Главная психотехника высокоэффективных людей

Итак, допустим, мы разобрались: вы — не визуал, ваш стимул имеет аудиальную или кинестетическую природу. Попробуем разобраться с другими видами взмаха.

Аудиальный взмах

При аудиальном взмахе работают с аудиальными стимулами и их субмодальностями. Принцип — тот же самый, что и при визуальном: подготовка, определение стимула, вторичных выгод и экологии, положительного диссоциированного Я-образа, работа с субмодальностями, быстрая смена стимула и ресурсного Я-образа. Но в данном случае и стимул, и Я-образ будут звуковыми (то есть речь идет о звуковом представлении Я-образа). В качестве модельного образца привожу взмах, произведенной с Аллой Борисовой (с которой, я об этом рассказывала в самом начале книги, и началось повальное увлечение техникой в нашей редакции). Напомню, что Борисова наконец-то смогла преодолеть тягу к обжорству и согнать лишний вес, от которого

очень страдала. Борисовский взмах я расписала с ее слов.

Алла приходит к нлперу. Она хотела бы избавиться от привычки много есть перед сном — и, как следствие, похудеть.

— Что тебя не устраивает в твоем поведении?

— Я очень много ем на ночь. Иногда и прямо ночью.

— И тебя это не устраивает?

— Да, я хочу отказаться от этой привычки.

— А что тут плохого?

— Да вон как меня разнесло, вообще как корова какая-то стала…

— Так тебе не нравится много есть по вечерам и по ночам?

— Да, не нравится.

— Так и не ешь тогда.

— Если бы я могла… Сколько раз давала себе зарок. Нет же — прихожу с работы и сразу на кухню. И начинается… И каждый день в последний раз, но потом опять… Знаешь, и на диете сидела сколько раз уже. Пока сижу — все хорошо, типа отказалась от обжорства на месяц, на три месяца… Но все равно знаю подспудно, что как только диета кончится, опять начну жрать на ночь. И ничего не могу поделать. Что сгоню — то и наберу. И еще сверху… Нельзя мне есть на ночь, не надо. Но не могу. А хочу перестать.

— Я правильно понимаю, что ты вообще принципиально не хочешь съедать вечером ни кусочка. Ни дома, ни в ресторане, ни в гостях — вообще нигде, никогда и ничего?

— Да нет, это крайность. Я не хочу наедаться, переедать…

— Ага, тебе не нравится неуправляемость твоего вечернего жора? То, что ты начинаешь есть и потом не можешь остановиться?

— Да, мне, конечно, не нравится именно это, а не то, что я вообще что-то ем.

— Ну вот, разобрались с тем, что плохо. Уже хорошо. А что бы ты хотела взамен?

— Я хочу просто слегка ужинать — и все.

— Ну вот. У нас и цель сформулирована. А что тебе мешает остановиться, когда ты ешь?

— Может, это паранойя, но я каждый раз слышу голос мамы: «Кушай хорошо. Посуда любит чистоту. Все доедай».

— А что ты чувствуешь, когда слышишь мамин голос?

— Вину. Я маленькая виноватая девочка. И мне очень хочется, чтобы меня не ругали.

— Мама «говорит» тебе только про еду?

— Да.

— И ты только слышишь голос? Никакой картинки?

— Только голос.

— И только по вечерам? Или всякий раз, когда ты ешь?

— По вечерам. Днем никогда не слышу

его.

— А чего он от тебя хочет, этот мамин голос?

— Чтобы я много ела, все доедала.

— А зачем ему это?

— Мама всегда заботилась обо мне. Я была такой хилой и слабой девочкой, и она хотела, чтобы я была покрепче. А я всегда оставляла что-то недоеденным на тарелке. И еще мама обижалась, что я не отношусь с должным уважением к ее стряпне.

— Но главное, она все-таки желала тебе здоровья и добра?

— Конечно.

— А теперь закрой глаза и попробуй сейчас представить себе мамин голос. Слышишь его?

— Да.

— Сделай его погромче… Ощущение вины усиливается?

— Да.

— А теперь потише… Легче?

— Легче.

— Пусть этот звук будет моно. Как ощущения?

— Не очень страшно.

— А теперь — громче и стерео. А как теперь?

— Мне не по себе.

— Хорошо. А сама-то ты заботишься о своем здоровье?

