Голова в бегах

Леньчик согласно закивал, а я только махнула рукой на зуб Мишани. Спорить с этими придурками себе дороже. Я в очередной раз подумала о превратностях судьбы: сидела бы себе дома или на даче у родителей, загорала бы, ела ягоды с куста, полола бы грядки, дремала в гамаке.

Так нет же, понесла меня нелегкая с Машкой на моря. И ведь знала же, дура, что непременно вляпаюсь в какое-нибудь дерьмо. Словно прочитав мои мысли, Маня тут же обняла меня и виновато улыбнулась:

— Не злись, Анька! Вот ты же сейчас думаешь, что все из-за меня, да? А я вот считаю, что от судьбы не уйдешь: не здесь, так там бы труп нашли. А вообще, это у тебя карма такая. Помнишь, у бабы Вали на даче в малиннике дядя Коля помер? Кто его нашел, а?

Я метнула в нее мысленные молнии, и она потупила взор:

— Мы же как лучше хотели, ну, правда! А если бы они обыскали машину и голову нашли? Да нас замели бы в два счета, сама знаешь. Разбираться бы не стали. Не злишься?

Я повторно вздохнула и слабо улыбнулась, а Леньчик, осторожно поглядывая на кота, заявил:

— Котик ваш, однако, очень характерный. Весь в хозяйку. Через него чуть не пострадали. Вы бы в следующий раз в сумочку его… Ладно, поехали заселяться, голову надо в морозильник. Да и самим не худо бы передохнуть. Сразу предлагаю отмести дорогие отели и гостиницы, там нас будут искать в первую очередь.

— Думаете, будут? — насторожилась сестрица, а Ленька назидательно изрек: — Ну, это я так, на всякий случай. При любом раскладе нам лучше сейчас не отсвечивать и поселиться у какой-нибудь дряхлой бабки на отшибе. Чтобы народу вокруг поменьше было. Зачем нам лишние глаза: сунется, к примеру, горничная номер убирать — а там в холодильнике такой подарок.

Я вздрогнула и согласно закивала: бабка на отшибе показалась мне не таким уж плохим вариантом. Как видно, жара отрицательно влияла на мои умственные способности, потому что иного пояснения своего идиотскому поведению найти я просто не могла.

У Мани благоразумие и вовсе никогда не водилось, так что удивляться тут было нечему. Сестрица села за руль, и мы, кто стеная, кто крестясь, медленно поехали вдоль берега, высматривая дома попроще.

Свернув на повороте налево, мы углубились в хитросплетение улочек, утопающих в зелени. Отъехав на приличное расстояние от центра, Маня притормозила возле начала длинной улицы, сплошь состоящей из домов, домищ и домишек разной величины.

— Езжай еще вперед, — повертев головой, посоветовал Мишка, — здесь туристов как собак нерезаных. Вон туда!

Он указал рукой в самый конец улицы, куда мы и направились. На стыке дорог, прямо возле какого-то пустыря притулились два деревянных домишки, окруженные буйной зеленью, по виду больше напоминавшие курятники. Возле одного из них на лавочке как раз сидела древняя бабулька в косынке. Завидев нашу машину, бабуля торопливо перекрестилась и встревоженно воззрилась на Маню, высунувшуюся в окошко.

— Никак Кузьмич помер с Садовой? Так что же Степановну не предупредили, он же ей брат, хоть и троюродный, — всплеснула руками бабка, а я поспешила воскресить Кузьмича:

— Никто не помер, бабушка. Мы туристы, жилье ищем. А машину просто арендовали, другой не было. Вы случайно комнату не сдаете?

— Тьфу на вас, напугали, — обрадовалась бабка, — а комнат свободных у меня нет, племянник с семьей приехал давеча. Родня, чтоб их… Зато вот у Степановны как раз вчера съехали две девчонки, такие вертихвостки, слов нет…

— Так, может, мы к Степановне на постой? — весело гукнул Мишка, вылезая из машины. Свое обаяние он явно переоценил. Бабка покосилась на него и с сомнением покачала головой:

— Степановна сказала, что теперь только семейные пары брать будет. Чтобы, значицца, спокойно было и без разврата. А то девчонки эти тут кавалеров водили, каждый день новых. Тьфу ты, срамота одна. А вы семейные? — с интересом уставилась она на Мишаню, который к тому времени вылез из машины и помог выбраться мне.

— А то как же, — поклонился он ей в пояс и ловко приобнял меня. — Вот супружница моя, Анна. А это сестра ее, Машка. Точнее, Мария, как Богородица, — пояснил он торопливо, взывая к христианским чувствам бабки. — И супруг ее, Леонид.

Ленька, подыгрывая брату, смачно чмокнул Машку в щеку, высунул голову в окно и помахал рукой.

— Ладно, стойте здесь, пойду Степановну кликну, — смилостивилась бабуля, — а то небось дрыхнет еще. Все деньги проспит, тетеря.

Бабка скрылась за воротами, а я стряхнула Мишкину руку со своей задницы, куда она ловко успела переместиться, и зло зашипела:

— Что это опять за фокусы? Придумал тоже…Такой муж мне и в страшном сне не приснится.

— Анька, не нуди, — хлопнув дверью, пророкотала Марья и, зевнув, потянулась. — Приврем малость, нам же на руку. Если нас искать будут, то безопаснее прикинуться семейными парами. Ищут же двух девчонок, так? И подозрения мы меньше вызываем, к семейным всегда доверия больше. Жалко, ребеночка нет…

— Ты еще предложи кота запеленать, для конспирации. Тоже мне, семейка Адамс, — фыркнула я, и тут некстати вспомнила про машину, что тоскует на стоянке. Папину, между прочим.

А что если эти типы начнут нас искать? Проще всего пробить, на кого оформлена машина. Хотя официально машина числится в собственности фирмы, которой владел папин брат, дядя Толик.

Тот приобрел машину для нужд фирмы, но потом фирма обанкротилась, и он оформил доверенность на папу. Мои родители понемногу выплачивали кредит за авто, но формально владельцем машины числилось юр лицо. Сам черт ногу сломит, если попытается разобраться, что к чему в этой истории. Хотя с возможностями этих ребят пробить владельца машины дело плевое. Остается надеяться, что мы им без надобности, а голова была залогом нашего молчания. Валите, мол, и думайте о своей голове, а не о том, что видели. Лично я уже была согласна на все, лишь бы забыть об этой истории.

Своими мыслями я поделилась с Маней, пока мужчины курили, и она согласилась, но добавила:

— И все-таки мы не можем просто так взять и выбросить голову. Вдруг там какие-то отпечатки, да и потаскали мы ее порядком. Пусть Леньчик узнает, как лучше поступить в таком случае. Может, подбросить ее ментам вместе с анонимкой, пусть они убийцу ищут?

— Ладно, дождемся вердикта профессионалов. Все-таки они мужчины, как ты успела заметить. И, раз влезли в это дело, пусть у них голова болит об этой голове. Мне и так пережитого ужаса за глаза, — простонала я, приседая на лавочку.

Тут из калитки показалась наша бабка в сопровождении такой же дряхлой старушки, по виду и возрасту — любовницы Колчака. Степановна хмуро оглядела нашу компанию и, видимо, осталась довольна. Мишаня и Леньчик меньше всего были похоже на развратников, устраивающих оргии, а мы с Маней так и подавно девицы исключительно интеллигентного вида.

Мы быстро сговорились о цене за постой, и бабка повела нас показывать свои хоромы. Вопреки внешнему фасаду, внутри домишко оказался уютным и чистеньким.

Оказалось, что в нашем распоряжении будет весь второй этаж. Впрочем, там и было-то всего две комнаты. Бабка жила внизу, там же располагалась и кухня, выходящая на старенькую веранду. Мы быстро перенесли вещи в дом и заняли свои аппартаменты. Мишка с Леньчиком попытались завести шарманку про то, что жить нам лучше парами, в целях конспирации.

— А то что же это за семьи, которые порознь живут? — развел руками Леньчик, с обожанием поглядывая на сестрицу, но я помахала пальцем у него перед носом:

— Этот номер у вас не пройдет! Бабка сама сказала, что у нее ноги больные, и на второй этаж она без надобности не сунется. Так что плевать она хотела, кто там с кем спит.

Мы прошли в свою комнату, и Маня тут же укоризненно на меня уставилась.

— Чего ты вредничаешь? Ребята нам помогают, а ты ведешь себя, как мегера. Это от неустроенной личной жизни. Я даже не знаю, что бы мы без них делали…

— Я что-то не пойму, ты что, с Леньчиком жить собралась? — взвилась я, выпуская кота на пол. — Я смотрю, у вас прямо любовь и взаимопонимание.

— При чем здесь жить? — отмахнулась сестрица к моей вящей радости. — Просто пока все не утрясется, нам лучше быть с ними повежливее. Да и Мишка этот парень симпатичный. Если хорошо присмотреться, конечно. Даром что одет, как лох, да и постричься ему не помешало бы… Но это же дело наживное. Его бы в хорошие руки. В женские, в смысле. Главное ведь у нас что?

— Ну что? — ухмыльнулась я, презрительно цокая в такт словам Машки.

— Чтобы человек хороший был! А стрижка или там шмотки — это тьфу, мелочи.

— Вот сама к нему и присматривайся, а можешь сразу к двоим. У вас там во Франции, небось, свободные нравы. Амур либр, — блеснула я скудными познаниями языка, а сестрица щелкнула пальцем мне по носу и направилась в душ, находившийся внизу.

Помаявшись у окна, я пошла в соседнюю комнату, потому что на сердце моем была печаль в виде головы в пакете с брокколи, не дававшая расслабиться. Завидя меня, Мишка радостно заулыбался и указал головой на стоявший в комнате холодильник.

— Порядок! — заявил он, потирая руки. — Пристроили в лучшем виде. Морозильник большой, влезла, хоть и с трудом. А вот брокколи пришлось выбросить, они совсем поплыли…

Я икнула, судорожно сглотнула и виновато улыбнулась:

— Все никак не привыкну, что она с нами. Жутко-то как. Кусок в горло не лезет.

— Это ничего, дело наживное, — порадовал Мишка. — Я уже почти привык. Шутка ли, как с родной с ней ношусь второй день.

Тут я заметила Леньчика, лупившего яйца за журнальным столиком, и укоризненно взглянула на него. Уловив мой взгляд, он смутился, но есть не перестал.

— И чего глядишь волком? Мне, может, тоже не по душе такое соседство. Так что мне теперь, с голоду помирать? Между прочим, можем переложить ее в ваш холодильник.

Представив себе такую картину, я покрылась пятнами, пожелала ему приятного аппетита и поспешила ретироваться. Приняв душ, мы вышли на веранду, где Степановна к тому времени накрыла стол и даже выставила на него самовар. Мужчины сгоняли в ближайший магазин за продуктами, и через полчаса мы весьма плотно позавтракали, наслаждаясь свежим воздухом и прекрасным видом сада.

Машка с Леньчиком выглядели счастливыми новобрачными, я же свою роль жены играла скверно: огрызалась и костерила Мишку почем зря. Порефлексировав на эту тему, я пришла к мысли, что могу быть плохой женой, стервой и хищницей.

И вообще, наша семья вполне может быть на грани развода. Соответственно, играть любовь особо не придется. Порадовавшись своей смекалке, я еще раз взглянула на сестрицу и подивилась ее довольной физиономии. Неужто и впрямь ей Ленька по душе? Что она там болтала про хорошего человека? Может, она устала от сволочных красавчиков и решила обратить свой взор на влюбленного в нее недотепу?

Оказалось, за конспирацию я переживала зря: бабке совершенно не было дела до наших семейных перипетий. Выпив с нами чаю и получив деньги за весь период проживания, она отправилась огородничать, выдав нам ключи. Саньку она прихватила с собой, заявив, что ему неплохо побегать на травке. Я порадовалась, что бабуля оказалась кошатницей, потому что совершенно не знала, как развлекать кота на отдыхе.

— Так что? Какие у нас планы? — оглядев своих сообщников, спросила я, когда она скрылась из вида, зажав под мышкой упирающегося котяру.

— Загорать, купаться, пить вино и наслаждаться жизнью! — радостно заявила сестрица, остальные поддержали ее дружными кивками головы. Я нахмурилась, но Леньчик понял меня с полувзгляда.

— Разумеется, я сегодня же оправлюсь к дружку, дело есть дело. Но Машенька права, нужно и о себе подумать. Что же нам, и не искупаться вовсе? В конце концов, мы не преступники, а жертвы обстоятельств. И раз уж они сложились для нас так…

— Ладно, не продолжай, — отмахнулась я. — Поняла. Будем веселиться и наслаждаться жизнью, словно ничего не случилось. Голове-то уже все равно…

— Почему же? — деловито встряла Машка, сербая чай. — Можно еще параллельно думать о том, что случилось. Версии строить. Только к чему? Все равно правды не узнаем. Скорее всего, это проклятые бандитские разборки, парня этого все равно бы убрали. У вас же, варваров, человека убить — как букашку шлепнуть. И не поинтересуется никто…

— Ишь, как запела, дезертирша. Не ты ли так рьяно интересовалась убиенным? «Надо помочь, надо помочь…», — перекривляла я ее. — Может, если бы не твой энтузиазм, мы бы сейчас спокойно лежали на песочке и пили пиво под песни Стаса Михайлова.

— Энтузиазм нужно поощрять! Ну, интересовалась я убитым, так я же помочь хотела, — ничуть не обиделась сестрица. — Одно дело помочь живому, а теперь-то ему моя помощь ни к чему. И если я тоже лишусь башки в результате чрезмерной активности, ему от этого легче не станет.

— Ладно, как скажете. Решим вопрос с головой и начнем, наконец, отдыхать.

— Страху-то натерпелись, аж аппетит пропал — встрял Мишаня, запихивая в себя третий бутерброд. — Ночью — оно все страшнее кажется. А сейчас вроде как и не так страшно уже. Чего мы в бега кинулись? Конечно, дело скверное, но мы же ни при чем, так ведь?

Ответить на это мне было нечего, потому я уткнулась в чашку с чаем, но сопеть продолжала с видом оскорбленной невинности.

Закончив завтрак, мы решили отправиться на пляж, чтобы хоть как-то отвлечься от ночной жуткой истории. Леньчик заявил, что рванет к дружку на разведку по нашему общему делу, а Мишаня будет приставлен к нам в качестве охраны.

— Сегодня с головой высовываться не стоит, — деловито пояснил Машкин ухажер, шнуруя кроссовки. — Слышали же, в городе ментов будет как грязи. Пусть она себе тихонечко полежит в морозилке, а вы отдыхайте. Завтра решим, что с ней делать.

