Голубая галактика, или Слэш в космосе (СИ)

Рассказ

Автор: Русландер

Жанр: Слэш/Яой, PWP, романтика, научная фантастика

Предупреждения: 18+, описание гомосексуальных отношений, анальный секс

Аннотация к рассказу

Минутный парадокс случился очень не вовремя. Он, впрочем, всегда случается не вовремя, но сейчас уж совсем не вовремя. Все в звездной системе XPS007A3 случается не вовремя. Что и сказать, подфартило мне с практикой!

Шаги.

Минутный парадокс случился очень не вовремя. Он, впрочем, всегда случается не вовремя, но сейчас уж совсем не вовремя. Все в звездной системе XPS007A3 случается не вовремя. Что и сказать, подфартило мне с практикой!

Все из моей университетской группы ушли в космос юнгами на исследовательских кораблях, и только я напросился в эту проклятую систему с ее физикой ζ12-измерения! А мне еще так хотелось побывать именно в таком участке! Прочувствовать этот самый ζ12 на своей шкуре! Вот и прочувствовал…

Я как раз выходил из душа перед своей суточной сменой на мостике информационного помощника капитана, был мокрым, только начал вытираться, и вдруг почувствовал волну парадокса.

Парадокс увидеть невозможно. Ни одна телекамера не фиксирует никакой волны и следующего за ней удара. Все, что видит камера – это сдвиг времени. Только что на корабле было 2:58 ночи, а в следующее мгновение уже 3:00. Это когда везет, будет 3:00. А когда не везет, может бросить во времени и минут на пять, а то и на десять, и тогда люди чувствуют куда более сильный удар.

Вот только сейчас я был мокрым. Поэтому никакого удара я не почувствовал.

Через меня еще проходила волна парадокса, а я уже знал, что случится дальше. Увы, в таких ситуациях, ничего сделать не успеваешь. Только что я энергично вытирал грудь, а в следующее мгновение мое тело парализовало, и я безвольным мешком повалился на столик с полотенцами, больно ударился животом о край, проехал носом по столешнице и врезался головой в стопку этих самых полотенец. Они повалились на меня, накрыв лицо сияющей белизной горкой.

Хорошо, что полотенца были сухими и чистыми. А то пришлось бы целый час лежать под мокрыми!

Неважно... Лежу. Руки безвольно разбросаны на столешнице в стороны. Ноги, конечно, подогнулись, но туловище довольно устойчиво лежит на столике. В душевой тепло, так что замерзнуть мне не грозит.

Вообще-то мне страшно повезло, что парадокс не случился, когда я был под душем. Тогда бы я мог и захлебнуться. А так, одно удовольствие – сухо, тепло, ровная поверхность, ничего никуда не впивается, рядом ничего раскаленного, острого или движущегося. В общем, курорт. Надо расслабиться (будто я могу не расслабиться!) и получить удовольствие от 53 минут 12 секунд неподвижности. Можно даже поспать.

Я уже один раз попадал под минутный парадокс. Тогда я был в спортзале, вспотел. Парадокс не разбирает – ты в бассейне, из-под душа или просто покрыт потом. Если мокрый, то все, пиши пропало – «двигательные нервы произвольной мускулатуры входят в состояние устойчивой рефрактерной фазы»…

Другие юнги тогда оттащили меня в каюту, включили какое-то шоу, чтобы мне было не скучно, и на всякий случай настроили на меня систему медпомощи.

Теперь оказать мне помощь было некому. Днем после минутного парадокса кто-нибудь из медиков обязательно обходит все душевые, спортзалы и бассейны, но ночью… Ночью все спят. Спасать некого. Бодрствуют только четыре офицера, но они в это время на своих мостиках, где мокрым стать невозможно. Четыре офицера и четыре юнги (а эти пусть не попадают под парадокс!).

Три часа ночи. Сейчас как раз идет смена юнг (офицеры, конечно, поставили себе время смены на девять утра, а безропотные юнги, почему-то должны меняться в три!). Сейчас, кроме меня, на вахту заступают еще трое, но они находятся каждый возле своего мостика. Ближайший – в полукилометре от меня. Парня, которого я должен был сменить, я встретил в коридоре, еще когда направлялся в душ. Ему стало скучно, и он ушел пораньше. Сейчас уже спит наверняка, лодырь!

В общем, в душевой кто-то появится только часа через четыре. Я к тому времени уже приду в себя сам. Придется, правда, по поводу опоздания объясняться с регистрационным роботом, но здесь проблем быть не должно – он-то зафиксировал парадокс.

Только я окончательно смирился со своим положением, как вдруг услышал, как дверь в нашу душевую, душевую отсека айтишников, открылась. Уф! Повезло! Сейчас меня заметят и помогут.

Через секунду к радости примешалось смущение. Я ведь только из душа в тот момент вышел. Так что лежал я на столике совсем, гм, без одежды. Полотенце, которым я вытирался, оказалось подо мной (и хорошо – я хоть грудью не на голом пластике валялся).

Кто бы ни вошел сейчас в душ увидит, конечно, странную и довольно постыдную для меня картину – голый парень лежит грудью на столике, голова зарыта под ворохом полотенец, задница наружу торчит. Я такие картинки на порносайтах видел. Блин, если вошел кто-то из юнг, вполне может сфотографировать, а потом вывесить в коннекте для насмешек всего корабля (и не только корабля – коннект ведь галактический!).

Я весь сжался (внутренне, конечно – сжаться на самом деле я не мог). Но вместо щелчка фотосъемки, я вдруг ощутил, что вошедший подошел ко мне почти вплотную и остановился сзади.

Что он делает? Почему молчит? Почему не пытается меня поднять?

И тут я почувствовал…

Ничего себе! Я просто офигел! Он прикоснулся ко мне! Но не так, как прикасаются, когда хотят помочь. Он прикоснулся ко мне осторожно, легко, мягко и… гм… нежно! И прикоснулся не просто ко мне, а прикоснулся к моей заднице!

Вот тут я запаниковал по-настоящему. Что происходит! Что все это значит!

Я испугался не на шутку. Меня прошиб холодный пот. Если бы сейчас произошел следующий минутный парадокс, отсчет времени моей обездвиженности пошел бы с нуля.

Рука исчезла. Человек позади меня продолжал молча стоять. Я слышал его дыхание. Он ничего не говорил. И не двигался.

И тут мне в голову пришла мысль, которая меня немного успокоила. А вдруг это девушка? Конечно, в мужском душе не часто встретишь девушек, но чего не бывает в три часа ночи! Шла женщина-офицер, а, может даже, и девушка-юнга в душ – мало ли зачем им, женщинам, может понадобиться душ ночью – а потом решила, что в такое время можно путь сократить и умыться в ближайшем – мужском.

Вот она вошла. И сюрприз! Лежит обездвиженный парадоксом парень. Голый.

Ну конечно! Это точно женщина! Я даже мысленно представил себе совершенно определенную юнгу из медико-биологической команды. Вошла она, оторопела. Потом не удержалась, подошла и принялась рассматривать (тут, конечно, версия с медико-биологической командой начала потрескивать – что им, врачам, рассматривать? чего они не видели?). Посмотрела. И решила потрогать. А как не потрогать, если такой случай? Я бы точно потрогал, если бы застал в таком положении ту самую юнгу.

Я живо представил себе девушку, стоящую за мной и разглядывающую мое голое тело. Потом очень ярко увидел, как я сам вхожу в женскую душевую и вижу ее, голую, с капельками воды на бархатистой коже, с тугой попкой выгнувшейся вверх, с проглядывающей через просвет между стройными ножками щелкой… Ух!

Я все это представил себе так живо, что даже стал… гм… возбуждаться. И только я понял это, как возбуждение стало неудержимым. Будто моему телу только и не хватало, чтобы я подумал о том, что возбуждаюсь. Мой член быстро, уверенно, без сомнений, поднялся из положения «вниз» в положение «в пупок».

Неужели она все видит? Какой стыд!

Поделать я, конечно, ничего не мог. Прикрыться, сказать что-нибудь, даже увидеть, кто там стоит за мной. Я мог что-нибудь показать дыханием, издать некое мычание, но поймет ли она, что я протестую, что я прошу ее уйти, перестать пялиться на меня?

Человек позади сделал шаг в сторону.

У меня опять сердце екнуло. Сбоку мое возбуждение, конечно, было видно, как на ладони. А мой член, предатель такой, вместо того, чтобы упасть от стыда, только заныл, окончательно отвердевая.

Время остановилось. В висках у меня стучало. Секунда медленно уплывала за секундой, но ничего не происходило. И тут по члену прошла волна сокращения, и он с оттяжкой прижался к животу. Как стыдно!

Удар сердца. Еще один…

Черт! Я вдруг ощутил на своей шее губы. Они были жесткими и холодными, но, едва коснувшись кожи, смягчились, потеплели, стали упругими, нежно упругими.

