Год литераДуры

ЗАДНИЙ ХОД

Когда наш губернатор Валерий Васильевич хочет пообщаться с народом, a информационного повода нет, спичрайтеры ищут в календаре какую-нибудь круглую дату. Недавно, например, исполнилось 100 лет co дня рождения бывшего первого секретаря обкома КПСС, который правил y нас с хрущевских времен и вплоть до середины 70-х. Пользуясь случаем, Валерий Васильевич оседлал трибуну и напомнил о непреходящих достоинствах юбиляра. «Мы не только должны уважать память этого высокопрофессионального человека и брать с него пример — быть амбициозными и настойчивыми в достижении цели, видеть перспективу и работать на результат», — объявил губернатор.

При этих словах многие земляки (те, что постарше) поежились и мысленно перекрестились. Покойный партвождь был редкостным хамом и невеждой, обратившим в каменную пыль десятки памятников архитектуры и нагородившим повсюду истуканов-ильичей. При нем ревностно выпалывали любые, даже скромные, ростки вольномыслия, a самым заметным результатом его правления были пустые прилавки продовольственных магазинов. Теперь же оказалось, что мы жили в очень успешном регионе, и на тот успех нам следует равняться.

Бредятина? Да. Ho она хорошо вписывается в нынешний политический курс — не зря ведь российских губернаторов то и дело собирают в Москве, чтобы разъяснить, какие y нас сегодня (говоря словами Зощенко) «центральные убеждения». Вы, наверное, заметили, что с некоторых пор так называемая «взвешенная» оценка советского прошлого (мол, были просчеты, но были и победы) сменилась совершенно идиллической (дескать, были просто победы и победы мирового масштаба). Вдруг выяснилось, что самый ужасный период новейшей истории — «лихие» девяностые, от тяжкого наследия которых мы, слава Богу и Президенту, постепенно избавляемся.

Включите телевизор: ау, граждане, какое тысячелетье на дворе? Да уж толком и не поймешь какое. Тон официальных СМИ — покруче, чем при Леониде Ильиче. Мы снова браним Вашингтон, ограничиваем выезд за рубеж, дружим с самыми людоедскими режимами и раздаем им миллиарды. Наши ткачихи, поварихи и депутаты опять в едином порыве. Наши танки снова на чужой земле. Полки магазинов еще не опустели, но, учитывая скорость падения российской экономики и масштабы «антисанкций», слово «дефицит» в ближайшее время опять войдет в наш повседневный лексикон. Можете рассматривать все это как следствие завихрения в мозгах начальства, a можете — как часть величественного (но пока тайного) государственного плана.

Суть замысла нашей верховной власти проясняется, если перечитать фантастический роман Джека Финнея «Меж двух времен». Там главный герой нашел простой способ путешествия во времени: в юрский период или к царице Клеопатре эдаким манером не попадешь, a вот на несколько десятилетий назад — легко. Надо мысленно вжиться в ту эпоху, куда желаешь попасть, окружить себя старыми газетами, выцветшими фото и ностальгическими запахами, a еще лучше — влезть внутрь какой-нибудь реликвии, типа статуи Свободы. Р-раз — и ты переместился в прошлое. Судя по всему, наше начальство вдохновилось простотой идеи Финнея. Только из частной она превратилась в глобальную. В Кремле не мелочатся: перемещаться в прошлое — так всей страной сразу. Как только будет воссоздана удушливая атмосфера конца 70-х, мы там и окажемся. И даже не понадобится всей толпой залезать внутрь памятника Дзержинскому.

Кстати! В современной российской фантастике уже возникло целое направление, посвященное таким переходам. У тех, кто попал в прошлое из настоящее, всегда имеется бонус: знание современных технологий или хотя бы исторических дат — когда что произойдет. Если ты не подкован в технике, можешь работать пророком или советником вождей. Увы, когда перемещаешься всей страной, нельзя удержать в коллективной памяти слишком много дат и цифр — можно запомнить что-то одно. Причем я даже догадываюсь, какой именно полезный опыт мы прихватим с собой в брежневские годы.

Урок первый — и он же единственный: если в стране проводится Олимпиада, не следует осложнять жизнь нашим спортсменам. Нужно проявлять миролюбие и не начинать утюжить танками сопредельные территории еще до раздачи олимпийских наград…

A вот после — сколько угодно!

МЭРИ ПОППИНС, ДО СВИДАНЬЯ

Российско-украинский конфликт, в ходе которого одна страна доблестно спасла от другой ее же собственный полуостров, переполнил новостную ленту международной политикой. Ha периферию была оттеснена сфера развлечений, в том числе и массовых. Таким образом день рождения народного любимца, китайского актера и каскадера Джеки Чана, осталось в России незамеченным. A жаль: только y Джеки кинобои могли выглядеть скорее забавными, чем жестокими. Вместо традиционных колюще-рубяще-режущих средств драчуны использовали различные бытовые предметы, подвернувшиеся под горячую руку: шкафы, щетки, веники, туалетную бумагу, банные полотенца, бельевые прищепки и прочие мирные вещи, в которых трудно заподозрить реальный боевой потенциал…

Вот так и нынешняя «война санкций» напоминает пока не столько зубодробительные боевики с Арнольдом Шварценеггером, сколько комедии с Джеки Чаном. При этом комическую сторону конфликта обеспечивает, как обычно, российская сторона. В ответ на тонкие и осторожно просчитанные бухгалтерские меры Запада Россия занимается уже почти цирковым трюкачеством. Хрущевский ботинок отдыхает в музее: в деле карнавализации политики мы уже давно превзошли самих себя.

Судите сами: разве не российские дипломаты то и дело выступают с заявлениями в шоковом формате stand-up? Куда там комикам Ленни Брюсу с Джорджем Карлиным! И разве не смешно, когда в роли вражеских десантников вдруг оказываются деликатесы, a пограничники-таможенники ловят уже не шпионов-диверсантов, но элитные сыры и копченое мясо? Другое дело, что смех наш — сквозь слезы. Зритель, загнанный на галерку, вынужден наблюдать, как из закрытых помещений супермаркетов непостижимым образом исчезает еда — по щучьему велению, по дядивовиному хотению: знаменитый иллюзионист Дэвид Копперфилд, увидев такой фокус, наверняка бы обзавидовался.

Итак, что же нас ожидает дальше, после уверенной победы чиновников над американской говядиной, финским йогуртом и норвежским лососем? Скорее всего наступит пора, когда политики призовут народ к борьбе и с культурной экспансией вероятного противника. Ну, в самом деле, отчего y нас до сих пор на экранах американский Человек-паук? Почему на книжных полках — шведско-финский Муми-тролль? С какой целью брусчатку Москвы попирают бронзовые ботинки англичанин Шерлока Холмса и Джона Ватсона?

Пока еще такие призывы к чучхе в сфере искусства редки и маргинальны, но очень скоро они зазвучат с высоких трибун: сказав «а», уже нельзя не сказать «б». Принцип домино неумолим. Первая костяшка толкнет соседнюю, a дальше вступят в действие законы физики. Тогда-то политическая клоунада из тошнотворной станет жутковатой, и нас ждет второе пришествие эпохи борьбы с «низкопоклонством перед Западом». Грядут зачистки книжных полок в магазинах, прополка киноафиш и ревизия театральных репертуаров. Если отважные борцы с импортной едой посягают только на сегодняшний день, то борцы с Мэри Поппинс и Томом Сойером — уже и на завтрашний, и на все последующие дни. Культурный изоляционизм — последняя и самая беспощадная стадия развитого авторитаризма. Отделившись от «глобальной деревни», о которой писал Маршалл Маклюэн, мы превратимся в глухой хутор. Вожди, максимально ограждая себя от цивилизованного мира, уменьшат окна до размеров бойниц, закуклят пространство и свернут горизонт в рогожку.

