Голова, которую рубили

1

Это было великолепное огромное здание из камня. Остроконечные башенки, возвышавшиеся над стенами, исчезали макушками в облаках, из которых недавно вынырнули мы. Узкие оконца были раскиданы по стенам столь часто, что создавалось впечатление, будто это трещины, а сам замок настолько древен, что вот-вот превратится в пыль. Недалеко от того места, где мы приземлились, виднелась железная дверь, тоже приличных размеров, но почему-то желтого цвета. На двери красовалась натянутая красная тряпица с непонятными символами. Тряпица больше всего напоминала одну из Севиных рубашек — такая же мятая, в нескольких местах порванная и явно давно не стиранная. Я всегда поражался, как Сева умудряется при такой жене, как Марья, ходить в одном и том же.

— Что-то подобное я представлял, читая историческое фэнтези, Муркока там, Перумова, — пробормотал Сева. — Вопрос в том, что он делает на месте Витькиного дома?!

— Мне бы тоже хотелось знать. — Мыс Севой выразительно посмотрели на вампира и джинна.

Что ни говори, но работа в институтском театре не прошла даром. Впечатление портила Севина шапочка, плавно сползавшая на его глаза.

— Забыл, — мрачно произнес граф Яркула, — совсем забыл о Дидро… Надо ж было так вляпаться!

— А ты не мог мне напомнить, жилистый скелетообразный друг?

— Я не Эйнштейн тебе все помнить, — огрызнулся Ирдик без энтузиазма.

— Что происходит? — повторил я, наблюдая за замком.

Вот какой-то молодой человек смело прошагал сквозь стену и за ней исчез. Скорее всего, он ее вовсе не видел.

— Почему видим замок только мы?

— По порядку начну, — решился Яркула, собравшись с мыслями. — У меня из головы совсем вылетело, что наш философ потерял память. В голове его оказалась Бессознательная Старушка, которая отвечает за то, чтобы кто-нибудь другой не залез к Дидро в сознание, пока память не нашлась. Но я забыл, что в последние полвека бессознательная наша стала быстро терять зрение и слух. Ей для охраны постоянно требуются помощники, вот и осталась головушка нашего Дидро без защиты. Значит, кто-то точно влез в его сознание. Желающих много.

— Ну хорошо. Кое-что из сказанного тобой я понял. Второй вопрос — почему этот замок видим только мы?

— Да потому, что о существовании Дидро только мы и знаем. — Яркула постучал согнутым пальцем по лбу. — Соображать надо.

— Кажется, я понял, — простучал зубами закоченевший от полета Сева. — Все, кто знает Дидро, будут видеть этот замок. А кто нет — видят Витькину многоэтажку… А п-попасть мы туда с-сможем? А то холодновато на улице с-стоять.

— Надо проверить, — сказал граф, немного подумав, — а заодно и выяснить, кто оседлал сознание Нефилософа.

— И еще узнать, куда подевались Сарь и Капица, — вставил Ирдик, единственный из нашей компании не проявлявший признаков замерзающего джинна.

Правда, я только что заметил, что оба агента вновь нацепили на себя человеческие личины. Яркула превратился в молодого человека, похожего на Севу, только толще, а Ирдик поменял цвет кожи, убрал клыки и заостренные уши, нарастил веки, став с виду вполне обычным мужчиной лет сорока. А когда джинн торопливо напялил сотворенную из воздуха голубую телогрейку, его и вовсе не возможно стало отличить от среднестатистического полупьяного сантехника, каких у нас в городе больше половины населения.

— Ну и кто пойдет? — спросил я, подразумевая, что пойду не я и уж тем более не Сева.

— Наверное, Ирдик, — мудро ответил вампир, — это по его специальности, он и помоложе меня будет…

— Это я по паспорту моложе, а по жизни старше. На все сто двадцать лет. Поэтому я не пойду.

— Ты предлагаешь идти мне — дряхлому, пожилому вампиру, болеющему ревматизмом? — страдальчески проскрипел граф. Ранее этого за ним не наблюдалось.

Ирдик протяжно захохотал, откинув голову, и в результате нахватал ртом снежинок. Настал черед хохотать Яркуле. Мы с Севой предусмотрительно помалкивали, а прохожие старались делать вид, что ничего не замечают, и спешили, огибая нас, по своим делам.

Снег повалил еще сильнее. Через напряженные пять минут мне захотелось убежать в подъезд ближайшего дома и сесть промерзшим задом на батарею. Еще оказалось, что я некоторое время пританцовываю на месте, абсолютно не чувствуя пальцев ног.

— Давайте тянуть спички. А то надоели, в сам-мом деле. Все спор-рите и спор-рите, — не выдержал Сева. Он сунул сжатый трясущийся кулак с двумя на вид одинаковыми спичками под нос вампиру, — Тяни первый.

— А если я вытащу короткую?

— Тогда ты пойдешь выяснять, что это за замок, — ответил Ирдик. — Левую тяни.

— Откуда знаешь? — прищурился вампир, стряхивая снег с мокрой шевелюры.

— Я у него в мыслях прочитал, — беззаботно ответил джинн и замолк, поняв, что проговорился. Сева, чья идея потерпела крах, бросил спички в снег и возмущенно всплеснул руками.

— Тогда сами решайте, а я ухожу! Пошли, Витек! — И он решительно направился по тропинке к соседней пятиэтажке.

— Куда собрался? — спросил я, догоняя Севу.

— Греться! — щелкнул зубами Сева. — А эти сами придут к решению, рано или поздно.

— Разумно, — пробормотал я.

