Голубой «Лангуст»

Пассажир с «Экватора»

Торопливость, с которой пассажир покидал корабль, походила на бегство. Спасаясь от бесцеремонного любопытства, он скользнул в гущу иностранных туристов, сходивших на берег. В мягком блеске палубных ламп блестело от дождевых капель наглухо застёгнутое непромокаемое пальто. На клапане венгерского рюкзака выделялся силуэт чёрной цапли.

Человек был у портала морского вокзала, когда услышал голос, усиленный громкоговорителями:

— …рюкзак алого цвета… На клапане наружного кармана чёрная цапля… Просьба срочно обратиться к старшему помощнику капитана…

Трубило радио «Экватора». Пассажир ещё поспешнее стал протискиваться к выходу, но вдруг резко повернул назад, к морю, и зашагал вдоль причала, мимо белого, как айсберг, теплохода «Экватор».

Впереди за шеренгами машин и штабелями грузов тускло горел фонарь. Там были служебные ворота.

Чиркнув спичкой, человек закурил и вошёл в тесный закуток между ящиками.

— Сделано отлично. Филипп. — мрачно подбодрил он себя. — Шаги услышу не позднее, чем угаснет сигарета.

Действительно, шаги послышались с той стороны, откуда он их ждал. Филипп снял рюкзак.

«Глупо рисковать, — подумал он. — но делать нечего».

В руках появился карманный фонарь с потайным механизмом. Держа его, как держат пистолет, он приготовился к встрече.

Во мгле появился неясный силуэт. Филипп разглядел мальчишку в белой испанке. Тот кого-то разыскивал. Осмотревшись по сторонам, он кинулся к служебным воротам.

Филипп не сдержал возгласа разочарования:

— Разрази меня гром, если это не тот паренёк; который поднял на теплоходе панику.

Незадолго до прибытия в порт на «Экваторе» послышался крик о помощи. Случилось это у берегов Солнечного.

Услышав крик, Филипп сдвинул штору и увидел бегущих людей. Он выскочил за дверь. Столпившиеся на корме пассажиры говорили о каком-то мальчугане в белой испанке.

Филипп вспомнил об оставленном рюкзаке… Дверь каюты, когда он вернулся, была заперта. Створки багажного шкафа открыты настежь. Однако рюкзак, висевший под пальто, был цел…

…Из-за поломки в моторе Жора Амбарцумян безнадёжно опаздывал. Он вёл в Солнечный машину с продуктами. На углу Приморского бульвара поднял руку кто-то в плаще с рюкзаком за плечами. Жора затормозил.

— Быстро! — крикнул он, распахнув дверцу.

Филипп осторожно закинул рюкзак на сиденье и сел, засунув руки в карманы пальто.

— В Солнечный? — на всякий случай уточнил он глухим голосом.

— Совсем опаздываю, — пожаловался Жора.

— Дикое совпадение. Жора, я тоже.

— Вы знаете моё имя?

— Да, — не поворачиваясь, сказал Филипп.

Жора посмотрел на случайного пассажира. Поднятый воротник, перчатки, шарф, тёмные очки невольно вызывали в памяти уэллсовского невидимку. Лицо, шею и руки пассажира скрывали бинты.

— Катастрофа?

— Небольшой эксперимент.

Жора стал набирать скорость.

— Остановите машину! Кто-то в кузове! — вдруг потребовал пассажир.

— Хо! — оскорбился Жора. — Не надо обижать, дорогой. Скорее кассир забудет запереть сейф, чем я машину.

Пассажир замолчал и после некоторого колебания попросил высадить его у Потёмкинской дачи. Просьба насторожила Жору. Он не первый год работал в Солнечном и слышал, что когда-то, ещё до войны, Потёмкинской дачей называли особняк в Верхнем парке. В старое время особняк принадлежал родственникам знаменитого князя Потёмкина. Один из них — поручик Потёмкин — жил, по слухам, за границей.

Жора молча соображал. Протянув руку, нащупал в рюкзаке холодную сталь. Филипп не шевелясь смотрел в боковое стекло.

— Приспособление для рыбной ловли, — насмешливо уронил он.

Насторожённость неизвестного пассажира действовала на Жору удручающе. Он подумал, что не стоит упускать его из виду.

Машина спустилась к Солнечному. Впереди слабо проступил покатый силуэт Велнкан-горы. Внизу, у её подножия, — огни пионерского лагеря. Последний крутой вираж — и вот уже показались фонари входной арки.

В тот момент, когда машина разворачивалась у столовой, шофёр и пассажир услышали короткий стук захлопнувшейся дверцы кузова. Жора рванул тормоза.

— Ждите здесь! — заорал он, выпрыгнув из кабины.

В темноте метнулась к морю белая испанка.

Жора помчался вдоль берега. Испанка исчезла. Расстроенный, он вернулся к машине. Кабина была пуста.

Приключения продолжаются

Лагерь спал. Вдали за стволами деревьев замигали фары. Машина остановилась у гаража.

«И Жора полуночничает», — думает Марат Туманов, удивляясь столь позднему появлению его в Солнечном.

В окне Голубого коттеджа вспыхивает и гаснет свет. Затем штора на окошке приобретает фиолетовый оттенок.

Свернув к коттеджу, Марат ныряет под низкие ветви сирени. Окно приоткрыто. Марат раздвигает шторы. Это палата изолятора.

Андре Леметр, тринадцатилетний француз, стоит в ночной рубашке на тумбочке и приспосабливает, на люстру свои трусы. На подушке раскрытая книга.

— Салют, Андре! Занимаешься гимнастикой?

Трусы падают вниз. Андре успевает их подцепить, не оглядываясь, сползает с тумбочки и пыряет под одеяло с проворством, которого трудно ожидать от человека с забинтованной ногой. Книжка исчезает. Только после этого француз с приятным изумлением обнаруживает присутствие вожатого.

— Я только хотел ему голову оторвать. — радостно сообщает он.

— Кому? — вежливо осведомляется Марат.

— Жуку.

Андре смотрит на Марата лучистыми глазами.

— Он, наверное, вас испугался и спрятался.

— К тебе под подушку?

Андре смеется. Отпираться не имеет смысла. Он достаёт книжку. На обложке человек с аквалангом. Андре занимается подводным спортом. В отряде Марата два отличных пловца. И оба соперники. Второй, канадский скаут Гленн Хилл, был чемпионом Солнечного по плаванию.

Сквозь шум непогоды прорвались далёкие звуки ударов.

— Спать. Андре! Книжку в тумбочку. Окно не открывай. Ветер где-то палатку порвал. Слышишь, бухает?

Андре прислушался.

— Кто-то стучит на море! — удивлённо восклицает он.

— На море?

— Конечно! Там кто-то стучит по дереву. У меня прекрасный слух. В лицее я ловил подсказку с последней парты. Вот опять… Как топором рубят.

— Ложись, дружок, — успокаивает Марат.

— Недавно кто-то бегал. Быстро-быстро. Я посмотрел в окно. Ничего не видно, по всё-таки кто-то бегал.

«Милая история». — уже с тревогой думает Марат.

Пожелав мальчику спокойной ночи, он плотно закрывает окно.

Лампа из медицинской комнаты светит в сторону моря, как маяк.

Удары в самом деле несутся с моря!

Правее пирса пионерская судоверфь. Прежде чем Марат успел что-либо сообразить, удары стихли и там, у кормы строящегося корабля, вспыхнул спичечный огонёк.

— Алло! Кто на верфи?

Он пробирается к стоящему на кильблоках судну. Никого не видно. С фонарём в руках Марат обходит корабль и замечает, что брезентовая накидка закреплена на судне сложным морским узлом.

Такими узлами моряки крепят концы в самую ветреную погоду. Марат догадывается, наконец, откуда и почему был стук. Шквалистый левант сорвал брезент и колотил им по корпусу, как молотом, грозя повредить навигационные приборы. Кто-то, увидев это, предотвратил беду. Человек, который только что закрепил брезент, не мог быть из лагеря. Вероятно, он проник на судоверфь берегом. Недоумевая, кому и зачем понадобилось здесь бродить в такое время, Марат, осмотревшись, заторопился к пирсу.

Впереди светлеет пятно. Пятно шевелится. Марат подбегает ближе и освещает фонарём лежащего на камнях человека. Это мальчик! Он в белой рубашке, лежит лицом вниз, цепляется за обломок железной сван и при каждом ударе воли делает слабые движения, будто плывёт или пытается подальше отползти по скользким камням.

Марат с силой отрывает его от сваи и перетаскивает к гранитной стене набережной. У мальчика короткие до колен бриджи. Рубашка разорвана. Лицо и руки в кровавых ссадинах, голова бессильно падает. Он что-то бормочет. Марат не может разобрать ни слова.

— Аппи, — стонет мальчик. — Ап-пи…

Марат поднимает его на руки и несёт.

У входа в Голубой коттедж четыре ступеньки.

— Наташа, открой дверь. — негромко просит Марат.

Наташа открывает. Увидев мальчика, его безжизненно свисающие руки и кровь, она испуганно отступает в глубь комнаты.

— Сюда, — показывает она на застланную простынёй кушетку.

— Он мокрый. — шёпотом говорит Марат. — Не понимаю ничего. На берегу ещё кто-то был! Не мальчишка. Я видел на судоверфи, но он моментально улизнул…

Марат объясняет, как нашёл мальчика. Наташа достаёт из аптечки какие-то лекарства, готовит шприц и снова к мальчику:

— Слабый пульс! Звони врачу… Скорее!

Марат звонит врачу в старшей вожатой лагеря.

— Сейчас будут здесь. — мрачно сообщает он.

— Где его вещи?

— Никаких вещей.

Решив, что это один из запоздавших во время заезда. Наташа просит вожатого осмотреть берег.

Марат возвращается к пирсу. Он проверяет с фонарём каждый камень, от железной сваи до судоверфи.

Вещей нет.

В комнате Марата окна как застеклённые стены.

Он сбрасывает с плеча полотенце, пахнущее морем и зашвыривает ласты под кровать. За окном раздаются крики и топот. Промчались озабоченные мальчишки в жёлтых шведках с голубыми повязками на рукавах. У склада стоял крытый грузовик, и уже таскали какие-то коробки, новые стулья. Сегодня отряд Марата дежурил. Верный всегдашнему правилу, он предоставил своей гвардии полную самостоятельность.

Ворота лагеря караулил маленький худой мальчуган. В лагерь он приехал с синяком под правым глазом и сразу заявил, что, его зовут Кощей Бессмертный.

Весть о ночном событии подняла «Солнечный» на ноги. Направляясь к изолятору. Марат увидел, что дежурные не в силах успокоить собравшуюся у Голубого коттеджа толпу ребят.

Новости были неутешительные. Врачи нашли у неизвестного мальчика несколько сильных ушибов и на груди, ближе к ключице. — шрам от недавнего пулевого ранения. Ни вещей, ни документов. Только в заднем кармане бриджей обнаружили несколько размокших бумажных обрывков.

У изолятора, в тени магнолий, стояла санитарная машина. Из окна медицинской комнаты раздавался голос Тамары Калининой.

— Ага, вот он сам! — встретив Марата, произнесла она таким тоном, будто сказала: «Ага, попался!».

Профессор, бритоголовый толстяк с облупленным носом, спросил:

— Это ваш найдёныш? Ну, рассказывайте по порядку.

Марат рассказал о ночном стуке на судоверфи и о том, как нашёл мальчика.

— Где он лежал? — спросил профессор.

— Близко от пирса. Мне показалось, он пытался подальше отползти от воды.

— Вот видите, — сказал профессор.

— Вы думаете, он упал с пирса? — спросила Тамара.

— Именно!

— Нет, — возразил Марат, — мальчик не мог упасть с пирса. В шторм пирс заливает волнами.

Профессор развёл руками.

— Мальчик был в костюме. — напомнил Марат. — Ясно, что он не испытывал желания купаться в шторм. Возможно, разыгралась драма между ним и тем неизвестным, что был на судоверфи.

— Человек, который закрепил брезент и сделал доброе дело, вряд ли мог столкнуть мальчика в море, — возразил профессор.

На подоконнике под стеклом лежало на солнце несколько бумажных обрывков. Профессор осторожно взял один из них и с минуту рассматривал.

— Цифры подсохли, стали заметнее…

Тамара принесла увеличительное стекло.

— 4777! — воскликнула она. — Да это же номер путёвки! Первую цифру вижу плохо. Может быть, это и не четвёрка, а единица. Посмотри. Марат.

Марат посмотрел.

— Четыре, — сказал он. — Все номера лагерных путёвок в этом заезде начинаются с цифры четыре.

— Заказываю разговор с Москвой, — сказала Тамара. — Сейчас в Москве наш вожатый Юра Сороколад, он узнает, кому и когда выдана эта путёвка.

Связь прервалась

Выйдя из «Приморской», Марат повернул к пальмовой аллее и поднялся на шоссе.

Фонарь над воротами лагеря отбрасывал косой свет, и перекрёсток был похож на гигантского краба с разомкнутыми клешнями. В полутьме на перилах мостика — человек. Это Жора Амбарцумян.

— Алло, друг сердца! — оживился он. — Я иду мимо, я устал, я присел отдохнуть, а тут ты. Скажи, не фокус?

— Фокус, — сказал Марат. — Винограда хочешь?

— Нет, спать хочу. Что-то я хотел, а? Я тебе говорил или не говорил? Мальчишка в белой испанке «зайцем» «приехал. На окороке сидел. На ходу вскочил, на ходу выскочил. Понимаешь, сто лет и один случай — дверцу забыл запереть.

Марат присел рядом:

— Какой окорок? Кто выскочил?

Жора горячо и бестолково рассказал вожатому про забинтованного пассажира и про мальчишку в белой испанке.

Марат был огорошен:

— Значит, мальчик побежал к пирсу?

— Точно. Прихожу назад — и этот в плаще тоже исчез.

— Откуда он знает твоё имя?

— Хо! — воскликнул Жора. — Пацаны на кузове написали… Очень неприятный случай.

Тамара была ещё в штабе. Она попросила Марата подежурить у телефона. Он рассказал ей, что узнал от Жоры.

— Ну вот. — сердито сказала она. — Хватило же у человека ума молчать целые сутки!

Тамара высыпала в ящик стола нарукавные знаки, которые искусно мастерила, обшивая кусочки картона кумачом, и ушла.

Марат сел перед аппаратом, потом, передвинув его, удобно устроился на подоконнике.

Раздался звонок:

— Примите телефонограмму из Таллина!

— Из Таллина?! — вскрикнул Марат.

Далёкий голос спросил фамилию вожатого и сообщил, «что путёвка № 4777 выдана девочке…

Дальше разобрать не удалось.

— Алло! Алло! Повторите.

Телефон безмолвствовал. Связь прервалась…

Гость стозвёздного королевства

Из парка прибежал взволнованный Кощей.

— Проснулся! — заорал он, прыгая на одной ноге и надевая слетевшую тапочку. — Проснулся! Сам в окно видел. Только ничего не помнит.

— Как ничего, Лерик? — спросил Марат.

— Так, ничего. Там Стёпка Толоконников дежурит. Говорит, память отшибло.

