Голиард

Глава 7

Надежды Жосса сбылись спустя три дня, после того как вся округа насладилась театральными представлениями. Жосс подсчитал доход, он оказался небольшим, но всё же, в напоясном кошеле главы труппы позвякивали денье. Да и желудки актёров не бурчали от голода, потому как многие сервы расплачивались за просмотр представления различной снедью.

В этот день актёры проснулись рано утром. Жосс приказал им привести себя в порядок, ибо был уверен – именно сегодня они отправятся в замок и предстанут перед бароном де Эпиналь.

За минувшие дни Ригор сочинил зажигательную балладу, под которую было не грех станцевать и лирическую песню о нелёгком уделе поэта. Актёры наскоро позавтракали крестьянскими лепёшками с сыром, запили их молоком и, дабы скоротать время в ожидании приглашения от барона, попросили Ригора исполнить одно из своих сочинений. Тот с удовольствием сел на табурет около костра, актёры расположились подле него, и заиграл.

У Колетты, которая питала слабость не только к произведениям голиарда, а в большей степени к нему самому, навернулись слёзы от умиления и восторга. Действительно, Ригор виртуозно владел инструментом, а его стихи ранили женщин прямо в сердце.

– Прекрасная песнь…

Актёры разом обернулись и увидели мужчину средних лет, облачённого в тёмно-коричневые одежды с изображением оскалившегося волка, герба барона де Эпиналь. В руке незнакомец держал жезл, что говорило о его высоком статусе в замке – возможно, он был мажордомом или сенешалем[48]; голову его венчал пышный бархатный берет в тон одеянию, украшенный перьями фазана. Посланника барона сопровождало несколько слуг.

Актёры встали и почтительно поклонились. Жосс тотчас смекнул, что удача плывёт прямо им в руки.

– Я рад, сударь, что песнь голиарда доставила вам хоть немного удовольствия…

Посланник барона кивнул.

– Я наблюдаю за вами с того самого дня, как вы прибыли во владения барона. Думаю, что ваши представления весьма не дурны… А голиард, – он смерил взором Ригора, – талантлив и даже утончён… Увы, в наше жестокое время, когда почти весь цвет бургундского рыцарства не вернулся из Крестового похода, так хочется насладиться поэзией отличной от провансальских баллад, полных циничности и безысходности.

Ригор поклонился по-милански. Посланник барона удивлённо приподнял брови.

– М-да, юноша, я не ошибся, говоря о вашей утончённости… – не без удовольствия заметил он. – Не удивлюсь, если вы происходите из знатного рода.

Ригор снова поклонился.

– Увы, сударь, я – всего лишь сын торговца тканями. Но я часто бывал при дворе графини де Мюлуз…

Брови напыщенного посланника снова поползли вверх.

– И что же вы делали при дворе прекрасной графини?

– Сначала продавал ткани, а затем услаждал слух сиятельной госпожи своими сочинениями… – пояснил Ригор.

Посланник барона тотчас сделал соотвествующие выводы: юноша был придворным голиардом графини и почему-то покинул свою покровительницу.

– Надеюсь, моя госпожа, Эдмонда де Эпиналь, оценит ваши таланты, – надменно заметил посланник. – Она умеет ценить прекрасное… и барон тоже…

При упоминании о бароне, как ценителе прекрасного, у Ригора отчего-то засосало «под ложечкой».

Актёры давали представление чете де Эпиналь в праздничной зале замка. Баронесса, Эдмонда де Эпиналь, ещё сравнительно молодая женщина, которую, впрочем, нельзя назвать красивой, сидела на стуле с высокой резной спинкой и была полностью поглощена происходившим действом. Эдмонда с замиранием сердца следила, как Мадлен исполняла роль богатой знатной вдовушки, имевшей дочь на выданье, которую мастерски изображал Леон (баронессе, как, впрочем, и барону, и в голову не могло прийти, что это юноша) и даже жеманился, как молодая капризная девица. Между матерью и дочерью разгорелось соперничество за сердце голиарда, Ригора, который успевал усладить их слух своими сочинениями и бесстыдно сорвать цветы любви, позабыв о том, что его долг, прежде всего, воспевание куртуазной любви, а не удовлетворение плотских страстей.

