Главное – не влюбляться (СИ)

Глава 42

Медленно прохожу в кабинет и без разрешения усаживаюсь на кожаный диван. Ноги меня плохо держат, особенно после такого марш-броска.

Марина — любовница Корсакова. Почему бы и нет? Версия кажется очень даже правдоподобной. Многие секретарши спят со своими боссами. Марина явно недовольна моим появлением в офисе. Возможно, она как-то заподозрила, что мы с Сашей намного ближе знакомы друг с другом, чем кажется на первый взгляд. У женщин всегда развит нюх на такие вещи.

— Я ничего не понимаю, — хрипло говорит Корсаков, рассекая взад и вперёд по кабинету.

Я тоже ничего не понимаю — хочется сказать мне, но я молчу. И просто поднимаю на него глаза. В отличие от Саши, я сейчас застыла, точно статуя. Ноги и руки будто налились свинцом. Я чувствовала себя слишком усталой, слишком разочарованной, слишком обманутой.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — Саша останавливается напротив окна, засунув руки в карманы брюк. Я вижу, что он напряжён и растерян. И конечно же в бешенстве. Ещё бы, у него явно что-то пошло не по плану в отношении меня. Большому мальчику не понравилось, что кто-то ещё без спросу решил поиграться его же игрушкой?

— Нет. А должна? — холодно отвечаю я.

Снова молчим. Нужно собрать волю в кулак и выдержать этот потемневший взгляд глаз до цвета холодной стали. Я не понимаю, зачем ему это всё? К чему были все эти попытки наладить общение? Захотел бы он большего, наше первое свидание закончилось бы совершенно иначе…

— Что у тебя с Яриком? — резко поворачивается ко мне, в словах сквозит неприкрытая ярость. Серьёзно? Человек, который не сильно обременён моральными принципами, такими как верность и честность, считает себя в праве что-то требовать от меня?! На основании чего? Одного свидания? На что он вообще надеется? Даже если у меня ничего нет с Мереминским, оправдываться перед ним я не обязана!

— Ничего, что тебе следовало бы знать, — с огромным усилием стараюсь сохранять спокойствие, глядя ему прямо в глаза. Конечно, можно было ограничиться лаконичным «ничего», но я не сдержалась.

— И давно вы с ним знакомы? — снова впечатывает в меня свой тяжёлый тёмно-дымчатый взгляд.

— Не дольше, чем с тобой. Это что, допрос?

— Если тебе есть что скрывать, то да, считай, что это допрос!

Приподнимаю вверх подбородок и пристально смотрю Саше прямо в глаза. Мне нечего скрывать, совесть моя чиста. И я никого обманываю, в отличие от некоторых. И ярости его я сейчас не боюсь. Скорее наоборот, она только распаляет горькое пламя в моей груди.

Саша стремительно сокращает расстояние между нами, замирая в паре шагов от меня.

— И что вы там одни с ним делали? Целовались? — вопрос звучит порывисто, с надрывом и чуть хрипло. Слова разрывают тишину на тысячи осколков.

Целовались? Почему он так подумал? Не настолько же близко мы сидели друг к другу с Ярославом, чтобы вот так осуждающе и разочарованно на меня смотреть! Точно он уверен в своей правоте, и просто ждёт от меня подтверждения своих слов. Или всё-таки некоторая двусмысленность нашей позы сделала своё дело, а воображение Корсакова дорисовало то, чего на самом деле не было?

— Не успели, — саркастически хмыкнула я, скрестив руки на груди. Целенаправленно хотелось сделать ему больно, чтобы хоть как-то заглушить то, что творилось у меня внутри.

— Прости, не хотел вам мешать, — едко протягивает Александр третий.

Ещё шаг. Ещё ближе. Внимательно вглядывается в моё лицо, ожидая ответной реакции.

Не знаю, что он там хочет увидеть, но я не намерена снимать маску равнодушия и холодности. Поскорее хочу покинуть этот кабинет.

— Это всё, что вы хотели узнать, Александр Романович? — подчёркнуто перехожу на «вы», приподнимаясь с места. Я вижу, что Сашу невольно передернуло от этого официально вежливого обращения. Ну что ж, если жечь все мосты, то до конца.

— Мы теперь на «вы»?

— А что в этом странного? — наиграно удивленно приподнимаю бровь я.

— Черт! Лиз… мы только вчера вечером договаривались об ужине. Что могло произойти за какие-то несколько часов, что ты так стала себя вести?! — Корсаков подходит практически вплотную. Мне некуда отступать, позади диван. Его ярость как будто бы полностью испарилась, и передо мной стоит совершенно растерянный и ничего не понимающий парень. На какое-то мгновение я даже поверила в его искренность.

