Гипноз и «чудесные исцеления»

Нож, трава и слово

оистине безграничны возможности современной медицины. Необозримо богат арсенал ее лечебных средств. Выдающиеся достижения физики и химии, электроники и кибернетики приняты на ее вооружение. Даже приблизительно невозможно охватить то колоссальное количество новых лекарственных препаратов, найденных в природе или искусственно созданных, которыми современные врачи воздействуют на болезни. А как изощрились методы хирургического лечения! Насколько усовершенствовались и все другие приемы, способы, системы и методы, с помощью которых врач противостоит самым тяжелым и злокачественным болезням! И это обилие возможностей из года в год совершенствуется, претерпевает дальнейшие изменения и усложнения.

Но одно все же остается старым: деление медицины на три основных вида, по характеру воздействия, на три кита, на которых она стоит — нож, трава и слово.

Это было осознано уже тысячи лет назад, когда Гиппократ и Гален наставляли учеников, когда Авиценна писал знаменитый «Канон врачебной науки» и, наконец, когда, уже в XVI веке, рука Парацельса начертала слова, ставшие крылатыми: «Надобно вам знать, что воздействие волн — немалая статья во врачевании».

Наверно, нашим читателям понятен смысл, вложенный в название рукавов, на которые распадается река медицины:

Итак, мы видим, что возможности психического лечения, возможности внушения, влияния словом на болезненные состояния понимались медициной с самого ее возникновения.

И дальше на всех этапах истории науки врачевания можно встретиться с тем же отношением к словесному, к психическому воздействию в лечебных целях, как к очень мощному и существенному звену медицины. И все это уже было задолго, за тысячелетия и столетия до того, как психотерапия оформилась в самостоятельную отрасль медицины, со своими выдающимися представителями, школами, направлениями.

В предыдущей части, рассматривая историю развития взглядов на гипноз, мы одновременно познакомили вас с зарождением научной психотерапии, так что повторение здесь истории вопроса будет излишним.

Давайте лучше познакомимся с современным обликом древнейшего оружия врачевания — слова.

Давайте познакомимся с тем, как работают врачи психотерапевты.

Под психотерапией понимается комплексное лечебное воздействие на психику больного. Сюда относится беседа, которую ведет врач со своим больным, желая успокоить его, рассеять излишние, необоснованные опасения за здоровье, страх перед предстоящей операцией, тревогу перед якобы ожидающими его осложнениями и т. д. Сюда надо отнести обстановку, которая окружает больного в лечебном учреждении. Светлые, полные свежего воздуха палаты, радующие глаз порядок и чистота, чуткое и заботливое внимание со стороны медицинского персонала — от профессора до няни — вселяют в больного надежду и уверенность в благополучном исходе болезни и умножают его силы в борьбе с нею.

В ряде своих трудов И. П. Павлов учил врачей верно использовать такие мощные психотерапевтические средства, как общий режим в отделениях, тишину в палатах, внимательный и участливый уход за больными и т. п. «Медицина, — писал И. П. Павлов, — в случае почти всех болезней хорошо знает, что первая терапевтическая мера — покой подвергшегося заболеванию органа» и «надо ждать очень значительного увеличения процента выздоровления, если к физиологическому покою посредством торможения присоединить нарочитый внешний покой».

После того как мы разобрали в свете учения И. П. Павлова физиологическое воздействие слова, нам становится понятным, как оно при правильном его использовании может превратиться в сильнейший лечебный фактор, а при неосторожном, непродуманном и неуместном употреблении может принести существенный вред.

Нарушение принципов психотерапевтического подхода к больному иногда приводит к возникновению так называемых иатрогений, то есть заболеваний, обязанных своим происхождением неосторожному, чересчур резкому или излишне подробному специальному заключению врача о тяжести болезненного состояния, сделанному в присутствии самого больного. Не разобравшись в существе услышанных им слов, больной начинает усматривать что-то чрезвычайно опасное, даже грозящее жизни в своем заболевании. Такие необдуманные замечания со стороны врача и медицинского персонала иногда приводят к возникновению самостоятельного заболевания, проявляющегося в повышенной мнительности и страхах больного за свое здоровье.

В советской медицине, основанной на учении И. П. Павлова, немыслим хороший и чуткий врач, который строит свои взаимоотношения с больным, без учета психотерапевтического подхода к нему, индивидуальных особенностей его нервной системы, его характера. Отношение людей к заболеванию различно. Есть такие, которые, будучи даже тяжело больными, недооценивают серьезности своего состояния и тем самым могут нанести себе большой вред. Другие, наоборот, являясь по существу легко больными, чрезвычайно тяжело и обостренно переносят факт заболевания, у них развивается большая мнительность, и они заранее склонны представлять себе свое положение в самом мрачном свете. Как в первом, так и во втором случае долг врача тактично, но в то же время твердо и настойчиво разъяснить больному, в чем заключается неправильность его отношения к болезни, чем опасна для него как недооценка, так и переоценка болезненного состояния.

Принято разделение психотерапии на общую психотерапию, психотерапию в широком смысле слова и на частную, специальную психотерапию. Психотерапия в широком смысле слова, как мы уже упомянули выше, охватывает всю область взаимоотношений, складывающихся между больным и медицинским персоналом. Она должна составлять тот фон, ту атмосферу, которая окружает больного, находящегося в медицинском учреждении.

Естественно, что общей психотерапии отводится в известном смысле слова вспомогательная роль. Основным здесь является лечение с помощью лекарств, физиотерапевтических процедур, оперативных вмешательств и т. п.

Помимо нее существует специальная, или частная психотерапия, которой по преимуществу занимаются врачи психоневрологи-психотерапевты. В работе этих врачей лечение психотерапевтическими факторами, среди которых по праву первое место занимает лечебное воздействие словом, лечение беседой составляет то основное и первостепенное по значению, чем врач помогает больному. Мы уже говорили, что такое лечение не исключает возможности дополнительного назначения лекарств, физиотерапевтических и иных лечебных средств, но теперь уже они играют вспомогательную роль.

В беседе врач часто ставит перед собой задачу разъяснить больному сущность его заболевания, рассеять возникшие у него необоснованные опасения. Нередко больной говорит о своей болезни с другими людьми, так же не сведущими в медицине, как и он сам. В результате таких бесед у больного складываются ошибочные представления о тяжести имеющегося у него заболевания. Он начинает опасаться всевозможных осложнений, что приводит (по механизму самовнушения) к резкому ухудшению состояния его здоровья. В таких случаях врач в популярной, доступной для данного больного форме излагает причины возникновения его заболевания и указывает пути излечения.

Словесное внушение ставит своей целью убедить больного в отсутствии у него тех или иных болезненных явлений, которые он неосновательно себе приписывает, внушить ему отвращение к наркотическим средствам, которыми он злоупотребляет (алкоголь, табак), рассеять, снять навязчивые, необоснованные страхи и мысли, устранить различные истеро-невротические симптомы и т. п.

Помимо изменения в отношении больного к своему болезненному состоянию, словесное внушение должно преследовать цель развития положительных эмоций и здоровых устремлений, направленных на общественно-трудовую деятельность, на заботу о семье, детях и т. д.

Лечебное внушение можно проводить также больному, находящемуся в состоянии бодрствования, и иногда такое внушение приносит хороший терапевтический эффект. Но в ряде случаев для усиления лечебного воздействия и для повышения степени внушаемости перед началом такого лечебного внушения целесообразно погружать больного в гипнотическое состояние, на той или иной глубине которого и проводить лечебное внушение. Целесообразность такой гипнотизации вытекает из положения И. П. Павлова о том, что в гипнотическом состоянии степень внушаемости повышается.

Для погружения в гипнотический сон большое значение имеет обстановка, в которой проводится сеанс гипноза, опытность врача, готовность и желание больного подвергнуться гипнотерапии. При создании соответствующей обстановки и правильном подходе к больному можно привести в глубокое гипнотическое состояние даже таких лиц, которые до того не погружались в гипнотическое состояние.

Врач-психотерапевт всегда помнит об условно-рефлекторном характере возникновения гипнотического состояния, то есть о том, что гипноз возникает по механизму условного рефлекса. Повторение сеансов увеличивает восприимчивость к гипнозу. Так, больной, у которого вначале не удавалось достичь глубоких стадий гипноза, при повторении сеансов начинает погружаться во все более и более глубокое гипнотическое состояние.

Использование гипнотерапии как лечебного метода доступно каждому врачу. Для правильного и эффективного применения гипноза в лечебных целях необходимо, чтобы врач прежде всего знал, в каких случаях нужно применять гипнотерапию, владел техникой гипнотизирования и был знаком с сущностью гипнотических явлений.

Однако часто еще приходится слышать утверждения о том, что гипнотизировать якобы могут только какие-то особенные люди, как о них говорят, «обладающие гипнозом», какими-то личными особенностями, например черными или зелеными глазами и пр.

Этот сохранившийся еще в наше время предрассудок ведет свое начало от того периода, когда различные чудотворцы и маги старались в своих корыстных целях поселить в людях убеждение, что только они могут заниматься гипнозом. Павловская физиология показала лживость и ненаучность таких вредных выдумок шарлатанов. Гипнотическое состояние могут вызывать все люди, независимо от каких-либо физических или психических качеств или особенностей нервной системы, но для этого они должны знать, как вызвать гипнотическое состояние, в каких случаях его применять и как правильно использовать для лечебных целей. Естественно, что людьми, располагающими этими необходимыми знаниями, могут быть только врачи. Невежественное использование гипнотического состояния может нанести вред подвергнувшимся такой гипнотизации.

Врач, применяющий гипноз в своей лечебной работе, ни в коем случае не уподобляется так называемым гипнотизерам по профессии.

Иногда больные проявляют повышенный, нездоровый интерес к гипнозу. Переоценивая возможности этого вида лечения, они часто обращаются к врачам с просьбой подвергнуть их гипнотерапии. Такое состояние граничит с болезненным навязчивым влечением к этому виду терапии, и его приходится устранять соответствующими разъяснительными беседами лечебного характера. Проведение гипнотического сеанса при данной ситуации явится ошибочным, так как он, не улучшив болезненного состояния, приведет лишь к еще большему обострению болезненного влечения к гипнозу.

Некоторые тяжелые формы истерии при неправильном и неумелом проведении гипноза могут привести к возникновению истерического припадка в момент гипнотического сеанса. С таким состоянием неспециалисту будет трудно справиться.

Из сказанного становится понятным, что для успешного занятия гипнотерапией, помимо общего медицинского образования, требуется достаточная осведомленность в области психиатрии вообще и в области психотерапии в частности.

В Советском Союзе проведение гипноза регламентируется инструкцией Наркомздрава РСФСР от 1926 г., согласно которой гипнотерапией может заниматься только врач. Сеансы гипноза разрешается проводить лишь в условиях лечебного учреждения. Данные о проведенном сеансе заносятся в специальную учетную тетрадь.

Некоторые больные имеют совершенно ошибочное представление о гипнозе. Стремясь подвергнуться гипнотерапии, они в то же время часто испытывают некоторый страх и очень волнуются перед сеансом и во время него, так как ожидают наступления внезапного и скорого сна или какого-то «особого» состояния. Поэтому прежде чем приступить к лечению, врач в специальной разъяснительной беседе успокаивает больного, устраняя ложный страх перед гипнозом.

Приступая к сеансу гипнотерапии, больного усаживают в удобное мягкое кресло или, еще лучше, укладывают на кушетку спиной к источнику света. Поза больного должна быть удобной, ничто не должно стеснять его.

Гипнотизирующий обращается к больному примерно со следующими словами: «Расслабьте мышцы. Лежите совершенно спокойно, старайтесь ни о чем не думать. Внимательно слушайте то, что я вам буду говорить. У вас появляется желание спать. Я начну считать, и по мере приближения к десяти ваше желание спать будет все больше нарастать. Когда я назову цифру «десять», вы заснете». Часто применяется прямое внушение: «Спать! Спите!» Слова произносятся спокойно, с некоторыми паузами, фразы должны быть понятными.

Иногда в начале гипнотического сеанса предлагают гипнотизируемому фиксировать взгляд на каком-нибудь неподвижном блестящем предмете, обычно на металлическом шарике или кончике молоточка. Одновременно врач проводит вышеописанное внушение сонливого состояния.

Поведение человека в гипнозе отличается необычным сочетанием внешне явно противоречащих друг другу черт.