Этого прикосновения губ мне было достаточно, чтобы увериться, что это все-таки та самая юнга-медикобиолог. Так меня поцеловать могла только она.

Человек опять отступил немного, и, конечно, увидел, как напряженно прыгает мой член, выдавая все мои ощущения. Почему, ну почему в мужском члене не «произвольная мускулатура», а именно непроизвольная! Что там нам объясняли? Там только сосуды? Была бы «произвольная мускулатура», и ничего бы не выдало постыдных движений моего подсознания. Но сосуды минутный парадокс не отключал, а вот мой член плясал от возбуждения на глазах у моей очаровательной юнги.

Мне было стыдно. И не отключившиеся сосуды выдавали не только мое возбуждение, но и мой стыд. Я чувствовал, что мое лицо стало пунцовым.

Юнге это видно не было – ворох полотенец не давал – но я-то знал, как это стыдно, невыразимо стыдно, лежать голым перед девушкой, с которой едва перекинулся парой слов. И не просто голым, а бесстыдно возбужденным. Хоть бы она поскорее ушла!

Но она не уходила. Я вновь ощутил губы на шее, теплые, мягкие, нежные губы. Они целовали волосы на моем затылке и кожу на шее. Эти губы прикасались ко мне опять и опять.

Как мне ни было стыдно, я чувствовал такое блаженство! Как чудесны были эти прикосновения! Как невыразимо прекрасны были эти поцелуи! Ах, если бы только я не был в таком положении!

Еще через несколько секунд к губам присоединились ладони. Они тоже были сначала прохладными и жестковатыми, но сразу же оттаяли и стали невыносимо (невыносимо!) приятными. Эти руки коснулись моих плеч. Скользнули на спину и замерли там. А губы все целовали мою шею…

Если бывают в жизни минуты абсолютного счастья, вот это была такая минута. Как это было… м-м-м!… блаженство! Постыдное, смешанное с ощущением позора, но, все же, блаженство!

Кортик.

И тут внезапно все кончилось. Человек прижался ко мне. Прислонился так, как стоял, – сбоку. Ладони стали жестче и сжали мои плечи. Одновременно с легким укусом, я почувствовал, как к моему боку прижалось тело. И я почувствовал… Блин! Вот это да! Сомнений не было… Я понял окончательно и бесповоротно, что это был мужчина. Форма на человеке была формой мужской. К моим ребрам прижались кожаные ремни портупеи. А ниже… Да, я почувствовал то, что отвергало всякие сомнения в мужском поле целовавшего меня человека. То, что пряталось в его форменных брюках. Длинное. Горячее. Твердое.

Ну и ну! Целует другого мужчину! И прикасается! Вот же ж, елки-палки! Что же это творится!

Едва волна изумления чуть схлынула, я осознал еще кое-что. Это, несомненно, был юнга. На поясе болтался юнговский кортик, который коснулся моей голой попы своими пластиковыми ножнами. Это невозможно спутать с металлическим корпусом бластера, частью формы офицера.

Как мне хотелось вырваться! Как мне хотелось резко развернуться и врезать кулаком по наглой роже, осмелившейся меня (меня!) целовать! Без моего разрешения! Это же изнасилование! Как мне хотелось…

Но я не мог даже зубы сжать.

А парень продолжал меня целовать. Его губы соскользнули на спину и стали касаться кожи поверх проступающих позвонков. Зубы нащупывали бугорки лопаток и кусали их. Руки сжимали мои плечи, сильно, еще сильнее, так, что мне было больно. В моем положении все что угодно может перекрыть дыхание, а эти сильные руки сжимали мои плечи до той степени, что становилось трудно дышать.

И при всем этом я ясно ощущал возбуждение этого парня. Он был не просто на взводе. Он растворился в поцелуях.

Кто же это? Юнг-парней на корабле было девятнадцать человек. Без меня – восемнадцать. Каждого я хорошо знал – трудно не сдружиться с ровесниками в многомесячном полете.

Кто же из них? Кто мог в ночное время оказаться в душевой айтишного сектора?

В АйТи было всего двое юнг – я сам и парень, которого я сменил. Тот ушел гораздо раньше и вид у него был вполне сонный. Я был готов поклясться, что он пополз прямиком в свою каюту и завалился там спать…

А поцелуи становились все более страстными. Зубы кусали все сильнее. Руки сжимали мои плечи все крепче (больно, блин!).

И тут я, наконец, понял, к чему все идет. И замычал. Потому что хотел кричать, звать на помощь, вырываться. Но все, что у меня получилось – это мычание.

Руки отпустили, наконец, плечи. Ладони заскользили по спине, поглаживая ее от поясницы до затылка. Вслед за ними пустились в путь и губы. Или зубы? Он целовал и кусал меня, и иногда было трудно понять, что именно он делает прямо сейчас.

Мне казалось, мой член должен немедленно упасть. Ну, как только я понял, что меня целует мужчина. Откуда в такой ситуации взяться эрекции! Но член мой продолжал торчать. И даже дёргаться от возбуждения.

Ладони того юнги тем временем стали заходить вниз по моему телу все дальше. Я внутренне весь сжался в ожидании прикосновения к…

Ладони скользили по пояснице, порхали по спине, заходили на руки, ныряли в подмышки, ласкали шею, зарывались в волосы на затылке и вновь опускались вдоль позвонков вниз до самой поясницы. Эти ладони касались кожи в миллиметрах от того места, где начинались ягодицы, но тщательно, строго, раз за разом, избегали даже намека движения туда. И после минуты таких ласк, я поверил, что этот юнга не покусится на мою задницу…

Именно поэтому я пропустил то мгновение, когда это случилось! Ладони соскользнули на мой зад.

Нежно и мягко. Они легли на ягодицу, слегка ее сжав. Я почувствовал это прикосновение, я ощутил его, я, будто электричеством, оказался пронзенным этим движениям. Оно были одновременно постыдными (это ведь было прикосновение к моей заднице!) и невероятно… как бы это сказать… освежающим. Да, освежающим. Это было так необычно, так остро, так проникновенно, что я не смог бы позабыть это первое прикосновение ладоней и через тысячу лет!

Губы тоже переместились по моей спине ниже. Это было невероятно, но, кроме стыда и возмущения, эти прикосновения вызывали у меня еще и легкое ощущение… вот черт!… ощущение удовольствия.

Потом неизвестный оказался сзади. Наверное, он нагнулся. Или встал за мной на колени. Потому что еще через мгновение его губы оказались на моей ягодице.

Ух ни фига ж себе!

Опять стыд, опять взрыв возмущения и… да, мне было приятно…

На коже остался влажный след. Теплые упругие губы прильнули к моему заду. Они были мягкими. Они были нежными.

Все внутри меня натянулось тетивой…

А следующий поцелуй уже коснулся соседней половинки. А ладони сжали бедра прямо над коленями. Сжали. Замерли. И развели их еще больше.

На моей коже опять проступила холодная испарина.

Ладонь скользнула по бедру вверх и мягко коснулась мошонки снизу.

Меня будто пронзил выстрел бластера. Это было… Это было так… Мой член мгновенно подскочил от волны возбуждения.

Ладонь скользнула еще дальше. Пальцы прощупали одно из яичек. Достаточно мягко, чтобы не причинить мне боли. Одновременно с этим я почувствовал на коже влажный язык.

И пока парень лизал складку прямо под ягодицей, ладонь продвинулась еще дальше и коснулась ствола члена…

Что я мог поделать с волной удовольствия, которая прокатилась по моему телу! Мне кажется, в каком бы жутком положении мужчина ни был, если его возбужденного члена касается ладонь, неважно чья, он почувствует удовольствие.

Так я и лежал на столике, голый, неподвижный, с чьими-то губами, целующими мои ягодицы, с зубами, кусающими кожу, с языком, лижущим бедра изнутри, и с ладонью, поглаживающий мой каменный член.

И (что я могу с собой поделать!) я чувствовал не только стыд и страх. Меня накрывали волны удовольствия. Мне было непередаваемо приятно.

А юнга позади меня все больше распалялся. Его ладонь оттянула кожицу головки члена. Пальцы потрогали обнаженную уздечку, и я, если бы мог, взвился бы от удовольствия, нахлынувшего на меня.

Как и все, я проходил онанизм на учебных занятиях по сексу, и, помнится, на практическом занятии просто обалдел от своего первого оргазма. После этого онанизмом я занимался часто, но, увы, уже тех ощущений не было. Теперь же то, что я чувствовал, было намного, намного-намного сильнее того, что было со мной тогда.

Даже моя единственная девушка (увы, она была просто учебным секс-роботом на тех же занятиях по сексу в рамках учебной программы) не доставила мне такого невероятного удовольствия, которое накрывало меня сейчас.

Я замычал. Стонать я не мог, и поэтому издал единственный звук, на который был способен – я замычал.

