Год Ветра

Приручить Мышонка

В клинике пластической хирургии, в отличие от ожогового центра, висели в холле и в палатах зеркала. Не то, чтобы я жаждала себя увидеть, но отсутствие собственного отражения почти год могло сыграть плохую шутку.

В зеркало глянула мимолётом. Короткие торчащие во все стороны волосы были совершенно серыми, хотя я всем говорила, что они пепельно-русые.  Серо-голубые круглые глаза в тени казались тёмными. Ещё и одежда невзрачная: джинсы и толстый свитер не лучшего качества, куртка серая лёгкая…

В момент побега от охранницы, как никогда, я походила на мышонка. Папа меня так называл. Мышонок. Родное и тёплое прозвище, ласкающее сердце.

— За тобой приехали! — неслось мне в спину, и я юркнула мышонком между шкафом-купе и стеной в дальней части холла, забилась в угол.

— Лялька, выходи немедленно! — возмущённо и ошарашенно крикнула женщина-охранник.

Она кривила неровно накрашенные губы, и щурила грустные карие глаза, наполненные какой-то неудовлетворённостью и женской печалью. Из хвостика выбилась прядь сальных волос, и она её закидывала назад, попробовала пролезть в проём, не получилось, только руку протянула, но до  меня не достала.

Я округлила страшные глаза, и охранница отошла в сторону, не поняв, что так сильно напугало пациентку их клиники.

— Даночка, — послышался слащавый голос доктора. Женщина в белом халате заглянула между стеной и шкафом, отрешённо прошептала в сторону, — нужно этот угол закрыть. — Опять посмотрела на меня и  натянула улыбку. — Богдана, выходи, пожалуйста.  Прекрати себя так вести. Ты же  взрослая девушка. Тебя выписали, за тобой приехали!

Я продолжала стоять в углу во все глаза глядя на двух женщин.

     В том-то и была проблема, за  мной никто не мог приехать.   Я  – круглая сирота, почти год по больницам скиталась. Родителей моих убили, имущество всё отобрали. Одна подруга была, Кристина. Вместе с ней я  жила в интернате и училась в женской гимназии. Это специальное заведение для девочек из богатых семей, имеющих разные диагнозы.  Но так в моей несчастной жизни всё повернулось, что я теперь не девочка из богатой семьи, а совершенно одинокий ненужный этому миру Мышонок.

На самом деле, я сильно не отчаивалась.  В силу своего характера,  тешила себя надеждой, что поеду в Москву.  Под обложкой паспорта лежали пять тысяч. Мне  бы хватило как-то выжить...

 Но меня  отдавали  неведомо кому. Точнее я знала кому.

Только один человек мог приехать за мной.

Убийца родителей. Олег Измайлов.  Он навещал меня в больницах, дарил подарки, правда перед этим заставил отца всё имущество и банковские счета переписать на своего человека. Но это нисколько не мешало Олегу претендовать на дочь бывшего врага. И как только я письменно отказалась от всех последующих операций, ему тут же позвонили, и убийца приехал забрать меня. И будет он со мной  делать всё что захочет. Потому что  я одна по его вине, у меня  никого не было и негде жить.

Нет, я не маленькая девочка, скоро девятнадцать. Да, был диагноз, с которым люди  могли спокойно жить в обществе. А я бы ещё и подалась на комиссию, чтобы все диагнозы мне сняли. Ничего подобного, что мне приплели, у меня не было.

Просто я устала от боли и страха,  хотела, чтобы меня все оставили в покое. Никто не нужен, тем более убийца родителей… Я - единственный свидетель. Но оказалась такой незначительной, что Олег Измайлов дал  возможность жить.

И я хотела жить!

У меня была одежда, документы, деньги, Кристина где-то, что ещё надо?

Самое страшное в жизни – стать развлечением для бандита, игрушкой в жестоких руках. И я не понимала, почему этот безжалостный человек так заинтересовался мной. Почему прикипел именно ко мне, совершенно беспомощной девчонке. Да ещё со шрамами от ожогов.