Загипнотизированный неподвижен, глаза его закрыты, дыхание замедленно, равномерно. Если громко постучать — он не услышит, если тронуть его рукой — он не чувствует. Более того, если гипноз глубок, даже очень сильное болевое раздражение — ожог, порез, укол — оставляет его безразличным. Эта полная потеря болевой чувствительности, отмечаемая у глубокозагипнотизированных, позволила Джемсу Брэду и другим хирургам, а также зубным врачам использовать гипноз для обезболивания операций.

Загипнотизированный очень чутко воспринимает каждое, даже очень тихо произнесенное слово гипнотизирующего. И это слово действует на него с удивительной силой. Оно способно вызывать в его организме разнообразные сдвиги. По слову гипнотизирующего врача изменяется работа внутренних органов: появляется усиленное потоотделение, убыстряются или замедляются обменные процессы, увеличивается мышечная деятельность, ускоряется или замедляется работа сердца, изменяется ритм дыхания, перистальтика кишечника. С помощью гипноза у человека могут быть вызваны такие рефлекторные акты, как тошнота, рвота и т. п.

Не реагируя на окружающую действительность, загипнотизированный находится в постоянном контакте (раппорте) с гипнотизирующим. Он отвечает на его вопросы, продолжая пребывать в гипнотическом сне. Загипнотизированный может выполнять по приказу гипнотизера ряд действий: он встает, ходит по комнате, перекладывает предметы, имитирует мышечные движения, связанные с играми или рабочими процессами. Так, в ответ на внушение: «Вы находитесь в лодке. Гребите!» — загипнотизированный принимает характерную позу гребца и производит руками такие движения, как будто он держит весла и гребет.

И еще одно удивительное свойство: глубокозагипнотизированный может забыть все происходившее с ним во время гипноза.

Наступление гипнотического сна сопровождается также сдвигами в деятельности внутренних органов, сходными с картиной естественного сна. Так, в гипнозе наблюдается падение кровяного давления, замедление частоты пульса на 4—12 ударов в минуту и урежение ритма дыхания на 3–5 дыханий в минуту.

Ученые, исследовавшие этот вопрос, отмечают, что в большинстве случаев степень выраженности указанных изменений соответствует глубине гипнотического сна.

Было установлено, что одним из чувствительных показателей глубины гипноза может служить движение век. Наличие дрожания век во время гипнотического сна служит показателем неглубокой стадии гипноза. Исчезновение дрожания век свидетельствует о наступлении глубокой — сомнамбулической — стадии гипноза или о переходе его в естественный сон.

Мы ограничились упоминанием лишь тех данных, которые всегда могут быть легко установлены врачом во время сеанса гипнотерапии. Следует отметить, что ряд фактов, полученных с помощью специальных исследований (хронаксиметрия, электрометрия сопротивления кожи, электроэнцефалография, плетизмография и др.), вскрывающих особенности протекания гипнотического сна, также говорит о его сходстве со сном естественным.

Вопрос о разделении гипнотического состояния на стадии по его внешним проявлениям всегда привлекал к себе внимание гипнотерапевтов. Из литературы известно, что по этому вопросу высказывалось много точек зрения. Одни авторы предлагали делить гипноз на три стадии, другие — на шесть, девять, двенадцать и т. п. Однако наиболее принято деление гипноза на три стадии: сонливость, гипотаксию и сомнамбулизм.

При сонливости наблюдается легкая дремота и общее расслабление мышц. При гипотаксии загипнотизированный уже не может делать произвольных движений. Часто именно в этой стадии у него развивается уже неоднократно упоминавшаяся нами в этой книге каталепсия. В этом состоянии рука, нога, голова загипнотизированного, все его тело могут долго сохранять приданное им искусственное положение.

Наиболее глубокая стадия гипноза — сомнамбулизм (дословно «снохождение»). В этой стадии загипнотизированному можно внушить самые различные зрительные, слуховые и обонятельные образы, так называемые мнимые восприятия или галлюцинации. И он видит внушенные предметы, слышит звуки, обоняет внушенные запахи и т. д. На словесный приказ гипнотизирующего он может встать, начать ходить, выполнять те или иные задания.

Исследования показали, что в глубоком гипнозе можно путем словесного внушения изменить поведение загипнотизированного соответственно внушенному ему возрасту. Так, если человеку средних лет поочередно внушать, что он двух-трехлетний ребенок, или наоборот, что он глубокий старик, то в первом случае он будет ходить по комнате маленькими неуверенными детскими шажками, на вопросы отвечать детским лепетанием с характерными ошибками в произношении и т. д., а во втором случае его походка будет напоминать старческую.

Следуя внушению: «Вы в лодке!», загипнотизированный принимает позу гребца

В практике психотерапевтической работы лечебное внушение часто проводится и на самых начальных, неглубоких стадиях гипнотического сна. Несмотря на то, что больной после такого сеанса нередко заявляет врачу о том, что он якобы не спал, слышал посторонние шумы и считает сеанс неудавшимся, а себя не поддающимся гипнотизации, такое лечебное внушение зачастую приносит хороший терапевтический эффект и, следовательно, дальнейшие сеансы вполне оправданы.

Некоторые психотерапевты применяют и такой способ гипнотизации. Вскоре после начала словесного внушения гипнотического сна они предлагают больному открыть глаза и рассказать о своих ощущениях. После этого используются те индивидуальные особенности наступления гипнотического сна, которые сообщены самим больным. Так, например, если больной сказал врачу, что вскоре после начала сеанса он почувствовал выраженное расслабление в мышцах ног, рук или иной части тела (что, естественно, у разных людей может проявляться по-разному), то при продолжении сеанса в содержании последующего словесного внушения акцент ставится на ощущениях, характерных именно для данного больного. Иногда такой фракционный метод вызывания гипнотического состояния позволяет более быстро достичь желаемой глубины гипноза.

Выводят больного из гипнотического состояния постепенно, не спеша, помня о том, что внезапное, резкое пробуждение может повлечь за собой ряд жалоб на общую слабость, разбитость, иногда сердцебиение и головные боли.

При правильно проведенном сеансе больной выходит из гипнотического состояния, не испытывая никаких неприятных ощущений и не предъявляя жалоб на свое самочувствие. Наоборот, как во время сеанса, так и после него отмечается спокойное, уравновешенное состояние, приятное самочувствие, уверенность в выздоровлении.

Продолжительность обычного сеанса гипнотерапии исчисляется 15–20 минутами. Количество гипнотических сеансов на полный курс лечения определяется характером заболевания, его особенностями и давностью, а также индивидуальностью больного и степенью эффективности лечения. В большинстве случаев количество сеансов курса гипнотерапии не превышает 12–15, в отдельных случаях варьируя как в сторону уменьшения, так и в сторону увеличения.

Частота сеансов обычно колеблется от 2 до 3 в неделю, в зависимости от состояния больного, длительности и этапа лечения. Как правило, начиная курс, проводят сеансы часто, через день. В дальнейшем, когда в состоянии больного наступит заметный сдвиг в сторону улучшения, переходят на более редкие сеансы: один-два раза в неделю и даже один раз в две недели, месяц и т. д.

Для некоторых больных спустя более или менее значительное время (несколько месяцев, год и более) проводят повторный курс гипнотерапии.

Применение гипнотического состояния для лечебных целей рассматривается в двух направлениях. С одной стороны, — и это в основном — гипноз необходим для того, чтобы повысить степень внушаемости больного, усилить его восприимчивость к лечебному внушению. С другой стороны, гипнотическое состояние, как частичный сон, создает возможность для осуществления охранительновосстановительного целебного влияния торможения.

Гипноз, в котором торможение меняющейся глубины и распространенности по коре головного мозга помогает восстановлению работоспособности нервных клеток, применяется также и в виде длительного гипнотического сна.

Методика проведения такого длительного гипнотического сна заключается в том, что больного вечером погружают в гипнотический сон, который затем переходит в естественный, ночной сон, или утром со спящим больным устанавливают раппорт и продлевают его сон на необходимое время. Естественно, что в тех случаях, когда желательно получить наиболее длительный сон, используют обе эти возможности. Таким образом, удается удлинить сроки пребывания больного во сне до 16–18 часов в сутки. Иногда такое лечение проводят как целый курс сонной терапии длительностью 10–12 дней и более. Особенно благоприятные результаты дает такая гипнотерапия при лечении гипертонической и язвенной болезней.

Для теоретической разработки и внедрения в практику длительного гипнотического сна многое сделали советские исследователи Б. Н. Бирман, К. И. Платонов, Ф. П. Майоров и др.

Иногда в целях углубления гипнотического сна применяют предварительную дачу снотворных (так называемый наркогипноз). К ним врачи обычно прибегают в тех случаях, когда у больного гипнотическое состояние почти не достигается, а между тем у врача имеются основания предполагать, что как раз гипнотерапия и может принести существенную пользу. Это дает возможность вызвать у больного к началу сеанса дремоту и сонливое состояние. Врач строго учитывает фармакодинамические особенности того снотворного средства, которое он собирается применить, особенно в отношении сроков его действия, так как заблаговременную дачу снотворного, естественно, ему надо рассчитывать таким образом, чтобы к началу гипнотического сеанса у больного развилось дремотное состояние.

В 1928 году была опубликована работа В. М. Бехтерева, в которой он описал свой метод, положивший начало коллективной гипнотерапии. Метод заключается в том, что группу больных численностью в 15–20 человек, а иногда и больше, усаживают в удобные кресла, на диваны и т. п. и проводят им лечебное внушение, предварительно погрузив их в гипнотическое состояние. Больных рассаживают так, чтобы врач, проводящий сеанс коллективного гипноза, мог ходить между ними, чтобы проверять наличие и глубину гипнотического состояния каждого больного, а также проводить, остановившись около него, индивидуальные внушения. Метод коллективной гипнотерапии основан на проявлении в гипнозе подражательного рефлекса, вследствие чего степень внушаемости в такой коллективной группе повышается, и больные, которые при индивидуальном гипнотизировании оказываются менее внушаемыми, быстрее впадают в гипнотическое состояние.

Таковы основные виды гипнотерапии, нашедшие себе широкое применение в практической врачебной работе.

Многолетний опыт использования гипноза в лечебных целях помог выделению из общей массы заболеваний таких, при которых гипнотерапия дает наиболее обнадеживающие результаты. Это в первую очередь неврозы и наркомании — болезненные влечения и привыкания к наркотическим средствам — таким, как алкоголь, табак и другие.

И вот теперь, дорогие читатели, когда вы запаслись всеми этими знаниями, мы можем войти с вами в кабинет врача психотерапевта и поприсутствовать на приеме больных. Посмотреть, кто и с какими болезнями к нему обращается и как он творит свои чудеса без чудес.

Гипноз и неврозы

В лабораториях Павлова одновременно с установлением законов работы здоровой нервной системы изучались и болезненные нарушения ее. Специальные опыты ставились на животных для того, чтобы вызвать у них экспериментальные неврозы — искусственные модели заболеваний высшей нервной деятельности человека. Это позволило Павлову и его ученикам, физиологам и врачам, понять механизм неврозов и определить их, как срыв высшей нервной деятельности, как результат перенапряжения основных нервных процессов — возбуждения и торможения или как их сшибку, что неизбежно при всех этих вариантах приводит к болезненному состоянию. Павлов выделил три основных вида неврозов: неврастению, как результат общего истощения нервной системы, истерию, при которой, вследствие слабости коры мозга, болезненное преобладание над рассудком получают чувства и эмоции, и психастению, при которой, наоборот, преобладание рассудочной деятельности ведет к возникновению умственной жвачки и образованию навязчивостей.

Для нас с вами, желающих поближе узнать те болезни, на которые большее лечебное влияние может оказать гипноз, из этих трех видов невроза особенный интерес представляет истерия.

С нее мы и начнем.

В кабинет врача вошла больная 32 лет.

— Садитесь, Анна Степановна. На что вы жалуетесь?

— Ах, доктор лучше спросить, на что я не жалуюсь — у меня все болит, меня все беспокоит.

— Но, Анна Степановна, так же не бывает, всегда что-то является главным, ведущим в болезненных переживаниях и ощущениях человека — вот об этом мне и расскажите.

