Гипотеза Дедала

Ресторан

Подавляющее большинство тех, кто, узнав об этом заведении, страстно захотел его посетить, ждало разочарование. Слухи о ресторане распространялись довольно стремительно, но его известность достигла апогея, когда он был уже закрыт. Говорят, что до сих пор какие-то люди приезжают посмотреть, где он некогда располагался. Я, признаться, тоже страстно хочу там побывать, но никак не могу отыскать это место. Более того, сколько я ни пытался, мне не удалось найти никого, кто бы действительно туда приезжал после закрытия. Если вдуматься, то это загадочная история: сейчас уже ходят слухи о тех людях, которых молва о ресторане привела туда, где он якобы располагался…

Отдельный вопрос состоит в том, что движет такими «туристами», если, конечно, мы допускаем, будто они существуют? Предположу, что эти люди хотят вовсе не посмотреть на останки заведения, не прикоснуться к стенам, ставшим свидетелями нашумевших событий, но скорее взглянуть на окрестности, которые, в свою очередь, наблюдали посетители этого ресторана. Если говорить более высокопарно, то, по-моему, им интересно увидеть мир глазами бывших гостей.

Идея этого места – а, согласитесь, за редким заведением общественного питания стоит какая-то идея, более содержательная, чем желание владельцев обогатиться, – была оригинальна и по-своему прекрасна. Мне особенно жаль, что до сих пор никто даже не попытался ее повторить. Хотя это нетрудно понять – рестораторы боятся. Причем боятся, по всей видимости, достаточно сильно, если это чувство заставляет их отказываться от уже известной, проверенной и доходной, хоть и несколько хлопотной, идеи. Ведь заведение приносило немалую прибыль, несмотря на весьма странное и даже, пожалуй, неудачное расположение.

С уверенностью можно сказать, что подходящим местом для такого ресторана был бы центр какой-нибудь европейской столицы – Лондона, Парижа, Берлина, Вены… Трудно себе представить, как видоизменилась бы вся эта история, если бы он там и располагался. От посетителей бы наверняка не было отбоя. Это точно! В результате сложилась бы совсем другая, вероятно, даже более драматичная ситуация. Но не будем гадать. В действительности заведение находилось где-то в ближайшем пригороде Рима, около двадцати километров от кольцевой, едва ли не на Фламиниевой дороге.

Подобное расположение кому-то тоже покажется довольно выигрышным, но это – глубокое заблуждение. Здесь ресторан не мог стать особенно популярным. Редкие путники, едущие в Вечный город, останавливались на обед или ужин, будучи на столь смехотворном расстоянии от пункта назначения. То же самое можно сказать и о тех, кто покидал Рим: они только выехали. Надежда оставалась лишь на то, что, когда по направлению к городу выстраиваются пробки длиной в несколько десятков километров – а это происходит почти каждый будний день, – кто-то из водителей проголодается или попросту не выдержит бессмысленного сжигания бензина. Тогда, быть может, он завернет в уютный внутренний дворик ресторана, но тут возникали другие проблемы. Во-первых, манящий уют дворика невозможно оценить с дороги. Но главное, если кто-то все-таки заходил внутрь, случайные посетители быстро покидали заведение из-за крайне высоких цен. Нет, только люди, приезжавшие сюда специально и знавшие, чего они хотят, могли оценить это место по достоинству. Уж слишком необычным оно было.

Головокружительный ресторан отличался уже тем, что в нем совсем не было меню. Пожилая религиозная чета владельцев решила положить это в качестве принципа – здесь могли исполнить любое кулинарное желание клиента. Согласитесь, теперь становится ясно, почему усталым людям, вырвавшимся из пробки, такое заведение было ни к чему: они желали конкретный и недорогой панини с супом папа помодоро или карбонару. Зачем им переплачивать за дорогостоящий выбор из всех мыслимых яств подлунного мира? Они не хотели фантазировать, они были голодны.