А ладонь все уверенней поглаживала головку моего члена, и я плавал и плавал в волнах удовольствия…

Юнга за моей спиной перестал поглаживать второй ладонью мои ягодицы. Его рука проникла между половинками попы. Пальцы коснулись ануса. И не только коснулись. Они стали поглаживать его.

Удовольствие мгновенно отошло на второй план. Я продолжал ощущать мягкие теплые пальцы на головке члена, но теперь я думал только (с ужасом думал!) о том, что сейчас произойдет.

Анальный секс мы проходили, но проходили только теоретически. Что анальный секс с женщиной, что с мужчиной. Конечно, некоторые мои одногруппники пробовали его, и я от них знал кое-что помимо учебной программы. Главное, что я усвоил из их рассказов – это больно! И довольно стыдно, даже когда по согласию обоих…

Я вслушивался в то, как поглаживает мою дырочку палец неизвестного юнги, и просто сгорал от стыда, позора, унижения (меня вот-вот изнасилуют, а я даже возмутиться не могу!). Да и не хотел я, чтобы мой первый настоящий секс был с мужчиной. Да еще и в роли принимающего! Не об этом я мечтал, думая об одной девушке-юнге из медико-биологической команды…

Парень позади меня вдруг исчез. Пропала его ладонь с моего члена. Пропал его палец на кольце ануса. Исчезли губы, зубы, язык. Не было больше прижимающегося ко мне разгоряченного тела.

Я услышал шаги. Удаляющиеся шаги. Я должен был почувствовать облегчение, но вдруг понял, что я чувствую разочарование.

Палка.

Потом раздался звук зиппера. Вновь послышались шаги, но теперь они приближались.

Еще через мгновение я понял, почему юнга уходил. Уверенная ладонь раздвинула ягодицы, и я почувствовал что-то холодное.

Крем. Юнга принес крем и теперь размазывал его по моей дырочке.

Потом палец попытался проникнуть внутрь.

Первая фаланга легко, конечно прошла наружный сфинктер – минутный парадокс его отключил. Но вот внутренний… Внутренний сфинктер непроизвольно сжался еще сильнее, и палец уткнулся в него, не в силах преодолеть. Вот и первая боль. Пока вполне выносимая.

Палец был настойчив. Раз за разом он пытался преодолеть сфинктер, безрезультатно пытался, и…

Я почувствовал, как враз, сразу расслабился сфинктер, и палец оказался внутри.

Что-то чужое проникло в меня. Это было незнакомое чувство, болезненное странное чувство.

Юнга, видимо раздумывая, на мгновение замер, а потом задвигал пальцем там, внутри. Он его сгибал, выдвигал и вновь проникал им в глубину, поглаживал, пронзал…

Палец вдруг исчез. На моих ягодицах оказались обе ладони – сухая и скользкая от крема. Ладони обхватили бедра, крепко обхватили – не вырвешься! Даже если бы я мог двигаться – не вырвешься!

И еще через мгновение ануса коснулась твердая горячая палка.

Внутренне я дернулся из всех сил. Внутренне я закричал. Внутренне я выворачивался, сопротивлялся и отбивался. Но все, что у меня получилось – это очередной звук из моих несомкнутых голосовых связок, что-то среднее между стоном, вздохом и мычанием…

А парень, лишь на секунду оторвав руку от бедра, прижал головку члена к анусу. И тут же вновь ухватился за бок и навалился на меня.

Если бы я мог, я бы весь сжался. Но я не мог.

Его член сразу же продвинулся на добрый сантиметр. Я почувствовал, как что-то твердое и большое раздвигает мой задний проход. Дырочку резанула боль, но крем сделал свое дело, а внутренний сфинктер не удержал.

Нажав еще сильнее, юнга вошел в меня еще немного.

Толстенная палка протолкнулась внутрь на добрый сантиметр. Мне казалось, что она наполнила всего меня, уткнулась во что-то в самой глубине тела, казалось, под самым сердцем, и, не останавливаясь, стала давить, продвигаясь миллиметр за миллиметром еще глубже.

Режущая боль сменилась новым видом боли. Теперь внутри меня на каждое движение этого цилиндра отзывалось что-то болезненное. Ощущение отдавалось в яичках, будто их тянули какие-то невидимые струны.

Боль и унижение мгновенно убили во мне всяческое возбуждение. Член начал опадать.

Парня позади меня это, правда, не остановило. Впрочем, он, наверное, и не заметил. Его сильные руки ни на мгновение не отпускали мои бедра. Я чувствовал жар его тела. Чувствовал запах его возбуждения. Ощущал дикое, наполняющее, даже разрывающее давление внутри себя.

Его член был огромен! Какой диаметр! Какая длина!

У меня было ощущение, что внутрь меня втыкают целое бревно. Несущий информационный туннель. Рог гигантоэтера. Член все проталкивался внутрь, и мне казалось, что не будет ему конца. Что за гигант мне попался! Не человек, а спрут с Тиррепары! И этот спрут засовывал внутрь меня свое ведущее щупальце, все три с половиной километра толстенной мышечной трубы. Член парня растягивал мое тело, как рука, надевая, растягивает медицинскую перчатку. Как иммерсионный хоппер растягивает пространство…

И тут я вновь испытал шок. Другой категории. Я вдруг почувствовал, что мой член реагирует на все это.

Что творится! Неужели и это последствия минутного парадокса? Или так и должно происходить при анальном сексе? Мой член напрягался все больше, вновь становясь в положение «в пупок», вновь отвердевая, наливаясь кровью, прыгая и дергаясь от возбуждения и желания.

Я был настолько поражен, что даже пропустил момент, когда меня коснулся живот юнги. Голени обдало холодком спущенных до щиколоток штанов с их металлическими заклепками, бляхой ремня и расстегнутой молнией (как она больно царапалась!).

Юнга замер. Проникновение члена в меня остановилось. Похоже, он вошел в меня уже на всю длину.

Он-то замер, а вот мой член задергался от какого-то болезненного, извращенного удовольствия.

Что же со мной происходит! Я теперь был не столько унижен и оскорблен, не столько перепуган, не столько шокирован, сколько поражен. Поражен реакциями своего тела. Во мне бушевала буря дикой смеси андрогенных гормонов, серотонина и адреналина. Вся симпатическая нервная система стреляла беспрерывными и плотными очередями импульсов. Я изнывал от возбуждения, сильнейшего сексуального желания. Мой член дергался, и я чувствовал, как подступает, далекий пока, но подступает неотвратимым извержением оргазм.

Наверное, вернись сейчас ко мне возможность шевелиться, я бы уже специально прикинулся обездвиженным. Мне было так приятно! Я бы лежал, делая вид, что парадокс действует, чтобы получить оправдание не сбегать, не возмущаться и не лезть в драку. Но парадокс еще не прошел, и мне не оставалось ничего другого, как просто чувствовать, ощущать, впитывать в себя движения члена внутри себя…

После секундной паузы, юнга вновь начал двигаться.

И откуда у этого парня такой большой член? У меня вот самый обычный. В душевых я видел члены других ребят. И они были обычные. Такие же, как у меня. Может, иногда длиннее – на сантиметр максимум. Может, подчас, толще – на миллиметры, не больше. Но такого я не видел никогда. Откуда же взялся этот парень? Кто он?

Движения тем временем стали уже ритмичными. Меня трахали.

Я хорошо помнил виденные на учебных занятиях по сексу фильмы. Еще лучше я помнил, как после нескольких первых минут постыдных движений с секс-автоматом, мое тело вдруг само стало совершать вот такие же ритмичные движения. Именно такие, какие теперь совершал юнга. Он меня трахал.

Я не мог ничего поделать. Мое безвольно тело двигалось по столику взад-вперед, подаваясь его толчкам. Член в ритме шестьдесят фрикций в минуту вдавливался в меня. Ходил внутри, болезненно растягивая кишку и с каждым разом пытаясь проникнуть все глубже. Низ живота юнги ударялся о мою попу, мошонка билась о яички. Внутри меня в такт этим движениям натягивались какие-то струны, отдаваясь легкой болью в яичках. И в такт этим движениям дергался, напрягаясь, мой собственный член.

Я задыхался – мне не хватало воздуха.

Было больно и… приятно. Как же это было сладко! Какая гамма ощущений разливалась по моему телу, охватывая, сжимая, поднимая его над землей все выше и выше!

Юнга разошелся не на шутку. Он долбил, именно долбил, буквально долбил меня, как долбит отбойный молоток алмазные трубы на планете SR… ммм… на планете SRT98P… как долбит… ааа!.. с планеты… ааа!... неважно…

Парень трахал меня. С силой раз за разом загонял свой член внутрь меня. Налегал на меня. Жил своим ритмом во мне…

Ммм!… Ааа!…

Откуда эти звуки? Неужели это я их издавал? Или это был он? Или мне просто чудилось?

И тут вдруг юнга остановился. Замер. Загнал член вглубь меня и застыл, будто его выключили.