— Стараюсь.

— Ну и молодец. А что тебе дает переедание? Зачем оно тебе?

— Низачем. Я же говорила уже, что хочу от него избавиться. Оно дает мне лишних килограммов сорок.

— Низачем ничего не бывает. Все зачем-то. Просто подумай: ты приходишь домой после работы и идешь на кухню… Какие проблемы ты решаешь с помощью поглощения еды?

— В этом смысле… Во-первых, я есть хочу. Но мне надо не так и много для здоровья… Еще… Ну, я так расслабляюсь. Успокаиваюсь. Заедаю рабочие мысли.

— Получается, поздняя еда тебе важна? Ты восполняешь силы и релаксируешь с ее помощью?

— Да, наверное.

— А еще какие-то причины, по которым тебе важно есть на ночь?

— Удовольствие. Вечером я себя балую чем-нибудь вкусненьким. А днем просто быстро ем, чтобы подкрепиться, не особенно разбираясь — вкусно, не вкусно. Спешу.

— Значит, еда тебе дает новые силы, релакс и удовольствие от вкуса еды. А еще? Вот ты сказала, что разъелась и стала как корова. Что у тебя в отношениях с мужчинами?

— Да какие мужчины, какие отношения! Я ж замужем, двое детей же у меня. Ни-ни, никаких мужчин. О чем ты?

— А пока не разъелась, ты пользовалась их вниманием?

— Ну да…

— А может, это ты обжираешься, чтобы быть толстой и непривлекательной и чтоб никто к тебе не приставал со своими домогательствами?

— Никогда об этом не думала, хотя…

— Что хотя?

— Муж все время считал меня страшной гуленой… Говорил: «Хоть за ногу тебя привязывай»…

— А ты как к этим его словам относилась?

— Обижалась, плохо относилась… Что, если я красивая, сразу и гулена?

— И стала обжираться, чтобы он перестал тебя подозревать?

— Вот это да! Не думала, что тут работают такие механизмы. По мне — вредная привычка и все. А оказывается, я с нее много чего полезного получаю! В том числе и это…

— Давай теперь найдем другие способы восполнить силы, релаксировать, получить удовольствие. Думаем вместе. Давай сгенерируем по нескольку предложений на каждый случай.

— Для здоровья и восполнения сил мне много не надо. Я, например, могу выпить крепкого чая с медом. Или с шоколадной конфетой. Правда, там одни углеводы… Хорошо, я съем кусок мяса с капустным салатом и выпью крепкого сладкого чая. Или лучше стакан сока выпью. Или съем фруктовый салат со взбитыми сливками. Или вообще просто банан и яблоко. И запью опять же крепким чаем — он тонизирует. Кстати, это пойдет и для вкуса. То есть мясо с капустой — нет, вряд ли. А вот фруктовый салат, чай с конфетой — да, пойдет.

— Хорошо. А для релакса?

— Например, полежу в ванне с пенкой или ароматной солью. Посмотрю телевизор, какой-нибудь глупый сериал. Позвоню приятельнице. Вот, а еще я могу устроить мужу романтический ужин при свечах. И у нас будет и здоровье, и наслаждение вкусом еды, и релакс, и полный улет! И при этом чтобы не обжираться. Да, можно все это сделать.

— А почему ты этого не делаешь?

— Да как-то вот так получается…

— Ладно, а что по поводу мужниных подозрений?

— Да глупости это все! Как-нибудь надо просто посерьезнее себя вести, побольше всей семьей везде выходить, с детьми возиться…

— И он перестанет тебя оговаривать, даже если ты похудеешь?

— Думаю, да.

— А ты можешь взять на себя обязательство заниматься чем-то из предложенного тобой же перечня вместо того, чтобы обжираться?

— Могу. Я вообще не понимаю, почему до меня это раньше не дошло.

— И ты можешь торжественно пообещать, что больше не будешь переедать на ночь?

— Точно не буду.

— И ночью есть не станешь?

— Не стану.

— И ты готова сдержать слово?

— Да.

— Вот и хорошо. А теперь подумай о той Алле, которая совершенно спокойно ест по вечерам столько, сколько нужно, и вообще не зацикливается на этой проблеме. Что ей дал отказ от переедания?

