Глаза Ночи

По вершинам деревьев

Несколько дней мальчик шёл берегом реки. Это была река его племени, и ему было не так одиноко. Однажды он ночевал в лисьей норе. Проснулся от гортанных криков. Воины враждебного племени ловили рыбу. Мальчик уполз в глубь норы и затаился. Ждал наступления темноты.

Когда нет никакого дела, время течёт медленно. Глаза Ночи измучился в тесной норе и заснул. Проснулся, а в нору заглядывает солнечный луч. Только на другую ночь, обессилев от голода, мальчик выбрался из западни. Красный свет большого костра трепетал на песчаной косе. Глаза Ночи полз в тени берегового карниза.

Скрип! Скрип!

Замер.

Над ним, поставив руку к уху — это было видно по тени, — стоял, вслушиваясь в ночные шорохи, воин врага.

«О сердце! Зачем ты стучишь? — взмолился Глаза Ночи. — О кровь моя! Зачем ты бьёшься так громко по моим жилам?»

Воин не услышал, как стучит маленькое сердце, но Глаза Ночи долго ещё лежал не двигаясь, боялся выдать себя.

От реки он ушёл в лес. Это был густой орешник — без конца и края. До еды только руку протянуть. Птичьих гнёзд множество, опасных зверей не видно.

Жить бы и жить в сытном лесу, но из вечного полумрака хотелось к небу, из тесноты зарослей — на простор, от одиночества — к людям.

Заросли становилась всё гуще, плотней, орешник уступал место более высоким деревьям, их оплетали вьющиеся колючие растении, приходилось пробираться ползком.

Глаза Ночи и сам не заметил, как угодил во владении огромных муравьев. Сначала их было немного, и они не трогали его. Может, заманивали? И вдруг — нападение. Муравьи словно бы вынырнули из-под земли. Их было несчётно, они посыпались на него с веток. Тело горело от укусов. Глаза Ночи заметался, но муравьи были повсюду. Тогда он кинулся вверх. Слабое деревцо дрожало и гнулось, а заросли над головой были так густы, что приходилось раздирать их, напрягать все силы, да и опора была ненадёжная.

Барахтаясь среди густой листвы и колючих веток, он пробивался вверх, к свету, и пробился.

Небо, синее, с белыми облачками, было такое весёлое, словно ждало его и наконец дождалось.

Глаза Ночи выполз из зелёного сумрака и, к великому удивлению, обнаружил — вершины деревьев держат его. Он встал на ноги — держат! Пошёл. Зелёная пучина пружинила но не проваливалась.

И он отправился в путь по вершинам, как по морю, потому что зелёному лесу не было ни конца ни края.

Однажды Глаза Ночи проснулся и подумал: никогда он уже не увидит родной пещеры, Никогда! Он не знал, где он, не знал даже, с какой стороны пришёл сюда. И его охватила тоска. Стоит ли идти куда-то? Может, лучше лечь и умереть? Для кого он теперь живет? Он всегда жил ради Матери Племени и всех своих людей. Жил, чтобы помогать слабым, жил, чтобы все видели, какой он ловкий, хитрый, умный. Он один мог приносить пользы больше, чем десятеро его сверстников.

Но теперь жить было не для кого. Никто не знает, как ловко он ушёл от врага. Некому рассказать о коварстве муравьев и об этом лесе, где можно ходить по вершинам. Жить для одного себя скучно. И Глаза Ночи тотчас принял решение: он будет лежать не сдвинувшись с места, и голод убьёт его.

Тяжёлое, холодное тело скользнуло по нему, обвило, сдавило. Это был хозяин здешнего леса — большой змей.

Глаза Ночи не стал барахтаться, стряхивать с себя тяжкие кольца змеи. Не закричал — на помощь никто не придёт. Но пока руки были свободны, он вонзил в тело змея свой каменный топорик и принялся разрывать рану шире и глубже, перепиливая врага.

Змей ещё не встречался с человеком. И может быть, это был первый урок, преподнесенный людьми всему змеиному племени.

Огромный змей бил хвостом, яростно сжимал кольца на тоненьком теле мальчика, но это был мальчик каменного века. Он умел стерпеть любую боль, чтобы только выжить. Теряя силы и сознание, Глаза Ночи орудовал своим жалким топориком. И ледяные объятия змея ослабли. Он вырвался из них и тотчас впал то ли в беспамятство, то ли в глубокий сон. Когда он очнулся, то увидел небо, солнце, почувствовал голод и тотчас полакомился нежданной добычей.