— Доктор, как помню себя, всегда была очень нервная, раздражительная, впечатлительная. Всю жизнь на все живо реагирую. Другим людям пустяком кажется то, из-за чего я на стенку лезть готова. Из-за этого частые неприятности и столкновения у меня бывают и в семье, и с соседями, и на работе. Как что не по мне, сразу слезы из глаз ручьями текут, кричать начинаю — сперва громко, а потом как будто комок к горлу подкатывается и дышать трудно, и вместо крика одна хрипота, и в глазах темнеет, и слух пропадает. Обязательно бросить что-то надо или даже порвать на себе что-нибудь, тогда вроде легче становится. А то вдруг такая слабость нападет: руки, ноги, как не мои, словно ватные, подгибаются да и только. За что-нибудь ухватиться надо, чтобы не упасть. И такая обида, такая обида во мне, думается все-то меня ненавидят, не ценят, даже самые близкие, а я ведь так много для них делаю, так много!

— А вы сдерживайте себя, Анна Степановна, не распускайтесь — ведь в вашем состоянии много можно достичь самодисциплиной.

— Да что вы говорите, доктор! Легко сказать: сдерживайте… А я вот не могу сдерживать. Уже если бы могла, к вам не пришла бы. У меня тоже времени нет по врачам ходить, да приходится.

— Это, пожалуй, верно: по врачам ходить удовольствие небольшое, и если и есть такие любители, то вас, Анна Степановна, мы к ним не отнесем. Скажите-ка мне лучше, не чувствуете ли вы где-нибудь болей, неприятных ощущений?

— О, очень даже чувствую и во многих местах! Вот на затылке у меня то холодеет и оттуда по всей коже головы мурашки разбегаются, так, что корни волос болят, а то, наоборот, как бы жаром обдает, печет, иголочками колет. Но про ноги и руки я уже говорила, часто они немеют, становятся, как не мои, — колите, режьте — ничего не чувствую. Особенно, доктор, меня сердце беспокоит. Вот мне верить не хотят, что я сердечная больная. Сколько ни ходила к сердечникам, и слушали меня, и анализы делали, и электрокардиограмму снимали, и на рентген посылали, а все говорят — здорова. Со стороны сердца ничего нет — один невроз, а это у врачей получается как бы и нет ничего. Да ведь я, доктор, простите — не верю. Ну как мне будут говорить, что у меня ничего сердечного нет, никакой серьезной болезни, когда я только и живу, прислушиваясь к своему сердцу. А оно то еле-еле бьется, то вдруг так заколотится, так затрепыхает, что вот-вот разорвется. Холодный пот прошибает — с жизнью прощаешься. А то как игла в сердце войдет и сидит там, чуть резко повернешься, а она колет и колет. Или сжимать его начнет, словно чья-то лапа с когтями забрала сердце и давит на него. А бывает обжигает всю грудь так, будто горчичник кто-то прямо с кожей отдирает и опять же вся боль вглубь идет, в сердце. Да что и говорить, мученица я, доктор. У меня и в желудке печет — изжога постоянная и сухость во рту появляется, иногда язык шершавый, шершавый такой, что и повернуть его трудно. И вот еще: что бы это значило? Я некоторых запахов не переношу. Ну что, казалось бы, такого особенного — жареный лук? А я вот прямо сразу и тошноту, и головокружение, и удушье чувствую, как только заслышу, что жарится этот проклятый лук — бегу из дому. Из-за него даже и с соседями скандалы были. Говорю: вы мне назло его жарите, а они смеются, ну я и взорвусь.

— Вы, наверно, Анна Степановна, и скрипов не любите и скрежета?

— Совершенно верно, доктор, стоит только при мне по стеклу царапнуть или железом по железу провести — вот, например, когда противень из духовки вынимают, я вся сама не своя — все это скрипение прямо по моим нервам и идет — так и тянет их из меня, так и тянет.

— А спите вы как?

— Чаще всего плохо, очень чутко и, знаете, доктор, сны вижу странные — все мыши и крысы из-под ног выскакивают. А я боюсь их ужасно, ну вот и просыпаюсь с криком — всех переполошу, а потом и заснуть не могу — все с боку на бок ворочаюсь.

— Да, Анна Степановна, правильно вы сделали, что пришли к психотерапевту, вы наша больная.

— А меня к вам специально и направил сердечник — так и сказал: вам внушением лечиться надо.

— И правильно сделал, что направил. Как лечить вас будем, это мы посмотрим, но лечиться вам действительно нужно методами психотерапии, и внушение здесь будет занимать не последнее место.

— Помогите мне, доктор, одна надежда на вас. Совсем я измучилась: всякий интерес к жизни пропал, и на работе у меня — я секретарь-машинистка — все через пень-колоду идет и детей запустила. Выходит, ни к чему не годна, а ведь это не так, я в свое время способности имела, театром увлекалась, хотела на сцену идти — у меня, доктор, хорошие данные находили, как говорится, артистическая натура: я и пела, и танцевала, и в драмкружке первая была. И вот, пожалуйте, до сумасшедшего дома докатилась. А я на свете больше всего с ума сойти боялась — и вот, пожалуйте!

— Ну, что вы, право, какой это сумасшедший дом!

— А как же, у вас и на вывеске написано «Нервнопсихиатрический диспансер».

— Ну и что же, да тут таких больных, как вы, не психиатрических в прямом смысле слова, большинство. Вы лучше скажите, почему все ваши таланты применения не нашли, почему вы их не использовали, не стали артисткой?

— Ах, доктор, лишний вопрос — почему. Да опять же из-за своего характера, из-за болезни этой. За все горячо бралась, но быстро остывала, с одного на другое перескакивала. Ну и на людей мне не везло, все с завистниками встречалась, с недоброжелательными, а я очень откровенная, прямая — поэтому не успею подружиться — поначалу я легко с людьми схожусь, — как уже и ссора, скандал.

— Последний вопрос, Анна Степановна, а не задумывались вы над тем, что если человеку все окружающие плохи, то ему на себя посмотреть надо, так ли уж он прав, как это ему кажется?

Анна Степановна, казалось, не расслышала вопроса — она продолжала без умолку говорить о себе.

Перед вами, читатели, больная, предъявляющая типичные жалобы истерического характера.

Лечение психотерапией истерии, особенно внушением в гипнозе, бывает полезно тогда, когда истерические реакции на какие-нибудь внешние раздражения — испуг, обиду, потрясения проявляются во внезапной потере голоса, слуха, зрения, а также в особых функциональных (не связанных с органическими поражениями нервной системы) параличах, приводящих к невозможности стоять, ходить, глотать и т. п.

В нашей лечебной практике была одна больная П., 28 лет, у которой вследствие домашних неприятностей внезапно возникла слабость и дрожь в ногах. В скором времени это привело к тому, что она совершенно не могла ходить и вынуждена была лежать в постели. Настроение было очень подавленное, тоскливое. П. часто и подолгу плакала, считая себя неизлечимой больной, у которой развился паралич ног. Круг ее жизненных интересов был замкнут болезненными переживаниями. Так как болезненное состояние затягивалось, больная потеряла веру во врачей и лекарства. В таком состоянии она была помещена в нервно-психиатрическую больницу. Установление истерической природы заболевания побудило прибегнуть к лечению внушением в гипнотическом сне. Больная оказалась хорошо внушаемой, в первом же сеансе у нее было вызвано глубокое гипнотическое состояние, во время которого ей внушали, что она теперь скоро поправится, сможет ходить, что в ее состоянии нет ничего неизлечимого и тяжелого. После первого же сеанса гипнотерапии наступило заметное улучшение.

Больная предприняла попытку встать с постели, держась за спинку кровати. Последующие сеансы полностью устранили вышеописанное болезненное состояние. Больная выписалась в хорошем состоянии, свободно ходила без посторонней помощи, стала работоспособной, активной, жизнерадостной.

Или другой пример. У больной М., молодой девушки, в результате неприятностей по работе и связанных с ними волнений образовался стойкий левосторонний поворот головы, так называемая истерическая кривошея. Это состояние очень мешало ей, значительно снижало ее работоспособность, приводило к подавленному настроению и потере интереса к жизни. Десять сеансов лечебного внушения в гипнозе полностью сняли это болезненное нарушение.

Больная К., 19 лет, обратилась к нам с жалобой на то, что у нее после испуга, вызванного угрозой аварии, внезапно пропал голос. В течение нескольких месяцев не могла произнести ни слова. Всякие попытки лечения у врачей-специалистов по уху, горлу и носу были безрезультатными. После восьми сеансов лечебного внушения в гипнозе наступило заметное улучшение. Больная в гипнотическом состоянии могла повторять отдельные слова, произносимые врачом. После 12 сеансов гипноза было достигнуто полное возвращение голоса.

Больная Б., 23 лег, обратилась с жалобой на то, что, испугавшись внезапной вспышки яркого света в темноте, она стала плохо видеть. Натыкается на предметы: «Все как в тумане. Между окружающим и моими глазами толстая пелена». Ранее слышала от одной знакомой, что можно ослепнуть, если в темноте внезапно увидеть яркий свет. Считает, что это и случилось с ней. Боится, что потеряла зрение. Обращалась к врачам по глазным болезням, которые нашли у нее понижение зрения истерического характера и рекомендовали лечение гипнозом. По характеру неуравновешенная, обидчивая, раздражительная. Часто конфликтует с соседями по квартире. Скандалы сопровождаются криком и плачем больной. Иногда у нее после таких ссор случались припадки с судорогами и приступами удушья. После четырех сеансов лечебного внушения в глубоком гипнозе нарушения в зрении исчезли. Внушалось успокоение, необоснованность опасений потерять зрение и то, что она после сеансов будет видеть.

Разве приведенные нами примеры из лечебной практики психотерапевтов не подобны болезненным состояниям, избавление от которых приносило славу чудесных исцелителей тем, с чьим именем их связывали религиозные предания всех веков и народов? Разве не напоминают они факты, приносившие успех колдунам и шаманам и создавшие славу Лурду?

Для подтверждения этих положений полезно привести пример, который мы заимствуем из практики нашего старейшего психотерапевта К. И. Платонова.

Больная 20 лет была испугана напавшей на нее собакой. Впоследствии, в период острого переживания, у нее всплыло воспоминание о слышанном когда-то разговоре, будто укушенные собакой начинают лаять. У больной развивается неодолимое желание лаять, переходящее в дальнейшем в действительный лай, заставивший ее безвыходно в течение месяца сидеть дома и отказаться от общения с людьми. Соответствующие убеждения оказались безрезультатными. Лишь после четырех сеансов гипноза удалось устранить это тягостное состояние. Результат лечения подтвержден многолетним наблюдением, в течение которого у больной больше ни разу не появлялось насильственное стремление подражать собачьему лаю.

Только подумайте, сколько раз подобные случаи давали священнослужителям повод для распространения легенды о бесоодержимости, о вселении в человека нечистой силы, злого духа. И сколько таких несчастных больных погибло на кострах инквизиции и над сколькими и по сие время читается в церквах описанный нами выше «чин над бесноватым»!

Повышенная внушаемость больных истерией приводит к тому, что иногда даже незначительные неприятные ощущения в каком-либо внутреннем органе или чувство слабости в руках, ногах могут навести больного на мысль, что у него развивается какое-то очень тяжелое заболевание, отнимаются ноги, он слепнет, глохнет, теряет возможность говорить. Под влиянием такого самовнушения нарушается центральное нервное управление работой тех или иных органов, отчего могут действительно появиться признаки болезни. Так нередко и развиваются истерические параличи, припадки, немота, глухота, нервные желудочно-кишечные расстройства, нервные заболевания сердца и др.

Как ни различны по внешней форме все эти недуги, причина у них общая, единая — временное нарушение нервных процессов в высших отделах мозга, а не поражение целостности того или иного органа или части тела. Поэтому их и называют психогенными (от греческих слов «психе» — душа и «генезис» — происхождение). Психогенная истерическая глухота, например, вызывается не тем, что нарушена барабанная перепонка или поврежден слуховой нерв, а угнетением деятельности тех отделов мозга, от которых зависит восприятие слуховых ощущений.

Психогенные расстройства возникают также и под влиянием нервных потрясений: страха перед внезапно нависшей опасностью для жизни, глубокого горя от потери близкого человека, жизненных катастроф и т. д. И в этих случаях может получиться болезненный сдвиг нервных процессов в каком-либо участке мозга. В результате также нарушится нормальное нервное управление работой внутренних органов и вследствие этого возникнет расстройство в их деятельности. Нередко такие больные страдают не меньше, чем больные с органическими заболеваниями. Мучающие их болезни могут годами тянуться без всякого улучшения.

