Глобусный человечек

Поездка в Голландию

Зима кончилась, и в один из первых весенних вечеров глобусный человечек появился снова.

— Давай, Дикси, — сказал глобусный человечек, — поедем в Голландию. Там теперь цветут тюльпаны, и это самая прекрасная пора.

— Как я счастлива побывать в новой стране, — сказала Дикси, — интересно, какие там дети?

— Дети повсюду те же, — отвечал глобусный человечек, — да ты увидишь сама.

Они вошли в глобус. Глобусный человечек нажал на рычажок, и вот они в Голландии.

— Приехали! — сказал глобусный человечек, открывая дверцу.

Вся местность была пересечена каналами, по которым тянулись нагруженные доверху баржи. Глобусный человечек объяснил Дикси, что если бы не эти каналы и плотины, море затопило бы всю страну. На холмах стояли ветряные мельницы. Молодые вертелись быстро и весело, как в танце, то направо, то налево, а старые с трудом поворачивали крылья: скрип-скрип. Гудел ветер, пшпп… шелестели зеленые кусты, которые росли по обеим сторонам каналов.

Паруса скользили по верхушкам кустов, и Дикси показалось, что корабли идут прямо по земле. Навстречу им, стуча деревянными башмаками, каких Дикси прежде никогда не видала, шли взрослые и дети. Женщины и девочки были в премиленьких белых чепчиках. Все приветливо с ними здоровались.

Они вышли на большую дорогу. Дикси казалось, что она идет по раскрытой гигантской коробке с акварельными красками: с двух сторон дороги ровными цветными квадратами тянулись поля тюльпанов — синие, белые, красные, желтые, лиловые… Дикси, очарованная, остановилась.

Скрип-скрип — пел ветер в крыльях мельниц. «Мы цветем, мы растем, украшаем нашу милую Голландию!» отвечали хором тюльпаны.

Вдруг перед ними выросла белая в коричневых пятнах собачка. Она сразу направилась к глобусному человечку.

— Наконец-то мы тебя дождались, глобусный человечек, — сказала собачка, — помнишь ли ты девочку Марейку, с ней ты когда-то ездил в кругосветное путешествие? У нее большое горе, и она умоляет тебя помочь ей.

— Что случилось с Марейкой? — взволнованно спросил глобусный человечек. — Конечно, я ее отлично помню, хотя она никогда не учила географии, и в конце концов я должен был ее покинуть. Но все-таки я ее люблю и сделаю все что в моих силах, чтобы ей помочь.

— Идем скорее в город, — сказала собачка, — моя хозяйка сама тебе все расскажет.

Вдали виднелись шпили церквей, островерхие крыши домов.

Когда они добрались до города, был уже вечер. Собачка привела их к городской ратуше.

Напротив ратуши находилась лавка игрушек, у дверей стоял хозяин, рыжий великан с толстым животом и длинными тонкими руками и ногами. Вместо головы, на плечах у него сидел круглый голландский сыр.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — ласково улыбаясь и потирая ладони, зазывал великан прохожих.

— Где Марейка? — удивленно спросил глобусный человечек.

— Она в лавке, — сказала собачка, — как только хозяин закроет лавку, мы к ней пойдем.

Глобусный человечек и Дикси стали терпеливо дожидаться. Вот хозяин лавки раскланивается с последним покупателем, вот он опустил синюю штору на окно лавки, и повесив на дверь огромный замок, зашагал через площадь и скрылся за углом.

Глобусный человечек достал из кармана золотой ключ и легко повернул им в замке; дверь отворилась и они вошли. Внутри было еще больше игрушек, чем в окне. Собачка повела их через всю лавку и остановилась перед большим шкапом, где было много парадных кукол. Посередине сидела красавица кукла. Корсаж ее бархатного платья был расшит жемчугом, на голове сиял кружевной чепчик. Ноги были обуты в деревянные башмаки.

— Но где же Марейка? — снова нетерпеливо спросил глобусный человечек.

Кукла в голландском наряде поднялась с кресла и посмотрела на глобусного человечка и на Дикси, совсем как если бы она была живая девочка.

— Милый глобусный человечек, неужели ты не узнаешь меня? — сказала кукла, — ведь я Марейка, которую ты столько раз возил по разным странам.

— Как это может быть? — сказал глобусный человечек, — Марейка была настоящая девочка, а ты, хотя и очень похожа на нее, все-таки фарфоровая кукла.

— Да, я стала такой за то, что погубила моего бедного братца Иоганна, — сказала кукла, и слезы потекли из ее глаз, смывая краску с розовых фарфоровых щек.