Мы достигли подъезда и зашли внутрь. К превеликой нашей радости, на первом этаже не только была батарея, но она еще и грела и около нее никого не было, хотя по своему собственному опыту я знал, что в такие дни молодежь предпочитает греться именно здесь. Вдобавок прямо над батареей было окно, из которого были прекрасно видны оба препирающихся агента и замок. Он, в отличие от Яркулы и Ирдика, оставался по-прежнему мрачным и молчаливым. Мне показалось, что даже снежинки не падают на него, а предпочитают огибать. Полюбовавшись замком, я забрался на батарею с ногами, предоставив Севе возможность наблюдать за происходящим на улице.

— Тебе это ничего не напоминает? — задумчиво пробормотал Сева, снимая шапку и расстилая ее на батарее.

— Что именно?

— Вот это все. Как будто мы опять сидим в Мусорщиковом туалете и ждем Пал Палыча. Сейчас у нас под боком гораздо больше пришельцев, вдобавок средневековый замок. И неизвестно кто засевший в голове маленького Нефилософа. И, что самое интересное, никого из них мы не собираемся хватать и тащить в милицию.

Сева ответил утвердительным вздохом и добавил что-то о своей Марье, которая печет великолепные пирожки.

— Решили наконец.

— Ну и кто из них?

— Яркула пошел к замку, а Ирдик к нам.

Дверь подъезда действительно распахнулась, и к батарее протопал джинн в заснеженной телогрейке. Он мило улыбался, видимо радуясь очередной победе над нелюбимым вампиром.

— Что будет с графом? — спросил я, подвигаясь. Ирдик, воспользовавшись темнотой, снова принял свой естественный облик (улыбка от этого превратилась в некий зловещий оскал) и уселся рядом.

— С графом как раз ничего не случится, по крайней мере пока. А вот когда Сысоич узнает, что тела у нас нет и что за ним охотятся, тогда все мы можем очутиться в местах не столь отдаленных.

— Где? — вздрогнул Сева.

— В аду, — пояснил джинн, странно поглядев на Севу, — прямиком к Цеденбалу попадем, если повезет, а если нет…

— А кто такой Цеденбал?

— О! Это большая шишка, заведующий адом и обладатель «Трезубца Разящего». У него в подчинении триста отборных чертей и множество лакеев.

Я хотел спросить, а зачем Цеденбалу при таком количестве чертей нужны еще и лакеи, но вдруг Сева закричал дурным голосом: «Глядите!»— и от волнения едва не выбил лбом мутное стекло.

Мы с джинном прильнули к окну и увидели, что черты средневекового замка как-то неуловимо искажаются. Словно дымка подернула стены… и я вдруг понял, что вижу огромное каменное лицо. Дверь растянулась в ухмылке, а висящая на ней тряпица порвалась на несколько кусков, и они трепыхались на ветру, словно неприятельские флаги. Два окна обратились лукавыми глазами. Балконы — бровями. Нос отсутствовал, что придавало лицу некоторую нелепость. Думаю, в другой ситуации я бы над этим весело посмеялся, но сейчас не до этого было. Нервишки, скажу я вам, внезапно зашалили.

Сева ткнул меня под ребро локтем, давая понять, что хихикать над оживающими замками некультурно.

А к каменной громадине неторопливо приближалась маленькая фигурка вампира, пританцовывающая от холода, но явно не собирающаяся поворачивать вспять. Я бы на его месте мчался от замка куда подальше и желательно как можно быстрее.

— Оно его не убьет, надеюсь? — шепотом спросил я у Ирдика.

— Не должно, — ответил джинн, — Вообще, если хотите знать, такое превращение — это стандартный трюк для запугивания неопытных вроде вас. На него попадаются обычно люди, знающие о существовании нашего мира, и слегка подвыпившие домовые. Ну, они вообще всему верят, что видят. Даже в Мишу Кретчетова.

Я протер рукавом запотевшее стекло. И тут каменное лицо заговорило…

2

— Граф Яркула Беркович?! Неужели ты, старый кровосос?! Сколько лет, сколько, как гритца, зим!! Где пропадал летом-то? Я пролетал, думал, вместе на охоту слетаем, а то одному, как гритца, за бабами мотаться по лугам невмоготу, стар уже!

Голос прогремел так, что зазвенели стекла, а Сева, испуганно крестясь, отшатнулся от окна.

Лицо продолжало говорить, причем выглядело это так, словно мы смотрим фильм на большом экране, а лицо показывают крупным планом. Оно совсем перестало походить на замок, и даже появилось некое подобие носа — несколько выдвинутых вперед кирпичей. Выражение же стало не зловещим, а, наоборот, добродушным.

— …а Серомас сейчас в запое, — повествовало лицо, — лежит у себя в конторке и знай себе одну бутыль за другой хлещет. Стеклотары накопилось ящиков шестнадцать, а при наших ценах это сам знаешь какие деньги!

— Погодите… — Ирдик задумчиво потеребил зеленый подбородок и наморщил лоб, — Если мне не изменяет память, а пока она, бог свидетель, не изменяла мне ни разу… это лицо и этот голос, похоже, принадлежат… Цеденбалу!

— Демону?

— Заведующему адом.

— Мы умрем? — обреченно пискнул Сева.

— К сожалению, да. Но не сегодня, а лет через сорок— пятьдесят, — с прискорбием сообщил джинн.

— …Ирдик? Здесь? Этот безвекий засранец прячется в подъезде и не хочет показываться?! — На сей раз стекла не выдержали и брызнули мелкой крошкой внутрь подъезда. Мы отпрянули в сторону.