Психогенные заболевания часто не поддаются никаким лекарствам, но могут уступить воздействиям, оказываемым на психику. Психогенное угнетение деятельности тех или иных участков мозга может быть смыто более сильным, противоположно направленным нервным процессом, который возникает под влиянием новых иногда радостных, а иногда даже неприятных волнений. Но и те, и другие в этом случае благотворны, ибо заставляют мысль больного обратиться на новое русло. Также может действовать на психику и словесное внушение и самовнушение.

Мы только что говорили, что внушение и самовнушение нередко повинны в возникновении многих тяжелых и длительно не поддающихся излечению истерических заболеваний. Но они же, соответствующим образом направленные, могут благоприятно подействовать на психику некоторых больных и тем самым ликвидировать многие психогенные расстройства. При этом болезненно измененные нервные процессы в тех или иных участках коры мозга снова приходят к норме. Восстанавливается правильное управление деятельностью внутренних органов, и тем самым происходит исчезновение наблюдавшихся в этих органах болезненных проявлений.

Эти вполне ясные с точки зрения учения И. П. Павлова процессы и составляют естественную физиологическую основу тех действительных фактов поразительных исцелений, которые по временам происходили и происходят в обстановке ожидания чудес.

Пестра и разнообразна эта обстановка, в одном месте пышна и торжественна, а в другом, наоборот, подчеркнуто скромна и проста. Но в любом случае она полна мистики и таинственности, умышленно создаваемой представителями религии. За всеми этими ухищрениями скрывается стремление оказать как можно более сильное воздействие на сознание человека, поразить его воображение, внушить ему слепую, безграничную веру в возможность исцеления с помощью божественных сил.

Подобное действие на психику некоторых особенно восприимчивых к внушению больных могут оказывать и заклинания шаманов, колдунов и знахарей, и торжественные молебны о здравии, звучащие в храмах, и до мелочей продуманная система подготовки больных к посещению «святых мест», и горячие молитвы об исцелении у «чудотворных» икон, мощей «святых угодников» и т. п.

К действию внушения в этих условиях, как правило, прибавляет свое мощное влияние и фактор самовнушения — горячее ожидание больным чуда, вера в то, что якобы всесильное чудодейственное средство поможет вернуть здоровье и силы. Все это заранее настраивает психику больного, подчиняя его мозг этой единой всепоглощающей мысли.

Совместное влияние внушения и самовнушения может оказать в некоторых случаях благотворное действие на больных, страдающих от психогенных расстройств. И ни при чем тут ни бог, ни чудо. Целительными факторами здесь служат внушение и самовнушение — явления, как мы видели выше, несомненно естественные, материальные и с позиций современной науки вполне понятные.

Теперь у нас на очереди знакомство с другим видом неврозов — с так называемой психастенией — болезнью навязчивых состояний, навязчивых страхов, или, как говорят психиатры, фобий.

В кабинет входит больной 42 лег — Николай Иванович.

— Садитесь, пожалуйста. На что вы жалуетесь?

— Замучали меня вконец сомнения, доктор, неуверенность в себе, в своих действиях — право, до смешного дохожу: написал адрес на конверте, несколько раз проверил, — хорошо знаю, все правильно, но только письмо в ящик опустил и заволновался, не дойдет, безусловно, я что-то там попутал. Ухожу из дома, запер дверь, вышел на улицу — нет покоя, не могу идти: не запер я дверь. Иду обратно, подымаюсь на четвертый этаж, проверяю — все в порядке. Тут бы и успокоиться, нет, как вниз спустился, опять берет сомнение — проверил плохо: не туда ручку повернул… И опять поднимаюсь. Верите ли, по нескольку раз так. Иногда просто не знаю, что мне делать, хоть не выходить никуда, и на работу из-за этого опаздываю. А то вдруг охватит потребность считать окна, этажи в домах или деревья по дороге. И смешно это, и ни к чему, а считаю. Знаете, такое чувство волнения и тревоги охватывает, что если я не посчитаю, то обязательно беда какая-нибудь со мной или, того хуже, с семьей случится. И вот хоть суеверным я не являюсь, но все эти ритуалы исполняю до тонкости, а сам все время понимаю: не надо этого, лишнее. Мнительность замучала, стоит к чему-нибудь прикоснуться вне дома — сейчас же надо руки мыть, все какого-то заражения боюсь. А где их мыть на улице? Вот и мучаюсь, волнуюсь. Много всяких ненужных отклонений от прямого пути делаю, то захожу, чтобы руки скорее помыть, то избежать широких улиц — я их переходить боюсь. Вообще, чего я только не боюсь. Высоты, например, страшно боюсь, а отсюда не могу по мостам ходить, в метро не езжу и, знаете, почему? Опять может показаться странным, а для меня это трагедия, — под землю боюсь спускаться и еще автоматических дверей в вагонах не выношу, только захлопнутся они, тронется поезд, а меня страх пронизывает и одна мысль: как быть, как выскочить. А от чего спасаться, почему бежать — и сам себе отчета не отдаю. Сами понимаете, какой я мученик, доктор.

Да, ощущения, испытываемые Николаем Ивановичем и подобными ему больными, страдающими неврозом навязчивых страхов, действительно очень тягостны. Они ложатся тяжелым грузом на психику таких людей и, хотя, как правило, не лишают их возможности работать и жить вне стен больницы, чрезвычайно портят им жизнь.

Надо прямо сказать, что здесь лечебный эффект как психотерапии в целом, так и гипнотерапии ниже, чем при истерии. Тем не менее основным методом лечения этих состояний следует считать также психотерапию.

В сочетании с рядом новых лекарственных средств, часто при одновременном проведении курса лечения удлиненным сном удается помочь таким больным.

Больная 35 лет жаловалась на навязчивые страхи острых предметов, преследующие ее всю жизнь. Несмотря на то, что она хорошо понимает необоснованность и нелепость этих страхов, освободиться от них не может. После проведенного курса гипнотерапии наступило значительное улучшение состояния. Навязчивые страхи хотя и не оставили больную полностью, но стали гораздо менее мучительны. Легче берет в руки ножницы, иголки, вилки и прочие острые предметы домашнего обихода, чего раньше делать не могла.

Больной 37 лет обратился с жалобами на постоянный навязчивый страх за свое сердце: он ощущает в сердце неприятные покалывания, перебои; на улице его охватывает страх внезапной смерти, особенно, если поблизости никого нет. В таком случае ему кажется, что с ним может случиться сердечный припадок и ему не успеют оказать помощь. Тщательное изучение и исследование больного терапевтами никакого заболевания сердца не выявили.

После первых же сеансов гипнотерапии, в течение которых проводилось внушение, направленное на устранение этих необоснованных страхов, наступило улучшение. После 14 сеансов гипноза наступило полное выздоровление.

Больной 22 лет (певец) жаловался на навязчивый страх потери голоса, который охватывает его во время выступлений перед публикой. При пении в классе или дома, для себя, никаких затруднений не отмечает, но как только выходит на сцену, чувствует спазмы в горле и не может петь. После шести сеансов лечебного внушения наступило значительное улучшение. Дальнейшее наблюдение за больным велось около двух лет. За это время он часто выступал в концертах, и вышеописанных болезненных явлений при этом не отмечалось.

Широкое применение находит лечебное внушение в гипнотическом сне и при так называемых реактивных состояниях, то есть заболеваниях нервной системы, возникших в результате какого-нибудь нервного потрясения.

Так, например, у больной 46 лет год назад внезапно скончался муж, после чего у нее развилось очень тяжелое депрессивное (угнетенное) состояние. Она стала тосклива, подавлена, пропал сон и аппетит; появились постоянные мысли о смерти. По ночам видит умершего мужа; ей кажется, что он входит в комнату, она слышит его голос, разговаривает с ним. В таком состоянии больная обратилась к врачу. В результате лечебных бесед и внушения в гипнозе наступило некоторое улучшение состояния, наладился сон.

Приносит пользу внушение также и при отдельных видах нарушений речи (например, при заикании), причина которых лежит не в органических дефектах, а в невротических страхах (так называемые логоневрозы). Здесь часто удается оказать существенную помощь и устранить выраженные формы такого заикания, появляющегося только в определенной ответственной ситуации: у школьников и студентов при ответах во время экзаменов, у лекторов во время чтения лекций, у артистов на сцене и т. д.

Говоря о лечении неврозов психотерапией, хочется назвать хотя бы несколько имен наших советских ученых, немало делающих для пользы этого дела: В. Н. Мясищев с учениками, К. И. Платонов, И. 3. Вельвовский, Н. В. Иванов и многие другие.

Гипноз и алкоголизм

Существует арабская легенда.

Алхимик искал философский камень, тот магический эликсир, который превращает свинец в золото, исцеляет от всех болезней, дарует людям вечную молодость и бессмертие. Он был так покорен грандиозностью поставленной перед собой задачи, столь велико было его стремление облагодетельствовать человечество, что ученый превратился в затворника. Дабы никто ему не мешал и не похищал ни одной минуты его драгоценного времени, он обособился от всех, даже от семьи, уединился во флигеле, спрятанном в зарослях его густого сада, и день и ночь работал у плавильной печи, ставил опыты с различными растворами и составами, соединял и разъединял колбы, реторты, перегонные кубы и ничего больше не видел, не слышал, не знал.

Пищу ему приносила служанка. Молча ставила она ее на стол и уходила. За работой алхимик часто забывал о еде. И когда на следующий день ему доставляли новую порцию, старая была почти не тронута. Тогда он стал сливать эти остатки в ведро. И вот однажды алхимик был поражен острым, сладким запахом, который исходил из этого ведра.

Он решил исследовать накопившиеся за несколько дней остатки и выделил оттуда неизвестную белого цвета жидкость. Он попробовал ее. Она была жгуча на вкус. Через некоторое время его охватил прилив неизъяснимой радости и восторга. Ему хотелось петь, плясать и смеяться, и он понял, что случайно напал на открытие, к которому столь тщетно стремился всю жизнь. Глоток жидкости вернул ему, старику, радость молодости. Влил в его жилы неисчерпаемые силы, вдохновил на титанические замыслы. В упоении назвал алхимик эту бесценную жидкость алькехаль (по-арабски значит — тонко растворимая; отсюда потом образовалось слово алкоголь) и, поняв секрет ее производства, наладил его и пустил свое открытие в мир, уверенный, что он облагодетельствовал человечество. И жидкость всем понравилась, всех пленила.

Поначалу алхимик слышал только восторженную благодарность себе за это открытие. Но чем больше люди пили алкоголь, тем страшнее становились последствия. Теряя рассудок, люди стали в опьянении творить величайшие мерзости, калечить и убивать друг друга, и скоро мир наполнился стенаниями и проклятиями алхимику за его адское изобретение. И вот, когда несчастный старик, оглушенный этими воплями и плачем, вышел из своей лаборатории, он увидел, как землю опоясывает несметный рой несущихся в неудержимом вихре загубленных алкоголем людей. В тот миг он сошел с ума, и ветер, подхватив его, хохочущего, стал вечно кружить в хороводе погубленных им жертв.

С тех пор в смехе каждого пьяного слышится хохот сумасшедшего алхимика, хохот над собой, над своим горем, над своей гибелью.

Такова легенда. Кто может возразить ее верной морали?

Неисчислимо зло, которое приносит в мир алкоголь, разрушая здоровье и семьи, калеча детей, отнимая честное имя, ввергая в тюрьмы и сумасшедшие дома, укорачивая жизни. Поистине о размерах зла, приносимого в мир Джоном Ячменное Зерно, можно составить себе представление только, когда послушаешь женщин, матерей и жен в кабинете врача, занимающегося лечением пьяниц, когда почитаешь уголовные дела, совершенные людьми в состоянии тяжелого опьянения, и истории болезни алкоголиков, находящихся в психиатрических больницах. Одному из нас, наркологу и судебному психиатру, в этом отношении много что пришлось увидеть, услышать и перечитать. Тут поистине все известные краски покажутся бледными.

Наша книга, к счастью, не поэзия кошмаров и ужаса, и это обстоятельство освобождает нас от обязанности подтверждать сказанное страшными примерами. Мы полагаем, что читающие и без нас уже слышали такого рода вещи, так пусть они, дойдя до этих строк, их и вспомнят. Мы же тем временем позволим себе начать беседу с только что вошедшим в кабинет больным. Обыкновенным, еще пока ничего страшного не совершившим алкоголиком, и тем не менее судьба его страшна, страшна уже потому, что он попал в лапы зеленого змия.

— Как ваше имя и отчество?

— Петр Семенович.

— Сколько вам лет?

