Глаза Мидаса-младшего

8. Кевин все усложняет

В эту пятницу дули северные ветры. Вихри кружили в воздухе и поднимали на бейсбольном поле настоящие торнадо из конфетных фантиков.

Это, наверно, давал о себе знать материковый ураган, над которым метеорологи все еще ломали головы. Дул ветер и взвинчивал детей. Кевин, как и остальные, все утро искрился энергией.

За ланчем мальчик сидел один-одинешенек под хлопающим полотном затеняющего стол зонтика. Всю неделю нашему герою удавалось окружить себя компанией, но сегодня из его рюкзака не лились рекой подарки, поэтому наш волшебник особенно никого не интересовал.

Мидаса это устраивало: ему нужно было продумать грандиозный план. Взгляд очкарика был прикован к бейсбольному полю, где ребята сидели, сгрудившись маленькими кучками, и ели. Он долго и напряженно думал.

— Я предпочел бы видеть твои глаза, — заметил Джош, садясь рядом. — Что такого интересного на поле?

Кевин снял очки и, щурясь, посмотрел на друга:

— Николь Паттерсон.

— Забудь о ней, — посоветовал тот. — Она считает тебя булавкой.

— Спорим, что я сейчас пойду и заговорю с ней.

— Тебе слабо, — с лукавой улыбкой ответил друг.

— Спорим, мне не слабо предложить ей встречаться?

Джош засмеялся, начиная входить во вкус:

— Спорим!

Кевин улыбнулся:

— Если что, это ты меня подначил. — С этими словами мальчик поднялся и приготовился к вылазке. Он был великолепно одет, шнурки были завязаны, нос чист, даже подмышки ни чуточки не пахли, хотя прошла уже половина учебного дня. Одним словом, наш герой был готов.

— А если она откажет?

Ответом Джошу служила ухмылка размером в половину земного шара:

— Она не сможет отвергнуть мужчину в темных очках! — Мальчик снова надел их себе на нос: теперь дужки плотно обнимали голову, как будто она раздалась… или это очки уменьшились, подстраиваясь под лицо владельца.

Когда очки прочно оседлали нос друга, до Джоша быстро дошло:

— Стоп! — крикнул он. — Погоди секунду. Ты ведь не собираешься, ну, использовать очки на Николь, а, Кевин?

Теперь улыбка очкарика стала даже длиннее экватора:

— Спорим, мне не слабо?

— Нет! Не буду я с тобой спорить!

Волшебник пожал плечами:

— Дело твое.

Джош только покачал головой:

— Когда ты был трусишкой и тебя вечно били, было лучше.

— Да ну тебя! На моем месте ты занимался бы тем же самым.

— Нет. На твоем месте, — ответил друг, поднимаясь, — я бы испугался. Сильно испугался.

Николь Паттерсон, Айрис Бичем и Алекса Маколини были неразлучной троицей. Родись они сиамскими близнецами, мало что бы изменилось.

Три девочки, как и вся женская половина школы, были влюблены в Дэша Камински. Наверно, они и сегодня весь ланч говорили о предмете своих воздыханий.

Кевин приблизился к ним и откашлялся:

— Эй, хотите фокус? — Девочки повернули к нему головы.

— Не особенно, — ответила Айрис.

— Он интересный.

— Предлагаешь потянуть тебя за палец? — поинтересовалась Алекса.

— Нет, ничего такого, — ответил мальчик. — Я беру обычный… — Он огляделся, потом наклонился и зачерпнул немного земли. — Обычный ком грязи. Смотрите внимательно!

Фокусник сжал грязь в кулаке. Девочки со скучающим видом наблюдали за ним.

— Я произношу волшебные слова, — продолжил незваный гость. — Абракадабра!

— А пооригинальнее никак? — фыркнула Айрис.

— Помолчи. Мне нужно полностью сосредоточиться.

— Кевин, — начала Николь, — не знаю, говорили тебе это или нет, но ты действительно чокнутый.

— Абракадабра, фокус-покус, — продолжил очкарик. — И — вуаля! — ком грязи превратился в бриллиант.

Мальчик раскрыл кулак: на его ладони лежал крошечный голубой камешек, холодно сверкающий на солнце.

Девочки так и уставились на него.

— Как ты это сделал? — спросила Алекса.