Ригор, стоя на одном колене перед вдовушкой-Мадлен, которая всем своим видом показывала, что сгорает от страсти, исполнял:

Баронесса невольно поддалась любовным фантазиям. Она устала от пренебрежения супруга, ибо он женился на ней, позарившись на земли её отца, которые вскоре присоединил к своим владениям и перестал обращать на жену внимание, отдавая предпочтение юношам.

Эдмонда представила, как утопает в объятиях голиарда. Она почувствовала сильное волнение и желание.

Барон краем глаза следил за своей супругой, понимая, что происходит в её душе. Он не требовал от Эдмонды верности и, пребывая в прекрасном расположении духа, решил доставить ей хоть какое-то удовольствие.

– Вы, верно устали, сударыня… – произнёс он, искоса поглядывая на жену.

Та смутилась.

– О нет, Филипп… Представление доставляет мне истинное наслаждение.

Барон улыбнулся, обнажив ровные белоснежные зубы, на фоне которых отчётливо выступали резцы, словно у вампира.

– Не сомневаюсь, сударыня. И даже могу сказать наверняка: наслаждение доставляет вам голиард… Не так ли?

Эдмонда потупила взор, не зная, что ответить, ибо характер и поведение супруга были непредсказуемыми.

– По окончании страданий этого красавца, который мечется между богатой матерью и юной дочерью, вы можете подняться в свои покои.

– Но я не устала… – попыталась возразить баронесса.

– Разумеется. Поэтому вслед за вами отправится голиард и усладит ваш слух своими утончёнными альбами и кансонами.

Эдмонда взмахнула ресницами, не ожидая от барона подобной любезности.

– Благодарю вас… – произнесла она.

По окончании представления любовного треугольника, барон подозвал в себе Ригора и что-то шепнул тому на ухо. Голиард почувствовал смущение, но ненадолго, усилием воли он обрёл прежнюю уверенность. Он поклонился барону и вымолвил:

– Почту за честь, ваше сиятельство.

К Ригору подошёл слуга, одетый в тёмно-коричневую куртку и жёлто-зелёные шоссы[50].

– Следуйте за мной, сударь… – сказал он.

Голиард направился за ним, предвкушая встречу с баронессой.

…В это время Жан подменил Ригора, которому было суждено услаждать сиятельную Эдмонду не только стихосложением и музыкой. Он умел играть на арфе и сносно петь. Конечно, его музыкальные способности меркли по сравнению с талантами Ригора, но что поделать – желание баронессы закон.

Барон наслаждался представлением. Время близилось к полуночи, актёры устали и из последних сил разыгрывали перед хозяином замка очередную сценку.

Зато барон, попивая вино и заедая его засахаренными фруктами, чувствовал себя прекрасно. Он ничего и слушать не желал об усталости актёров. Наконец случилось непоправимое: обессиливший Леон наступил на свой длинный женский наряд, упал и потерял сознание.

Перепуганные актёры бросились к нему, думая, что юноша умирает от изнеможения.

– Леон! Леон! Мальчик мой! – воскликнул Жосс, хлопая его по щекам.

Барон встрепенулся.

– Леон… Мальчик… Так что же весь вечер я любовался на юношу в облике девицы? – удивился он.

Актрисы, не ведая о наклонностях барона, подтвердили сие обстоятельство.

– Леон всегда исполняет роль молоденьких девушек… – сказала Мадлен, не подозревая о том, какие роковые последствия может сыграть произнесённая фраза.

Барон улыбнулся, обнажив острые резцы.

– Бедняжка! Я прикажу позаботиться о нём. Вам же стоит отдохнуть…

Актёры, ни о чём не подозревая, поблагодарили барона. Слуги подхватили Леона и вынесли его из зала.

– Вас проводят в специально отведённые покои, – сказал барон, напоследок обращаясь к актёрам, и удалился из зала в сопровождении небольшой свиты.