Саша выжидающе на меня смотрит, внимательно скользя взглядом по моим чуть сжатым губам, прищуренному взгляду и побелевшим костяшкам пальцев, которыми я вцепилась в край пиджака. Точно пытается отыскать некий шифр или разгадать головоломку. Вот и настал момент истины. Нужно ответить так, чтобы поставить раз и навсегда точку в нашем общении. Нельзя поддаваться и подпускать его близко, позволить дотронуться…

— Планы могут поменяться, так же как и взгляды, — медленно говорю я, стараясь правильно подобрать слова. Но Саше достаточно и этого.

— Как и предпочтения, и вкусы, да? Особенно, если это часть игры? — горько усмехается Корсаков.

Что он имеет в виду? Какой игры?

— Я не понимаю, о чём ты, — холодно отзываюсь я, в растерянности снова перехожу на «ты». — Пропусти, пожалуйста.

Саша молча отступает назад, стараясь не касаться меня. Смотрит куда-то в сторону. Я подхватываю свою сумку, и максимально спокойно и размеренно направляюсь к двери, стараясь ничем не выдать разрывающих меня изнутри чувств.

— Он пригласит тебя завтра на вечеринку, — говорит Корсаков. От неожиданности я останавливаюсь и медленно оборачиваюсь к нему, ожидая, что он скажет дальше. — На которую позвали и меня.

— Я не приду, — качаю я головой.

— Из-за меня?

— Нет, просто нет никакого желания идти. Желаю вам хорошо повеселиться.

Шаг, ещё шаг под пылающим пристальным взглядом, который я ощущала каждой клеточкой кожи. Я практически дошла до двери и уже была готова схватиться за ручку, когда Саша настиг меня сзади и резко развернул к себе.

— Я тебя чем-то обидел?

Слишком близко, я оказываюсь в его объятиях и перестаю соображать, завороженно глядя в эти дымчато-серые глаза. Сердце стучит как бешеное.

— Лиз, просто скажи…

— Да… нет…, - облизываю пересохшие от волнения губы.

Обидел. Но слова о любовнице не шли у меня с языка.

Корсаков понимает моё замешательство по-своему и начинает меня целовать. Настойчиво, жадно, властно, прижимая к себе и никуда не отпуская, когда я делаю робкие попытки вырваться. По началу, я действительно хотела его оттолкнуть. В голове какой-то дикий ураган чувств из желания, раздражения, горечи и страсти.

Желание победило. И поняла я это уже, когда осознала, что мне не хватает воздуха от поцелуев, а мои руки крепко обвивают шею Корсакова. Осознание того, что это вероятнее всего в последний раз, окончательно сносило крышу. Боль и горечь обиды отступали куда-то на задний план, давая возможность полностью раствориться в этом поцелуе, плавится в его руках, забыв обо всем на свете…

— Прошу прощения, Александр Романович. Пришел Владимир Петрович Беркутов, просит принять его раньше. Очень важные обстоятельства…

Со стоном Саша отрывается от меня:

— Давай поговорим! Просто поговорим, не уходи, пожалуйста.

— Хорошо…

Да я не в себе! Ещё пять минут назад я хотела бежать из этого здания и никогда больше не встречаться с Александром третьим. А сейчас спокойно соглашаюсь подождать его со встречи? Всего лишь из-за поцелуя? Кошмар! Никакой силы воли! Я как никогда чувствовала себя жалкой и никчёмной.

Но от того, что я мысленно ругала себя на все лады, легче не стало.

— Александр Романович, — настойчиво повторяет по громкой связи Марина. В этот момент я не понимаю, то ли я хочу её убить, то ли сердечно поблагодарить, за то, что нас прервали.

Саша со вздохом отходит к столу и нажимает на кнопку для ответа:

— Да, Марин. Я сейчас выйду и его встречу.

Я продолжаю в замешательстве стоять у двери, как вкопанная.

— Это очень важная встреча — подходит ко мне Саша, бережно беря за руку. Нежно ведет по тыльной стороне ладони костяшками пальцев. Запускает сразу же табун мурашек по моему телу. Я стою и просто зачаровано наблюдаю, как он склонился над моей рукой в этой невинной ласке. Подносит к губам мою руку и оставляет лёгкий почти невесомый поцелуй. — Но я постараюсь управиться за полчаса. Лиз, подождёшь, пожалуйста, в приёмной? Хорошо?

Я лишь киваю в ответ, выходя из оцепенения. Саша открывает дверь, и я вижу, что в приёмной на диване разместился сосредоточенно-хмурый мужчина лет сорока в темно сером костюме.

— Добрый день, — Саша подходит к мужчине и приветствует его крепким рукопожатием. Беркутов приветствует его и пожимает в ответ руку. — Марин, Елизавета, пока подождёт в приёмной. Предложите ей чай, кофе и прочее, пока мы с Владимиром обсудим дела.