— Я знаю, в чем дело, — ответила Николь. — Он заставил нас глядеть в другом направлении и незаметно подменил грязь бриллиантом. Это называется отвлекать внимание.

— Ладно, — ответил фокусник, сжимая кулак. — А теперь бриллиант очутился на дне колы Айрис. Как он туда попал?

Его рука была пуста. Айрис потрясла свою бутылку: там действительно что-то было. Она залпом осушила колу, и бриллиант застрял между ее зубов. Девочка выплюнула находку на ладонь и внимательно осмотрела. Это был тот же камень.

— Да, Николь, как он туда попал? — повторила Алекса.

Тут Николь Паттерсон произнесла кое-что, чего Кевин никогда не ожидал от нее услышать:

— Не знаю…

Волшебник улыбнулся и потянулся к ее уху:

— Еще один бриллиант, — объявил он, вынимая камень из темно-рыжих волос девочки. — Это тебе.

Он протянул его Николь с таким непрошибаемо наивным видом, что Айрис и Алекса не могли не разразиться противным хихиканьем. Балансируя на зазубренном краю страшной неловкости, девочка оттолкнула руку незадачливого воздыхателя:

— Не нужен мне твой чертов бриллиант! Я только хочу узнать, как первый камень попал в колу Айрис.

— Да-да, — подхватила Алекса, — как он туда попал?

— Фокусник никогда не раскрывает своей тайны, — надменно ответил Кевин.

— Слушайте, — воскликнула Айрис, — да он просто лилипут из цирка! — Подруги захихикали.

Мальчик закусил губу, но не позволил себе обидеться. Отступать было поздно.

Прозвенел звонок, и эхо его разнеслось по полю. Время истекало. Если наш герой хотел чего-то добиться, он должен был действовать немедленно.

Айрис опустила свой камень в карман:

— Наверняка пластмассовый. — Тема была закрыта. Девочки затолкали обертки от бутербродов в коробки для ланча и собрались идти.

— Стойте! — позвал волшебник. — Николь, нам нужно поговорить.

— О чем это? — полюбопытствовала Айрис.

— Ну… Это личное.

Подруги переглянулись и прыснули:

— А-а, — протянула Айрис, — в этом смысле…

— Вы можете помолчать? — попросила Николь.

— Нет. Хорошо, мы оставим вас наедине.

— Стойте! — отчаянно позвала бедная девочка, но было уже поздно. Айрис и Алекса убежали, хохоча во все горло. Николь повернулась к Кевину: — Отлично. Ты только что сломал мне жизнь. Теперь вся школа будет думать, что ты мне нравишься.

— А что, я тебе не нравлюсь? — осмелился спросить очкарик. — Ни капельки? — Ответа не последовало. Мальчик зашел с другой стороны: — Я тебе, по крайней мере, не противен? — Нет, — неохотно признала девочка, — ты мне не противен.

Очкарик улыбнулся. Начало положено. Большая часть ребят уже исчезла в школе. Скоро они останутся совершенно одни.

— Кевин, это все как-то странно, — сказала Николь. — Я пойду. — Она развернулась и пошла к школе. Незадачливый влюбленный попытался остановить ее, взяв за плечо. Вместо этого его рука запуталась в волосах девочки, и та вскрикнула: — Эй! Хватит! Мне больно!

— Прости. — Все шло совсем не так гладко, как было запланировано. Прозвенел второй звонок, и железные двери школы тяжело захлопнулись.

— Слушай, — начала Николь, — почему бы нам не пойти на урок и не сделать вид, что ничего этого не произошло?

— Сначала, — ответил волшебник, — посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе не нравлюсь. Девочка уставилась на его очки и начала:

— Кевин, я…

Но тот не дал ей закончить:

— Я тебе нравлюсь! — сказал мальчик, и очки начали жужжать. Стекла потемнели, и краски заплясали в глазах Николь. Она замерла, очарованная, попав в невидимую сеть, расставленную Кевином. — Я нравлюсь тебе сильнее, чем кто бы то ни было в школе. — Он мог бы поклясться, что видит ее насквозь. Его воля порабощала ее сознание. — Ты хочешь встречаться со мной больше всего на свете.

Николь стояла, не в силах заговорить или шевельнуться. Очки начали нагреваться. Казалось, само солнце на мгновение поблекло, и очки забрали его энергию, чтобы изменить сознание девочки. Трава вокруг пары обледенела, воздух стал морозным.