В кабинете врача сидела Наташа и что-то напевала.

— На одну минутку и никаких вопросов, — погрозив пальцем, предупредила она. — Мальчик устал от расспросов.

Марат кивнул:

— Как он себя чувствует? Что говорит?

— Он эстонец. С какого-то эстонского острова. Это он хорошо помнит.

— А как он в море попал?

— Ещё вопрос — и никуда не пущу! — твёрдо сказала Наташа.

Марат послушно умолк и открыл дверь в палату. В палате солнце и розы.

Мальчик лежал лицом к стене. Он быстро обернулся и с испугом посмотрел куда-то мимо вожатого. У окна Андре Деметр возился с фильмоскопом.

Марат подошёл и сел у кровати мальчика. Правая рука, та, что была вывихнута, лежала на одеяле. Вожатый ласково взял горячие пальцы в свою ладонь. Мальчик насторожённо поднял голову. Лицо в царапинах. Он светловолос, синеглаз.

— Лежи. Рука болит?

— Нет.

— Сожми мои пальцы.

Пальцы вожатого хрустнули.

— Ого! — удовлетворённо сказал он. — Совсем неплохо.

Андре, оставив фильмоскоп, присоединился к ним.

— Хороший парень, — заявил он, — только ничего не помнит. Мы уже познакомились. Меня зовут Андре, а его Ильмар. Правильно я говорю?

Мальчик кивнул.

— Правильно, Андре. — Он сказал это с заметным акцентом, стараясь чётко произносить слова.

— Вот видишь! Ты сразу запомнил моё имя. Потом всё вспомнишь.

— Как ты приехал в лагерь? — спросил Марат. — Машиной?

— Ма-ши-ной?! — раздельно и так удивлённо переспросил мальчик, что вожатому стало не по себе.

— Да, чтобы попасть в лагерь, нужно ехать по горам на машине…

Ильмар смотрел растерянно и беспомощно.

— Я не знаю, — слабо выговорил он.

— Не волнуйся, — тихонько проговорил Марат. — Путёвку тебе в Таллине купили?

— Нет, — помолчав, ответил Ильмар. — Не купили в Таллине.

— Дали? — догадался Марат.

— Дали в Москве, — охотно подтвердил Ильмар.

«Вот тебе на! — подумал Марат. — При чём же здесь телефонограмма из Таллина, если путёвку дали в Москве?»

Вошла Наташа.

— Исчезаю, — заторопился Марат. Он повернулся к Ильмару. — Хочешь в первый отряд? Скорее поправляйся. У нас чудесные ребята. Андре знает.

— Вив! — крикнул Андре. — Вив первый отряд!

Когда вожатый ушёл, он стал прыгать на больной ноге, доказывая Ильмару, что нога совсем как нога и скоро ему разрешат вернуться в отряд.

— Солнечный лагерь? — вдруг медленно спросил Ильмар.

Андре удивился.

— Солнечный лагерь?! — воскликнул он. — О, конечно, нет! Ты попал в стозвёздное королевство, самое сказочное на земле.

Глаза француза хитро заблестели, а в голосе появились таинственные нотки. Он и в самом деле открывал тайну. Свою тайну, которую придумал тут, в изоляторе.

— Ночью над королевством висит ровно сто звёзд, — говорил он. — Они большие, как уличные фонари. Я сам считал в окно, и всегда было сто. Прямо чудо! Жители королевства тоже чудо. Каждый носит звезду с красным пламенем. Эти звёзды будут гореть всю жизнь, потому что их носят у сердца. Ты увидишь, как тут умеют дружить и любить друг друга. — Француз показал Ильмару на цветы. — Это ребята принесли тебе, когда узнали, что ты попал в беду.

Андре раздвинул шторы и распахнул окно.

— Смотри! — с гордостью повторил он.

В комнату хлынул морской ветер, и весёлые крики, и гром барабанов, и песни, и смех.

Салют, «Орион»!

К обеду отряд Марата не вернулся на Верхнего парка. После полудня разразился ливень.

— Ну, конечно, — сказала Тамара Алёнке Можаровой. — опять Марат, и опять новая история. Вместо сбора — прогулка под дождём. Зачем ему понадобился Верхний парк?

— У них тайна. — объяснила Алёнка. — Они уже несколько дней секретничают. Создали какую-то таинственную команду и теперь, кажется, придумали ей название.

Тамара ахнула:

— Как создали? Какую там ещё команду?

— Я видела, как они бегали по лагерю и потихоньку записывали ребят в группы. Марат собирается удивить мир…

— Я ему удивлю! — рассердилась Тамара. — Ты посмотри, какой ливень. Бедные ребята, представляю, в каком они виде!..

Она не выдержала и, сняв туфли, босиком в длинном плаще побежала в Верхний парк разыскивать пропавший отряд.

В парке было сумрачно. Деревья-исполины роняли с листьев тяжёлые капли.

Никого не найдя в парке. Тамара подумала, что отряд ушёл и горный лес и заблудился.

Она бегала и аукала до тех пор, пока не услышала доносившиеся точно из-под земли приглушённые вопли и бой барабана. Недоумевая, двинулась на звуки.

За платановой рощей — полуразрушенная каменная лестница. Рядом, под громадным дубом, выглядывает из земли странное гранитное сооружение, зацементированное сверху в виде плоского многогранника.

Узкий, выложенный камнями подземный коридор упирается в рассохшуюся дверь с пудовым замком.

За дверью гремит матросское «яблочко», сквозь щели валит дым. Тамара потянула дверь. В сводчатом подвале она увидела костёр. В клубах дыма прыгали тени. Мальчишки — в тельняшках, нарисованных глиной на голом теле. На груди — слово «Орион», в центре круга, стараясь перещеголять друг друга, лихо отплясывали «яблочко» Марат и Таратута, и у них на груди те же пять букв.

Тамара вытянула шею:

— Что тут происходит?

— Спрятались от дождя! — бодро крикнул Марат. — Если бы ты только знала, что мы придумали. Внимание, гвардия: салют, «Орион»!

— Салют! — восторженно заревела «гвардия».

У Тамары был сорван голос. Когда она сердилась, голос падал до шёпота.

— Скорее в лагерь! — хриплым шёпотом скомандовала она, и Марат понял, что это дурное предзнаменование.

В Голубом коттедже

— Это он! Конечно!

Я слышу, как он сопит носом.

Француз лукаво подмигнул Ильмару и ещё больше высунулся из окна.

— Друг! — воскликнул он. — Я знал, что ты придёшь.

Из темноты показалось улыбающееся лицо Гленна.

Андре захохотал и, подпрыгнув, притянул друга за шею. Гленн Хилл щёлкнул его.

— Уф, не надо так нежно, — сказал он. — У мужчины руки твёрдые, сердце холодное. Это настоящий мужчина… Тебе орешки и салют от Игоря. У него совет отряда. Теперь одевайся. Большие новости. Нельзя при чужих… Этот мальчик только делает вид, что не слушает наш разговор.

Гленн уставился на Ильмара бесцеремонным взглядом.

— Хоп, мальчик! — подкинув миндальный орех. Гленн ловко поймал его ртом, с хрустом разгрыз и выплюнул скорлупу. — Скажи, на хвосте какого дельфина тебя принесло?

Ильмар разглядывал альбом с фотографиями. Он молча посмотрел на Гленна, потом вопросительно на Андре.

— Что он хочет?

— Он спрашивает, как ты попал в лагерь, — смущённо объяснил Андре. Повернувшись к Гленну, он что-то укоризненно сказал по-французски.

— Он тоже француз? — спросил Ильмар.

— Нет, он канадец. Приехал из Канады. Его папа дипломат, и сейчас они живут в Москве. О! Гленн — чудесный человек и друг, — поспешил заверить Андре, волнуясь и страшно желая, чтобы оба мальчика подружились. — Он чемпион лагеря по плаванию.

— Всё расскажу, когда вспомню. — серьёзно ответил Ильмар на вопрос Гленна.

Андре собрался. Ночные туфли он зашвырнул под кровать.

— Я скоро. Я очень скоро… — шёпотом сказал он Ильмару. — Я выключу свет, ладно?

Ладно.

Он погасил свет и вылез к Гленну.

После их ухода Ильмар лежал не двигаясь.

«Чемпион по плаванию… Вот какой друг у Андре. Хотел бы я посмотреть, как он плавает. У этого мальчишки большие и, наверно, сильные руки. Если он плавает брассом, тогда он может взять силой и выносливостью…»

Ильмар старался не думать о том, что мучило и не давало ему покоя. Но мысли возвращались сами собой. Кончалось всегда одним и тем же. В голове возникала боль, затем слабость, и к горлу подступала тошнота. И опять эта дверь… Ильмар не помнил, где видел эту дверь и что за ней таилось, но что-то таилось, страша своей неизвестностью. Он помнил, что на теплоходе ему было хорошо и весело. Человек, который ехал с ним в каюте, собирал вещи. Что было потом?..

Вернулся Андре. Перемахнув через подоконник, он подскочил к кровати Ильмара.

— Друг! Ты не знаешь… Такие новости… — Он часто дышал и не мог справиться с волнением. — Наш отряд теперь называется «Орион». Понимаешь, это такой секретный девиз. Каждая буква — начало слова. Ты ещё не в нашем отряде, и я не могу сказать. По потом узнаешь. И весь лагерь тоже узнает.

Успокоившись, француз стал рассказывать о сборе так, будто сам был с ребятами в Верхнем парке и прыгал от радости, когда голосовали за «Орион».

— Потом пошёл дождь, и они спрятались в склепе, — Андре рассмеялся. —　Они плясали у костра.

Андре что-то вспомнил и, поколебавшись, проговорил:

— Знаешь, Гленн однажды был в лагере скаутов. Кажется, в Швеции или Норвегии. К ним один скаут приехал. Сказал, что потерял путёвку. Ему поверили, а потом узнали, что он обманул. Его судили. Сняли форму скаута и выгнали из лагеря.

— Судили? — насторожился Ильмар.

— Да… Он обманул друзей. Такое не прощают.

— Зачем он тебе рассказал? — спросил Пльмар.

Андре покраснел:

— Не знаю… просто так.

Ребята помолчали.

Андре тихонько присвистнул.

— Слышишь шаги? — спросил он. — Опять у моря и опять ровно в двенадцать. Иди, послушай…

Ильмар встал, выглянул из окна и вдруг услышал в тишине августовской ночи далёкие тяжёлые шаги. Они доносились со стороны моря. Равномерные, с непонятным металлическим позвякиванием.

— Кто-то ходит. — спокойно сказал Ильмар.

— Кто-то будто живёт море, а ночью вылезает на берег. Смешно, правда? Я слышал их в ту ночь, когда тебя нашли у пирса.

— Ты знаешь это место? — Знаю. Там, где ты лежал, есть железная свая. Хочешь, сейчас покажу?

— Хочу! — Голос Ильмара дрогнул от волнения.

— Ты подожди, я в разведку. — Андре бесшумно открыл дверь, выскользнул в коридор.

— Скорее… — услышал Ильмар шёпот. — Никого нет.

В коридоре Андре схватил его за руку и потащил к выходу. От слабости ноги Ильмара подкашивались.

Мальчики пересекли две аллеи. В лицо пахнуло морем. Оно открылось внезапно.

Справа за балюстрадой стоял пирс. Он был похож на двухпалубный корабль, пришвартованный высокой кормой к берегу. Наверху, рядом с мачтой, белела какая-то статуя. Когда мальчики поднялись по узкому трапу. Ильмар увидел, что это небольшой белый деревянный маяк с квадратными стёклами.

— Видишь, торчит кончик рельса. Это свая. Совсем близко от пирса. Не знаю, как ты мог упасть.

Ильмар мучительно вглядывался в незнакомое место.

— У меня на руке что-нибудь было? — внезапно спросил он.

— Нет. — удивился Андре. — Почему спрашиваешь?

— Что-то было, — с отчаянием сказал Ильмар. — Ничего, совсем ничего не помню…

Андре стало жаль его.

— Не переживай. Так бывает. Потом обязательно вспомнишь. — Он поспешил отвлечь его внимание. — Видишь под ногами железный мячик? Это подводный фонарь. У нас есть кружок рыболовов. Спускают фонарь в море, и рыба плывёт на свет.

Француз потянул за капроновый шнур, которым был привязан фонарь к балке, распутал узел и, открыв маленькую дверцу в стенке маяка, положил фонарь внутрь, как в погребок.

— Чудаки! Забыли спрятать, а потом друг друга будут ругать да ещё на линейке попадёт.

Андре протянул руку к сигнальному пульту маяка и, чтобы удивить друга, повернул выключатель. Сноп красных лучей рассек темноту. Ильмар прикрыл глаза рукой.

— Красный свет! — вскрикнул он поражённый, не веря самому себе. — Я видел этот свет. Видел, Андре! Я очень хорошо помню.

«Никаких допросов!»

Сегодня Андре позволили вернуться в отряд, и он, влетев в палату к Ильмару, закричал:

— Вымпел! На «Монахе» красный вымпел! Не знают, кто это сделал. Слушай. Такая история! Однажды так было и тоже, как сегодня, в день спортивного праздника…

Он рассказал Ильмару, что ещё никому из альпинистов не удавалось проинкнуть в царство камнепадов на Великан-горе. Там чудом держлась узкая скала, похожая на тощего монаха. На вершине скалы рано утром появился пионерский вымпел. Несколько лет тому назад вожатый лагеря Ключик — весёлый чудак и храбрец — спустился с уступа Великан-горы на канате и, закинув на «Монаха» железную «кошку», подтянулся к скале. Установив вымпел, он не открыл своего имени, и в лагере долгое время ходили всякие легенды.

Андре, повернувшись к столу, вытаскивал из-под резинки трусов гладкие морские камешки. Шесть или семь камешков…

— Зачем они? — спросил Ильмар.

— О, это секрет! — Француз лукаво рассмеялся. — От друзей нет секретов. Я скажу. Это для весов. Если Наташа увидит, что я похудел, мне не разрешат купаться в море. Теперь можно купаться.

Ильмар грустно улыбнулся.

— Ты хитрый. — сказал он.

Андре собирал вещи, распихивая их по карманам:

— Это значки… Это шариковый карандаш — папин подарок. А это книга про аквалангистов. Её можно засунуть под шведку. У меня есть маска с трубкой, ласты и бинокуляры. Бинокуляры лучше, чем маска. — Он показал Ильмару аккуратный пластмассовый пакетик с морскими очками. — Буду искать под водой королевскую рапану.

— Что это такое?

— Морской хищник, как улитка в ракушке. Бывает очень большая рапана. Такие глубоко под водой и без акваланга не достанешь. Но акваланг дома. Ничего не поделаешь… Вот ножичек, а это сигнальный фонарь. Игорь подарил. Хороший? Ты азбуку Морзе знаешь?

Ильмар взял фонарик и посмотрел, как он переключается.

— Это вещь. Кто живёт у моря, всему понемножку научится. — чуть слышно ответил он на вопрос. Ему стало не по себе от мысли, что сейчас останется один.

