Главное чудо света

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Ей приснился сон. Ужасный сон. Кошмар.

Колин.

— Открой глаза, Лаура! Лаура, проснись!

— Нет! Я не хочу! — Она стала отчаянно вырываться.

— Лаура! Тебе приснился кошмар. Открой глаза, это я — Эван. Я не причиню тебе зла, не бойся.

— О… Эван! — Лаура откинулась на спину, пытаясь восстановить дыхание. Она потрясение, будто не узнавая, смотрела на его словно высеченное из гранита лицо, склонившееся над ней.

— Это был ночной кошмар. — Эван ласково отвел с ее лица прядь взмокших волос. — Просто плохой сон. Ты в полной безопасности.

Он включил лампу на прикроватной тумбочке и пристально посмотрел в лицо Лауры. На бледном потрясенном лице проступили бисеринки пота. Он поднялся и принес из ванной полотенце, предварительно намочив его в холодной воде.

— Что тебе приснилось? — спросил он, осторожно промокая ее лицо и шею. — Неужели один из мифических персонажей? — Эван старался говорить легким тоном, но был не на шутку встревожен.

— Я не могу тебе рассказать. Пока. Ты не мог бы принести мне стакан воды?

— Конечно.

Пока он ходил за водой, Лаура постаралась взять себя в руки.

— Я добавил капельку бренди.

— Очень кстати.

— Я, пожалуй, тоже выпью, только без воды. Ты кричала так испуганно, что и меня напугала.

— Все было таким реальным!

— Давай я наброшу на тебя плед, чтобы ты не замерзла. Ночи в пустыне бывают очень прохладными.

Он укутал ее в плед, но, когда хотел подняться, Лаура схватила его за руку.

— Не оставляй меня, Эван!

— Я никуда не ухожу, любовь моя. Я только хотел налить себе еще бренди.

— Пожалуйста. — Она уже полностью проснулась, но все еще не могла прийти в себя.

Эван вернулся в постель, обнял Лауру и прижал ее голову к своему плечу.

— Так лучше? Что произошло, Лаура? Нам было так хорошо.

— Если бы это могло длиться вечно, но… увы.

— Почему ты так говоришь? — Что-то в ее тоне заставило его повернуть голову и посмотреть ей в глаза.

— Есть кое-что, о чем я должна рассказать тебе, Эван, — собрав все свое мужество, сказала Лаура.

— Я давно готов выслушать тебя.

— Я много раз собиралась это сделать, но я так боюсь потерять тебя. Ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Ты — мой мир, и я в ужасе оттого, что он может разлететься на мелкие кусочки.

Страх когтями впился в сердце Эвана, но он не позволил ему завладеть им полностью.

— Полагаю, речь пойдет о твоем докторе. Лаура, расскажи же мне, наконец.

Лаура высвободилась из его объятий. Она инстинктивно сделала это сама, боясь быть отвергнутой.

— Он — не любовник и не дружок, как ты его называл. Я позволяла тебе так думать, но… Он мой муж, Эван.

Вот и настал момент истины, в отчаянии подумала Лаура. Неверие. Отвращение. Презрение. Она обхватила себя руками за плечи.

— Муж?! — В голосе Эвана было больше боли, чем злости. — Мой Бог, Лаура! И ты скрывала от меня столь важный факт своей биографии! Почему?

— Потому что я трусиха, — честно ответила она. Я так боялась этого разговора, все откладывала, набираясь мужества.

— Думаешь, я поверю тебе? — Он вскочил с кровати. — Тогда что это было между нами? Знаешь, у меня никогда не было связи с замужней женщиной.

— Я правда хотела все тебе рассказать, Эван.

— А какие еще секреты ты припрятала в рукаве? Он гневно взирал на нее сверху вниз. — Парочку детишек?

— Колин не хотел детей. Он говорил, что ему достаточно меня. Эван, но ведь у тебя тоже были секреты от меня, — привела она контраргумент.

— Но я нашел в себе силы все рассказать. Кроме того, мои секреты не включали жену. — Он подошел к шкафу и достал одежду.

— Куда ты? — испуганно спросила Лаура.

— Пойду прогуляться. — Его голос вибрировал от едва сдерживаемой ярости.

— Сейчас?

— Именно. Закрой за мной дверь. И не бойся, ты в полной безопасности.

— Ты больше не хочешь оставаться со мной ни минуты, да? — Она быстро вскочила с кровати.

