Товарищ Федулова разозлилась на Лешу Измайлова всерьез и надолго. Никакое вмешательство Игоря Ивановича его не спасало. И Леша в наказание все дни проводил в гостинице.
Советские ребята сражались на всех фронтах. Гладили одежду, участвовали в диспутах «Нужна ли нам война», пели, танцевали, спасали «учебных старичков-утопающих», переводили через дорогу «учебных старушек».
А Леша сидел и сидел в номере наказанный. И вот однажды…
Однажды в номер вошли три вежливых пожилых человека. Двое мужчин и одна женщина. Они были очень нарядно и строго одеты. Их суровые лица светились простотой и незатейливостью.
— Извините, юный мистер, — сказал старший из них. — Мы представляем широкие слои религиозной общественности.
— Попов и монахов! — разъяснил младший.
— И верующих дурачков! — бойко сказала старушка.
Старший сурово на нее посмотрел. Это был умелец Туз.
— И верующих! — с нажимом поправил он известную церковную деятельницу Соньку-Золотую Ручку.
Они подали мальчику свои визитные карточки. Карточки были роскошные, писанные золотом и серебром с телефонами и долгими названиями организаций, которые представляли их владельцы. «Секретарь Совета Европейских Церквей», «Старший проповедник Совета Латиноамериканских Церквей», «Председатель Организации „Церковь в борьбе за мир“». Этими карточками снабдил их на все случаи жизни Кирпичиано. А ему карточки оставляли приходившие в гостиницу и жившие в ней люди.
У Леши Измайлова не было визитной карточки с надписью «Леша Измайлов — школьник. Отличник и спортсмен». Он только собирался ее завести. Поэтому Леша просто протянул религиозным деятелям руку.
— Чем могу быть полезен?
— Небольшой цикл лекций на тему «Религия в СССР», — сказал Туз.
— Но я неверующий! — вскрикнул Леша.
— Тем интересней! — сказал младший мистер.
— Наши уши-то поразвесят! — сказала бабушка.
— У нас широкий круг верующих, — продолжал Туз. — Католики, кальвинисты, лютеране, квакеры, баптисты… — Он запнулся. — Кто там еще? — обратился он к помощникам.
— Домушники, форточники, скокари, медвежатники! — с охотой подсказала ему Сонька. — Щипачи, аферисты.
— Медвежатники, это что-то связанное с природой, — подумал Леша. — Это зеленые. Аферисты — это те, кто играют на арфе, музыкальные верующие, щипачи тоже.
— Ну что ж! — сказал он. Одну-две лекции я вам прочту на тему «Религия — опиум для народа». Только ненадолго, минут на десять.
— Так что поехали! — сказал Туз.
— Воронок внизу! — добавил его лысоватый зам.
Леша взял карандаш и написал записку:
«Уехал в религиозный Совет Церквей читать антирелигиозные лекции. Леша Измайлов. Приеду поздно». Он приложил к записке визитные карточки, и всей компанией они направились к автомобилю.
В вестибюле гостиницы их ласковым взглядом убийцы буквально просверлил насквозь Кирпичиано.
— Вот гады! Чего делают! Это что, самодеятельность или это бунт? Или этот мальчик стал победителем фестиваля?
Кирпичиано никак не мог покинуть рабочее место и от неизвестности закипал.
— Туз еще ничего. А эти две бестолочи могут любое дело загробить. Особенно этот «сельский балбес».
Таким ласковым словом он называл самого дохлого гангстера с сельскохозяйственным именем Картошка.
В Совете Церквей он представлял сельскую интеллигенцию.
— Убью! — думал Кирпичиано. — Уничтожу, как только рабочий день закончится.
Как видите, бюрократическая любовь к дисциплине начинает прорастать в любом, даже самом мелком начальнике.