За неимением лучшего плана мы отправились на пляж, до которого пришлось топать целых полчаса, потому что заехали мы в самые дебри городской жизни. Перед выходом я проверила голову и на всякий случай привязала к холодильнику волосок. Машка скверно пошутила в том духе, что если хозяйка узнает про еще одного постояльца, то придется доплатить.

— Да уже, если бабка сунется, придется избавиться от свидетеля, — флегматично выдал Мишаня, но, заметив мои очумевшие глаза, быстро добавил: — Я пошутил. На мокруху я не подписывался. Ну что, на пляж?

То, что Мишаня может не только говорить, но и шутить, в очередной раз повергло меня в шок и заставило пересмотреть свои взгляды на жизнь. К примеру, я зареклась судить о человеке по первому впечатлению. На пляже мы, наконец, выдохнули, затарились пивом, Мишаня сбегал за раками. И дело пошло на лад. Поплутав между бренных тел бурачного цвета, мы еле нашли, где приткнуть свое покрывало: народу возле воды было пруд пруди. Но это и радовало: в толпе явно никому не было до нас дела.

Все загорали, купались, пили, играли в мяч или карты и наслаждались близостью прохладной и манящей воды. Мы тоже пустились во все тяжкие: жадно дышали морским воздухом, ныряли, как дельфины, брызгались, играли в карты на желание и, выиграв, посылали Мишаню за холодным пивом и креветками. Через пару часов к нам присоединился Леньчик в трусах с якорем и в бескозырке. Угостив нас вареной кукурузой из пакета, он хлебнул пива и принялся вещать с видом героя, побывавшего минимум на двух войнах одновременно:

— Сгонял я, значит, к дружку. Шел дворами. Петлял, как заяц. Не волнуйтесь, хвоста за мной не было, я ученый, — тут он хитро подмигнул сестрице, но в этот момент в глаз его залетела мошка. И моргать он принялся уже безостановочно.

— И что он посоветовал? И вообще, ты так и не сказал, что это за таинственный друг, который все знает, — нетерпеливо зашептала я, пока Маня принялась доставать злополучную животину из глаза своего обоже.

— Иван мой армейский кореш. Человек надежный и во многих кругах уважаемый. Он сказал, что сегодня в городе и правда сходка. Сам Сиплый выходит, мент не соврал. Так что мы правильно сделали, что пока решили на дно залечь.

— Много твой дружок знает, — с сомнением протянула я, поглядывая на Леньчика. Какой из него армеец? На лбу же написано, что у него плоскостопие, давление и энурез. Или с чем там в армию не берут?

— Иван после армии в охрану пошел, а оттуда его очень важные люди к себе забрали. Кстати, и меня звали, но я отказался, другие планы были, — ничуть не обиделся Леньчик, придвигаясь к разгоряченной пивом сестрице. Та смотрела на него с восхищением, от чего он выпятил грудь колесом и даже как будто стал выше ростом. Хотя при этом сидел.

— Он что, в криминальной группировке? — протянула я, закуривая. Мишаня придвинул мне пепельницу в виде скрученного кулька с шелухой от семечек и заботливо прикрыл плечи полотенцем, чтобы я не обгорела.

— Типа того, — зашептал Леньчик. — Конечно, болтать не стоит, но, оказалось, он в команде этого самого Сиплого и состоит. Давно не виделись, вот я и не знал. Человек, может, не самый большой, но нужный. Обещал подумать, как нашей беде помочь.

— Так давай ему голову отдадим? — с надеждой повисла на его руке Маня, обрадовавшись перспективе так легко решить этот вопрос.

— Тут так сгоряча нельзя, — принялся юлить герой. — Иван сказал завтра подойти, он как раз сегодня с кем надо перетрет. Я ему дело наше описал, тачку вспомнил. Видная же машина, авось знает чего. Он говорит — дрянь вышла. Мужики эти, если он не путает, не простые. И ехали сюда как раз на сходку. Значит, к криминальному миру причастны, и шутить с ними не стоит, это уж точно.

— А Сиплый за что отвечает? — деловито осведомилась сестрица и пояснила, видя мое недоуменное лицо: — Ну, там, оружие, наркотики, проституция, азартные игры?

— Сиплый держит весь оборот наркоты в области, — зашептал Леньчик, а Мишка икнул. То ли от пива, то ли от уважения.

— И что же, эти, в Крузаке, к нему ехали? Тоже наркоторговцы? Так пусть он с ними и разбирается. Чего ты своему Ивану сразу так и не сказал? — пошла я в наступление. — Не поделили что-то, а мы при чем? Наше дело сторона, пусть хоть обнюхаются своей дряни, хоть обколются.

— Получается, они в каком-то роде дружки твоего Ивана? — засомневалась Маня. — А если убиенный тоже из их группировки? Зачем-то им понадобилось от него избавиться. Вдруг твой Иван, узнав, что мы ввязались в это дело, решит на нас повесить убийство и дружкам помочь? А ты еще сам к нему пришел: так, мол, и так, у нас голова…

— Вот-вот, ты для него, может, фигура незначительная, — ткнула я пальцем в покрасневшего от возмущения Леньку. — А бандит бандиту завсегда поможет.

— Девки, не бузите, — помирил всех Мишаня. — Леньчик Ивану жизнь спас, это я доподлинно знаю. Такое не забывается. Не продаст он, да, Леня?

— Не продаст, — кивнул тот и ловко перевел тему, предложив тост за самых прекрасных дам на побережье.

Мы допили пиво, порешив, что утра вечера мудренее, и отправились домой. По дороге заскочили на местный рынок, закупились домашним вином, фруктами и овощами. Леньчик пошел выбирать мясо, заявив, что в шашлычном деле ему лучших нет. Мишаня потянулся следом, а я, воспользовавшись тем, что мы остались одни, зашептала Мане в ухо:

— Как думаешь, они нас не сдадут? Что-то мне вся эта история не нравится. Вдруг этот Иван надоумит нашего недоумка на нас настучать кому следует? Как-то не верится мне, что кто-то способен вот так запросто рисковать головой ради нашей, прости Господи, головы.

— Леньчик — человек надежный, — заявила Маня, обидевшись за недоумка. — Он простой парень, из народа, я чувствую, что у него ко мне интерес. Хотя бы ради этого он нас не бросит в беде. А Мишаня-то вокруг тебя так и вьется: то прикурит, то пивка нальет. Чего морду воротишь от парня?

— Ну, знаешь, — зашипела я, размахивая у нее перед носом купленным пучком кинзы, — я ехала на море отдохнуть, загореть и выполнить план по романтическим похождениям, как ты гордо заявила Валере.

— Не вижу противоречий! — хихикнула Маня, а я взревела:

— А что по факту? Вляпались в преступление, заимели головняк в виде головы и двух кретинов в спутники. И теперь ты предлагаешь мне с одним из этих кретинов пуститься во все тяжкие? Нет уж, уволь. Лучше бы и правду Валерку взяли с собой, со своим ментом было бы спокойнее.

— Ладно, не заводись, — миролюбиво пропела сестрица, завидев возвращающихся мужчин в толпе. — Подождем до завтра, авось пронесет, и это дружок и правда поможет. А пока все-таки будь с ними полюбезнее. И не называй Леньчика придурком, вдруг я за него замуж выйду.

Я поперхнулась, но возражать не стала, потому что будущий супруг сестрицы уже взял ее под локоть, радостно вещая о шейной части, которую он ловко сторговал у местной продавщицы. Заслышав про шею, я сразу вспомнила про голову. И загрустила. Мишаня понуро брел следом, делая робкие попытки разговорить меня, но я только односложно отвечала и думала о своем.

Вечер мы провели спокойно и по-домашнему. Мужчины занялись мясом, а мы крошили салаты. Семеновна выставила к столу грибы, которые сразу же облюбовал Леньчик.

— Муж мой покойный тоже грибы любил, а я вот все по привычке закатываю. Помер мой дед, а все нет-нет, да и вспомню его, окаянного, — вздохнула Семеновна, наглаживая прикорнувшего на ее коленях Саньку. Леньчик, заслышав такое, грибы сразу же отодвинул и поинтересовался, от чего же помер супруг хозяйки.

— Давно это было. Любовницу молодую завел, — скривилась Семеновна, — вот сердце и не выдержало. Кобелина. Хотя и я хороша, был тут командировочный один……

Тут она опомнилась, махнула рукой и поспешно добавила:

— А грибы не при чем. Ешь, милок. Дед мой, как по любовницам пошел, их не ел. Боялся действия радиации на потенцию. А пить по бутылке в день не боялся. Вот ведь…

Хозяйка еще немного посидела с нами и отправилась смотреть сериал. Мы же устроились за столом в саду. На дворе потемнело, угольки весело трещали в мангале, мясо, несмотря на мое скептическое отношение к поварским талантам Леньчика, вышло вкусным. И беседа не смолкала.

Маруся, естественно, обгорела на солнце, поэтому Ленька несколько раз бегал за сметаной в холодильник и смазывал ей плечи, жутко довольный установленным телесным контактом. Мишаня с тоской посматривал на мою шейно-воротниковую зону, но я сразу пресекла его попытки оказать мне услуги массажиста.

— Михаил, уймись. Я смуглая от природы, так что не мечтай. И вообще, смотри в тарелку.

— Ты не смуглая, а вредная. И вообще, что я в тарелке не видел? Я, может, к прекрасному тянусь, вот на тебя и любуюсь.

На мой взгляд, если он к чему-то и тянулся, то, в основном, к коньяку, но так как и мы не отставали, приканчивая уже вторую бутылку вина, то разводить нравоучения я не стала.

— Ты мне лучше расскажи, — проникновенно начала я, когда Маня с Ленькой пошли в дом за чаем, — брат твой и правда дружка армейского спас или присочинил для красного словца?

— Спас, — буркнул Мишаня и сразу заскучал, покусывая травинку. — Иван хотел в самоволку сбежать, по девушке очень скучал, а у той день рождения был. А Ленька, он же головастый…

— Да ну?

— Ага, в интернетах этих шарит, то да се. Ну, он переписку ее вскрыл, а у той девахи таких, как Иван, штук 5 было. Вот и отпустило парня. Понял, что вертихвостка, и не сбежал. А ты, часом, не такая? — тут он с подозрением воззрился на меня, а я опешила:

— Не такая… А причем тут спасенная жизнь?

— Ну, как же, — обиделся на мое непонимание Мишка. — Сбежал бы, его бы турнули из армии с волчьим билетом. С горя бы пить горькую начал и опустился бы ниже плинтуса. Может быть, даже и помер. А так уважаемым человеком стал, живет как король: дом, дача, моторная лодка…

После этого рассказа вера в светлое будущее угасла, не успев разгореться как следует. Дружок этот, если он, конечно, не полный кретин, Леньчика всерьез не воспринимает. Либо решит, что тот несет дичь, либо захочет разобраться в этой истории сам. И в этом случае я нам совсем не завидую.

Кое-как уговорив затянувшую частушки Маню идти спать, я, под укоризненные взгляды Леньчика, потащила ее наверх. Мужчины остались убирать стол, а я по привычке проверила морозильник и закрыла нашу комнату на защелку.

— Боишься лишиться девичьей чести? — захихикала сестрица, а я стукнула ее по ноге палкой от метлы, которой, как запором, хотела закрыть дверь.

— Дура, в такое дело влезли, надо быть начеку. А вдруг нас все-таки ищут?

Мы немного полежали, накидывая версии случившегося, но ничего путного на ум не приходило. Решив разбираться во всем на трезвую голову, мы, незаметно для себя, уснули. Ночью мне снилась шейная часть свиньи, которую кто-то намазывал сметаной, потому что она обгорела. Наверное, во сне я даже всплакнула, потому что утром подушка была влажной, а чувства в душе — растрепанными.

Ближе к восьми кто-то стал барабанить в дверь и я, стеная, побрела открывать. Пока отодвинула от двери тумбочку и открыла все свои запоры, Мишка, стоявший на пороге с Санькой, возлежавшим на его шее в виде воротника, успел заскучать.

Увидев меня, он заулыбался, а я неожиданно отметила, что улыбка у него очень хорошая: искренняя, открытая. От этих мыслей я нахмурилась, а Мишка отрапортовал:

— Завтрак на столе, сони. Идите, пейте чай и пойдем на море. А то опять все места позанимают. С котом я погулял.

Сонная Маня, услышав про завтрак, мигом сунула ноги в шлепки и поинтересовалась:

— Где брательник?

— По нашему делу ушел, — понизив голос, прошептал Мишаня, а я обреченно вздохнула.

Утренние процедуры и завтрак не заняли много времени. Оставив кота (в отличие от меня, вовсю наслаждался жизнью) на попечение хозяйки, мы выдвинулись в сторону моря. Уже подходя к пляжу, я вспомнила про бумажку для тещи Горыныча и машинально полезла в сумку, с которой не расставалась с самого отъезда. Бумажка, завернутая в файл, лежала на дне сумки. Там же, в файле, был клочок листа с адресом тещи. Покупая квас у местной торговки, я поинтересовалась, далеко ли находится улица Садовая.

— Так десять минут отсюда медленным шагом, — охотно пояснила женщина, сливая пену, — вон туда, за поворот, а потом мимо кафе пройдете — и сразу налево.

Я подошла к Мане и Мишке, которые в этот момент увлеченно фотографировались с обезьянкой, и заявила, что отлучусь.

— Почему я на фото выгляжу хуже макаки, — жаловалась сестрица потному от напряжения фотографу. Она была очень зла, потому только махнула рукой, давая понять, что я услышана. И прикрикнула на дядьку:

— Немедленно перефотографируйте.

Мишка было дернулся меня сопровождать, но я зыркнула на него волком, и он поник челом. Причина моей недружелюбности была проста: теща Горыныча донесет тому, что я явилась с кавалером, и потом вся редакция будет месяц сплетничать о моей личной жизни. А с Мишкиным придурковатым видом, да еще в этой панаме с дельфином… С лица, конечно, воду не пить, и человек он, по всему выходит, неплохой, но…

Быстро чеканя шаг, я прошествовала в сторону указанного продавщицей поворота. Мысли мои были заняты насущной проблемой: головой и путями избавления от нее. Задумавшись, я чуть не проскочила описанное ею летнее кафе, но вовремя затормозила и стала искать нужный поворот. И вот тут-то, вертя своей все еще целой головой, я мазнула взглядом по сидящим на летней террасе посетителям. Прищурившись, я узрела Леньчика и сидящего ко мне спиной мужчину в пестрой рубашке напротив него.

