Глубина

Глава 5

Наутро Гошши решил, что ему срочно требуется психологическая разгрузка и отбыл, оставив ферму на жену и Виктора. Вернулся назад он в практически невменяемом состоянии, и Мийра вызвала Афанасьева, чтобы тот, встретив летающее такси на поверхности, вытащил пьяного фермера из флаера и занёс его в «Торвар».

Следующим вечером, когда Виктор вернулся вместе с бригадой домой, Гошши, глядя мутными глазами мимо него, поставил пограничника в известность, что тому придётся сражаться на арене местного цирка.

– Помнишь ту напыщенную холёную суку, которая чуть было не перекупила тебя на аукционе, Дружок? – прохрипел Гошши. – Лейду Арридо? Так вот: она выставляет пятёрку своих лучших бойцов, а я – тебя. Ты их быстро убиваешь, получаешь коробку, нет, ящик леденцов, и мы едем домой.

С этими словами фермер жадно присосался к фонтанчику с питьевой водой. Двое новых охотников, привезённых Гошши из города, равнодушно взирали на происходящее.

Дальнейшими подробностями предстоящей битвы с Виктором поделилась Мийра, когда он, отдыхая после вечерней тренировки, возился с подводным оборудованием, приводя его в порядок.

– …И этот фиряг нажрался там и стал рассказывать, какой у него крутой глат. Кто-то, видно, стукнул этой сучке, и через полчаса она притащилась сама в бар и раскрутила этого недоумка на пари, – Мийра зло прищурилась. – На кону наша ферма и всё, что у нас есть, включая цартов и тебя.

– А если я выиграю бой? – спокойно спросил Виктор, внимательно наблюдая за реакцией женщины.

– Он получит три миллиона, – выплюнула она. – Этого хватит и на большую ферму, и на сотню цартов, и пару тяжёлых транспортов в придачу.

Произнеся все это, Мийра выжидательно посмотрела на Афанасьева. И пограничник не обманул ее надежд.

– А что получу я? – спросил Виктор, подтягивая ремень на ножнах.

Он поднял голову, и взгляд его стал таким пронзительным, что Мийра, видавшая в своей жизни всякое, едва заметно поёжилась.

– И что же ты хочешь? – ответила она вопросом на вопрос. Но ответ она уже знала…

– Свободу. Свобода – единственный приз, за который я соглашусь на поединок.

– Хорошо. Если победишь – будешь свободным.

Виктор поцокал языком:

– Ты слишком легко согласилась. Так не пойдёт.

– А как пойдёт?

– Поклянись всем, что для тебя свято. И не вздумай нарушить клятву: пожалеешь.

С минуту они мерились взглядами.

– А почему бы тебе не поговорить об этом с Гошши? – спросила женщина. – Он здесь хозяин.

Афанасьев усмехнулся:

– Можешь рассказывать это соседям, властям или своей старенькой бабушке, а мне мозги полоскать не надо. Сейчас Гошши не отвечает ни за свои дела, ни за свои слова, и вообще невменяем. Говорить с ним – всё равно, что говорить с цартом… – он снова усмехнулся. – И только слепой не поймёт, кто у вас в семье главный. Только у тебя, госпожа хозяйка, хватает ума и изворотливости держать это в тени.

– Но с тобой так не получится? – Мийра неожиданно придвинулась совсем близко, и Виктор ощутил тонкий аромат, исходящий от её кожи. По обнажённому плечу скользнула прядь светлых волос. – Выиграешь, и получишь нечто большее, чем свободу.

– Я так и не услышал клятвы, – спокойно ответил пограничник.

Мийра отстранилась и негромко рассмеялась:

– Хочешь клятвы? – спросила она звенящим голосом. – Хорошо.

Она сняла с шеи медальон и, зажав его в вытянутых вперёд ладонях, опустилась на одно колено.

– Я, гейтахо варрайо онха, клянусь двумястами шестью поколениями рода, своей родовой честью и духом Великого Океана, что освобожу от рабства этого охотника, если он победит на арене.

Она разжала ладони, и Виктор увидел, как то, что он принимал за камушек на подвеске, светится голубым цветом, чуть мерцая, словно в такт биению сердца.

– Видишь? Великий Океан принял клятву.

Наутро Гошши велел оставить цартов в игровой комнате под присмотром новых охотников и, прихватив Мийру и Виктора, сам сел за управление подводной лодкой.