— Мне нужно побыть одному, Лаура. — Он намеренно не смотрел на ее стройное хрупкое тело в соблазнительном атласном неглиже, злой на нее и на себя за то, что позволил себе так сильно влюбиться. — Тот факт, что ты замужем, все меняет, какими бы причинами ты ни объясняла свое решение сбежать от док… от мужа. Я не хочу знать, в какие игры ты играешь. — Воспоминания о вероломстве Моники нахлынули на него огромной волной.

— Я не играю. Все, что я говорила тебе, шло из глубины моего сердца, Эван. — Лаура покачала головой, лицо ее было бледно.

— Только не плачь, — резко предупредил Эван.

— Я и не собиралась. — Ее голос прервался.

— Мне действительно нужно побыть одному. Он накинул пиджак.

— Мне очень жаль, Эван.

— Мне тоже.

— Ты имеешь право злиться…

— Не делай этого, Лаура…

Но она уже бросилась к нему и положила ладони ему на грудь.

— Я должна тебе рассказать, чтобы ты понял…Ты так нужен мне, Эван! Я не хочу, чтобы все закончилось так…

Несмотря на гнев и разочарование, в нем снова проснулось желание. Он почти грубо подхватил ее на руки и впился в нежные губы яростным поцелуем. Гнев и страсть вспенили его кровь, но он смог вовремя остановиться.

— Будь оно все проклято! — выругался он, выпуская ее из рук. Ярость сменилась отвращением к себе. — Возвращайся в постель, Лаура, и прости, что напугал тебя.

Он выскочил из номера, большой, сильный и разочарованный мужчина, оставив ее дрожащей и опустошенной. Дверь захлопнулась с громким стуком.

Эван не просто вышел из номера, он ушел из моей жизни, обреченно подумала Лаура, опускаясь на колени, как раскаивающаяся грешница.

Но ведь он не знает и половины того, что со мной произошло, прошептал ей голос надежды. Я просто выбрала неподходящее время и не те слова, чтобы рассказать ему правду. Он в шоке, он обижен и чувствует себя обманутым. Ты ведь предполагала такую реакцию. Эван — человек глубоких чувств и страстей. Он уже однажды пережил предательство, поэтому и воспринял все так обостренно. Ты же знаешь, что он хочет тебя. Во всяком случае, в постели.

Он вернется. Он обязательно вернется, а значит, она должна сохранять ясную голову, чтобы заставить его выслушать ее историю. Как бы это ни было унизительно, она расскажет ему, что целый год была безвинной жертвой супружеского насилия.

Она жила в непрерывном страхе перед человеком, который поклялся, что будет преследовать ее до конца дней, перевернет землю, если только она попробует сбежать от него.

Итак, пора спуститься с небес на землю и взглянуть в глаза реальности. Странно, но Лаура почувствовала облегчение. Она прошла долгий путь, стала сильнее и смелее. И теперь даже если Колин будет угрожать ей физической расправой, она будет бороться до последнего.

«Молодец, девочка. Так держать!» — услышала она голос. И только спустя много времени она поняла, что это был голос ее любимого отца.

Вернувшись, Эван увидел, что Лаура уснула.

Даже во сне ее лицо было бледным и измученным.

Он смотрел на нее и не мог не думать о том, как она прекрасна. Сползшая с плеча бретелька рубашки позволяла увидеть округлость груди, задравшийся подол — длинные и стройные ноги. Она была маленькой, но пропорционально сложенной. Эвану же она казалась просто совершенством.

Желание боролись в нем со здравым смыслом.

Иллюзия против реальности. Он опустился на стул, продолжая смотреть на спящую Лауру. Оставить все как есть? Просто выбросить проклятого докторишку из головы и… пусть будет как будет?

Над пустыней уже занимался рассвет. Скоро им в обратный путь. Они вернуться в Кумера-Кроссинг и… что? Эван прикрыл глаза и погрузился в тяжкие раздумья.

Немудрено, что муж преследует ее. Разве сам Эван не делал бы того же, обладай он этой женщиной? Просто этот Колин безумно любит ее, как и он сам. Было в Лауре какое-то магическое сочетание невинности и сильнейшей, но очень — Эван пытался подобрать слово — элегантной сексапильности.

И все-таки, откуда в ней этот парализующий страх?

Если только она не величайшая в мире актриса, очевидно, что с ней плохо обращались. Он вспомнил ужас и отчаяние на ее лице, когда она кричала во сне. Она была не просто напугана, она была в панике.

