Глоток воды

Фильм закончился во втором часу ночи. Когда они вышли из кинотеатра, на них обрушилась августовская жара.

— Пить хочу, — сказал Джордж.

— Почему же ты не попил, пока мы были в кино? — спросила Элеонора.

— У них там такая вода, будто из-под крана в ванной. Черт, как я хочу пить!

— А что ты ел?

— Соленый попкорн.

— И?..

— И теперь я умираю.

— А что ты ел кроме попкорна?

— Ну, мороженое с шоколадом.

— А еще?

— Шоколадку.

— Даже интересно, и с чего это тебя мучит жажда? — удивилась она.

Он облизнул губы.

— Теперь я понимаю, что чувствуют люди в фильмах про пустыню.

— Подожди, мы скоро достигнем оазиса, — пообещала Элеонора.

На двери квартиры была записка. Прочитав ее, Элеонора засмеялась в голос.

— Ну, ты должен признать, что он честно нас предупредил, — сказала она. — Мы ведь целый год жаловались ему на трубы.

— И он решил отключить воду в такую ночь?!

Раздраженный, Джордж отпер замок и толкнул дверь. Войдя в кухню, он включил свет. Элеонора услышала, как он откручивает краны.

— О… господи! — Он вышел из кухни, гневно сверкая глазами. Забрал у нее записку. — «Подача воды возобновится завтра днем», — прочитал он. — Прекрасно!

— Должно же у нас быть что-то, что можно пить, — сказала Элеонора.

Она зашла в кухню и открыла холодильник. Джордж последовал за ней.

— Сгущенное молоко, — предложила она.

— Следующий вариант.

— Есть апельсиновый сок. Ой, нет, мы допили его на завтрак.

— Тогда дай мне льда.

Она выдвинула лоток и виновато посмотрела на него.

— Могу поклясться… — начала она.

— Фрукты есть?

— Собиралась купить завтра.

— Великолепно, — сказал он. — Просто великолепно.

Она поглядела на него без всякого выражения.

— Что ж, — произнесла она.

— Именно, что ж?

— Наверное, тебе придется выйти и раздобыть себе питье.

— Где?

— В баре.

— О господи, — вздохнул он.

«Ладно, — размышлял Джордж, снова шагая в сторону проспекта, — где тут у нас бары?» Он вспомнил один и кивнул самому себе.

— Вот черт, — пробормотал он, шагая быстрее. Прямо как в какой-нибудь в книжке. Тащиться неизвестно куда в полвторого ночи в будний день, чтобы раздобыть глоток воды.

Он тяжело дышал, переходя улицу. Странно, думал он, как все подробности бытия отходят на второй план, когда ты нуждаешься в глотке воды. Человек забывает, как важна для него вода. Требуется что-то подобное сегодняшнему случаю, чтобы это вспомнить.

Джордж вздохнул и зашагал еще быстрее. Ему показалось, что даже слюна вся высохла. Он облизнул губы. Господи, ну и жарища!

Наконец-то проспект. Где же тот бар? Ведь он был в этом квартале, разве не так? Нет, в следующем, вон там неоновая вывеска. Джордж поспешил к ней. «Боже, — думал он, — я иду за глотком воды!»

Он вообразил, как входит в бар и говорит бармену: «Представляешь, какая глупость! Умирая от жажды, прихожу домой, а что сделал наш консьерж? Отключил воду! Ага! В такую-то ночь!»

И все время, пока рассказывает об этом, он будет опрокидывать в себя стаканы воды. Ледяной воды, чистой, как хрусталь, с позвякивающими в ней кубиками льда, такими, с маленькими круглыми дырочками посередине. Шесть или семь кубиков будут стукаться о запотевшие стенки стакана, пока холодная, мокрая, вкуснейшая вода будет вливаться в его иссохшее…

Бар был закрыт.

Он стоял, уставившись на дверь непонимающим взглядом. Закрыт? Так рано? Что за чушь! Он посмотрел на неоновую вывеску. Какого черта она горит, если этот дурацкий бар закрыт?!

Застонав, он развернулся и пошел дальше по проспекту. Какой-нибудь бар должен работать. Он побежал, потом снова пошел. Звук его шагов был единственным звуком на улице.

Через несколько кварталов нашелся еще один бар. Прищурившись, он издалека разглядел неоновые буквы: ИРЛАНДСКАЯ ХИЖИНА. Джордж был здесь сто лет назад. Помнил, как бармен наливал ледяное пиво. Он снова припустил бегом, жара горячими крыльями билась в лицо. Эй, бармен, самый большой стакан воды!

«Ирландская хижина» оказалась закрыта. Он стоял перед ней, тяжело дыша, и глядел на водопад. Это была реклама пива. «Из края водопадов». Электрический механизм делал так, что казалось, будто в витрине льется настоящий водопад. Холодные голубые воды разбивались о скалы, поднимая белые брызги.

Он вздрогнул, когда из горла вырвалось слабое рыдание.

Отвернулся. «Только без глупостей, — подумал он. — Ты получишь воду. Только не торчи здесь, таращась на дурацкий фальшивый водопад».

Джордж оглядел проспект. Увидел, что вдалеке появился трамвай. Подумал, не сесть ли на него. Может, там кто-нибудь подскажет, где достать воды.

— Боже…

Это же абсурд. Он раздувают из пустяка целую драму. Не до такой же степени он хочет пить. Он всего лишь…

Нет, он даже думать об этом не хочет. Джордж попытался сосредоточиться на поиске воды, однако истерзанный разум, вырвавшись на свободу, принялся перебирать воспоминания о том, какой был на вкус попкорн, горячий и скользкий от растаявшего масла и очень-очень соленый. Он вспомнил мороженое, холодное, да, но сладкое и покрытое слоем еще более сладкого, вязкого шоколада, густого, теплого шоколада, тающего на языке.