В результате подобного эксперимента под нашим куполом, как и следовало ожидать, окончательно воцарится эрзац: мойва вместо лосося, пельмени вместо хамона, Лукьяненко вместо Брэдбери. Всё это будет официально объявлено самым вкусным, самым полезным и самым интересным. Ну a тех, кто осмелится быть против, сурово окоротят. Беда, однако, в том, что даже когда партия торжественно нацепит режиссеру Федору Сергеевичу Бондарчуку очередную цацку и прикажет ему подменить собой Стивена Спилберга, фильм «Сталинград» все равно не превратится в фильм «СписокШиндлера»… Впрочем, в сегодняшней России действует кремлевская установка на сердечную дружбу с Китаем (назло Западу). И, значит, к нам через границу беспрепятственно пропустят пенсионера Джеки Чана. Хоть какое-то утешение.

ВАТНЫЙ ДЫМ ИЗ КАРТОННОЙ ТРУБЫ

Угадайте, в чем позарез нуждается регион, где транспортный коллапс стал нормой, доходы населения низки, детская смертность высока, a общая сумма задолженности перевалила за 45 миллиардов? Думаете, в команде кризисных управляющих? Вот и не угадали! Для полного счастья нужен новый источник патриотизма.

Мысль о том, что в нынешнем аховом положении губерния оказалась по причине недостаточной сознательности местного населения, бродила в начальственных головах еще с 2012 года, когда бывший мэр города (а ныне глава городского совета ветеранов войны, труда, вооруженных и правоохранительных органов) посетовал, что «труд стал непопулярным», и объявил, что «эту ситуацию надо менять». С порога отвергли заведомо пошлую и приземленную идею немножко улучшить условия труда и поднять средние зарплаты хотя бы до уровня Бразилии. Предложен был иной, более возвышенный вариант: повлиять не на желудок гражданина, a на таинственный внутренний орган, ответственный за гордость.

Как это сделать? Элементарно, Ватсон: надо открыть новый музей. Нет, боже упаси, не художественный — он и так уже есть с 1885 года. И не краеведческий, который существует в Саратове тоже почти 130 лет. Региону не хватает, представьте, музея Трудовой Славы! «Нам есть, чем гордиться, и на чем воспитывать трудовое поколение», — заметил экс-мэр. A глава Комитета общественных связей и национальной политики области веско добавил, что воспитывать молодежь надо на примерах. В смысле на музейных экспонатах.

В отличие от всех прочих региональных задач, эта, музейная, решилась быстро — в два арифметических действия. Сперва была проведена операции вычитания, в ходе которой здешние бизнесмены вкупе с бюджетниками почти добровольно (вслух никто не жаловался) расстались с некоторыми личными денежными средствами; затем наступила горячая пора умножения, когда на место предстоящего музея свозили технику, рыли котлован и вбивали сваи. Сам руководитель региона посещал стройку и отеческими пинками подгонял людей в строительных касках, напоминая о сроке сдачи объекта.

Уже был готов фундамент и началось возведение стен, уже церемония открытия была вписана во все планы, a спичрайтеры потихоньку начали составлять черновики речей первых лиц губернии. Уже строители намекнули, что собранных денег не хватит, и им стыдливо отстегнули еще 30 «лимонов» из областного бюджета… И вот когда, наконец, до открытия экспозиции осталось всего ничего, телезрители обнаружили на экранах бегущую строку: дескать, граждане дорогие, скорее несите к нам сюда кто что найдет y себя на чердаках и в подвалах. После чего стало очевидно: кладезь трудовой доблести скорее пуст, чем полон. Или, говоря по-простому, y будущего музея нет нужного числа экспонатов.

Если вдуматься, это глубоко символично. В реальном мире музеи возникают, когда есть что показать. В перевернутом, насквозь заидеологизированном мире внешний императив оказывается главнее внутренних потребностей, и тогда музей может возникнуть просто ради цифры в квартальном отчете. Охотно верю, что фонды Трудовой Славы заполнятся ударными темпами: собрать в кучку высохшие снопы, выцветшие кумачовые лозунги, картонные макеты паровозов и гипсовые бюсты первых секретарей обкома КПСС — дело нехитрое. Проблема в том, что этот исторический паноптикум не способен пробудить ничего, кроме сожаления. Какая уж там гордость! Можно обклеить десяток музейных залов портретами победителей соцсоревнования за четырнадцать последних пятилеток, но мы знаем результат: СССР проиграл соревнование с Западом, и это исторический факт.

«Песок — неважная замена овсу», — говорил персонаж О'Генри. Ностальгия по «совку», пусть и возведенная сегодня в ранг государственной идеологии, — никудышный строительный материал. Даже если музеи Трудовой Славы, подобные нашему, вырастут по всей России, как грибы после дождя, это не вернет СССР из небытия. Мы, правда, можем таким способом изготовить мумию СССР. Только вот зачем нам вторая мумия? И с первой-то неясно, что делать.

МЕДВЕДЬ, СВАЛИВШИЙСЯ С БАЛКОНА

В одном из райцентров Саратовской области недавно случилось происшествие: мужчина и женщина, не состоявшие в официальных отношениях, вместе упали с балкона. При этом они были, как бы сказать помягче, не вполне одеты. Поскольку этаж был третий, пострадавшие отделались легкими травмами, совместимыми с жизнью.

Ну упали, бывает. У нас и не такое происходит. Даже в условиях нехватки провинциальных новостей сообщение об инциденте вряд ли бы покинуло пределы райцентра и уж точно не пересекло бы границ области. Однако вышло по-другому: весть о полуэротическом падении была растиражирована едва ли не всеми ведущими российскими информагентствами, a потом ее еще долго мусолили в соцсетях.

В чем же причина внезапного всплеска интереса к этому событию? Разгадка проста: женщина оказалась функционером районного отделения «Единой России». Правда, не первым лицом, но и не последним винтиком. Так сказать, среднее партзвено. И хотя уже через пару часов после события героиня, как водится, написала заявление об уходе с руководящего поста no собственному желанию, словосочетание «Единая Россия» никуда не исчезло из заголовков.

Ha первый взгляд кажется, что обостренное внимание российской публики к ЧП районного масштаба всего лишь укладывается в рамки советских традиций. Мы помним, как гайдаевский Балбес из фильма «Кавказская пленница» говорил с довольным видом: «Между прочим, в соседнем селе жених украл члена партии». Даже благонамеренного обывателя всегда грела мысль о том, что номенклатуру, от крупной до мельчайшей, тоже можно подкараулить на выходе из беломраморного дворца под названием Моральный Кодекс Строителя Коммунизма.

Однако это — лишь часть возможного объяснения сегодняшнего феномена и отнюдь не главная. Чем-чем, а уж грехами номенклатуры нас теперь не удивишь. Благодаря не до конца искорененной на Руси свободе слова нам доподлинно известно, что среди членов «внутренней партии» преобладают не белые-пушистые идеалисты, но цепкие прагматики-гедонисты, которые носят часы ценою в несколько квартир и владеют целыми коттеджными поселками, купленными Бог знает на какие шиши. «Богатые не похожи на нас с вами», — эта мысль Фрэнсиса Скотта Фицджеральда применительно к служилому люду современной России приобретает уже новый смысл: психологическая непохожесть мутирует, обретает внешние формы.

Порой кажется, что немыслимые масштабы хапка выводят теперешних элитариев куда-то за пределы вида homo sapiens, превращают в голливудских монстров — то ли в гигантских Трансформеров, заглатывающих не жуя целые месторождения углеводородов вместе с нефтевышками, то ли в инопланетных Чужих, которые чахнут над уходящими вдаль кладками золотых яиц Фаберже. Ha фоне песковских излишеств и несчетных сечинских миллиардов ребяческий разврат районной функционерши в блочной пятиэтажке выглядит уже почти трогательно. Случай в райцентре Саратовской области, при всей его анекдотичности, возвращает партии власти хоть какие-то человеческие очертания: глядите, глядите, они, оказывается, люди как люди, ну разве что балконный вопрос их немножечко испортил…

Кстати! Из этой истории можно извлечь и урок, небесполезный для «Единой России». Если пару лет назад от упоминаний о ней в СМИ было не продохнуть, и чудилось, будто тотемный партийный медведь взрыкивает из каждого репродуктора, утюга или тостера, то ныне правящую партию отодвинули на информационные задворки. Оно и понятно: гражданам так обрыдли фанфарно-барабанные подвиги и чуровская победно-выборная цифирь, что любой «медвежий» пиар вызывает лишь раздражение и злость. И вдруг — представьте! — к этим двум чувствам добавилось любопытство, пускай и насмешливое.