— Выходи, а то если сам найду, то прибавлю дырочек у тебя в пузе, — прогремел демонический голос.

— У тебя что, и вправду дырочки?

— Правда, шесть. Только это секрет.

— А нам обязательно… эт-то… с тобой идти? — спросил Сева, выглядывая в окно.

— Обязательно, — сказал Ирдик, — обязательнее некуда. Смоетесь куда-нибудь, ищи вас потом.

— Да мы разве когда-нибудь, хоть раз?..

— Ну мало ли что, — пожал плечами Ирдик.

В общем, мы вышли из подъезда и направились к замершему в тени лица-замка Яркуле. Лицо расплылось в огромной каменной улыбке, где-то внутри которой с гулким грохотом обрушилось несколько увесистых валунов.

— Как говорится, рад тебя видеть, зеленокожее ты мое!

Ирдик что-то пробормотал себе под нос.

— А это кто? Неужто снова подцепили каких-то лопухов и занимаете у них деньги?

Вспомнив, как утром Яркула с джинном терроризировали Севу (да и не только Севу, но и вашего покорного слугу) насчет десятки, я усмехнулся. Каменное лицо нахмурило брови:

— Я сказал что-то веселое? Или ты, как гритца, маленькое бледнокожее существо, считаешь, что я не прав? — Порыв ветра сорвал с головы Севы шапку и в одно мгновение зашвырнул ее в распластавшиеся неподалеку сугробы. С такой же быстротой исчезла ухмылка с моего лица.

— Правы. Еще как правы, — поспешил заверить я, пока демон не решил, что мне пора навестить свою прапрабабушку.

— Тебя как звать, ушастый?

Шапочка вынырнула из сугробов, покружила над Севиной шевелюрой и плотно налезла ему на глаза, оттопырив еще больше его уши.

— Сева Алексеевич Щуплов, — стараясь не терять достоинства, что было сложно, представился мой друг. Несмотря на его попытки, шапка упорно не хотела подниматься выше носа.

— Видно, как гритца, что не Толстомясов. Ну а ты кто будешь?

— Я Виноградов Витя, — скромно и тихо представился я. Говорить громче мне мешал неожиданно застрявший в горле ком. И еще странное ощущение, что ты похож всего-навсего на таракана по сравнению с каменным великаном.

— Скажи, Беркович, а зачем они тебе нужны? — Замок явно забавлялся, — Отдай-ка их мне. Как гритца, на профилактические работы. А то, знаешь, черти одни никак не справляются, а лакеи и того хуже — трясутся и отлынивают. Так что лишние рабочие руки не помешают. А?

— Не пойдет, — покачал головой Яркула. — Тут другое дело. Мы, видишь ли, по найму. А люди… э-э-э… в некотором роде наши клиенты.

— Даю триста дзенов за голову.

Яркула поперхнулся.

— За чью?

— За его и его!

Я ощутил легкий толчок в плечо.

— Триста?

— За каждого.

Цеденбал слащаво захохотал, теряя куски камней из черного зева.

Я посмотрел на вампира и джинна. Оба задумчиво уперли взгляды в снег. Вид у них был такой, словно они и вправду собираются надеть на нас наручники.

— Триста дзенов, — произнес Яркула и вдруг добавил: — Тут размышления излишни. Я не подстрекатель, но не согласиться — грех.

— Не дамся! — бодро пискнул Сева. Шапка опять слетела с его головы, и перед нами предстала Севина милая физиономия с выпученными глазами.

— Не для того я институт заканчивал, в детстве мечтал, в кошек превращался, чтобы на какие-то дзены себя променять! Не выйдет!

— Насчет кошек ты небось приврал, — недоверчиво прогремел замок. Сева в ответ запустил в него снежком. Комок исчез в глубине ворот-рта. Сева попробовал еще раз. Потом еще. В конце концов лицо замка разразилось добродушным хохотом:

— Ну, браток, как гритца, мал, да удал. Пятьсот двадцать дзенов даю.

— А за Витька? — спросил Ирдик.

Теперь пришла моя очередь отчаянно кашлять.

–. Он что-нибудь умеет делать?

— Я, как бы это… вам сказать… в общем, я не продаюсь. Да и делать я, собственно, ничего не умею… по вашей части… — выдавил я так тихо, что большую часть слов никто, наверное, не расслышал. Однако и этого оказалось достаточно. Каменное лицо заведующего адом нахмурилось:

— Совсем ничего? А полы мыть?

— Неа. — Я помотал головой. — Даже стирать не умею, хотя пытался. Два раза.

— Положим, стирать и я не умею, — буркнул Цеденбал. В это время еще один Севин снежок оставил о себе память на стене.

— А сапоги чистить умеешь?

— Я в армии не служил.

— Нет? Не был? Не привлекался?

— Так точно.

Очередной Севин комок, не достигнув цели, разлетелся в воздухе в снежную пыль.

— Нет, — сказал глас демона, подумав, — не пойдет. Зачем ты мне тогда нужен?

Я пожал плечами:

— Сам думаю!

— Нет, Цеденбалыч, ты уж извини, но так никто не делает, — наконец проклюнулся Ирдик, — Мы договора подписали. И потом у нас Дидро…

— Дидро?! Вот кто это! А я-то, рогатая башка, все думаю, в чью же, как гритца, голову залез.

— Поговорим как раз об этом. — Яркула профессионально перевел разговор в другое русло, более безопасное для нас с Севой. — Куда ты дел бессознательную старушку?

— Не будем, как гритца, переходить на личности, — поморщилось каменное лицо (морщины прорезали камни, подобно трещинам, правда, потом чудным образом затянулись вновь). — Какую такую старушку?