— Лучше сока, — отвечаю я, замечая, как у меня до сих пор дрожат руки после поцелуя. Стакан горячего чая или кофе будет опасен сейчас и мне, и всем окружающим. Да и вид у меня, наверное, до сих пор безумный. В глазах периодически всё расплывается, щёки горят огнем. Очень надеюсь, что хотя бы волосы у меня на голове не слишком спутаны после нашего с Корсаковым безумия. Но зеркальца увы, нет, чтобы проверить.

— Хорошо, Александр Романович, — отвечает личный ассистент.

Саша кидает напоследок на меня умоляюще-извиняющийся взгляд. Я лишь пожимаю плечами и слегка улыбаюсь, ведь как никто другой понимаю — важные клиенты и встречи не терпят отлагательств.

Всё-таки нужно дойти до женского туалета и оценить свой внешний вид. Марина с интересом наблюдает за мной, и мне становится не комфортно под её пристальным взглядом.

— О, Лиз, ты ещё тут! — в приёмную врывается Ярослав, освещая всё во вокруг своей улыбкой, как лампочка Ильича.

Чёрт, с этими поцелуями я совсем забыла об обещании зайти к Мереминскому.

— Д-д-да, — чуть заикаясь, говорю я. — Мы не закончили разговор.

— Меня тут срочно вызывают телевизионщики, — вздыхает Ярослав, подходя ко мне. — Я уже рву когти. Есть одно заманчивое предложение насчёт завтра. Обсудим вечером?

Стоит ли говорить, что я в курсе вечеринки и точно на неё не пойду? Я вижу, что Ярик действительно спешит, и мне не хочется задерживать его. Отказать я могу и по телефону в спокойной обстановке.

— Хорошо, беги, — улыбаюсь я.

— Лизок, ты — чудо! Тогда до связи, — Мереминский неожиданно берет мою руку и оставляет лёгкий поцелуй, как настоящий джентльмен. Я испытываю удивление, но в груди ничего не ёкнуло… совсем ничего. Где-то на фоне я слышу, как Марина звякнула посудой. Похоже, ассистент Корсакова удивлена не меньше меня поведением Мереминского. Надо что-то сказать или поблагодарить Ярика, но слова застревают у меня в горле под действием шока. Пиарщик подмигивает мне и стремительно уносится из кабинета.

Как минимум вечером нужно разобраться, что нужно от меня Мереминскому. В симпатию Корсакова мне и то больше верится, или в его желание поиграть и добиться своего, с учётом истории нашего знакомства. А вот какая муха укусила Ярика?

Почему моя жизнь вдруг стала похожа на какой-то мексиканский сериал? Честное слово, я вообще не удивлюсь, если сейчас в приёмную заявятся ансамбль Мариачи с гитарами и маракасами. Где та самая кнопка, чтобы это всё отмотать обратно? Я этот дурдом не заказывала!

— Ваш сок, — ко мне подходит Марина с подносом, на котором стоит стакан сока и какие-то снеки. Рядом с небольшим столиком она картинно спотыкается на своих высоких каблуках. Я, как в замедленной съёмке наблюдаю, что содержимое стакана устремилось прямо на мой свитер.

Секунда, две. Мы смотрим друг на друга. Я вижу в её глазах злорадство.

— Прошу прощения, я такая неуклюжая, — наконец выдаёт секретарша, всем своим видом показывая, что выдавливает из себя эти слова чисто для проформы. Но обманчиво жалостные речи оставляют меня абсолютно равнодушной. Вот ведь с…штучка! Значит порхать по этажу на своих каблучищах это она может, а два шага до меня сделать запнулась? Вот ни хрена не поверю!

— Ничего страшного, — цежу я в ответ, понимая, что оранжевое пятно стремительно расползается у меня по груди. Стало мокро и неприятно. — Где здесь туалет?

— В конце коридора и направо.

Кидаю на неё злобный взгляд и замечаю, что девушка еле сдерживает улыбку. Нет, я не буду показывать ей свое раздражение. Обойдётся! Если она хотела вывести меня из себя, то пускай видит, что ничего у неё не получилось.

— Спасибо, — улыбаюсь я, стараясь добавить в свою улыбку как можно больше сахара. Подхватываю сумку и направляясь в указанном направлении.

Что ж, ассистент Корсакова не сильно скрывает своё истинное отношение в адрес моей персоны. Версия с любовницей мне кажется все менее глупой.

Вместо женского туалета ноги принесли меня к лифту. Я не хотела возвращаться и видеть нахально довольное лицо Марины, или слушать нелепые объяснения Корсакова. На сегодня с меня точно хватит!