Год Обезьяны

3.

В прокуратуре Октябрьского округа Игорь Шадрин был гостем частым и желанным, поскольку премии прокурорских работников давно и напрямую зависели от прессы. Написали про тебя в газете – иди в кассу за квартальной премией. Не прозвучала твоя фамилия ни разу за три месяца – на премию можешь не рассчитывать. Какому московскому чину пришла в голову эта волшебная формула – Игорю было не ведомо. Но о том, что журналистов, регулярно и много пишущих на криминальные темы, в прокуратурах ценили на вес золота, берегли и передавали друг другу по наследству – он знал прекрасно.

– О, привет! – обрадовался Игорю старший следователь Семенов. – Я вчера такое дельце в суд отправил – закачаешься!

– Володя, дорогой мой, у меня сегодня совсем нет времени, – взмолился Игорь. – Клянусь, я к тебе скоро загляну.

– Очень жаль! – расстроился Семенов. От огорчения он ссутулился еще больше, поправил на носу роговые очки с большими диоптриями и скрылся за дверью своего кабинета. Игорь с тоской посмотрел на часы. Обижать Семенова он не хотел, но и пропустить встречу с новым помощником прокурора округа он тоже не мог. Ему нравилась эта обаятельная молодая женщина по имени Елена, которая в прошлом году окончила юрфак университета и еще не разучилась смущаться. Игорь заметался по коридору, выбирая между работой и удовольствием. Победила работа. Он зашел к Семенову.

Через полчаса он уже выскакивал из здания прокуратуры с почти готовой статьей. Сбоку от него бодро трусил следователь.

– Значит, не возьмешь старушку? – уточнял на ходу Семенов. – Такое дельце – закачаешься. Несколько месяцев пролежала на балконе в трех пакетах из ИКЕИ. У меня и фотографии есть. Оперативная съемка. Крупные планы. Могу взять на время из дела.

– Извини, Володя, даже не проси – не возьму, – отбивался Игорь. – Старушку завалил родной племянник за сто рублей. Даже не смешно. Это же хрестоматия по великой русской литературе. К тому же на расчленёнку сейчас спроса нет.

Семенов отстал на углу здания районного суда, а Игорь, не снижая темпа, вывернул на улицу Богдана Хмельницкого, догнал автобус и в последнюю секунду успел заскочить на ступеньку. Горячая информация требовала срочного выхода. В голове у Игоря уже жили две подружки – Света и Таня. Обеим нет еще и 18. Светина мама ушла к другому мужчине (в соседний подъезд), поэтому Света жила одна. А Таня снимала квартиру, поскольку родители ее вообще жили далеко. Время они проводили вместе. Веселились от души. Немного мешала им только полиция нравов, которая постоянно отлавливала и привлекала двух подруг к административной ответственности за занятие проституцией.

Еще в квартире у Светы жил ее племянник Вадим, который приехал погостить из деревни и задержался на все лето. Из-за этого Вадима, собственно, и пошел сыр-бор. Он приглянулся соседу – дяде Мише, у которого на память от многочисленных ходок в зону осталась любовь к особям мужского пола. И вот однажды, после очередной дружеской попойки в соседском кругу, мама Светы проснулась ночью в похмельном состоянии, и показалось ей в темноте, что дядя Миша покушается на невинность Вадима. Мама рассказала о своих подозрениях дочери, та рассказала подруге Татьяне, и подруги немедленно направились к соседу. Никаких его объяснений они слушать не стали, схватили чайник и угостили дядю Мишу несколькими ударами по голове. Дядя Миша рухнул на пол и взмолился о пощаде. Но эти мольбы только раззадорили подруг. Ближе к вечеру в гости к дяде Мише они пригласили приятелей, которые прихватили с собой пару бутылок водки. Что было дальше – не помнит никто. Известно только, что труп дяди Миши обнаружила рано утром соседка. Когда девушки проснулись, их уже ждали сотрудники милиции…

– Реальная тема, – довольно кивнул Игорю главный. – Заголовок дадим такой: «Две проститутки насмерть запинали педофила». Срочно сделай сто двадцать строк для второй полосы. Поставим в текущий номер…

Текст Игорь набросал за пару часов. Потом на творческом подъеме сделал еще несколько дел, которые откладывал уже неделю. Закончил рекламный материал про китайские таблетки для худеющих, напомнил коллеге про долг. И даже в мэрию успел заскочить, где очередной вновь назначенный городской чиновник пояснял, как он будет реформировать работу вверенного ему участка. Кондиционер в зале заседаний едва справлялся с жарой, и по лысине чиновника катились крупные капли пота…

О Тимофееве Игорь вспомнил только через неделю. Когда наткнулся на него у своего дома. Тимофеев сидел на лавочке перед детской площадкой и пребывал в глубокой задумчивости. Пребывал, судя по всему, давно. У Игоря даже мелькнула шальная мысль: а не проскользнуть ли незаметно мимо?

– О, привет, – встрепенулся Тимофеев, заметив Игоря. – А я с самого утра ничего не ел. В обед только булочку с маком сжевал всухомятку.

Ну, тогда заходи в гости, – неохотно сказал Игорь. – Тебе повезло. Мои родители благополучно отбыли на дачу. Их не будет несколько дней, так что можешь располагаться со всеми удобствами. Жаль только хлеба мало. Забыл купить по дороге. Зато есть сухари. Ты любишь борщ с сухарями, Тимофеев?