Яркула изобразил руками какой-то угловатый узор, и между ним и Севой возникло мутное пятно, отдаленно напоминавшее сгорбленную человеческую фигуру.

— Вот такую. Только у Дидро в голове она была в чепчике и со спицами.

— Что-то припоминаю, — задумчиво пробормотало лицо. — Она еще сидела в кресле-качалке? И пела отвратительно про какие-то ландыши?

— Именно.

— Погодите, погодите… что-то припоминаю… Нет, знаете, вроде не видел. Трудно помнить всех, с кем встречаешься, с моей-то работой, ну, вы понимаете, как гритца.

— Ты правду отвечай, — насупился граф. — Куда дел старушку?

— В шкаф засунул! — огрызнулось лицо. — А еще чью-то отрубленную голову и вторую старушку, как гритца, с дыркой промеж глаз… А вам они зачем?

Я посмотрел на вампира, ожидая, что же он ответит. Яркула плотно стиснул зубы, а глаза его так и сверкали. Мне показалось, что ему сильно не терпится надрать наглую кирпичную задницу. Но граф не решается. Я бы тоже не решился. Заведующий адом как-никак. Кому охота потом кувыркаться в сугробах подобно Севе?

— Эта, как ты называешь, отрубленная голова не кто иной, как сам Сарь Сысоич, — произнес джинн.

— И что? Я должен знать по именам все отрубленные головы?

— Нет, но это очень выдающаяся личность. К тому же еще и инопланетянин.

— Да, гостей, как гритца, по разуму обижать нельзя, — согласился демон, помолчав, — Думаю, он меня поймет.

— Сысоич нанял нас для выполнения одного дельца, а ты, если можно так выразиться, стоишь на нашем пути…

— Зачем же так выражаться? Я вполне пойму и в крепких, как гритца, выражениях. Об чем речь?

— О том, чтобы ты вылез из Дидровой головы, и как можно быстрее — дела не ждут.

Цеденбал залился демоническим хохотом. Люди, проходившие мимо, хотя ничего и не слышали, начали приостанавливаться и с недоверием осматривать окрестности. Две особо подозрительные старушки направились было в нашу сторону, решительно разгребая сугробы сумками и авоськами, но хохот заведующего адом стих, и бабульки, потеряв мгновенно интерес, пошли по своим делам. Джинна и Яркулу они, судя по всему, тоже не видели.

— И какие, как гритца, у вас дела с отрубленной головой и старушкой? Да вы, господа, настоящие извращенцы! Не знал, не знал, Ирдик. Ты ведь, как гритца, примерным семьянином был, магазинчик свой имеешь, как он у тебя называется? «Усы и морковки»?

— «Бороды и сосиски», — мрачно поправил Ирдик, погрузив руки в карманы.

— Огурцами торгуешь, — продолжал демон, — а туда же… А ты, граф? Живешь в отдельном замке, персональный повар есть и все такое…

— Достаточно! — Яркула плотнее закутался в пиджак. — У нас действительно важное дело, Цеденбал. А на случай, если ты думаешь, что тебе все можно…

— А разве нет? — лукаво спросил демон.

— У нас есть Книга!

Каменное лицо втянуло ртом воздух.

— Что за Книга?

— Ты знаешь.

— Та, о которой я сейчас думаю?

— Вот именно!

Все вышесказанное осталось для моего маленького сознания непонятным, но Цеденбалу этого оказалось достаточным. Опять помолчав с минуту, он сказал:

— В конце концов, демон я или не демон? — Потом решил: — Демон, — и добавил: — Просто так я отступиться не могу. Иначе что обо мне будут думать падшие души, не говоря уже о чертях и лакеях, а?

— Что ты предлагаешь? — поинтересовался Яркула.

— Эники-беники, — вместо ответа произнесло каменное лицо, — ели вареники. Эники-беники, кокс, вышел пузатый матрос!

Я ощутил легкий тычок в затылок. Шапка опять слетела на глаза. В следующее мгновение ноги мои подкосились. Я понял, что сейчас грохнусь лицом в снег, а потом взял и попросту провалился в темноту.

3

В голове, наверное, кто-то сидел. Кто-то совсем маленький, мерзкий, с длинными зубками, которыми он успешно выгрызал Витькин мозг. Однако не успел Витька сообразить, что пришел в себя, как мерзкий зверек скрылся в неизвестном направлении, громко хохоча и ругаясь на непонятном языке.

— Ага, как гритца, вот ты и очнулся, млекопитающий! — На смену мерзкому существу пришел громовой бас Цеденбала, с еще большей силой принявшийся терзать барабанные перепонки. Витька поморщился и открыл один глаз, затем другой, пару раз моргнул, чтобы удостовериться, что глаза его действительно открыты — вокруг была идеальная темнота. Темнота с большой буквы. Такой темноты в мире не существует. Даже глаз выколи — не поможет.

— Это я сам придумал, чтобы люди больше пугались, — вновь возник глас демона. — Каково, а?

— Неплохо, — процедил Витек. Постепенно в мозг возвращались воспоминания недавних часов, кроме тех, которые успело изгрызть мерзкое существо. — Темно только.

— Как гритца, в этом и вся суть! Здесь я рассказываю, что и как надо делать.

— Что и как?