Отчего бы не воспользоваться моментом ради пиара? Урожая народной любви «Единой России» уж точно не собрать, но можно поработать на ниве бытового анекдота. He обязательно тиражировать случай с балконом — это больно. Ho кто-нибудь из функционеров мог бы, например, публично поскандалить с тещей, или заехать «лексусом» в витрину, или уронить в унитаз айфон последней модели. Издержки сравнительно невелики, зато граждане, прочтя заголовок новости, хмыкнут и опять вспомнят, что в России есть такая партия.

ЕСТЬ К ЧЕМУ ПРИСЛОНИТЬСЯ

ТАСС сообщил о съемках четырехсерийного фильма по дебютному роману министра культуры РФ Владимира Мединского «Стена». Заказчиком выступает канал «Россия-1». Режиссер будущего мини-сериала Дмитрий Месхиев уже заявил корреспонденту ТАСС, что «выбор литературной основы — это наши совместные (с заказчиком) устремления и желания».

Шестисотстраничный кирпич «Стена» был испечен три года назад и посвящен событиям 1612 года. Возможно, автор пытался произвести на свет нечто увлекательное, вроде «Трех мушкетеров» на отечественном материале. Ho вместо ажурной легкости читателю было явлено тяжкое занудство чиновника, озабоченного Патриотической Миссией. Приключенческое действо то и дело прерывалось монологами о приоритете всего российского над всем европейским — ну как если бы, допустим, в романе Дюма мушкетеры и гвардейцы кардинала в разгар схватки вдруг откладывали шпаги и начинали нахваливать друг другу парижские и версальские красоты, не забывая одновременно поругивать русский квас и архитектуру московского Кремля.

Кульминационным в романе был эпизод, где святой старец Савватий выступал перед ополченцами с очень-очень знакомыми призывами губить супостатов где придется — в том числе и «в сральне». He эта ли сцена воодушевила члена Российской Академии кинематографических наук и искусств «Золотой орел» режиссера Дмитрия Месхиева?

Впрочем, возможно, Дмитрия Дмитриевича вдохновило нечто более прозаическое и, главное, более осязаемое — февральский циркуляр Минкульта, где российским деятелям кино был предложен официальный список список тем, приоритетных для государственной финансовой поддержки в 2015 году. Из девяти тем, рожденных в недрах министерства, «Стена» так или иначе покрывает не менее четырех.

Судите сами. «Военная слава России: победы и победители»? Подходит идеально (битвы, победы, медные трубы, вещие сны, трам-пам-пам). «Литература в кино: новая жизнь классики»? Само собой. Владимир Ростиславович в своем специфическом жанре уже почти классик. «Истории успеха, способные вдохновить (в том числе на производстве, в предпринимательской и общественной деятельности)»? Тоже годится: сама судьба романиста — простого выпускника МГИМО и депутата от «Единой России», ставшего целым министром, — одна из таких крайне успешных (для главного героя) историй. «Общество без границ: самореализация людей с ограниченными возможностями»? И это подходит — учитывая более чем скромные литературные и научные (если верить «Диссернету») дарования писателя и дважды доктора наук.

Нет сомнения, что в скором будущем роман Владимира Мединского будет замечен и мастерами культуры из других сфер. Композиторы, деятели театра, художники тоже кушать хотят. Уж на оперу «Стена» никто не покусится — никакого риска, это вам не «Тангейзер». Вообразите себе балет «Стена». Мюзикл «Стена». Цирковое шоу «Стена». Мангу «Стена». Нет предела фантазии — как, кстати, и лизоблюдству. Сколько творцов, задрав штаны, уже бросились в погоню за гарантированным грантом? Боюсь даже гадать…

Если вдуматься, предшественники Владимира Мединского, министры культуры СССР Екатерина Фурцева и Петр Демичев были милыми людьми. Они, по крайней мере, не писали книжек — и тем уже поспособствовали процветанию отечественной культуры.

ВАЛЕРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ И ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ

Валерий Васильевич — глава администрации нашей области. Губернатор как губернатор, не хуже других. Родом из деревни. Раньше возглавлял совхоз, потом продвинулся по партийной линии. Степенный. Вальяжный. Когда он бубнит свои речи по бумажке, мы не ждем от него сюрпризов. Дважды два — четыре, дорогие товарищи! (Аплодисменты) Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, дорогие товарищи! (Бурные аплодисменты, переходящие в овацию).

В последнее время, однако, наш местный глава всё чаще нарушает традицию. Отрываясь от заранее написанного текста, он начинает импровизировать. И тогда штатные спичрайтеры нервно вздрагивают и судорожно ищут по карманам валидол. Недавно Валерий Васильевич вот так же отвлекся от заготовленной речи и радостно объявил на заседании областного правительства, что, мол, лично заглянул в словарь и не нашел ничего ужасного в слове «кризис». «Я напомню, что на русский язык оно переводится как «поворотный момент». И главное — в этот поворот вписаться», — сообщил губернатор подчиненным.

Что ж, Валерий Васильевич — не первый из руководителей, кто в наши дни озаботился вопросами языкознания. Видный депутат Госдумы потребовал, например, объявить вне закона не только американские доллары, но и даже само слово «доллар». Российский министр культуры поддержал идею напрочь запретить обсценную лексику в литературных произведениях и на экране. A Роскомнадзор опубликовал список слов, не рекомендованных к употреблению без сопутствующих негативных эпитетов (к «идолищу», условно говоря, надо непременно добавлять «поганое», к «хунте» — «фашистская» и т. п.).

Тем не менее отдадим должное поволжскому губернатору: даже на федеральном фоне его экспромт выглядит многообещающе. Сам того не ведая, простосердечный Валерий Васильевич додумался на нового тренда. В самом деле, зачем тратить силы на вершки, если можно сразу ревизовать корешки? Почему бы не использовать этимологию в интересах текущей политики? Ведь истоки современной лексики — совсем не страшные на вид. He бойтесь инфляции, граждане дорогие: переводе на русский это безобидная припухлость. He пугайтесь цензуры — термин восходит к латинскому censeo, то есть «оценивать» (нам же в школе всем ставили оценки). Что есть перлюстрация? Просмотр. Дефицит? Всего лишь обычная нехватка. Пропаганда? Распространение. Регресс? Возвращение. Обскурантизм? Затемнение. Эмиграция? Переселение. И даже роковое слово «санкция» переводится как «постановление».

Заметим кстати, что в советскую эпоху двоемыслия подобные путешествия к истокам значений слов были вообще не нужны: все неудобные для начальства слова просто-напросто заметались, как мелкий мусор, под ковер. A уж если требовался официальный эквивалент — для прессы или деловых бумаг, — то обходились словами-увертками: за формулировкой «10 лет без права переписки» прятали слово «расстрел», евреев называли «безродными космополитами», a наши регулярные войска, вторгшиеся в Афганистан, оказывались «ограниченным контингентом».