Бежать!

Я почти не слышала, что две женщины говорили. Их мнение не интересовало. Я не их собственность и отдавать меня, как ребёнка, в чьи-то руки, они не имели права.

Хотя… Если этот страшный человек заплатил, то меня всей клиникой ловить будут.

Олегу Измайлову должно быть двадцать девять лет. Он богатый бизнесмен с криминальным прошлым… И в настоящем он тоже бандит.   У этого высокого и сильного мужчины большие раскосые глаза зелёного цвета, как у дикого кота. Именно по этим глазам, я узнала его в доме родителей, когда он проник, чтобы убить. На нём была чёрная балаклава, в руке пистолет с глушителем. Он приложил палец к тому месту под маской, где должны были располагаться губы, приказывая мне молчать.

Оставил в живых, себе девочку для битья…

Я сбежала тогда из дома и сгорела. Горела в буквальном смысле: попала в барак, охваченный пламенем. Но это и спасло от рабства, насилия, страшной жизни, что ещё мог мне предложить Олег Измайлов?

 Четыре месяца реанимации, пять месяцев в больнице, восемнадцать операций. Психиатрическая клиника, клиника пластической хирургии. И Убийца моих родителей приезжал, навещал. Я не хотела его видеть и не открыла ни один из его подарков.

Какой он мерзкий! Он просто ужасен!

Бежать!

Какие-то разговоры в стороне. Я быстро протиснулась к выходу. Глянула украдкой, не стоит ли охранница.

Женщины разговаривали где-то рядом, не видела их. Суетливо оглянулась и выскочила в прозрачную дверь чёрного входа.

За спиной болтался полупустой рюкзак, имущества никакого, только запасная кофточка и больничные тапочки. Была ещё щётка старая и зубная паста, кусочек мыла и упаковка салфеток. И памятные шерстяные носки, что вязала мне тётя Ира, сиделка в моей первой больнице.

А что мне ещё нужно?

Свобода!

     Выскочила на улицу и немного опьянела от весеннего воздуха.  Начало апреля. Не везде растаял снег, на газоне чёрно-белые островки с колкими кусочками льда. Солнце выглядывало из-за туч, но было холодно. Морозный воздух пропитал запах просыпающейся природы. И хотя это был подмосковный городок, где-то сквозь шум транспорта пели птицы.

Везде природа, даже в городах!

Вытащила из кармана куртки свою старую шапку серо-голубого цвета с ушками, натянула по самые глаза. Куртку лёгкую застегнула и  побежала со всех ног подальше от клиники пластической хирургии.

Новый дом

— Веду свой блог, — Илья неожиданно залез в мою тарелку и начал резать хинкали на половинки. Я смотрела на это немного оторопело.

Мы в кафе выбрали тихий уголок у окна, заказали по порции хинкали со сметаной. Парень рассказал немного о своей жизни. Он так и остался верующим, а ещё нелюдимым.

— Хотел поухаживать, — наткнулся на мой взгляд Ветров и отпрянул обратно на свой стул.

— Что за блог? — я грела руки о стакан горячего чая. — У меня не было интернета, в больницах только читала и рисовала иногда.

— Ничего страшного. Мой блог называется «Приют интроверта». Хотя некоторые умудряются хейтить. Называют притон, я особо не блочу, — он говорил негромко, с придыханием… От волнения.

Замолчал, уставился на меня.

— Что? — усмехнулась смущённо.

— Ты очень красивая, Мышонок, и я скучал.

— Пока не могу сосредоточиться, это неожиданно, — я отпила свой чай и отвернулась от него. — Расскажи, чем ты занимаешься, где учишься, где живёшь.

— Живу в центре Москвы, увидишь. Квартира тебе понравится. Учусь в Институте современного искусства. Дистанционно, заочно. Сижу пару раз в неделю онлайн с преподами, иногда в общий чат попадаю. В общем несложно. В этом институте есть отделение дизайна, ты можешь поступить в этом году.