Я не слышал его дыхания. Не знал, что происходит. Все прекратилось настолько внезапно, что я пережил очередной шок. На этот раз от того, чего юнга не (!) делал. Мне не хватило чуть-чуть. Еще немного, еще десяток движений, и я бы…

Я почувствовал, как сжимаются, казалось бы, и так сведенные судорогой, сжатые на моих бедрах пальцы…

А потом я ощутил (а может, придумал, что ощутил? но нет, именно ощутил!), как начал пульсировать твердый член внутри меня.

Парень захрипел, навалился на меня всей тяжестью и стал едва-едва двигать бедрами.

Опять замер. И опять двинул членом. Застыл.

Мое сердце отстучало десяток ударов в этом ужасном перерыве движений, и только тогда юнга стал вновь двигаться внутри меня туда-сюда. Не было ни прежнего размаха, ни силы в этих движениях, но выдавали они такое напряжение, такую бурю ощущений, такое наслаждение, что я невольно издал то ли стон, то ли мычание…

А потом он вдруг расслабился. Повалился на меня. Его тяжелое тело придавило меня.

Я почувствовал его мокрые от пота грудь и живот. Его губы оказались у меня на шее, но юнга не поцеловал ее. Он просто лежал на мне, и я чувствовал, как часто он дышит. Волосы на моей голове шевелились от каждого его выдоха, горячего, влажного выдоха.

Пальцы.

Я был распластан под тяжелым телом, мне было трудно дышать, но я почему-то не боялся задохнуться. В голове моей билось парадоксальное ощущение: мне было приятно, черт побери, так приятно, быть придавленным этой живой тяжестью!

Член мой дергался. Все внутри меня изнывало от желания продолжать.

Не знаю как, но парень почувствовал это. Не сдвинувшись ни на миллиметр, оставаясь внутри меня, он приподнял руку, нащупал мой член и провел по нему пальцами. Меня охватило такое удовольствие, что я вновь замычал. Ствол сжался. И сжался анус, и сжалась, казалось, кишка, и то, что они не могли на самом деле сжаться из-за живого стержня у меня внутри, придавало ощущениям невыносимую, непередаваемую остроту…

Пальцы парня продолжали тереть головку моего члена, так терли, как я бы сам себе это делал, по самому чувствительному месту, по самой напряженной струне, по средоточию удовольствия и наслаждения. И я бы извивался от своих ощущений, если бы мое тело меня слушалось. И я бы кричал от невероятности ощущений, если бы мог кричать. И я летел и летел ввысь…

Пальцы! Какие пальцы! И ствол внутри меня! И жаркое дыхание на затылке! И тяжелое тело на мне. И…

Почему так быстро! Зачем! Нет, я хочу еще! Но не остановить начавший извергаться вулкан. Не поймать вылетевший заряд бластера. Не прекратить оргазм, если он начался. Сладостный узел у меня в члене быстро и решительно поднялся по стволу, замер болезненным зарядом в головке и…

На следующие несколько секунд я потерял всякое ощущение мира. Я плыл в наслаждении, парил меж звездами, среди ярчайшей, чистейшей сладости. Ничего в моей жизни не было, с чем бы я мог сравнить то, что я ощущал. Ни один мой прежний оргазм не мог достичь и единички на стобалльной шкале того оргазма, который взорвался во мне…

Я парил и парил в наслаждении. Я распадался на мельчайшие частицы, чтобы каждая из них пропиталась эти немыслимым удовольствием. Я плавился в сладостных ощущениях, как плавится снежинка на горячем языке…

Спустя минуту или год ощущения окружающего мира начали ко мне медленно возвращаться.

Член юнги уже покинул мое тело. Судя по всему, парень сидел на полу, прижавшись к моей ноге. Его рука гладила ягодицу, но не страстно, а нежно и мягко.

Потом юнга поднялся. Провел ладонью по спине, от затылка до бороздки между половинками попы, зацепив израненную дырочку, тут же откликнувшуюся на это прикосновение жжением…

Ожидание.

Он оторвался от меня. Послышались шаги, журчание струи воды в умывальнике, звук сушильного автомата.

Я лежал на столике, постепенно приходя в себя.

Как же сильно я кончил! Как невероятно сильно я кончил! Какой яркий, сверкающий оргазм!

Я услышал звук зиппера. На этот раз снизу вверх. Потом приближающиеся шаги. Парень замер позади меня. Я почувствовал прикосновение его губ к ягодице. Юнга переместился немного и оказался сбоку от меня. Его губы мягко, едва ощутимо поцеловали мое бедро у самой поверхности столика...

И тут вдруг он сдавленно вскрикнул. Вскочил, на мгновение замерев, и стремительно выбежал из душевой комнаты.

Что случилось? Что его так испугало?

Я с ужасом подумал, что он услышал чьи-то шаги. Сейчас сюда войдет еще кто-то!

Я явственно ощущал, как по ногам медленно стекает сперма. Собственно две струйки спермы – из ануса и из члена – медленно сползали по бедру.

Что же этот вновь пришедший увидит?! Лежащего на столике голого юнгу с потеками семени по всему телу, с раздолбанным, несомкнутым задним проходом!

Теперь я ощущал только ужас.

Ожидание длилось и длилось. Сердце гулко стучало.

Никто не появлялся.

Что происходит! Идет кто-то или нет!

Прошло еще несколько минут. Я оставался в душевой один.

Непонятно. Почему же тот юнга так стремительно убежал?

Я начал успокаиваться.

Через некоторое время, показавшееся мне бесконечным, мои веки шевельнулись. Я увидел, как просвечивается через ткань полотенца приглушенный свет душевой. Еще через мгновение я смог пошевелить пальцем руки. Потом дернулась нога, и все тело, потеряв равновесие, съехало на пол. Я оказался сидящим, прислоненный к стене спиной. Вся тяжесть тела пришлась на попу, и анус болезненно заныл.

Я дернулся и повалился на бок.

Медицинский автомат.

Неизвестный парень, изнасиловавший меня в душевой, оказался докой в информационных технологиях. Как я ни формировал запрос корабельной системе слежения, она индицировала одно – я был в душе один. Юнга просто стер свою метку. Стер, хотя это и является функцией второго уровня!

Мало того, анализ спермы из моего ануса тоже ничего не дал. На экране высвечивалась только моя ДНК. А вот это сделать – это уже четвертый уровень! Это мог сделать только офицер, причем только офицер информационной службы!

Это у меня в голове не укладывалось. Второй доступ мог, воспользовавшись моей беспечностью, подстроить любой из моих ровесников-друзей (а мы все дружили!). Пиратских программ в коннекте гуляет сколько угодно. А вот доступ четвертого уровня!

Я был уверен, что насиловавший меня парень был юнгой – не подделаешь подросткового роста, подростковой угловатости, подростковой худобы, подросткового дыхания, в конце концов! Но член у него был гигантский!

И доступ четвертого уровня!

Неужели все-таки это был кто-то из офицеров информслужбы? Нацепивший кортик? Ходивший на полусогнутых? Нет, невозможно! Есть вещи, которые не подделаешь. Это трудно передать, но я был уверен, уверен на сто процентов, что тот парень был моим сверстником.

Никакого разрыва ануса, конечно, и в помине не было. Небольшая потертость, от которой медицинский автомат даже не счел необходимым что-либо прописать. Никаких инфекций насильник не занес. С прямой кишкой тоже все было в порядке.

Выдав всю эту информацию, автомат вежливо подождал, не задам ли я еще какой вопрос, а потом добавил кое-что от себя. Довольно ехидным тоном он порекомендовал мне больше не заниматься анальным сексом без презерватива. Сделал торжественную паузу, чтобы насладиться моим ошарашенным видом (вот негодяй!), и поздравил меня с началом половой жизни. Я еле удержался, чтобы не удушить его, это стеклопластиковое чудовище.

Я отдежурил свою суточную смену, мучаясь и страдая. Я не мог нормально сидеть из-за жжения в анусе. Я был напрочь выбит из рабочей колеи воспоминаниями и эмоциями.

Постепенно я перестал думать о ночном происшествии как о чем-то постыдном или обидном. На первый план вышло удовольствие, которое я получил. Какое все-таки это было наслаждение! Уж не знаю, что бы я сейчас сделал с тем юнгой, если бы нашел. Избил или изнасиловал? Может, поблагодарил?

Спросить совета, как найти насильника, я, конечно, не мог. Хоть нам и долбили из занятия в занятия, что в сексе нечего стыдиться, я все-таки стеснялся.

Можно было бы поговорить с дежурным офицером. Наверняка что-нибудь посоветовал бы. Но я так боялся, что он случайно проговорится! Это было бы катастрофой!

Всю смену я делал вид, что все в порядке. Пытался шутить. Что-то делал. Как-то функционировал. Как обычно, запорол парочку процедур, но одну успел отладить до того, как это заметил дежурный офицер.