— Экий ты нетерпеливый! Хоть двуногий и без хвоста, а все норовит быстрее сделать! Ладно, слушай. Тебе выпала великая честь освободить разум Дидро от моего Высочества. И не рассыпайся, как гритца, в благодарностях. Я и сам знаю, что заслужил многое. А чтобы Дидро снова стал собой, тебе предстоит пройти пять заданий! И сделать это, как гритца, лучше своего соперника и найти специальный ключ от шкафа, где я спрятал, как гритца, бессознательную старушку. Вопросы есть?

— Да. Зачем тебе понадобилось превращать девятиэтажку в замок, замок в свое лицо, а свое, как говорится, лицо прятать за кадром?

Цеденбал немного повременил с ответом. За это время Витька успел понять, что висит в воздухе, и, возможно, в абсолютной пустоте. Когда он хотел проверить, что находится над его головой, замок ответил:

— Тебе, как гритца, не понять наших способов общения с людьми, а также тонкий юмор моего острого ума. Перейдем, как гритца, к делу.

— Перейдем, — согласился Витька, — А что будет, если я пострадаю?

— Наглеешь, двуногий! — Глас едва не оторвал Витьке ухо, настолько громко бабахнул, — Мои конкурсы — самые гуманные конкурсы в мире! Можно только, как вы говорите, умереть. Но это, поверь, пустяки. Ты готов?

— К чему?

— К труду и обороне, — грохнул демон.

И тут зажегся свет…

… А со светом обнаружилось, что Витька стоит на широкой дорожке. Что дорожка плавно сворачивает перед ним и далее вьется, образуя овал. Что помимо этой дорожки есть только бетонная лестница с тонюсенькими перилами, уходящая вниз. Дорожка мерцала бледно-желтым.

— Твой соперник, — Теперь голос демона доносился сбоку. — Звать его Серомас. Личность, как гритца, малость сумасшедшая, но она уж от этого нисколько не страдает.

Раздалась очередь звуков, характерных для туалетных комнат, и напротив Витьки шлепнулась сверху размытая, текучая и невероятно толстая серая масса.

— Цель конкурса такова. Пройти четыре препятствия, спускаясь и подымаясь по лестнице, взять четыре карты. Вернее, как гритца, отобрать. Ясно?

— Угу.

— Что угу?! Сделать это надо быстрее серой массы!

Серомас на противоположной стороне вызывающе, протяжно отрыгнул и показал ряд неприличных жестов тягучими отростками рук.

— Начнем через минуту, а точнее, как я скажу… Начали!

У демона были нелады со временем, но Витька среагировал мгновенно. Слегка подпрыгнул и побежал к лестнице. На другой стороне овала послышался хохот и следом глухие удары. Серомас решил не медлить и попросту катился с лестницы, ни капли не щадя свое желеобразное тело.

Витька поступил лучше — сел на перилину и в мгновение ока, рассекая темноту, унесся вниз, едва успев спрыгнуть, не задев железный набалдашник, коим венчался конец перилины. Однако в мрак он не провалился, так как прямо под ногами возник дощатый пол, а затем вокруг Витьки из ниоткуда сложилась комната с выложенными кафелем стенами и одиноко торчавшей в потолке мутной лампочкой. Из пола перед Витькой вырос стол с рыжим бородатым стариком. Старик был одет в зеленую безрукавку поверх белой рубашки, на которой во всей красе отпечатались следы былого веселья. Шевелюра старика была собрана в аккуратную косичку и исчезала где-то за широким покатым лбом.

— Кручу-верчу, спрятать хочу, — звонко воскликнул старичок писклявым голосом. — Угадаешь, где шарик, — получишь карту, не угадаешь — получишь свою голову!

Витька оторопел, оглянулся, но спасительной лестницы за спиной уже не оказалось — только стена и ковер на ней неопределенного цвета.

— Я говорю, кручу-верчу, запутать хочу, — повторил старичок. — Ты глухой или на русском не понимаешь?

— Понимаю, — ошалело выдавил Витька.

— Как я понял, и не глухой. Повторяю еще раз. Угадаешь, где шарик, — карта твоя… — Старик убрал руки со стола. На нем возникли три пластмассовых колпачка, судя по всему от бутылок из-под газировки: синий, белый, красный, точь-в-точь как на шапке у Севы.

Старичок ловко подцепил белый колпачок желтым ногтем и, закатив под него шарик, стал водить колпачки по столу, выписывая какие-то незамысловатые узоры.

— Меня зовут господин Мумия Кроль. А вас, простите?

Витька представился, глазами продолжая следить за руками старичка.

— Я вот в норке живу. Бедствую, перебиваюсь от получки до получки. А вы?

— А я на рынке торгую. Вы меня сбить хотите?

— Понятное дело! Мне за это премию платят. — Руки Кроля продолжали молниеносно передвигать колпачки. — Какой Кроль не любит денег? Вот ответьте мне на такой философский вопрос!

Витька молча пожал плечами, бешено крутя глазами вслед за колпачками.

— Вот и я по ночам все думаю, не сплю, свет прожигаю!

— Чего? — Витька на долю секунды поднял глаза и посмотрел на невинную физиономию рыжего, а тот еще радостней улыбнулся двумя зубами и голосом хитрого торгаша перезрелыми арбузами предложил:

— Выбирайте, господин Виноградов!

— Даю стольник, что ты успел перекатить шарик в другой колпачок! — воскликнул Витька.

— Давайте, — живо согласился Кроль, протягивая через стол раскрытую ладонь. — Так вы выбираете или нет? А вот господин Серомас уже выиграл один конкурс — чего же вы медлите?

— Синий, — закатил глаза Витька.

Кроль засиял! Заблестели не только его невинные глаза, но и волосы — и на голове, и на руках, и в ушах — мутновато-рыжим светом.