И тут все закончилось. Очки затихли, воздух мало-помалу согрелся, и наш волшебник, оставшись один на один с застывшей Николь Паттерсон, осмелился совершить невозможное. Он встал на цыпочки, подался вперед и запечатлел на губах девочки самый невероятный поцелуй за всю историю школы.

Несмотря на все ухищрения, к которым сегодня прибегнул мальчик, поцелуй был искренним. Кевин всегда мечтал, что все будет именно так.

Несколько секунд Николь просто смотрела на него, не в силах выбраться из того мира, где теряются люди, когда их слишком уж искренне целуют. Потом ее рот начал кривиться, а брови поползли вверх. Она вздрогнула и моргнула, ломая заклятие, возвращаясь в мир живых.

Николь схватила Кевина за плечи, и на мгновение тому показалось, что она ждет продолжения, но вместо этого его с нечеловеческой силой оттолкнули.

— Фу! — сморщилась девочка. — Фу! Бе! — Она вытерла губы тыльной стороной ладони. — Колбаса! Гадость! — Николь так яростно развернулась к очкарику, что тот попятился: — Страшилище! — воскликнула она. — Недомерок! Думал меня загипнотизировать?

Кевин онемел. Он открывал и закрывал рот, не в силах ничего произнести. Что пошло не так? Очки ведь всемогущи? Николь запустила в мальчика коробкой от ланча, и ему попало по голове яблочным огрызком.

— Возьми свой дурацкий пластиковый камешек, и свои идиотские очки, и свои колбасные поцелуи и засунь их себе… в одно место!

«Это было вполне ожидаемо, — сказал голос в голове нашего героя. — Ты это заслужил!»

— Маленький ограниченный ошметок креветочного ботаника! — Николь снова вытерла рот.

Этого наш волшебник выдержать уже не мог. Его унизили, его отвергли. Еще немного — и он взорвется, как звезда, превращающаяся в белого карлика.

— Ты самый мелкий, страшный, гномоподобный коротышка на свете!

С мальчика было достаточно:

— АХ ТАК?! — вскричал он.

Кевин, белый карлик из белых карликов, превратился в сверхновую звезду.

В тот день мистер Киркпатрик был на больничном — простыл у Божьего Гномона. Замещала его рыхлая женщина в полиэстере, фамилия которой была настолько длинной и непроизносимой, что сама учительница не могла правильно написать ее на доске. В итоге она попросила учеников называть ее просто мисс К.

Когда появился Кевин Мидас, эта самая мисс К. как раз пыталась учредить тоталитарный режим. Класс гудел от голосов и был усыпан жеваной бумагой, и конца этому не было видно.

— Пожалуйста, угомонитесь, — обратилась к стихийному бедствию учительница. — Я проведу перекличку.

Опоздавший юркнул на свое место и поймал взгляд сидевшего через проход Джоша.

— Выглядишь не очень, — сказал тот. Кевину показалось, что, стоит ему сейчас снять очки, и друг прочтет в его глазах, насколько все «не очень».

Мальчик очень осторожно поставил ранец на парту.

В переднем ряду пустовало одно место. Джош сразу это заметил:

— А где Николь? — Очкарик растерялся, не зная, что ответить. — Кевин! — снова начал друг. — Что ты сделал с девчонкой?

— Она назвала меня лилипутом.

— И?..

— Потом она назвала меня креветкой.

— Ну?

— И я немного… разозлился.

— Где она?

Ответом послужил кивок в сторону рюкзака. В мозгу у Джоша вспыхнула лампочка:

— Нет! Ты не мог!

Прежде, чем Кевин смог ответить, рюкзак исчез с парты:

— Мяч в игре! — заорал Бертрам, и в воздух взмыл еще один летающий объект.

— Не-е-ет! — Трудно было подобрать худшее время для шуток с его вещами. Побледнев, как пасмурное небо за окном, мальчик в ужасе вскочил с места.

Злосчастный ранец рассек воздух, и Хэл поймал его на другом конце комнаты.

— Я даю вам пять секунд, чтобы успокоиться, — попыталась вмешаться мисс К.

Кевин добежал до Хэла, но тот послал снаряд обратно. Стоило хозяину рюкзака приблизиться к Бертраму, как повторилась та же история. Главный хулиган загоготал и придавил зубами свой ком жвачки, забрызгав очкарика слюной.