«Должно быть, сидит со своим дружком, пиво хлещет…», — с досадой подумала я, но притормозила, чтобы тихонько рассмотреть этого мифического Ивана. Тут он как раз повернулся в профиль к подошедшей официантке, и я еле сдержала крик изумления. И было от чего! Леньчик сидел и распивал пиво не с кем-нибудь, а с нашим первейшим врагом — кавказцем из Крузака, предполагаемым убийцей и виновником всех наших бед!

Это был настолько неожиданный поворот событий, что я нервно сглотнула и, не удержав дрожь в ногах, привалилась к боковой стенке кафешки, пользуясь тем, что увидеть меня они с террасы не могли. Еще раз выглянув, я руками потерла глаза и убедилась, что у меня не галлюцинации. Это же надо, каков подлец, прикидывался полный идиотом, а тут… Бурно жестикулируя с кавказцем, Леньчик выглядел совершенно иначе: серьезный, подтянутый, без обычного выражения легкого дебилизма на лице. Даже дурацкой бескозырки на нем не было.

Тут я и вовсе запаниковала и стала лихорадочно размышлять: что же делать? Понятно, что Леньчик спелся с нашими врагами, и нам надо срочно бежать. Как спелся — через дружка Ивана или по собственной инициативе — вопрос вторичный, для нашей безопасности уже не существенный. Как же предупредить Маню?

— Ох, грехи мои тяжкие, — застонала я и, пригнувшись, метнулась в спасительные кусты сирени. Оттуда я переместилась в ближайшую подворотню и припустилась назад к пляжу, словно за мной гнались волки. К счастью, Маня все еще фоткалась с обезьянкой, а Мишаня стоял рядом. Выглядел он при этом совсем несчастным.

— Ты уже все? — обрадовался он, но тут же нахмурился: — Лицо-то у тебя… Случилось чего?

— Случилось, — я попыталась придать себе нормальный вид, и кашлянув, добавила: — Живот прихватило. Зря я утром салат доела. Слушай, я же бумажку так и не отнесла, а там старушка, божий одуванчик. Ей эта бумажка позарез нужна. Ты бы сходил, а? Тут адрес. А я пока в аптеку метнусь.

— Ну, ладно, схожу, — нехотя промямлил Мишка, но бумажку взял и, неуверенно оглядываясь, побрел в указанном мною направлении.

Я же молниеносно схватила за руку мартышку Маню, которая стояла с обезьянкой, и паническим шепотом изложила ей суть дела. Надо отдать должное сестрице: она не заплакала, не закричала и даже сумела сохранить лицо. Резко развернувшись на задниках сланцев, она уж было собралась бежать, но фотограф вспомнил о своей обезьяне, по-прежнему висящей на Мане. И запричитал, словно обезьяна была ему родной дочерью.

Отцепив животное, Маня, по-прежнему молча, продолжила тянуть меня в сторону дома.

— Постой, — из вредности уперлась я, — куда ты меня тянешь? Ты хоть поняла, что я тебе сказала? Леньчик твой предатель, Иуда, продал нас за понюшку табаку, а ты за него замуж собиралась, между прочим. Домой нельзя, нас же там и перехватят. Пошли в полицию, не все же они продажные. Там нам хотя бы смогут обеспечить защиту, расскажем, как все было…

— Ты с ума сошла? Да у нас голова в морозилке! Менты нас за организованное групповое убийство примут, как родных. Такой подарок. Да и доверия к ним нет. Если дружок Леньчика и правда в группировке, то менты у них все куплены. Нам бы до дома добраться, там есть свой родной Валерка. Не даст пропасть за фунт изюма. Отдохнули, твою дивизию…

— И давно он стал тебе родным? — не удержалась я. — Валерка тоже мент, хоть и друг, конечно. Неизвестно, как он воспримет нашу историю. И потом, до дома добраться надо, а пока я не представляю, как нам это сделать. Сейчас они уже договариваются с кавказцем, а через полчаса могут нас закопать в ближайшем овраге.

Мысли об овраге придали Мане ускорение, и она еще интенсивнее заработала ногами. Я болталась где-то в районе ее подмышки и делала вялые попытки высвободиться, очень напоминая себе обезьянку, замученную сестрицей.

К дому Семеновны мы пробирались партизанскими тропами, зашли в калитку со стороны огорода и, оглядевшись, вприсядку добежали до веранды. Хозяйка отсутствовала, что было нам только на руку: лишние объяснения отняли бы время, да и что бы мы ей сказали? Кот с видом уездного барина дремал в кухне на столе и при нашем появлении приоткрыл только один глаз.

— Может, оставим его тут? — не удержалась Маня, видимо, вспомнив, как Санька нагадил ей в босоножки.

— Ты с ума сошла? — возмутилась я, судорожно запихивая вещи в чемодан. — Коней на переправе не меняют. В смысле, друзей. В смысле, котов. Короче, Склифосовский, давай быстрее, каждая минута на счету.

Вещи мы собрали в рекордные сроки. В основном, потому, что еще не успели все их достать. Хозяйке было уплачено за весь срок вперед, так что наша совесть была чиста. Мы скатились по лестнице, отбивая ноги чемоданами, я запихала недоумевающего кота в сумку, мы перекрестились и, осторожно выглянув, припустились в сторону пустыря сразу за домом.

— Куда мы? — почему-то шепотом спросила Маня, лихо перепрыгивая через кочки.

— Не знаю, — честно призналась я, еле попевая за ней. — Надо отсидеться до темноты, а там будем ловить попутную машину, маловероятно, что они будут следить за всеми попутками. Логичнее оцепить автобусную станцию и ж/д вокзал, взяв нас в кольцо.

— Слушай, а ты уверена, что это был тот самый кавказец, — заныла сестрица, наступив в коровью лепешку. — Может, ты перепутала? И вообще… Оцепить вокзал, взять нас в кольцо. Как-то все это театрально, не слишком ли много чести для нас двоих?

— А голову мне в машину положить — не театрально? — разозлилась я. — Для меня вообще вся эта история — сплошной театр абсурда. Но я пытаюсь спасти наши задницы. Я еще не понимаю, что происходит, но то, что наши случайные попутчики оказались знакомы с убийцами, как-то меня не вдохновляет.

Пока мы вяло спорили, вдали показались деревья, через которые угадывался чей-то симпатичный приусадебный участок. Кое-как мы доковыляли до вожделенных березок и присели передохнуть. Маня закурила и привалилась к стволу. Я последовала ее примеру.

— Куда пойти, куда податься? Кого найти, кому отдаться? — запела Марья дурным голосом, из сумки ей отозвался Санька. Пришлось выпустить его на травку.

— Отдаться бы в руки доблестной полиции, но что-то и этот вариант пока не радует, — протянула я, затягиваясь.

— Ага, — уныло согласилась сестрица и придвинула к себе черный пластиковый пакет. При мимолетном взгляде на него мне поплохело окончательно.

— Маня, что это? — трагический шепотом обратилась я к ней, борясь со слезой. — Только не говори, что это то, о чем я думаю…

— Конечно то, — огрызнулась она, — или надо было ее там оставить? Как ты себе это представляешь? Это же улика, это же…

— Это же геморрой на мою задницу! — заорала я, пользуясь тем, что место было явно пустынное, и слышать нас никто не мог. — Куда мы ее потащим? Да нам бы самим хоть как-то добраться до дома. А тут еще это… И потом, жара… Куда мы ее денем? Я даже думать не хочу…

— Вот и не думай, — заявила эта нахалка и обиженно засопела. — Вообще-то голова — наша общая головная боль, и ты могла бы быть повежливее. Она мне уже как родная. Оставить ее этим упырям… Там полно твоих отпечатков…

— Тебе всегда исключительно везло на принятие глупых решений. Не далее как вчера, Леньчик был тебе чуть ли не мужем, а сейчас упырь… — не удержалась я от шпильки в ее адрес.

— Кто же знал? Прикидывался хорошим. Я уже даже подумывала забрать его с собой во Францию, пригодился бы в хозяйстве. В труппу свою взяла бы, у меня как раз костюм круассана пропадает…

Несмотря на плачевность нашего положения, при мысли о Леньчике в костюме круассана я сложилась пополам от смеха, но сестрица меня решительно прервала:

— О голове надо подумать. Сейчас все растает и…

— Молчи! — гаркнула я и встала на цыпочки, чтобы рассмотреть близлежащее к нам человеческое жилье. — Пошли вперед, спросим у хозяев, где тут хоть какой-то магазин, надо купить заморозку и дождаться темноты. Сейчас часа три, нам еще куковать и куковать. Желательно под магазином, где продается хоть что-то холодное.

— Пельмешек бы, — мечтательно протянула сестрица, а я зыркнула на нее коршуном и посадила кота назад в сумку. Еще раз осмотревшись, я головой дала родне знак следовать за мной.

Сразу же за березами начинался чей-то участок, но никакого забора между лесополосой и домом не наблюдалось. В основном потому, что участок этот стоял как-то вдали от других. Дом — изысканное шале в два этажа — при ближайшем рассмотрении поразил мое воображение своей роскошью и богатством.

— Красотища, — пробормотала сестрица, видимо, не потерявшая тяги к прекрасному. — Ну, что, прямо через огород пойдем? Может, хоть воды дадут, устала я…

— Как-то неудобно, да и страшно, — протянула я, вытягивая шею.

Традиционного огорода на участке не наблюдалось, сплошь газонная травка, качели, баня. Чуть дальше — беседка, но в ней, как и на всем участке, никого не наблюдалось. Мы осторожно проследовали по дорожке и подошли к дому. Из него в сад выходила боковая дверь, по виду закрытая. Озираясь, мы протопали к парадному входу и замерли перед роскошной входной кованой дверью.

— Иди ты, — зашептала я Мане. — Я стесняюсь, а у тебя стыда от роду не водилось. Да и лучше нам двоим не маячить. Попроси водицы и узнай, как пройти к ближайшему магазину. Что-то здесь пустынно, может, там дальше ничего нет? Тогда вызовем такси и свалим отсюда. Назад возвращаться нам нельзя. Эти придурки нас явно уже ищут.

Маня нехотя поднялась на крыльцо и стала давить на кнопку звонка. Я переминалась с ноги на ногу, любовалась идеальной песчаной черепицей на крыше и красивым ковриком для ног у крыльца. Из под него торчал какой-то бархатный шнурок, и я нагнулась, чтобы получше его рассмотреть.

— Гляди-ка, ключ, — пробормотала я, дивясь такой беспечности. Неужто хозяева оставляют ключ под ковриком. У нас даже доверчивые пенсионеры уже так не делают.

— Ого! — неизвестно чему обрадовалась Маня. — Так может мы того… Ну, зайдем ненадолго? Хозяев, по всей видимости, нет. А ключ есть.

— Ты с ума сошла? Решила пойти по наклонной: сокрытие убийства, похищение улики, теперь незаконное проникновение? Вдруг хозяин вышел в магазин? Не хватало еще, чтобы нас застукали в чужом доме с головой…

— Так я же ради пользы дела, — заныла она и надавила на больной мозоль: — Давай хоть чего холодного прихватим из морозилки, а то пока мы до ближайшего магазина доберемся. Короче, я ни за что не ручаюсь…

Сестрица воспользовалась тем, что я ослабила хватку, и ловко выдернула ключ у меня из руки. Пока я собиралась возмутиться, она быстро щелкнула замком и победоносно на меня взглянула.

— Ну и иди одна! — запротестовала я, демонстративно отворачиваясь. — Может, у вас во Франции такое в порядке вещей, но у нас это называется…

Как это называется, я не успела договорить, потому что вдруг невдалеке послышался шум подъезжающей машины. Мы синхронно кинулись в пышные цветущие кусты, надеясь, что в цветах нас не заметят. И очень вовремя: на всех парах, скрежеща и громыхая, мимо нас пронеслась гробовозка наших попутчиков.

Недолго думая, мы, разом забыв о принципах, ринулись в приоткрытую входную дверь. И сразу же захлопнули ее за собой.

— Они сейчас развернутся и назад поедут, там ничего нет дальше, — зашептала я, приседая в прихожей. — И мы сразу же покинем дом. Не надейся, что я сделаю хоть шаг в глубину дома.

— Нас ищут, надо бы пересидеть, — заныла сестрица, оглядываясь по сторонам. Посмотреть здесь на самом деле было на что: шикарный ремонт внутри ничуть не уступал впечатлению, которое дом производил снаружи.

Приподнявшись с корточек, я наблюдала за дорогой через зашторенное окошко прихожей. Через пару минут машина наших недавних друзей медленно проехала назад. За рулем сидел Леньчик, вид у него был испуганный и озабоченный одновременно. Маня высунулась у меня из-за плеча:

— Пускай помучается, гад. Это же надо так ошибаться в людях. Пошли, что ли, пожрем. Я вся на нервах.

— Я отсюда не сдвинусь, — угрюмо пробормотала я, хотя жрать хотелось неимоверно.

Сестрица фыркнула и побрела в недра дома. Где-то рядом щелкнул электрический чайник и через пару минут до меня донесся запах кофе. Кот зашевелился в сумке, давая понять, что на мои принципы ему наплевать. Пришлось выпустить его и поступиться своей гордостью:

— Мне ничего не надо. Принеси что-нибудь коту.

Маня высунулась из кухни с какой-то бумажкой в руке.

— Систер, нам несказанно повезло! Хозяин или хозяева приедут только через два дня. Тут записка от домработницы. Она пишет, что все убрала и к их приезду 25 числа заказала доставку продуктов. Так что дом в нашем распоряжении. Голову я пока положила в морозильник. Главное ее не забыть.

— Это ничего не меняет, — возразила я, мысленно радуясь за голову и негодуя на сестрицу, но в кухню все-таки зашла. Она была оснащена по последнему слову техники и в холодильнике, который нагло распахнула сестрица, наблюдалось некоторое количество продуктов.

— Так, — бормотала Маня, метая на стол колбасу, красную рыбу в упаковке, огурцы и хлеб. — Чем Бог послал…

— Ладно, — сглотнула я, борясь с искушением. — Только непременно оставим деньги хозяевам на столе.