Андре понял Ильмара. Он что-то вытащил из кармана и незаметно положил в тумбочку:

— Ну, пока! Не грусти. Ты хороший. Только любишь молчать. В Эстонии, наверно, все такие. А я люблю поболтать. Сейчас начнётся праздник «Развёрнутых знамён», и я могу опоздать. Я часто буду прибегать. Салют!

Ильмар остался один. Оглядел опустевшую комнату, заметил на столе забытые камешки, спрятал их. В тумбочку с подарком Андре он не догадался заглянуть. Поправил постели, расставил вазы с цветами.

Где-то у моря запели фанфары. Потом шумно забухал оркестра Ильмар не мог увидеть парад из своего окна.

Вот всё смолкло. Ильмар понял: началась торжественная линейка!

Постояв в нерешительности перед дверьми, он собрался с духом и выглянул в коридор. Кабинет врача был закрыт. Дверь на набережную чуть приоткрыта.

Босиком, в длинной до пят ночной рубашке Ильмар приблизился к двери, толкнул её. От неожиданности зажмурил глаза. За порогом　всё сверкало. Слепило небо, слепили яркие листья залитых солнцем деревьев, и совсем близко блестело синее море.

Неподалёку за высокими самшитами кто-то разговаривал. Ильмар узнал голоса врача и Наташи.

— Полноте, голубушка, — сказала врач недовольным голосом. — Я устала, и хватит с меня неприятностей. Мальчика давно следовало передать в милицию. Он, видите ли, не помнит свою фамилию…

— Ильмар не похож на обманщика.

Огорчённая Наташа встала. Увидев в дверях Ильмара, она сделала испуганное лицо и незаметно погрозила пальцем.

— Я пойду. Виктория Львовна.

Наташа поднялась по ступенькам к мальчику:

— Ты слышал?

— Да.

— Пойдём в палату… Не сердись. Виктория Львовна добрый человек. Не горюй, всё будет отлично.

Они вошли в палату.

— Тебе ещё рано вставать. — Наташа заботливо уложила его в постель.

Смущённо улыбнувшись, она спросила:

— Ты в самом деле не помнишь фамилию?

— Нет! — твёрдо ответил Ильмар.

Наташа вздохнула и, поправив свисавшее с койки одеяло, вышла из палаты.

После линейки в палату зашла Тамара, а с нею в светлом костюме добродушный толстяк с облупленным носом.

— Ну, как? — быстро проговорила Тамара. — Тарелки до блеска вычищаешь?

— Да, — равнодушно ответил Ильмар.

— Гм! — хмыкнул гость и подмигнул. — Непохоже, чтоб у такого богатыря был плохой аппетит.

— Михаил Александрович, извините меня. Приехали гости… Сейчас начнём соревнования, должна бежать.

— Бегите, милая. Я посижу, передохну, коли уж набрёл на прохладное местечко.

Тамара ушла. Гость по-домашнему устроился на стуле, расстегнул пиджак.

— Жарко, — грустно пожаловался гость. — Искупаться бы. Любишь море?

— Люблю. Вы доктор?

Гость устало кивнул головой.

— Ну, так что же с тобой приключилось? Будем вспоминать вместе, идёт? Ты в поезде ехал, прежде чем попасть в лагерь?

— Я не думал, что попаду в лагерь. Сначала я поехал в гости к одному знакомому лётчику в Новороссийск. Он был другом моего отца. Отец спас его от фашистов, а сам погиб. Я жил в Новороссийске целый месяц. Потом лётчик уехал в Москву и написал мне, что моя мечта исполнилась. Прислал мне деньги, документы и телеграфировал, куда нужно ехать. Дал адрес знакомых. Меня посадили на теплоход… И тут я всё потерял. Не потерял, а что-то случилось… Что-то было, а что — не помню…

Глаза Ильмара потемнели. Он замолчал и резко отвернулся к стене.

— Ну-ну, дружок, — сказал, успокаивая, профессор. — Стоит ли нервничать человеку, у которого исполнилась мечта и все неприятности позади. Говоря начистоту, меня интересует, как ты залез в продуктовую машину, когда сошёл с теплохода?

Ильмар не ответил. Профессор взял его за руку:

— Вспомни!

— Нет. — сказал Ильмар и с тоской подумал: «Сколько раз меня спрашивали про эту машину!»

— Вспомни! Ты выпрыгнул на ходу и побежал к морю.

— Нет.

— За тобой гнались, и ты, бросившись на пирс, упал в темноте в воду?

— Нет…

— Волны, большие, страшные волны и солёный вкус во рту!

— Да… — вздрогнув, сказал Ильмар. — Волны и красный свет.

— Резкая боль в правой руке!

— Да!

— Ты упал с пирса в воду и ударился головой.

— Нет… — снова в отчаянии прошептал Ильмар, и на его глаза навернулись слёзы.

— Всё будет отлично, мальчик, — пряча тревогу, сказал профессор. — Дай-ка я посмотрю голову. Ага! Очень хорошо… Тут тоже прекрасно. А это? Ну да… Болит?

Нащупав на темени мальчика едва ощутимую мягкую шишечку, профессор изменился в лице.

«Вот в чём история! — подумал он. — Странно, что я не заметил её раньше…»

— Болит? — переспросил он и сильнее надавил на темя.

— Чуть-чуть, — сказал Пльмар. — Чуть-чуть жечь начинает. Теперь всегда так, если я долго думаю. Я помню дверь. Она страшная и всё время в темноте. Я знаю: если она откроется, я всё вспомню. Опять жжёт…

— Это пройдёт, — ласково успокоил профессор. — Не волнуйся, дружок. Ты утомился. Скоро я приеду за тобой. Ты ведь не будешь возражать, если я свожу тебя к себе в гости.

Ильмар горько вздохнул.

— Я сам уеду из лагеря! — вырвалось у него.

— Глупости! — Профессор нахмурился. — Откуда эти мысли? Впрочем, догадываюсь…

Ильмар улыбнулся и ответил на доброе крепкое рукопожатие.

Марат ждал профессора в кабинете врача. Войдя, профессор попросил стакан воды и удовлетворённо сказал:

— Мальчишка чудесный.

Марат сбегал в скверик и принёс холодную из-под крана воду.

— Ретроградная амнезия, — сказал Профессор. — На темени прощупывается небольшая шишечка…

— Это опасно? — спросил Марат.

— Да, возможно повреждение черепа. Необходим снимок. — Профессор поставил недопитый стакан. — Опасения насчёт ночной драмы не лишены основания. Признаться, я поражён. Сам мальчик вряд ли мог получить такой ушиб в теменной области, если б даже и упал. Мне приходилось видеть следы подобных травм после удара кулаком особым приёмом… Это не ушиб, а удар, нанесённый человеком.

Марат побелел.

— И если б я не был уверен, что мальчишка упал с пирса, — продолжал профессор, — я бы сказал, что всё это похоже на преступление. Следствие травмы очевидное — потеря памяти. Его воспоминания обрываются теплоходом. Если он прибыл из Новороссийска ночью и попал в лагере в катавасию, то несколькими часами раньше он, разумеется, был на теплоходе. Кое-что он уже вспомнил… Штормовые волны и красный свет.

— Красный свет у сигнального маяка, — заметил Марат. — Вы его видели на пирсе.

— Да-да. Опять этот пирс, и никуда от него не денешься.

— Позвольте! — воскликнул Марат. — Но маяк был" потушен примерно за полчаса до того, как приехал Жора и привёз мальчика!

— Как? Вы уверены в этом?

— Я сам выключал его.

— Но красный свет не только у вашего маяка, — сердито бросил профессор. — Морщась от света, он выглянул в окно. — Машина уже здесь. Прекрасно. Мой телефон у вас. В пятницу загляну. К тому времени наверняка что-нибудь прояснится. Принимайте меры, но мальчугана оставьте в покое. Это не совет, а требование врача.

Они вышли из кабинета.

— Да, что вы скажете относительно чужой путёвки, которая у мальчика?

— По-моему, какое-то недоразумение.

Бинты и зелёные очки

Ильмар услышал стук в окно. Он встал и раздвинул шторы. Это пришёл Андре. Он передал свёрток с одеждой:

— Моя парадная форма, ничего другого не достал. Тирольки, шведка, панамка, галстук — без галстука тут нельзя, сразу ЧП, а это тапочки Таратуты, у него твой рост и, наверное, твоя нога.

— Врач не пустит, — сказал Ильмар.

— Врача нет. Одна Наташа. Она возится с малышами. Ничего, вылезешь в окно…

Ильмар оделся и выпрыгнул. Андре заботливо поправил на нём галстук.

— Все на Весёлой поляне обсуждают сенсацию. Ты сейчас ахнешь от удивления. Идём!

Новость, которую он принёс, как всегда, меньше всего походила на правду.

Во время морской прогулки на яхте француз увидел под водой голубого великана. Человек неподвижно висел в воде. Андре успел различить выпуклые, как у рыбы, глаза, изогнутый клювом нос и большую с длинными голубыми пальцами руку. Ни акваланга, ни подводной маски на нём не было видно. Великан не сразу заметил бесшумно скользившую яхту, а когда заметил повёл себя странно. Не сделав ни одного движения, он плавно опустился в глубину, сразу попал в какой-то белый туман и в следующий миг (Андре не поверил самому себе), как голубая молния, прочеркнул под водой и пропал.

— Очень быстро! Как на рыбе верхом сидел.

— Может быть, на дельфине? — насмешливо поинтересовался Ильмар.

Француз вспыхнул:

— Почему так сказал?

— Ихтиандр, — напомнил Ильмар. Человек-амфибия.

— Ихтиандр? Ихтиандр — это сказка, а тут я сам видел.

— А ребята?

— Хохочут, как дураки. Я сидел на носу яхты, и никто больше не смотрел. Ничего, потом не будут смеяться. — Андре опять загорелся. — Помнишь, кто-то ночью ходил? Вдруг это настоящий человек-рыба? Днём живёт в море, а ночью выходит на берег. Боится, чтоб не увидели голубой кожи. Чудак! Если он любит ребят, тогда всё в порядке, тогда пусть ходит. Правда?

— Ладно, Андре, — подумав, серьёзно сказал Ильмар, — если ты не наврал, я помогу его найти…

Мальчики спустились к морю.

Море и солнце привели Андре в восторг:

— Очень здорово! Сто лет бы тут жил, и никогда бы не надоело.

— Нет, Андре. Я больше люблю наше море. Оно не такое. Там ветра и туманы, там не сказка. Всё настоящее… Там моя родина.

Андре не понимал, как можно любить туманы.

— Послушай. — Он посмотрел удивлённо и обиженно. — Ты ведь сказал неправду. Все люди хотят быть счастливыми. Мой папа писатель. Он был во многих странах, много ездил и много знает. Он говорит, что есть такие красивые места, где люди живут легко и радостно. Там, где человек найдёт своё счастье, — там его родина.

Ильмар ответил не сразу.

— Я слышал от одного человека другое, — глядя перед собой, проговорил он. — Этот человек никуда не ездил. Он жил на своей земле и рыбачил. А когда пришли немцы и стало плохо, он всё равно никуда не уехал. Он стал бить врагов. Ему было тяжело. Однажды над островом сбили русский самолёт. Раненый лётчик прыгнул с парашютом. Фашисты пустили собак и начали облаву. Тогда рыбак отдал русскому свою лодку. Их окружили. Рыбак мог спастись и уехать вместе с лётчиком, но он не уехал.

— Его убили? — тихо спросил Андре.

— Убили. Это был мой отец.

Андре не произнёс ни слова. Опустив голову, задумчиво подшвыривая ногой камешки, он повёл Ильмара к судоверфи. Корабль, настоящий корабль с ходовой рубкой, с мощным мотором и новым гребным винтом, казалось, не мог дождаться, когда его достроят и спустят на воду.

Ильмар по-хозяйски осмотрел судоверфь. На дверях мастерской висел замок. Под навесом — верстак, бочка со смолой, котелок с медными самодельными гвоздями, куча металлических тросов.

Обойдя корпус стоявшего на кильблоках судна, Ильмар потрогал обшивку, слазил в ходовую рубку и в машинное отделение.

— Перестроен из военного баркаса, — определил он. — Тип «какуамы». У нас на Балтике есть такие рыбацкие суда. Они больше мотоботов.

— Верно, большой?

— Тонн двенадцать водоизмещением. Был шестнадцативёсельиый баркас. Тут ещё хватит работы. Надо установить мачту, набить такелаж, поставить ручной брашпиль да ещё конопатка, шпаклёвка.

Андре опешил:

— Откуда ты все знаешь? Ты видел, как строят корабли?

— Кое-что и самому приходилось.

— И мачту?

— И мачту.

— И этот… как ты сказал — такелаж?

— Да, и такелаж, и конопатил тоже.

— Вив! Друг! Скорее к ребятам! Ты не знаешь, что будет. У нас заболел механик… Ты поможешь нам, верно? Бежим к Игорю. Он как раз ищет такого человека, как ты, тебя сразу возьмут в нашу команду.

Мальчики побежали на Весёлую поляну.

Они остановились у тракциона «Весёлый бокс».

Два «боксёра» с завязанными глазами старались попасть друг в друга мячами на бечевках. В толпе зрителей стоял человек в пёстрой блузе и в техасских, расшитых цветными шнурами брюках. На бледном лице следы каких-то пятен. Глаза защищали массивные квадраты зелёных очков.

— Я где-то видел этого человека, — шепнул Ильмар французу.

— Турист, наверное, Они иногда спускаются сюда с Великан-горы.

Незнакомец мельком взглянул на Ильмара. Обернулся ещё раз, что-то припоминая, и зашагал прочь. Кисть руки и шея его были забинтованы.

«Бинты! — пронеслось в голове мальчика. — Зеленые очки и бинты!»

Он вспомнил, где видел незнакомца!

Оглянувшись, Ильмар поискал отбежавшего Андре. Французу завязывали глаза, и он, смеясь, что-то объяснял судье, нетерпеливо размахивая привязанным мячом.

Турист уходил за деревья соснового перелеска. Он направлялся к морю.

— Андре, подожди здесь! — торопливо крикнул Ильмар.

Ильмар кинулся за туристом.

Он вспомнил, как встретил его на теплоходе «Экватор».

…После того, как теплоход отчалил, Ильмар, отыскав свою каюту, бросил вещи на кроватную штору и целый день провёл на палубе с мальчишкой, который тоже ехал из Новороссийска. Вечером Ильмар нашёл каюту запертой. За дверьми раздавались звуки, которые он меньше всего ожидал услышать: Кто-то осторожно постучал по металлу, потом послышалось резкое, с коротким хлопком шипение, как будто под напором выпустили струю пара. Ильмар постучал два или три раза. Открыл забинтованный человек в зелёных очках. Он сердито заявил, что каюта предназначена ему одному, и попросил не ломиться в чужие двери. Тогда обескураженный Ильмар обратился к вахтенному. Моряк, проверив билет, поспешно ушёл. Вернулся он с высоким сероглазым человеком в строгом английском костюме. Задав Ильмару несколько вопросов, он сказал вахтенному таким тоном, каким обычно отдают приказания:

— Пожалуй, это лучше. Переведите инженера в одноместный люкс. А мальчик пусть едет в своей каюте.