— Она стройная, уверенная в себе, ее не мучают угрызения совести, она спит спокойно и не думает постоянно о том, как бы ей не съесть лишнего. Она вообще об этом не думает. Она целеустремленная, у нее все получается…

— В общем, она…

— … во всем успешная! Она хозяйка своей жизни! Хочет — ходит толстая, хочет — ходит стройная, как хочет, так и делает.

— Отлично. Вот и представь себе эту успешную, красивую и стройную Аллу, у которой все получается, которую не одолевают всякие левые мысли, которая заботится о своем здоровье, правильно питается, умеет расслабляться, ни за что себя не осуждает и вообще хозяйка собственной жизни. Получается? Ты можешь ее представить себе?

— Да, могу.

— Важно еще и то, что она умеет управлять ситуацией. Быстро понимает, что из чего проистекает, и быстро решает любые проблемы. Она очень гибкая. Понимаешь?

— Да.

— И ты ее можешь себе представить?

— Да. Могу.

— Отлично. А теперь представь, что она говорит. Каким голосом?

— У нее очень звонкий, такой чистый голос.

— Как ты думаешь, что она может тебе сказать своим чистым, звонким голосом?

— Делай то, что хочешь, будь такой, как хочешь!

— Пусть ее голос звучит как стерео, громко! Убеждает?

— Да.

— А сделай потише и моно?

— Он какой-то плоский, теряется впечатление.

— Хорошо. Тебе нравится эта Успешная Алла?

— Конечно!

— Ну и отлично. Тогда у меня к тебе еще один вопрос. Как ты думаешь, если ты станешь ею, тебе это не повредит?

— А вдруг я стану такой секс-бомбой, что мой муж опять начнет меня подозревать?

— OK А нельзя ли добавить Успешной Алле какой-нибудь ресурс, чтобы справляться с этой ситуацией? А?

— Пусть будет более домашней, меньше интересуется работой, больше — детьми. И чтоб готовить там, и стирать, и к мужнину приходу всегда борщ на столе…

— Ты можешь ее представить с этой поправкой?

— Да, так будет лучше.

— Если ты будешь такой Успешной Аллой, это тебе как-то помешает по жизни?

— Да точно, нет. Вот такой я и буду!

— Тогда приступаем к самому главному. Представь себе музыкальный центр, который управляется пультом. Нажмешь на одну кнопку — услышишь голос мамы: «Кушай хорошо. Посуда любит чистоту. Все доедай». Нажмешь другую — услышишь голос Успешной Аллы: «Делай то, что хочешь, будь такой, как хочешь!» И этот пульт у тебя в руках. Представила?

— Да. Вот он.

— Знаешь, у тебя на пульте есть еще одна кнопочка. Ею можно включить оба голоса одновременно. И специальный рычажок, переводя который можно регулировать звучание голосов. Будем работать с пультом?

— Да, я его себе представила.

— Тогда слушай инструкцию. Ты нажимаешь на эту третью кнопку, причем регулируешь громкость таким образом, что голос мамы сначала очень громкий и объемный, а голос Успешной Аллы — тихий и звучит в режиме «моно». Потом быстро меняешь их местами: голос счастливой Аллы стерео и громкий, голос мамы — моно и тихий. Только осуществляешь этот перевод очень быстро. На счет «два». Приготовилась? И сразу сделаешь сброс.

— Я готова.

— Я считаю: четыре, три, ДВА!.. Получилось?

— Да.

— Тогда делаешь сама то же самое еще шесть раз… Приступай!

— Все, я готова.

— Маленькая проверка: попробуй снова представить голос матери.

— Уже не получается. На него наложился голос Успешной Аллы. Я не различаю слов, но просто второй голос забивает первый.

— И это хорошо. Тогда проверим тебя еще одним способом. Представь, что завтра ты придешь домой после работы… Что ты будешь делать?

— Вхожу в дом, раздеваюсь, иду в ванную, мою руки. Потом — на кухню. Готовлю борщ мужу, потом с детьми читаем книжку, потом их укладываю, сама звоню подруге… Потом с мужем говорим о том о сем. На ночь выпиваю сока. Есть не хочется.

— А теперь посмотрим в будущее. Что с Аллой происходит через неделю, месяц, год? Она снова страдает от своего навязчивого поведения?

— Да нет. У нее все в порядке. Больше не обжирается и не терзается муками совести. У нее совершенно другая жизнь.

— Ты довольна результатом?