— Да дались тебе эти деньги, — с полным ртом прошамкала Маня, подкармливая кота колбасой. — Хозяева, видать, богачи, денег куры не клюют. Думаешь, они заметят отсутствие кусочка колбасы? Нам просто повезло. Хоть раз. Укроемся тут до темноты, а потом будем выбираться. Мои нервы совсем расшатались. Я тут в шкафчике нашла коньячок…

Мы наскоро перекусили и, воспользовавшись передышкой, даже приняли душ. После чего, наконец переоделись в футболки и шорты. До этого удары судьбы пришлось встречать в купальниках и парео, в которых утром мы вышли на пляж. Почувствовав себя несказанно лучше, мы даже принялись рассуждать о создавшейся ситуации:

— Мне лично все ясно, — заявила сестрица, развалившись на диване в прихожей. — Убийцы на Крузаке ехали в этот город на встречу со своим идейным руководителем — Сиплым. Тот вышел из тюрьмы и призвал всех братьев по разуму на собрание. Зная вашу тюремную систему, уверена, что управлять делами он мог и из мест не столь отдаленных. Небось камера у него там была комфортабельнее, чем твоя квартира. Отсидел для проформы годик, дал на лапу кому надо — и вышел. Если верить Леньчику, он крышевал сбыт наркотиков по области, поэтому логично предположить, что наши убийцы ехали к нему с докладом или за ценными указаниями.

— Допустим, — непроизвольно ввязалась я в диалог. — А зачем они убили своего приятеля?

— Вариантов тут сотни: хотели припугнуть и не рассчитали силы, осерчали на него за что-то, боялись, что он кому-то что-то скажет. Вдруг они тайком от хозяина крутили какие-то махинации, а наша голова им пригрозила разоблачением?

— Да уж, гадать на кофейной гуще и то информативнее. Я бы пока не делала никаких выводов, — пробормотала я, устраиваясь поудобнее.

В свое оправдание могу сказать только то, что я все время нервничала и чувствовала себя хуже некуда. Кот, наевшись семги, ушел бродить по дому. Маня стала дремать на диване, а я вставила в уши наушники и слушала грустные песни о любви, жалея себя. Мало того, что любви как не было, так и нет, так еще привалило проблем. Решение переложить вопросы полиции на саму полицию вроде бы отдавало понятной простотой и очевидной правильностью, но постоянно ускользало из моего сознания.

Именно мое пристрастие к музыке и себяжалению чуть не сыграло со мной злую шутку: звук подъехавшей машины я не услышала и очнулась от забытья, только когда хлопнула входная дверь. Сестрица, как по команде, проснулась и теперь взирала на меня полными ужаса глазами. Отступать через дверь, выходившую в сад, было уже поздно, хотя мы предусмотрительно вынесли туда свои чемоданы и поставили их в укрытии за деревом. Да и голова, находившаяся в морозильной камере, не отпускала от себя просто так. К тому же, где-то в доме бродил кот, а бросить его я не могла по этическим соображениям. Все эти мысли за секунду пронеслись в моей голове, и я молниеносно схватила Маню за рукав. Не сговариваясь, на цыпочках мы метнулись в сторону кухни и сразу же нацелились на огромный шкаф красного дерева, стоявший в углу. Его предназначение было нам неведомо: там могла быть посуда или закатки, но нам повезло. Обезумевшими кротами мы зарылись в старую ветошь и дачную одежду, какую обычно свозят в загородные дома за ненадобностью. Замерев там в крайне неудобных позах, мы стали прислушиваться. В узкую щелку двери я обозрела кухню и порадовалась, что мы убрали все следы своей трапезы. Авось удастся выскользнуть, когда хозяева пойдут мыться или поднимутся наверх. Хотя кот… Отдаленные голоса, судя по всему, мужские, доносились из прихожей.

— Кого это черт принес? Хозяин же должен был только через два дня вернуться? — заворчала Маня, укутываясь в чей-то пуховый платок.

— Забыл у тебя спросить, — напустилась я на сестрицу, еле сдерживаясь, чтобы не чихнуть от пыли, которой было покрыто все внутри. — И чего мы вообще спрятались? Такое унижение, а если нас найдут. Не проще ли выйти и извиниться за свое вторжение, как-то объяснить ситуацию? В конце концов, мы сами жертвы…

— Ага, жертвы. Ты еще им голову покажи, тогда они точно вызовут сразу и ментов, и психушку. Ой, мама дорогая, чувствую, там мы и окажемся. Нас же признают невменяемыми. Клянусь, если мы выберемся из этой передряги, я брошу пить, курить, ругаться матом…

— Втравливать сестру в авантюры, — ехидно добавила я, а Машка покорно повторила: — Втравливать… Тьфу ты, дурища. Мы в полной заднице, а ты все шутишь.

Тут наш тихий диалог пришлось прервать, потому что в кухню зашли двое мужчин. Видеть я их не могла, но слышала прекрасно.

— Слышь, Серега, кофееем пахнет. Ты же говорил, тут нет никого? А если хозяин явится?

— Вот те раз. Получается, это воры, — в самое ухо зашептала мне сестрица, а я нервно сглотнула.

— Хозяин в курсе, что я тебя позвал. Домработница баловалась. А кофеек хороший, дорогой. Могут себе позволить. Вот и пахнет на весь дом. Сейчас отведаем. Не дрейфь, мой будет только послезавтра, я-то знаю. Да и приедет ли сюда — вопрос. Этот дом так, для переговоров, когда лишние уши не нужны. У хозяина тут матушка когда-то жила, вот он дом-то и сохранил, переделал. Скажи, дворец целый?

— Угу…

— Пока он сидел, дом-то без надобности был. Жена и дети давно за границей. Я тут, можно сказать, жил. Домработница да я. Дом этот все знают, сюда никто не сунется, можно даже дверь не закрывать. Ключ хозяин всегда принципиально под ковриком держит. Самоубийц нет.

— Так Сиплый же только вышел? Куда он опять рванул? — закуривая, поинтересовался неведомый Серега и захихикал. — К жене под бочок, что ли?

Услышав про Сиплого, мы с Маней со всей силы сжали друг другу ладошки и похолодели во всех местах. Получается, нас угораздило вломиться в дом криминального авторитета, да еще и с головой одного из его потенциальных подчиненных?

— Попали, как кур в ощип, — трагически возвестила мне в ухо любительница афоризмов, а я только беззвучно всхлипнула.

— Не до лямуров ему сейчас. Проблемы у него, — понизив голос, сообщил соратник Сиплого, заваривая кофе. — Я тебя чего и позвал. Ты же у нас специалист по тихому решению вопросов. Да и не работаешь ни на кого конкретно, птица, так казать, свободного полета.

— Надо-то чего?

— Дело для тебя есть. Нужен человек со стороны. Поясняю: пока хозяин срок мотал, много охотников на его место было, но мы со всеми решали вопросы по мере поступления. Механизм отлаженный, все работало как часы. Не так давно среди наших рядов крыса завелась, жирная такая, подлая. Сначала не могли понять, кто информацию сливает. Потом вроде что-то прояснилось, но потом еще больше запуталось.

— Да ну? — удивился Серега, а вместе с ним и мы. Рассказчик из неведомого кореша Сиплого был так себе.

— Короче, не это важно. Крыса — явление легко устранимое. А вот на кого он работал — это вопрос. Прощупали всех более-менее значимых фигур области — везде тишина. Но кто-то из них все-таки решил наше дело прибрать к рукам. И, если честно, хозяин совсем не против. По секрету скажу, он решил сложить полномочия. Но есть моменты. Говорю тебе, как на духу, потому что знаю, ты — могила.

— Да не дрейфь, я свое дело знаю. Мне платят как раз за то, чтобы было тихо. Но что-то больно мудрено, Слава, — затянувшись, промолвил Серега. — Прибрать к рукам — это, конечно, можно. Перебить цены, наладить сеть, прикормить дилеров. Сиплый уже сбитый летчик, это все знают.

— Тихо ты!

— Да ну, мы же тут одни… Рейтинг у него на нуле, размяк. Если появится кто-то помоложе и понаглее… Для чего ему связываться с крысой из ваших рядов? Вдруг этот кто-то покруче вашего Сиплого будет и ему ваши местные разборки — не указ.

— Уже много лет эта сторона жизни области под Сиплым. У нас все явки-пароли: точки, сбыт, дилеры, потребители. Если кто-то надумает в это дело сунуться, ему надо весь расклад заиметь, чтобы быстро все под себя подмять. Мы не дураки, все продумано до мелочей: одни курируют, другие крышуют, третьи информацию собирают — вся область задействована. Я тебе больше скажу…

Тут Слава покосился на телефон, повертел головой в поисках невидимой прослушки и, все-таки чего-то опасаясь, зашептал что-то прямо в ухо Сереге. Маня так напирала на меня сзади, что я чуть не вывалилась со шкафа в самый неподходящий момент, но услышать ничего не удалось.

Закончив шептать, Слава философски изрек «так-то», а Серега многозначительно промычал «да-а-а».

— Так что, Слава, ты уж расстарайся, по своим каналам пробей. Я тебе всю нужную информацию подготовил, вот папка. Будем на связи. Деньгами не обидим, ты же знаешь. Пока Сиплый свои проблемы решает на высшем уровне, наше дело по-быстрому разузнать, что к чему. Человечка-то убили…

— Ладно, попробую пробить, хотя, если все так, как ты мне тут нашептал… Боюсь, дело — труба. Кто-то очень хитро заметает следы, если вы на него до сих пор не вышли. Налей, что ли, выпить, чего сидим насухую?

Слава довольно крякнул и, судя по звуку, направился в другую комнату. Через пару секунд оттуда раздался предсмертный вопль, переходящий в жуткие завывания. Серега подскочил, раздался звук возводимого курка, а я мысленно порадовалась, что мы в шкафу.

— Слава, сколько их там? — заорал он в пустоту. — У меня три пули…

— Отбой, нет никого…

— А чего орешь?

— Едрить-колотить, — продолжая завывать, Слава вернулся в кухню, звякая стаканами. — Я же в зал пошел, там бар, стаканы. Открываю дверцу — а оттуда чертова кошка, да как прыгнет на меня! Глянь, всю морду расцарапала, моя теперь не в жисть не поверит, что я с Наташкой расстался. Как пить дать из дома выгонит, опять тут ночевать буду.

— Откуда тут кошка? — заржал Серега.

— А хрен ее знает, может, через чердак влезла, надо там все облазить, наверное, есть какой-то ход. Или домработница, дура сердобольная, пустила, я в окно ее выкинул.

— Домработницу?

— Кошку! Ладно, давай выпьем, продезинфицируем. А лучше пошли-ка мы в беседку, чего в духоте сидеть. Я тебе еще раз все подробненько расскажу.

Я принялась сигнализировать Мане в тесноте шкафа, что чертова кошка — это наш Санька, но она отмахнулась от меня, продолжая прислушиваться.

Как только входная дверь хлопнула, мы молниеносно выпали из шкафа и ломанулись к задней двери, выходившей в сад. Я мысленно возблагодарила высшие силы за эту самую дверь, позволившую нам уйти по-английски. Тихонько выскользнув в сад, мы обнаружили наши сумки под тем же деревом, где их и оставили. Сверху на моем чемодане восседал Санька, и я в который раз порадовалась его уму и сообразительности.

— Уходим огородами, — зашептала сестрица, но я и без того быстро работала руками и ногами. Через десять минут мы покинули злополучный участок и снова оказались в оазисе берез, где упали перевести дух.

— И все-таки Санька — умница! А если бы он не пришел к сумкам, где бы я его искала? — я гладила кота, а он довольно урчал, выпуская когти мне в ногу. — Я бы не смогла его там оставить…

Пока мы малость перевели дух и думали, куда идти дальше, события продолжили развиваться стремительно. Ухнув на всю округу, вдалеке прозвучал взрыв, хотя это потом уже я поняла, что это был именно взрыв, а сначала я просто услышала какой-то громкий звук и даже как будто бы почувствовала вибрации воздуха вокруг себя.

Не сговариваясь, мы почему-то упали лицом в землю, видимо, насмотревшись боевиков, где подобные фокусы проделывают все главные герои. Приподняв головы через пару минут, мы убедились, что рвануло, конечно же, в особняке Сиплого. Сейчас в передней части дома, по всей видимости, полыхал пожар. По крайней мере, дым валил именно оттуда.

— Черт! — завопила Маня, вскакивая, отчего кот с перепугу впился мне в ногу и зарычал тигром.

— Чего орешь? Давай сматываться отсюда, да поживее…

— Голова! Ты сказала «Оставить кота» и я вспомнила. Мы же голову оставили… Что делать, Анька? Это же полный провал…

— Я назад не пойду, и не проси, — отрезала я, поднимаясь с земли и сажая кота в сумку. — И тебя не пущу. Кто-то подложил взрывчатку… Черт, а если бы рвануло, когда мы были в доме? Неужели кто-то видел, как мы зашли туда, и специально устроил взрыв?

— Рвануло как-то не сильно, — неубедительно начала сестрица, — мужики-то живые, я даже отсюда вижу, как они бегают возле дома. Может, с плитой что-то? Может, я конфорку не выключила…

— Какая разница, возвращаться туда — это самоубийство. Не хватало еще, чтобы нас схватили эти типы и сдали Сиплому. Замучаешься доказывать, что мы там случайно оказались. В конце концов, это его люди убили нашу голову, вот пусть он и разбирается. Если голова, конечно, уцелеет. В наших интересах было бы, если бы рвануло в кухне, хотя размышлять так, конечно, не по-христиански…

— Ну, я как-то не думала в этом ключе, да и ты до этого ратовала за то, чтобы выполнить свой гражданский долг и предать убийц правосудию.

— Да, но меня, помнится, никто не поддержал. А теперь уже поздно пить боржоми. После всех мытарств единственное, чего мне хочется, это попасть домой и забыть всю историю, как страшный сон. Но сомневаюсь, что это получится. Как-то все слишком запуталось, столько информации об этом Сиплом и его делах нам явно ник чему. А то, что Леньчик с Мишаней влезли в это дело, и вовсе внушает опасения, что для нас все легко не закончится.

— Думаешь? — шмыгнула носом сестрица. — Как же пожить хочется…

— Надо было об этом раньше думать, когда голову с собой увезли. Или когда доверились двум придуркам. Или вот, к примеру, когда полезли в чужой дом. Хотя чего уж там.

Я махнула рукой и полезла за сигаретами, дивясь собственной черствости и решимости предать идеалы добропорядочности, с детства внушаемые мне родителями.

— Мотать нам надо, сейчас вызовем такси, доедем до трассы, а там по темноте будем ловить попутку. Доберемся до папиной машины — и домой.

— Это если машина еще на месте! — икнула сестрица, впечатлившись моим монологом.

— Умеешь ты утешить. Гляди, понаехали уже, — пробормотала я, тревожно вглядываясь в очертания дачи Сиплого. Как раз в это время к дому подъехала пожарная машина, завывая сиреной. За ней пристроилась еще одна, поэтому я с некоторым прискорбием подумала, что дом догореть не успеет и мысленно попросила у Бога прощения за такие греховные помыслы.