Последнее, что помнил Ильмар, была маленькая лампочка в квадратном плафоне, светившая над головой, когда он, не раздеваясь, забрался с журналом за кроватную штору.

На краю обрыва Ильмар остановился. Смешно подпрыгивая, турист стремительно уходил с уверенностью человека, знавшего здешние места. Ильмар переждал, пока тот скроется в чаще, и, приметив ориентиры, спустился следом.　Он остановился, услышав впереди себя голоса. Говорили о каком-то багаже из Новороссийска. Мальчик разглядел сквозь листву старика с длинными обвислыми усами. Он опирался на здоровенную трость, перекладывая её из руки, в руку. Турист стоял к Ильмару спиной.

— Ночью свезёшь на компрессорную. Лучше, если не будешь привлекать к себе внимания.

— Все сразу? — изумился старик.

— Да, сразу. Меньше риска.

— Турист залез в палатку, спрятанную среди деревьев на высоком берегу, а старик, постояв, в раздумье, пошёл по откосу к морю.

Встревоженный мальчик выбрался из чащи и постарался запомнить место, где стояла лалатка.

Ильмар спешил, как только мог. Он переживал, что оставил Андре, которого ии о чём не успел предупредить, и думал, что француз его разыскивает. Однако ничуть не бывало!

Андре беспечно гонял мяч и, увидев Ильмара, махнул рукой, чтобы подождал.

— Ты нашёл Игоря? — только и спросил он, часто дыша, оглядываясь и смахивая ладонью капли пота. — Пойдём, он на той площадке. Наши играют со «Звёздным».

Когда они пришли, игра кончилась. Болельщики, сорвавшись с мест, окружили игроков. Андре запрыгал и закричал вместе со всеми.

— Вот Игорь! — Он схватил друга за плечо.

Игорь с помощью Гленна перебинтовывал на руке палец и давал интервью редакторам отрядных газет. Игорь был капитаном сборной.

Гленн поднял руку, снисходительно приветствуя Ильмара, как старого знакомого.

— Я сказал им, что ты хочешь в наш отряд. — тихо сказал Андре. — Они обрадовались.

— Ты пионер? — спросил Игорь у Ильмара.

— Конечно! — удивился Андре. — Я же говорил.

— Погоди, Андре. Мы не примем его в отряд. Он приехал с чужой путёвкой.

Ильмар насторожился:

— Не понимаю. Какая чужая путёвка?

— Не надо, мальчик, — дружелюбно и укоризненно сказал Ильмару Гленн Хилл. — Все давно знают, что у тебя чужая путёвка. Говори честно, и мы честно решим, как с тобой быть.

Ильмар окончательно был сбит с толку.

— Я ничего не помню про путёвку, — подавленно сказал он.

Гленн рассмеялся:

— Ну пойдём, командир. Сам теперь видишь…

— С галстуком ты, здесь ходить не будешь, — уже спокойно предупредил Игорь. — Можешь заранее снять. Айда, Гленн.

Андре растерянно чертил ногой на песке.

— Это правда? — робко спросил он.

— Не знаю. Андре, — горько сказал Ильмар. — Сам не знаю, что тут правда, а что нет. Так получилось. Приходи, отдам тебе костюм.

Андре посмотрел ему вслед, сел на камень и заплакал. Он ничего не мог с собой поделать.

Измена

Ни вечером, ни утром следующего дня Андре не пришёл за костюмом.

Жизнь лагеря шла стороной, минуя маленькую палату изолятора. Так казалось Ильмару. Он твёрдо решил уехать из лагеря и ждал профессора, который обещал отвезти его в город.

После завтрака Ильмар попросил у Наташи газету и аккуратно завернул костюм Андре.

— Наташа, когда приедет профессор?

— Кажется, в пятницу. Зачем тебе?

— Лучше, если завтра. — Ильмар вздохнул. — Скажи, в городе есть такие магазины, где можно заложить золотые часы?

— Наверное, есть. Ты задаёшь странные вопросы… Можно подумать, у тебя есть золотые часы и срочно требуются деньги.

— Часов нет. — Ильмар опять вздохнул. — Но, может, будут. А деньги оченьнужны.

— Не понимаю. — растерянно проронила Наташа, хотя уже начала понимать, зачем ему понадобились деньги.

— Вот когда приедет профессор, я тебе скажу, — пообещал Ильмар.

Громыхнув стулом. Наташа забрала посуду и ушла.

На столе остались поблёкшие цветы, которые она вынула из ваз и забыла унести. Раньше цветы приносили и меняли каждое утро. Больше всех старались девочки. Сегодня никто не приносил цветов и никто, не прогуливался под окном.

«Ну и ребята здесь. — подумал Ильмар. — Какой-то скаут смошенничал в шведском лагере с путёвкой, и думают, я такой же. Пусть! Ни капельки не пожалею, когда удеру отсюда».

Он перебрал в памяти вчерашний разговор с Игорем, с грустью вспомнил слёзы Андре, а потом мысли вернулись к туристу, который поселился на диком берегу у подножия Великан-горы.

Путёвка и вещи лежали в венгерском рюкзаке. Большой красивый рюкзак был подарком лётчика Устиннова, у которого мальчик гостил в Новороссийске. Ильмар так и не мог вспомнить, лежал ли рюкзак на месте, когда он вечером возвратился в каюту и обнаружил, что она занята туристом.

Вчерашняя встреча и обрывок услышанного разговора на берегу заставляли призадуматься. Турист что-то прятал, это ясно. Но будет ли человек, который что-то скрывает и которому грозит какая-то опасность, воровать чужие рюкзаки? Правда, на порядочного человека он не очень-то похож, но и шпионом его, пожалуй, не назовёшь. Шпионы не такие болваны, чтобы привлекать к себе внимание непроницаемыми очками и страшными бинтами.

На крыльце Голубого коттеджа стояла Наташа. Окликнув Тамару, она сбежала по ступенькам.

— Я сейчас разревусь, — в отчаянии сказала она. — По-моему, он хочет уехать из лагеря.

— Вздор! — сказала Тамара.

Она нахмурилась и решительным шагом первой вошла в палату изолятора.

Ильмар сидел на кровати, прикрыв ноги простынёй.

— Не скучаешь? — спросила Тамара.

Мальчик покачал головой.

— Нет. Ко мне Наташа приходит. Мы с ней разговариваем.

— Вот что, хочешь посмотреть, как ребята играют в «снайпера»?

— Хочу. — Ильмар поднял недоверчивые глаза.

— Наташа, разыщи тётю Пашу. Немедленно пионеру форму, галстук, тапочки и всё как полагается.

— Уже разыскала. — смущённо созналась Наташа. — Всё лежит у меня.

Тамара удивлённо обернулась. В виноватой улыбке Наташи было что-то такое, отчего Тамара почувствовала себя неловко.

— А ты и впрямь молодчина. — вполголоса заметила она. — Ну и великолепно! Одевайся, мальчуган, а главное, не кисни и не вешай носа. Всё будет славно.

— Славно не будет. — хмуро возразил Ильмар. — Я уже решил…

Тамара перебила:

— Мы ещё вместе обсудим твоё решение. А пока скоренько собирайся — и на стадион.

Трибуны стадиона были забиты. Ильмар разыскал свободное место на последнем ряду под гранитной стеной, обрезавшей прибрежный склон холма. Всё было удивительным и непривычным — и новенький, пахнущий свежестью костюм, и плещущееся море алых галстуков, и шум, и крики, и дружное оглушительное скандирование, от которого захватывало дух.

Когда игра кончилась. Ильмар стал разыскивать Андре и неожиданно столкнулся с ним носом к носу. Француз шёл в обнимку с Гленном. Они прошли мимо, сделав вид, что заняты своей беседой.

— Андре! — приветливо позвал Ильмар.

Француз не оглянулся.

Это была измена. Расстроенный, не зная, куда себя деть, Ильмар вышел на шоссе. Потом свернул в лес и побрёл по заброшенной тропинке. Тропинка привела его на пустынный берег моря. Взгляд мальчика привлёк непонятный тёмный предмет. Он скользил по воде, напоминая плавник приближающейся акулы.

Ильмар различил маленькую головку с выпученными, как у рыбы, глазами. Из воды показалась длинная голубая рука и словно пощупала пальцами воздух. Затем рука скрылась, и тотчас же вверх взлетели брызги. Немного погодя странный плавник вновь появился на поверхности моря. Рассекая воду с огромной скоростью, он пропал в волнах где-то у мыса Великан-горы.

Огонёк на дне моря

…К вечеру жара не спала, и Марат, спасаясь от духоты, устроился ночевать на пирсе. Он расстелил спальный мешок у железных перил, неподалёку от капитанского мостика.

Внизу, покачивая пирс, проходили волны. Под их мерный шум уставший за день Марат уснул.

Сон его был недолог. Он вдруг почувствовал, что не один.

У капитанского мостика мигнул луч света, и Марат увидел диковинные очки, похожие на выпученные, как у рыбы, глаза.

Кто-то пролетел по прнчалу и, взметнувшись в воздухе, исчез в море. Всплеска Марат не услышал. Рванувшись к краю пирса, он увидел в фосфоресцирующей воде неясные очертания подводного пловца.

Человек плыл под водой, оставляя длинный светящийся шлейф. Затем у самого дна расплылось тусклое, жёлтое пятно. Марат понял, что это электрический свет. Медленно, будто обшаривая дно, жёлтый огонёк всё дальше и дальше уходил в глубину.

Гленн Хилл показывает себя

Утром Марат повёл свой отряд купаться.

Гленн Хилл привёз в лагерь подводную маску и долго фокусничал, демонстрируя японский стиль плавания. Плавал он быстро, обгоняя ребят, пробовавших с ним соперничать. Гленн говорил, что он чемпион канадских скаутов. В Солнечном канадцу не правилось. Гленн привык к жёсткой скаутской дисциплине. «Умри, но добейся сам!» — вот железное правило, которое было его девизом.

Когда Гленн Хилл вылез на берег, Женя Фролов попросил у него подводную маску.

— Можно разок в ней окунусь? — сказал он, смущённо улыбнувшись.

Гленн хмыкнул:

— Но. Женя, если ты разобьёшь маску, ты скажешь только слово «прости». Мне «прости» не нужно. Мне нужна маска. Мне привезли её из Италии…

— Я тебе свои ласты дам, хочешь? Мне не жалко.

— Не надо ласты, — равнодушно отказался Глени. — Если у тебя есть деньги, один разочек можно взять маску.

Женя ошарашенно взглянул на вожатого:

— За деньги?

— Конечно. Всем людям нужны деньги. Мне тоже.

— Заткнись-ка, Гленн! — посоветовал Игорь. — Что это на тебя нашло? Не слушай его, Женька.

— Марату не пришлось вступить в разговор. За перилами набережной появился дежурный.

— А я вас сразу нашёл! — обрадованно крикнул он Марату. — Меня — послала старшая вожатая, она ждёт вас в штабе.

Тамара встретила Марата на крыльце штабного коттеджа.

— Есть приятная новость. — сказала она. — Поставь в Приморской ещё одну кровать и попроси на складе полированную тумбочку поновее.

Марат просиял:

— Для Ильмара?

— Нет, подождём, что ответят из Таллина. К нам приезжает пионер-герой. Том Егоркин или Егорков, я записала. Мальчик совершил на границе подвиг.

— Когда он приедет?

— Возможно, завтра. Встречу устроим торжественную. Линейка, цветы, оркестр…

За обедом из разговоров ребят Марат узнал о туристе в пёстрой блузе и зелёных очках, о том, как побежал за ним Ильмар.

Марат отправил отряд на занятия в СЮТ, а сам заглянул к Ильмару. Мальчика в палате не было. Нянечка сказала, что Наташа увела его принимать душ.

— Только-только ушли, — сказала она.

Марат пошёл через оливковую рощу и выбежал на верхнее шоссе. Наташа и мальчик шли по дороге, взявшись за руки, и, видимо, говорили о чём-то весёлом.

— Чего это вы развеселились? — улыбнулся Марат.

— Как ты думаешь, таракана можно выдрессировать? — спросила Наташа.

— Вероятно, можно, если этим займётся Тамара. Не сердись. Наташенька. По мне нужно поговорить с Ильмаром с глазу на глаз. Мы тебя догоним.

Марат не хотел подводить мальчика, который без разрешения врача улизнул из изолятора на Весёлую поляну.

— Кто тот турист? Ты знаешь его? — спросил он у Ильмара, когда они остались одни.

— Нет, — осторожно ответил Ильмар. — Мы ехали с ним в одной каюте. А вам что-нибудь о нём известно? — спросил он с тревогой в голосе.

— Растолкуй подробнее, когда и сколько раз ты его видел.

Ильмар передал разговор, который услышал у палатки. Марат отправился на розыски незнакомца.

Он поднялся на Весёлую поляну, миновал сосновый перелесок и вышел на край крутого, обрывистого склона.

По каменистой дороге, которая светлой лептой опоясывала горный склон, двигалась группа людей с собакой. Впереди, держа руки за спиной, шёл худощавый турист в пёстрой блузе и защитных очках. С обеих сторон его конвоировали пограничники.

— Этого следовало ожидать. — пробормотал Марат.

Прощальный визит

За деревьями сверкала рябь залива. Ильмар прислушался и, стараясь, чтобы не хрустнула ни одна ветка, потихоньку выбрался на край обрыва. Берег был пуст.

На зелёной полянке лежала небольшая яхта. Она была без мачты, но уже выкрашена, на борту надпись: «Малютка».

Ильмар залюбовался строгими линиями корпуса:

«Такую бы в лагерь… Не может быть, чтобы её сделал турист. Наверно, старик мастерил».

В листве пряталась палатка. Бесшумно подкравшись, Ильмар убедился, что там никого нет. Парусиновое полотнище, прикрывавшее вход, было закреплено замысловатым морским узлом. Мальчик торопливо развязал узел и открыл палатку. В полутьме громоздились вещи. Ильмар сразу увидел алый венгерский рюкзак.

— Рюкзак! Мой рюкзак!.. — горько повторял он, закипая ненавистью к человеку, который причинил ему столько бед.

Ничего из своих вещей в рюкзаке Ильмар не нашёл. Фляги, в которой были запрятаны деньги и путёвка, не было. На стене палатки висела приколотая булавкой записка:

Мальчик был потрясён.

Выскочив из палатки, он помчался в лагерь.

В Голубом коттедже нянечка мыла пол.

— Наташа тебя спрашивала. — сказала она запыхавшемуся Ильмару. — Доктор приезжал.

— Профессор? — ахнул он.

Ни в медицинской, ни в кабинете врача профессора не было.

— Уехал!..

Ильмар опустился на ступени крыльца.

Из-за коттеджа вышла Наташа. Белый халат был перекинут через плечо. Она всплеснула руками:

— Где ты был? Профессор ждал целый час и уехал. Виктория Львовна в ужасе.

— Прости. Наташа. Так получилось… Я был на диком берегу и думал, что успею.

Расстроенная Наташа прошла мимо него в комнату. Ильмар кинулся за ней. Когда он открыл дверь медицинской, Наташа, облокотившись на стол, тихонько плакала.