Напрасно он не дал ей высказаться, несмотря на разочарование и горечь, испытанные при ее словах. Память стала услужливо подсовывать ему то одно, то другое воспоминание. Вот она со смущенным видом предупреждает его, что плохая любовница… Вот уж ерунда! Но ведь кто-то же внушил ей эту мысль. И он даже знает кто. Но зачем? Чтобы она была настолько не уверена в себе, чтобы даже не помышлять бросить его? Он хотел манипулировать ею, полностью подчинить себе.

— Эван?

Эван открыл глаза и встретился взглядом с Лаурой, сидящей на постели и настороженно глядящей на него.

— Проснулась? — Он выпрямился на своем стуле.

— Да, несколько минут назад. Ты был так глубоко погружен в раздумья, что я не решилась беспокоить тебя. Эван, послушай, я хочу сказать, что была не права…

— Лаура, если ты намерена сообщить мне, что должна вернуться к мужу, то лучше замолчи, — устало попросил он. — Я думал, что у нас любовь на всю жизнь, а оказалось… просто еще одна интрижка.

— Не смей! Не смей оскорблять нас обоих! Я должна рассказать тебе о моем браке, и только тогда ты можешь судить меня. — Лаура подошла к нему, весь ее вид выдавал решимость. — Я знаю, ты не хочешь слушать все это, — начала она спокойным ровным голосом, садясь в кресло напротив него. Мне же этот рассказ причинит лишь боль и унижение, но рассказать я должна. Я была тем, кого называют жертвой супружеского насилия — физического и духовного. Это настолько отвратительно, что мне трудно даже спустя время говорить об этом, но я сделаю это. Ты должен понять, что заставило меня нарушить брачные клятвы. Впрочем, Колин нарушил их в тот же самый день, как дал в церкви. Оскорбление и насилие начались в первую же брачную ночь и продолжались непрерывно в течение целого года. Когда я поняла, что в опасности уже сама моя жизнь, я набралась мужества и сбежала сюда, в Кумера-Кроссинг. Ты можешь сказать, что я должна была обратиться за помощью.

Что ж, однажды я попыталась найти убежище у подруги, но явился Колин и без труда убедил ее в том, что это у меня серьезные «проблемы». О, он бывает оч-ч-чень убедительным. Я знала, что он не оставит меня в покое и будет искать. Так и случилось.

Он досаждает моей матери и отчиму, уверенный в том, что они прячут меня где-то в Новой Зеландии.

Он не отступится, а значит, рано или поздно мне придется встретиться с ним лицом к лицу.

Как, оказывается, просто изменить внешность, думал он, приклеивая под носом темные усы, А ему очень даже идет быть брюнетом. Темные волосы потрясающе контрастировали с голубыми глазами. Нет-нет, ему придется завуалировать врожденную элегантность, ведь он обычный турист.

Джинсы, высокие ботинки, теплая куртка — вот самая подходящая одежда для Аутбэка. Чтобы не выдать себя слишком светлой кожей, он даже посетил солярий и теперь улыбался, любуясь золотистым загаром.

Вот уже два дня он торчит в этом городишке, вернее, в мотеле на его окраине. Свой темно-синий «мерседес» ему пришлось оставить дома, в гараже, а здесь взять напрокат пыльный внедорожник с колесами, испачканными красной глиной, но ездил он быстро, а это очень важно, если вдруг придется поспешно уезжать.

Он знал, что они ездили смотреть Улуру. Вот уж не думал, что Лауру могут заинтересовать пески и груда камней. Теперь они вернулись. Он знал, где они живут. В соседних домах, ну не смешно ли!

Когда он проехал мимо ее дома в первый раз, то заметил, как из него вышла какая-то пожилая женщина — видимо, Лаура попросила ее присматривать за домом во время ее отсутствия. Проезжая во второй раз, он рассмотрел, на что его дорогая изнеженная женушка променяла их великолепный дом на жалкий коттеджик, похожий на кукольный домик! Этот контраст настолько разозлил его, что он был вынужден остановиться, чтобы помассировать запульсировавшие виски.

Что ж, частный сыщик, которого он предварительно отправил сюда, неплохо потрудился. Он выяснил не только где живут эти двое, но и фамилию мужчины. Это оказалось неприятной неожиданностью. Эван Келлерман, а не Эван Томпсон, как его называют в городе. А его маленькая неверная жена называет себя Лаура Грэхем. Он только недавно узнал, что это девичья фамилия ее матери.

Он даже раздобыл билет на сегодняшний концерт, в котором они оба будут играть. Он понимал, что сильно рискует, но больше не мог спокойно сидеть в этом проклятом отеле. Музыка его не интересовала, но он хотел посмотреть на этих двоих.

Его лицо исказилось от злобы. Ну ничего, он навсегда отобьет у Лауры даже мысли о побеге.