Прерыкаясь и стеная, стараясь при этом держать ближе к деревьям, мы добрались до какой-то разваленной конструкции. Судя по всему, это когда-то был магазин. Спрятавшись с тыльной его стороны, вызвали такси. Я кое-как объяснила, где нас искать, ориентируясь на местности.

Только мы вздумали перевести дух, как мимо нас со свистом пронеслась тачка наших преследователей: Крузак, взвизгнув тормозами, завернул как раз к повороту на дом Сиплого, а мы вжались в стену.

— Черт, они уже здесь, откуда бы им знать, что мы…

— Может, они и не за нами. У босса беда в доме, вызвали подмогу, — неуверенно проблеяла я, стараясь не паниковать. Через пару минут снова послышался звук подъезжающей машины. Слава Богу, это было такси. С опаской выглянув из своего укрытия, мы заспешили к машине с шашечками. И очень удивили таксиста, потому что первое время сильно пригибались, делая вид, что шнуруем обувь.

Почувствовав себя увереннее в недрах подъехавшей иномарки, мы покружили по городу, заехав в противоположенный его конец. Затем заскочили в небольшой магазинчик за едой и, благополучно добравшись до трассы, под удивленные взгляды водителя покинули машину.

Оглядываясь по сторонам, мы быстро направились в лесополосу, где и устроились с максимально возможными удобствами. В том смысле, что постелили под попы покрывало. Время до вечера тянулось мучительно долго, поэтому сестрица принялась размышлять:

— И все-таки теперь что-то вырисовывается. Сиплый, наркотики, какие-то схемы. По крайней мере, понятно, что убитый имел отношение ко всему этому. Скорее всего, был одним из команды. Но за что-то его решают убить, причем делают это таким экстравагантным способом.

— Куда экстравагантнее…

— Слушай, да это же материал для твоего фееричного журналистского расследования! Осталось выяснить, зачем его убили, вывести на чистую воду кавказца и лысого, а дальше ниточка потянется и к преступной группировке, и к наркобарону Сиплому. Ты хоть представляешь себе размах, да про тебя в столице узнают!

— Я запрещаю тебе вслух фантазировать и даже просто упоминать это дело! — взвилась я, точно меня укусил рыжий лесной муравей. — Ты хоть представляешь, во что мы впутались? Тут и так не знаешь, останешься ли в живых, а ты про расследование. Мы, скорее всего, и до дому добраться не успеем, как нам свернут головы. Или у вас во Франции вот так запросто люди отрубленные головы в сумочках носят и через день группировки разоблачают?

— Ты сама говоришь, нам все равно не жить. Значит, надо бороться! Доберемся до дома — и к Валерику. Он в этих делах ас. Помогите, хулиганка! — запричитала сестрица, когда я больно пнула ее ногой.

Она еще долго размышляла вслух, обращаясь, в основном, к коту, потому что я ее принципиально игнорировала, привалившись к березе и насвистывая. Через какое-то время я уже начала понемногу клевать носом, как вдруг вдалеке явственно послышался звук двигателя, принадлежавший машине, двигающейся по лесополосе.

— Что это? Слышишь, тачка явно едет по тому пролеску, с которого мы свернули? — настороженно ткнула я в бок сестрицу, дремавшую с котом в обнимку.

— Может, парочка какая-то, ищут уединения, — неуверенно начала Машка, но кота на всякий случай сунула в сумку.

Тут звук машины стал еще отчетливей, и сквозь деревья промелькнула она сама, освещая все вокруг фарами.

— Черт, тут темновато, я толком не разглядела. Это же Крузак, да? Нас ищут, таксист сдал, паскуда… Наверное, сказал им, где высадил нас, вот они и метнулись…

Давай, надо сваливать отсюда, — лихорадочно соображая, скомандовала я, — пошли в противоположную сторону, надеюсь, там нет дороги. Сейчас стемнеет окончательно, и поиски усложнятся.

Благо, мы додумались не устраиваться на пролеске, а прошли вглубь, укрывшись за кустами. Проехать сюда на машине было невозможно. А что, если они вздумают разделиться и прочесывать лес?

Радуясь, что успели переодеться в удобную одежду, мы рванули вперед, петляя, как зайцы, но придерживаясь строго определенной траектории. Ветки хлестали по лицу, а траектория становилась все более условной. Слава Богу, лес радовал густотой, и звук машины больше сюда не доносился.

Мы немного сбавили темп и расслабились, привалившись к соснам, как вдруг за моей спиной хрустнула ветка. От неожиданности мы заорали, как полоумные, а Машка даже схватила какую-то большую ветку и принялась размахивать ей, как шпагой. Пока мы орали, из-за соседнего дерева в сумерках выросла фигура в плаще и с капюшоном. Я буквально ощутила на себе выражение «волосы встали дыбом», а Машка и вовсе стала тоненько повизгивать. Оно и понятно, ведь в руках у неизвестного был нож. Длинный, с деревянной ручкой.

— Эй, мужчина, что вы надумали? — дрожащим голосом начала я, пытаясь воззвать его к рассудку. — Сколько вам заплатили? Мы дадим больше…

Тут Машка, прекратив махать шпагой, зашла с козырей:

— Чего молчишь, маньячелла? У нас муж — прокурор области. Ты вообще нормальный? — сестрица решила не церемониться с мужиком, придумав нам общего мужа и гарант безопасности в одном лице.

Фигура, чуть качнувшись, неожиданно хрюкнула, сняла капюшон и оказалась смешным лысым дедком лет семидесяти. Только сейчас я заметила корзину в его левой руке.

— Вот что за народ пошел? — продолжал веселиться дед. — Если у меня нож, значит я сразу душегубец? Грибник я, заплутал малость, говорила мне бабка дома сидеть…

А…

— А вот чего это вы в лесу делаете? Путаны?

— Тьфу на тебя, старый хрыч, — обиделась сестрица. — Напугал до смерти. Покажи лучше, как из лесу выйти. Мы тоже заплутали. Поссорились с кавалерами, те нас высадили — и ищи их свищи.

Я закивала, скроив жалобную мину, а дедок, покрякав, смягчился.

— Ладно, пошлите. Я уже почти к дороге вышел, сосну эту поваленную помню. Там чуток вперед пройти — и дорога. Трасса областная. Словите попутку, ежели не путаны. А то я пока тут плутал, здоровенную черную машину в кустах видел. Небось таких как вы привезли, развлекаются.

— Чего сразу клевещешь на людей, старый пенек? Может, тоже по грибы люди приехали?

— Вот и дура ты, — обратился дедок к Машке, потому что диалог с ним вела, в основном, она, — сразу видно, пигалица. На такой машине только бандиты ездят, я в кино видел. Им грибы ни к чему, а вот путаны — в самый раз.

Дедок оказался не Сусаниным и, поплутав немного среди елок, таки вывел нас к дороге, махнув нам в след ножом на прощание. Сам он побрел вдоль трассы, направляясь к ближайшей деревне, скрывшейся за поворотом, а мы снова укрылись за деревьями.

И только когда вокруг окончательно стемнело, осторожно выбрались к дороге и осмотрелись. Вокруг не было ни души, зато вовсю гудели комары, да мимо проносились машины, сверкая огнями. Вероятность напороться на наших преследователей была минимальной, а необходимость добраться до папиной машины подстегивала меня к решительным действиям. Я, отмахиваясь от кровопийц, оставила сестрицу в кустах сторожить чемоданы и вышла на дорогу.

Не успела я махнуть рукой, как первая же фура стала спешно тормозить, свистя шинами. Только тут я запоздало подумала, что водитель мог расценить появление одинокой девушки на дороге по-своему, и замешкалась, вспомнив про упомянутых дедом путан.

Но бодрая сестрица уже вылетела из кустов, устремившись ко мне на подмогу. Водитель, мужчина средних лет с прической «озеро в лесу» (лысина в обрамлении редкого венчика волос) если и имел какие-то злокозненные намерения, то при виде угрюмой Мани как-то стушевался и покорно согласился подвезти нас до мотеля «Надежда».

Всю дорогу мы развлекали дядю байками из жизни сестрицы, которые вполне могли сойти за анекдоты. Когда, успев вздремнуть, мы почти добрались до места назначения и, в ожидании тревожной встречи с машиной, примолкли, дядя вдруг выдал:

— Вы бы поосторожнее на дорогах, девки. Не все такие порядочные, как я. Слыхали, может, пару дней назад тут недалеко труп нашли?

— Труп?

— Правда, мужика, — добавил он, подумав. — Но без головы. Это же сколько лет я дальнобойщиком, а такое первый раз слышу.

— Не может быть! — разом ахнули мы, начав щипать друг друга за руки незаметно от дядьки. — И что, установили личность? — дрожащим голосом спросила Марья, а дядька покачал головой.

— Вроде нет, хотя я не интересовался особо. Так, мужики в кафе рассказывали… Труп есть, а головы нет. И пальцев на руках. Это, значит, чтобы по опечаткам его не нашли, так ведь?

— Наверное, — пробормотала я, пытаясь припомнить, были ли у нашего трупа пальцы.

Когда дядька затормозил возле сверкающего вывеской мотеля «Надежда», мы с сестрицей были в состоянии, близком к обморочному.

— Это что же получается? — зашептала Маня, как только дядька отъехал. — На нас убийство свалить не получилось, так они ему пальцы отрезали и выкинули? Значит, сейчас охотятся на нас, ведь мы единственные свидетели, что он был тут…

— А девушка, которая заселяла их?

— Они могли его незаметно пронести, он же в отключке был. Заселились вдвоем, а потом втихую его протащили. В ковер завернули, к примеру, как в том сериале, не помню название, что-то про любовь и месть…

— Во всех сериалах что-то про любовь и месть, так что не напрягайся, — отмахнулась я. — Надо аккуратно расспросить девушку-администратора. Но сначала надо бы убедиться, что машина на месте.

Стараясь держаться в тени кустов и не попадать в свет уличных фонарей, мы гуськом добрались до стоянки. Папина ласточка, вопреки моим ожиданиям, стояла на том же месте в окружении других немногочисленных машин. Визуально ничего не указывало на то, что ею кто-то интересовался. Я потопталась рядом, подергала багажник и убедилась, что он закрыт. Окна целые, колеса на месте.

— Странно, — пробормотала сестрица, стоявшая на шухере. — Если они искали нас, то должны были, в первую очередь, заняться машиной. Проверить, нашли ли мы голову. А вдруг она бы все это время пролежала в багажнике. Фу, страшно представить…

Я покачала головой, размышляя, достала ключи и открыла машину, боязливо отскочив в сторону. Выглядело все так, словно я опасалась, что оттуда выскочит ядовитая змея. Ничего не произошло, и мы, оглядываясь, поспешно загрузили свои многострадальные сумки в багажник.

Покончив с багажом и усадив кота на заднее сидение, я все-таки решила внять голосу разума, а точнее — зудению сестрицы, которая утверждала, что надо отвести от себя подозрения. С этой целью она настойчиво желала обратиться к девушке-администратору. Я же решилась на этот шаг еще и в надежде прояснить для себя кое-какие факты.

Поломавшись для приличия, я сдалась и покорно побрела следом за Машкой. Девушка, на нашу удачу или горе, за стойкой была та же, что и в тот злополучный вечер. Увидев нас, она мило заулыбалась и дежурно нас поприветствовала, из чего я сделала вывод, что мы пока не в розыске. Да и вряд ли она нас вспомнила…

Виновато улыбаясь в ответ, я слово в слово повторила ей историю Мишани: познакомились с парнями, зависли в ресторане, махнули на их тачке на море, а свою оставили тут. Вернулись, чтобы извиниться.

— Да ничего страшного, — махнула рукой администратор, покопавшись в своих записях, — за номер вы заплатили, ничего не украли. А когда вы уехали и с кем — это уж ваше дело. Стоянка у нас бесплатная, так что машина никому не мешала. Тут некоторые такие номера откалывают: один раз кровать по частям вынесли, а вы говорите… Парни хоть стоящие оказались?

Девушка явно была не прочь поболтать, потому сестрица принялась вдохновенно фантазировать:

— Да разве мы от хороших парней на третий день сбежали бы? Женатики, да еще и выпивохи. Сдалось нам это счастье. Да, Анька?

Я скривилась, словно от зубной боли, и кивнула.

— А у вас тут как обычно? Тихо? Ничего необычного не происходит? Ресторанчик мне ваш понравился, вот думаю юбилей тут отпраздновать, родня как раз неподалеку живет, всем удобно, — с грацией бегемота начала Маня подбираться к интересующей нас теме, а я испугалась, как бы девушка не обратила на нас лишнего внимания. Но Вика — я успела рассмотреть бэйджик на ее груди — не усмотрела в нашем вопросе ничего странного.

— Да нет, обычно все спокойно. У нас цены не маленькие, поэтому публика приличная, не то что в какой-нибудь придорожной забегаловке. Мы все-такие отель.

Тут она заволновалась и уточнила:

— А чего спрашиваете? Может, из машины что пропало?

— Ну… Дверь была приоткрыта, наверное, сами забыли… — промычала сестрица, а я неопределенно мотнула головой.

— Я глянула, в тот день ничего странного в отеле не было, даже пьяных не наблюдалось. Все футбол смотрели. Не думаю, что кто-то мог машину вскрыть. Да и вообще, у нас тут такого никогда не было. Или вам кто-то про нашего Сашку наболтал? — усмехнулась Вика, приглядываясь к нам. — Так вы не бойтесь, он безобидный. Совсем не по этой части.

— А по какой?

— Ну, охота ему хозяйством потрясти перед людьми, так какой с больного спрос? Он у нас уже вроде достопримечательности, хотя сколько раз его гоняли — все без толку. Периодически в темноте в своем плаще на голое тело разгуливает, людей смешит. Но если какое мероприятие ответственное — так мы его шуганем, вы не волнуйтесь. А если ничего из машины не пропало, так, может, и сами забыли. Бывает…

Рассказ про неведомого Сашку мы пропустили мимо ушей, потому что в мозгу лихорадочно билась одна мысль: получается, в ту ночь в отеле было тихо. Значит, никто не связал нашего убиенного с этим местом и его дружками — лысым и кавказцем.

А что? Возможно, мы были единственными, кто видел их вместе, да и в отель его вполне могли заселить без ведома администрации. Вика в тот день часто отсутствовала, гостей было много, никто не обратил бы внимания на эту троицу. Понятно, что они почему-то решили скрыть факт убийства, но лишить труп сначала головы, а потом и отпечатков пальцев? Короче, все еще больше запутывается. Похоже, мы имеем дело с какими-то маньяками, а я их жуть как боюсь.