Поскольку на поверхности был штиль, он поднял «Торвар» и погнал его по мелкой волне, разогнавшись почти до предельной скорости в сто десять километров в час.

В маленьком порту, куда они пристали, их уже ждал летающий транспорт с короткими крыльями, и стоило пассажирам сесть, как он без разгона взмыл в воздух.

Летели так долго, что Виктор успел слегка подремать, а очнулся, лишь когда машина завалилась на правое крыло, заходя на посадку.

Сверху Виктор успел увидеть только небольшой остров и вытянутый овал здания, похожего на Колизей, крошечный парк вокруг и частую гребёнку длинных пирсов, уходящих в море.

Сели прямо на крышу здания, и пара служителей в развевающихся на ветру балахонах проводили их на два этажа вниз, где фермера с женой подхватили два других служителя, а Виктора потащили ещё ниже, туда, где широкая мраморная лестница заканчивалась и начиналась простая, сложенная из серых шершавых глыб, от которых тянуло холодком.

Потом повернули в длинный коридор с бесконечным рядом дверей, и, открыв одну из них, втолкнули Виктора в комнату, щёлкнув на прощание замком.

В комнате было сухо и прохладно, от большого окна, забранного решёткой, приятно тянуло морским ветерком. Он не торопясь прошёлся взад-вперёд по комнате и, хмыкнув, начал руками массировать мышцы.

Потом слегка размялся, растягивая связки, и после всего прилёг на топчан, погрузившись в медитативное ожидание.

Где-то через час раздались шаги, и в комнату вошли три человека, двое из которых были в серых штанах, куртках, подпоясанных широкими ремнями, и с короткими дубинками на поясе. Третий – мужчина с длинными волосами, забранными в косицу, в белом длиннополом одеянии и с небольшим чемоданчиком в руках деловито вошёл в комнату и присел на кровать рядом с Виктором.

Мужчина молча вытянул руку Виктора вперёд и, раскрыв чемодан, вытащил оттуда длинный и узкий, словно пенал прибор. Прижав его к предплечью, долго смотрел на цифры на экране, и через минуту убрал устройство в чемодан.

– Стимуляторов нет, он чист, – коротко бросил наконец, и один из серых кинул охотнику свёрток с одеждой. – Переоденься.

Оранжевые словно апельсин куртка и шорты были вполне по размеру, и, когда Виктор сбросил то, в чём приехал, и переоделся, служитель коротко кивнул.

– Пойдём.

Привели его к узким решётчатым воротам, где уже стоял широкоплечий и высокий мужчина, в таком же сером одеянии, только у него на поясе была не дубинка, а узкий длинный меч.

– Слушай внимательно, мясо. Сейчас пойдёшь туда, – громила кивнул куда-то за решётку. – Там будешь сражаться. Ну, охотиться. Понимаешь? Как на глубине. Только не на тварей разных, а на людей.

– А что, можно? – Виктор изобразил самую дебильную улыбку, какую смог.

– Можно, можно… – Здоровяк кивнул: – Когда убьёшь всех, можно уходить.

– Обязательно убивать?

– Ну, если лежит и не встаёт, то можно и не убивать.

– А оружие? – Виктор посмотрел здоровяку в глаза.

– Да выбирай, что хочешь! – мужчина неожиданно расхохотался гулким и громким смехом, который долгим эхом отдавался в коридоре. Легко, словно танцор, он шагнул в сторону и толкнул рукой боковую дверь.

За дверью оказалась большая, метров пять на десять комната, с оружейными пирамидами и стеллажами.

– Ничего стреляющего не дам, а остальное – выбирай, – и он снова захохотал, словно сказал невесть какую шутку.

Виктор не торопясь прошёл вдоль стоек. Здесь были и алебарды, и боевые топоры, и, в общем, весь спектр холодного оружия, включая совсем экзотику вроде цепа на длинной ручке, но на конце не палка и не шипастый шар, а ёж из четырёх клинков, спаянных в треугольную призму.

Холодным оружием Виктор увлекался недолго, но общее представление и основы фехтования изучил, что весьма удачно легло на долгие годы занятий рукопашным боем. И сейчас он, не особенно раздумывая, потянул со стойки длинную боевую шпагу с широким клинком, простой гардой и удобной рукоятью. Шпага оказалась неожиданно лёгкой, словно сделана была из алюминия или титана, но клинок прореагировал на изгиб правильно, распрямившись мощной пружиной и тонко зазвенев.