Затем грянула перестройка, следом пришли сравнительно честные 90-е, когда были, наконец, легализованы и стали частью официальной лексики умные слова; от них не ждали панацеи и обходились с ними без лукавства. Ho недолго музыка играла: в нулевые годы вместе с очередным витком новояза вернулись словесные бирюльки. Нынешний чиновник еще не может совсем отказаться от умных слов с латинскими и греческими корнями, но уже старается обкорнать их смысл и обезвредить его. Однако и эта лицемерная стадия российского недуга — не финал. Дальше хуже. Судя по той скорости, с какой официальная лексика в нашей стране смыкается с дворовым (а то и уголовным) сленгом, нас вот-вот захлестнет новая мутная волна: еще год-два — и даже в сверхобтекаемые МИДовские коммюнике проникнут выражения типа «пасть порвем», «моргалы выколем», «волки позорные» и «шакалы паршивые». Какие времена, такие и песни. Уже нечего будет стесняться и нечему стыдиться. Вот тогда-то наверняка наступит настоящая языковая катастрофа, и не только, разумеется, языковая…

Хотя постойте-ка: в переводе с греческого «катастрофа» — это не обязательно «гибель»! Да-да! Среди множества значений этого слова есть, вообразите, и «поворот». Ну a во всякий поворот, по меткому наблюдению всё того же Валерия Васильевича, мы уж как-нибудь впишемся. Дело-то знакомое, нам не привыкать. И не в такое еще, бывало, вписывались.

ПЕТУШОК ПО ПРАВАМ ДЕТЕЙ

У нас в области Павел Астахов — женщина…

Стоп, минутку, я, кажется, неудачно выразился. Лучше так: наш местный Павел Астахов — женщина… Нет, это тоже звучит как-то двусмысленно… Ладно, попробуем по-другому и начнем издалека.

До 2009 года права российских детей не защищал никто, кроме милиции, прокуратуры, суда, сотен тысяч педагогов и миллионов родителей. Этого явно не хватало, поэтому глава государства однажды подписал Указ о создании должности Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребенка. 30 декабря 2009 года в эту должность вступил выпускник Высшей школы КГБ СССР, телеведущий, писатель, шоумен, руководитель всероссийского общественного движения «За Путина» и, наконец, адвокат Павел Астахов. A еще через пять месяцев саратовские власти, вдохновленные московским примером, учредили в нашей области аналогичный пост. Его-то и заняла женщина: Юлия Ерофеева, бывшая отделочница деталей кукол на фабрике игрушек, a с некоторых пор дипломированный юрист.

О том, чем знаменит федеральный Уполномоченный, нет смысла рассказывать подробно: всем, кому надо, и так известны этапы его большого пути — от поддержки «закона Димы Яковлева» о запрете усыновления российских детей гражданами США (сотни сирот, в том числе инвалидов, остались без приемных родителей) до публичного одобрения браков с несовершеннолетними в отдельных российских регионах (где, по словам Павла Алексеевича, уже после 27 лет женщины «сморщенные», и, значит, мужчинам следует поторопиться).

Деятельность госпожи Ерофеевой в Саратовской области не столь вызывающе-скандальна, хотя по мелочам не менее занимательна. Наша Юлия Леонидовна, например, опечатывала в школах актовые залы, где можно проводить банкеты (правда, в реальности никто их не проводил, но ведь могли же!), устраивала «туалетные» рейды, самозабвенно боролась с помидорами в меню школьных буфетов, с пластиковыми окнами и «анатомически правильными» пупсами. Под горячую уполномоченную руку попал даже композитор Иоганн Себастьян Бах, которого госпожа Ерофеева приговорила к изгнанию с уроков музыки. Дескать, от этого Баха y деток болит голова!..

Для справки: бурная активность госпожи Ерофеевой ежемесячно обходилась областной казне в 140 тысяч рублей. Таким образом, за минувшее пятилетие набежало около восьми с половиной миллионов. В конце концов даже до местных властей, не склонных к финансовой рефлексии, дошло, что такие деньги лучше, пожалуй, тратить на самих малюток, чем на их защитницу. В кулуарах облправительства зашептались о скором упразднении поста местного клона Астахова: детям, мол, будет достаточно и федерального Павла Алексеевича.

Ясно, что саратовскую Уполномоченную едва ли обрадовали грядущие перспективы ее должности. Ha помощь пришла главная пассионария российской Госдумы депутат Елена Мизулина, для которой лексика времен Брежнева и Суслова остается старым, но верным оружием. «Ликвидировать эффективно работающий институт регионального Уполномоченного по правам ребенка — это не просто ошибкой может оказаться, a некоторой идеологической диверсией», — грозно объявила Елена Борисовна. Местные чиновники занервничали: кому ж охота вдруг оказаться диверсантом, тем более идеологическим?

Тем временем детская омбудсменша появилась на заседании облправительства и огорошила всех страшной вестью: будто бы на территории области замечены иностранные граждане, которые втайне от властей хотят заняться летним отдыхом наших детей. «В каком количестве эти иностранные граждане? — сурово спросила госпожа Ерофеева. — Граждане каких государств? Какое ведомство имеет информацию об этом? Чему будут учить этих детей?» В этот момент даже самых прижимистых осенило: экономия экономией, a должность Юлии Леонидовны упразднять нельзя ни в коем случае.

Короче говоря, потрясений основ не случилось. «Сигнал» насчет происков иностранных вредителей лично принял и пообещал взять под контроль сам губернатор. Местная Уполномоченная в регионе как была, так и останется. Правда, она с недавних пор уже другая, но повадки те же и оклад тот же: есть в мире ценности, которые не измеришь финансовым аршином. Ну кто еще будет эдаким Золотым Петушком из сказки Пушкина оберегать рубежи от вражеских агентов? И если даже агенты рождены больным воображением, это значения не имеет; главное — патриотически прокукарекать. Реальные проблемы? Они столь глубоки, что уже почти не решаемы. Поэтому нашей власти — в провинции или в столицах, — сегодня нужны не профессиональные управленцы, а те, кто хорошо умеет пугать. Гнать волну, бить в набат, дудеть в дуду, делать страшные глаза и наводить тень на плетень…

Только не спрашивайте, пожалуйста, при чем тут вообще дети.

«РОДИНА» SECOND HAND

Весной 2010 года в Израиле был показан телесериал Гидеона Раффа «Военнопленные» (Prisoners of War, оригинальное название на иврите «Хатуфим») — история двух рядовых солдат, Нимрода Кляйна и Ури Заха, которых удалось возвратить домой, к семьям, после 17 лет сирийского плена, и теперь оба пытаются вновь вписаться в уже полузабытую мирную жизнь. Осенью 2012 года было объявлено, что российская компания Тимура Вайнштейна «ВайТ Медиа» приобрела лицензию на «Военнопленных» и будет снимать сериал с тем же сюжетом, видоизменив его в соответствии co здешними реалиями. В марте 2015 года наша версия под названием «Родина» (с Владимиром Машковым в главной роли) вышла на экраны страны и, по отзывам аналитиков, стала для канала «Россия 1» самым рейтинговым сериальным проектом за последние два года…

Ах да, чуть не забыл одну деталь: между израильской премьерой и российской вклинилась еще одна премьера — американская. В 2011 году на канале Showtime вышел первый сезон «Родины» (Homeland). Формально этот лицензионный телепродукт был создан на основе тех же «Военнопленных», но на деле ремейк очень далеко отошел от оригинала — собственно, это была уже совсем другая история.

Тут придется сделать паузу ради теоретического отступления. Термином «ремейк» (от английского «remake», то есть «переделка») в музыкальной индустрии и в кино называют новую версию уже существующего произведения, но с изменениями или добавлениями.

Современный Голливуд обожает ремейки — понятно почему. С одной стороны, сегодняшний американский кинематограф страдает от нехватки свежих идей и, боясь финансового провала, пытается сделать ставку на старые проверенные хиты. С другой стороны, американский массовый зритель устроен так, что ныне почти не воспринимает иноязычное кино — даже в отличном дубляже. Поэтому многие европейские фильмы, например, проникают за океан только в виде англоязычных версий. Порой они успешны финансово, однако шедевры среди них редки (только киноманы вспомнят, что когда-то Билли Кристал был «дублером» Жерара Депардье в американских «Папашах», a в послужном списке Тома Хэнкса есть роль «высокого блондина в черном ботинке», которую раньше исполнял Пьер Ришар).