— Да, — выдохнула восхищённо. — Мне пока сложно вернуться в обычное русло жизни.

— Я помогу, — он взял меня за руку. — Поедем домой. Я купил тебе одежду, немного, но как ты любишь.

— Нет, Илья, я больше не буду одеваться, как модница старшей группы детского сада!

— Какое разочарование, — усмешливо протянул он, — там плюшевые спортивные костюмы с единорогами и тапочки в виде Хаски.

— Собачки? — настороженно спросила я, представляя какая это прелесть. – Тапочки в виде Хаски!

— Да, они, — он не выдержал и рассмеялся. — Дома можно и детсадовской модницей побыть.

— Прекрати, зубоскалить! — возмутилась я.

— Ладно, — задорная улыбка с ямочками у губ, красивые весёлые глаза. — А как ты будешь одеваться?

— Стильно, как ты.

— Отлично. Я даже знаю неплохой магазин, если сейчас выедем, то успеем до закрытия.

— Хорошо, только у меня денег нет.

Я накинулась на хинкали, быстро поглощала их. Хотелось себе что-нибудь из одежды прямо сегодня. С набитым ртом пробубнила:

— Папа мне ничего не оставил, только Кристина пять тысяч в Новый год подарила.

— К тебе Кристина приезжала? — нахмурился Илья.

— Да. Я плохо помню, в Новый год у меня почки болели, знаешь, это после ожогов такое часто случается, внутренние органы отказывают. Но я вроде вытянула.

— Надо будет по врачам пройтись. Насчёт денег не беспокойся, если обещаешь за меня замуж выйти, я тебя обеспечиваю.

— Не обещаю, — сказал я и наткнулась на его строгий тёмный взгляд. — Куда ты повезёшь меня? Прости, но я должна иметь хоть какое-то представление.

— Доела? — строго спросил он. — Поехали.

— Сейчас!

— Не торопись. Ничего страшного, — он сам себя успокаивал. — Привыкнешь.

— Вдруг не сойдёмся характерами? — жевала я. — Ты мне разлюбишь.

— А ты меня?

— Я сейчас всё вспомню и стану ласковой.

— Вспоминай быстрее, — расплылся в улыбке Илья.

Он задумчивый. Интроверт. Но влюблённый интроверт. Всё правильно, он всегда был таким. Ему этот мир не особо нравился. А он миру так очень.

Из кафе мы вышли сытыми и довольными, пришлось вернуться обратно, но не к самой клинике пластической хирургии, а чуть ближе. Илья оставил свою машину недалеко от того самого парка за забором.

Свою машину...

И замерла я.

Когда мы с Ветровым расстались, у него сгорела комната в бараке, он без денег и одежды оказался на улице. Теперь у него очень дорогая иномарка и не такая уж и старая, года два от силы, что я понимала. А я понимала! Папа любил машины очень сильно, и всё время ходил по сайтам автомобильных дилеров.

— А где квартира находится, ты её снимаешь? — встала, как вкопанная, глядя на чёрный внедорожник с затемнёнными окнами. Вот как под копирку, папина любовь. Тарас Лялька обожал такие «танки»

Ветер снял сигнализацию и открыл дверь пассажира. А салон кожаный, коричневый. Шикарно, судя по навороченной панели у лобового стекла, полная комплектация.

— Нет, квартиру я не снимаю. Она располагается недалеко от Патриарших прудов.

— У тебя есть права? — замогильным голосом спросила я, глядя на него исподлобья.

— В восемнадцать лет получил, машины не было. Дана, что опять не так?

— Ветер, я знаю, сколько стоит такая машина, о квартире у Патриарших прудов и говорить не стоит.

Я сделала шаг назад, на глаза накатывали слёзы. Ладно, я не хотела об этом думать, а думала. Не мог он просто так даже на эстраде заработать столько денег за год. Если только он… Если его не содержат. А содержать его могут только очень богатые женщины. И был такой случай, когда взрослая дама запала на юного Илью и утащила на девичник в клуб. Ему тогда очень хорошо заплатили, но развращали до утра под действием какой-то гадости.