– Вот это.

– Гарнат? – громила недоверчиво хмыкнул. – Хитрое оружие. Ничего не попутал, глат? Может, возьмёшь вибронож или серп?

Виктор в ответ лишь усмехнулся, кончиком пальца осторожно проверил заточку клинка и слегка стукнул по стали, слушая, как затихает чистый тон.

– Не попутал.

С лёгким скрипом решётка распахнулась, и Виктор вышел на ярко освещённую арену.

Трибуны, остававшиеся в тени навесов, были словно в темноте, а сама арена, открытая небу, ярко освещалась чуть розоватым светом Геноэ.

Арена была размером примерно с футбольное поле, только шире, и засыпана мелким кварцевым песком, сверкавшим в лучах солнца, словно свежий снег. Почувствовав внутри какую-то эмоциональную волну, пограничник вскинул шпагу вверх, приветствуя зрителей, и с улыбкой поклонился на все четыре стороны.

От непривычного жеста многочисленные зрители сначала замерли, а потом взорвались приветственными криками и топотом ног, что, по-видимому, в этом мире заменяло аплодисменты.

– Противником глата семьи Гошши будут пять лучших бойцов этой арены, – прозвучал над трибунами громкий голос распорядителя боёв. – У них на счету больше пяти десятков побед, как личных, так и в группе, но что-то мне подсказывает, что сегодня победа у них не будет лёгкой. Наш гость из всего многообразия оружия арены предпочёл гарнат – старинное оружие аристократии и наёмных бретёров. Оружие, требующее хорошей школы и скорости, и, надеюсь, всё это мы с вами сейчас увидим. А тем временем на арену выходят наши чемпионы. Пять глатов, завоевавших вашу любовь и прославивших победами клан Арридо и весь архипелаг Танши.

На противоположном конце поля распахнулась решётка и оттуда вышли пятеро в светло-голубых куртках и таких же шортах.

В руках первого были два виброножа, только с более длинными лезвиями, второй был вооружён копьём с ярко-алой развевающейся тряпкой под острием, а третий тащил на плече внушающую уважение дубину. Четвёртый нёс в руках огромную саблю с широким лезвием, а последний вооружился двухлезвийным топором с длинной рукоятью.

Двигались глаты быстро, но тем не менее в них ощущалась какая-то скованность, словно бы они чуть косолапили при ходьбе. А оружие вообще держали будто палки. Но вот ростом они все были выше Виктора и шире в плечах, а руки буквально бугрились мощными мышцами.

Распорядитель ещё что-то вещал хорошо поставленным голосом, но Виктор уже ничего не слышал, вгоняя себя в боевой транс.

Громкий звук, похожий на колокольный звон, словно пробудил противников к действию, и они начали двигаться на Виктора, обтекая широким полукругом.

Взметнув песок, он сразу метнулся вправо, заставляя врагов разворачиваться в неудобную сторону и сражаться по одному. Замыкавший правый фланг успел среагировать на движение и поднял огромную дубину, но это всё, что он смог сделать. Лезвие шпаги воткнулось ему точно в горло, и, фонтанируя кровью, первый завалился на белоснежный песок, пачкая его алыми пятнами.

Второй взмахнул топором на уровне пояса, и Виктор, отпрянув, пропустил лезвие мимо себя, повёл шпагу выше древка, втыкая её в грудь, и, провернув в ране, выдернул назад. Потом шагнул вперёд, скрываясь на мгновение из поля зрения оставшихся врагов, и, подныривая под руку падающего тела и приседая на правую ногу, буквально выстрелил шпагой в длинном выпаде.

Клинок вонзился глату куда-то в район подмышки, но, видно, не глубоко, потому что тот с рёвом взмахнул саблей и, не уйди Виктор в перекат, снёс бы ему голову одним ударом. Он успел вскочить на ноги, когда сабля полетела в обратную сторону, но в этот раз он не стал уходить, а, слегка подправив путь опасного, но неповоротливого оружия, заставил его пропахать глубокую борозду по песку.

Это остановило движение, и, метнувшись серебряной искрой, шпага чётко вонзилась в бок врага, уйдя почти на двадцать сантиметров в глубину.

Взревев обиженным медведем, глат выронил саблю и, затыкая рану рукой, повалился на песок.