— Пятьдесят с небольшим. Вы только что спросили, доктор, от чего я жду помощи — вернее, от чего я прошу меня защитить. Охотно отвечу — от самого себя, доктор. Именно от самого себя! Вот уже 10 лет не могу побороть в себе стремление к вину, к выпивке. Все чувствую, все понимаю. Понимаю весь позор и ужас моего положения, а бросить пить не могу. Сколько раз давал себе зароки, клялся жене, друзьям. Вижу, что качусь, погибаю, а остановиться не могу. Ведь инженер я по профессии, а сейчас на подсобную работу перешел. Докатился до того, что ничего понять не могу — все, что знал, все пропил. И голову пропил, и одежду пропивать начал, как говорится — пропился до волос. Одним словом: яко наг, яко благ, яко нет ничего… И людей стыдно, и на мою несчастную семью смотреть больно.

— Скажите, Петр Семенович, ведь вот вы сейчас так разумно рассуждаете, и критики у вас к себе хоть отбавляй. Почему же вы давно не бросили себя губить, а близких терзать?

— Ах, доктор, в том и вся моя беда, когда трезв — полон раскаяния, кажется, ни за что в рот ее, проклятую эту водку, не возьму. Но как одну только рюмку выпью — так и пошло. И день пью, и два, и три. И вот вечером еле до дому дойдешь или притащат тебя — всего в грязи, выпачканного хуже, чем свинья. А на утро едва глаза продрал — весь свет не мил: все горит внутри, руки дрожат, сам весь трясешься, и одна мысль, одно желание — опохмелиться. А раз опохмелился, так уже опять пошло по кругу. Вот и пропадаю из-за этой опохмелки — губит она. Правильно говорит народ: не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался, не за то, что пил, а за то, что опохмелялся.

— Да, в этой пословице есть большой смысл. Мы, врачи, считаем, что хронический алкоголизм начинается с того времени, как появляется потребность опохмелиться. Скажите, Петр Семенович, а как спите вы? Страшные сны вас по ночам не мучают?

— Бывает, доктор. Иногда проснешься весь в поту, все кажется, гонится за тобой кто-то, ножами угрожают, а то и вообще какая-то чертовщина в глаза лезет, — вскочишь и не знаешь куда бежать, где спасаться. Родных боишься, всех боишься, — кажется, еще минута и выскочишь из окна, а там, что будет, то будет. Одним словом, погибаю, доктор. Спасите. Слышал, гипноз помогает от водки, вот и пришел к вам на лечение. Что хотите делайте, только оторвите меня от нее. Спасите меня. Еще жить хочу. Можете помочь, доктор? Помогите!

— Могу ли я помочь? Да, могу, но при одном условии, если вы сами себе помочь хотите. Если вы будете слушать врача, будете исполнять все, что он вам говорит, будете настойчиво лечиться и, главное, немедленно, с сегодняшнего же дня не возьмете ни капли вина в рот.

Большую группу больных, с которыми работают врачи-психиатры и психотерапевты в амбулаториях и больницах, составляют наркоманы. Это люди с болезненным влечением к какому-нибудь наркотическому средству. Наиболее распространенные виды наркоманий — курение и алкоголизм. Есть и другие наркомании, но в условиях советского общества они редки.

При хроническом алкоголизме гипнотерапия занимает среди других лечебных средств одно из первых мест. Если учесть, что страдающие алкоголизмом обычно быстро погружаются в глубокий гипноз и легко поддаются внушению, то становится понятной целесообразность этого вида лечения при подобных заболеваниях.

При проведении в гипнозе внушения алкоголику врач вызывает у больного чувство физического отвращения к запаху и вкусу водки. С больным проводят лечебные беседы, в которых раскрывают огромный вред спиртных напитков как для здоровья пьющего, так и для его общественного, служебного и семейного положения. Эти психотерапевтические беседы играют очень большую роль в перевоспитании алкоголика, в привитии ему здоровых установок и сознательного отвращения к алкоголю, как виновнику его физической и моральной гибели. Очень многое зависит от умения врача построить эти беседы таким образом, чтобы задеть, что называется, живые струны человека и умело на них сыграть — вселить в него уверенность в возможность возрождения и возвращения к нормальной жизни. Очень многое зависит от того, как врач сумеет мобилизовать семью и окружение пьющего на достижение одной главной цели — оторвать больного от вина.

Вот в двух словах основные принципы современной психотерапии алкоголизма.

После курса лечения больные, как правило, прекращают пить в течение более или менее продолжительного времени. Однако для полного выздоровления рекомендуется проведение еще нескольких закрепляющих сеансов внушения — сначала через неделю, потом через две недели и, наконец, раз в месяц. Полную гарантию от повторения заболевания дает лечение больного и наблюдение за ним в течение года.

Пятидесятилетний К. жаловался на непреодолимое влечение к вину. Пил много, особенно последние годы перед лечением. Тяга к вину носила запойный характер. В период запоев очень мало ел, выпивал в день по литру водки и более. В 1946 году перенес белую горячку, в связи с чем был помещен в психиатрическую больницу. После выхода из больницы некоторое время не пил, затем опять начал пить; больного беспокоили кошмарные сновидения; иногда в темноте видел какие-то «страшные фигуры».

При первых же сеансах лечебного гипноза удалось достичь стадии сомнамбулизма. Больному внушалось полное отвращение к водке, причем это внушение сопровождалось словами: «Вы чувствуете запах водки, вы ощущаете во рту противный вкус водки. Я даю вам водку, вам противно. Водка вызывает тошноту и рвоту. Пить больше не будете». Во время этого внушения лицо больного выражало отвращение. Он краснел, покрывался потом, начинались рвотные движения, сопровождавшиеся кашлем, обильным выделением слюны. По окончании сеансов больной заявлял, что запах водки непереносимо отвратительный, что он вызывает у него рвоту. С больным провели 20 сеансов гипнотерапии. К концу лечения он при одном упоминании о водке испытывал непереносимую тошноту.

Больной Д., 44 года, страдал постоянно повторяющимся наплывом зрительных галлюцинаций. В течение 20 лет злоупотреблял водкой и неоднократно лечился в психиатрических больницах. После последнего лечения пьет редко. Тем не менее каждый новый прием алкоголя, даже в небольших количествах, сопровождается бессонницей и массовым наплывом зрительных галлюцинаций устрашающего содержания: видит крыс, пауков, змей и чертей. Стал очень суеверен. Надел на себя крест для «изгнания нечистого». В беседе с врачом критически высказывается по этому поводу, иронизируя над собой, но тут же добавляет, что когда приходят галлюцинации, то испытывает такой ужас, что готов поверить во все, лишь бы от них избавиться. Больной длительно лечился гипнозом таким же методом, как и больной К. Это привело к улучшению самочувствия, полному отказу от вина и исчезновению галлюцинаций.

Хронические алкоголики часто бывают одержимы идеями ревности, и это нередко толкает их на совершение тяжелых преступлений. Поэтому энергично и вовремя начатое лечение может иметь существенное значение для освобождения больного от опасного бреда.

В общей системе лечебных мер гипнозу и здесь принадлежит важное место. С его помощью можно вовремя предупредить последующее пьянство, которое неизбежно приведет к возобновлению опасного бреда даже при условии, что человек полностью освободился от него.

Больной 50 лет поступил для стационарного лечения с жалобами на то, что последние годы постоянно мучается мыслью, будто жена ему изменяет. Известно, что больной с 18 лет злоупотребляет вином, пьет иногда по 4–5 дней подряд, выпивая за это время большое количество водки. С женой живет 30 лет, всегда отличался ревнивым характером. Последние годы, по словам жены, совместная жизнь с больным стала невыносимой: требует, чтобы она постоянно находилась при нем, ревнует ее ко всем, не дает ходить одной в магазин, всюду сопровождает ее. Специально поступил на работу дворником в доме, в котором проживает, для того чтобы постоянно держать жену в поле зрения. Часто угрожает жене и ее мнимым поклонникам расправой. В своей ревности доходит до абсолютных нелепостей: ревнует жену, пожилую женщину, к родному сыну, к приходящим к нему товарищам.

После лекарственного лечения и сеансов удлиненной гипнотерапии больной успокоился, у него наладился сон и появилось критическое отношение к своим бредовым переживаниям. В таком состоянии и был выписан. Через два месяца после выписки явился на амбулаторный прием к врачу вместе с женой, которая сообщила, что все это время больной совершенно не пил, в отношениях к ней проявлял значительно меньшую подозрительность, настроение было хорошим. Амбулаторно проведено еще четыре сеанса гипнотерапии: идеи ревности совершенно исчезли. Наблюдение в течение года указывало на хорошее состояние.

В практике лечения алкоголиков встречаются и такие люди, у которых не удается добиться достаточно глубокого гипнотического состояния, чтобы возможно было внушить тошноту и рвоту на запах и вкус водки. Тогда врачи, опираясь на учение И. П. Павлова о высшей нервной деятельности, производят выработку так называемого условного тошнотно-рвотного рефлекса на запах и вкус водки при помощи особого лекарственного средства апоморфина.

Если ввести человеку подкожно апоморфин, то у него через некоторое время развивается тошнота и рвота. Но врачи не просто вводят этот препарат — они одновременно дают больному нюхать и попробовать немного водки. Вначале развивается рвота от действия апоморфина. Затем, после 10–12 и более сочетаний введения апоморфина с дачей водки, тошнота и рвота появляются уже только от одного запаха водки. Лечение проводится последовательно, без перерывов.

Наш известный нарколог, много сделавший для лечения алкоголизма, И. В. Стрельчук предложил этот способ лечения тесно увязывать с психотерапией, пронизывать его внушением, непосредственным воздействием на психику больного и проводить в обстановке, приближенной к той, в которой люди обычно пьют спиртные напитки. Перед больными ставят на стол бутылки с вином, дают им пробовать алкоголь из привычных для них рюмок и стопок и одновременно проводят внушение, что вид вина, его вкус и запах вызывают тошноту и отвращение. Так как тут начинает сказываться и влияние ранее введенного апоморфина, то специфическое внушающее действие таких разговоров значительно возрастает, и это часто приводит к тому, что через несколько процедур одно внушение без апоморфина дает очень хороший лечебный результат.

Есть специальный прибор — электрогастрограф, который позволяет записывать электрическую активность мышц желудка. Во время проводимого лечебного внушения эта активность усиливается, что свидетельствует о развивающихся в момент внушения сильных сокращениях мышц, то есть рвотных движениях.

В заключение беседы об алкоголизме несколько слов о другой еще более распространенной наркомании — о курении. Конечно, это болезненное пристрастие менее общественно вредно, чем алкоголизм, оно не разваливает семей, не вырывает человека из общества, не делает из него преступника и не помещает в психиатрическую больницу. Однако каждый психотерапевт расскажет вам не об одном человеке, который у него в кабинете буквально горючими слезами плакал от того вреда, который он причиняет себе пагубной привычкой к курению. Сколько раз приходится слышать: на все готов пойти — лишь бы бросить курить!

Наиболее пагубно на здоровье и общем самочувствии начинает сказываться курение в более зрелом и пожилом возрасте. А тогда его особенно трудно бросить, ибо за плечами уже укоренившаяся десятилетиями привычка, превратившаяся в болезненную потребность. В то же время возрастные изменения организма настоятельно требуют, чтобы курение было прекращено. Создается очень тяжелое положение, из которого иногда годами безуспешно пытаются вырваться попавшие в него люди. И тут-то опять наш добрый знакомый — гипноз может быть полезен. Нельзя сказать, чтобы он действовал безотказно. Часто, если со стороны курильщика проявляется пассивность и нет должной волевой настойчивости, результаты бывают плохими. Все же можно с уверенностью сказать, что из всех методов, которыми медицина располагает для борьбы с табакокурением, гипноз и внушение пока наиболее действенное средство.

…Больная Е., 50 лет, курит с 20 лет, за последние годы выкуривает до двух пачек в день. Уже более восьми лет по поводу порока сердца и бронхиальной астмы лечится у терапевта, который категорически запрещает ей курить, так как это приводит к обострению ее заболевания и мешает лечению. Больная неоднократно делала попытки бросить курить, но это не давало никаких результатов. Чувствует себя очень плохо, испытывает постоянные затруднения при дыхании, приступы удушья; угнетена и подавлена своим состоянием. Врачу сказала: «Для того чтобы лечиться с успехом, надо бросить курить, а бросить не могу. Попала в заколдованный круг. Не знаю, что мне делать».