Распрощавшись с Викой, мы направились к машине, на ходу перебивая друг друга. Мысли кипели, настоятельно требуя выхода, и мы даже не сразу заметили странного вида мужичка, притулившегося напротив моей машины.

Странным в нем было то, что теплым летним вечером он зябко кутался в бежевый женский плащ — точно такой же когда-то был у нашей бабки и до сих пор висел в кладовке — и стыдливо прятал лицо в воротник. Мы притормозили, пытаясь понять, не по нашу ли душу этот засланный казачок, а он, потупив глазки, как девушка на смотринах, стыдливо распахнул плащ и замер в причудливой позе.

Какое-то время мы, опешив, созерцали сие великолепие. Пока Маня, а следом и я, не разразились истерическим смехом. Сказывались пережитые волнения и общий градус безумия, сопровождавший нас последние дни. Сашок (а это, как вы поняли, был он собственной персоной) обиженно запахнул плащ и насупился.

— Закурить дадите? — хмуро глянул он на меня, присаживаясь на бордюр.

— Сашок, не в обиду будет сказано, но выскочил ты, как черт из табакерки, — всхлипывая от смеха, принялась извиняться Маня, доставая сигареты и протягивая их эксгибиционисту. — Да не куксись, все у тебя в порядке, мы перенервничали просто, вот и не сдержались. Да, Анька?

Стараясь сохранять серьезность на лице, я кивнула, а Маня, присев рядом, завела с Сашком светскую беседу:

— И давно ты так? Ну, то есть…

— Да ладно, чего уж там… — махнул рукой наш новый друг, тоже присаживаясь. — Не извиняйтесь. Сам знаю, что хожу как дурак. Сейчас уже никого этим не удивишь, в интернетах хошь чего можно увидеть.

— Но ты все равно выступаешь?

— Я же пить как бросил три года назад, так бес и попутал. Тяга во мне есть к искусству, вот и хожу. Перфомансы, так сказать. Знак протеста. От меня же Наташка ушла, так я ей в отместку перед камерой хозяйство свое показываю. Ее новый хахаль тут охранником работает, небось камеру просматривает и…

— Тут камера есть? — перебив Сашка, встрепенулась сестрица, а за ней и я. Мы повертели головами и ничего похожего на камеру не обнаружили.

— Ее отсюда не видно, вон там, за деревом, направлена на выезд со стоянки, — охотно пояснил Сашок. — А то один раз машину угнали, так скандал был. Вот они камеру и поставили, дешевле же, чем сторожа на стоянку нанимать. Лучше бы меня в сторожи взяли. Девки, может, мне в свингеры податься? Хотя там пара нужна, а моя Наташка…

— А ты здесь часто бываешь? — спросила я, непонятно на что рассчитывая.

— Аккурат каждый день, пока эта сволочь в отпуск не уйдет, то есть с завтрашнего дня у меня тоже отпуск, так сказать. Плащ вот хоть подлатаю, а то протерся под мышкой. Позор да и только.

— А три дня назад ничего странного на стоянке не заметил? — навострила уши Маня, став похожей на борзую, взявшую след хорька.

Сашок хитро прищурился и с интересом на меня воззрился.

— Так это ваша машинка, что ли? Как же, помню, в тот день еще чемпионат начался, тут народу было — не протолкнуться, машин полная стоянка. Я ваш «Фиат» чего и запомнил — поставили его как раз на проходе, я тут обычно из кустов выхожу — и але-оп! Здравствуйте! А вы поставили…

— Ну! — с нетерпением гаркнула сестрица, а Сашок продолжил: — Ну, гну. Короче, я за машиной и прятался, ждал клиентуру. Гляжу, мужик идет, а я мужиков как-то не очень, могут и накостылять. А еще по виду молодой, хотя на голове толстовка, капюшон, тут точно не скажешь. Воровато так озирается. Я притих: думаю, а вдруг грабитель? Вот я его сейчас скручу и благодарность от хозяев получу. А охранник Наташкин в дураках останется. Потом гляжу — он к машине твоей, багажник чем-то поковырял, но ключами не пикал, это точно. Двери открыл, в машине полазил, даже коврики вытряхнул. Короче, странный такой. Потом быстренько машину закрыл и ушел.

— А ты? Чего не скрутил его?

— Я сам от греха подальше ушел. Он же из машины ничего не брал, значит, не вор. А проблемы мне ни к чему…

— Мужчина, говоришь? — протянула я, поглядывая на Маню. — А какие-то приметы помнишь? Ну, рост, к примеру, телосложение?

— Рост богатырский — ну вот как у нее, — кивнул он на Маню, — высокий. Телосложение среднее, в кофте толком не поймешь, но не толстый.

— Да уж…

Сашок хитренько прищурился:

— Я же не все… Забыл сказать. Ушел я, значит, а потом все-таки вернулся, под окнами стал бродить, там Наташка убираться должна была, ее смена. Я и прохаживался.

— И что? — заволновалась я, предчувствуя сенсацию.

— Ну, я же говорю, а ты перебиваешь. Короче, сверху что-то упало. Большое, вроде как ковер скрученный. Я еще снова подумал — воруют, хотел сигнализировать, а потом сверху кто-то стал материться, а в окно Наташка высунулась. Меня увидала и давай материть почем зря. Я малость увлекся, пока ей отвечал, а потом она выдохлась, я покурить у нее и попросил. Сжалилась, все-таки добрая душа, хоть и стерва, но к служебному входу вынесла. Я ей про ковер стал рассказывать, а она меня погнала. Сказала, что я выдумываю, лишь бы ее задержать. Я метнулся назад за доказательствами — а ковра-то и нет уже. И мужик какой-то там околачивался. Я его в свете фонаря увидел со спины и ближе подобрался. Стоял, вроде как наблюдал за окнами, но без ковра.

— Стоять тут не запрещено, может, кто из постояльцев, — с сомнением протянула я, прикидывая, как ковер можно привязать к нашей истории, но на всякий случай уточнила. — Ты точно не заливаешь? Во сколько это было?

— Не, был ковер. Или что-то похожее. Жаль, сразу не рассмотрел. По времени точно не скажу, но помню, что аккурат за минуту до этого все «Гол» кричали. Те, кто в ресторации, значицца, заседал. Фанаты, мать их так. Не люблю футбол, вот за что им платят такие гонорары? Я в полицию чаще попадаю, чем они по мячу.

— Так под фонарем стоял тот, что в моей машине лазил?

— Не, мужик, что под фонарем стоял, не тот был, что в капюшоне. Ростом пониже, волосы длинные, как у барышни. Я еще сначала подумал — баба, а потом пригляделся — ботинки мужские, с черепами. Да и орган, прости Господи, имеется, хоть и в джинсах плохо видно. Но я совсем уж близок подходить не стал: стоит себе человек, какой с него спрос? Может, покурить вышел, хотя потом он в другую сторону пошел, вроде как к дороге. Подозрительно это, да?

— Не то слово.

— Ну что, помог я вам? А Наташка, дура, говорит, я фигней страдаю. Может, на чай подкинете?

— Ладно, Сашок, — хлопнула его по плечу Маня, доставая пару бумажек из кармана, — бывай. Собирай на новый плащ. Поедем мы, А мужиков этих мы не знаем, ковер нам тоже без надобности. Да и машина в порядке, может, тебе показалось? Или магнитолу хотели свистнуть, да побрезговали нашей.

— Хрен его знает. Каких чудес на свете не случается? Хорошо, что я на страже. Бывайте, девки, приезжайте еще, всегда рад.

Мы поспешно загрузились в машину и, немного потарахтев мотором, тронулись с места, хотя я каждую минуту была мысленно готова взлететь на воздух.

— Если кто-то так свободно открыл нашу машину, то и тормоза могли испортить, — горевала я вслух, обращаясь к Машке, но та витала в своих мыслях.

— Ты слышала, что сказал Сашок? Там камера есть! Осталось натравить на них полицию, пусть записи с камер посмотрят. Тут целый список кандидатов: и в капюшоне, и в ботинках с черепами. Сразу станет ясно, что мы ни при чем. А гад этот у них будет как на ладони: увеличат изображение, и морда его подлая…

— Во-первых, запись с камеры могли стереть. У них спокойно, камеру просматривают только в случае какого-то ЧП, так ведь? Я думаю, что администратор потому про камеру и промолчала. Либо же это вообще муляж, призванный наводить страх на таких, как Сашок, — решила я поумерить пыл Мани. — Во-вторых, камера расположена на выезде со стоянки, чтобы машину не угнали. Что им на самой стоянке рассматривать — органы Сашка? Так что убийца вряд ли попал в объектив, если только на выходе, да и то боком. И потом, ты слышала, он был в капюшоне. Много ты через капюшон рассмотришь?

— Слушай, так что же получается? Ни кавказец, ни лысый в тот вечер в толстовках с капюшоном не ходили. И ботинок с черепами у них нет. Да и рост у них — совсем-совсем средний. Значит, это не они убили? Чего тогда они за нами гоняются?

— У них мог быть помощник или даже два помощника, да и кофту с капюшоном накинуть не проблема. А рост — так это понятие субъективное. Может, Сашку с перепугу показалось? Он-то сам ростом с подростка, а еще вора ловить собрался… И вообще, его показания никто всерьез не воспримет. Его же тут за местного дурачка считают. Да ты слышала его рассказ? Стоял какой-то человек в ботинках с органом. Скажут, что ему везде мужские органы мерещатся. То, что кто-то там в нашей машине возился, еще не значит, что он убийца. Камера, конечно, могла бы помочь, но тогда придется идти в полицию и все им рассказывать. Ты понимаешь, что это означает для нас? А если окажется, что запись не сохранилась…

— Да уж, о возвращении во Францию до конца расследования я могу забыть. А еще у них сразу возникнуть вопросы, почему мы не сообщили об убийстве раньше. Хотя их бы на наше место… Тут со страху такого наделаешь, потом и не разгребешь…

— Вот-вот, а еще не забывай, что у убийц к нам могут быть вопросы. Даже если чисто теоретически предположить, что убил нашу голову кто-то другой, в капюшоне, нам от этого не легче. Кавказец и лысый точно нас ищут, так? Чего бы они с Леньчиком вели переговоры? Небось договаривались, как заманить нас в лес или прикончить в темном переулке…

— Из-за какой-то головы таких делов наворотили…

— Мы же не знаем, кто был эта голова? Вдруг он важный перец? Или человек, обладающий секретной информацией? Словом, кому-то было очень важно, чтобы он умер, и я сомневаюсь, что это было обычное бытовое убийство.

— Вот это мы можем проверить, — опять начала сестрица, — если разузнаем, кто наш убиенный. А еще можно как-то так в полицию сообщить, чтобы мы в этом деле как бы не фигурировали…

— Это как?

— Ну, через Валерика, пусть он по своим каналам разузнает, что к чему…

— Все, я же сказала, никаких расследований. Когда я предлагала, вы все дружно проигнорировали свой гражданский долг, чего уж теперь… Я уже несколько раз пошла у тебя на поводу, когда согласилась поехать с тобой на море и сбежать с места преступления с головой. Больше я своих ошибок не повторю. Не желаю ничего слышать про голову, убийства и прочие гадости. Мы с тобой к этому не имеем никакого отношения, мы случайные свидетели. Вдруг повезет и они оставят нас в покое, сообразив, что мы свалили и залегли на дно. А если мы пойдем в полицию — нам точно не жить. Тебе хорошо, ты свалишь во Францию, а я тут буду отдуваться за двоих.

— Интересно же, — заныла Марья, которая с детства обожала всякие загадочные истории и никогда не могла заснуть, не дослушав сказку до конца. — А еще я тут подумала, что ковер сверху падал неспроста. Скорее всего, они так от тела избавились, что от головы осталось. Ведь в отеле никто про убийство не знает, значит, они как-то тихо все уладили. Завернули тело в брезент, выкинули с балкона в кусты, а потом потихоньку вынесли.

— Цыц, — шикнула я на нее, сосредоточившись на дороге. Спать хотелось ужасно, но мы решили не останавливаться и ехать до дома без остановок.

К родному двору я подъезжала, когда в небе уже забрезжил рассвет. Сестрица под конец дороги сдалась и уснула, обнявшись с Санькой, а я всю дорогу пыталась избавиться от мыслей о таинственном убийстве, невольными свидетелями и участниками которого мы стали. Приткнув машину возле подъезда, мы выгрузили сумки и поднялись на мой этаж, все время ожидая нападения неведомых врагов.

Вопреки нашим страхам, подъезд встретил нас сонным молчанием, возле моей двери не наблюдалось ничего странного, и сама дверь была закрыта на замок. Словом, ничего не указывало на то, что в наше отсутствие кто-то проявлял интерес к моей персоне. Это еще больше озадачивало.

Враги беседовали с Ленькой, а потом гоняли нас по лесу. Хотя, может, это были не они? Что им помешало сразу же расправиться с нами или хотя бы напугать до полусмерти? И если Леньчик и Мишаня были замешаны в эту историю с самого начала, зачем тянули несколько дней, прежде чем приступить к решительным действиям?

Вопросы без ответа не давали покоя, поэтому я решила временно выбросить из головы всю эту историю, сосредоточившись на бытовых делах. Кот, отряхиваясь после дороги, заурчал, требуя еды, и жизнь пошла привычным чередом. Первым делом мы приняли душ, выпили чаю и завалились спать, решив оставить все остальные дела на потом.

Телефонный звонок, ворвавшийся в мой тяжелый сон, скорее напоминавший забытье, принес облегчение. Я с удовольствием стряхнула с себя кота, развалившегося поперек, и стала озираться, пытаясь понять, где именно находится источник звука. К моему удивлению, звонил домашний, которым я никогда не пользовалась.

За последние пару лет на него мне звонили буквально два раза: из поликлиники и ЖЭУ. Я даже успела забыть о его существовании, и вот тебе на.

Я поспешно схватила трубку, сказав «алле», но ответить мне никто не удосужился.

Послушав тишину, я с удивлением положила трубку назад, но тревога почему-то возникла где-то в районе солнечного сплетения и стала медленно ползти выше, в область горла. Через минуту кто-то опять позвонил, но разговаривать со мной снова не пожелали.

«Началось…» — почему-то подумала я, хотя что конкретно началось, сформулировать так и не смогла. И поспешила разбудить Марью. Та высказала недовольство, употребив при этом несколько матерных конструкций, после чего все же соблаговолила подняться и даже занялась приготовлением позднего завтрака.

— Кто звонил? — зевнула она, помешивая кашу в кастрюльке.

— Звонили на домашний и почему-то молчали в трубку, и мне это не нравится. Как будто кто-то проверял, дома ли мы.