На ногах остались лишь тот, кто был с ножами, и человек с копьём. Повторяя заученную схему, они стали расходиться в стороны, беря Виктора в клещи, но тот, ломая рисунок, прыгнул вправо, к копьеносцу, и чуть было не наткнулся на точно выставленное острие. В последний момент пограничник успел рукой сдвинуть копьё вправо и, крутанувшись с широким взмахом вокруг себя, одновременно дёрнул оружие противника.

Отрубленная ударом голова ещё крутилась в воздухе, разбрызгивая кровь, а Виктор уже развернулся к последнему противнику и, коротко отсалютовав шпагой, скользнул вперёд.

Вибронож – хорошее оружие, но только не против шпаги. Отбив первый выпад левым ножом, глат попытался ткнуть правым, но забыл учесть большую длину вражеского клинка. Гарнат, описав короткую дугу, впился ему в грудь, с лёгким хрустом проломив грудину. Противник замер на секунду, а потом, закатив глаза, рухнул на песок, замерев сломанной куклой.

Взмахнув шпагой, Виктор сбросил капли крови с клинка и, подняв руки, выпрямился и коротко поклонился трибунам.

Всю обратную дорогу Гошши болтал не переставая. Упившись бесплатным вином в ложе для особо важных гостей, он беспрестанно повторял, какую замечательную ферму он теперь купит и как они с Мийрой теперь заживут.

А Виктор молчал. Молчал потому, что теперь он точно знал, что Гошши – проблема. И решать её придётся так или иначе. В принципе, самым реальным вариантом было убить хозяина и податься к вайрам. Те не признавали рабства и, насколько он понял, не выдавали беглых. Община насчитывала больше ста миллионов человек по всей планете, и при желании они могли устроить довольно большие неприятности.

Ещё одной возможностью были закрытые подводные города сталкеров – добытчиков инопланетного мусора, но эти люди годами не видели солнца, не появляясь на поверхности и живя и умирая под куполами своих цитаделей.

Прорабатывая варианты решения проблемы, Виктор чуть не пропустил момент, когда транспорт встал на захватах в пирсе, и пьяненький Гошши поплёлся к себе в комнаты, поддерживаемый Мийрой.

По неистребимой привычке к порядку Виктор проверил и молодых охотников, и цартов, которые недавно поели и теперь счастливо сопели по койкам.

В закутке, который не просматривался камерами безопасности, он разложил своё снаряжение. Дыхательный аппарат, охотничий гидрокостюм, более плотный и гораздо более защищённый, чем рабочий, инопланетную пушку и свой, уже ставший привычным, вибронож.

Когда Гошши ввалился в холл, то сразу же остановился и, аккуратно заглянув в коридор, осторожно прикрыл дверь. Провернул штурвал, закрывая её на мощные задвижки.

Весь хмель как будто разом вышел из него. Совершенно не качаясь, он дошёл до дивана и рухнул на него.

– Как всё…

Мийра, которая с лёгким удивлением смотрела за эволюциями мужа, чуть наклонила голову.

– Что – всё?

– Да ты бы видела, как этот Дружок смотрел на меня! Хорошо, что в «Торваре» меня не прикончил. С его ручищами он мог и голыми руками справиться, – хозяин фермы вытащил из-за пазухи маленький пистолет и положил его рядом. – Усыпить его надо. Ночью пущу газ по вентиляции, а потом дам ему тороксин. Но жаль, раздери меня кхарт! Какой был замечательный экземпляр. А я, представляешь, чуть не поспорил с этой сукой на новую схватку, но что-то меня остановило.

– А зачем так сложно, милый? – Мийра задумчиво нахмурила лоб. – Сейчас вызову его в медблок и под видом осмотра вколю всё, что надо. У тебя инъектор далеко?

– Хорошая идея! – Гошши радостно вскочил. – Тебя-то он точно не боится и подпустит к себе поближе. Ну, а там – секундное дело.

Он быстро подошёл к шкафу, встроенному в стену, и, приложив ладонь, дождался, пока сканер разблокирует замок.

– Вот, держи, – он достал из узкого плоского пенала пневмошприц-пистолет. – Как пользоваться, знаешь?

– Откуда? – женщина удивлённо посмотрела на мужа. – Я же никогда этого не делала.

– Кхарт! Ну вот, смотри. Эту скобу вверх, прислоняешь к телу и жмёшь вот сюда. Как раздастся короткий такой пшик – всё. Можно убирать.