Посреди ночи в покои баронессы ворвались слуги, вытащили из постели заспанного Ригора, собрали его вещи и выбросили вон из замка, за ним последовала вся труппа.

Баронесса, облачённая в ночную сорочку и пелисон, буквально влетела в покои своего супруга.

– О, дорогая Эдмонда! – воскликнул барон, наслаждаясь растрёпанным видом жены, задыхавшейся от гнева.

– Что происходит, Филипп?.. – прошипела Эдмонда. – Слуги врываются ко мне в спальню… Творят бесчинства… На каком основании?

Барон подошёл к жене.

– О! Вы жаждете услышать объяснения? Так я не намерен их давать, ибо я нахожусь в собственном замке и могу делать всё, что хочу. Актёры утомили меня, и я приказал прогнать их прочь из замка…

Баронесса немного успокоилась.

– Но разве нельзя было сделать это завтра утром?

Барон усмехнулся.

– Простите, Эдмонда, если прервал ваши наслаждения с голиардом… Право, я не хотел…

– Вы чудовище… – прошептала баронесса. – Я устала от вашего пренебрежения и вашей жестокости…

Барон округлил глаза.

– Жестокости? Вы, моя дорогая, ещё не знаете, что такое жестокость! – возопил он, побагровев от гнева.

Баронесса попятилась к двери, уже сожалея о невольно вырвавшихся словах, намереваясь как можно скорее покинуть покои мужа и затвориться в своих.

Но барон опередил супругу, преградив ей путь.

– Выпустите меня! Я устала и хочу спать. – Надменно произнесла Эдмонда, стараясь из последних сил сохранять спокойствие.

– Ну, уж нет! – воскликнул барон. – Я хочу обладать вами!

Баронесса почувствовала, что слабеет.

– Я не намерена делить с вами ложе…

– Зато я намерен!!!

Барон схватил Эдмонду за руку и потащил к постели.

– Пустите меня! Пусть вас услаждают пажи и юные сервы!

– Что-о-о?! – возопил барон, задыхаясь от ненависти к жене. – Вы смеете мне отказывать в том, на что я имею законное право!

Он со всего размаха ударил Эдмонду по лицу. Она упала на кровать и потеряла сознание.

– Так-то лучше! По крайней мере, не будешь кусаться… – сказал барон, с вожделением рассматривая обнажённые ноги жены, видневшиеся из-под задравшейся сорочки.

Понурые актёры стояли около повозок недалеко от замка. Ночь выдалась холодной и ветреной. Из леса доносился вой волков. Жосс потирал избитые бока, ему досталось больше всех за то, что он пытался оказать сопротивление людям барона и требовал вернуть Леона. Мадлен и Колетта проклинали барона и его подручных.

– Нигде с нами так не обращались! – возмущалась Мадлен. – Будь проклят барон Эпиналь вместе со своим замком!

– Леон, мальчик мой… – скулил Жосс. – Ведь он мне, как сын… Я подобрал его умирающим на обочине дороги… Выходил его… Ох…

– Что теперь с ним будет?.. – вопрошала Колетта.

К ней приблизился Жан с охапкой хвороста, дабы развести костёр и хоть как-то согреться.

– Не задавай глупых вопросов… Видимо, барон питает слабость к мальчикам… А наш Леон такой женственный.

Жосс всхлипнул, ибо был действительно привязан к юноше и питал к нему отцовские чувства. Он, стеная и охая, забрался в повозку.

– Ложитесь спать… – сказал он, выглядывая из повозки. – Кругом лес, идти некуда. Вряд ли здешние сервы приютят нас…

Актёры расселись у костра, дабы согреться. Женщины выглядели печальными и уставшими.

– Скажи мне: кто лучше в постели баронесса или Колетта? – съёрничал Жан, обращаясь к Ригору.

Колетта с укоризной посмотрела на бывшего любовника.

– Уймись, Жан… Разве это имеет сейчас значение?..

– Но всё же? – не унимался Жан.

Ригор молчал, словно воды в рот набрал.