Это было настоящее насилие, и я думать не хотела об этом и вспоминать. Но стоя у шикарного новенького внедорожника, поджимала губы от обиды. Он всегда будет под прицелом, Ветер так красив и талантлив, что некоторые не пожалеют денег, чтобы ласкать такого.

И я мечтала ласкать. Но вот бы мне одной это делать. Не смогу делить Илью с кем-то.

— Мышонок, сейчас же, скажи что мы опять напридумывали?

Я вытерла рукавом слёзы и отвернулась. Мне его было жалко. Но при этом я не хотела связываться с Жигало. И как задать ему вопрос, чтобы не обидеть.

— Деньги на машину откуда? — решилась я и посмотрела на него. — А на квартиру?

— А как ты думаешь? — прищурился змеем Ветров и зло уставился на меня. Не двигался, действительно как аспид.

Он догадался, что я подумала. Стыдно. Но как иначе? Вообще история, когда его затащили на оргию, ему была отвратительна, и он ненавидел себя за это. Не понравилось, хуже того, Ветер не смог после этого с девочками гулять. Со мной ему было хорошо, а я медленно стала превращаться в такую же как все. Сдерживаясь, чтобы не кинуться ему на шею с воплями: «Прости!», попыталась сосредоточиться на разговоре, А то меня уносило в свои размышления, из которых можно было долго выходить.

Целуй меня жарко!

Диван книжка разложен. Горел ночник в коридоре, и в окна лился свет города. Освещение оказалось разнообразным и в полутьме появилось много необычных оттенков и ползающих по полу теней. Интересно, что я никогда не боялась темноты и выдуманных монстров, но всегда боялась злых людей и страшных обстоятельств.

Я неплохо видела парня, хватило, чтобы запомнить. Илья положил под себя три подушки и развалился, полусидя, закинув руки под голову. В спортивных штанах явная эрекция, на губах улыбка.

— Рисуй! — великодушно разрешил он.

Я аккуратно прикинула через него ногу и присела. Подозрительно скрипнул под нами старый диван.

Попой чувствовала твёрдый мужской орган. Но не отвлекалась, ведь мне нужно его запомнить. Моя память отменная и немного странная. Если я буду видеть, и водить руками, то смогу повторить без фотографии.

Колонковая кисточка имела форму овала с острым кончиком, она невероятно мягкая, но достаточно широкая. Я вначале ею провела по волосам Ильи. Странный цвет у него на шевелюре. В сумерках необычный, я ещё при дневном свете насчитала двадцать оттенков. Выцвели так странно?

— У тебя слишком разноцветные волосы, — прошептала я.

Он видимо, ничего не понял из того, что я сказала. Промолчал.

Лёгкими штрихами провела по виску вниз. У Ильи к вечеру появилась щетина, кисточка в ней застряла, вызвав у меня улыбку. Абрис лица обвела, прошлась по лбу. Вырисовывала широкие тёмные брови. Веки с крохотными морщинками имели коричневый оттенок. Илья закрыл глаза, и я водила по ним кисточкой, распушила длинные густые ресницы.

От переносицы вниз по прямому носу, обрисовала крылья носа. Вернулась к глазам, под ними кожа темнее, словно тенями очерчены. Не болезненные, скорее делающие взгляд Ветрова невероятно выразительным и строгим. От глаз к острым скулам вела кисточкой. Опустила к губам.

Какие у него губы!

Илья открыл глаза. Они казались чёрными, отражали все огоньки разом, и создавали впечатление бесконечности и глубины нашей вселенной.

— Не кусай кисточку, — на грани слышимости предупредила я, вызвав у него смешок, и пошла описывать кистью его губы. Контур красивый, в уголках ямочки.

— Ты… Ты должна это ощутить, — прошептал Ветер. — Дана, это необыкновенное чувство.

— Потом, не мешай, — ответила я, спуская колонок по подбородку к уху. Вначале к правому. Прошлась по раковине, поиграла мочкой.