В современной России продюсеры тоже любят ремейки, но мотивы — несколько иные. Ностальгия по «совку» давно стала коммерческим продуктом: на эстраде царят ремиксы «старых песен о главном», a кинорежиссеры, берущиеся осовременить лучшие комедии прошлого века, втайне мечтают сравняться в популярности с Рязановым или Гайдаем. Есть еще одна причина, по которой наши киноремейки всё чаще выходят на экраны и даже, как ни странно, дают прибыль. Причина эта — стыдная, но куда ж деваться? Поход в кино на новую «Кавказскую пленницу» или «Джентльменов удачи-2» сродни походу в зоопарк. Обывателя испокон веку привлекали обезьяны и попугаи, которые смешно подражают человеку: первые — его жестам, вторые — его голосу. Этой же привычкой объясняется и интерес к ремейкам подобного рода. Когда знаешь оригинал вплоть до реплик, всегда любопытно сравнить его с нынешним «новоделом» и высмеять его создателей за недостаток мастерства. Этим и объясняются неплохие кассовые сборы ужасных картин, нагло паразитирующих на киноклассике. Многие зрители, заранее уверенные в низкосортности ремейка, платят за то, чтобы почувствовать себя умнее создателей фильма и насладиться очередным предсказуемым провалом…

Последний из названных выше побудительных мотивов, возможно, и подтолкнул компанию «ВайТ Медиа» к созданию ремейка «Родины», хотя нельзя отмести и обычного продюсерского тщеславия. He исключено, что Тимуром Вайнштейном и Павлом Лунгиным двигали те же чувства, какие заставили Эллочку Щукину из «12 стульев» вступить в соревнование с дочкой американского миллиардера Вандербильда. Ведь формально стартовые условия и российской «ВайТ Медиа», и заокеанского Showtime были равны, так как обе стороны купили абсолютно одинаковую лицензию y израильтян. Ну разве не соблазнительно было бы уделать американцев?

Судите сами: по рейтингам обойти их легче легкого, поскольку y них сериал шел по кабельному каналу, a y нас пойдет по эфирному («Россия 1»), покрывающему всю территорию страны. Кроме того, в американской телесреде царит жесткая конкуренция между великим множеством каналов, a y нашего телезрителя, подсевшего на две первые кнопки, выбор был небогат: либо «Родина», либо сериал про Любовь Орлову на Первом. К тому же с американской стороны режиссерами Homeland'a являются как будто малоизвестные люди. Ну, в самом деле, кто такие Лесли Линка Глеттер или, скажем, Майкл Куэста? Ну, допустим, хорошие профи, но не более того. A наш-то красавец Павел Семенович Лунгин! Европейский мэтр, каннский лауреат, Народный артист России, обладатель «Ники» и «Золотого Орла», Почётный член Российской академии художеств, и так далее. A актерская команда? У них — Дэмиен Льюис и Клер Дэйнс, вот и все звезды. A y нас актеры, как на подбор: тут тебе и Владимир Машков («Bop», «Олигарх», сериал «Ликвидация»), и Виктория Исакова («Остров», сериал «Оттепель»), и Владимир Вдовиченков (сериал «Бригада»), и Сергей Маковецкий («Поп», «Брат-2», «Макаров»), и Андрей Мерзликин («Бумер» и «Бумер-2»).

И все же… Досмотрев до конца отечественный ремейк, осознаешь, что дотянуться до заокеанской Вандербильдихи нашей людоедке Эллочке так и не удалось. И не только потому, что мексиканскому тушкану, пусть и выкрашенному зеленой акварелью, не суждено превратиться в шанхайского барса. Силы неравны в принципе.

«Я считаю, что наш [сериал] как раз снят лучше по качеству, по материалу, по дороговизне», — похвалил себя режиссер Павел Лунгин в недавнем интервью. Ara, Павел Семенович, рассказывайте сказки! Оба сериала есть в Интернете, можно сравнить их, как двух боксеров. Ha их стороне ринга — международное телесобытие, мастерски сделанное высокобюджетное драматическое шоу, где динамичный политический триллер и любовная история сосуществует, взаимно обогащая друг друга неожиданными обертонами. Ha другой стороне ринга — ремесленная поделка «эконом-класса», бледная немочь, конкурентоспособная лишь в убогом ряду себе подобных. Ну и кто кого пошлет в нокаут в первом же раунде (то есть сезоне)?

Обратите внимание! Отечественная «Родина» изначально основана на мелкой подтасовке смыслов: объявляя, будто наш сериал сделан по израильской лицензии (это указано и в титрах, и на официальном сайте «ВайТ Медиа»), российские авторы отходят от оригинала Гидеона Раффа на ту же дальнюю дистанцию, что и американцы, — после чего берут готовый американский ремейк и рабски копируют.

У авторов Homeland'a беззастенчиво передрано буквально всё, что только можно. От дизайна постера до причесок главных героев. От хронометража до раскадровки. От грима до мизансцен. Хотя в списке сценаристов фамилия Лунгина идет первым номером, то и дело кажется, что мэтр отлучился на недельку попить чайку и доверил сценарную адаптацию какому-нибудь юному стажеру. A тот, недолго думая, старательно скопировал на 90 % хорошо знакомый пользователям Интернета перевод от студии Lostfìlm. К слову сказать, голоса даже известных и уважаемых российских артистов, занятых в сериале, звучат настолько неестественно, что уж лучше бы «Родину» сняли на английском языке, a потом доверили ее переозвучку актерской команде с того же самого Lostfìlm'a.

«He скрою, я доволен нашей работой, — гордо рапортует Павел Лунгин в другом интервью. — Благодаря потрясающей игре актеров нам удалось сделать очень интересный сериал». Павел Семенович, дорогой, чем тут потрясать? Отечественная «Родина» демонстрирует профнепригодность съемочной группы чуть ли не в полном составе.

Плохо всё. Нерасторопная и робкая камера. Неверно поставленный свет. Нелепые интерьеры (кажется, будто все павильонные съемки проводили в одном и том же сельском сарае, время от времени перекрашивая задник). Безобразный макияж (главная героиня, например, ходит с подведенными глазами все 12 серий, не смывая туши даже перед сном). Наспех выбранный реквизит, порой не соответствующий времени действия (про флэшки, которых в ту пору не было, не написал только ленивый). Исполнители главных ролей оперируют двумя-тремя расхожими штампами (в особенности неловко за каменнолицего Владимира Машкова, которого намертво зациклило на единственном типаже — Партизане Перед Расстрелом). A уж про актеров на эпизодические роли и говорить нечего: этих бедолаг, похоже, с бухты-барахты взяли из школьной самодеятельности и без репетиций поставили перед камерами (чего стоит хотя бы ужасающая в своей топорности сцена с участием эстонки-террористки и ее восточного мужа! Эту сцену отдельно выложили в Сети — пример того, как нельзя снимать). И так далее, проколам нет числа.

Упомянув о 90 % полного сюжетного сходства нашей телеверсии с американской, мы теперь просто обязаны рассказать о самом интересном — оставшихся 10 % несходства. Ho сперва процитируем еще одно оптимистическое интервью с режиссером нашей «Родины» Павлом Лунгиным: «У нас получился интересный кинопродукт — с элементами художественного фильма и творческими находками. Тогда как в американском сериале большая доля схематизма». Вы хотите узнать подробнее о находках? Извольте, перечислим их навскидку.

Время действия: y американцев это — наши дни, y нас — так называемые «лихие 90-е». В чем причина переноса? He в трусости ли элементарной? Ha ельцинскую эпоху сегодня можно навесить всех собак, a время после 2000 года сакрально и критике не подлежит.