— Господин Виноградов, да вы, я вижу, дальтоник! Ведь всего три минуты назад я на ваших глазах положил шарик под белый колпачок.

— Я мог и ошибиться в цвете, — неуверенно пробормотал Витька.

— Поздно, господин Виноградов. Вы свой цвет выбрали!

За спиной Кроля вспыхнуло два факела, невесть откуда появившихся, свет померк, и тень Мумии Кроля легла на стол, слилась с него на пол, растеклась черной кляксой и коснулась кончиков кроссовок Витьки. Тот вздрогнул и робко спросил:

— А разве новичкам не полагается вторая попытка?

Кроль покачал головой. Волосы его растрепались и стали торчком, образуя ярко-рыжую львиную гриву. Только уши портили впечатление — они шевелились.

Неожиданно комнату наполнили звуки странной тихой музыки. Жалобно запела скрипка. Пару раз стукнул барабан, и тихий голос нараспев, с подвывом затянул: «О Заис! Ты такой сиреневый, как лед! И уши черные, как черное стекло…»

— О господи! — воскликнул Кроль, и снова зажегся свет. Факелы тихо угасли. — Нельзя ли там, за стенкой исполнять свои арии чуть потише?! Я же работаю, в самом деле!!!

— Извините, — виновато и как-то смущенно произнес голос, — но у меня завтра важное выступление в замке Тьмы. Хотелось бы чувствовать себя чуточку уверенней.

— У меня есть Цеденбалов «Трезубец»! — как бы невзначай вставил Кроль. За стенкой поперхнулись слюной и смолкли.

— Соседи, — повернулся старичок, — Вечно все испортят. Ох уж эти малогабаритные пещеры! Петь им вздумалось! А на той неделе, — рыжий повернулся обратно в сторону соседей и стукнул рукой по невидимой стенке, — вообще туалет чинили, так мне всю норку затопило! А завтра спалят заживо и прощения не попросят!!! — Старичок пару раз отчаянно ударил по стенке. — Вернемся к делу, как вас там? Господин…

— Виноградов. — Витька сделал пару шагов назад и уперся спиной в стену. Отступать было некуда. Свет вновь померк, и факелы вспыхнули с новой силой. Тень Кроля, как Витька ни старался, достигла концов его кроссовок и удобно там устроилась.

— Так вот, господин Виноградов, где находится шарик, вы не угадали. Он под белым колпачком. — Кроль приподнял колпачок, и из-под него действительно выкатился металлический объект поиска. — А раз вы не угадали, то и участь ваша предрешена — смерть!

В руках старичка Мумии Кроля откуда ни возьмись появилось острое широкое лезвие с

4

деревянной резной рукоятью.

Витек ошарашенно вытаращил глаза. Кажется, подумал он, сейчас будут рубить голову.

Так и случилось.

Кроль перемахнул через стол, двумя огромными скачками приблизился к Витьку и, выкрикнув: «Э-эх! Сегодня на мороженое заработал!» — с размаху снес ему голову…

Темнота длилась мгновение. Следом появился пейзаж: свинцовые тучи, вальяжно плывущие по багровому небу, стаи диких уток, пронесшихся всего в метре над Витькиной головой.

Боже, на какой же он тогда высоте? Витька с замиранием дрожащего сердца посмотрел вниз, и у него перехватило дыхание. Под ногами была небольшая квадратная площадка, не более метра в ширину, а вниз тянулась длинная пыльная дорога, уходившая в облака. Земли видно не было. Только серый туман.

Осмотревшись, Витька увидел еще одну подобную конструкцию, на площадке которой расплылся Серомас. Он довольно хихикал и махал Витьке рукой, показывая фиолетовый кукиш.

— Ну, Витек, первый конкурс, ты, как гритца, профукал. — Голос Цеденбала прозвучал, как всегда, неожиданно и больно ударил по ушам. — Счет один-ноль, а впереди еще четыре конкурса! Этот конкурс я назвал «Смертельные Машинки». Как гритца, суть такова: ты садишься в машину и едешь вниз. Если не перевернешься — выиграл. Ясно?

И Витек очутился в машине. Точнее будет выразиться — в машинке, поскольку она была чудовищно мала. Коленки мгновенно уперлись в подбородок, голову сверху приплющила крыша, а в спину больно врезалась спинка сиденья.

— Ничего себе удобства, — прохрипел Витька, — а где руль?

— Ты бы еще педаль тормоза или, как гритца, парашют попросил, — довольным гласом процедил Цеденбал в левом ухе. — Довольствуйся педалью газа. Кстати, тебе пора!

Машинка дернулась, накренилась. Витька с ужасом разглядел в лобовое окошко полосу дороги, серый туман вокруг него и истошно завопил.

Дорога стремительно оборвалась перед ним, сужаясь до размеров едва видимой ниточки, туман рвался и клочьями цеплялся за боковые зеркала. Воздух насвистывал в ушах траурную музыку, а крепкие выражения Витьки, касавшиеся судьбы Цеденбала, перешли в истерический вопль. Не миновал участи именоваться «козлом маринованным» даже Вухоплюев, который виноват был лишь косвенно.

Машинку занесло секунд через двадцать. Подпрыгнув, она крутанулась, перебрасывая зад через себя, накренилась набок и, слетев с дороги, рассыпалась на множество запасных частей, предоставив нашему герою шанс насладиться всей красотой свободного полета. Его наикрепчайшие выражения захлебнулись в тумане. Витька летел в бездну с открытым ртом и не менее открытыми глазами…

Хотя лететь, конечно, было не так страшно, внизу ничего, кроме мглы, не наблюдалось, и от этого создавалось впечатление, что он просто висит в воздухе. Правда, этот воздух так и норовил захлестнуть Витьку и повернуть его в безобразную позу.