Тимофеев радостно закивал. Дважды приглашать его не требовалось. Через час, выхлебав три тарелки борща, он прикончил недельный запас белых сухарей. Потом подобрался и к черным. Хотя они оказались такими твердыми, что раскусить их было практически невозможно, но Тимофеев и тут сориентировался – стал размачивать сухари в чае…

Шадрин и Тимофеев были настолько не похожи друг не друга, насколько это вообще возможно. Игоря всегда отличала устойчивость темперамента, а таких, как Тимофеев, принято было называть холериками. Ко всему прочему, природа наградила Тимофеева рыжими волосами и обилием веснушек. Его спасали только незаурядные способности к точным наукам. Даже преподаватели математики в институте предпочитали не ввязываться с ним в дискуссии и сразу ставили отличные оценки. Игорь был намного сильнее физически, но в познании наук от Тимофеева заметно отставал, и часто прибегал во время учебы в школе к помощи товарища. А Тимофеева одноклассники старались лишний раз не цеплять, помня о крепких кулаках Игоря Шадрина.

Так они и проучились десять лет в одном классе. И еще потом пять лет протирали штаны в одних и тех же аудиториях политехнического института. Почему Игорь решил стать специалистом в области обработки металлов давлением – загадка. Видимо, не захотел в армию, а на мехфаке в то время давали отсрочку. К тому же, на этот факультет принимали всех, кто сдавал экзамены хотя бы на тройки. Тимофеев явно пошел в политех по примеру Игоря, зато успел жениться первым, несмотря на свою неказистую внешность и невысокий рост. Вернее сказать, поджениться. С первой своей женой он до ЗАГСа так и не дошел. Неофициальная жена Тимофеева работала инженером-технологом пищевого производства, была лет на семь его старше и имела уже вполне приличный однокомнатный кооператив, из которого Тимофеев и вылетел в итоге, получив коленом под зад после трех лет, прожитых в счастливом гражданском браке. Пристроившись ассистентом на кафедру металлообработки, Тимофеев потихоньку сдал кандидатский минимум и был зачислен в аспирантуру. Сначала в заочную, а потом и в очную, где после тридцатой страницы диссертации резко потерял интерес к научной работе и несколько лет морочил голову своему научному руководителю, пока его со скандалом не изгнали из института.

Игорь женился спустя год после Тимофеева на высокой и красивой девушке по имени Мария. По любви, естественно. А время тогда уже наступило смутное – капиталистическое, поэтому инженером на военном заводе ему пришлось проработать не долго. Приватизация развалила завод в рекордные сроки. Да еще с таким успехом, который был не под силу никакому идеологическому противнику Советского Союза времен холодной войны. Пришлось Игорю искать работу в частных структурах. Сначала он пристроился менеджером в небольшую фирму, где работал его двоюродный брат, потом перешел в другую фирму, но и там долго не задержался. Денег он домой приносил все меньше, и семейная жизнь пошла, соответственно, под откос. Вскоре Маша с шумом и скандалом ушла к маме и больше уже не возвращалась. Детей у них с Игорем не было. Сначала не хотели оба, потом не хотела Маша, а потом и хотели вроде бы, делая вялые попытки, но никакого зачатия в результате этих попыток так и не произошло. Игорь очень тяжело переживал развод, и даже на что-то продолжал надеяться, но Маша примирения не искала, а вскоре вышла замуж повторно.

У Тимофеева в это время жизнь была в порядке. Он женился на Кате – миловидной молодой аспирантке с соседней кафедры. У них родился сын Валерка – такой же рыжий, как и его папа. Правда, в заботах о потомстве Тимофеев не забывал и про друга, и даже старался его поддержать, как мог. Тимофеев первым заметил, что после развода и длительного запоя Игорь неожиданно стал связно излагать свои мысли на бумаге. По совету Тимофеева Игорь пристроился внештатным корреспондентом в «Сибирский путь» – газету местных коммунистов. Там ему платили редко и мало, зато он получил возможность «расписаться». Через год Игоря уже охотно взяли на штатную должность корреспондента в городском таблоиде…

– А ты почему не ешь? – встрепенулся Тимофеев. – Такие сухари вкусные, а ты не ешь!

– Спасибо, я сыт. А ты продолжай, не стесняйся. Матушка еще насушит сухарей.

– Валентина Николаевна – просто золото, – вздохнул Тимофеев. – Готовит очень вкусно. А борщ остался? Ты не подумай, я просто так интересуюсь. В смысле – на завтра.

– Остался, не волнуйся. Она если варит, то сразу много…

Отношения Игоря с родителями в последнее время опять усложнились. Когда он вернулся в родительский дом после развода, то с удивлением понял, что в родное гнездо, как и в реку, нельзя войти дважды. Либо никогда не улетай, либо – никогда не возвращайся.

– Что, проблемы с родителями? – осторожно поинтересовался Тимофеев.

– Не то слово. Можешь, кстати, не радоваться. На прошлой неделе мне твоя мама звонила, – усмехнулся Игорь. – Жаловалась на тебя…

Тимофеев сник и попытался сменить тему.

– А я через два дня покидаю этот гостеприимный городок.

– В каком, интересно знать, направлении?

– В Окунево. Поедешь со мной?

– В Окунево? – Игорь криво усмехнулся. – Это не та ли деревенька, где у всех жителей аномалии?

– Темный ты человек, Игорек! – Тимофеев демонстративно вздохнул. А еще журналист! Помнишь, я тебе про интересную тему говорил?

Игорь пожал плечами и улыбнулся.

– Секундочку! – Тимофеев вышел в коридор, долго шарахался в темноте, скрипя дверцами шкафа, а когда вернулся, то протянул Игорю засаленную канцелярскую папку. – Можешь не верить, но это реальная сенсация. Тебе первому рассказываю. Как другу и талантливому журналисту.

– Ладно, – неохотно согласился Игорь. – Давай свою сенсацию. Но как-то мне с трудом верится, что именно в этой папке я найду пальмы, девушек, синее море, белый пароход, целые носки и мало поношенный смокинг…