Уже после полуночи, когда он ушел «попить кофе» (спать пошел!), я вывел на экран фотографии всех юнг на корабле. Для некоторых нашлись даже снимки в бассейне. У остальных пришлось делать зум на ширинки форменных штанов. Для сравнения посмотрел и свои фотографии. Как последний фетишист, я разглядывал места между ног всех девятнадцати, пытаясь угадать, кто же все-таки был со мной в душевой. Что бы мне ни говорил медицинский автомат, я-то знал, что насиловал меня член огромный!

Но все (включая меня самого) имели вполне аккуратненькие бугорки или складочки, которые ну никак не могли скрыть чего-либо по-настоящему большого.

Хук в челюсть.

Смена кончилась. Меня сменил младший офицер (юнг для айти корпуса не хватало).

Я шел по коридору, прошел поворот к душевым и невольно замедлил шаг. Воспоминания и все такое…

И тут случился минутный парадокс. Характерная волна и резкий удар. На этот раз, удар сильнейший. Даже не знал, что бывают удары такой силы.

Будто получив реальный хук в челюсть, я отлетел к стене и упал на пол.

Никогда такого не было.

Минутный парадокс бывает довольно болезненным, но это все на уровне болезненного щекотания в голове. В крайнем случае, укол боли в висках. А тут удар, который валит с ног. Ничего себе!

Цифры на табло времени невозмутимо перещелкнули с «2:58» на «3:00» и стали отсчитывать секунды, будто ничего и не произошло.

Я поднялся, потирая ноющие виски. Что творится! Парадокс теперь, что же, происходит каждые сутки? Да еще и в одно и то же время? Только этого не хватало!

Я возмущенно посмотрел на часы, будто это они были виноваты в том, что творится с физикой в этом секторе космоса. Часы ответили, показав «3:00» и еще немножко секунд. Для них жизнь продолжалась.

Ну и ну! Теперь я уж никак не мог удержаться от того, чтобы не заглянуть в душевую. Я даже и не задумался, почему это я вдруг повернулся, пошел назад по коридору и свернул туда. Просто повернул и пошел.

Дверь в душевую индицировала «01-19». Один человек внутри. Девятнадцать мест свободно. Кого это, интересно, потянуло среди ночи мыться?

Только я об этом подумал, как в голову тут же стрельнула мысль: ведь был парадокс, человек наверняка сейчас лежит беспомощный где-то там на полу, может даже захлебывается…

Я распахнул дверь с желанием ворваться внутрь, броситься на помощь, помогать срочно и немедленно, но… но замер на пороге.

На столике с полотенцами лежал голый юнга.

История повторяется дважды. Один раз как трагедия. Второй раз – как фарс. Трагедия уже произошла вчера. Фарс был на лицо прямо сейчас.

Юнга лежал на столике, на животе, бесстыдно разбросав свои длинные ноги, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, чем он тут занимался, зачем пошел посреди ночи в душ, и в какой момент его прервал парадокс. Между расставленных ног хорошо была видна свисающая мошонка и слегка набухший член с проглядывающей головкой. То, что член сейчас не стоял, никак не опровергало мое предположение – от парадокса потеряешь не только эрекцию.

Онанист несчастный!

Интересно, кто это? Как и я вчера, юнга, падая, опрокинул на себя полотенца, и головы видно не было.

Первым моим порывом было подойти и отбросить ворох полотенец. Потом я присмотрелся к лежащему передо мной телу. Когда еще удастся не торопясь поглядеть на голого парня – не скрываясь, не мимолетно, прямо, детально? Миллиметр за миллиметром? Не говоря уж о том, что после произошедшего, мне было даже любопытно, что куда да как…

Парень был худющий, до моих мышц ему было далеко. И волос ему на теле не хватало – какой мужчина будет настолько безволосым! Член коротковат. И умильно тонкий.

И чего этого парня занесло к нам? Небось думал, что его никто здесь за онанизмом не застанет...

Я подошел ближе и остановился позади. Теперь мне было хорошо видно, что его попа была несколько растопырена, будто ее раздвигали в стороны перед тем, как случился парадокс. Уж не фантазировал ли этот юнга об анальном сексе? Вот как бывает – ты и в мыслях не имеешь, и получаешь сполна, а кто-то мечтает, и не получает…

Я притронулся кончиком пальца к выпяченной ягодице. Маленькая у него попа. На вид ее будто и нет. Просто две ноги сходятся вместе и без всякого перехода превращаются в спину. А вот, поди ж ты, при прикосновении чувствуешь под пальцами тугие упругие мышцы.

Я уж хотел потянуться к полотенцам, но парень захрипел. Я прикоснулся к его попе, а он захрипел! Ничего себе! Он что, не испугался? Его не смутило, что его застали за таким делом! Он еще и удовольствие получает! Ну и ну!

Невысохшие капельки воды все еще поблескивали на его худой спине. Разбросанные в стороны руки безвольно лежали на столешнице. Длинные ноги (как он ходит с такими длинными ногами?) упирались в пол.

И зачем такому парню заниматься онанизмом? То, что я видел, зажигало даже меня, а уж девушки, наверняка, пачками были готовы виснуть у него на шее...

Ах, ну да! Он фантазировал о попочном сексе!

Да, мужиков такого предпочтения заметно меньше. Наверно, он поэтому и ходит неудовлетворенный и ищет уединения в чужих душевых…

И тут я не поверил своим глазам. Этому бесстыднику одного моего прикосновения было достаточно! Мало того, что он пытался застонать, когда я потрогал его ягодицу, так он еще и возбудился! Маленький прутик его уже не был прутиком. Он встал, превратившись в небольшой, уверенно вытянутый колышек. И этот колышек торчал практически у самого его живота.

Я посмотрел на парня сбоку. Какое тонкое тело! Совсем тонюсенькое. И насколько яркое и бескомпромиссное возбуждение! Под моим взглядом торчащий практически вертикально вверх член дернулся, сильно прижавшись к животу парня.

Да этот онанист хочет! Прямо сейчас хочет! Вот это да!

Последнюю минуту или две я уже чувствовал томление в животе, но вот сейчас я возбудился. Мой собственный член налился кровью, раздвигая складки штанов и превращаясь в твердый горячий ствол.

Нет, я не по этим делам. Я ведь хочу только черноволосую юнгу из медикобиологической...

И тут член парня вновь дернулся, дернулся от возбуждения, дернулся в предвкушении, медленно, с оттяжкой, прижался к животу, тяжело закачавшись в воздухе.

Хочет!

Месть.

Я сделал шаг вперед, все еще не веря, что я намереваюсь сделать это. Пусть это будет месть. Правда, этот парень никакого отношения к моему вчерашнему приключению не имеет. Но как он хочет! Он сам этого хочет!

Что там надо делать? Я вспомнил, как мой насильник для начала поцеловал шею. Я тоже, пригнувшись, прикоснулся губами к шее. Какое необычное ощущение! Какая тонкая шея! Загорелая кожа. Запах свежести.

Я оторопел от собственных ощущений. Как же так! Мне нравится! Мне нравится целовать эту шею! Но это же шея другого парня! Не девушки! Парня!

Я отпрянул, переводя дух. И тут же увидел, как прыгает от возбуждения член юнги. Его мой поцелуй завел еще сильнее! Парень просто исходил желанием!

Ах, вот как!

Я вновь пригнулся и стал целовать его шею, чувствуя, как все внутри меня переворачивается от вожделения, которое эти поцелуи разжигали во мне. Я чувствовал, как натянулась во мне какая-то струна, натянулась от нежности и страсти, которые я сам испытывал. Я целовал волосы на затылке парня, пушистые, пахнущие шампунем волосы, целовал мягкую кожу шеи и сам аж дрожал от желания.

Я не мог больше сдерживаться. Эта худенькая спина с проступающими позвонками тянула меня к себе. Притягивала.

Я неуверенно прикоснулся к ней. Потом еще раз. И уже через мгновение гладил ее, впитывая в себя ощущение лежащего передо мной тела. А мои губы не могли оторваться от шеи.

Как мне было хорошо! Я опять испытывал ни чем не передаваемое ощущение счастья. Я целовал и ласкал. Я чувствовал эту спину, чувствовал, пропуская через себя свои ощущения, пропуская потоком, как информационный канал пропускает гуголбиты, и входным интерфейсом были мои губы, мои руки...

Как я мог называть это тело худым! Как я мог! Это было чудесное, возбуждающее, сексапильное тело!

Я прижался к юнге. Прижался, ощущая, как к восприятию этого тела присоединяются мой живот, мои ноги и (ух!) мой собственный член.

Руки задрожали от волны желания. Не в силах сдерживаться, я стал покусывать эту чудесные шею, лопатки, спину. А юнга, будто ему передалось мое умопомрачение, замычал от удовольствия.

Мои поцелуи скользили по спине парня. Как мне хотелось дойти до самого низа, почувствовать губами, как твердая поясница переходит в упругую попу!

А мой живот прижимался к тонкому боку, и я изнывал от ощущений, которыми будоражил меня мой собственный член.