— Наташа, не надо! — подбегая, сказал Ильмар.

— Ну вот, — всхлипывая, проговорила она. — Я завтра уезжаю в Киев сдавать экзамены в институт и очень жаль с тобой расставаться.

— Ты добрая, — сказал Ильмар. — Ты будешь доктором. Хочешь, я расскажу, зачем бегал и почему опоздал?..

За окном послышался голос Виктории Львовны. Она с кем-то разговаривала.

— Удирай! — ласково посоветовала Наташа. — Я зайду к тебе после.

Тамара и Марат стояли на пирсе, осматривая место, откуда был совершён ночной прыжок.

— На нём не было акваланга? Ты уверен?

— Уверен.

— А ласты?

— И ласт не было. Я бы услышал шлёпанье по пастилу. Он пролетел как птица. Вероятно, он был в маске, но я таких не видел. Скорее похоже на очки. Но акваланга не было. Я разглядел в воде его спину.

— Значит, какой-то другой аппарат, — сказала Тамара.

— Да, возможно. Что-то, конечно, было. Огонёк уходил в глубину и ни разу не поднялся кверху.

Тамара была поражена не меньше Марата:

— Подводный фонарь был на месте? Ты проверял?

Марат пожал плечами:

— Не пришло в голову. С какой стати ему понадобился бы наш фонарь, да и кто мог знать, где он спрятан. По-моему, прыгал какой-то спортсмен-подводник. Я подозреваю одного туриста.

— Что ещё за турист?

— Я говорил о нём. Тот самый, который приехал с Ильмаром на Жориной машине. Видимо, он и столкнул мальчишку в воду. Тут какая-то очень странная история. Вчера туриста арестовали пограничники.

— Ну, это ты говоришь вздор! — решительно произнесла она.

— Я видел своими глазами. Завтра пойду на погранзаставу и выясню, в чём дело.

Они поднялись по трапу на капитанский мостик. Тамара остановилась перед сигнальным маяком, открыла вделанную в стенку башни дверцу и пошарила рукой.

— Фонарь здесь. — сказала она. — Но это не значит, что его не брали.

— Не понимаю тебя.

— Я сама ничего не понимаю. В штабе дежурит Алёнка. Попрошу, чтобы посматривала за пирсом. Маяк пусть горит всю ночь.

Она включила маяк. На набережной стало светло.

Из штаба вышла Алёнка Можарова.

— Полуночники! — весело крикнула она. — Ты скоро, Тамара?

— Иду! — ответила она не обернувшись.

— Вот что, я опять буду ночевать на пирсе. В случае чего, дам знать, — сказал Марат. — Что слышно о Томе Егоркове?

— Скоро приедет. Готовимся к встрече.

Марат проводил её к штабу и отправился за спальным мешком. Он заметил, что в изоляторе горит свет, и подошёл к Голубому коттеджу.

Мальчик спал, натянув простыню на голову. На тумбочке стояла фотография Наташи. Костюм Ильмара был аккуратно сложен на стуле. Марат потянулся к выключателю и случайно обратил внимание на выглядывавший из-под подушки часовой ремешок. Потянув его, Марат увидел чудесные золотые часы новой марки.

«Что за наваждение?» — изумился он.

Стрелки стояли, показывая начало одиннадцатого. Похоже было, что часы остановились недавно. Марат освободил их от ремешка и обнаружил, что они с двойной крышкой. На внутренней стороне крышки была мелко выгравирована надпись:

«Он или не он?» — заволновался Марат, чувствуя, что близок к открытию.

Он взял фотографию Наташи.

«Моему маленькому другу Ильмару Таммеоргу!» — было написано её рукой.

Марат поставил фотографию на место. Зажав часы в ладони, кинулся в штаб.

— Тамара, — сказал Марат. — взгляни, будь добра, как ты записала фамилию пионера-героя.

Тамара выдвинула из стола ящик.

— Фамилию? А что такое?

— Пожалуйста, — настойчиво попросил Марат.

Она недовольно порылась в бумагах.

— Том Егорк, — прочла она. — Фамилия странная.

— Таммеорг! — сказал Марат. — Таммеорг! Ильмар Таммеорг, пионер-герой, которого мы ждём с таким нетерпением.

Он положил на стол перед Тамарой часы Ильмара.

Минутой позже они стояли у окна Голубого коттеджа.

— Будить не стоит, — заглянув в палату, сказала Тамара. — Положи часы туда, где они лежали, и погаси свет. Пожалуй, завтра у мальчика будет самый чудесный день!

Ночью Ильмар проснулся. Он не знал, который час, и подумал, что проспал.

Ильмар оделся, ощупью нашёл в темноте Наташину карточку и вынул из-под подушки часы. Потом достал из тумбочки свёрток и, захватив его с собой, вылез в окно.

«Ещё не очень поздно, раз горит маяк», — подумал Ильмар.

Он пробрался к Приморской. Брезентовые боковины палатки были подняты. Он без труда нашёл кровать Андре и положил свёрток, у изголовья.

Француз моментально проснулся.

— Тише, Андре. — прошептал Ильмар. — Это тебе маленький подарок. Я уезжаю домой… Прощай!

— Друг! — выдохнул Андре. — Я сейчас… Не уходи. Ильмар. Я всё думал и думал, — торопливо говорил Андре, — а вчера не спал всю ночь. Я дурак, прости меня… Ты не умеешь говорить неправду… Пожалуйста, не уезжай! — Он волновался и тёр кулаком глаза.

— Я должен уехать. Аидре. Ты не плачь… — Вздохнув. Ильмар добавил: — Я принёс большую рапану.

— Королевская рапана? — поразился Андре.

— Не знаю. Она тяжёлая. Её нужно вываривать, в ракушке улитка сидит.

— О, чудо! Где ты нашёл её?

— Там, где они водятся. — Ильмар улыбнулся. — Где же ещё?

— Ах, Ильмар, не уезжай. Сколько новостей! В лагерь приедет пионер-герой. Его записали в наш отряд. Говорят, его наградят орденом.

— Нет. Андре, всё решено. Я шесть дней прожил в лагере. Передай Игорю, что у меня была своя путёвка. Я получил её в Москве, но её украли вместе с вещами на теплоходе.

— А порванная чья?

— Порванная?

— Ну да. Её нашли у тебя в кармане.

Ильмар не сразу сообразил, о чём его спрашивают, а когда понял, даже повеселел.

— Андре, так ведь это не моя! — оживлённо воскликнул он. — Это путёвка одной девочки. Мы с ней из одного класса. Её наградили путёвкой, но она заболела. Тогда путёвка попала к парню, который оказался предателем. Был с теми, кто помогал «лесным волкам».

— «Лесные волки»?

— На острове были такие враги. Они хотели, чтобы в Эстонию вернулась старая власть.

— Их поймали?

— Пограничники поймали. Один мальчишка. — чуть смущённо сказал Ильмар. — нашёл, где они скрываются. Он узнал, что «лесные волки» удирают с острова за границу и хотят убить русского учителя. Он побежал, чтобы предупредить учителя, но «волки» были на машине и опередили. Учителя убили, мальчишку ранили. А все-таки бандитов задержали.

Андре вдруг вскрикнул:

— Я видел… У тебя шрам от пули!

— Да, — с трудом проговорил Ильмар. — Это Страшный Курт, самый главный бандит, угостил. Ладно, Андре, когда-нибудь, если встретимся, расскажу подробнее. Мне пора. Прощай! Я буду помнить тебя. Андре!..

Ночной гость

На пирсе горел маяк. Марат совсем было уже собрался залезть в спальный мешок, как вдруг услышал равномерное металлическое позвякивание. Так стучит по асфальту железная подковка. Он вспомнил рассказ Андре о человеке-рыбе.

Марат сошёл с пирса на набережную.

Миновав затемнённую аллею, он поднялся на дорогу. Опять раздался стук подковок.

Ничего не понимая. Марат остановился. Из-за поворота показался старик. В руке — трость. Так вот что это за «подковки» — всего лишь железный наконечник на увесистой трости!..

Марат поздоровался, он давно знал старика.

Иван Павлович Лунь дежурил по ночам на водной станции «Солнечного». Местный старожил и рыбак, он знал тьму занятных историй и вечерами любил посидеть с ребятами где-нибудь на берегу моря у костра. Марат пошел проводить Луня и просил его поехать на рыбалку вместе с ребятами.

— Было время, когда я ходил в море с вашей ребятнёй, считай, каждое утро. Да, было такое время! Теперь у вас другие заботы. Парады, значит, всякие, линейки, концерты, собрания… А море вроде картины, что на стене висит. Подойдут, посмотрят — и делу конец… Не так у нас было. Ты про старые лагерные дела у Филиппа спроси, он тебе всё расскажет.

— Про какого Филиппа речь?

— Есть такой. Гостит у меня сейчас, считай, как своя родня. Инженер из Ленинграда. Да ты, небось, слыхал фамилию — Ключик?

— Ещё бы не слыхал! Вожатым был в лагере, его карусели до сих пор целы, и подводный велосипед сохранился. Тоже, говорят, его работа. Постойте-ка! Так вот кто вымпел на «Монахе» установил!

— Он, он! Филипп для вас сущий клад. Он тут корабль ваш осматривал. Понравился ему» Сказал: «Помогу ребятам».

Марат поблагодарил старого рыбака, и они расстались.

…Заметив с поворота шоссе, что маяк погашен. Марат почуял неладное и ускорил шаг.

На крыльце штабного коттеджа замерла Алёнка Можарова.

— Марат, ты? — тихо спросила она. — Сейчас кто-то выключил маяк.

— Бежим скорее!

Они опоздали. Кто-то кинулся на капитанский мостик, легко взмыл в воздух и беззвучно ушёл в море.

— Звони Тамаре! — закричал Марат.

Он включил маяк, открыл дверцу в стенке башни. Подводный фонарь лежал на месте.

Примчалась Тамара. Осветив фонариком воду, она изменилась в лице. Как раз в том месте, куда прыгнул пловец, штыками торчали мшистые рельсовые спаи, когда-то до войны удлинявшие настил причала. Никто из местных не рискнул бы тут прыгнуть.

— Поднимайте вожатых, — распорядилась Тамара. — Детей не будить. Проверьте всех до единого человека. Марат, мигом в штаб и звони на водную станцию. Вызови по тревоге катера с прожекторами. Не медлите ни секунды!

Никто ничего не видел

Жора выехал из лагеря в четыре утра.

Машина приближалась к горной речушке. За мостом, на подъёме. Жора переключил скорость и услышал подозрительный хлопок.

Он вылез из кабины и осмотрел покрышку заднего колеса. Старая, изгрызанная гравием, она повергла его в уныние.

— Что делаешь? — сокрушённо сказал он. — Неужели, думаешь, поедем с тобой дальше? Нет, дальше не поедем.

— Ладно, не поедем, — глухо раздался в ответ печальный голос.

У Жоры от изумления открылся рот:

— Послушай, резиновый друг, поедем дальше?

— Поедем, — повеселел голос.

Шофёр потрогал дверцу кузова и убедился, что она заперта.

Достал ключ, открыл её. Из кузова выпрыгнул светловолосый мальчишка в пионерском галстуке.

— Холодно. — спокойно сказал он. — Как вы догадались, что я тут?

— Послушай, старый друг, ты второй раз хочешь провести меня. В первый раз я не запер дверцу. Сейчас двумя глазами видел, что дверца была заперта, — сказал Жора.

— Когда вы грузили ящики, я залез и спрятался. Другого выхода у меня не было. Спасибо, что немножко подвезли. До свидания!

— Почему до свидания? Едем… Говори, куда хочешь?

— Хочу на морской вокзал.

— Садись!

Ильмар с удовольствием забрался на большое сиденье.

Жора сел за руль, дал задний ход и быстро повернул машину в обратную сторону, к лагерю. Мальчик рванулся к дверце кабины, но не смог её открыть.

— Всё надо делать спокойно. — улыбнулся Жора. — Сначала поедем в гараж и сменим покрышку. Ты почему хочешь уехать? Жора честный человек, на него можно положиться. Жора — это я, — пояснил он, продолжая улыбаться.

— У меня украли путёвку, — с тоской проговорил Ильмар. — Всё украли: и вещи, и документы, и деньги, но главное путёвку. Я никому не хотел говорить: всё равно никто не поверит.

— Как украли путёвку?

— На теплоходе. — Ильмар вздохнул. — Один турист стащил. Весь забинтованный… Я видел его в лагере. Он живёт в палатке на диком пляже.

— Едем к нему! Сразу едем… — Глаза Жоры сверкнули.

— Его взяли пограничники.

Ильмар рассказал про записку и про то, как он искал свои вещи.

Обогнув лагерь, машина вышла на знакомую Ильмару дорогу со следами дождевых капель. Они остановились. Ильмар объяснил, как найти палатку.

— Пожалуйста, поскучай один, — попросил Жора.

Негромко насвистывая, он ушёл в лес…

Вдруг в лесу раздался треск сучьев и топот ног. На дорогу выскочил взмыленный Жора, за ним бежал турист в пёстрой блузе.

— В машину! — заревел Жора.

Турист, уцепившись за дверцу, ловко вскочил на ходу. Бросившись рядом с оторопевшим мальчиком на сиденье, он обернулся и посмотрел на него внимательными и весёлыми глазами.

— Гони. Жора! Двадцать минут — или наша затея не стоит спичечной головки.

Жора выжимал из машины всё, что мог.

До отплытия «Экватора» оставался час. Ключик посмотрел на Ильмара.

— Так это с тобой мы ехали на теплоходе? Просто невероятное стечение обстоятельств! — сказал он. — Видишь ли, я кое-что смастерил, и за мной охотились в Ленинграде, в Новороссийске, на теплоходе, где мы попали с тобой в одну каюту. Я не знал, кто подстерегает каждый мой шаг и не спускает глаз с моего рюкзака.

Вечером меня перевели в одноместную каюту. В начале одиннадцатого я услышал в коридоре крик о помощи. Мне показалось, что это был твой голос. Когда я выбежал, тебя нигде не было видно. Твой рюкзак нашли брошенным на корме у борта. Как видно, тот охотник, о котором я говорил, не знал, что меня перевели в другую каюту. Выбрав момент, он нагрянул в гости и по ошибке подхватил твой рюкзак — рюкзаки-то у нас с тобой одинаковые. Он не нашел в рюкзаке того, что искал, и швырнул его прочь.

— Ай, мошенник! Его поймали? — перебил Жора.

— Да, ещё до прибытия теплохода в порт, — подтвердил Ключик. — Об этом мне сказали на погранзаставе.

— Я ничего не знал, — горько проговорил Ильмар.

— Теперь объясни, пожалуйста, почему ты не явился за своим рюкзаком, когда о нём трубило радио? Почему следил за мной в порту? — повернулся к Ильмару Ключик.

— Я ничего-ничего не могу вспомнить! — Мальчик в отчаянии обхватил голову руками.

— Ну, полно, мальчуган. — мягко проговорил Ключик. — Вспомнишь, не беда.

Машина шла с предельной скоростью. Надо было успеть в порт до отхода «Экватора», чтобы забрать рюкзак Ильмара.

