Голос сердца. Книга вторая

54

Сады Рейвенсвуда встретили ее многоцветьем, бурным клокотанием нарождающейся жизни, одуряющим благоуханием, в котором смешались ароматы бесчисленного множества цветущих растений и от которого у Катарин не однажды захватывало дух, пока она спускалась по лужайке к своей любимой заросшей аллее. На мгновение она задержалась около гигантской, усыпанной розовыми цветами шелковицы, чтобы снова полюбоваться ее великолепием. Осторожно коснувшись пальцами цветка на ближайшей к ней ветке, Катарин поразилась его нежному совершенству.

Она двинулась дальше вниз по пологой лужайке, миновала бассейн и очутилась наконец в самом любимом уголке сада. Катарин опустилась на грубую деревянную скамью, достала нераспечатанную пачку сигарет, открыла ее и закурила. Ее лондонский врач настойчиво уговаривал бросить курить, но какой смысл в этом был теперь, когда ей оставалось жить всего несколько месяцев.

Катарин на мгновение прикрыла глаза, но тут же открыла их снова, упиваясь окружающей ее красотой. Стоявший в отдалении большой дом сиял своей белизной в лучах яркого весеннего солнца, птицы в саду пробовали голоса, издавая первые после зимы трели, легкие пушинки, подхваченные слабым ветерком, носились в прозрачном воздухе, устремляясь вверх, к безоблачному лазурному небу. Катарин вздохнула. Как тихо и спокойно здесь, вдали от шума и суеты этого суматошного мира.

Скоро должен был возвратиться домой Бью. Она не стала предупреждать его о своем приезде, и он отправился играть в гольф, как доложил ей дворецкий Тейбелла, встретивший ее, когда Катарин недавно прибыла из Нью-Йорка. Ее решение приехать сюда окончательно созрело только вчерашней ночью, после того как Ник забылся беспокойным сном в ее объятиях. Она вспомнила о своем ненаглядном Нике, и что-то дрогнуло в душе. Она молилась про себя, чтобы он поехал с Виктором и Франки на ранчо. Может быть, он тоже сумеет обрести там покой, рядом с ними и со своим сыном. А ее собственная дочь приедет к ней сюда и пробудет с нею столько, сколько будет возможно. Майкл обещал ей это. Улыбка мелькнула на красивом лице Катарин. Много недель она скрывала свою тайну от Ника, от всех остальных. Наверное, ей удалось сыграть лучшую роль в своей жизни. И теперь она должна доиграть это представление до конца. Она обязана сделать это ради Бью. Пока он не должен знать.

Катарин взглянула на дом. Когда-то, совсем юной, она приехала жить в Рейвенсвуд. Теперь она вернулась сюда умирать. Яркое солнце ослепило ее, и Катарин прикрыла глаза ладонью. По ступеням лестницы с террасы сбегал Бью. И вот он уже стоит перед Катарин и смотрит на нее горящими от радости глазами.

— Привет, мартышка! Что ты тут делаешь?

Катарин, опершись на его протянутую руку, встала и рассмеялась звонким девичьим смехом.

— Я вернулась домой, Бью.

Он, счастливый, прижал ее к себе, радостный смех рвался из его груди. Потом, отстранив ее от себя, Бью нахмурился и с погрустневшим лицом спросил:

— Это хорошо, мартышка, но надолго ли?

На долю секунды Катарин замешкалась. Она взглянула на Бью, и ее дивные, не синие, не зеленые, а удивительные бирюзовые глаза вдруг просияли. Она улыбалась ему и убежденно сказала:

— Навсегда!