У американцев главный герой Николас Броди — в чине сержанта морской пехоты, a y нас Алексей Брагин — офицер непонятного звания: в первой серии все его называют майором, в 7 серии — полковником. Вы думаете, ему за шесть серий успели присвоить внеочередное воинское звание? A вот и нет: в газетной заметке, посвященной освобождению героя из плена (она демонстрируется в заставке каждой серии, в том числе и первой) он уже полковник. Мелочь? Да нет: это признак неряшливости и необязательности — они царят в российском сериале везде, куда не дотянулась строгая дама Идеология. Однако продолжим наш скорбный перечень.

У американцев главная героиня Кэрри Мэтисон — аналитик ЦРУ, a y нас Анна Зимина (Виктория Исакова) — сотрудница некоего Контртеррористического Центра (вроде КТО из американского же сериала «24») с неясным подчинением. Думаю, всем ясно, отчего героиню не определили в ФСБ: структура, где служит Зимина, по ходу сюжета иногда предстает не в лучшем свете, a бросить даже малейшую тень на ведомство Щита и Меча (которым уже руководит Сами Знаете Кто) наши авторы и помыслить не смеют.

У американцев Броди, выйдя из себя, убивает оленя прямо на глазах y родных и гостей. У нас эта сцена отсутствует — нельзя найти оленя в центре Москвы. Так, может, заменить его фауной помельче? Даже не думайте, Брагин вообще не такой: «Мы чувствуем исходящее от него добро, и что он — теплый, настоящий человек» (опять цитата из Лунгина). Вы можете вообразить сцену, в которой наш добрый (теплый) майор (полковник) морской пехоты и пламенный патриот (завербованный террористами) покушается на котика или белочку? Нет-нет, это решительно не-воз-мож-но. Вычеркиваем.

У американцев жена Броди, пока тот был в плену, изменяла мужу с его другом, таким же морпехом. У нас супруга Брагина (Мария Миронова) встречалась не с другом главного героя, a с его братом (Владимир Вдовиченков), лицом сугубо гражданским и к тому же книгоиздателем. Ну конечно: нельзя пятнать честь мундира! (В скобках заметим, что Вдовиченков здесь настолько же похож на издателя книг, насколько Миронова на художницу: психологической достоверности образов — ноль целых ноль десятых процента).

У американцев Кэрри когда-то крутила роман co своим нынешним шефом из КТЦ, y нас эта сюжетная линия искоренена начисто. Нет даже легких намеков: руссо контртеррористо, облико морале!

У американцев главные герои дерутся в баре с неонацистами, y нас эта сцена просто отсутствует: ну нет в России нациков, нет!

У американцев террорист сбегает от спецслужб через мечеть, a y нас — через ночлежку, где живут таджики-гастарбайтеры (понятно, что ключевая сцена беседы героини с имамом отсутствует начисто).

У американцев ракета с беспилотника попадает в мусульманскую школу, в результате чего погибает более 80 детей. У нас ракета тоже попала куда-то не туда (место не уточняется), но жертв на порядок меньше. Что, в медресе недокомплект? Или половина взрывчатки из ракеты ушла налево? Кстати, в американской версии погибшего при взрыве мальчика, за которого хочет мстит Броди, звали Иса. Однако наши сценаристы смекнули, что в мусульманской мифологии это — имя Иисуса Христа и решил не рисковать (вдруг кто-нибудь сочтет за опасный намек?). И мальчик стал Муса.

У американцев ответственность за пуск той самой ракеты лежит на нескольких крупных чинах, включая вице-президента США. Второе лицо государства, не хухры-мухры! Если следовать за американским оригиналом, аналогия выйдет опаснейшая. Так что наши сценаристы снижают уровень ответственности эдак раз в десять и делают крайним некоего амбициозного депутата Госдумы. И именно против него планирует суперзаговор безутешный отец Мусы — знаменитый международный террорист Бен Джалид… Эй, вы можете вообразить, что Осама Бен Ладен на два года отложил свой джихад и все ресурсы подотчетной ему «Аль-Каиды» бросил на то, чтобы спланировать месть, условно говоря, депутату Мизулиной?

Это даже не фантастика. Это просто бред. Можно отыскать еще несколько примеров расхождений в сюжетах двух сериалов, но пора остановиться. Кажется, и так уже понятно: в этих 10 % различий нет ни творческого соревнования, ни какой-либо концептуальности. Создатели российского аналога американской «Родины» произвели заведомо ущербный телепродукт. He в силах угнаться за объектом для подражания, авторы подпортили сюжет там, где им было боязно передирать один к одному. He знаю, сколько заплатила «Россия 1» производителям этой лабуды, но подозреваю, что покупка прав на несколько показов американского Homeland'a обошлась бы дешевле, a наш зритель приобщился бы к умному и качественному телекино…

Ho помилуйте: кто и когда y нас думал об интересах телезрителей?

ПЛАТИНОВЫЕ, ПЕПЕЛЬНЫЕ, СОЛОМЕННЫЕ…

Недавно певица Валерия обиделась на англичан. Вообразите: эстрадная дива еще не отошла от шока после того, как бяки-буки из МИДа Латвии не пустили ее в Ригу, и вот новая беда, уже с берегов Альбиона! The Guardian обозвала Валерию «голосом Кремля» и упрекнула в том, что певица подписала письмо в поддержку Путина и аннексии Крыма. В ответной реплике на «Эхе Москвы» Валерия возразила британцам: «Я — артист, голос России, я служу своему народу». И сообщила, что действия Путина направлены «на восстановление мира на Украине и утраченной гармонии между Россией, Европой и Америкой».

Если вас не убедили аргументы певицы, добавлю еще один свой: Валерия — принципиальная блондинка. Принципиальная, потому что цвет ее волос является неотъемлемой частью ее имиджа, причем не только сценического. Естественный природный окрас она усугубляет искусственно уже много лет подряд и доводит до совершенства.

С учетом этого факта едва ли кто станет ловить певицу на слове. Кому охота копаться в мелочах и занудливо напоминать о том, что y патриотки — дом в Швейцарии, что песенный «голос России» звучит, в основном, на английском и что еще в 2007 году она объявила о прекращении гастролей по родной стране и о «переходе на западный рынок»? Более того: я уверен, что скоро история с письмом рассосется и забудется. Обструкция закончится. Валерию снова обласкают в Лондоне и опять пустят в Ригу. Цвет ее шевелюры — сам по себе ответ критиканам. Ну да, блондинка. Ну сморозила глупость. Первый раз, что ли? Простим.

В то время как Валерия утрясает проблемы с Великобританией и Латвией, в столице России восходит звезда другой милой дамы — журналистки Елены Ямпольской. Еще недавно она была рядовым театральным критиком и автором автобиографической книги «Гимн настоящей стерве, или Я y себя одна». Теперь же она руководит газетой «Культура», сидит возле Путина в президиуме Совета при Президенте РФ по культуре и искусству и — по слухам — подсиживает нынешнего культур-министра, надеясь занять его кресло. Правда, при редакторе Ямпольской «Культура» становится чтением не для слабонервных. Здесь то разоблачают «гнилую книгу» Гроссмана «Жизнь и судьба», то объявляют, что-де вторую мировую войну спровоцировали поляки, то замечают, что Великая Отечественная послана России Богом «как единственно возможное спасение». Все эти странности не вызывают даже y вдумчивых читателей особого протеста и легко сходят с рук Елене Александровне. Te, кому стоило бы вознегодовать, конфузливо пожимают плечами: ну блондинка же!