После четырех сеансов лечебного внушения в глубоком гипнотическом сне у больной достигнуто полное отвращение к табаку. При ощущении запаха дыма во рту возникают тошнота и кашель. Больная совершенно бросила курить. Наблюдение в течение двух лет указывает на хорошее состояние. Больная прибавила в весе, с успехом лечится теперь у терапевта.

У нас был один больной, которого мы никогда не сможем забыть.

Мужчина 49 лет, куривший очень интенсивно с 16 лет. Он пришел к нам в состоянии выраженного истощения с жалобами на чрезвычайно плохое самочувствие, раздражительность, постоянный кашель и головные боли. Эти болезненные явления, которые сам он связывал исключительно с очень неумеренным курением, мешали ему и в жизни и в работе. Бухгалтер по специальности, он имел за последние годы снижение по работе, и это его очень угнетало. Всякие попытки самостоятельно бросить курить ни к чему не приводили, и неудачи каждый раз тягостно им переживались.

При первой же встрече с ним мы пошли на проведение сеанса гипноза. Больной через несколько минут впал в глубокое сомнамбулическое состояние, во время которого ему было проведено внушение, что он никогда больше не захочет курить. Вид и запах табака и папирос будут у него отныне вызывать отвращение. Выведенный из гипноза, он положил на стол пачку папирос и сказал: «Спасибо, доктор, даже трудно передать, как мне хорошо. Курить я больше не буду — это твердо знаю».

Мы предложили ему прийти через неделю. Он пришел и сказал, что не курит и курить не хочет и вообще от него его прошлое курение теперь так далеко, что нет даже надобности во втором, закрепляющем сеансе. Мы больше не гипнотизировали его и не видели в течение пяти лет. А когда довелось случайно встретиться — узнать его было невозможно: так он поправился, пополнел, настолько хорошо выглядел, что излишне было спрашивать о его самочувствии. Но об одном надо было непременно спросить его: испытывал ли он влечение к курению? Нет, доктор, почти не испытывал, бросил легко и бесповоротно.

Конечно, это редкий, очень редкий случай. По крайней мере, за 20 лет нашей практики это единственный пример такого, прямо скажем, «магического» действия гипноза на нервную систему курильщика.

Однако этот случай был, и мы не могли о нем умолчать.

Впрочем, неудачи в науке тоже не бесполезны. Во всяком случае, наши многочисленные неудачи в борьбе с курением при помощи гипноза позволили сделать безусловный вывод: успех возможен только тогда, когда есть полное совпадение усилий врача и пациента.

Гипноз приходит в другие клиники

Во многих научных коллективах существует правило собираться раз в неделю для обсуждения хода работы, для обмена мнениями, для информации о полученных результатах, для наметки планов и т. д. Обычно эти сборы всегда проводятся в какой-нибудь определенный день недели — и по этому дню получают свое название.

У Павлова таким днем была среда — отсюда и пошли его знаменитые лабораторные и клинические среды.

В среду, 9 декабря 1931 года, на заседании в нервной клинике, при демонстрации гипноза на больной, страдающей истерией, Иван Петрович, подчеркнув безвредность гипнотизации, высказал мысль, что, к сожалению, физиологами мало изучаются гипнотические фазы, в то время как, по его мнению, овладев гипнотическими фазами «в определенных условиях, вы были бы господами мозга». И далее, обращаясь к психиатру И. О. Нарбутовичу, он добавил: «Это грех со стороны психиатров, что они не пользуются гипнозом». В то время это был справедливый упрек. Хотя и теперь практическое распространение психотерапии и применение гипноза в лечебных целях еще значительно ниже потребностей в этом виде лечения, но все же здесь следует отметить известный прогресс. Внедрение идей Павлова в советскую науку и перестройка всей нашей медицины на базе его учения, безусловно, создали лучшие условия для использования гипноза не только в нервно-психиатрических учреждениях, но и в больницах самого различного профиля. С интересом к психотерапии можно встретиться теперь и в клинике внутренних болезней, и в хирургии, и в детской, и в ряде других, не говоря уже о таких профилях медицины, как кожные и акушерско-гинекологические болезни, где психотерапия и гипноз заняли прочное место, как один из очень существенных и необходимых там методов лечения.

Однако, как мы уже говорили, если при неврозах и наркоманиях гипнотерапия с полным основанием и правом может рассматриваться как основное и ведущее лечебное средство, а все прочие мероприятия играют дополнительную, подсобную роль, то при других заболеваниях дело обстоит как раз наоборот. Среди терапевтических, хирургических и иных лечебных средств и мер гипнотерапия здесь рассматривается как средство вспомогательного порядка. Чаще всего с ее помощью достигается общеуспокаивающее действие, а при тяжелых заболеваниях внутренних органов, сопровождающихся выраженными болями, иногда удается облегчить страдания больного.

В клинике внутренних болезней гипнотерапия может быть полезна при лечении бронхиальной астмы, язвы желудка и гипертонии. Длительный гипноз — отдых, принося покой нервной системе, тем самым способствует лечению этих заболеваний. Более того, гипнотерапия при бронхиальной астме в некоторых случаях может приобрести существенное значение. У нас была больная, страдавшая выраженными приступами бронхиальной астмы с характерными для этого заболевания периодическими обострениями. В один из таких периодов она попала под наше наблюдение, и мы решили провести ей гипнотерапию. Лечебное внушение, направленное на общее успокоение и освобождение от удушья, проводилось в течение 20— 25-минутных сеансов гипноза, степень которого не превышала стадии сонливости, с легкой гипотаксией. Во время внушения, а также на некоторое время после него приступы удушья прекращались.

К обезболивающему действию сводится в основном роль гипнотерапии при хирургических и стоматологических заболеваниях. О том, до какой степени в некоторых случаях может доходить «наркотизирующее» действие гипноза, говорят серьезные хирургические вмешательства, производившиеся больным, находившимся в состоянии гипноза. Известно, например, что даже такие операции, как ампутация конечностей, производились без применения фармакологического наркоза больным, у которых было достигнуто полное обезболивание одним внушением в гипнотическом состоянии.

От хирургии в последние годы выделилась самостоятельная специальность — анестезиология — наука об обезболивании. И вот теперь можно встретиться с тем, как наряду с поисками новых, наиболее эффективных и наименее вредных наркотических средств, снижающих чувствительность, анестезиологи изучают явления гипноза и методику его применения. Это им надо для того, чтобы у операционного стола, используя словесные внушения в гипнотических состояниях, тем самым достигать полного выключения болевой чувствительности при минимальном введении наркотиков, всегда дающих, особенно при высоких дозировках, вредные побочные явления отравления.

Широкое распространение получила психо- и гипнотерапия в акушерстве и гинекологии. Гипноз находил себе применение в течение довольно длительного времени для обезболивания родов. За последнее время такое его использование уступило место более распространенному, в силу своей простоты и массовости применения, психопрофилактическому методу обезболивания родов, предложенному К. И. Платоновым и И. 3. Вельвовским. В отдельных случаях гипнотерапия для обезболивания родов не утрачивает своего значения и в настоящее время.

Есть такое мучительное заболевание — неукротимые рвоты беременных. Из-за него некоторые женщины, горячо желающие испытать счастье материнства, вынуждены искусственно прерывать беременность, так как их организм окончательно истощается этими рвотами и продолжение беременности грозит им гибелью. Все виды применяемого здесь лекарственного лечения редко помогают против этого заболевания, и только гипнотерапия дает буквально поразительный результат — до 80–90 %. Сошлемся на пример из практики К. И. Платонова.

Женщина 25 лет, 8-я неделя беременности. Третья беременность по счету, первые две прерваны из-за рвоты. Настоящую беременность хочется сохранить во что бы то ни стало. Привезена мужем в весьма тяжелом состоянии: непрерывное слюнотечение, затрудняющее дыхание, постоянные позывы на рвоту, не может говорить. По словам мужа, рвоты и слюнотечение начались неделю назад. Полное голодание. Вследствие резкого исхудания и общей слабости больная слегла в постель. Фармакологические средства не дали положительных результатов. Проведена гипнотерапия. Больную удалось быстро усыпить. Сделано соответствующее внушение: «Рвот уже больше нет! Они прекратились, слюноотделения нет, и во рту сухо, можете дышать свободно и спокойно. Отвращение к еде исчезло. По пробуждении будете чувствовать себя хорошо, появится аппетит». Сон в течение 15–20 минут, во время которого повторялись те же внушения в различных вариациях. Внушение полностью реализовалось: по приезде домой поела без последующих рвот, впервые за неделю заснула и ночь спала хорошо. Ночью лишь дважды была рвота. На следующий день рвота лишь через 2–3 часа (при хорошем самочувствии и приемах пищи). На второй день — второй сеанс, после которого последовало дальнейшее улучшение. После третьего сеанса рвоты совершенно прекратились. Родила в срок.

Все чаще вторгается психотерапия и в лечение заболеваний кожи. Известно немало случаев, когда наряду с успешным лечением психогенных расстройств, к которым можно отнести некоторые нейродермиты, хорошего эффекта психотерапевты добивались при заболеваниях непсихогенного характера, как-то: при лечении бородавок, лишаев и др. Что же до больных, страдающих нейродермитами, то здесь большое значение приобретает комбинирование методов лечебного внушения в гипнозе с психотерапевтическими разъяснительными и успокаивающими беседами.

Нам вспоминается больная 48 лет, которая обратилась к нам с жалобами на мучительный зуд всего тела. По характеру раздражительная, возбудимая, часто плачет. Периодически ощущает спазмы в горле, чувство удушья, нехватку воздуха. Иногда после неприятностей немеют руки, пропадает голос. С лета 1952 года больную стал беспокоить зуд в области затылка, под грудями и внизу живота. Такое состояние удерживалось около полугода, затем наступило резкое обострение: зуд распространился по всему телу. Была стационирована в кожную клинику, где проведено лечение. Улучшения не наступило. Больную продолжал беспокоить мучительный зуд всего тела. Расстроился сон, не могла спать по целым ночам, все время чесала тело. Начата гипнотерапия. Первый сеанс сопровождался глубоким гипнотическим состоянием.

Всего было проведено 10 сеансов по 20–25 минут каждый. После первых же сеансов наступило некоторое улучшение. Больная стала немного спокойнее. Во время сеансов внушения зуда не чувствовала, после пятого сеанса стала хорошо спать по ночам. Не употребляет снотворных, хотя до внушения употребляла их регулярно, но сон не налаживался. Лечение было закончено на стадии выраженного улучшения, больная выписалась из клиники и поехала в санаторий для дальнейшего лечения и отдыха.

Не менее выразителен случай из практики А. И. Картамышева.

Больной 44 лет, служащий, явился в Ташкент в клинику кожных болезней в марте 1931 года по поводу бородавок на руках. Неоднократное лечение — оперативное, рентгенооблучение, прижигающие средства— не давало заметного улучшения. По постановлению врачебной комиссии больной был переведен в инвалиды первой группы. При осмотре обнаружено большое количество бородавок, расположенных на кистях и захватывающих главным образом ладони. Бородавки до 1–1,5 сантиметра возвышались над здоровой кожей, сливались вместе, образуя панцирь, не позволяющий больному сгибать пальцы. Подвижность их была минимальна. Словесное внушение: «Ваши бородавки теперь пройдут; вы совершенно избавились от них» — и одновременное смазывание бородавок раствором метиленовой сини дали разительный эффект. Когда больной явился для повторного сеанса через 2 дня, подвижность пальцев заметно увеличилась, бородавки уплощились. Сеансы были повторены еще три раза, и дней через 12 у больного восстановилась подвижность пальцев (а вместе с этим и его трудоспособность), а бородавки почти совершенно исчезли.

Вот она, поразительная сила внушения! Исчезли бородавки, которые лишали человека трудоспособности, превратили его в инвалида первой группы. Ничего не помогало, а несколько сеансов психотерапии вернули рукам человека нормальный вид. Здесь, конечно, немалую роль сыграло и самовнушение больного, проявившееся в большой вере во врача и в применяемые им средства. В данном случае, в совершенно нейтральную и к лечению никакого отношения не имеющую метиленовую синь.

Подобными примерами далеко не исчерпывается многообразное использование лечебного внушения в гипнозе. Но и этого, думается, вполне достаточно, чтобы показать, какие большие возможности имеются у этого лечебного метода и какую пользу он может принести.

Однако и самым горячим приверженцам этого метода следует постоянно помнить, что гипноз ни в коем случае не следует рассматривать как универсальное средство от всех и всяческих болезней. Такое отношение к нему приведет лишь к дискредитации этого безусловно ценного и полезного средства лечения. Только очень осторожное, вдумчивое и научно обоснованное использование гипноза может оправдать возлагаемые на него надежды и принести желаемые результаты.