А парень опять замычал. Ему не терпелось.

И мне… да… мне тоже не терпелось. Еще несколько минут назад я и подумать не мог, что я буду хотеть парня, мужчину, человека одного с собой пола. Парня, которого я даже не узнал. А надо же! Меня аж трясло от желания!

Мои ладони невольно скользнули ниже. И они… да, наконец! они почувствовали это чудо!

Маленькая, твердая, упругая ягодица оказалась в моей руке. Будто мячик. Живой, притягательный, манящий, призывный!

Я погладил ее. Какая маленькая! Теплая! Бархатистая! Обтянутая гладкой кожей упругая ягодица! Легкий загар повторяет контуры форменных трусов-брифов. Сбоку чудная ямка, загорелая, рельефная, такая сексуальная!

Я гладил эту маленькую ягодицу. Я мял ее. Я ее сжимал. Я вжимался в нее. Мне не хватало ощущения этого зада, мне хотелось еще, еще, больше! Я целовал остренькие бугорки позвонков и ладонями ласкал ягодицы. И таял от желания и страсти.

Я заставил себе оторваться от бока парня, быстро сместился назад и упал на колени. Мое лицо оказалось у его… Гм… Даже не знаю, как называть это чудо… Я успел лишь едва-едва вглядеться в совершенные линии, успел лишь мельком заметить, как длинные тонкие ноги сходятся вместе, а мои губы уже потянулись туда…

Я почувствовал, как они прикоснулись к тонкой гладкой коже. Почувствовал тепло, исходившее от зада юнги. Почувствовал легкий запах геля для душа. Я сжал руками его бедра, будто он мог вырваться. Я припал к его ягодице губами. Почувствовал ее упругость, упругость прекрасного тела! Такого живого, упругого тела! Как мне хотелось ощущать и ощущать вкус этой кожи, чувствовать эту плоть! Мои руки скользили по стройным ногам парня, а губы все целовали его совершенную попу. Это был момент полного сумасшествия, растворение в инстинкте без остатка, исчезновение меня.

Будто в бреду я поднял выше руку, скользившую по бедру юнги, и в моей ладони оказался маленький мешочек мошонки. Она была такая аккуратная, такая трогательно теплая, такая мягкая! Я сжал ее легонько…

Тут уж в пору было стонать мне. Какое чудесное ощущение! Гладить ладонью бедро, длинное, твердое, целовать упругие ягодицы, легонько сжимать в ладони яички!

Я боялся, что мое исступление причинит юнге боль и сдерживался, как мог, хотя, наверное, сдерживался недостаточно. Но член в каких-то миллиметрах от моих пальцев плясал от возбуждения. Я чувствовал страсть этого парня.

Моя ладонь скользнула по теплой коже мошонки дальше. Пальцы выделили одно из яичек и сжали его. Я замер, наслаждаясь моментом. Отдался ощущению эластичной маленькой округлости в моих пальцах. Все внутри меня сжалось. Я выдохнул, сдерживая дрожь, пробежавшую по моему телу.

В следующее мгновение я осознал, что лижу ягодицу парня. Мой язык нежно тер кожу, наслаждаясь непередаваемым ощущением. Я лизал и не мог нализаться. Такое чудо! Моя голова немного спустилась вниз, и язык оказался сразу под ягодицей, на складке, где она переходила в бедро. И тут я совсем потерял голову. Ощущать одновременно твердое бедро, упругую попу и чудные яички!

Я лизал и лизал. И потирал между пальцами яичко. Я прижимался к стройной ноге. Я понимал, что могу делать это бесконечно.

Но парень… парень не был настроен наслаждаться лишь моими поцелуями. Его член в каких-то миллиметрах от моих пальцев плясал от возбуждения. В глубине мошонки я чувствовал, как вздрагивает плотный твердый ствол корня, как он все увеличивается, как по нему пробегают волны сокращений.

Я выпустил из пальцев яичко. И осторожно, будто к драгоценности, коснулся к члену…

Он был горяч. Это было первое, что я осознал. Горячий, просто-таки раскаленный.

Он был большой. Да, большой. На вид, когда я рассматривал его, еще только войдя в душевую, он показался мне трогательно небольшим, но сейчас-то я почувствовал его настоящую величину.

Он был тверд. Полное впечатление, что я прикоснулся к куску камня, куску горячего, гладкого, точеного камня.

И он бы живой! Член под моими пальцами заплясал. Как ни легко было мое прикосновение, но он почувствовал!

Парень замычал. И этот звук был столь призывным, полон такой страсти, такого желания, что я понял, что сейчас, да, прямо сейчас, я этого юнгу трахну. По-настоящему. Так, как трахнули вчера меня.

Не из-за вчерашнего. Нет. А потому, что мы – этот парень и я – мы оба этого страстно хотим.

Я поглаживал каменный член, лизал бедра юнги, чувствуя непередаваемый вкус его кожи, я прижимался к тонким ногам. Я не мог оторваться от всего этого.

Под моими ласками кожица на члене сдвинулась, и в какой-то момент я почувствовал, что подушечки моих пальцев касаются обнаженной головки. Она дергалась под моими пальцами. Будто от невыносимого наслаждения она выпрыгивала из них и тут же возвращалась, чтобы вновь получить дозу сладостных ласк.

А парень мычал – он уже не мог терпеть. Он требовал настоящего секса.

Я тоже этого хотел. Но как это на самом деле сделать? То есть я знал, что нужно делать, но вот теперь, когда пришло время, я вдруг растерялся.

Юнга замычал, подгоняя меня.

Я раздвинул его попу. К моему удивлению, бороздка между ягодицами оказалась совсем мелкой. Мне всегда казалось, что она значительно глубже. У меня, во всяком случае, она глубже. У юнги же ее практически не было. Просто сходились вместе два упругих мячика, и все. Нужно было лишь развести их в стороны и…

Я увидел коричневое колечко ануса…

Несколько мгновений я смотрел на него. Нет, я не почувствовал никакого дополнительного взрыва желания. Нет, мне анус не показался столь уж прекрасным и притягательным. Просто я впервые в жизни на самом деле увидел это колечко. Да еще и так близко.

Собранные в складочки края. Углубление посередине. Никакого отверстия. То есть можно было догадаться, что оно должно быть, тут, в центре, но…

Значит сюда нужно направить… Да… А как? Отверстия нет. И само колечко такое маленькое…

Пальцами я провел по бороздке между ягодицами. Подушечка указательного пальца коснулась ануса. Ничего особенного. То есть кожа почувствовала то, что видели глаза – колечко с собранными в складочки краями и небольшим углублением в центре. А отверстие?

Я провел пальцами по анусу еще. Потом еще. Не знаю, чего я ожидал. Возможно, я надеялся, что колечко приоткроется. А может, мне просто понравилось ощущение.

Потом я слегка надавил. Колечко раздалось в стороны на удивление легко… Ну конечно! Минутный парадокс! Оно должно легко раскрываться!

Мой палец вошел внутрь на добрую четверть. И застрял. Дальше проникнуть не получалось.

Ну да ладно, отверстие найдено, я теперь знаю, что делать. Во всяком случае, знаю, с чего начать. А уж там инстинкты подскажут.

Парень на столике опять замычал. Да, понимаю. Сейчас!

Страсть.

Кажется, нужна какая-то смазка. Вчера, во всяком случае, мой насильник что-то там нашел для этого. Да и учебники настойчиво ее рекомендовали.

Я оглянулся. Где тут может быть сказка? Мыло? Нет, оно щиплет. Гели и шампуни не лучше. Да и не смазка это никакая. Нужно что-то жирное – масло или… Я увидел несколько кремов для рук и лица, выстроившихся в рядок на полке над умывальниками.

Как ни тяжело было отрываться от этого тела, но нужно. Сожалея о каждой секунде, проведенной без прикосновений к парню, я поднялся. В ширинку немедленно уперся мой собственный член. Он был не просто на взводе. Он был готов вырываться из ставшего тесным плена брюк, пробивать и рвать ткань – и это была никакая не фигура речи! Мой член был каменной палицей, бескомпромиссно твердой, горячей, напряженной. Он неистово сжимался. По моим ощущениям он был больше, длиннее и тверже, чем когда-либо в моей жизни.

Ощущая, как при каждом моем шаге член трется о ткань трусов, я неуклюже отошел к умывальникам. Открыл молнию на своих брюках. Оттуда выскочил бугор, оттягивающий трусы. Вот уж действительно, возбудился так возбудился!

Я немного приспустил брюки и аккуратно высвободил из плена белой ткани собственный ставший необычно большим член. Он завис у самого живота, напрягаясь от желания. Головка обнажилась еще раньше, и теперь я с некоторым удивлением смотрел на ее неожиданно большой размер и на яркий, светящийся багровым цвет. Я такого за собственным членом раньше не замечал. Он в своем возбуждении был каким-то непривычным, незнакомым…

Я схватил первый попавшийся тюбик. Дрожащими пальцами кое-как открутил колпачок. Выдавил крем на член. Рассчитать силы я, конечно, не смог, и добрая треть содержимого тюбика плюхнулась на головку, не удержалась и сорвалась вниз, на пол. Но того, что осталось на члене, должно было с избытком хватить.