— Да!

Кинестетический взмах

Большинство нлперов довольно настороженно относятся к практике кинестетических взмахов. Однако, раз среди нас есть кинестетики, актуальна и практика взмахи, соответствующая их модальности. Особенностью при проведении кинестетического взмаха, является то, что мы создаем не диссоциированный, а ассоциированный Я-образ. На это призывал обратить особое внимание еше Гриндер, а вслед за ним Коннира и Стив Андреас (см. их книгу «Измените свое мышление и воспользуйтесь результатами. Новейшие субмодальные вмешательства НЛП», СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2004):

«Хотя большинству людей легче делать зрительный или слуховой взмах, вы можете также проделать взмах в кинестетической системе при условии, что вы очень аккуратны в использовании тактильной, а не мета-кинестетики. Стимулом могло бы быть ощущение чьей-либо руки на вашем теле или чьего-либо дыхания на шее, но не мета-кинестетическая чувственная реакция отвращения или страха. Вы можете выяснить, какие тактильные субмодальности — давление, протяженность, местоположение, текстура, движение, длительность, температура, частота и т. п. — могут быть использованы для усиления/ ослабления проблемной реакции при взмахе.

Я-представление диссоциировано, как будто вы тянетесь и касаетесь своего собственного тела в пространстве перед собой, ощущая спокойную расслабленную силу в этом компетентном себе, сбалансированном, с прямым позвоночником — или как бы вы ни представляли компетентность кинестетически. Потом вы можете использовать субмодальности, чтобы совершить взмах от тактильных ощущений стимула к тактильным ощущениям Я-репрезентации, точно так, как вы сделали бы это в зрительной или слуховой системе.

Иногда, делая взмах в кинестетической системе, полезно проделать его последовательно как к ассоциированному, так и к диссоциированному желаемому Я-ощущению. Это отличается от того, что мы делаем при зрительном или слуховом взмахе, в которых мы всегда заканчиваем диссоциированным Я-представлением. Когда я проделывал кинестетический взмах, заканчивая диссоциированным «Я», люди иногда жаловались, что у них нет нового ощущения, чтобы заменить на него старое в том же месте. Когда я добавил взмах к ассоциированным кинестетическим ощущениям, клиенты были удовлетворены. Поскольку ощущения ассоциированного нового «Я» распространяются по всему вашему телу, они заместят исходные ключевые ощущения, где бы те ни размещались».

Межсистемный взмах

Еще одной разновидностью взмаха становится взмах межсистемный, оперирующий единовременно, скажем, визуальной и аудиальной модальностями. Это довольно экзотическая разновидность техники, которая тем не менее иногда бывает совершенно оправданной. Снова ссылаюсь на опыт Конниры и Стива Андреас:

«Вы могли бы также проделать взмах в двух системах одновременно, например используя одну зрительную и одну слуховую субмодальности. Мы рекомендуем не делать этого, если только у вас нет безусловной уверенности в том, что две сильнейшие субмодальности относятся к двум разным системам восприятия; ПЛЮС ваш клиент легко может выполнить задачу. Обычно клиенту легче, если вы выберете ту одну систему восприятия, которая представляется наиболее для него значимой, и совершите взмах в этой системе. Потом вы можете проверить и выяснить, изменил ли этот взмах автоматически субмодальность в другой системе восприятия. Если нет, можете проделать взмах также в другой системе.

Взмах является невероятно мощной техникой, которая может быть использована при широком круге проблем. Хотя она кажется простой, в действительности она довольно сложна. Скрупулезное внимание ко всем обсужденным нами деталям даст вам возможность создавать мощные взмахи, которые глубоко изменят ваших клиентов при небольших усилиях.

Имейте, однако, в виду, что все эти слова только указывают на реальность, которой являетесь вы, работающий с клиентом. Конечным авторитетом является опыт клиента. В общем, ваша цель — найти стимул, запускающий проблемное поведение/реакцию, и использовать его, чтобы послать мозг клиента в более полезном направлении. Сделайте все, что сможете, чтобы достичь этого».

1. В определенных ситуациях Бобби была очень чувствительна к голосу своей дочери. Коннира обнаружила, что сильнейшими субмодальностями являются громкость и оппозиция «панорамный — точечный источник» голоса. Во взмахе голос дочери начинался громко и панорамно, а желаемый Я-голос — тихо и из точечного источника. Потом голос дочери затихал до точечного источника, в то время как Я-голос становился панорамным и усиливался до оптимальной громкости.