Вскоре после того, как ты нас покинул, глобусный человечек, — начала свой рассказ кукла, — наша мать умерла. Мой отец горевал. Целые дни он просиживал у плотины нашей мельницы и глядел как бежит вода. Он часто говорил мне: «Марейка, ты уже большая девочка, но твой брат Иоганн еще очень мал. Дай мне слово: что бы ни случилось, ты никогда не будешь его обижать». Я очень любила моего брата и с готовностью обещала быть ему всегда доброй сестрой.

Трудно было отцу управиться одному по дому и на мельнице, и он женился.

Мачеха очень ласково со мной обращалась, и я стала во всем ее слушаться. Только потом, когда было слишком поздно, я поняла ее злые намерения. Ты знаешь, глобусный человечек, как далеко наша мельница стоит от города. Каждое утро я водила моего брата в городскую школу и отец давал мне деньги, чтобы я покупала завтрак себе и Иоганну. Мачеха знала об этом. «Зачем твоему брату съедать каждый день целый завтрак, — сказала она мне однажды, — ему хватит и одной булочки. А деньги, которые у тебя будут оставаться, давай мне. Когда накопится достаточно, мы купим тебе самую красивую на свете куклу». Я долго не соглашалась, мне было жалко брата. Тогда мачеха повела меня в лавку игрушек и показала куклу такой красоты, что я с тех пор не могла ни о чем другом и думать. Желание получить ее заглушило во мне любовь к моему брату. Я стала покупать ему только одну булочку, и то черствую, а потом и совсем ничего ему не давала есть. А когда он жаловался что голоден, я била его, чтобы он перестал плакать. Деньги я отдавала мачехе. Я заметила, что каждый раз после того, как я била моего брата, я вся становилась будто каменная. И хотя три пальца на моей правой руке давно уже были фарфоровые, я не обращала на это внимания. Я думала только о том, что приближается день, когда будет достаточно денег для покупки куклы.

Но по словам мачехи кукла стоила очень дорого. Так прошла зима. И вот как-то мачеха сказала мне: «Слушай, Марейка, занятия скоро кончатся и школу закроют, а денег на куклу все нехватает, но если ты хочешь, то можешь сразу получить нужные тебе деньги». Я спросила ее, что я для этого должна сделать. «Очень просто, — ответила мачеха, — сегодня, когда ты поведешь Иоганна в школу, вам встретится у городских ворот трубочист. Ему как раз нужен такой маленький мальчик, который мог бы пролезть в самую узкую печную трубу. Ты отдашь ему Иоганна, а за это он даст тебе деньги, которых недостает для покупки куклы».

В это время я была уже почти совсем каменная, никакой жалости у меня больше не было. Я все сделала как научила меня мачеха. К нам подошел страшный, весь черный от сажи, трубочист. «Вот я отдаю тебе Иоганна», сказала я. Он крепко схватил моего братца за руку и с хохотом сунул мне золотую монету. Я взяла ее и бросилась бежать. Я слышала, как плачет и зовет меня Иоганн, но я не обернулась. Запыхавшись, я прибежала к мачехе и протянула ей золотой. Она зажала его в кулак и торжествующе усмехнулась. Тут я увидела, что она вовсе не молодая и красивая, а безобразная старуха с большим синим носом. Я хотела закричать, и не могла. Я чувствовала, как мои руки и ноги немеют и застывают. И вдруг я вспомнила, как обещала отцу никогда не обижать моего брата, и мне стало страшно. Я теперь готова была все отдать, только б вернуть Иоганна, но я не могла больше двигаться. Я превратилась в фарфоровую куклу. Тогда мачеха разодела меня в мое лучшее платье, положила в коробку и понесла в город, где продала злому великану, хозяину этой лавки игрушек.

С тех пор днем я сплю, а ночью думаю о моем бедном брате. Как то ему живется у трубочиста, которому я его продала — у этого трубочиста было такое злое лицо. И о моем отце я думаю. Как он должен без нас горевать! И зачем только я послушалась мачеху!

Всю ночь я плачу, и от слез мое лицо перестает быть холодным и начинает оживать, но утром приходит великан, и я опять застываю. Ах, милый глобусный человечек! Ведь ты такой умный и все знаешь, найди моего брата и мне самой помоги вернуться домой. Я уверена, что если мой брат найдется и я вернусь в родной дом и буду пить молоко нашей Пеструхи, я опять стану настоящая девочка.

Чем дальше рассказывала Марейка, тем больше хмурился глобусный человечек. Он долго молчал.