— Привет, двуногий! — закричали сбоку. Рядом возникла птица средненьких размеров, чуть меньше самого Витьки. Птица была светло-ко-ричневого цвета и с черным клювом. Над клювом блестели два красных глаза.

— Падаем? — посочувствовала птица.

— Ну, — буркнул Витька, глотая обжигающий воздух. — А вы кто?

— Я — Вездесущий Ястребок. Но друзья именуют меня просто — Недержанец. А ты кем будешь?

Витек назвался, а заодно поинтересовался, отчего у Ястребка такое интересное прозвище.

— О-о! Да это долгая история, как раз к нашему с тобой случаю, — обрадовалась птица, презирая все законы гравитации и делая мертвую петлю. — Но главная причина в том, что я жутко нетерпеливый.

— В каком смысле?

— Разве слово «Недержанец» не наводит ни на какие мысли?

Внизу по-прежнему ничего, кроме тумана, видно не было.

— Честно говоря, нет. Скажите лучше, долго еще лететь?

— Долго. Я как раз за этим и прилетел. Меня Цеденбал послал предупредить, чтобы ты не расслаблялся — внизу третий конкурс. Причем сразу.

— А правила он объяснил?

— Конечно. Он хотя и демон, но мозги имеет. Я записал тут где-то… — Ястребок запустил крылья в перья на груди, от чего резко впал в штопор и камнем улетел куда-то вниз. Вскоре он появился, зажимая в когтистых лапах клочок бумаги.

— В общем, так. Внизу тебя ожидают река с водопадом и лодка. Как только упадешь, выныривай, залезай и греби изо всех сил, пока не увидишь два дерева — это финиш. Если не выгребешь, то свалишься с водопада. Еще написано, что все, что ты о нем говорил, пока ехал в машине, он прощает. Но если услышит еще раз подобное, то, цитирую, «Буду щипать твои усы и вырывать ноздри».

— У меня нет усов.

— Хватит и ноздрей, — заверила птичка.

Неожиданно где-то в стороне раздался дикий скрежет. Вслед за ним громыхнул взрыв, озарив мрак яркой вспышкой. И на Витька с Ястребком посыпались обломки еще одной машинки.

— Кажется, Серомас! — азартно прокричала птица.

— А-а-а — Визг потряс окрестности и Витькины уши. Вслед за визгом показался и его обладатель. Серая масса вынырнула в метре над летящей птицей и рухнула прямиком ей на спину. Теперь к визгу прибавился вопль ничего не понявшего Ястребка. Он попытался взмахнуть крыльями, но ветер подхватил его и завертел как юлу. Когда птица приняла очертания маленького смерча, что-то со свистом оторвалось от нее и с визгом и подвывом улетело вниз. Следом спикировал и Ястребок, громко призывая на помощь Цеденбала. Тот или не слышал, или тихо посмеивался в кулачок, наблюдая все это со стороны.

Тут как раз разверзлась мгла, и Витька обнаружил, что до земли рукой подать. Летел он аккурат в реку. Чуть левее от реки стоял замок, похожий на тот, которым воспользовался демон в Витькином мире. За замком четко просматривалось обширное кладбище, на котором горели костры, а в небо тянулись черные нити дыма. Как предположил Витька, они и составляли основную часть мглы вокруг. За кладбищем простиралось поле.

С другой стороны реки был широкий, необъятный лес, такой, что Витька так и не смог до конца рассмотреть, есть что-нибудь за ним или нет. Но он бы и не успел…

Внизу визг Серомаса перешел в громкое «БУЛТЫХ», потом еще один — это грохнулся Ястребок. А за ними нырнул Витька…

Вода была мутной. Одежда мгновенно вспузырилась, и вылезшая из штанов рубашка попыталась накрыть лицо. Витька сделал несколько вертикальных взмахов руками, чтобы остановить падение, и начал всплывать.

Первое, что он услышал, когда вынырнул и жадно вдохнул свежего воздуха, было хихиканье Серомаса. Оглянувшись, Витька заметил, что тот в нескольких метрах левее плывет к лодке. Вторая лодка, к счастью, находилась рядом с Витькой. Он без труда доплыл до нее и забрался внутрь.

На дне лежало весло.

— Третий, как гритца, уровень, — привычно долбануло по ушам. — Второй ты играл еще хуже, чем первый. Но кто, как гритца, мешал тебе проехать еще пару-тройку километров? Ну да ладно. Третий конкурс немного легче. Берешь весло и гребешь, гребешь…

— Я это уже слышал. — Витька закашлялся и стал снимать с себя мокрую рубашку. Кожа покрылась мелкими пупырышками.

— Ястребок рассказал? Умная птица. Только гадит много и, как гритца, клюв закрытым держать не умеет. Значит, все ясно?

— Угу. А почему одно весло?

— Потому, что трех не нашлось.

Лодка, словно оторвавшись от причала, резко дернулась и поплыла по течению, вероятно в сторону водопада. Витька от неожиданности упал на спину, а когда поднялся, оказалось, что на нос лодки лезет сырой до косточек Ястребок.

— Холодно. Голодно. Перышки все намокли! — гаркнул он, отряхиваясь, — Мы так не договаривались! Цеденбал, слышишь, за такие неудобства я требую еще дополнительно как минимум шестнадцать пачек подгузников!