2. Эми сильно реагировала на голос своего бывшего мужа. Как только она о нем думала, появлялись слезы, — что поначалу несколько затрудняло сбор информации! Стив обнаружил, что громкость была одной из субмодальностей, сильно влиявших на ее реакцию; уменьшение громкости голоса сильно облегчило сбор дополнительной информации.

Другой и более мощной субмодальностью оказалось положение в пространстве. Эми описала это так: «Левая сторона — для людей; правая — для вещей», — весьма необычная организация. Если она перемещала голос бывшего мужа из положения возле своего левого уха к правому уху, ее реакция на голос ослабевала драматическим образом. Таким же образом менялась и ее реакция на свой «Я-голос», связанный с потенциальными возможностями. Стив проделал с ней взмах, начав с громкого голоса ее бывшего мужа возле левого уха и ее очень тихого «Я-голоса» возле правого. По мере того как эти два голоса быстро менялись местами, голос бывшего мужа затухал, а «Я-голос» усиливался до оптимальной громкости. Когда Эми проделала это в первый раз, ее лицо расплылось в безудержной улыбке. Эти субмодальности были для нее настолько мощными, что один-единственный взмах изменил ее навсегда.

3. У Джорджа было две картинки — того, «что есть», и того, «что было», чередовавшиеся подобно листкам перекидного календаря. Скорость и размер усиливали его реакцию — чувство депрессии. Группа Джорджа стала в тупик перед тем, как провести здесь взмах, так как именно скорость чередования этих двух образов и была для Джорджа наиболее мощной субмодальностью в создании депрессии, в то время как желаемый Я-образ обычно представлен всего одной картинкой. Коннира попросила Джорджа создать ДВА меняющихся желаемых Я-образа, чтобы получить соответствие ключевому стимулу: один образ — себя, способного получать желаемое, а другой — себя, способного получить еще БОЛЬШЕ желаемого. Чередуя эти два образа, Джордж получал мощную позитивную реакцию. Взмах начался с двух ключевых картин — больших и очень быстро чередующихся. Они замедлялись и скукоживались, в то время как листки Я-образов, бывшие вначале маленькими и неподвижными, увеличивались в размере и начинали двигаться быстрее.

4. Каждый раз, когда жена Дэниэла делала какое-нибудь критическое замечание, он думал, как бы ей ответить, и видел, как его слова «… отскакивают от нее обратно ко мне, словно луч лазера, который меня уничтожает». Главными субмодальностями были скорость и размер. Когда мы проделывали с ним взмах, этот ключевой образ сжался и замедлился до неподвижной картины, в то время как само-репрезентация началась с маленькой неподвижной картинки, которая увеличивалась и превращалась в фильм.

5. Рон жаловался на то, что некоторые люди выводят его из себя. Когда он приближал изображение того другого человека, мы видели усиление реакции, которая ему не нравилась, — поэтому мы знали, что на него повлияет дистанция. Когда мы собирали информацию о том, что ему нужно было сделать для порождения этой гневной реакции, стало ясно, что она могла привести к насилию. Его тело стало наклоняться вперед в «атакующей» позе, — а мы знали, что в прошлом он имел склонность к физическому насилию.

Тогда мы попросили его попытаться сделать ключевой образ трехмерным. Проделывая это, Рон испытал очень сильную реакцию, — но это было качественное изменение, а не просто усиление или ослабление интенсивности. Когда Рон сделал ключевой образ трехмерным, все его тело обмякло и расслабилось. Он выглядел более отзывчивым к тому другому человеку даже без создания Я-образа, который мог бы справиться с такой ситуацией. Рон сообщил, что третье измерение сделало другого человека гораздо более целостным и завершенным на вид, а не тем плоским образом, на который легче разозлиться.

Выполняя взмах, мы обычно используем субмодальности, изменяющие только интенсивность. Мы подумали, что третье измерение вполне можно было бы использовать с Роном, поскольку сама эта субмодальность показалась нам очень полезным ресурсом.