Они успели. На дне злополучного рюкзака в старой алюминиевой фляге, когда-то принадлежавшей отцу Ильмара, была спрятана бумажная трубочка с деньгами и путёвкой.

— Теперь в лагерь! — весело скомандовал Жора. — Никто ничего не видел, и никто никуда не хотел удрать. Только так!

«Чёртов домик»

В лагере готовились к празднику. Ильмар, которого совет дружины назначил капитаном пионерского корабля, целое утро был занят в экипаже юных моряков. Потом пришёл Ключик и предупредил, что сразу после полдника собираются инструкторы-водолазы. Теперь он вёл в лагере инструкторские группы яхтсменов и водолазов, руководил строительством пионерского корабля и подарил ребятам свою «Малютку». Орионцам нравился Ключик. Его полюбили за весёлый нрав и за то, что он разговаривал с мальчишками как с равными.

Инженер разрешил Андре спуск под воду в последнюю очередь.

Просигналив наверх, что достиг грунта и чувствует себя хорошо. Андре поплыл к бую, который был конечной точкой подводного путешествия. Затем, не спеша перебирая ластами, повернул к понтону.

Сигнальный конец дважды дёрнулся, предупредив, что пора подниматься. Послав ответный сигнал, Андре заработал ластами. Он увидел над готовой тень понтона. На тросе висел мальчишка и нелепо дрыгал ластами. Андре подплыл ближе. Он разглядел в запотевшем стекле маски расширенные глаза Гдепна Хилла. Гленн не занимался в группе водолазов, говоря, что для спуска с аквалангом не требуется ни особого умения, ни тренировки. И сейчас на него было смешно смотреть.

Беспомощно вертясь на тросе, он потерял ласт и знаками попросил достать.

Пока Андре доставал ласт, Гленн ухитрился набрать полную маску воды и, как пробковый поплавок, вылетел на поверхность.

Андре поднялся на понтон. Стоял громовой хохот. Гленн, снимая акваланг, огрызался:

— Я предлагаю любому, кто хочет, плыть на быстроту.

Все переглянулись. Ответом на вызов было молчание. Ильмар стоял на привязанной к понтону лодке и помогал инженеру укладывать водолазное снаряжение.

— Хэлло, капитан! — крикнул Гленн. — Я ещё не видел, как ты плаваешь.

— Как-нибудь увидишь, — не оборачиваясь, сказал Ильмар.

— Даю тебе пять футов вперёд. Согласен?

Ильмар промолчал.

— Даю десять футов вперёд! Не надо трусить. Если выиграешь, я отдаю тебе итальянскую маску, ну?

С Ильмара не спускали глаз. Ключик, свалив на корму лодки кучу ластов, что-то пробормотал. Игорь хмуро выжидал. Больше всех переживал за капитана Андре Леметр.

— Послушан. Гленн, — как можно спокойнее проговорил Ильмар. — Мне не нужна твоя маска. Я не хочу с тобой плыть.

Гленн самодовольно хмыкнул.

— Теперь я могу смеяться, — заявил он, присаживаясь рядом с Игорем на край понтона. — Но мне не смешно. Мне только грустно. Капитан не хочет считать меня серьёзным соперником, разве не грустно?

Андре не выдержал:

— Я плыву за капитана!

— Брось, Андре, — предостерёг Игорь. — Бесполезно. Гленна никто не обгонит.

Ключик, посмеиваясь, перебрался на нос лодки.

— Пора отчаливать. — сказал он Ильмару. — Отвезём вещи, потом пригонишь ялик за ребятами.

Ильмар отвязал лодку, сел на вёсла. Лодка была уже у берега, когда, оглянувшись, инженер увидел, что Андре и Гленн стоят плечом к плечу у края понтона.

— Посмотри-ка, что творится! Эти горячие люди всё-таки не угомонились и решили плыть. Ах, Андре! Он слаб и прекрасно об этом знает.

Ильмар, притормаживая ялик, улыбнулся:

— Андре не слаб. У него хорошие руки, но нет техники. Я знаю, как он плавает. Он может догнать Гленна.

Игорь заложил два пальца в рот и оглушительным свистом дал команду. Гленн и Андре нырнули одновременно, но уже после прыжка Гленн оказался впереди.

Француз плыл довольно странным образом. Руки мелькали, как вращающиеся спицы. На полпути к берегу он заработал ими ещё быстрее! Они стали почти невидимыми. Это было и смешно и поразительно.

Андре удалось сократить разрыв, но не намного. Сделав на последних метрах уверенный рывок, Гленн первым выбрался на берег.

Потом он подал противнику руку, помог выбраться из воды и сказал по-французски, чтобы никто не понял:

— Тебя не просили совать нос куда не следует.

— Ты что? — не успев отдышаться, спросил Андре.

Гленн Хилл стал серьёзным:

— А вот что. Не надо забывать, откуда и куда мы приехали. Нас тут двое, только двое! Я не люблю, когда они смеются. Я бросил вызов нм, а не тебе.

Андре вспыхнул:

— Капитан Ильмар мой друг!

— Они называют другом каждого, кто встретится. Тебе-то уж пора разбираться в таких друзьях. А вообще учти: у человека только одни настоящий друг. Он видит его всякий раз, когда подходит к зеркалу. Других друзей нет!..

На краю лагеря ютился старинный, мало чем примечательный домик, «Чёртов домик», о котором в лагере рассказывали легенды.

Под вечер Андре привёл Ильмара к этому домику:

— Сюда, капитан! Вот сложенная из камней скала, вот старая лестница… Видишь, в трещинах какой мох? А это дверь. Очень симпатичная дверь. Такую пушкой не вышибешь, как ты думаешь? Посмотри, какими гвоздями она была заколочена! Ещё вчера была заколочена.

Андре обеими руками ухватился за скобу. Тяжёлая дверь с треском пропустила мальчиков в сырую полумглу. Следующую дверь нашли ощупью. В комнате со сводчатым потолком лежали почерневшие от времени доски, старые лопнувшие вёсла.

Оглядев комнату, Андре нашёл на полу окурок сигареты.

— Поразительное дело! Никогда не думал, что человек-рыба тоже умеет курить. Просто невероятно.

Ильмар взял окурок и подкинул на ладони. Такие сигареты с алым двойным ободком курил Ключик.

— Ты говоришь, что видел, кто тут был. — сказал он.

— Ах, ничего всё-таки не увидел. — чистосердечно признался француз. — Я такой дурак, от страха спрятался, а он в это время улизнул.

Андре поведал, как было дело.

Вчера, перед самым отбоем, пробегая по Костровой, он услышал треск в заколоченном домике. Не понимая, что это может быть, Андре осторожно поднялся на скалу по гранитной лестнице и остолбенел. Дверь была открыта! Внутри домика кто-то негромко постукивал в стену. По листьям стоявшего перед окном дерева скользнул свет. Попятившись. Андре успел заметить за стеклом чью-то руку. Андре прыгнул со скалы, перебежал дорогу, притаился в ветвях туи напротив домика. Тем временем человек спустился по лестнице и пропал в ночной тьме.

— Он кинулся к морю. — рассказывал Андре. — Он что-то тут искал.

— Искал?

— Да, капитан. Смотри, какие стены. В них можно спрятать целый сундук с золотом.

— Пойдём отсюда. — сказал Ильмар.

Они выбрались на свет.

На берегу моря, готовясь к параду, занимались сигнальщики.

Вдали плыл ялик. В нём сидел старый Лунь. На корме что-то сверкало. Догадавшись, что это баллоны, Ильмар подошёл к балюстраде на краю набережной.

— Андре! — с внезапной горячностью сказал Ильмар. — Если то, что я думаю, верно, значит, люди скоро смогут плавать быстрее рыб. Это здорово, Андре! Бежим, сейчас ты посмотришь…

Мальчики пустились к Великан-горе. Через прибрежный кустарник они выбрались к дороге и от неё начали спуск к берегу.

Бежать было трудно. Андре стал отставать. Потом он споткнулся, упал.

— Не могу, — жалобно всхлипнул он.

Ильмар вернулся и поднял его на ноги.

— Капельку отдохнём, — попросил Андре.

— Тише. Палатка где-то рядом.

Ильмар ушёл в разведку.

Внизу под обрывом белели береговые валуны. Ялик, наполовину вытащенный на камни, был пуст.

Лунь курил в тени под обрывом, и мальчик не заметил его. Сделав другу знак, что все в порядке. Ильмар скрылся за деревьями.

Андре ждал.

— Филипп! — услышал он хриплый голос. — Это ты?

На край обрыва, где только что был Ильмар, поднялся старик в накинутой на плечи парусиновой куртке. Озадаченно покачав головой, он зашагал к деревьям, за которыми скрылся мальчик.

«Что-то будет…» — в страхе подумал Андре.

Забыв о наставлениях Ильмара, он вылез из-за кустов и двинулся следом.

Вдали в лагере звонко и требовательно рассыпались сигнальные свистки. Это был орионовский сигнал сбора: «Всем, всем, всем!». Надо было возвращаться. Андре не знал, как быть. Уже не таясь, он побежал туда, где шумело море. Выйдя на край обрыва, Андре от изумления чуть не скатился вниз.

На каменистом берегу у воды стоял незнакомый человек в голубом. Гибкий, тонкий, он надевал шлем с какими-то приспособлениями и гребнем, напоминавшим плавник акулы. За спиной его сверкал удивительный аппарат с узкими баллонами, похожими на короткие крылья парящей птицы.

Войдя в прозрачные волны, он сразу превратился в голубого гиганта.

Человек-рыба

…Новая работа Ключика — усовершенствованный многобаллонный акваланг «Лангуст». Сконструированный в виде плавников-крыльев, аппарат обладал большой плавучестью и имел большой запас воздуха.

Для испытания аппарата Ключик выбрал дикий берег у безлюдного мыса Великан-горы.

Еще в Ленинграде в последние дни перед отъездом он почувствовал неясную тревогу, как человек, который окружён чьим-то недобрым вниманием. Изобретатель секретного «Лангуста» принял меры предосторожности. За час до отъезда он решил на всякий случай изменить маршрут, взяв билет до Новороссийска.

Неделя, проведённая в этом городе, не вернула ему спокойствия. Его не покидало ощущение, что за «Лангустом» кто-то следит. Прямо из больницы, куда он попал после неудачного опыта с мазью, предназначенной для предохранения от глубинного холода. Ключик сел на отходивший «Экватор».

Ключик удивился, когда на переполненном теплоходе ему без промедления предоставили отдельную каюту. Недоразумение с Ильмаром, который оказался в той же каюте, произошло по вине мальчика. Ильмар, не предъявив билета дежурному, бросил рюкзак в каюту и отправился бродить по палубе. Вернулся он только к вечеру, когда каюта была отдана инженеру.

И опять странная предупредительность! Ключика без лишних разговоров перевели в одноместное купе. Позднее, уже на погранзаставе, он сообразил, кому был этим обязан. Разговор был не из приятных. Начальник заставы, превосходно осведомлённый, твёрдо сказал, что такими действиями, как внезапная перемена маршрута и бегство из больницы, инженер не только не спасал положения, а наоборот — с непозволительной легкомысленностью сам ставил себя под удар. И тогда Ключик понял: в Ленинграде, на поезде, в Новороссийске, на теплоходе и здесь, на берегу моря, его заботливо и зорко оберегала от врага незримая, могучая и добрая рука советских чекистов.

Инженеру разрешили продолжать испытания «Лангуста», посоветовав, однако, не привлекать внимания. Об опытах с «Лангустом» не знали даже его друзья в пионерском лагере.

Новость, услышанную от Марата. Ключик принял было вначале на свой счёт. Досужая фантазия мальчишек, из которых кто-то видел его в гидрокостюме, вполне могла превратить его в человека-амфибию. Но проделки невидимого подводного пловца, о котором рассказал Марат, не имели к инженеру никакого отношения. Всё это настораживало. Возможно, за «Лангустом» продолжали охотиться.

…Из-за деревьев вышел Лунь:

— Ты не ушёл? Определённо тут кто-то бродит. Я слышал шаги.

Лунь влез в палатку. Он расстелил на надувном матрасе куртку и принялся снимать сапоги. Он всегда отдыхал перед ночным дежурством.

— Ты говорил Марату о «Лангусте»? — нахмурившись спросил Ключик.

— Нет, не было у нас такого разговора, — ответил Лунь.

— Больше никаких сомнений, — пробормотал инженер. — Значит, он в самом деле видел кого-то другого.

…Уже в который раз Ключик опускался в глубины моря. Планируя на крыльях «Лангуста», он начал погружение. Внизу под ним отступила последняя гряда донных скал. Сквозь зеленоватый туман проглянула затонувшая в давние времена яхта.

На обратном пути инженер завернул в город скал. Бросив взгляд на риф, он заметил на верхнем выступе увеличенные пальцы человеческой руки. В следующий миг показалась голова в больших морских очках с выпуклыми стёклами. Водоросли качнулись, голова исчезла.

Оттолкнувшись от грунта. Ключик взлетел на риф. Оглянувшись и никого не увидев среди подводных Глыб, он быстро нырнул вниз. Глубоко у загромождённого скалами дна виднелась обнажённая фигура. Человек был без акваланга! Заметив, что его преследуют, пловец с непостижимой лёгкостью скользнул в гущу водорослей. Там оказалась подводная пещера. Ключик проник в неё. Свет исчез. Инженера окружили тонны скользких цистозер. Осторожными движениями Ключик раздвинул их. Кверху уходил каменный свод с чуть заметным просветом. Ключик увидел в сине-зелёном тумане тёмный силуэт ускользающего пловца. Перебирая ластами, инженер выплыл из пещеры. Теперь он не выпускал пловца из виду. Стрелка манометра показала, что воздуха в аппарате достаточно. «Лангуст» понёсся со скоростью торпеды.

Видя, что его настигают, пловец отчаянным прыжком ринулся к спасительным скалам. В пылу погони Ключик внезапно ослеп. Стёкла маски заволокла серо-зелёная масса.

«Планктон!» — Инженер остановил аппарат.

Лязгнули баллоны. «Лангуст» зацепился за скалу!

Оглушённый, задыхающийся инженер успел рвануть на поясе предохранительное кольцо. Сбросив изуродованный аппарат, он вылетел на поверхность…

Третье поколение

Начался праздничный переполох.

Гости из соседних дружин приезжали на автобусах, на быстроходных катерах и моторных ялах и просто приходили пешком.

Марат возвращался в лагерь на мотоцикле. Он ездил на почту отправить по просьбе Тамары несколько телеграмм и заодно провернть, ушла ли из гаража машина, которую должны были послать за иностранными гостями.

В почте, которую он привёз, было письмо, адресованное Ильмару. На плотном, как картон, конверте стоял незнакомый штамп.

Марату впервые попал на глаза адрес лётчика Устинова, у которого Ильмар гостил в Новороссийске. Марат тут же решил написать лётчику и подробнее разузнать о подвиге отважного, но чересчур замкнутого эстонца. И хотя тайна обстоятельств, при которых мальчик появился в лагере, давно перестала быть тайной, — все решили, что он приехал на Жориной машине и в темноте упал с пирса, — чутьё подсказывало вожатому, что за печальной историей что-то кроется, и это не давало ему покоя.