— Кстати, мы же вернулись как-то раньше срока, что будем говорить общественности в лице соседей и родных?

— Не знаю. Я бы предпочла действовать по обстоятельствам. Родителям я пока точно звонить не буду, ни к чему их волновать. Если кто-то донесет, что видели машину возле дома, что-нибудь придумаю. Я же журналист.

— А Валерик? Все-таки я считаю, что стоит…

— А я считаю, стоит залечь на дно и не отсвечивать, — огрызнулась я, попутно загружая вещи в стиральную машину и вытряхивая дорожные сумки. Машинально облазив их в поисках объектов для стирки, я тряхнула Манину сумку, и на пол к моим ногам выпала та самая флешка, про которую мы успели благополучно забыть в суете последних дней.

— Ой, флешка. Мань, смотри, это же та самая, которую тебе якобы подкинул покойничек. Не желаешь ознакомиться с содержимым?

— Дай сюда, — сестрица коршуном кинулась на вожделенную флешку, словно та содержала ответы на все ее вопросы и могла как-то помочь нам выпутаться из того дерьма, в которое мы попали.

Я молча протянула ей трофей и так же молча принялась загружать свой рабочий компьютер.

— Там точно какой-то криминал, — возбужденно тараторила Маня, пританцовывая возле компа, грузившегося со скоростью сухопутной черепахи. — Рухлядь какая-то, могла бы купить что-то поприличнее.

Я зыркнула на нее диким вепрем и сама вставила флешку в отверстие, защелкав при этом мышкой. Сестрица так вплотную приблизилась к экрану, что я стала опасаться, как бы она не продырявила экран носом. Но тут все, наконец, загрузилось, и флешка, несмотря на мои сомнения, открылась.

Маня издала разочарованный вздох, а я присоединила к нему вздох облегчения. К моей вящей радости, фоток трупов на флешке не было, зато было много документов с таблицами и списками.

— Какая-то отчетность, наверное, — пробормотала я, пролистывая страницу за страницей. — Ничего не понятно: адреса, схемы, какие-то значки и фамилии. Типичный отчет менеджера по продажам.

— Да уж, и что тогда в этой флешке такого криминального, что из-за нее могли убить человека? — невесть на кого злясь, вопрошала Марья, возвращаясь на кухню.

— Может, эта флешка попала к тебе совсем другим путем, а даже если это флешка убиенного, вовсе не факт, что его убили именно из-за нее. В любом случае, я не хочу ломать над этим голову и тебе не советую.

Сестрица показала мне язык и принялась за еду, периодически вздыхая и поглядывая на меня с тоской. Я же все это время размышляла, что мы будем делать, если интерес у местной мафии к нам все-таки имеется. То, что мы забыли голову в холодильнике Сиплого, дом которого в этот же день кто-то пытался взорвать или поджечь, навевало совсем не приятные мысли.

Если кавказец и лысый — люди этого самого Сиплого, то наверняка знают от Мишани, что мы скрылись вместе с головой. Когда голова всплывет, сразу станет понятно, что мы там побывали, а доказать, что мы не причастны к поджогу, будет затруднительно. Да и будет ли нас кто-то слушать?

При любом раскладе мы — ненужные свидетели чьих-то темных делишек, а значит жить нам (по киношным прогнозам) всего ничего. Может, и правда довериться Валерке, по крайней мере, он точно не продажный мент. Уж я-то знаю, раз жила с ним. Честность Валерика доводила до бешенства даже такую правильную особу, как я. Хотя… Валерик расскажет одному, тот другому, а третий вполне может оказаться шестеркой, работающей на бандитов. Что-то такое я слышала от своих коллег, обожавших писать статьи про коррумпированность нашей полиции, прозрачно намекая сразу на все и не упоминая конкретно ничего. Сейчас я даже пожалела, что в свое время плохо слушала сплетни про областных братков и совсем ничего не знала о криминальной обстановке в своем крае.

Сестрица, почувствовав, что я погружена в свои мысли, благоразумно решила не лезть и занялась уборкой. Остаток дня мы провели в домашних делах, а под конец вечера поняли, что поход в магазин все-таки придется совершить: холодильник был предательски пуст.

Посовещавшись, мы решили, что нападать на нас в магазине не станут, поэтому, как только стемнело, выбрались из квартиры, решив сразу затарить холодильник по максимуму и отсидеться несколько дней дома. Возле подъезда было тихо, в беседке сидела стайка подростков, возле соседнего дома не лавочках общались бабульки, кто-то вдалеке гулял с собакой, судя по заливистому лаю и крикам «апорт».

Словом, обстановка вокруг была самая что ни на есть спокойная и мы, расслабившись, направились в ближайший супермаркет. По дороге, сделав небольшой крюк, наведались на пустырь, где доживали свой век останки пункта приема стеклотары и прачечной. По моему мнению, лучшего места, чтобы что-то спрятать, просто не придумаешь: тут сам черт ногу сломит, прежде чем додумается, что это такое и как в него войти. А вот мы с Маней как раз хорошо здесь ориентировались, потому что в детстве часто играли там в прятки с местной детворой. Идею спрятать здесь флешку подала я, решив, что раз она все-таки может быть как-то связана с убитым, хранить ее у себя не стоит.

На данный момент для нас было бы лучше сделать вид, что вся эта история вообще не имеет к нам никакого отношения, а если в гости все-таки заявятся дружки Сиплого с претензиями, придется рассказать им всю правду: мы жертвы случая, и все в таком же духе. На фоне этого флешка убиенного, попавшая к нам еще до убийства, будет выглядеть как-то подозрительно. Сначала я думала и вовсе ее выбросить, но потом что-то подсказало мне, что лучше не спешить. Спрятав флешку в пачку от сигарет, мы затолкали ее в узкую щель между стенами, прикрыли это место кирпичами и, отряхнувшись, как ни в чем не бывало продолжили путь.

Толкая полную продуктов тележку к кассе, Маня так засмотрелись на рекламу нового шампуня для вьющихся волос, что не заметила, как въехала в стоявшего впереди крупного парня в кепке. Когда он повернулся, мы смогли констатировать, что это Коля Кабан, мой сосед и наш собутыльник по совместительству.

— Девчонки, — расцвел он в улыбке, судя по всему, совсем не трезвой. — Вернулись уже, что так быстро-то? А я тут немножко отдыхал с дамой, так сказать. Культурно. Провел ее, а сам в магазин, за продуктами. Но раз такая встреча, то можно и по коньячку?

Судя по всему, встречу с нами ему предсказали магнитные бури или бабка-гадалка, потому что коньячок он взял заранее и уже выложил его на ленту.

— Ой, Колясик, — расцвела сестрица, видимо, почуяв в Коле сильное мужское плечо, на которое так хочется опереться. — Мы не планировали, но раз уж встретились, так отчего ж не выпить? Да, Анька?

Я вяло мотнула головой, что при желании можно было трактовать по-разному. Потому что не знала, радоваться ли такой встрече или горевать из-за нее. Сейчас мы напьемся, и Кабан опять завалится спать на нашем диване.

Конечно, Коля мужик, с ним не так страшно ночевать. В случае чего, он точно сможет нас защитить. Тем более, он что-то там болтал про то, что не последний человек в городе. С другой стороны, я не очень хотела, чтобы кто-то знал, что мы вернулись раньше времени. К тому же, втравливать Колю в наши дела было как-то некрасиво, да и опасно.

И это при том, что его самого мы знаем всего ничего — один день, точнее, вечер. И, как мне кажется, он тоже бандит, пусть и мелкий. А бандит бандита…

— Вот и ладненько, — обрадовался Коля, сочтя мое долгое молчание за знак согласия, и быстренько смотался за еще одной бутылкой коньяка. Расплатившись, мы вывали на улицу, и тут Кабан порадовал:

— Забыл сказать, Валера же тоже будет, я ему звонил. Еще до того, как вас встретил.

— Какой Валера? Зачем Валера? — заволновалась я, потому что наша конспирация летела к черту.

— Ну, ваш, точнее, твой, — хрюкнул он, но быстро взял себя в руки, — бывший. Мент который. Подружились мы, а что? Пару раз пиво пили вместе, хороший парень. А то что с бабами ему не везет, так это дело такое… Не в обиду вам будет сказано, но многие бабы…

Решив не травмировать свою психику лишней информацией про баб, я перебила Колю:

— Все ясно, спелись. Точнее, спились. Теперь он будет тебе плакаться с жилетку. Хотя оно и к лучшему, я с радостью сдам этот пост.

— «Я устал, я ухожу», — голосом Ельцина продекламировала сестрица, а я дала ей подзатыльник.

Перспектива встретиться с Валериком не внушала оптимизма: придется объяснить ему, почему мы вернулись раньше времени. К тому же, я еще не решила, стоит ли посвящать его в наши проблемы. Маня настаивала, что мы должны открыться близкому человеку, я же предпочитала не торопиться и действовать по ситуации.

Пока ничего криминального вокруг нас не происходило и теплилась надежда, что все каким-то образом сойдет на нет само собой. Из магазина я позвонила родителям, убедилась, что с ними все в порядке и бодро отрапортовала, что отдыхаем мы хорошо. Убедив себя, что это не совсем ложь, а небольшое отступление от истины, я приободрилась и даже стала смотреть на жизнь без гримасы отчаяния.

Мы притащили домой сумки и занялись приготовлением ужина, а Коля отправился к себе принять душ. Пока сестрица нарезала салат, я аккуратно высунулась в форточку и осмотрела двор. Никаких подозрительных машин мне на глаза не попалось, все были на дачах по причине субботы, потому машин в целом было мало.

За высокими липами, что находились как раз напротив моего окна, мелькнули фары и раздался звук заведенного мотоцикла, а через секунду сам он кометой промелькнул между толстых стволов деревьев, уносясь за поворот. Как будто кто-то стоял там какое-то время, наблюдая за моим окном. Потом в свете фонаря мелькнули два велосипедиста, тоже показавшиеся мне подозрительными Бог знает из-за чего. Я даже усмехнулась этой мысли и решительно закрыла окно. Не удивительно, что после последних событий каждая мелочь кажется мне опасной. Скоро я начну шарахаться от детских самокатов.

Через минуту в дверь позвонили. Я увидела в глазок Валеру с батоном колбасы в руках, от которого он поспешно откусывал, вытирая рот рукавом.

— Приветствуем доблестную полицию! — гаркнула Марья, высовываясь из кухни и улыбаясь, как ни в чем не бывало. Пока я выдавала Валере тапочки, которые, кстати, он же здесь когда-то и оставил, последний недовольно кряхтел и косился в мою сторону:

— И чего это вас сюда так рано принесло? Вы же вроде минимум на недельку собирались? Неужели погода плохая? Так Славка Комаров из моего отдела вчера поехал в отпуск туда же, фотки слал — красота! Солнце, море, пивко с раками…

— Нормальная погода, — пожала я плечами, пытаясь на ходу придумать вескую причину. — Надоело на нашем пляже валяться, одно хамье вокруг. Вот решили все-таки рвануть в Турцию.

Маня в удивлении приподняла брови, но промолчала, за что я была ей очень благодарна. Тут я и в самом деле подумала, что в нашем случае это не самый плохой вариант.

Уедем на пару недель, пока тут все не утрясется. Может, за это время убийц поймают и всех злодеев посадят? Конечно, Турция стоит денег, а я не планировала такие траты, придется влезть в заначку на машину. Но когда вокруг творится такое, то покупка машины как-то автоматически отступает на второй план. Решено, завтра же пойдем в турагентство и купим горящую путевку хоть куда-нибудь.

Успокоившись на этой мысли, я открыла дверь кстати подоспевшему Коле, избавившись тем самым от дельнейших расспросов Валерки. Тем более, что внезапно во всем доме вырубили свет, и мы стали плутать впотьмах, держась друг за друга. Такое у нас случалось частенько, и я была уже подготовлена. В том смысле, что скоренько зажгла парочку свечей, от чего атмосфера в доме стала прямо-таки романтичной.

Когда мы все-таки уселись за стол, время было уже до того позднее, что, выпив пару рюмок, я стала понемногу клевать носом и, расслабившись, не заметила, как Марья начала свое черное дело:

— Валерик, а что там за труп без головы объявился в ваших краях?

Бывший возлюбленный икнул, скривился, как от зубной боли, и даже в досаде отставил рюмку коньяка:

— Вот вечно вы, бабы, все портите. Надо было вдвоем собираться, да, Колян?

Тут же он насторожился и подозрительно уставился на сестрицу:

— А откуда вы про труп знаете? В новостях ничего не было, сказали, панику раздувать не стоит. Журналистов к этому делу пока не подпускают, откуда информация?

— Да таксист тамошний рассказал, у него брат дальнобойщик, а те все знают. Нашли же его на дороге, так ведь?

— Ну да, недалеко от трассы, в овраге. Случайно. Дальнобойщик по малой нужде пошел, хотел чуть в овраг спуститься, а после дождя земля скользкая была, он и съехал… А там… Кстати, если бы не случайность, вряд ли бы труп вообще обнаружили. Места там глухие, лес да трасса. Погодите, так вы из-за этого вернулись? Испугались, что маньяк объявился? А я говорил, со мной надо было ехать, а вы все: план по сексу, план по сексу… Хотя не думаю, что там орудовал маньяк. Мужик все-таки, да и случай единичный. Пока…

— А ты откуда все так хорошо знаешь? Нашли-то его не в нашем городе?

— Так на планерках об этом только и трубят, такое дело! В нашей области давненько такого не бывало. Понятно, что подключили всех, кого могли.

— Да знаю я, кто это, — промычал Коля, до этого дремавший, подперев щеку рукой. — Наши говорят, это связной Сиплакова, который на отчетное собрание ехал. Пропал человечек. А потом труп нашли, без головы.

— Что за собрание? — навострил уши Валера. — Какой связной?

— Да хрен их знает. Мутные делишки. Система у них там: раз в квартал собираются, как акционеры «Газпрома», ей Богу. Вот ехали они туда, значит.

— Кто они?

— Связной и двое сопровождающих. А потом одного не стало. Говорят, сто пудово это его нашли в канаве. И мне все это вообще не нравится, потому что…

— Вот что ты болтаешь? — возмутился Валерка, перебив Колю. — А доказательства? Это же ваши бандитские байки, нужны факты. Короче, ты мне завтра, на трезвую голову, все еще раз расскажешь, я подумаю, к кому подойти.

— Не-не, я в это не полезу, — махнул рукой Коля, роняя голову на грудь.

Мы с Маней принялись отчаянно переглядываться, делая друг другу знаки, Коля всхрапнул, но сразу же встрепенулся, а Валерка погрузился в свои мысли.