Когда мы приготовились делать взмах с Роном, он возразил. «Если мы это сделаем, я не смогу удерживать их всех на расстоянии». Мы предложили ему добавить в образ «нового Рона» те качества, которые обеспечат ему как ресурсы, позволяющие взаимодействовать с людьми на близком расстоянии, так и способность держать людей на дистанции, когда он того захочет. «Увидь такого Рона, который может решить, когда он хочет близости, а когда предпочтет дистанцию, а также выбрать любую промежуточную возможность. Этот Рон может быть способен видеть других как цельных людей, одновременно воспринимать как их позитивные, так и негативные качества, так чтобы он мог лучше понимать их и более эффективно реагировать».

Это помогло, но Рон по-прежнему возражал: «Мне нужен способ быть в безопасности, вы отнимаете мой способ находиться в безопасности. Мне нужен другой способ быть в безопасности».

Когда мы спросили Рона «в безопасности от чего? Каким образом ты хочешь быть в безопасности?», он не смог нам ответить. Поэтому мы сказали следующее:

«У тебя есть некое понимание того, что означает для тебя безопасность, хотя ты и не можешь выразить это словами (используя жест Рона для безопасности)… Теперь закрой глаза и позволь себе бессознательно ощутить, чем для тебя является эта безопасность… И позволь этому бессознательному знанию перенестись в образ такого Рона, который может добиваться безопасности другими способами. Тебе даже не требуется точно знать, как он собирается обрести безопасность; тебе не нужно точно знать, какие дополнительные выборы у него есть. Но, глядя на него, ты можешь понять, что он способен иметь такую безопасность… и не успокаивайся, пока не сможешь увидеть на этой картине, что он в безопасности — в такой безопасности, в какой только может быть человек… Я предполагаю, что он будет в гораздо большей безопасности, чем прежний Рон, потому что он будет в безопасности более прочным, более реальным, более трехмерным образом…»

Когда мы спросили «Как это там, наверху, выглядит? Когда ты смотришь на него, ты знаешь, что он в безопасности?», Рон сказал: «Да, это выглядит хорошо и безопасно, и еще много чего другого».

Потом мы помогли Рону в выполнении взмаха — от близкого плоского ключевого образа лица другого человека, который отодвигался вдаль, становясь трехмерным, к желаемому Я-об-разу, который вначале был далеким и плоским, и, приближаясь, становился трехмерным. Рон сообщил позднее, что и вообще в жизни у него появилось гораздо больше пространства, он реже чувствовал себя пойманным или стиснутым.

Внутренний опыт Рона согласуется с нашим знанием о том, что делает возможным проявление насилия как в больших масштабах, так и в семьях. Когда страна готовится к войне, карикатуристы изображают врага как бы не вполне человеком. Враги становятся плоскими карикатурными персонажами или монстрами. Когда мы смотрим на других людей, как на трехмерных полноценных человеческих существ, таких же, как мы сами, нам гораздо труднее прибегать к насилию.

6. Мэри пришла ко мне (Коннира), чтобы похудеть. Она сказала, что пробовала много всякого, но не могла похудеть. Она была убеждена, что причина была гормональной, поскольку ничто другое не сработало, но хотела попробовать НЛП.

Когда я спросила ее, не переедает ли она, она сказала, что так не думает. Я спросила, нет ли каких-либо особых видов пищи, к которым она бы испытывала навязчивое влечение. Она сказала, что, по ее мнению, нет, но, может быть, она съедает слишком много пончиков. Я не получала сильной словесной или несловесной реакции, но продолжала собирать информацию и проделала взрыв навязчивости, а затем взмах.

На следующей неделе я говорила с Мэри по телефону. Она сказала: «После того сеанса в течение четырех дней я была совсем другим человеком. Я без всяких усилий потеряла восемь фунтов и чувствовала себя совсем по-другому, а потом все развалилось». Я спросила ее, есть ли у нее хоть какое-то представление, что заставило все развалиться. Она сказала, что не знает, поэтому мы назначили новую встречу, чтобы выяснить, что следует делать дальше.

На следующем сеансе я снова спросила:

— Как вы думаете, что произошло такого, что заставило развалиться ваши новые возможности?

— Я не знаю.

— Ну, попробуйте угадать.

— Мне пришлось бы все выдумать. Непохоже, чтобы в моей жизни произошло какое-то изменение, заставившее все это развалиться.

— Великолепно, приступайте и выдумывайте.