– Ну что ты пристал к нему? – возмутилась Мадлен. – Любовь знатной дамы и бездомной актрисы – разные вещи!

– Отчего же? – язвительно поинтересовался Жан.

– Ты хочешь задеть меня? Не старайся… – спокойно сказал Ригор. – Графиням и баронессам я нужен для развлечения. Для них я – игрушка. А Колетта любит меня просто так… За то, каков я есть.

Колетта с благодарностью взглянула на Ригора и подвинулась к нему поближе.

– Идём спать… – сказала она. – Леон вернётся лишь утром…

«Если вообще вернётся…» – пронеслось в голове у Ригора.

Актёры немного согрелись у костра, затем расположились на ночлег в повозках, накрывшись старыми шерстяными одеялами и, наконец, уснули.

Из леса вышла девушка в старом потрёпанном плаще и уверенно направилась к актёрским повозкам. Они откинула полог одной из них и заглянула внутрь – её обитатели спали мертвецким сном.

– Эй, кто-нибудь… Проснитесь… – сказала она, стуча зубами от холода.

Жосс открыл глаза.

– Ты кто такая?

– Меня зовут Мария, я из здешнего селения…

– Ты что заблудилась? – участливо поинтересовался Жосс и тут же предложил: – Ну, забирайся к нам в повозку, а то замёрзнешь…

Жосс протянул руку девушке, и та воспользовалась приглашением.

– Спасибо, тебе, – сказала она шёпотом, чтобы не разбудить Колетту и Ригора. – Только я не нуждаюсь в ночлеге. Я пришла помочь вам…

Жосс встрепенулся.

– Помочь? Каким образом? Что ты знаешь?

– Я знаю, что ваш актёр Леон красив и нежен, словно девица… – начала Мария издалека.

– И что?

– Да то, что я сегодня намеренно следила за замком… И видела, как из ворот выехали два всадника и направились в лес. На лошади одного из них явно везли связанного человека.

Жосс округлил глаза.

– Неужели Леона? Куда они его повезли? И зачем? – удивился он, а затем недоверчиво воззрился на ночную гостью: – Признаться, я удивлён, что ты следила за замком…

Девушка тяжело вздохнула, лицо её стало печальным.

– Ничего странного… У меня был брат Кристиан, очень походил на вашего Леона, такой же юный, красивый… Удивительно, что сервом родился. Он пропал полгода назад. Мать умерла от горя, отца убили люди барона за то, что говорил дерзкие речи.

– И какие же? – поинтересовался Жосс.

– Он говорил, что барон любит мальчиков и смазливых юношей, вот и похищает их для плотских утех. Мать не теряла надежды, что Кристиан вернётся, но он так и не вернулся… – поведала Мария свою печальную историю и всхлипнула. – Два дня назад в нашем селении умер священник. Он как мог помогал крестьянам и взывал к совести барона, покуда тот не приказал своим людям избить его до полусмерти. Я ухаживала за ним… – явно волнуясь, продолжила она. – На смертном одре священник поведал мне, что у барона есть тайное убежище, именно там он предаётся плотским утехам с юными пленниками. Но он точно не знает, где оно находится…

Жосса сковал страх за жизнь Леона, он обхватил голову руками, едва сдерживаясь от рыданий, подступивших к горлу.

– Почему ты не предупредила нас об опасности, грозящей Леону?

Мария пожала плечами.

– Я не могла… Не была уверена… – пролепетала она.

Жосс подозрительно воззрился на Марию.

– Ты что-то не договариваешь… Признавайся: почему ты была уверена, что барон переправит Леона в своё тайное убежище?

Мария насупилась.

– Ни в чём я не была уверена. Я видела, как мажордом пригласил вас в замок… До этого я смотрела ваше представление и потом украдкой подсматривала за Леоном, когда тот переодевался…

– И с этого момента ты решила, что барон не обойдёт Леона своим вниманием? – выпалил Жосс, задыхаясь от злобы и собственного бессилия.

Ригор и Колетта заворочались под одеялом.

– Кто там, Жосс? – спросонья поинтересовалась Колетта. – С кем ты разговариваешь?..