Я поставила чайник на плиту, а возникшую паузу решил нарушить Коля Кабан, набирая полные легкие воздуха, чтобы затянуть душевную песню. Но Валерик вдруг сделал ему знак молчать. Кот резко выгнул спину и зашипел, спрыгнув с моих колен на пол. Мы тоже прислушались, и тут уже насторожилась и я.

В образовавшейся тишине стало отчетливо слышно, как кто-то ковыряется в замочной скважине моей двери. Сначала мелькнула мысль о родителях, приехавших проведать жилище, но, глянув на часы, я ее сразу отмела. Однако же кто-то продолжал царапать замок снаружи, тихонько постукивая чем-то железным о ручку.

Валерка сделал всем знак молчать, и на цыпочках подошел к входной двери. За ним, схватив со стола нож, устремился Коля, а мы с Маней взяли по свече в стакане и поспешили следом, стараясь не шуметь. Валерка попытался выглянуть в глазок, но, разумеется, ничего там не узрел — свет по-прежнему отсутствовал.

Жестом сделав нам знак отойти, Валерка щелкнул замком и резко толкнул дверь наружу. Послышался сдавленный вскрик, Валерка матерно выругался и, стукнувшись обо что-то, заорал «Стой». Кабан кинулся следом, на ходу доставая из кармана шорт пистолет, от чего мы с Маней пришли в ужас, но следовать за ним желания как-то не возникло. Вернувшись, он быстро сунул оружие Мане, крикнув, что пистолет настоящий и стрелять из него лучше не стоит. Этажом ниже послышались прыжки, словно по ступенькам скакал бронтозавр, следом неслись нецензурные высказывания и крики, а через минуту раздался победный клич апачи и сопение двух медведей, сражающихся за самку.

— Схватил гада, Валерик, сюда!

Тут мы с Маней, разом осмелев, кинулись вниз со свечами, но представшая нам картина совсем не обрадовала. Верхом на поверженном Валерике, как-то неестественно распластавшемся на пролете между первым и втором этажом, сидел Коля Кабан и недоуменно разглядывал свою жертву.

— Валерка, да как так-то? Я же думал… А этот где?

— Ушел, гад. Да слезь ты с меня, Коля, — простонал Валерка, выползая из-под туши соседа. — Ушлый какой-то домушник. Так ловко пролеты перескакивал, а потом резко так остановился, чтобы я на него налетел, и толкнул меня. Вот я и не устоял. Алкоголь все-таки зло.

— Трындец! Это что же, квартиру выставить хотели? — дошло наконец до Коли. — Точно, девки-то официально на море, тут еще и свет погас. Может, они его специально и перерезали. Грабь — не хочу. Это кто же у нас на районе такой бессмертный?

— Вот и я думаю, — протянул Валерик, поглядывая на меня. — Да и что у вас брать, кроме кота? Признавайтесь, девки, кому проболтались, что храните бабкины бриллианты в бачке от унитаза?

— Пошлите в квартиру, — вздохнула я, потому что услышала, как где-то сверху стали открываться двери и даже послышался вечно недовольный голос Варварки, грозившей всем полицией и геенной огненной.

Валерик отряхнулся, достал удостоверение и пошел было вперед, предотвращать панику. Но тут Маня додумалась крикнуть: «Караул, убивают!», и двери сверху как-то скоренько закрылись, намекая на полное отсутствие гражданской совести у моих соседей. Наступила мертвая тишина, под которую мы, хмурясь, водворились в квартиру.

Коля с Валериком стали строить догадки, кто же посмел так нагло лезть в чужую квартиру, и даже обследовали замочную скважину на предмет царапин. Сойдясь во мнении, что работали отмычками, они снова стали терзать нас вопросами. Сделав вид, что увлечены нарезанием закуски и еще не отошли от шока, мы с Маней уединились в кухне.

— Анька, началось! — зашептала Марья, прикладывая к своей голове мокрое полотенце. — Ты же не веришь, что это воры?

— Не верю, конечно, — пробурчала я, нарезая огурцы. Кто-то воспользовался темнотой, чтобы проникнуть к нам в квартиру. Только вот вопрос: этот кто-то знал, что мы дома, или же думал, что мы отсутствуем?

— А что это меняет?

— Ну, если кто-то знал, что мы дома, и при этом лез в квартиру, значит, встречи с нами он особенно не боялся. То есть был уверен, что после встречи с ним показания дать мы уже не сможем…

— То есть ты думаешь… Нас что, убить хотели?

— Ну, может, сначала пытали бы, — мстительно начала я, всматриваясь в побледневшее лицо сестрицы.

Поделом ей, если бы не она… Тут я устыдилась своей зловредности и вздохнула. А Маня заныла:

— Что же делать? Давай все-таки Валерику все расскажем, а? Ты же видишь, что без помощи нам не обойтись?

Пока я размышляла, что ответить, в кухню ввалились наши собутыльники и клятвенно пообещали, что завтра же с утра займутся выяснением сего неприятного инцидента. Причем каждый на своей территории. Еще раз подивившись тому, как местная братва готова работать рука об руку с доблестной полицией, я быстренько перевела тему, и пьянка продолжилась уже в привычном русле.

Хотя Валерка нет-нет, да и поглядывал на нас искоса, но вслух больше ничего не говорил. Маня поинтересовалась у Коляна здоровьем Никиты и получила ответ, что тот все еще лечится, хотя дела не ждут. И уже несколько раз спрашивал у Коляна, нету ли от нас вестей с моря.

— Как раз сегодня привет передавал, когда я его навещал. Я бы ему позвонил, да сегодня у него важные переговоры вечером были, просил не беспокоить…

«По бабам шастает», — подумала я, а сестрица высказалась в том смысле, что не худо бы навестить страдальца как-нибудь на досуге.

Еще полчаса пролетели незаметно. В том смысле, что мы не заметили, как на фоне стресса прикончили все запасы спиртного, три раза спели «Степь да степь кругом», и даже станцевали танец Сертаки.

Выбор странный, но Коля заверил, что знает движения назубок и мигом нас выучит. После танца он малек протрезвел и, решив, что так дело не пойдет, вызвался подняться к себе за бутылкой бренди. Вспомнив про свой пистолет, который с самым невинным видом лежал на подоконнике в шкурках от сосисок, он любовно прижал его к груди. И пошел на выход.

Пока он шумно переобувался в прихожей, меняя тапочки Валерика на сланцы, доморощенный следователь уставился на нас:

— Девки, колитесь. Сначала вы вернулись раньше времени, потом выспрашивали про труп, тут к вам в квартиру кто-то лезет. Не хотел вам говорить, но я, кажется, все понял…

— Ой, Валерик, родной, — завела свою шарманку Машка, — да мы и сами хотели тебе про это убийство рассказать. Вляпались по самые помидоры, а ведь ни сном, ни духом. Эти двое ему голову отрезали, и нам подкинули, а мы уж с ней натерпелись… Потом к этому наркобарону влезли, наследили там небось, а потом как рванет, чуть ноги унесли…

Я закатила глаза и мысленно назвала сестрицу всеми нехорошими словами, которые знала.

Валерик вдруг побелел, потом сделал слабую попытку встать, держась за стену, пару раз смачно икнул и снова сел.

— А коньяк точно был не паленый? Вообще-то я имел в виду, что сегодня, проезжая мимо вашей дачи, заехал к твоему папе за удочками. Так вот он ничего не знает о вашем приезде. Из чего я сделал вывод, что вы темните. Тут еще все эти странности, ну, я подумал, что вы познакомились с какими-то мутными типами, любви вам захотелось, а теперь вот скрываетесь. А они оказались настырными и с первого раза не поняли, когда вы им отворот-поворот дали…

— А, ну да, — протянула сестрица, как-то разом скиснув. — Я же как раз про это и начала. Типы были, и очень мутные, скажу я тебе…

— Так, Марья, хорош зубы заговаривать, — разом протрезвев, заявил Валерик, снова ставя чайник на плиту. — Лучше бы я паленого бухла выпил, чем такое услышать. Анька, давай сначала и внятно, а то эта балаболка тут насочиняет.

Я еще раз вздохнула, прикинув, каковы мои шансы уйти от разговора, намекнув на Манино слабоумие, но под пытливым взглядом Валерика поняла, что все. Финита ля комедиа. Испытав странное облегчение, я принялась излагать нашу историю максимально подробно.

Коля Кабан, к моей радости, так и не вернулся, из чего Валерка сделал вывод, что тот все-таки уснул на своем диване и про бренди благополучно забыл. Что было и к лучшему: посвящать в эту историю Колю совсем не хотелось.

Валерик три раза выпил кофе, много икал, курил и с каждой фразой бледнел все больше, так что я даже перепугалась, как бы он не потерял сознание. Маня пыталась помогать мне рассказывать, от чего все еще больше запутывалось, но в одном мы с ней были солидарны. Про флешку и место ее нахождения мы почему-то синхронно промолчали. Не то чтобы я не доверяла Валерику, но выкладывать сразу все козыри на стол не спешила. Мало ли как повернется дело? Как бы нас не признали виновными в убийстве с целью овладения флешкой.

Пока мы не узнаем, что на ней, трепаться не стоит, тем более, мы и без того в этой истории выглядели совсем не жертвами, а злодейками.

Когда я закончила рассказ, часы показывали четвертый час ночи. Валерик стал жаловаться на живот и зубы, стенал и охал, но держался молодцом.

— Ночевать буду у вас, а вдруг этим типам вздумается вернуться? Все, сейчас уже голова не варит. Завтра с утра еще раз все расскажешь.

С этими словами он упал лицом в диван и мгновенно отключился, а я похолодела, представив, что мне придется еще раз повторить все это с утра.

Маня к этому времени уже уснула в кресле, обняв кота, я же еще раз проверила замки в двери и, для верности подперев дверь обувной тумбой, скрутилась на кровати клубочком.

Открыв глаза утром, я первым делом вспомнила про вчерашнее. И болезненно скривилась: во-первых, голова и впрямь трещала, а во-вторых, я вспомнила про нашу голову. И про все, что было с нею связано, отчего впала в полное отчаяние. Лучше бы все это было дурным сном. Маня спала рядом, видимо, перебравшись под утро в спальню, а на кухне уже вовсю орал кот и гремел сковородками Валерка.

— Вставай, грешница! — принялась я будить сестрицу, стаскивая с нее покрывало. — Пришла пора каяться!

— Так мы же вчера еще…

— Вчера не считается, Валерка уже небось ничего не помнит. Придется повторять.

Валерка встретил нас на кухне хмурым взглядом и двумя чашками кофе.

— Кота я покормил, так что садитесь и рассказывайте все еще раз. И покороче, я уже и так на работу опоздал. Чует мое сердце, что я на нее и не попаду вовсе. Если все, что вы мне рассказали вчера, правда…

Я опять затянула свою волынку с рассказом, с удивлением осознав: я настолько привыкла вещать про это всем желающим, что история сама по себе перестала казаться мне чем-то необычным. Словом, факты я излагала сухо и конкретно. Марья вставляла эмоциональные реплики, немного оживляя действие. В целом, вышло впечатляюще и по-киношному, но Валерка почему-то не впечатлился. Он остался хмур и суров:

— А теперь давайте обобщим. Вы становитесь случайными свидетелями убийства, в вашу машину кто-то подкладывает голову, после чего за вами как-то случайно увязываются два странных типа, обещающих помощь. После чего эти же типы намереваются сдать вас врагам, вы совершаете побег с головой, оказываетесь на даче Сиплого, сбегаете оттуда. После чего там случайно происходит взрыв, а по приезду домой к вам случайно пытается вломиться вор.

— Ну? Это мы и без тебя знаем, — нетерпеливо перебила его сестрица. — Ты нам скажи, что ты про это думаешь. Ну, как мент?

— Я думаю, что вы либо сошли с ума, потому что это похоже на сценарий пьесы для сумасшедшего дома. Либо же пудрите мне мозги, потому что столько случайностей не бывает, и в целом все это вообще ни на что не похоже. Хотя, зная Марью, я даже не удивлен…

— Это ты на что намекаешь? — пошла в наступление Маня, но я попыталась урегулировать конфликт.

— Валера, ты же меня знаешь. Ну, знаешь же, да? Я здоровый здравомыслящий человек. Я тебе котом клянусь, тут все правда. Я сама в шоке, но весь этот театр абсурда и правда приключился с нами. И что теперь делать, мы не знаем… Этот Сиплый же нас убьет, да? Помоги нам, ты же такой умный, такой…

— Хорошо, что у вас хватило ума рассказать об это мне, — подобрел Валерка, поглаживая кота. — Но дело тут такое, что без пол-литра не разберешь. Получается, Колян вчера правду болтал про курьера. Допустим, теперь понятно, что это за труп, мы могли бы даже составить фоторобот с ваших слов, установить личность, понять, что он за человек и даже найти какой-то мотив убийства. Но для этого придется привлечь вас в качестве… Я даже не знаю… кого? Как в свете всех событий объяснить про голову и ее исчезновение?

— Надо как-то выйти на Сиплого, этого его люди, оттуда ниточка и потянется.

— Никаких конкретных фактов причастности вашего трупа к знаменитому Сиплому я пока не вижу. Кроме того, что два мутных типа, которые якобы вызвались вам помогать, сообщили вам об этом. Да и то под вопросом. Я же к этому делу вообще отношения не имею. Так, слухи, домыслы. Сегодня попытаюсь собрать информацию, переговорю с ребятами, что это дело ведут, может, найду общих знакомых, чтобы в неформальной, так сказать, атмосфере подвести к сути вопроса……

— Пока ты будешь с ними пьянствовать, нас прикончат. Лучше сразу пойдем показания давать. И нас, как свидетелей, возьмут под защиту! — заныла Маня, а я кивнула:

— Валерик прав, как бы ни прискорбно мне было это признавать. Если мы с тобой пойдем в полицию, нас примут не как свидетелей, а как главных подозреваемых. И у нас не Франция, программа защиты свидетелей тут не та. Или ты думаешь, что нас поселят на вилле и будут кормить трюфелями, пока бравые парни разыщут Сиплого с дружками и предъявят им обвинения?

— Опять вы про Сиплого, — заныл Валерик, который, видимо, был наслышан о данном типе больше нашего и не желал иметь с ним ничего общего. — Авось пронесет и окажется, что это просто рядовое убийство. Может, не поделили его люди чего-то. У бандитов свои причуды. А все остальное — череда нелепых случайностей. Вот вы про тело рассказали, что падало с балкона, когда «Гол» кричали. А время ведь и уточнить можно. Посмотрите, кто играл в тот день, расписание чемпионата везде есть. Время забитых голов — тоже.