— Прекрати! — Сердитый голос потонул в грохоте проезжающего трамвая.

Он посмотрел на сидящих внутри людей. Разве кому-нибудь из них есть дело, что человек умирает от жажды?

Он передернулся от подобной мысли. Жизнь вся такая, подумал он. Все ординарные события идут и идут своим чередом, а где-то зреет угроза. Все, что требуется, — стечение нескольких обстоятельств, как сейчас: жаркая августовская ночь, попкорн, мороженое, шоколад, омерзительного вкуса вода в кинотеатре, идиот консьерж, пустой холодильник, закрытые бары. Ничего сверхъестественного. Крошечные, обыденные, ужасно логичные события, которые…

Джордж, оторопев, остановился. Впереди — заправка. Там должен быть автомат с кока-колой со встроенным питьевым фонтаном!

Он кинулся бежать по тротуару. Глаза неотрывно смотрели на заправочную станцию, которая была все ближе и ближе. Да, там есть автомат с кока-колой! Он кинулся бегом. Он почти у цели. Еще несколько секунд, и вся эта глупость позабудется. Он промчался мимо молчаливых колонок и остановился перед автоматом. Нажал дрожащим пальцем на хромированную кнопку.

Воды не было.

Он уставился на питьевой фонтан так, словно плохо его видел. Нет, не может быть. Он второй раз нажал на кнопку. Ничего. И еще раз. Воды не было.

— Нет! — Крик разнесся по пустынной заправке.

Джордж ударил по кнопке кулаком и, зашипев от боли, отдернул руку.

Внезапно, чего не случалось с ним очень давно, он едва не заплакал. Одернул себя. «Прекрати вести себя как дурак, — приказал он себе. — Ты скоро получишь воду».

Он огляделся по сторонам. Дальше по проспекту был кинотеатр, куда они сегодня ходили. Он со злобой уставился на него. И неожиданно напрягся. А вдруг там еще кто-нибудь есть, закрывает кинотеатр, кассир, механик, управляющий?

Джордж в волнении перешел проспект, запрыгнул на тротуар и побежал под нависающим над головой тентом. Добежав до стеклянных дверей, он принялся толкать их одну за другой. Все были заперты. Постучал, но никто не отозвался.

Он стоял, глядя сквозь дверь на питьевой фонтан. Представлял, как склоняется над ним, поворачивает краник, вода ударяет в губы, в рот. Волна гнева охватила его. Те, кто содержит это паршивое заведение, вот кто виноват.

— Да, вы! — прокричал он, и его голос неуверенно прозвучал под гулкими сводами входа.

Джордж пнул дверь и вскрикнул от боли. Развернувшись, он побежал через мраморную площадку. «Хочу пить! — клокотало внутри. — Хочу пить!»

Вернувшись на тротуар, втягивая воздух сквозь сжатые зубы, он снова оглядел молчаливый проспект. И что дальше? Он должен раздобыть воды, просто обязан! Но все уже закрыто, заперто, забаррикадировано. Джордж вертел головой из стороны в сторону, дыша все чаше и чаще. Он находится в городе, который купается в воде, и не может раздобыть ни глотка! Просто не может раздобыть ни глотка воды!

А что, если постучаться к кому-нибудь, успокаивал он себя. Постучаться или позвонить в дверь, кто-нибудь проснется и даст ему воды. Да, так и стоит сделать. Так он и должен поступить. Прихрамывая, Джордж припустил по проспекту. Как же жарко, чертовски жарко! Жажда иссушала его, вытапливала, запекала.

Его вдруг охватила паника. Он побежал в беспамятстве, не разбирая куда. Вода. Он должен раздобыть воды, пока еще не слишком поздно. Да, именно так. Пока еще не слишком поздно. Воды.

Воды!

Он покинул проспект, спотыкающаяся тряпичная кукла, а не человек: глаза пустые, рот широко разинут, руки — болтающиеся по бокам пазки. Жара окутывала его. Она хочет его иссушить, выпарить из него все соки, превратить его в обезвоженную ломкую оболочку…

Он резко затормозил, не веря своим глазам.

Дальше по улице кто-то оставил невыключенной поливочную установку. В свете уличного фонаря Джордж видел, как с лужайки поднимается сверкающий сноп воды.

Ноги пришли в движение, сначала медленно, затем быстрее. Вот он уже побежал, бормоча себе под нос что-то взволнованное, безумное, похожее на зарождающийся смех сумасшедшего. Он бежал все быстрее и быстрее. Мир для него пропал, не было никакого мира, не было людей, ничего во всей бескрайней вселенной, кроме этого вертящегося фонтана, разбрасывающего по сторонам шипящие струи прохладной, удивительно прохладной…

Джордж бросился под струи, поскользнувшись на мокрой траве. Он не пытался встать. Он пополз к поливалке, пока восхитительные капли не забарабанили по лицу, словно дождь в грозу, наполнили жаждущий рот и полились в горло.

Он брел домой, а на лице застыло блаженное выражение животного, которого накормили досыта. Добравшись до дому, он скинул промокшую одежду, надел пижаму и забрался в постель.

В полпятого утра он проснулся: по небу жемчужной россыпью прокатился раскат грома. Плохо соображая со сна, Джордж огляделся. На улице лило как из ведра. Он застонал и, рывком встав на ноги, доковылял до окна. Подоконник был покрыт каплями. Он закрыл окно и побрел обратно в постель.

— Чертов дождь, — проворчал он.