Концерт прошел с большим успехом. Похоже, весь чертов городишко пришел послушать игру жалкого самодеятельного квинтета. Неужели все эти аборигены — поклонники классической музыки? Бетховен. Шуберт. И какой-то местный парень Алекс Мэтесон. Он презрительно скривился.

Он сидел в заднем ряду, с трудом сдерживая ярость. Заметив, что люди поглядывают на него с любопытством, он вспомнил, что в маленьких городках нужно здороваться со всеми и улыбаться, что он и стал делать.

Наконец полуторачасовая пытка, во время которой его желудок скручивался в узлы, несколько раз грозя исторгнуть свое содержимое, закончилась.

Одной из участников квинтета была та пожилая женщина, которую он видел выходящей из дома Лауры. А сама вероломная Лаура выглядела просто великолепно в длинной черной кружевной юбке и белой блузке. Ее пальцы стремительно летали над клавишами, лицо было одухотворенным.

Будь она проклята! В какой-то момент звуки музыки были заглушены звуками марша, в ритме которого кровь пульсировала в его висках. Он перевел взгляд на Келлермана. Здоровый мужик и, похоже, очень сильный. До сих пор он думал, что игра на музыкальных инструментах, и в частности на виолончели, — не мужское занятие, но Келлерман опроверг это представление.

Он покинул зал прежде, чем смолкли аплодисменты. У него карьера. Репутация. В своем кругу его почитают как гения от хирургии. У него есть все, кроме Лауры, и он заполучит ее обратно любой ценой.

После концерта Харриет организовала ужин.

— Нам есть что отпраздновать! — восклицала Харриет в своей обычной восторженной манере.

Она обняла Лауру за талию. — Я горжусь тобой, дорогая. Влиться в любой коллектив всегда непросто, но ты сделала это без труда. Думаю, мы выступили просто великолепно. И публике, похоже, понравилось. Дорогая, мне почему-то кажется, что ты рассказала Эвану о… сама знаешь о ком. — Последние слова Харриет произнесла шепотом.

— Рассказала, — с безмятежной улыбкой ответила Лаура.

— И как он воспринял? Прости, что спрашиваю.

— Он был потрясен, Харриет. Прежде всего тем, что я замужем. Но когда я рассказала ему все, он простил меня. Он собирается лететь в Брисбен и встретиться с Колином, и я не могу остановить его.

Он ничего не слушает и настаивает на том, что должен встретиться с ним один на один.

— Мне кажется, он прав.

— Я хочу начать бракоразводный процесс как можно скорее.

— И выйти за Эвана, да? — Серые глаза Харриет были полны сочувствия и любопытства. — Всегда знала, что у вас это серьезно.

— Я люблю его, Харриет, а он любит меня.

— Это прекрасно. Я верю, что вы будете счастливы.

— Я не хочу, чтобы ты утром уезжал.

— Лаура, мы уже все обсудили, — твердо сказал Эван, подхватывая ее на руки и неся в спальню. Я не хочу, чтобы ты присутствовала при нашей беседе. Я хочу встретиться с доктором Колином Моркомбом один на один. Одно дело — издеваться над слабой женщиной, и совсем другое — противостоять мужчине. Я хочу, чтобы он на своей шкуре почувствовал, каково быть в роли жертвы.

— Ему необходимо преподать урок, но я боюсь последствий. Он ужасно мстительный. Он пойдет на все и придумает, как причинить тебе зло.

— Это мы еще посмотрим.

— А как ты доберешься до него?

— Предоставь это мне. — Он презирал этого мужчину, бывшего мужем Лауры! — Как ты смотришь на то, чтобы заняться любовью?

— С удовольствием. Как я жалею, что все так сложилось! Я люблю только тебя, Эван. И только ты мне нужен.

— Именно поэтому я намерен положить конец этой ситуации. — Он уже нетерпеливо раздевал ее. Господи, каким же надо быть человеком, чтобы намеренно, более того, получая от этого удовольствие, мучить тебя? А ведь он врач. Нет, это выше моего понимания. Знаешь, я думаю, больше всего он боится огласки.

— Эван, это шантаж!

— Не совсем, дорогая. Я просто предупрежу его о том, что произойдет, если он посмеет еще хоть раз приблизиться к тебе. — По его решительному тону Лаура поняла, что именно так он и поступит.

При первом же нежном прикосновении его рук Лаура забыла обо всем на свете. То, как Эван действовал на нее, было чудом, даром свыше. Он дарил ей непередаваемое чувство уверенности, что она желанна и любима.