«Вообще надо сказать, — говорил в 1935 году И. П. Павлов, — что при экспериментальных заболеваниях нервной системы почти постоянно выступают отдельные явления гипноза, и это дает нам право принимать, что это нормальный прием физиологической борьбы против болезнетворного агента». (Курсив наш. — Авт.).

Поистине к этим словам какие бы то ни были добавления будут излишними!

Пусть читатели не сетуют на нас: мы не стремились эту главу превратить в руководство по лечебному применению гипноза. Перед нами стояла иная задача: существующему с незапамятных времен религиозному мифу о чудесных исцелениях противопоставить точное знание, добытое современной наукой. И если все-таки эта глава, рассказывающая о роли гипноза в современной медицине, появилась в книге, то лишь для того, чтобы лишний раз доказать и показать материальную природу тех явлений, к которым люди на протяжении всей истории относились как к чудесам. На конкретных примерах из современной медицинской практики мы хотели проиллюстрировать действие закона, согласно которому наука, освещая лучами знаний темные углы, где еще гнездится мистика, вытесняет ее из мира, помогает человеку порвать путы невежества и суеверий и встать в полный рост всемогущего и подлинного преобразователя природы.

Заглянем в будущее гипноза

Вот мы и проследили жизненный путь нашего героя — от входа в пещеру кроманьонского человека до дверей современных лабораторий и клиник. Не правда ли, интересный, можно сказать — фантастический путь?

И разве вы не согласитесь с нами, что слова Ивана Петровича Павлова, которые мы предпослали эпиграфом к этой книге, пожалуй, полнее и глубже всех характеризуют нашего героя.

«Область гипноза — есть область глубокого реального смысла и высокого научного значения».

Сколько поколений людей должны были начать и завершить свой жизненный путь, рождающий в конечном счете человеческий опыт, сколько великих умов должны были посвятить творческие усилия созидающей мысли, проявить несгибаемую волю и вложить огромный труд для того, чтобы мы с вами, люди второй половины XX века, могли так коротко и просто ответить на вопрос, что такое гипноз. Ответить тремя словами: «Гипноз — частичный сон», — на вопрос, который на протяжении тысячелетий служил основанием для самых фантастических и спекулятивных ответов.

Ну как тут не повторить прямо-таки пророческих слов Ардальона Ардальоновича Токарского: «И смешно было бы думать, что гипнотизм вырос где-то сбоку, за дверьми храма науки, что это подкидыш, воспитанный невеждами. Можно только сказать, что невежды его достаточно понянчили и захватали своими руками». Действительно смешно! И вот теперь, — потому что мы уже не должны тратить ни времени, ни сил на доказательство, что гипноз это серьезная научная проблема высокого теоретического значения и большого практического смысла, — заглянем в его будущее.

Никакое рассмотрение исторического пути научной проблемы не может считаться удовлетворительным без этого взгляда в будущее, без попытки хотя бы и в туманных очертаниях представить себе, что же ждет в дальнейшем эту проблему, каковы ее перспективы, пути развития, что она еще сможет дать, чем обещает быть полезной. И не беда, что на путях этого прогноза подстерегают неизбежные ошибки и просчеты. Ведь это путь, где действительные знания соприкасаются с полетом фантазии, а последняя, как известно, потому и называется фантазией, что не укладывается в прокрустово ложе одной действительности. Нам никогда не следует забывать слов В. И. Ленина: «Фантазия есть качество величайшей ценности. Даже открытие дифференциального и интегрального исчислений было бы невозможно без фантазии».

Итак, что, по нашему мнению, ждет гипноз впереди?

Начнем с сопоставления — гипноз и религия. Будет ли гипноз и в дальнейшем играть роль в том, чему посвящена настоящая книга, — в разоблачении религиозной мистики и суеверных представлений? Несомненно, будет.

Объяснить необъяснимое в религиозных чудесах, показать механизмы их возникновения, отдать в руки исследователя возможность рассчитанного воспроизведения их якобы недоступной пониманию человека «боговдохновенной» механики — не есть ли это одновременно полное развенчание, разоблачение, уничтожение этих чудес в глазах верующих? А раз так, не есть ли это тем самым и ниспровержение стоящей на чудесах религии?

«Верю, ибо абсурдно!» — провозгласил Тертуллиан. «Истина — разве это не чудесно», — словно отвечая ему, спустя столетия сказал Леонардо да Винчи.

Да, безусловно, гипноз, уничтожающий веру в чудеса, уничтожает тем самым и религию и в этом его высокое значение.

Религия поняла это одновременно с наукой. Можно сказать, даже раньше нее. Едва только стали раздаваться первые, еще робкие голоса, что в гипнотических состояниях находят свое объяснение чудесные деяния святых отцов и сверхъестественные явления, как папа римский 4-го августа 1856 года издал грозную энциклику «Ad magnetismi abusus compescendos», в которой обрушился на магнетизм (гипноз), как на ересь, несовместимую с христианством, и расточал свои карающие проклятия в адрес всех прикосновенных к гипнозу. Но человеческую мысль остановить нельзя. Она шла вперед. Проникая в сущность гипноза, ученые штурмовали «чудеса» религии. В 1888 году появляется во Франции книга «Гипнотизм и религии». Автор ее счел для себя благоразумнее скрыть свое имя под псевдонимом Skepto. В этой книге, основанной на далеко еще не совершенном уровне научных знаний, рассказывается, как в гипнозе находят свое объяснение мнимые чудеса, выдаваемые религией за высшее проявление божественного промысла. Через 9 лет, в 1897 году, на аналогичную тему, уже не прикрываясь псевдонимом, доктор Феликс Реньо публикует в Париже книгу: «Гипнотизм. Религия».

В декабре этого же года в актовом собрании Военно-медицинской академии в Петербурге В. М. Бехтерев произносит речь на тему о роли внушения и гипноза в происхождении религиозного фанатизма. Интерес к затронутой им теме был настолько велик, что побудил выдающегося ученого в 1903 году выпустить в свет значительно дополненное содержание этой речи в виде книги «Внушение и его роль в общественной жизни», в которой главное внимание он уделил объяснению того, как возникают религиозные эпидемии на почве нарочитых массовых гипнотических внушений.

Сегодня люди располагают уже значительно большими возможностями для разоблачения мнимых чудес религии с помощью физиологически осмысленных явлений гипноза и внушения. Мы глубоко убеждены, что дальнейший прогресс гипнологии сделает научную истину очевидной всему миру.

А гипноз и медицина?

Каковы здесь перспективы и есть ли у нашего героя будущее на этом поприще? Конечно, есть.

Как мы знаем теперь с вами, люди уже с незапамятных времен обращались к гипнозу в лечебных целях и он оказывал им в этом отношении немалую помощь. Знаем также, что новую эру неограниченных возможностей применения гипноза в медицине открыл Павлов. Однако известно нам и то, что в познании психики человека еще никто не сказал своего последнего слова. Будущее сулит нам здесь немало открытий, которые несомненно углубят наши знания о человеке в целом и о гипнозе — в частности.

Уже сейчас все больше и больше утверждает себя система лечения и подхода к больному, как целостной страдающей личности, а не абстрактного носителя больных органов и частей тела. Что бы ни болело у человека, какие бы системы ни были у него поражены, перед нами в первую очередь страдающий больной человек. И, следовательно, дача любых лекарств, осуществление самых различных назначений, процедур, оперативных или иных вмешательств не может проходить изолированно от влияния на психику, на настроение, на самочувствие человека в целом. Только тогда лечение и благоприятно и успешно, когда оно, помимо хорошего местного эффекта, приносит больному общий подъем всех его жизненных сил. Вот тут-то без психотерапии, а значит, и без наиболее ее эффективных методов — без внушения и гипноза, не обойтись.

Есть все основания полагать, что советская медицина, первая вставшая на путь перестройки своих теоретических воззрений и практической деятельности на базе учения Павлова о высшей нервной деятельности, увлечет за собой все больше и больше последователей из различных медицинских школ мира. Тому уже в наше время есть многочисленные примеры. А медицина Павлова — это медицина высшего гуманизма, медицина, которая бережнейшим образом относится ко всему чувствительному и ранимому в человеке. На первом месте ставит она закон разумного ограждения здорового организма от вредностей, закон охранительного режима и покоя для заболевшего человека.

Как бы ни совершенствовались в дальнейшем средства, способы и методы лечения, этот основной закон останется незыблемым фундаментом всякого успешного врачевания. Вот почему «нормальному приему физиологической борьбы против болезнетворного агента» — гипнозу открывается широкое, поистине неограниченное поле деятельности.

Когда Павлов нашел свой гениальный метод условных рефлексов, он тем не менее долгое время не мог им воспользоваться в надлежащей степени из-за отсутствия специально оборудованного помещения, которое полностью бы изолировало экспериментальное животное от случайных внешних раздражителей — таких, как шум, свет, запахи и т. п. Такое здание было построено. Ему дали образное название — Башня молчания. Только с введением в строй этой лаборатории павловские эксперименты приобрели свою подлинно математическую точность, позволившую вырвать у природы столь ревностно охраняемую ею тайну закономерностей работы головного мозга высших животных.

Но и Павлов и его многочисленные ученики и последователи, естественно, устремились дальше. Их целью было постижение закономерностей работы человеческого мозга. Многое уже сделано на этом направлении. Мы с вами говорили о второй сигнальной системе действительности, специфически человеческой функции его мозга. Но это еще не физиология человеческой мысли в собственном смысле слова. Проникновение в святая святых природы, разгадка кульминационной сложности в ее творении — впереди. И одной из существенных помех для продвижения на этом пути является отсутствие специальной методики исследования мысли. Здесь уже не может быть использовано в неизменном виде классическое павловское наследие.

Какова она будет, эта методика, специфически подходящая к строго научному изучению физиологии человеческой мысли, мы еще сказать не можем. Тот, кто скажет в этом деле новое слово, совершит великий научный подвиг. Нам представляется несомненным одно — человек, которого в видах изучения его мысли подвергнут экспериментальному исследованию, должен будет находиться в гипнозе. И не трудно понять почему. Раз мы хотим изучать физиологические законы работы головного мозга человека, то нам, естественно, надо вычленить из необъятной сложности мышления в целом какие-то отдельные, строго направляемые и контролируемые мысли, не подвергающиеся конкурентному воздействию других непроизвольно возникающих и внезапно пропадающих мыслей. Бесконечно сложное явление, для того чтобы изучать, необходимо вначале упростить. Мысли надо, так сказать, отсепарировать, отделить друг от друга — сделать их подчиняемыми воле экспериментатора, и только его воле. Вы догадываетесь, что здесь получается аналогия с Башней молчания. Но только классическая Башня молчания нам тут не поможет. Испытуемый будет сидеть в ней, изолированный от всех раздражителей внешнего мира, и продолжать жить своей жизнью мыслящего существа, и ни одному самому изощренному экспериментатору не будет дано управлять ходом этого мыслительного процесса, взять его, что называется, в свои руки.

Да, конечно, куда уж там постороннему экспериментатору, когда и сам-то испытуемый не в состоянии вести процесс своего мышления в строго заданном направлении, полностью ограждая себя от случайно возникающих воспоминаний, непроизвольно появляющихся ассоциаций, настроений, переживаний и тому подобных проявлений психической жизни.

Тут нужна Башня молчания, но не вне мозга, а внутри него! И вот такую-то Башню молчания может воздвигнуть только гипноз. Один он способен взять под контроль мыслительный процесс и, искусственно упростив его, свести до строго прямой связи: вопрос — ответ, приказ — исполнение.

Мы убеждены, что тут у гипноза очень большие перспективы послужить науке будущего. Он поможет человеку в самом трудном деле, которое когда-либо стояло перед ним и будет стоять в деле научного познания своей собственной мысли, а тем самым познания самого себя.

А не очень ли все это далеко?

Нельзя ли нам рассказать что-нибудь более ощутимое уже теперь?

Мы не думаем, что использование гипноза, как методического приема для изучения физиологии мысли, за далекими горами, но если вы так хотите, то можно поговорить о том, что сейчас уже стоит в научной повестке ближайших дней.

Многим, наверное, известно слово «гипнопедия». Некоторые переводят его как обучение во сне. Это неточный перевод, ибо раз дело идет о контакте между обучающим и обучающимся во сне, то совершенно очевидно, что это не простой сон.