— Нехорошо ты поступила с твоим братом, Марейка, — качая головой сказал он наконец, — ты заслужила того, чтобы навсегда остаться фарфоровой куклой. Но твоими слезами и искренним раскаянием, я верю, ты когда-нибудь загладишь свою тяжкую вину, а теперь пойдем выручать Иоганна. Только скажи мне точно, где ты встретила в тот день трубочиста.

Но Марейка молчала. Уже под конец рассказа голос ее был еле слышен. Щеки ее побледнели, а глаза опять стали кукольно стеклянными.

— Ну что же, мы и так найдем маленького Иоганна, — сказал глобусный человечек уверенно, — только не нужно терять времени.

Дикси взяла куклу за руку и они вышли из лавки. На улице было темно и только в одном кабачке, с кружкой пенистого пива на вывеске, ярко светились окна. Оттуда раздавались крики, пение и смех. Дверь кабака отворилась, из нее выбежали три здоровенных молодца и что было мочи принялись тузить друг друга. Но когда глобусный человечек и Дикси подошли поближе, молодцы больше не дрались, а плача целовались и обнимали друг друга.

— Вот и хорошо, что помирились, — сказал глобусный человечек.

Но не успели они отойти на несколько шагов, как трое опять вцепились друг другу в волосы, и опять началась потасовка.

Удивленный глобусный человечек подошел к ним и строго спросил из-за чего они дерутся. Но теперь молодцы снова обнимались и плакали. Это были три брата-близнеца. Все трое одинакового роста и у всех совершенно одинаковые краснощекие лица, голубые глаза и рыжие волосы: не отличить одного от другого, если бы не родимые пятна, тоже совершенно одинаковые, но только у первого на правой щеке, у второго на левой, а у третьего на кончике носа. Ему-то глобусный человечек и велел говорить, а двум другим молчать, так как сперва они заговорили все одновременно и ничего нельзя было понять.

— Меня зовут Ян, — сказал тот, у которого было родимое пятно на носу. — А это мои братья — Пит и Клаус. Но у нас был еще младший брат, совсем маленький, звали его Мартын. И вот на прошлой неделе Мартын исчез. Его верно украли. Говорят, по городу ходит страшный великан трубочист, он крадет маленьких мальчиков и прячет их в черный мешок. С тех пор мы все время спорим. Пит говорит, что я и Клаус не досмотрели, а Клаус говорит, что это я и Пит, а я говорю, что Клаус и Пит. И мы не можем решить кто виноват и то деремся, то плачем, так как мы все очень любим друг друга и нам жалко нашего маленького Мартына.

— Вот что, — строго сказал глобусный человечек, — вместо того чтобы драться, искали бы вы лучше вашего брата.

— Но где мы его найдем? — заплакали близнецы. — Во всем городе никто его не видел.

— Идемте с нами, — велел им глобусный человечек.

Вдруг над их головой стукнуло окно и высунулась голова в красном колпаке.

— Что здесь за шум? — спросил сердитый голос. — Почему вы не даете спать честным людям? Если вы сейчас же не уйдете, я прикажу вас арестовать. Имейте в виду, я бургомистр этого города.

— Глубокоуважаемый господин бургомистр, — сказал глобусный человечек, — мы не делаем ничего противозаконного. Мы ищем злого трубочиста, который крадет маленьких мальчиков.

— Как же, я слышал о нем и давно хочу до него добраться. Подождите меня, я сейчас приду.

Через несколько минут из двери вышел худой, как проволочная вешалка, человек, опоясанный шарфом и при сабле.

Это и был бургомистр. Впопыхах он выбежал в чем спал: в красном колпаке и длинной ночной рубашке, но он не обращал на это внимания, так как ночь была теплая. Все они двинулись в путь. Им вскоре встретился человек, еще не старый, но уже сгорбленный от горя и казавшийся помешанным.

— Кто вы такой, — спросил его бургомистр, — и куда вы идете?

— Я самый несчастный на свете отец, — ответил человек, — у меня было двое детей, дочь и сын, и вот они оба пропали. В тот же день исчезла и моя злая жена, их мачеха. Я теперь боюсь, не погубила ли она их.

— Боже, — воскликнул он, заметив куклу, — какое необыкновенное сходство! Если бы она не была из фарфора, я поклялся бы, что это моя бедная дочь Марейка.

Кукла напрасно силилась что-то сказать, губы ее оставались плотно сжаты.

— Пойдем с нами, — предложил глобусный человечек. — Я уверен, что ваши дети живы и невредимы, и мы найдем их еще сегодня.