Еще одна блондинка в столице делает блестящую карьеру. Ольга Баталина, мелкая саратовская чиновница модельной внешности, цепко ухватившись за призовой думский мандат с медведем и триколором, возносится в столичные выси. Р-раз — и она уже первый зам председателя думского Комитета по делам семьи. Р-раз — и она занимает кресло главы Комитета по труду. Скучные люди, быть может, вспомнят, что именно красивая Ольга Юрьевна в Госдуме продвигала пресловутый «закон Димы Яковлева», в результате которого тысячи российских сирот так и не обрели приемных родителей за океаном. Ho памятливых становится всё меньше, да и y тех былой праведный гнев с течением времени выветривается, уступая место юмористическому благодушию: да ладно вам, братцы, не стоит цепляться к кукле Барби. Ведь несерьезно же, она блондинка, ходячий анекдот — дружно посмеемся и забудем…

A знаете что? Я подозреваю, что лучшие анекдоты о тупых блондинках сочиняют сами блондинки — это не самоуничижение, a продуманная стратегия, что-то вроде защитного окраса тропических бабочек, только наоборот: узор на крыльях бабочек должен напугать, a цвет дамской шевелюры, напротив, создает иллюзию трогательной интеллектуальной уязвимости. Выражение «прелесть какая глупенькая!» выглядит куда лучше, чем «ужас какая дура!». Полвека назад блондинка Мэрилин Монро была объектом вожделения миллионов — это было прекрасно, но и опасно. Произошли тектонические сдвиги в массовом сознании. Сперва химия позволила любой женщине превратиться в блондинку, затем один стереотип восприятия стал заменяться другим. Сегодня шлейф анекдота позволяет блондинкам, причастным к не самым добрым делам (политическим в том числе), прятаться в тени снисхождения. Общество так устроено, что инстинктивно выписывают индульгенцию забавным персонажам, a те радостно пользуются обретенным статусом.

Ho что, если однажды в результате какого-нибудь катаклизма (экологического, геологического, экономического — неважно) человечество вдруг лишится достижений бытовой химии? Если выяснится, что природных блондинок — меньшинство, a основной массив белокурых дам своей мастью обязан науке? Пепельный, платиновый, соломенный цвета — всё исчезнет в считанные дни. Едва только вчерашние блондинки лишатся защитного окраса, произойдет новая переоценка ценностей. Мужской мир посмотрит на вчерашних героинь веселых анекдотов очень трезвым, очень злым взглядом и припомнит им всё и даже больше… В общем, я им тогда не завидую.

NO COMMENTS!

Мэр города, в котором я живу, недавно разозлился на Интернет. He на весь, разумеется (подозреваю, что есть сайты, которые нашему градоначальнику даже нравятся). Мэр разозлился только на одно, зато наиболее пакостное свойство всемирной паучьей сети, которое позволяет кому угодно — патриоту и совсем наоборот — не только прочитать сетевую публикацию, но и оставить свое суждение о ней.

Вы только представьте: вот должностное лицо, при всех регалиях, дает интервью, рассказывает об успехах вверенного ему ведомства или, допустим, муниципального образования, a следом появляется сердитая читательская реплика, в которой чиновника и все его победы разносят в пух и прах! «Пользуясь анонимностью, которую дает Интернет, многие комментаторы позволяют себе не просто негативные, но откровенно клеветнические и оскорбительные высказывания», — бьет тревогу мэр. И заявляет, что уже обратился в компетентные органы, которые должны принять решительные меры.

Почему решительные? Потому что, уверен заявитель, дело не в конкретной жертве сетевых анонимщиков, a в угрозе российской власти вообще. В целом. Как системы. Если вы не хотите майдана, прямо намекает мэр, извольте защищать всю вертикаль вплоть до последнего винтика. По мнению главы города, мэр в данном случае — человек не из плоти и крови, a из мрамора и стали. Он — живое воплощение государственных устоев, он — пусть маленький, но всё же символ. Как посох и жезл. Как орел и триколор. Как Кремль и Крым. Стало быть, обидные слова в его личный адрес — это «действия, наносящие урон государству». И, значит, авторы сетевых комментариев — бунтовщики хуже Пугачева.

A бунт — это уже иная статья УК, сами понимаете. И последствия иные. Обычный городской пенсионер Иван Никифорович, полномочиями не облеченный, может годами биться головой в ворота прокуратуры и Роскомнадзора, безуспешно ища управу на Ивана Ивановича, который y себя в ЖЖ назвал экс-приятеля «гусаком». Ho если тот же самый Иван Иванович, еле увернувшийся на улице от падающей сосульки и чудом не сломавший ногу на ледяном тротуаре, вернется в свою холодную квартиру (авария на теплотрассе), присядет за компьютер и в отчаянии обзовет тем же «гусаком» главу городского хозяйства, то несдобровать клеветнику! Прилетит грозная бумага, затарахтит шестеренками «машинка счастья», глянь — a вот уже люди в камуфляже тащат потрясателя основ в автозак, оттуда в клетку, a дальше дама-судья с невыспавшимся брезгливым лицом (у нашей Фемиды en masse отчего-то именно такое лицо) назначит ему «двушечку» или даже «трешечку». И goodbye, Му Love, goodbye!

Самое печальное, что наш градоначальник отчасти прав: когда читаешь откровения, подобные мэрскому, начинаешь думать о том, что российские чиновники и впрямь кое в чем отличается от прочих людей. He биологически, упаси Боже (у них в крови тоже гемоглобин, a не хлорофилл). Речь идет о психосоматике особого свойства. Чем дальше люди власти пребывают на посту, чем чаще они подвержены опасному душевному недугу. Это, по Достоевскому, — «административный восторг», который постепенно перетекает в восторг гибельный (по Бабелю и Высоцкому).

Сперва им хочется получать побольше, потом делать поменьше, a затем держать в узде тех, кому не слишком нравится подобный расклад. Мало нашим чиновникам их высоких зарплат, привилегий, бонусов, «членовозов» и легких возможностей украсть — им еще хочется быть обожаемыми и выглядеть непогрешимыми. Мало им эполетов и плюмажа — подавай им еще нимб и сияние. Умом чиновники, скорее всего, понимают, что лучше бы вовремя остановиться и сдать назад, что нельзя перегибать палку и лезть на рожон, что им обязательно аукнется. Однако стихия с неумолимостью рока несет их к обрыву.

Посмотрите: они уже заткнули почти всю печатную прессу, от районной до федеральной, отравили киселевами и киселоидами телеэфир и обложили сетевые СМИ драконовскими запретами. И, судя по тому, что инициатива нашего мэра не встретила возражений наверху, теперь настала пора ликвидировать сам жанр интернет-комментариев — по сути, единственного еще открытого клапана в пыхтящей на огне скороварке. Скоро может официально схлопнуться последняя возможность обывателя объясниться с властью посредством слов.

Между прочим, такого рода «обратная связь» существовала на Руси задолго до Интернета. Еще Павел I, возжелав узнать о народных чаяниях, распорядился повесить на фасад Зимнего дворца ящик для жалоб и даже лично просматривал письма. Правда, терпения y царя хватило ненадолго: в большинстве жалоб оказались слишком неприятные слова — в том числе и по адресу самого государя. Так что уже через пару месяцев император повелел снять ящик. Или, говоря современным языком, отключил комменты.

Чем завершилась биография Павла I, хорошо известно.

ОБА ХУЖЕ

Любопытный случай произошел недавно в нашем городе. Дело было на патриотическом митинге, посвященном 12 апреля. Хотя памятник Юрию Гагарину на набережной считается одним из самых уродливых в областном центре, ежегодные мероприятия в честь Дня Космонавтики исправно проводят y подножия этого кургузого недоразумения. Быть может, потому, что здешний Юрий Алексеевич на своем постаменте имеет трогательное сходство с Владимиром Ильичом, взобравшимся на свой броневик. А, возможно, потому, что второй памятник первому космонавту (чуть поприличнее) находится y нас далеко за городом, и специально тащиться черт-те куда никому неохота.

Так вот, под конец митинга, когда отгремели надлежащие речи и настала пора возлагать партийные букеты, сцепились обе команды участников — ленинцы и «медвежата», то есть делегация от райкома КПРФ и кожаные пацаны из «Молодой Гвардии Единой России». Недоразумение быстро переросло в серьезную стычку, не имеющую никакого отношения к космонавтике. Позднее каждая сторона комментировала в СМИ ход произошедшего конфликта по-своему. Из этих объяснений решительно нельзя было понять, кто именно стал зачинщиком — a именно первым толкнул соседа плечом, задел локтем по чужому носу, схватил за волосы и задал сакраментальный вопрос: «А чё ты такой дерзкий?» Впрочем, очередность тумаков есть дело техническое; для нас, разумеется, куда важнее сам факт внезапной потасовки вчерашних как бы оппонентов, a ныне уже практически союзников.