Я набрал, уже осторожнее, немного крема в ладонь, и неуклюже, из-за мешавших мне при каждом шаге раскачивающегося члена и спущенных до колен штанов, побрел обратно к юнге.

Тот, конечно, лежал на столике неподвижно. Я не мог следить за временем. Интересно, он все еще под минутным парадоксом или уже прикидывается?

Выяснять у меня не было никакого желания. Я прижал ладонь с кремом к бороздке между ягодицами и стал поглаживать ее, размазывая смазку. Скользкие пальцы тут же нащупали анус, и я затолкал немного крема внутрь. Опять палец сумел проникнуть почти на целую фалангу, но дальше застрял. Давить изо всех сил не хотелось. Я помнил, как мой насильник вчера это сделал, и мне было больно. Поэтому я только подвигал немного пальцем. Мне показалось, что колечко расслабляется. Я стал массировать его, двигая пальцем из стороны в сторону и слегка надавливая. Колечко определенно поддавалось.

Я обнял другой рукой бедро парня. Прижался к нему. Припал губами к его ягодице. И стал теребить анус уже настойчивее. Нажал. Потом еще раз нажал. Потом, забыв о собственном решении не прилагать силу, нажал по-настоящему. И палец сразу, без всяких проблем, как по маслу, вошел внутрь чуть ли не на всю глубину.

Я оторопел. Так просто? Ах, ну да, этот парень явно имеет опыт! Кто-то ему проход расширил раньше…

Я осторожно вытащил палец из колечка. Палец в свете ламп сверкнул кремом. Ну вот, все готово. Держись!

Раздвинул ягодицы. Вся бороздка между половинками попы блестела смазкой. Дырочка опять сжалась в морщинистое колечко, и на нем большой каплей собралось немного крема. Теперь ты меня не обманешь – я знаю, что ты легко открываешься. Знаю, что ты хочешь принять в себя что-то большое, твердое и горячее.

Я подался немного вперед. Мой член лег в бороздку между половинками попы. Проехался в ней, слегка раздвигая ягодицы. Головка выскочила из бороздки над попой.

Парень опять застонал.

Да, сейчас!

Я сжал пальцами одной руки свой член, другой рукой как можно дальше отвел ягодицу. Вот оно, колечко, как на ладони. Я прижал к нему головку члена. Самый кончик, буквально несколько миллиметров, погрузились вглубь. Анус обхватил этот кончик. Я немного пошевелил член рукой. Еще несколько миллиметров.

Юнга мычал.

Я слегка надавил, одновременно поправляя член рукой. Нет, не идет. Будто и нет там отверстия.

Я опять пошевелил свой член рукой, стараясь как-то прочувствовать, где же там дырка. При этом я раз за разом поддавал бедрами. Мне казалось, что ничего не происходит, но буквально секунд через пять, я понял, что добрая половина головки уже спряталась внутрь.

Тогда я схватился за бедра юнги обеими руками, стараясь все же удержать большими пальцами ягодицы раздвинутыми, и налег всем телом.

И член, окатив меня волной удовольствия, погрузился внутрь почти на треть. Головка полностью исчезла из виду. Да и часть ствола вошла.

Все эти движения, все это сопротивление, все, что я сейчас видел и чувствовал, доставляло мне просто дикое удовольствие. Я совсем потерял голову. Я давил из всех сил. Юнга мычал от наслаждения.

Мои руки ни на мгновение не отпускали его бедра. Я видел распластанное на столике тело. Видел, как на худенькой спине проступают капельки пота. Чувствовал жар кожи. Чувствовал запах возбуждения.

Мой член, оказывается, все это время продвигался все глубже. Он уже почти весь пропал из виду. Кольцо сильно расширившееся, покрасневшее, давно уже не складчатое, а гладкое от растяжения, истончившееся, плотно охватывало ствол. А внутри! Какое наслаждение доставляло тело юнги внутри! Такое впечатление, что мой член пытался поместиться в крошечной камере, эластичной, упругой, но настолько крошечной, что ее стенки сжимали мой член, будто в тисках. Каждое свое шевеление я чувствовал членом, усиленным многократно. Каждое шевеление отдавалось плотным трением о сопротивляющиеся стенки. Даже просто находиться внутри, чувствовать, как тело юнги плотно охватывает мой член, было наслаждением. Любое же движение просто уносило меня в настолько чистую сладость, что я не мог больше ощущать ни себя, ни что-либо вокруг.

Я посмотрел на зад юнги, маленький, упругий зад, удерживаемый моими большими пальцами в раскрытом состоянии. Смотрел на мелкую бороздку между половинками. Смотрел на мой кажущийся необычно толстым по сравнению с размерами этой попы член в центре, уже почти полностью исчезнувший в теле парня. Оставался какой-то сантиметр для того, чтобы он весь оказался внутри…

Я сделал усилие, налег изо всех сил, и увидел, увидел, как мой член медленно втиснулся внутрь полностью. Волосы на моем лобке прикоснулись к коже парня. Наши мошонки ударились друг о друга. Мои бедра плотно прижались к его попе.

Я готов был выть от наслаждения. И при этом, почему-то, сдерживался изо всех сил. Все происходило в полной тишине, и только мычание юнги иногда прерывало ее.

Вот и сейчас, когда член вошел на всю длину, парень вновь замычал. Громко, не скрывая своего наслаждения, не стесняясь и не пряча его. Я замер, давая ему все ощутить, все прочувствовать.

Но долго стоять без движения, будучи полностью погруженным в столь сладостное тело, я не мог.

Спустя несколько секунд, показавшихся мне вечностью из-за нетерпения, которое сжигало меня, я стал двигаться. Я слегка подавался назад, совсем чуть-чуть, на миллиметр, и надавливал, продвигаясь обратно вперед, и этого было достаточно, чтобы меня волна за волной накрывало сильнейшее наслаждение. Постепенно я стал сдвигаться чуть больше, не на миллиметр, а на несколько миллиметров, а потом и на сантиметр, пока не понял, что мой член вполне может, раз за разом преодолевая сопротивление эластической преграды сфинктера, ходить туда-сюда в плотно сжимавшей его трубке.

Я стал двигаться с бо̀льшим размахом.

Ощущение времени ушло. Мне было так сладостно, что время вообще потеряло всякий смысл. Думаю, для парня парадокс давно кончился, и он только изображал обездвиженность…

В какие-то мгновения, когда я пытался пробиться через пелену наслаждения и понять, что происходит, я видел, что я трахаю юнгу уже по полной. Мой член наполовину, а то и больше выходил из его ануса и погружался на всю длину обратно. Ритмично, раз за разом, выходил и погружался. Мои руки продолжали сжимать бедра парня. Мой живот бился о его попу. Наши яички ударялись друг о друга, дополняя наслаждение легкой болью. Тело юнги двигалось по столику в такт моим движениям. Парень мычал от удовольствия.

А меня наслаждение уже не отпускало. Я был погружен в него. Меня уже больше не было. Было лишь ощущения необычайного, сильнейшего удовольствия.

Я долбил тело парня, и если хоть какие-то мысли и проскакивали в тот момент в голове, то только – пусть это длится вечно! Мне было так хорошо! Мне так не хотелось, чтобы это заканчивалось…

Увы! В какой-то момент мое тело непроизвольно вздрогнуло. Инстинкт заставил бедра вжаться в юнгу, загоняя член необычайно далеко. Я замер. Вот теперь я понял, что все наслаждение до сих пор было лишь прелюдией. Меня накрывало цунами сладости. Я перестал дышать. Все тело свело в напряжении…

Я почувствовал, как по моему члену прокатилась волна…

И оргазм, сильнейший, невообразимый, неописуемый оргазм разорвал меня. Я исчез в нем. Я даже не чувствовал, как струи моей спермы вырываются из меня. Я ничего не чувствовал. Только громаднейшее, дичайшее, сладчайшее наслаждение.

Я наверняка стонал или даже кричал. Я наверняка сжал парня руками так, что у него останутся синяки. Но я в те несколько секунд себя не контролировал…

Длилось это минуту или час, я не знаю. В какой-то момент мои мускулы вдруг отказались мне служить. Я не смог больше держать себя на весу. Мое тело просто опустилось на парня. Только теперь я стал ощущать, как остаточные волны наслаждения прокатываются по моему члену, выталкивая внутрь юнги то, что во мне еще оставалось. Мое тело била крупная дрожь. Я едва дышал. Мне было так хорошо!

Я парил в наслаждении, пусть уже не на пике, но таком фантастически прекрасном!

Преодолевая слабость.

Постепенно ощущение мира стало возвращаться ко мне. Я почувствовал, что лежу грудью на остреньких лопатках. Было неудобно, но пошевелиться не было сил.