Встречавшиеся им по дороге полицейские при виде бургомистра, щелкнув каблуками, отдавали честь и по его приказанию следовали за ним. Вскоре собрались почти все полицейские города, но никто не знал куда идти. Тогда глобусный человечек хлопнул в ладоши. В ответ раздался шелест крыльев и на плечо к нему сел седой от старости скворец.

— Давненько ты у нас не был, — сказал скворец, — чем могу послужить?

— Вот что, скворушка, — сказал глобусный человечек, — нам до зари нужно найти великана трубочиста, который крадет маленьких мальчиков. Знаешь ли ты его?

— Как же, — сказал скворец, — я за ним давно слежу, идите за мной.

И вот шествие тронулось: впереди скворец, то полетит, то поскачет, а за ним глобусный человечек, бургомистр, целый отряд полицейских, Дикси с куклой и все остальные.

Скворец вывел их из города, и они очутились у одиноко черневшей в поле заброшенной риги. Они подошли, стараясь не шуметь. Из-за двери слышались жалобные крики, плач и щелканье хлыста. Вдруг наступила тишина, и грубый голос сказал: «Подходите по очереди и сдавайте деньги, да смотрите у меня чтобы все сполна, без утайки!»

Дикси нашла щелку между досками и увидала сидевшего за столом человека. Это был великан, хозяин лавки игрушек. Только теперь у него на голове был старый черный цилиндр, а лицо его было все в саже. Сальная свеча тускло освещала ригу. У стола стояли изможденные, бледные мальчики трубочисты. Они робко подходили один за другим и клали перед великаном заработанные за день гроши. В награду великан бросал каждому по ломтю черствого хлеба. Поймав на лету свой кусок, мальчики отходили в сторонку, садились на гнилую солому, которая заменяла им постель, и жадно принимались за еду.

Последним подошел совсем маленький мальчик. Он ничего не положил на стол.

— Где деньги? — крикнул великан и взялся за хлыст. Мальчик, плача, стал говорить, что его никто не хочет нанимать чистить трубы, так как он еще слишком мал.

— Врешь, дармоед, — заорал великан, — я тебе покажу как лениться! — и с размаху ударил мальчика хлыстом, так что тот вскрикнул и пошатнувшись упал на колени.

— Ведь это мой бедный братец Иоганн, — неожиданно заговорила кукла. — Если б только я могла очутиться на его месте! Пусть бы меня бил великан!

Дикси, державшая куклу за руку, вдруг почувствовала, как в ее ладони холодная фарфоровая рука куклы стала теплой и мягкой. Она обернулась и увидела, что рядом с ней стоит не кукла, а живая девочка Марейка. Из глаз девочки текли крупные слезы. На ее круглой розовой щеке еще держался кусочек фарфора; Дикси осторожно сняла его.

Тут глобусный человечек распахнул двери и вошел в ригу.

— Немедленно освободите несчастных детей! — приказал он великану.

Но великан, смотря на маленького глобусного человечка с высоты своего великанского роста, только захохотал.

— Проваливай отсюда, карапуз, подобру-поздорову, а то смотри, щелкну разик — и от тебя мокрого места не останется.

Но тут вошли трое братьев-близнецов, готовые в случае нужды защитить глобусного человечка. В то же время рига стала наполняться храбрыми усатыми полицейскими. Они проникали через все щели, окна и даже через крышу.

— Вы арестованы! — грозно сказал бургомистр, подходя к великану.

Великан побагровел от злости и раздулся как воздушный шар. На него было страшно смотреть, такой он стал огромный и красный. Но тут он вдруг лопнул и с писком стал уменьшаться, и сделался совсем маленьким и сморщенным: у него исчезло туловище, руки и ноги, а голова, сократившись до размера небольшого резинового мячика, квакая, запрыгала по полу к дверям и скрылась в темноте ночи.

Марейка бросилась к своему брату Иоганну. Их отец, рыдая от счастья, обнял их обоих. А собачка умильно глядела на своих хозяев.

Братья близнецы нашли среди мальчиков-трубочистов своего младшего брата и взявшись за руки сплясали вокруг него такую джигу, что земля дрожала и амбар чуть не обрушился.

Зазвонили колокола, у риги собрался весь город. Всех мальчиков вмиг разобрали пришедшие за ними родные. Бургомистру принесли шляпу с плюмажем и парадные штаны. Надев шляпу, он произнес речь, в которой от имени всего города выразил благодарность глобусному человечку и пригласил всех на банкет в ратушу.

Но глобусному человечку и Дикси было пора домой, и они распростились со своими новыми друзьями.