– Спи! Ни с кем… – недовольно буркнул Жосс. – И ты намеренно стала следить за замком… – закончил он свою мысль, сверля свирепым взглядом девушку.

– Не надо так на меня смотреть! – не выдержала она. – Не я похитила вашего актёра! Я пришла помочь вам! Я хочу отомстить барону за свою семью!

– Как ты намерена это сделать? – вяло поинтересовался Жосс.

– Я шла за всадниками, они ехали медленно, и проследила их путь. В лье отсюда в Гнилой лощине есть охотничий домик… Это и есть тайное убежище барона. Я отведу вас туда…

Жосс пристально воззрился на девушку.

– Как ты сказала: в Гнилой лощине?

– Да. Так называется это место, все обходят его стороной. Считается, что там живут злые духи. Они убивают людей… Теперь-то я знаю, что никаких злых духов там нет. Люди барона убивали крестьян, забредших в лощину.

– Матерь божья! – воскликнул Жосс. – И угораздило нас сюда отправиться! Надо будить друзей…

Когда актёры выслушали рассказ Жосса о Гнилой лощине и возможной участи Леона, они оцепенели от ужаса.

Колетта осенила себя крестным знамением.

– Господи Всемогущий… Что будет с Леоном?..

Мадлен расплакалась.

– Бедный мальчик… Барон замучает его до смерти…

– Если мы не поторопимся спасти его, то так оно и будет. Сначала барон удовлетворит с Леоном свою похоть, а затем растерзает его на части и насладиться видом крови. Недаром сервы прозвали барона вампиром… – сказала Мария и обвела взглядом окруживших её актёров.

Женщины побледнели и были близки к обмороку.

– Надо что-то придумать… – Ригор наморщил лоб. – Есть одна мысль, только…

– Что? Говори! – напустились на него актёры.

– Успех моего плана будет зависеть от храбрости Мадлен и Колетты и их готовности пожертвовать своей честью… – пояснил голиард.

Актрисы переглянулись: жертвовать честью им было не впервой.

– Что мы должны делать?! – воскликнули женщины в один голос.

– Мы все вместе направимся в Гнилую лощину. Мужчины и Мария затаятся в лесу, а Мадлен и Колетта постучаться в дверь охотничьего дома и попросятся на ночлег. Наверняка, там егеря…

– Точно, – подтвердила Мария. – Кажется их там двое…

– Так вот, вы проникните в дом, – продолжил Ригор, – а когда егеря уснут, откроете нам дверь. Мы их свяжем и найдём Леона.

Жан почесал за ухом и воззрился на Клода.

– Так и сделаем. Другого плана у нас нет, – решил Жосс.

– Сколько у нас времени?.. – поинтересовался Клод.

– Думаю, до утра управимся. Вряд ли барон направится в Гнилую лощину с первыми петухами, – предположил Жосс.

Актёры с ним полностью согласились.

– У нас есть оружие? – спросил Ригор.

– Пара кинжалов, да несколько дубинок… – ответил Жосс. – Не бог весть что…

Актёры шли вслед за Марией, девушка знала каждую тропинку в лесу. Их путь освещала лишь полная луна. Наконец они достигли Гнилой лощины.

Ригор поежился от холода, да и чего греха таить – страха. Впервые в жизни он принимал участие в столь рискованном предприятии.

Лунный свет выхватил из ночного мрака охотничий дом. Актёрам показалось, что он похож на пристанище нечистой силы…

В окне мерцал огонёк. Колетта и Мадлен осенили себя крестным знамением.

– Господи, помоги нам… – взмолилась Мадлен.

Женщины переглянулись, собрались духом и направились к дому. Колетта припала ухом к двери, в доме царила тишина…

Мадлен постучала в дверь. Дверь открыл молодой егерь, выставив вперёд алебарду. Её наконечник упёрся в полную грудь Мадлен. Женщина не растерялась, рукой отклонила древко и произнесла томным голосом героини-любовницы:

– Ты, верно, знаешь, что зимней ночью в лесу холодно. Мы – бедные женщины, голодные и замерзшие… Готовы отблагодарить тебя за приют…

Мадлен распахнула плащ, ослабила шнуровку платья и выставила напоказ свою грудь.