Еще спустя несколько мгновений я осознал, что мои губы прижаты к его шее.

Потом мне захотелось узнать, кончил ли он.

Преодолевая слабость, я приподнял руку, ориентируясь по бедру юнги, и нащупал его член.

Парень не кончил. Его член, теперь громадный, раздувшийся, необычайно горячий и твердый, запрыгал в моей ладони, едва я к нему прикоснулся.

Юнга подо мной замычал во весь голос.

Я прощупал уздечку и стал гладить ее, гладить так, как глажу себе сам, когда занимаюсь самоудовлетворением. К своему удивлению, я почувствовал, как сжимается вокруг моего собственного члена анус парня.

Парень был на взводе, и когда его колечко сжало мой все еще твердый член так, что мне даже стало немного больно, по его члену прокатилась волна. Парень замычал и перестал дышать.

Секунды шли одна за другой, я ласкал вытянувшийся в напряжении член, но ничего не происходило.

И вдруг с неожиданной силой член, вытягиваясь еще больше, прижался к животу. И без того твердый, он стал будто каменный. Мешочек мошонки, небольшой и аккуратный, уменьшился, будто сжавшись. Яички прижались к стволу. А потом в одно мгновение мои пальцы стали мокрыми. Я почувствовал, как из головки одна за другой стали вырываться горячие струи семени.

Я будто пережил второй оргазм. Мне было так приятно, что этот парень, подаривший мне себя, подаривший мне столь яркий секс, подаривший мне невероятное удовольствие, сейчас наслаждается собственным оргазмом.

Я мягко сжимал головку его члена, потирая ее и ощущая, как в мои пальцы бьет горячая слизистая жидкость. Когда толчки стали не такими регулярными, я мягко сжал мешочек мошонки. Внутри нее я почувствовал толстенный ствол члена и то, как по нему прокатываются теперь уже редкие волны.

Юнга затих.

Горизонт событий.

Я вдруг испугался, что минутный парадокс на самом деле еще не кончился, и я могу просто задушить парня. Я ведь лежу на нем всем своим весом!

Неуклюже, как мог, я приподнялся. Несколько секунд смотрел на его спину.

Парень дышал. Отлично!

Я поднес руку, всю в сперме юнги, к своим глазам и будто в тумане стал рассматривать пригоршню блестящей влаги в своей ладони. Потом понюхал ее. Гм, пахнет так же, как моя собственная сперма. Во всяком случае, очень похоже. Я лизнул пальцы. Вкуса почти не было, знакомый еле уловимый привкус, описать который просто невозможно.

Мой взгляд, все еще в тумане, скользнул вниз. Маленький зад парня. В ней торчит толстый корень моего члена. Все остальное прячется где-то в глубине тела юнги.

Я осторожно подался бедрами назад. Над ягодицами парня стал появляться, выдвигаясь, будто ниоткуда, мой ствол. Потом с еле слышным хлопком разом выскочила головка, блестящая от моей собственной спермы.

Ягодицы сомкнулись, и дырочки я так и не увидел. А хотелось посмотреть. Я развел половинки попы в стороны. На месте аккуратного колечка теперь зияла большая дыра с красными, багровыми краями. Ничего, сомкнется. У меня ведь после вчерашнего сомкнулась. Даже следа не осталось…

Стоять было просто невозможно. Меня охватывала слабость. Я сел на пол рядом с юнгой. Прислонился к его ноге. Какая нога, стройная, твердая, красивая! Я поцеловал тонкое бедро. Обвил рукой и так и замер, прислонившись губами к гладкой коже. Так и сидел, отходя от пережитого.

Потом моя свободная рука сама потянулась вверх и стала мягко поглаживать упругие ягодицы юнги.

Какой он счастливый! Быть таким непередаваемо, невыразимо красивым!

Это была минута и моего счастья. Неразбавленного, ничем не замутненного счастья. Я был удовлетворен. Я сливался с телом, доставившим мне столько наслаждения, сливался не в сексуальном смысле этого слова, а как-то по-другому, по-особому…

Тут я почувствовал позыв. М-да, физиология. Мне так не хотелось подыматься, так не хотелось отрываться от сладостного тела, но…

Я встал, бросил взгляд на распластанного на столике юнгу. Какой он все-таки красивый!

Ловя каждый нюанс ощущений, наслаждаясь ими, провел ладонью по его шее, потом вниз, по позвонкам, через всю спину и дальше по бороздке между ягодицами до самой мошонки.

Развернулся и на ватных ногах, заплетаясь в болтающихся на щиколотках штанах, поплелся к умывальникам. Смыл с себя сперму. Поднял штаны. Дрожащими, ослабевшими пальцами застегнул их…

Когда я обернулся, мой взгляд, конечно, приковало к себе тело на столике. Я вновь поразился тому, как тот парень был красив. Я подошел к нему и остановился, разглядывая. Потом, не удержавшись, пригнулся и нежно поцеловал его зад. Ммм, какой замечательный!

Мне вдруг захотелось поцеловать и член. Ощутить его у себя во рту.

Нет, никакого сексуального желания я в тот момент не испытывал – все-таки кончил я очень сильно, но…

Я сместился вбок, поцеловал бедро парня. Подлез чуть ниже…

На внутренней стороне бедра сбоку, прямо перед моими глазами были два вытянутых родимых пятнышка. Я замер. Все у меня внутри оборвалось. Похолодев от ужаса, я стрельнул глазами вниз. На щиколотке парня (и как я раньше не замечал!) был звездчатый рубец. Я даже знаю, после чего остался этот шрамик – после прямого удара сучка при падении с велосипеда…

Бег.

Я подавил в себе рвущийся наружу крик, выбежал из душевой комнаты и бросился, не разбирая дороги и не понимая, куда бегу. Мелькали коридоры и двери. Ночные автоматы недоуменно провожали меня поворотом объективов. Звезды в гигантских иллюминаторных панелях равнодушно смотрели, как я, задыхаясь, бегу в ужасе.

Это был я…

Я бросался в боковые коридоры. Я взбегал по эскалаторам. Я проносился через залы. Мне было стыдно и страшно.

Все стало на свои места. Я уже все понимал, но мой мозг отказывался это осознать.

Дорогу мне преградила дверь между двумя секторами. Она бы открылась, приложи я к сенсору палец, но я просто бросился прочь от нее, убегая неизвестно от чего, ища убежища неизвестно где.

Конечно, автоматы зафиксировали в душе только одного меня! Конечно, анализ ДНК показал только мою сперму! Конечно, я не почувствовал никакого незнакомого запаха или вкуса! Конечно, меня постоянно преследовало ощущение дежавю!

Это был я. Это я вчера изнасиловал себя. Это я сегодня трахнул себя.

Эта мысль была столь ужасна!

Как же так случилось! Ведь минутный парадокс бросает во времени только вперед, да и то только на десятки секунд. Зарегистрирован всего один случай, когда было аж десять минут! И, конечно, перемещается вперед во времени весь сектор галактики. Никак парадокс не может затронуть одного-единственного человека, а все остальное вокруг него не задеть…

На меня равнодушным холодным светом смотрела с настенных часов вчерашняя дата.

Я сейчас, оправившись от парадокса, кое-как отмывшись и приободрившись, иду на мостик айтишного сектора, чтобы начать свою вахту. Я проведу эти сутки, пытаясь понять, кто меня изнасиловал… А когда сутки истекут, пойду мимо душевой комнаты, и меня бросит на сутки назад… И я войду в душевую комнату… И увижу себя в беспомощном состоянии… И… И… И изнасилую сам себя… Какой ужас!

Я, обессиленный, опустошенный, стоял перед часами. Минута сменялась минутой. Все также светилась вчерашняя дата.

Конечно, стал я себя успокаивать, это ведь… ну да… Я удовлетворял сам себя. Это везде и всегда называлось онанизмом. Все этим занимаются…

Я тут же одернул себя. Никакой это не онанизм. Это настоящий секс. Сам с собой…

247 стандартных лет.

С тех пор прошло двести сорок семь стандартных лет, все еще по старинке называемых иногда земными. Я уже вполне зрелый, можно даже сказать пожилой мужчина. Обласкан славой, наградами и признанием. Светило в физике перемещений во времени или, как это теперь с моей подачи называют, хрономобильности. Вокруг меня вьются сотни людей, называющих себя моими учениками. Мой портрет есть в школьных учебниках…

Двести сорок семь лет я отвечал на вопрос, как я обнаружил, что физическое тело может перемещаться назад во времени. Отвечал близко к правде. Я встретился с собой в душе. Я более ранний потерял сознание от шока. Я более поздний бегал по кораблю, думая, что я сошел с ума. Ну, а потом аналитический ум и экспериментальный подход… И, естественно, везение…

Я вздыхаю. Хватит вспоминать, пора возвращаться к чертежам. Чертежам первой машины времени…