Поэтому точнее гипнопедию понимать, как обучение в гипнозе.

Поклонники этого метода утверждают — и, видимо, не без основания, — что ряд умственных операций — таких, например, как изучение иностранных языков — проходит значительно более быстрее, если к обычно проводимой системе занятий еще добавляют изучение слов в гипнотическом сне. Привлекает здесь то, что представляется возможным использовать и ночное время, которое у нас в смысле творческой деятельности пропадает зря. Разумеется, это сложный и ответственный вопрос. Никогда не надо забывать, что если мы и не производим никакой ни физической, ни умственной работы во сне, то мы в это время восстанавливаем израсходованный энергетический потенциал нервных клеток, подготовляем мозг и организм в целом к последующей деятельности.

Гипнотический сон, сон с бодрствующим пунктом, с очагом раппорта, способным вступать в контакт с раздражителями внешнего мира, как установлено школой Павлова, является частичным, неполным сном. В таком сне мозг способен производить работу, например усваивать новые знания, запоминать слова иностранного языка, но полагать при этом, что такой ночной «отдых» будет таким же полноценным, как и без подобной нагрузки, равносильно тому, что верить в вечный двигатель.

Мы не хотели бы, чтобы нас поняли, что мы против использования гипнотического сна для обучения. Напротив, мы полагаем, что здесь именно и кроется еще одна возможность использования гипноза в будущем. Но нужна предварительная большая исследовательская работа, которая установит нам лучшие условия для проведения гипнопедии — в смысле ее наибольшей учебной эффективности и наименьшей вредности для нервной системы занимающихся. Не хотим предсказывать, что именно может оказаться наиболее перспективным. Предсказания — вещь не всегда надежная, нужны эксперименты, исследования. Однако предположить, что гипноз, используемый как концентратор внимания, тем самым будет повышать способность усвоения и увеличивать ресурсы памяти, вполне вероятно. В целом роль гипноза в психологической и педагогической науках будущего, благодаря основной своей особенности приводить человека в состояние максимального сосредоточения, нам представляется не лишенной хороших перспектив. С уверенностью можно сказать: есть над чем тут работать.

Наконец, гипноз и искусство. Поскольку мы только что упомянули психологию, то невольно на ум пришли такие ее разделы, как психология художественного творчества. И тут наш герой имеет перспективы проявить себя с положительной стороны. Но хочется поговорить даже не об этом, а о возможности использовать гипноз и внушение в театрально-сценической деятельности, как средство управляемого овладения необходимыми эмоциями и артистическим вдохновением. Как средство поставить их в независимость от колебаний настроения и иных случайных вещей, из-за которых даже великие актеры играют на сцене иногда не только хуже себя, но и хуже самых посредственных исполнителей, а знаменитые певцы поют так, что никто не узнает их голоса. Известно это с незапамятных времен всем театральным деятелям и любителям сцены, но рецептов борьбы с этим нет.

Вот и следует подумать, чем может помочь гипноз и направленное внушение.

Теперь мы опять хотим вернуться к науке и немножко пофантазировать. Мысленно на мгновение перенесемся опять в средние века. Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст Парацельс Гогенгейм. Вам что-нибудь говорит это пышное имя? Если нет, то значит вы забыли, что написано в главе о Месмере. Это же знаменитый врач и чернокнижник XVI века, широко применявший лечение больных магнитами. Правда, магниты в качестве лечебного средства использовали уже знаменитый римский врач Гален и арабский медик Авиценна. Но Парацельс называл магнит «монархом всяческих тайн» и назначал его при всех болезнях.

В наше время только снисходительную улыбку и недоуменное пожимание плечами могут вызвать те показания к назначению магнита в лечебных целях и способы его использования, о которых писал Парацельс. Однако мы оставили позади то время, когда за магнитами вообще не признавалось никакого реального воздействия на живой организм и мысль об их лечебных свойствах считалась абсурдной. А так было сравнительно недавно.

Теперь же все чаще и чаще раздаются голоса, причем не откуда-нибудь, не со страниц фантастических романов, а из научно-исследовательских лабораторий, что ничего абсурдного в мысли о возможности лечебного применения магнитов нет, ибо почти доказано, что магнитное поле действует на организм, в частности — на мозг. Прийти к таким выводам оказалось возможным только в самое последнее время — для этого потребовались такие тонкие методы исследования, которыми наука обогатилась лишь совсем недавно.

Мы просим простить нам несколько длинную цитату из книги Стефана Цвейга «Врачевание и психика»: она нам кажется чрезвычайно интересной. Послушайте:

«Но может быть — мы стали осторожными в эпоху, когда одно открытие обгоняет другое, когда вчерашние теории блекнут за одну ночь и внезапно обновляются другие, насчитывающие века существования, — может быть, ошибаются даже и те, которые еще сегодня высокомерно именуют фантазией спорную идею Месмера о допускающем передачу, текущем от человека к человеку личном флюиде, ибо очень возможно, что последующий час мировой истории неожиданно превратит ее в истину. Мы, чьего слуха в ту же секунду, без проводов и без мембраны, достигает слово, произнесенное в Гонолулу или в Калькутте, мы, которые знаем, что эфир пронизан невидимыми течениями и волнами, и охотно верим, что несчетное число таких силовых станций бесполезно и неведомо для нас работает во вселенной, мы поистине не столь смелы, чтобы предвзято отвергать теорию, согласно которой от живых покровов и возбужденных нервов исходят одаренные силою токи, подобные тем, которые Месмер недостаточно точно назвал «магнетическими», отрицать, что в отношениях человека к человеку действует может быть все же принцип, сходный с «жизненным магнетизмом», ибо почему бы телу человеческому, близость которого возвращает угасшему жемчугу блеск и сияние жизненной силы, не развивать, действительно, в своем окружении ореола теплоты или излучений, действующих на нервы возбуждающе или успокаивающе? Почему бы, в самом деле, не возникать между телами и душами тайным течениям и противотечениям, не возникать между индивидуумом и индивидуумом притяжению и отталкиванию, симпатии и антипатии? Кто в этой области дерзнет на смелое «да» или дерзкое «нет»? Может быть, уже завтра физика, работающая с все более и более тонкими измерительными приборами, докажет, что то, что мы сегодня воспринимаем просто, как напор душевной силы, есть все же нечто вещественное, есть доступная созерцанию тепловая волна, нечто от электричества или от химии, энергия, допускающая взвешивание и измерение, и что нам приходится вполне серьезно считаться с тем, над чем отцы наши улыбались, как над дурачеством. Возможно, таким образом, что мысли Месмера о творчески-излучающейся жизненной силе суждено еще вернуться в мир, ибо что такое наука, как не непрестанное претворение в действительность древних грез человечества?»

Очевидно, нужно еще более глубокое проникновение в сущность гипноза, чем то, которым мы владеем теперь, для оценки перспективы и направления помощи, какую он сможет оказать при изучении влияния магнита на живой организм в лечебных целях. Едва ли может вызывать сомнение факт, что как особое состояние нервных клеток головного мозга, а именно состояние, благоприятствующее повышенной работоспособности в строго заданном направлении, гипноз будет полезен науке будущего.

Несколько слов о так называемой телепатии, или внушении на расстоянии. Мы знаем, что у некоторых исследователей одно упоминание этих слов уже вызывает резкое осуждение, но надо быть объективным: ведь есть и другие не менее авторитетные исследователи, столь горячие приверженцы существования подобных явлений, что трудно определить — сильнее ли хула противников или восторженность поклонников. И поскольку пока ни той, ни другой стороной не представлено веских экспериментальных доказательств, неопровержимо убеждающих или неоспоримо отвергающих существование внушения на расстоянии, не правильнее ли будет вслед за Цвейгом сказать: «Кто в этой области дерзнет на смелое «да» или дерзкое «нет»? Спорящих рассудит наука, а теперь нужно одно — работать, экспериментировать. Хочется добавить, особенно на страницах этой книги, что если удастся научно доказать существование телепатических явлений и объяснить их материальную природу, то это будет последним сокрушительным ударом по мистике, по всем сверхъестественным предчувствиям и «свыше ниспосланным» озарениям, за которые так цепляется религия в наши дни.

И вот тут-то, при изучении реальности этих явлений, науке будущего опять не обойти гипноза, ибо уже исследователи прошлого века, на убогом уровне их технического оснащения, в гипнотических состояниях обнаруживали некую обостренную способность восприятия мыслительных и эмоциональных влияний, поступающих якобы от гипнотизера к гипнотику. Так ли это или не так, пока мы не знаем, но нет никакого сомнения в том, что наука ответит на этот вопрос.

Наше заключение, а вместе с ним и книга подходят к концу. И мы уже слышим ваше пожелание на прощание сказать, что-нибудь более определенное — менее гадательное и фантастическое. Что ж, попробуем. Но вот ведь в чем вся трудность. Мы живем в такой стране, где воистину— сказка делается былью, где преодолевается пространство и время с головокружительной быстротой и где с большим правом, чем когда-либо раньше, можно сказать: «Что такое наука, как не непрестанное претворение в действительность древних грез человечества?»

Недавно о полетах в космос писали одни фантасты, а теперь в столице нашей Родины — Москве торжественно открыт обелиск в честь советских людей-завоевателей космоса. Обелиск и памятник одновременно. Уже памятник? Да, памятник! Памятник тому, что началось всего семь лет назад запуском первого искусственного спутника Земли, а сегодня кажется уже таким далеким в свете последних достижений, что можно говорить о целом историческом пути и закономерно ставить памятник.

И теперь уже всем нам ясно, что как ни фантастичны уже достигнутые успехи, они только самые первые шаги грядущих успехов. Человек надолго, на месяцы, на годы, полетит к Луне, к планетам солнечной системы и еще дальше — за ее пределы. Представим себя в кабине такого космического корабля, устремившего свой путь к бесконечно далеким целям, и мы невольно вспомним о нашем герое. Режим работы и жизни человека во время длительного полета в космическом пространстве и при нахождении на других планетах потребует больших необычных нагрузок. Станет на повестку дня перед медиками разработка охранительно-восстановительных режимов для организма в целом, и для нервной системы в первую очередь. Проблема чередования сна и бодрствования в космическом пространстве существенно отличается от того, что мы имеем на Земле. Тут сама природа математически точно разграничила день и ночь, отведя время для бодрствования и работы и для отдыха и сна. Но в космосе человеку придется устанавливать иной ритм, создавать свои сутки. Космическая медицина в настоящее время занята поисками наиболее целесообразных и выгодных количественных соотношений этих состояний. Но здесь количество не может не координироваться с качеством — глубиной сна и его частотой.

Электронно-кибернетические машины произведут предельно точный расчет израсходованной организмом энергии и, подсказав необходимое время перехода на отдых и срок пребывания в нем, сами усыпят человека и будут поддерживать необходимую глубину и качество сна. Они устранят целенаправленной системой внушений вредные последствия перегрузок и одновременно будут стимулировать все активно положительное и здоровое, чем располагает человеческий организм. Программа внеземных полетов ставит перед людьми уже теперь почти сверхчеловеческие задачи, а в дальнейшем все во много раз будет усложнено.

Сутки, недели, может быть, и более продолжительное время будет человек проводить в охранительном покое гипнотической дремоты, а за это время звездолет, проглотив десятки и сотни миллионов километров безбрежного пространства, доставит его, полного творческой энергии и сил к далеким мирам, готового вступить в борьбу с любыми, самыми невероятными неожиданностями и трудностями.

Особенно приходится учитывать трудности нервнопсихологического порядка. Не случайно из психологии выделяется в самостоятельную отрасль науки космическая психология. И мы думаем, что она в своих исследованиях неизбежно столкнется с гипнозом и внушением. Например, при изучении таких проблем, как преодоление могущих возникнуть под влиянием неожиданных условий и впечатлений нарушений нормального психического функционирования, борьба с так называемым «страхом бездны», гнетущим воздействием космического безмолвия, преодоление страхов одиночества, замкнутого пространства и других побочных, тягостных наслоений на мысль, эмоции и волю человека.

Мы не претендуем исчерпать хотя бы часть возможных направлений будущего развития гипноза, внушения и связанных с ними явлений. Мы написали о том, что представляется нам наиболее вероятным, до чего могла дойти наша мысль, наше знание гипноза, почерпнутое из долголетней научно-исследовательской, лечебной и литературной работы. Осознанное, а значит, и разумное использование гипноза сделало только первые шаги.

Впереди еще большой и, несомненно, славный путь.