Егерь не смог удержаться от такого соблазна и впустил женщин в дом.

Они вошли в просторное помещение, около очага на тюфяке спал второй егерь.

– Кто там ещё посреди ночи? – недовольно пробубнил он.

– Посмотри, каких красоток я тебе привёл!

Пожилой егерь воззрился на женщин.

– Вот познает барон, не сносить тебе головы, – мрачно заметил он.

– Откуда он узнает? – резонно возразил молодой егерь. – Разве мы не имеем право развлечься? Сам-то хозяин большой охотник до увеселений…

– Попридержи язык! – цыкнул пожилой егерь. – Только и думаешь, что о девках.

– Разумеется. Потому, как в лесу они не водятся. Я скоро здесь одичаю…

– Ладно, развлекайся… – смиловистился пожилой егерь. – Авось, барон не узнает… Но, чтобы с рассветом этих шлюх здесь не было!

– Как скажешь! – обрадовался молодой егерь и схватил Мадлен за полную грудь.

Колетта, видя такое дело, также ослабила шнуровку платья и начала наступать на пожилого егеря. Разумеется, он не смог устоять перед таким напором.

Егеря, утомлённые любовным пылом женщин, храпели на тюфяках. Мадлен поднялась, открыла дверь и впустила в дом своих товарищей.

Жан и Клод тотчас скрутили молодого егеря, который спросонья не понял, что происходит. Жосс и Ригор без труда справились с его пожилым собратом по ремеслу.

– Что вам нужно?! – взревел пожилой егерь. – Барон прикажет убить вас, если узнает!

– Пусть сначала узнает! – резонно заметил Ригор. – А что, если прирезать их? А, как ты считаешь? – обратился он к Жоссу, стараясь не называть актёра по имени.

Старый актёр удивился решительности голиарда.

– Точно! Перережем им горло. Уж барону ничего не расскажут. – Подыграл ему Жосс и приставил кинжал к горлу пожилого егеря.

Молодой егерь не на шутку испугался и взмолился:

– Пощадите! Что вы хотите? Денег? У меня есть немного…

– Говори, где вы прячете мальчишку? – потребовал Жан голосом злодея и по примеру Жосса приставил кинжал к горлу молодого егеря.

Тот колебался. Он до смерти боялся барона. Воспользовавшись его замешательством, пожилой егерь попытался солгать:

– Здесь никого нет! Только мы вдвоём…

– Вот как! Никого нет! – Ригор подмигнул Жоссу. – Прирежь его, всё равно ничего не скажет. Сами обыщем дом.

Егеря поняли, что ночные разбойники настроены серьёзно.

– Лучше убейте меня сейчас! – взмолился пожилой егерь. – Иначе барон прикажет запытать до смерти!

– Но я не хочу умирать! – возопил его сотоварищ. – Я всё скажу, только отпустите меня…

Актёры многозначительно переглянулись.

– Только попробуй солгать. Я тебе яйца отрежу! – пообещала Мадлен, потрясая перед его носом ножом, который взяла со стола.

Молодой егерь не на шутку испугался.

– Помилуй! За что? Разве я плохо развлёк тебя нынешней ночью?

От этих слов кровь прилила к голове Клода. Он схватил незадачливого любовника за горло и начал душить. Жан и подоспевшие на помощь женщины едва успели оттащить его.

Несчастный с трудом отдышался.

– Ну, говори! – возопил Жосс и стал наступать на него, поигрывая кинжалом.

– Банда сумасшедших… – прохрипел молодой егерь. – Он там… в подвале… Ключ под половицей около двери.

Жосс ринулся к двери и начал осматривать одну половицу за другой. Наконец он нашёл ключ.

– Где дверь в подвал? – прорычал он.

– За камином…

Актёры пришли в недоумение.

– Что это значит? – удивился Ригор. – Вероятно, камин приводит в движение некий механизм…

Егерь кивнул.