Марату передали, что на линейку перед дежурством Ильмар не явился. Его видели с Андре вскоре после занятий инструкторской группы водолазов. Оба умчались куда-то за Костровую площадь.

Экипаж пионерского корабля, которым командовал Ильмар, ждал на пирсе адмирала Смольнова. Марат пошёл к экипажу.

На пирсе командовал нахимовец Иван Клюква.

— Где Ильмар? — сразу спросил он у Марата.

— Вот тебе раз! Я хотел спросить у тебя то же самое.

Клюква расстроился:

— Обшарили, где могли. Разве найдешь в такой толкучке! Сейчас будет адмирал, и Ильмар должен сдавать ему рапорт.

— Плохо дело. Ильмар об этом знал?

— Мы не успели его предупредить.

Марат поспешил в Приморскую. По аллее наперегонки с ветром летел взволнованный Андре. Увидев вожатого, он шмыгнул прочь.

В Приморской Ильмара не было. Никто из ребят его не видел. Марат распорядился, чтобы оповестили дежурные посты.

— Как появится, тут же дайте знать, — предупредил он связного. — Действуй!

…Вспыхнул прожектор.

И вся Костровая с амфитеатром светлых трибун стала как сверкающий на солнце снег.

Мимо трибун торжественно проплывал белоснежный корабль, ловко сооружённый из простынь и проволоки. Экипаж незаметно двигался за полотняными бортами, а за леерами капитанского мостика стоял сосредоточенный Ильмар. Он был в мичманке, в белом с золотыми нашивками кителе и в руках держал бинокль.

«Где его до сих пор носило?» — подумал Марат. А из головы не выходила записка:

Марат заторопился к своему отряду. Вдруг он услышал сердитые голоса Ильмара и Андре. Они стояли в темноте под деревьями. Увидев Марата, мальчишки попытались улизнуть. Марат остановил их.

— Где пропадали? — вглядываясь в смущённые лица, спросил он.

Ильмар молчал. Андре, придумывая, что ответить, усиленно закашлял.

— Разве мы пропадали? — удивился он. — Мы совсем не пропадали. Мы уходили на дикий берег.

— Это всё?..

— Конечно! — чувствуя, что его уличили во лжи, уже с отчаянием воскликнул Андре.

— В поход не пойдёт ни тот, ни другой, — сказал Марат. — Оставайтесь в лагере и выясняйте отношения. Трёх дней, пока отряд будет в походе, вам вполне достаточно. Всего хорошего!

Мальчики проводили вожатого печальными глазами.

Праздник продолжался. Ключик появился, когда выступали гимнасты.

— Пойдёмте, — шёпотом пригласил он.

Марат пошёл за ним. Инженер поднялся вверх по лестнице, туда, где кончались последние ряды трибун.

— Я до сих пор не могу прийти в себя. — И Ключик рассказал Марату о встрече с неизвестным пловцом.

— Я видел его в двух шагах. Как он плавает! Этого не передать, Марат. Что вы об этом думаете?

— Вероятно, то же самое, что и вы, — в сильном волнении сказал Марат. — Да, это он! Я помню его прыжки. Послушайте, Филипп, возможно, у него всё-таки был какой-нибудь хитроумный аппарат?

— Никакого аппарата. Только морские очки. Очки не наши. У нас таких не делают. Я болтался в воде добрых полчаса. — говорил Ключик. — Я видел море в окружности двух миль как на ладони. Он и не вздумал всплыть. У меня идеальное зрение. Но ужасно не это, Марат. Я повредил «Лангуст»… И не мог его достать. Там глубина футов сто. Кое-как добрался до мыса. Когда вернулся с аквалангом — ни «Лангуста», ни пловца не нашёл…

Белая испанка

Так получилось, что никто не знал, куда и зачем ушли из турлагеря «Спутник-4» двое ребят. Видели, что Гленн Хилл был возбуждён и, переговорив с Игорем с глазу на глаз, увёл его вниз по горной речушке к лесопитомнику.

Мальчики выбрались на острый козырёк висевшего над лесом утёса.

— Куда ты меня тащишь. Гленн? Участок наш вон где, а ты всё влево да влево. Я знаю этот утёс. В войну у партизан тут был наблюдательный пункт.

— Война, партизаны — это грустно. Не надо так грустно. Пусть будет весело. Мы правильно идём, — загадочно проговорил Глени.

— Куда уж веселее! Потерял фотоаппарат и даже не помнишь, где потерял. Жаль, ребята устали. Надо бы отряд поднять.

— Отряд тоже не надо, — решительно сказал Гленн и расхохотался. — Это была маленькая шутка. Фотоаппарат цел. Он лежит в рюкзаке. Я немножко провёл всех. Не хочу, чтобы ребята знали. И чтобы ты тоже никому не сказал. А теперь слушай, командир. Я тут нашёл груши, вкусные как мёд. Только мало. Но нам двоим хватит. Поэтому я привёл тебя одного.

— Ты осёл, Глени! И я тоже, что поверил тебе. Притащились обворовывать лесника, которому сами помогали…

Марат только что простился с лесником. Он пригласил его с сыном к ребятам.

На подступах к «Спутнику» стояли пионерские, посты. Марат встретил Кощея.

— На горизонте всё спокойно, — отрапортовал он　вожатому. — К сожалению, никаких приключений.

— На горизонте, пожалуй, — согласился Марат. — Придёт лесник с сыном, дай сигнал и приведи в штаб-палатку.

— Сделаю, — солидно сказал Кощей.

Палатки лагеря были разбиты на высокогорной альпийской лужайке. У походной кухни пылал костёр. Блестели горки котелков и ложек.

Марат взял у дежурных ведро и пошёл за водой. На обратном пути он услышал сигнал тревоги. Расплёскивая воду. Марат бросился напрямик через заросли.

Отряды стояли на линейке. Перед строем — Игорь и Алёнка. У Игоря был растерзанный вид. Он что-то говорил, показывая в сторону лесопитомника.

Марат поставил ведро и вышел на линейку. Тотчас всё объяснилось. Гленн Хилл пропал. Он полез за грушами, его увидел сын лесинка Славка, с которым у него были старые счёты. Мальчишки подрались. Когда подоспел лесник, Глени бросился в лес. Где он теперь — никто не знает…

«Спутник-4» был объявлен на особом положении.

В поздний час, после отбоя, в штаб-палатке вновь собрался совет командиров. На розыски Гленна были посланы три поисковые группы.

Гленн как провалился.

Члены совета заняли свои посты. Вместе с Алёнкой они будут дежурить всю ночь. Ближайший телефон находился в конторе лесничества. Марат решил идти туда.

Он плотнее закутался в плащ-палатку и ушёл в темноту. На тропинке показалась фигура мальчика. Марат вздрогнул от радости:

— Гленн!..

Мальчик подошёл ближе.

— Славка, — неторопливо поправил мальчик.

Славка откинул с лица капюшон и переложил из руки в руку старенький электрический фонарь, который, по его словам, выл, как сирена, а светил, как кошачий глаз.

— Не бойтесь, Гленн не заблудился, он забрался в орешник, потом в Солнечный двинул. Там такая дорога, что слепой не заблудится.

Марат посмотрел на часы.

— Если так, то через час Гленн будет в лагере, — прикинул он. — Эх, Славка! Перехватить бы его.

Славка подумал.

— Хотите рискнём? — предложил он. — Есть такие тропы. Вы не знаете, а мы с батей знаем. Я живо проведу. Минут через тридцать будем на шоссе, а там попутную машину остановим.

Они ринулись в глубину леса и через полчаса спустились к шоссе. Машину ждали долго. Наконец увидели самосвал, возивший с гор щебёнку. Шофёр посадил их в кабину.

Едва они тронулись, как самосвал обогнала лагерная продуктовая машина.

— Жора! — вскрикнул Марат. — Наша машина.

— Да, незадача, — посочувствовал шофёр.

Марат опустил руку на сигнал:

— Разреши.

— Не поможет, — бросил шофёр.

Но Марат заработал кнопкой, как телеграфным ключом.

Мощный рёв автомобильного гудка послал в ночь частые сигналы Морзе.

«Жора… Жора…» — сигналил вожатый, и вдруг красный огонёк удивлённо подмигнул.

Шофёр усмехнулся:

— Шифром, значит?

— Ну да. Это же наш Жора!

— Ишь ты!

Самосвал начал нагонять продуктовую машину. Минутой позже Жора. Марат и Славка мчались в лагерь на Жориной машине.

— Увидишь, Марат, что-то сегодня будет, как в ту ночь, когда в кузове сидела белая испанка.

Славка, не принимавший участия в разговоре, поднял на шофёра глаза и вздохнул, как человек, которому пришло время расплачиваться за старые грехи.

— Вы всё ещё не забыли? — спросил он. — А ведь это я тогда в кузове сидел.

Жора и Марат разом обернулись.

— Ты — «белая испанка»?! — воскликнул Марат.

Марат с Жорой наперебой стали расспрашивать мальчика. Славка отлично помнил, как приехал в лагерь, как выскочил из машины и бросился от Жоры прочь. Мальчик действительно побежал к пирсу, но не знал, что произошло на берегу. Славка знал другое. Вот что он рассказал.

Ильмара он встретил на «Экваторе», когда теплоход вышел из Новороссийского порта. Мальчики подружились и целый день провели вместе. Играли в бадминтон, носились по палубам, плавали в бассейне и договорились встретиться вечером, но Ильмар почему-то не пришёл. Зная, в какой он каюте, немножко обиженный Славка отправился его разыскивать. В каюте никого не было. Славка побежал на палубу. Тут началось что-то невообразимое, пассажиры всполошились. Теплоход был остановлен. По палубам забегали вахтенные. Лучи прожекторов стали прощупывать поверхность моря. Пассажиры говорили, что с кормы слышали крик.

Ильмара он так и не нашёл. Когда Славка вновь заглянул к нему в каюту, он увидел, что никаких вещей там нет. Дежурная посоветовала ему отыскать забинтованного пассажира, который вначале был в одной каюте с Ильмаром и мог лучше знать, куда девался мальчик.

— Потом в порту я увидел забинтованного дядьку. — рассказал Славка. — Я побежал за ним. Увидел его у складов, а потом он исчез. Смотрю — лагерная машина, дверка кузова открыта. Тогда я прыгнул в кузов и доехал до лагеря. Дальше вы знаете.

— И больше ты его не видел? — спросил Марат.

— Кого? Ильмара? Ходил к вам на костёр. Думал, встречу, но столько ребят…

— Ильмара ты завтра сможешь увидеть. — заверил Марат. — Скажи, где проходил «Экватор», когда на теплоходе услышали крик?

— Мимо Солнечного.

Марат и Жора переглянулись.

Машина подходила к лагерю.

На шоссе маячил чей-то силуэт. Марат узнал Луня.

— Стоп! — сказал Жора и, открыв дверцу, поздоровался со стариком:

— Иван Павлович, вы тут никого из наших не встречали?

— Пионера в походном — костюмчике? — спросил Лунь. — У ворот нагоните.

Но у ворот не оказалось ни души. Гленн, вероятно, был уже в лагере.

Жора затормозил у столба с громкоговорителем и, открыв дверцу, выскочил из кабины.

Немного погодя Марат и Славка услышали голоса. Жора возвращался с Гленном.

Столкнувшись лицом к лицу с Маратом, Гленн Хилл от неожиданности отпрянул.

— Ловко! — выдохнул он. — Но так тоже интересно. Я понимаю, — он нагловато ухмыльнулся, — вы не хотите скандала. Мне всё равно, но если приехали, тогда поедем.

— Я думал о тебе лучше. Гленн, — сожалея, сказал Марат. — Трогай, Жора! А ты, Гленн, оставайся. Это всё, что я хотел тебе сказать.

На пороге тайны

Марат сидел в изоляторе у Гали Останговой.

— Нашему врачу только бы в изолятор положить! Ей всё равно — эстафета или нет, — жаловалась Галка.

— Ничего, Галка, ты мужественный человек. А как пройдёт эстафета, я тебе расскажу.

Галя вздохнула:

— Андре должен сегодня обогнать Гленна. Ребята так хотят. Ильмар давно учит Андре плавать. Когда мы были в походе, он каждый день с ним занимался.

Марат заинтересовался:

— Ильмар? А он плавает?

— Он никогда не плавал с мальчиками. Но ведь он сын рыбака. Заметили, какие у него сильные руки? Вы идите, — спохватилась Галка. — Наверное, уже началось.

…На стадионе взвилась ракета.

Марат обогнул столовую. За притихшими ясенями были слышны крики. Вдали по железному мостику прошёл Ключик. Он торопился на стадион, неся через плечо алый рюкзак. У ворот стояла машина, нагруженная вещами. Старый Лунь, не вылезая из кузова, беседовал с шофёром. Марат ускорил шаг, испытывая смешанное чувство грусти и беспокойства.

«Собрался уезжать! Ну да. Филипп ещё тогда говорил, что отпуск на исходе. Или же история, в которую он угодил, кончилась для него худо?»

Марат не знал, что с «Лангустом», удалось ли Ключику напасть на след подводного пловца. Он догнал инженера у ворот стадиона.

Ключик сказал, что послезавтра уезжает. Вещи и запасные баллоны он везёт сейчас на вокзал, чтобы отправить в Ленинград.

— Проводите меня немного, — попросил инженер, — слишком шумно!

Они вышли на берег Ущельной и пробрались на теннисный корт через дыру в сетке.

— Более фантастическую развязку трудно себе представить, — возбуждённо говорил Ключик. — Наш последний разговор, вероятно, помните? Так вот, Марат, пока вы были в походе, я продолжал поиски «Лангуста». Я не поверил, что неизвестный пловец мог без всякого снаряжения достичь дна и похитить «Лангуст». Я обшарил подводные скалы, по аппарата не нашёл. Можете вообразить моё состояние, когда, вернувшись, я вдруг обнаружил, что «Лангуст» лежит в палатке, прикрытый моим одеялом!.. Рядом на плоском камне выцарапано: «Не тревожьтесь! Кроме меня, никто не видел». И подпись — буква М…

Марат замедлил шаг.

— Почерк был ребячий? — спросил он.

— Во всяком случае, мало похоже на руку взрослого человека. Я бросился в лагерь, проверил акваланги. Они лежали под замком и были заряжены. Как бы дико это ни звучало, но рядом с нами живёт поистине человек-рыба. А теперь мне пора… Завтра я постараюсь на несколько минут заскочить в лагерь и проститься с нашими гвардейцами…

Началась эстафета, которая называлась «Особое задание».

Марат наблюдал за соревнованием с капитанского мостика.

Над водой скользили белые, как чайки, пакеты, зажатые руками невидимых водолазов. В конце пирса на низких тумбах стояли готовые к схватке Андре Леметр и Гленн Хилл. Получив пакеты, они поплыли на спине, держа донесения в вытянутых руках. У понтона их ждали на яхтах Ильмар и Кощей.

Вожатого кто-то схватил за руку. Обернувшись. Марат увидел улыбающегося Стёпку Толоконникова.