— Я полагаю, это могло быть то, что у нас всегда происходит с сыном; а может быть, и вот что: я недавно сомневалась, делаю ли я что-нибудь стоящее в своей жизни. Кроме того, ситуация в семье сейчас очень неопределенная, потому что мы не уверены, действительно ли мы переедем в Австралию. Я полагаю, это может быть как-то связано.

Она упомянула и еще об одном дополнительном стрессоре, о котором я уже не помню. Судя по тому, что она рассказала, материала здесь было достаточно для нескольких лет традиционной терапии.

Я начала с вопроса о том, что она подразумевала под «тем, что у них всегда происходит с сыном». В ответ она рассказала длинную историю о том, как у нее есть сын от первого мужа, которому был поставлен диагноз «маниакально-депрессивный психоз» и который в течение многих лет периодически попадает в психиатрические клиники. Она чувствовала большую ответственность за его существование — она была виновата в том, что принесла в мир маниакально-депрессивного сына. Она была убеждена, что маниакально-депрессивный психоз является наследственным, а ее бывший муж был маниакально-депрессивным, поэтому она теперь думала, что не должна была иметь от него ребенка. Этот сын время от времени звонил ей по телефону и угрожал самоубийством. По сути дела она говорила: «Я виновата в том, что эта проблема существует, и с этим ничего нельзя поделать».

Когда она описывала свои проблемы, самая сильная несловесная реакция у нее была, когда она говорила о своем сыне, поэтому я решила поработать с этим. Когда он звонил ей, во время разговора она представляла себе его лицо. Как только она представляла себе его лицо, она впадала в безресурсное состояние, поэтому я решила использовать этот стимул, чтобы помочь ей построить взмах. Я попросила ее: «Позвольте возникнуть образу той вас, которая способна конструктивно справиться с этой ситуацией — той Мэри, для которой это не является проблемой».

Мэри сказала: «О’кей, я ее вижу», но по ее виду нельзя было сказать, чтобы то, что она видела, вызывало у нее большой энтузиазм. По ее несловесной реакции мне было ясно, что образ, который она видит, не будет обладать достаточными ресурсами, чтобы справиться с описанной ею ситуацией. Я стала перечислять дополнительные ресурсы, которые она, возможно, захотела бы добавить: «Я хочу, чтобы вы подумали некоторое время о том, каких дополнительных ресурсов вы могли бы захотеть для той Мэри, чтобы в результате вы увидели кого-то еще более привлекательного для вас. Я не уверена, какие ресурсы она найдет особенно ценными, но вы можете подумать: не могла бы принести ей пользу способность прощать себя за прошлые ошибки — способность оставлять прошлое позади себя — замечать, что ей не нравится в ее прошлом поведении, и учиться на этом. Ей не обязательно барахтаться в прошлом. Она может идти вперед и использовать свои прошлые ошибки как ресурсы для того, чтобы во все в большей и большей степени быть тем человеком, каким она хочет быть». Это вызвало у Мэри положительную реакцию, поэтому я помогла ей добавить такой ресурс.

И может быть, эта Мэри — человек с большим количеством выборов, как ей вести себя со своим сыном. Вы можете почувствовать это, даже не зная конкретно, какие это выборы. Может быть, эта такая Мэри, которая может позволить своему сыну больше полагаться на свои собственные ресурсы, и не чувствовать себя виноватой, когда он угрожает ей самоубийством. Ей не обязательно чувствовать себя виноватой, потому что это пошло бы ему только во вред.

И я знаю, что у вас есть теперь молодая дочь и муж, с которым вы счастливы. Возможно, эта конструктивная вы знает, как быть для вашей собственной дочери образцом отношения к своим ошибкам. Ваша дочь тоже будет совершать ошибки, и она смотрит на вас, чтобы увидеть, как реагировать на эти ошибки. Хотите ли вы, чтобы она всю жизнь страдала из-за ошибки, которую совершила в прошлом? Возможно, эта Мэри может показать своей дочери лучший способ справляться с ошибками — прощать себя, но не забывать ошибки, а учиться на них». На это Мэри отреагировала еще лучше. Теперь она сияла, глядя на образ себя с новыми выборами, поэтому я приступила к взмаху.

Несколько месяцев спустя Мэри сообщила мне, что на этот раз изменение сохранилось. Она легко сбросила вес и была очень довольна своей новой жизнью.