Это принцип – «выполним любое кулинарное желание» – звучит достаточно монументально, хотя на поверку в нем нет чего-то запредельного, невыполнимого и даже особенного. В наш век холодильников и Интернета на деле это ненамного сложнее, чем на словах. Благодаря Всемирной паутине рецепты каждого известного кулинарии блюда во всем их немыслимом многообразии доступны поварам, причем с вариациями. Остается лишь поддерживать постоянный запас разных, в том числе и редких, продуктов, которые могут понадобиться. Если говорить, например, о мясе, то хозяевам требовалось хранить не только говядину, свинину и конину, но и, скажем, буйволятину, слонятину и даже тушки змей. Из птицы – не только курицу, но и голубей на тот случай, если заказчик пожелает фрикасе из последних, а также овсянок, соловьиные язычки и многое другое. Аналогично с рыбой, сырами, овощами, фруктами и всем остальным.

Уровень развития холодильной техники, а также множество камер с разной температурой позволяли сохранять все продукты довольно долго. Да многие вещи приходилось подвергать повторной разморозке. Мясо здесь не готовили «еще теплым» – такими обещаниями привлекали клиентов в других дорогих ресторанах. В этом же заведении основным свойством была вовсе не свежесть ингредиентов. Чем-то приходилось жертвовать во имя абсолютной кулинарной универсальности. Однако не беспокойтесь: разумеется, как только продукты начинали портиться, их мгновенно выбрасывали и заменяли новыми.

Трудно было хранить только отдельные ингредиенты – скажем, двадцать четыре вида молока. Правда, как раз они по большей части все-таки расходовались, а не шли в помойку. На худой конец в томатный суп-пюре наливали не коровье, а верблюжье или даже молоко антилопы-канны. Блюдо от этого только выигрывало в смысле жирности и насыщенности вкуса, а продукт удавалось использовать.

Иными словами, идея такого фантастического ресторана оказывалась не то что реализуемой, но, пожалуй, даже довольно незатейливой. Конечно, все равно приходилось выкидывать три четверти ингредиентов, но цены-то были завышены вдесятеро, чтобы это скомпенсировать. Так что убыточным заведение не было. Пусть зал и не ломился, но штучные клиенты сюда приезжали постоянно. Напротив, когда клиенты занимали, например, только три стола из двадцати четырех, не считая веранды и внутреннего дворика, это придавало дополнительный шарм. Гости получали возможность насладиться плодами своей фантазии и труда поваров в атмосфере сладостного, нетомительного одиночества. Принимая во внимание качество интерьера и обслуживания, посетители почти физически ощущали нарочитую элитарность заведения, а также необыкновенность своей трапезы.

Впрочем, число клиентов прирастало. По неведомым причинам через неделю после открытия необычное заведение попало в великое множество туристических путеводителей, несколько светских журналов и парочку профессиональных изданий кулинарного и ресторанного сообществ. Хозяева ломали голову, как такое могло произойти, тем более что количество статей о них превосходило число клиентов, которых они успели на тот момент обслужить. Более того, никто из посетителей никогда не сообщал им, что он, дескать, ресторанный критик, потому его необходимо накормить бесплатно и как можно лучше… Еще одна загадочная история.

Проблемными для поваров становились разве что те блюда, приготовление которых включало фазу квашенья, вяленья, настаивания, маринования, засолки и тем самым, согласно рецепту, требовало много времени, вплоть до нескольких месяцев или даже лет. Поначалу хозяева решили, что им все-таки необходимо иметь в наличии хамон, хакарл, мохаму, пршут, копальхен и домашнюю бастурму, но потом стало ясно, что даже в числе гурманов – а именно это, очевидно, основная клиентура – почти никто не знал некоторых из этих слов. Те же, кому они все были известны, приходили сюда отнюдь не за «мясной тарелкой». Так что такие продукты могли понадобиться разве что в качестве ингредиентов, но и суп сальморехо или испанский гороховый суп с хамоном никто так ни разу и не заказал.

Желания людей оказались шокирующе банальными и однотипными. Казалось, любители вкусно поесть получали прямой доступ непосредственно к собственной фантазии, но сколь же ограниченным оказался круг вожделенных блюд… Большинство гостей были европейцами, потому они преимущественно интересовались кушаньями из азиатской, реже – восточноевропейской кухни. С одной стороны, пределом изысканности оказывались малайские супы или мясо, приготовленное по вьетнамским и камбоджийским рецептам. В то же время на вкус большинство «гурманов» даже не чувствовало их отличий от лаосских и филиппинских вариантов тех же блюд, тогда как на поверку нюансы были выражены довольно четко – специализировавшийся на них повар придавал этому особенное значение.