— Хватит! — завопила учительница, хватаясь за висящий на стене телефон. — Я звоню директору! — Увы, аппарат не работал уже много лет.

Бертрам схватил ранец за лямку и сунул руку в открытое окно (класс находился на втором этаже).

— Ты сам не понимаешь, что делаешь! — воззвал горе-волшебник.

— А ну-ка отбери! — недальновидно крикнул хулиган. — Торо, торо!

Очкарик вскарабкался по руке громилы, как по ветке дерева. Тот втащил рюкзак обратно в класс и приготовился снова запустить его в полет.

Дальше Кевин сделал кое-что совершенно неожиданное и себя, и для обидчика. Мальчику было жизненно необходимо отвоевать свою сумку… так что он размахнулся и врезал Бертраму по морде.

Рюкзак выпал у того из рук, и Мидас успел поймать его в воздухе.

Класс походил на балаган. В уголке бушевала драка, выросшая из игры в ладушки. В центре помещения кучка весельчаков пукала подмышками, а у окна пошатывался ошеломленный громила.

Мисс К. предпочла вмешаться в драку и вытащила ее участников за дверь, чтобы сделать выговор, оставив класс в полной анархии.

От удара острый край брекетов глубоко разрезал губу Бертрама, и у того изо рта стекала кровь, как будто он кем-то пообедал. В таком виде громила еще больше походил на серийного убийцу, и Кевин понял, что спасения нет. Он осторожно передал ранец Джошу:

— Никого к ней не подпускай!

Стоило мальчику препоручить другу драгоценную ношу, как нога Бертрама соприкоснулась с его пятой точкой, и бедняга отлетел в другой конец комнаты.

— Ты ранил меня! — заорал ему вслед обидчик.

Кевин с трудом поднялся на ноги, и Бертрам наступил на носки его кроссовок, пригвоздив жертву к земле:

— Что ты о себе возомнил? — закричал хулиган. — Заполучил себе какие-то очки и уже считаешь себя повелителем мира?

Слова сопровождались сильным толчком, но, поскольку пальцы ног очкарика были придавлены весом хулигана, от удара он только подскочил, как пружина.

— Лучше не зли его, Бертрам! — предупредил Джош.

— С чего это? Да что он мне сделает?

С этими словами верзила продолжил пихать жертву, изо всех сил пытавшуюся ускользнуть. Драться с Бертрамом очкарику не хотелось, он предпочел бы еще немножко пожить, и ситуация начинала уже раздражать. Как будто мало на него сегодня свалилось!

— Я покажу тебе, как меня увечить! — завопил Бертрам, выплюнув жвачку и размазав ее по голове своей жертвы. Потом он пнул Кевина под колени, и тот рухнул на пол.

Бертрам захохотал. Он выиграл. Как всегда.

— Ты просто неудачник, Мидас, — сказал он, глядя на жертву сверху вниз. — И всегда им будешь.

Хотя у Кевина болела каждая клеточка тела, очкарик яростно сжал губы и прорычал:

— Иди к черту!

И очки начали наливаться цветом.

Все произошло слишком быстро и неожиданно, и никто не мог сойтись во мнении, что именно случилось. Зато Кевин видел все в формате 3D, да еще и в замедленной съемке.

Пол под ногами Бертрама раскололся. Оттуда вырвались ярчайшие языки пламени, обвились вокруг хулигана, как щупальца, и потянули его вниз. Раздался далекий жуткий звук — стон тысячи голосов, смешавшийся с отчаянным воплем падающего хулигана. Верзила попытался ухватиться за стул, но только утянул его за собой.

Бертрам упал в огненную бездну, и она поглотила его.

В последнее мгновение Мидас встретился взглядом со своим вечным обидчиком. Потом тот исчез, а разрезавшая деревянный пол пропасть затянулась, как будто ее никогда и не было.

От хулигана осталось только эхо его вопля, скоро потонувшее в вое ветра. А потом — тишина.

Ничего не изменилось. Исчез только стул. И Бертрам.

Все кончилось в мгновение ока. Дети завертели головами, пытаясь понять, что же это полыхнуло.

В комнату вбежала мисс К.:

— Что это было?

— Внезапное самовозгорание! — закричал Ральфи Шерман, размахивая руками, как заполошный голубь крыльями. — Внезапное самовозгорание!

Учительница потащила Ральфи прямиком к директору.