Его старший собрат издал протяжный стон.

– Мы погибли… Что ты наделал?.. Барон убьёт мою жену и сыновей…

– Увы, такова жизнь – за всё надо платить, – небрежно бросил Жосс. – Тебя никто не заставлял помогать барону.

– А что у меня был выбор?! – в отчаяние воскликнул пожилой егерь.

– Выбор всегда есть, – убедительно вставил Ригор.

– Не тебе об этом судить, голодранец!

Ригор оскорбился, но стерпел.

Жосс тем временем осматривал камин.

– Ничего не вижу…

– Позвольте мне… – вежливо отстранил его Ригор. – Я всё-таки жил в замках и смогу найти хитроумное приспособление.

Действительно, Ригор его нашёл. Им оказался один из камней, из которых был сложен камин.

Камин заскрипел и пришёл в движение, отъехав в сторону, обнажив небольшую дубовую дверь. Жосс тотчас вставил ключ в замочную скважину, повернул его несколько раз – дверь отворилась.

Актёры спустились в подвал по узкой винтовой лестнице. Они ощутили запах плесени и крови.

…Подвал представлял собой просторное помещение с достаточно высоким потолком, примерно в полтора туаза, так что даже высокий человек мог стоять в нём в полный рост. Посредине стоял длинный дубовый стол, почерневший от времени и крови.

У женщин подкосились ноги. Колетта при виде пыточных орудий, разложенных на скамье подле стола, чуть не лишилась чувств.

– Леон! Мальчик мой! – позвал Жосс. – Откликнись! Где ты?

В тёмном углу что-то зашевелилось. Актёры бросились туда…

Их взорам предстал Леон, связанный, словно квинтал[51] шерсти, рот его был заткнут тряпкой.

Покуда Жосс при помощи кинжала освобождал пленника от пут, Колетта вынула из его рта кляп.

– Колет… – прошептал юноша, не веря своим глазам. – Жосс… Пить…

Ригор заметил бадью с водой и бросился к ней с каким-то глиняным черепком, попавшимся ему под руку.

Напоив несчастного и освежив ему лицо, Жосс спросил:

– Ты сможешь идти самостоятельно?

Леон попытался встать, но ноги не слушались его.

Клод, он был физически самым крепким, подхватил юношу на руки.

– А теперь надо уносить отсюда ноги! И чем дальше, тем лучше! – воскликнул он.

– Не дай бог, барон имеет право аутфанга… – вставил Ригор, блеснув своими юридическими знаниями.

Актёры вопросительно на него воззрились.

– Это когда барон имеет право преследовать вора не только на своих землях… – поспешил пояснить он.

– Надо бежать в Бельфор! – воскликнула Мадлен. – Говорят, молодой граф благороден и справедлив. Будем молить его о защите!

Актёры поддержали Мадлен молчаливым согласием и поспешили покинуть леденящий душу подвал.

Свежий зимний воздух привёл Леона в чувство.

– Я смогу идти сам… – сказал он Клоду. – Мне уже легче… Так мы быстрее выберемся из леса.

Мария, затаившаяся в лесу, выбежала навстречу актёрам. Уже светало…

– Слава богу! Вы спасли его! – с радостью воскликнула она и бросилась к Леону.

– Кто ты?.. – поинтересовался юноша.

– Считай её своей спасительницей! – пояснил Жосс. – Уходим отсюда, как можно быстрее!

Вскоре актёры и Мария достигли повозок.

От быстрой ходьбы девушка раскраснелась и выглядела очень привлекательно. Это заметил даже Леон, который уже окончательно пришёл в себя.

– Можно мне поехать с вами? – с мольбой в голосе обратилась она к Жоссу.

– Соглашайся, Жосс! – поддержали её просьбу Мадлен и Колетта.

– Славная девушка! Отважная… Всё равно у неё никого нет… – заметил Ригор.

Жосс усмехнулся.

– Что ж, Мария, с этой минуты ты – актриса и полноправный член моей труппы.

Девушка улыбнулась в ответ и поспешила занять место в повозке рядом со своими новоявленными друзьями.