С другой стороны, «противоположным» пределом воображения стали шокирующие блюда, которые люди хотели отведать не ради вкуса, а чтобы испытать себя. Но и тут фантазия не уходила дальше жареных тестикул и разных глазных яблок. Ничего интересного для повара в этом не было – приготовить их значительно проще, чем, скажем, лаксу.

Заезжие азиаты вообще рассматривали принцип ресторана в ключе местного кулинарного колорита и считали, что здесь можно попробовать в лучшем случае любое итальянское блюдо, а в худшем – любую пиццу. Ходят слухи, будто первый повар заведения спился из-за разочарования в людях – работая в таком ресторане, ему приходилось слишком часто варить пасту. Впрочем, это тоже скорее легенда, нежели быль.

Принцип заведения оставался неизменным – клиент мог отведать все что угодно, стоило только заказать и оплатить. Были, конечно, и те, кто приходил поиздеваться. Они требовали несуществующие блюда, давая им вымышленные названия. Но кулинария – это сфера порядка и вкуса, в том числе и в художественном смысле. Потому, как только официант слышал о ястве из акулы с мошонкой павиана, шафраном и медом, насмешники немедленно изгонялись навсегда. Как выясняется, быть может, именно это спасало им жизнь.

Ресторан просуществовал недолго, примерно полгода, и за это время погибло около тысячи человек. Закономерность заметили далеко не сразу, да и можно ли было ее углядеть – больше трети клиентов, отужинав, продолжали свое путешествие. Их тела обнаруживали впоследствии в самых разных уголках Италии, а то и мира. Если бы оставшаяся часть не возвращалась в Вечный город, создавая тем самым некую статистическую пучность, заведение, возможно, работало бы до сих пор.

Так или иначе, но следственным органам Рима удалось установить, что каждый человек, совершивший здесь именно вечернюю трапезу, на следующее утро уже не просыпался. Разумеется, во всем сразу обвинили хозяев. Ресторан представлял собой типичное итальянское семейное дело, в которое было вовлечено множество родственников. Владельцами, как я уже говорил, выступали пожилые люди – отец и мать семейства.

Когда обвинение было предъявлено, хозяин не мог поверить в происходящее с ними, равно как и в то, что, по утверждению прокурора, уже произошло, причем именно по его вине. Перед стариком рыдали какие-то женщины – сестры, жены и матери тех, кого он якобы убил. Братья, мужья и отцы грозили ему и его домочадцам расправой. Разумеется, он все отрицал, поскольку и правда не был виноват ни в чем, кроме того, что решил открыть собственный ресторан. Случившееся он постоянно называл совпадением, однако в таком случае это, вне всяких сомнений, было самое феноменальное стечение обстоятельств во Вселенной, если принять во внимание его вероятность, а также тот факт, что не было ни одного исключения – ужин не пережил никто! Единственное совпадение можно счесть еще более головокружительным и редким – это то, которое привело к возникновению мироздания, как такового. Искренняя растерянность старика всерьез смущала судью и присяжных.

А как плакала хозяйка, когда уводили ее детей и внуков!.. Разумеется, в тот момент она сразу взяла все на себя, хотя тогда уже никто не верил в виновность стариков и их родственников. Сколько ни обыскивали помещения ресторана, сколько ни расспрашивали всех членов семьи, их поставщиков и прочих свидетелей, ничто не указывало на причастность владельцев и сотрудников. Равно как ничто не наводило на мысли о каких-то других подозреваемых. И тогда я понял: единственное, что можно здесь доказать, это то, ради обоснования чего тщетно клали свои жизни еще средневековые богословы, а также более поздние деятели теологии и религиозной философии. Мне представляется, что трагедии, берущие свое начало в предместьях Рима, убеждают нас ни в чем ином, как в существовании бога. Вдобавок после всей этой истории можно наконец с уверенностью говорить о том, что он неравнодушен к людям и даже внимательно за нами наблюдает. Время пришло! Споры о том, существует ли всевышний, закончены! Из предмета веры этот факт превратился в неоспоримую истину. А ведь даже те, кто и прежде не сомневался, вряд ли могли допустить, что бог, например, читает наши книги, что он обращает внимание на людские поверья и предрассудки, что он тоже впитывает культуру человечества…