– Потянуть за рычаг?.. – Мийра осторожно, двумя пальчиками, потянула за предохранительную скобу и чуть не выронила шприц.

– Да берись нормально, курица безрукая! – взорвался Гошши, увидев, как скоба выскочила из тонких пальчиков.

Он резко нагнулся, стремясь подхватить падающий инструмент, когда раздался сухой щелчок и под подбородок фермера ткнулась игла.

– Так правильно? – спросила Мийра с выражением девочки, хорошо выучившей урок.

Глаза Гошши остекленели, и он начал заваливаться назад. Неожиданно ловко она подправила падение тела так, чтобы покойник оказался на диване. Села рядом, повертела в руках разряженный шприц-пистолет, отложила в сторону, поправила волосы. Затем, не глядя на труп, произнесла:

– Извини, дорогой. Так получилось…

В закутке скрипнула дверь, и внутрь неслышно просочилась Мийра. Виктор поднял голову.

– Вот так, – сказала женщина, усаживаясь на его койку. – Ты свободен. Куда намереваешься отправиться?

Афанасьев задумался. Машинально повертел в руках вибронож и отложил его в сторону. Затем повернулся к Мийре:

– А что ты посоветуешь? – спросил он. – И, кстати, неплохо бы какой-нибудь документ, а то… – и он неопределённо повертел в воздухе пальцами.

– Документ? – переспросила Мийра и задумалась. Потом просветлела лицом: – А-а-а, ты имеешь в виду чип?

Подумав секунду, Виктор решился. Посмотрел на безумно красивую женщину, сидящую рядом, и как можно спокойнее произнёс:

– Послушай, я ведь не знаю, как тут у вас оформляют процедуру освобождения. Мне нужно то, что сделает меня полноправным гражданином, или как это тут у вас называется?

Мийра внимательно посмотрела на него и вдруг легко взяла его за руку. Повернула и тщательно осмотрела его татуировку.

– Почти совсем сошла, – констатировала она. – Яд энцитера растворил краски. Ещё чуть-чуть, и ты уже не клон.

– Но и не гражданин, так? – уточнил Виктор.

– Ну-у… – протянула Мийра задумчиво. – В принципе, чип почти никогда и не нужен. Разве что ты надумаешь улететь на другую планету или выставить свою кандидатуру на выборах. Но я тебе хочу сказать что-то действительно важное. – Мийра помолчала. – Ты знаешь, чем отличаются клоны от людей? Нет-нет, не говори, – она ладонью закрыла рот Виктора, а, скорее, просто приложила пальцы к его губам. – Вы не только сильнее, быстрее и выносливее. Это всё не просто так. Вы живёте совсем недолго. Пять, ну шесть лет, и всё. Последний год – стремительное угасание и смерть.

И она вперилась взглядом в пограничника, ожидая его реакции. Афанасьев только усмехнулся в ответ.

– Странные вы. Живёте столетиями, а самого простого не понимаете. Каждый день жизни – это бесценный дар творца, и никакая бухгалтерия здесь не работает. Шесть лет это не «всего шесть», а «целых шесть лет». Это очень много. И сколько их ни будет, они все мои.

Виктор посмотрел в ее виноватые глаза и вдруг ловко сграбастал пискнувшую Мийру в охапку. Она не стала вырываться, а наоборот притянула к себе его голову и впилась в губы долгим умелым поцелуем.

Оказалось, что койка сделана – на зависть. За всё время ни разу не скрипнула. Хотя поводов скрипеть имелось предостаточно.

– …Я, знаешь ли, тоже не фермерша, – промурлыкала Мийра, поудобнее устраивая свою голову на обнимающей её сильной руке.

– А кто? – спросил Виктор, приподняв голову. – В смысле: разведка, контрразведка, полиция?

– М-да? А откуда такая уверенность? Может быть, я просто налоговый инспектор на отдыхе?

– У кого ж ты налоги собираешь, что привыкла в потайной кобуре пистолет носить? Или у вас тут вайров налогами обложили?

– Какой-такой пистолет?

– Тот самый, что ты вместе с кобурой своей одеждой замаскировала, – пограничник негромко рассмеялся. – Я об него палец отбил, когда тебя обнимал…

– Ничего не знаю, это ты мне подсунул. А я – скромная учительница…

– В спецшколе для секретных агентов?

– Перестань придираться и иди ко мне…