Я начинала задыхаться от восторга и вожделения, а возбуждённый парень тяжело и звучно дышал. Возвращаясь к подбородку, поцеловала его мягкие горячие губы. Язычком прошлась по ним. Илья обхватил мою попу руками и, прикрыв глаза, вцепился в мой рот поцелуем.

— Не спеши! — отпрянула я и положила на его губы палец.

Он расслабился, сделал вид замученного любовника, но руки убрал. От подбородка я провела кисточкой к его длинной шеи с кадыком, ниже ямочка и острая ключица. Мышцы проявлялись на широких плечах и предплечьях. Грудь с волосками и соски тёмные.

Илья задрожал и рассмеялся, опять ухватив меня за бёдра.

— Щекотно, — поцеловал меня, приподнявшись без рук, при этом пресс напрягся и я притащилась.

Сильный какой!

— Не всё, — рукой надавила ему на плечо, и он послушно лёг обратно на подушки.

Отвела в сторону руку и поцеловала ключицу, стала целовать ниже, спускаясь по парню. И проехался твёрдый конец, спрятанный в спортивных штанах, по моему животу.

Пряный запах его кожи, солоноватый вкус. Я рассматривала каждую волосинку на его теле, в пупок запустила кисточку, обрисовала мышцы пресса. Прикоснулась губами к лобку.

Он тяжело дышал и наблюдал за мной.

Напряжение было невыносимым, я вся трепетала, у меня пальцы дрожали, но кисточку не выронила, ведь сейчас я буду рисовать его член.

Смущение залило краской моё лицо, дрожали губы и мне пришлось подкусить их.

Ничего себе, а это сложно!

Не имея опыта снять с парня штаны. Тянула резинку штанов вниз, под ними не оказалось трусов.

Как? Парни не носят трусы, или это у меня такой особенный?

Я начал теряться.

— Нет, — шикнул Илья, когда я подалась вверх, хотела закончить свои странные действия. Руки сильные меня поймали. Илья целовал меня в горящее лицо. — Всё? Дальше я?

— Я сама, — тяжело дышала, отстранила его.

Сильное возбуждение, тяжесть между ног, а внутри всё завязалось в тугой узел с желание разрядки через акт проникновения. Соски на груди возбудились и тёрлись об ткань. Я вся как воспалившийся возбуждённый источник страсти. Готовая пробовать и впускать.

— Просто сейчас кончу, если штаны снимешь, жалобно предупредил Илья.

— А какая сперма на вкус? — растерянно спросила я.

Он заржал, как конь, не смог ответить. Упал обратно на подушки, одну кинув себе на лицо.

Приступ смеха прошёл, и он крикнул в высокий потолок:

— Я не пробовал сперму на вкус! Делай, что хочешь.

*****

Набралась смелости и потянула с него штаны. Илья помог мне их снять и лёг подо мной совершенно голый.

Мне казалось глаза сейчас выжжет вид полового члена. Ствол с венками и бархатной смуглой головкой. Она была открыта и появилась на ней прозрачная капелька.

— Видела хоть раз? — не без удовольствия поинтересовался Илья.

— Живьём никогда, — смотрела я на торчащий орган, чувствуя что во рту собирается слюна.

Вот я так и знала, что в рот возьму! Девчонки говорили, то хочется от возбуждения его попробовать. У Ильи можно. Я его выбрала, он мой. Можно не стесняться. Здесь главное не накосячить и сделать приятно партнёру.

— Ничего странного не замечаешь?

— Я… Я… Замолчи вообще, — весь настрой своими разговорами сбивал.

— Я обрезанный.

— Да?

Отложила кисточку в сторону и потрогала член. Он ещё и дёрнулся, рассмешив меня.

— А зачем?

— Какие-то показания были в детстве. Дана, обхвати рукой.

Я сделал так, как он попросил. Его пальцы горячие легли на мои холодные, мы вместе учились дрочить, вроде это так называлось.