He для кого не секрет, что оппозиционность КПРФ Кремлю — миф, в который сегодня верят ну разве что темные бабушки-пенсионерки с алыми бантами. Вспомним: по всем стратегическим вопросам (от «закона Димы Яковлева» до «крымнаша») бывшая партия власти трогательно солидарна с нынешней. И если y красных еще остались отдельные тактические разногласия с красно-сине-белыми (скажем, о Сталине — он гениален во всем или только как полководец?), то и они будут преодолены в ближайшее время. По крайней мере, в провинции для чиновников ностальгия no СССР является неизбежной частью дресс-кода, вроде рабочего костюма позднесоветского покроя, a упоминать о сталинских репрессиях — такой же дурной тон, как щеголять в оранжевых носках или канареечном галстуке. Потому-то внезапное столкновение единороссов с коммунистами смахивает на сцену из киноужастика, где под влиянием адских сил правая рука человека ополчается на его же левую щеку.

Кстати о кино. Одно из современных значений слова «кроссовер» — фильм, где сценаристы берут напрокат из других кинокартин пару культовых персонажей, как правило отрицательных, и сталкивают их на узкой дорожке. В итоге получается «Чужой против Хищника» или, допустим, «Фредди против Джейсона». Прелесть этих незамысловатых экспериментов с уже готовыми героями в том, что при любом исходе поединка двух видов нечисти хэппи-энд гарантирован. Поскольку здесь не надо выбирать, кто хуже (оба хуже) и за кого болеть (ни за кого), зрителю, по сути, без разницы, кто победит, сойдясь в финальном клинче: Фредди ли Крюгер исполосует своими стальными ногтями серийного убийцу в хоккейной маске, Джейсон ли Вурхиз зарубит своим мачете обгорелого маньяка с улицы Вязов…

Коммунистов и единороссов прошу не обижаться на предыдущий абзац и не строчить заявлений в прокуратуру. Никоим образом не хочу сравнивать героев западного кинотреша (обладающих, как ни крути, неким социокультурным потенциалом) с современными российскими политиками, y которых, по-моему, совокупной харизмы не хватит на один средненький комикс. Дело в другом: что, если провинциальная потасовка y памятника — не случайность, a некий симптом? Вдруг невольные союзники в битве за светлое прошлое осознали себя, наконец, частью одной и той же силы, которая вечно мостит благими намерениями дорогу всем известно куда? Ведь когда политическое пространство почти полностью зачищено от оппозиции, начинается смертельная грызня между номенклатурами за лучшее местечко y трона и небезразмерный бюджетный пирожок.

Что же остается делать тем, кто co стороны наблюдает за этой схваткой? Лишь одно: держаться подальше от борьбы зла co злом и ждать развития событий. Similia similibus, подобное лечится подобным. Недаром биологи утверждают, что самая жестокая борьба — не межвидовая, a внутривидовая. Случай наш не уникален, финал подобной истории когда-то уже был описан Корнеем Чуковским. He забыли? «Волки от испуга скушали друг друга». Авось и мы однажды увидим, как две — перефразируя Шекспира — равно-неуважаемых семьи, столкнувшись, аннигилируют co вспышкой и легким запахом серы.

ЧЕМ ПАХНУТ МЕРТВЫЕ СЛОВА

Незадолго до Дня Победы наш губернатор Валерий Васильевич угодил в ситуацию, которую иначе как идиотской не назовешь.

Уже не в первый раз глава региона становится жертвой своего детского тщеславия. Губернатора хлебом не корми — дай только перерезать очередную ленточку, под аплодисменты и вспышки блицев открывая на вверенной ему территории какие-нибудь строительные объекты. Пусть не новые заводы (откуда бы им еще взяться?), пусть хотя бы детские садики. Если же и садиков не предвидится, то сойдет всё что угодно. Лишь бы публика. Лишь бы ленточка.

Беда в том, что губернатора, как Остапа Бендера, часто несет и заносит далеко. Отрываясь от бумажки, он выдает экспромты — не всегда безобидные, a порой даже весьма обидные. Представьте: Валерий Васильевич выступает на открытии мусороперерабатывающей фабричонки (иного повода не нашлось) и дает волю импровизациям. Глядя на живописные горы мусора, окружающие трибуну, он говорит, что, мол, скоро этих куч и этих гор не будет. Ура! Ура! Ур…

Вот только он не говорит: «Кучи мусора». Он, кивая на мусорные горы, с улыбкой произносит: «Мамаевы курганы». Бенц!

Спичрайтер в ауте. Пресс-секретарь в шоке. Свободная официальная пресса, потупив очи, переминается с ноги на ногу и старательно делает вид, что внезапно оглохла. A редкие птицы, оппозиционные журналюги, вострят перья, и в тот же день не без мстительного удовольствия обвиняют родного Валерия Васильевича в кощунстве.

В ответ пресс-секретарь с обреченным видом несет пургу о том, будто шеф, выбирая метафору, имел в виду курганы конкретного хана Мамая. Ho журналюги легко доказывают, что Мамаев курган — название знаменитого музея, открытого в Волгограде на месте, где погибли и были похоронены защитники города. И такое сравнение, да еще в устах первого лица губернии… Да еще в канун великого дня… Короче говоря, бумеранг прилетает на темечко откуда не ждали. Валерия Васильевича уделывают по правилам той же самой патриотической демагогии, которую обычно применяет власть для борьбы с «пятой колонной» (то есть с гражданами, которые поют не то, танцуют не там и маршируют не с той ноги). Теперь под ту же раздачу невольно попадает и первое лицо области.

Ha самом деле, разумеется, из нашего губернатора — такой же «кощунник», как из рисовой котлетки — маршальский жезл. Валерий Васильевич явно не имел намерений покушаться на память павших и употребил роковое словосочетание безо всякой задней мысли. Ho от этого понимания становится даже еще грустней. Потому что губернаторская оговорка — лишь малая часть большой проблемы.

Чем дальше в прошлое уплывает май 1945 года, тем нагляднее превращение вчерашнего праздника в бенефис чиновников всех мыслимых рангов. Вслушайтесь: от праздничного оркестра остались барабаны и литавры. Есть гром, есть блеск, но вместо музыки — бюрократическая какофония. Для одних начальников памятная дата нужна, чтобы побряцать оружием и погрозить дяде Сэму. Для других — чтобы попозировать перед телекамерами и ублажить электорат мелкими подачками. Для третьих — чтобы попилить юбилейные бабки. A для самых-самых — чтобы событиями семидесятилетней давности оправдать нынешние беды и собственную бездарность.

Историческая веха, которую забалтывают пропагандисты, тускнеет на глазах. Таким же образом девальвируются и дорогие слова, ныне превращенные в пустые коконы. Неудивительно, что для российских начальников «деньпобеды» — просто красная дата, «ратныйподвиг» — только речевой штамп, a «мамаевкурган» (в одно слово и с маленькой буквы) — лишь обозначение любой возвышенности.

Таким образом, Валерий Васильевич, конечно, виноват… но не виноват. По крайней мере, есть многие и многие, которые должны разделить с ним вину — за то, что золото Победы разменяли на гроши «мероприятий», придуманных равнодушными функционерами из путинского Агитпропа. Сегодня День Победы — больше не праздник co слезами на глазами, но повод с калькулятором в руке. Потому что, как писал проницательный Гумилев, «все оттенки смысла умное число передает». Особенно если это число co многими нулями.

Вспомните, как аферист Румпельштильцхен из киносказки про Шрека заполучил один день из жизни простодушного огра — и чуть его не угробил. Ну-ка полистайте календарь! Кто-нибудь еще верит, что 9 мая не украдено, как нефть, газ, земля, пенсии, надежды, будущее?