Цеденбал к прошению остался равнодушен. Лодка тем времени приближалась к краю водопада. Нарастал грохот падающей воды, который заглушал даже гнусный хохот Серомаса. Тот, ловко орудуя одним веслом, сумел проплыть против течения приличное расстояние и вот-вот должен был скрыться за поворотом.

Ястребок, усевшись на скамейку, что-то невнятно бормотал, а Витька схватил весло и стал еще резвее орудовать им на манер японского стиля гребли. В третий раз умирать не хотелось.

Лодка замедлила свой бег совсем немного, а потом вдруг и вовсе остановилась, однако плыть вперед по-прежнему не собиралась, как Витек ни старался.

— А у тебя ничего и не выйдет, — уткнувшись клювом в перья под крылом, невнятно промычал Ястребок. — Серомас в этом конкурсе выигрывает всегда, это его профессиональный конек!

Вырвав пук мокрых перьев, Ястребок сплюнул за борт и полез клювом под другое Крыло.

— Тем более Цеденбал обожает смотреть, как с водопадов всякие падают. Нажарит полную корзинку воздушной кукурузы, напитков возьмет с поллитры, сядет у магического зеркала, ноги в кресло и наслаждается.

— Откуда такие глубокие познания? — поинтересовался Витька, продолжая грести с неослабевающим энтузиазмом.

— А об этом в аду все знают, — пожал плечами Ястребок, — даже самый мелкий Женов родственник. Они-то как раз всю информацию обо всех и собирают. Лезут в любую щель, прогрызают дырки везде. Неистощимый источник полезной информации, поверь мне!

— Знавал я одного родственника, — пробурчал запыхавшийся Витька.

— Мелкого?

— Почти самого.

— Мгм, — подивился Ястребок и вынул клюв из-под крыла. — А что это у тебя на весле?

Витька вытащил весло из воды и, к своему ужасу, обнаружил, что его оккупировали три странных существа. Симпатичными их невозможно было назвать ни при каких обстоятельствах. Угловатые, неправильной формы, покрытые редкими колючками, с оттопыренными ушами и перепонками между длинных пальцев. Они были целиком и полностью заняты тем, что вгрызались в лопасть весла мелкими зубками. К слову сказать, лопасти уже не было, а был лишь небольшой огрызок и куча щеп на воде.

Несколько секунд Витя пребывал в состоянии, близком к шоку, потом попробовал весло тряхнуть. Существа не замедлили осыпаться в воду, страшно при этом ругаясь.

— Кто это был? — Витек повернулся к Ястребку.

Там, где только что была птица, расплывалось мокрое пятно и кружились в воздухе легкие рыжеватые перышки. Где-то в черном небе виднелась беленькая точка, стремительно удаляющаяся прочь.

— Вот и доигрались, — пробормотал Витька, обреченно наблюдая за тем, как лодка медленно, но уверенно начинает вновь набирать обороты.

Одного взгляда на обглоданный остаток весла хватило, чтобы понять простую и непоколебимую истину — сейчас Витька узнает всю красоту полета с водопада.

Стоит ли говорить, что так оно и случилось…

— Как гритца, Витек, я поражен! Я ошеломлен, подавлен и растерян! Ну не приходилось мне еще встречать человека, который, грубо выражаясь, прокакал три самых простых моих конкурса! И это при том, что я не заказывал тебе, скажем, конкурс под названием «Кто за три часа съест больше глаз лакеев, нанизанных на деревянные щепочки для ковыряния в зубах». Вот это по-настоящему трудный конкурс!

Витька осмотрелся. Собственно, осматриваться в ТАКОМ месте не имело смысла — все та же темнота окутывала пространство, холодила затылок, и болтался Витек в воздухе непонятно каким, совершенно непостижимым образом, не чувствуя ни невесомости, ни веса своего собственного тела. Глас демона Цеденбала уже привычно звучал отовсюду сразу и отдавался гулким эхом в Витькиных ушах.

— Как ты в армии с Такими своими способностями служить-то собрался?

— Меня в армию не взяли, по здоровью, — вяло огрызнулся Витька.

— Все равно. — Демон помолчал и подвел итоги: — В общем, к моим конкурсам ты, Витек, не годен. Я тебя теперь запомнил. На пушечный выстрел к своим палатам не пущу. Даже и не думай. Иди куда шел, добрый путник, как гритца, своей дорогой, вот.

— А как же дом? — воскликнул Витька. Темнота вокруг него вдруг зашевелилась и дрогнула.

— Что? Какой дом? Ах дом. Ну тэк, как гритца, плюнем и разотрем. Я, если хочешь знать, демон не злопамятный. А из-за того, что ты искупал ни в чем не повинную птицу, повеселил Мумию Кроля и забыл парашют на заднем сиденье автомобиля…

— Там был парашют?! — задохнулся от праведного гнева Витька.

— Даже два, — с вызовом отозвался демон. — Забыл предупредить, с кем не бывает, ну? Короче, столько ты пакостей тут наделал, что возвращайся-ка обратно, а замок я заберу, так и быть… А ежели ваша отрубленная голова ругаться будет, скажи, мол, Цеденбал ни капли не раскаивается и ждет в гости на шашлыки, как гритца, с помидорами. Так и передай, Витек, не запамятуй!

Темнота зашевелилась, стала плотной, почти осязаемой. Кто-то тихо запел с подвывом: «О Заис! Ты такой сиреневый, как лед…» — а темнота уже вставала стеной, перекатывалась волнами, потягивалась, хрустела застоявшимися суставами…

И перед тем как темнота накрыла Витька непроницаемой глухой пеленой, он расслышал затухающий голос демона:

— И привет не забудь крючконосому графу…