— Ты что, Стёпка?

— Пойдёмте на судоверфь.

Андре и Гленн вместе подплывали к понтону.

— Молодец Андре! Как Мерепоег плывёт! — раздался за спиной Марата знакомый голос.

Марат увидел вожатого Женю Фролова, с ним Игоря.

— Что за Мерепоег. Женя?

Женя охотно пояснил:

— Это такая легенда. Где-то есть пловец. Его зовут Мерепоег. Он живёт в море, плавает как рыба. Вы спросите у Ключика. Он знает. Ему один старый водолаз рассказывал. Наши, между прочим, считают, что это вовсе не легенда… Смотрите! С Андре что-то случилось!

Подняв фонтан брызг, француз неловко забарахтался и у самого финиша потерял темп. Гленн первым вручил пакет Кощею, который тут же отчалил от понтона. Андре, добравшись до яхты, повис на борту. Ильмар выхватил у него пакет и втащил друга на корму. Потом развернул яхту и начал уверенно настигать Кощея.

— Подкачал ваш Андре, — сказал Марат расстроенному Стёпке. — Жаль, а ничего не поделаешь.

Марат спустился к судоверфи.

Тамара стояла на берегу и следила за яхтсменами в бинокль.

— Ты видел, что сделал Гленн?

— Нет, — ответил Марат.

— Он ударил француза ногой. Не знаю — нечаянно или умышленно…

Вечером Марат рассказал Тамаре то, что узнал от Славки про «белую испанку» и продуктовую машину.

　— Уверен, что всё скоро станет ясно, — сказал Марат. — А пока объяснение может быть только одно. С Ильмаром на теплоходе случилась беда. Прыгнув за борт, он вплавь добрался до берега. Кстати, о золотых часах. Он сказал, что нашёл их на дне вблизи берега.

— Марат, ты сходишь с ума. Ты помнишь, какой был шторм? Даже рекордсмен по плаванию не смог бы продержаться и десяти минут. А ведь тут плыть добрых два часа!

— Тем не менее это так.

— У тебя есть доказательства?

— Есть! — твёрдо сказал он. — Именно в этом дело.

— Вот что, Марат! Никому из ребят ни единого слова и как можно скорей разберись в этой истории.

Сигнал бедствия

Ключик сдержал слово. В шесть вечера он приехал проститься с ребятами, но в лагере никого, кроме дежурных, не застал.

Он заглянул в Приморскую. В палатке на кровати сидел Андре. Француз прибежал за спортивными тапочками.

— Добрый вечер! — крикнул он, встретив инженера. — Когда экспедиция?

— Должен тебя разочаровать, Андре, — присаживаясь рядом с ним, сказал Ключик. — Я уезжаю.

— Вот как!

— Не сердись. — сказал инженер. — Лунь знает, где лежит затонувшая яхта и покажет вам её. Утром я должен улететь.

— Так ведь это утром! А впереди целый вечер. Я живо соберу наших водолазов.

Инженер расхохотался:

— Ах ты дипломат! Ладно, Андре, пожалуй, уговорил ты меня. Устроим маленькую экспедицию. Я напишу Марату записку. Найди его и никому ничего не болтай. Возьмём опытных водолазов: Ильмара, Игоря и Илонку. Разыщи их и привели на дикий берег.

— Знаю, — обрадовался Андре. — Я знаю, что у вас и «Лангуст» есть.

— Так я и думал! — Ключик полушутя, полусерьёзно потрепал его за ухо. — Ты всё знаешь, даже то, что тебе не следует.

Он написал Марату записку, и француз моментально умчался в «Звёздный».

Из штаба инженер позвонил на водную станцию. Трубку поднял капитан Федосеев.

— Никаких лодок! — заявил капитан. — Идёт береговик.

«Прекрасное начало! — с иронией поздравил себя Ключик. — Видимо, придётся взять ял у Луня».

Андре привёл ребят на дикий берег. Вскоре ял подошёл к пробковому буйку, плававшему над затонувшим судном. Встав против ветра, бросили якорь.

Потом началось погружение.

Ключик тоже надел акваланг. Поручив сигнальный конец Игорю, он не спеша достиг грунта.

Скоро все собрались возле кормы затонувшего корабля.

Прошло совсем немного времени, и вдруг Игорь просигналил, что надо возвращаться.

Удивлённые ребята вместе с Ключиком быстро всплыли.

Игорь показал на волны. Шёл береговой норд, море почернело.

— Придётся уходить. — сказал Ключик, не ожидавший, что погода испортится так внезапно. — Андре, хватит резвиться! Ильмар; в лодку! Игорь, сложи акваланги под банкой. На вёсла, мальчики!

Возвращались в сумерках. Норд набирал силу. Волны гнали ял в открытое море. Гребцы налегли на вёсла. Ключик сидел в паре с Андре, Ильмар с Игорем, Илонка за рулём.

В темноте светили далёкие фонари набережной. Трудно было понять, приближается ял к берегу или же его относит в море. Гребцы выбивались из сил.

Ударил новый шквал.

— Якорь! — скомаидовал Ильмар. — Андре, бросай якорь!

Отвязанный якорь и акваланги полетели за борт.

— Что ты сделал?! — в ужасе закричал Ильмар.

В панике Андре совершил чудовищную ошибку. Он подумал, что нужно облегчить ял. Береговой норд погнал ял с бешеной скоростью.

Ключик, сбивая руки в кровь, грёб к берегу. Игорь фонариком посылал в ночь сигналы о помощи. Он не спускал с лагеря глаз. Огни горели только на набережной. Было ясно, что дружина ещё не вернулась из «Звёздного».

— Не тратьте силы! — остановил инженера Ильмар.

— Попробуем зацепиться за мыс!.. — Ильмар показал на скалы.

Работая румпелем, командуя, как подгребать, он стал осторожно разворачивать ял по ветру. Рискованный манёвр удался.

— Теперь гребите одним правым! — с облегчением закричал он инженеру.

Сигналы, посылаемые Игорем, оставались без ответа.

«Непонятно, — налегая на весло, думал Ключик. — Марат-то должен увидеть наши сигналы и ответить. Он единственный человек в лагере, который знает, где мы».

— Андре! — Ключик повернулся к сжавшемуся за его спиной французу. — Ты передал Марату записку?

— Да… Передал… Нет! — в отчаянии сознался он. — Я не нашёл его. Я бегал и не мог найти и тогда положил ему под подушку… Простите! О, простите, пожалуйста!

— Не плачь. — сказал　Ключик французу. — Это вряд ли спасёт положение.

Чтобы не проскочить мимо мыса, ял должен был идти лагом к волне, а это Ключику казалось невозможным.

— Надеть спасательные пояса! — приказал Ильмар.

— Воду! Наливайте в ял воду! Живее!

В ход пошли ведро, панамки и даже водолазные маски.

— Ещё! Ещё! Живее!..

Слева по борту из темноты выдвигались чёрные уступы скалы. Ял, затопленный почти до банок, постепенно замедлял движение и шёл к рифам, вокруг которых кипели буруны.

Ильмар подвёл ял к скалам и в момент сближения сделал опасный разворот. Вода захлестнула борта. Лодку удалось провести мимо пенившегося рифа в спокойную воду под прикрытие мыса.

Ял затонул. Они вплавь добрались до ближайшего грота и по очереди влезали на гранитный выступ скалы.

Ключик отправился в разведку.

Он осторожно спустился в воду в пробковом жилете.

— Что ты думаешь, капитан? — спросил Игорь.

— Есть возможность сообщить нашим, но я боюсь оставлять вас одних.

— Говори яснее, — хмуро сказал Игорь.

Ильмар колебался.

— Тебе могу, но это маленькая тайна.

— Под салют! — сказал командир отряда и отдал салют.

Вернулся Ключик. Тяжело дыша, забрался на выступ.

— Катера не видно. Вообще ничего не видно. Жаль, нет «Лангуста»… Попробую обогнуть мыс вплавь.

— Я с вами! — рванулся Игорь.

— Ни в коем случае…

Ильмар начал как-то странно дышать, делая глубокие, частые, сильные выдохи. Он незаметно разделся, снял спасательный пояс и что-то негромко сказал Игорю. Ребята услышали короткий всплеск воды и возглас Игоря:

— Стой! Вернись!

Игорь включил фонарик. Луч осветил скользнувшую к наружным скалам фигуру Ильмара.

— Ильмар! Капитан! Вернись!.. Куда он? Что он скзал? — испуганно накинулись на Игоря со всех сторон.

— Он спятил, — приходя в себя, повторил Игорь. — Он сказал два слова, но если то, что он сказал, правда — тогда всё в порядке.

Старые рыбаки не помнили на своём веку такого урагана. Из шести громадных палаток «Солнечного» две были снесены, другие порваны и растерзаны. Брезент лопался и рвался под ударами ветра. В парке летали полотенца, какие-то вещи и бумаги.

Марат хватился пропавших ребят ещё на стадионе «Звёздного». Никто их не видел. После ужина вожатый начал розыски, заглянул в спортивную комнату. Он обнаружил исчезновение аквалангов. Взять их отсюда имел право лишь Ключик. Марату передали, что дежурные видели его вечером в лагере. Ключик как-то говорил, что обещал ребятам провести занятие на диком берегу. Марат отправил отряд на Костровую, а сам побежал берегом моря. Он заметил слабый огонёк, посылавший тревожные, очень частые сигналы. Напрягая зрение, вожатый стал читать:

Сигналы Игоря! Марат ринулся назад, в лагерь, к сигнальному маяку.

Сигналы в море прекратились. Взлетев по трапу капитанского мостика, Марат откинул крышку пульта, включил красный свет маяка и быстро стал передавать:

Двумя минутами позже он звонил на водную станцию. Там долго не отвечали. Потом какой-то парень крикнул:

— Никого нет! Все ушли в море спасать ял!..

Ильмар плыл под водой вслепую.

Он увидел светящиеся точки и взял глубже. Тут дрейфовал фосфоресцирующий планктон. Он помогал угадывать расположение подводных скал.

Мальчик достал из кармашка шерстяных плавок морские очки. Это были французские бинокуляры, которые когда-то в изоляторе подарил ему Андре. Ильмар с ними не расставался.

Ильмар всплыл на поверхность. Блажелный глоток воздуха и резкий обжигающий сноп брызг. Ветер забил рот. Схлынула волна. Моря не было. Пена сыпалась мокрыми снежными хлопьями, летя с неистовой скоростью. Она подхватила мальчика, как былинку, не давала дышать и, оседая на стёклах бинокуляров, мешала смотреть. Ильмар погрузился в воду и снова пружиной взвился кверху.

Берег лагеря был освещён. Прожекторы водной станции прорезали мглу. К мысу, вздымая спешные вихри бурунов, летела флотилия спасательных судов!

«Идут сюда! — обрадовался Ильмар. — Значит, им известно, что мы на мысе». Теперь он был спокоен за ребят.

Ильмар лёг на бок, спиной к ветру. Очистив лёгкие глубокими выдохами, он набрал воздух и снова ушёл в глубину. Там царило затишье. Здесь мальчик чувствовал себя уверенно. Гнев моря вызывал в нём дерзкую, весёлую злость. Впервые он узнал это чувство лет семь назад, сумев победить страх.

Как-то на родном острове взрослые парни забавлялись опасной игрой: ныряли под киль стоявшего на рейде морского парохода. Ильмар тоже нырнул под корабль. Прошла минута, потом вторая и третья. Он не выплыл.　Парни и моряки, находившиеся на палубе, попрыгали в воду, но мальчика не нашли.

Ильмар не увидел дна парохода. Жуткий, оглушающий страх гнал его дальше и дальше. Он знал, что над головой железная смерть, и, уже задыхаясь, вырывал у неё спасительные секунды. В памяти всплыли уроки отца — рыбака Вальдемара Таммеорга. Мальчик отважился на рискованный приём, который заключался в «полоскании» воздуха особым движением брюшных мышц.

Необъяснимый прилив сил, сопровождаемый головокружительной лёгкостью, позволил ему выиграть ещё какое-то время. Он пролетел одним духом втрое больше, чем взрослые парни, нырявшие под киль корабля!

Странное головокружение и пьянящая лёгкость, которые испытывал мальчик, ныряя в глубины, вначале пугали его. Наслышавшись от старых рыбаков о ловцах жемчуга, о японских и австралийских ныряльщиках, он захотел научиться нырять так же. Постоянными тренировками Ильмар развил в себе редкий дар подолгу плавать под водой. Он узнал, что специальной тренировкой можно научиться задерживать дыхание до четырёх минут и больше.

Но страх однажды вернулся. Это было в ту штормовую ночь, когда он плыл на «Экваторе».

Он долго не мог вспомнить, что тогда случилось.

…В каюту вошёл моряк. Бросив взгляд на лежавшего за постельной шторой мальчика, он молча выхватил из багажника рюкзак и исчез в коридоре. Ильмар догнал его на затемнённой корме, забитой какими-то грузами. Моряк не дал ему раскрыть рта. Ударом кулака мальчик был вышвырнут за борт! Потом провал и первое полусознательное ощущение глубинной морской прохлады, которая влекла куда-то кверху, к воздуху. Когда Ильмар вынырнул на поверхность, почувствовал нестерпимую боль в голове. Она заставила его вновь уйти под воду. Правая рука онемела. Он повредил её при падении, пытаясь ухватиться за борт. Потом шторм застиг его. И тогда началась борьба. Долгая смертельная схватка один на один с морем. Но и на этот раз ему помогли чудесные способности пловца. Силы и сознание оставили его, когда, выбросившись с волной, он ударился о береговые камни.

Позднее, в изоляторе, он не мог отделаться от мучительного чувства тревоги и беспокойства за какую-то потерянную вещь. Память зафиксировала красный свет маяка, блеск золотых часов на руке.

Помог Андре, который показал ему, где он был найден, и включил красный свет маяка. Ильмар сразу вспомнил, что часы выскользнули в тот момент, когда он зубами сорвал ремешок, чтобы спрятать их во рту.

…Все эти события проносились в голове Ильмара, когда он возвращался в　грот, ориентируясь по подводному течению. Грот, где высадилась экспедиция, был знаком Ильмару. Он скрывался в нём, когда выслеживал под водой Ключика, мечтая увидеть таинственный «Лангуст».

Всплыв за глотком воздуха, Ильмар заметил движущийся в темноте силуэт катера.

Лагерный катер при потушенных огнях кормой вперёд уходил в открытое море. Натер уносило нордом! Новый быстроходный «адмиральский» катер, недавно подаренный лагерю моряками-севастопольцами! Сердце мальчика бешено заколотилось.

Ни секунды не раздумывая, Ильмар ушёл под воду и стремглав поплыл за катером. Когда он вновь вынырнул, чтоб набрать воздух, расстояние между ним и судном не сократилось.

Огни залива давно уже стёрла ровная мгла. За спиной стояла слепая грозная ночь. Вернуться ещё было не поздно.

Ильмар не вернулся. «Рискну! Я должен догнать. Я догоню…»

И он догнал. Когда пловец забрался на мокрую палубу, ноги не держали его, он тут же свалился в изнеможении. Потом ползком пробрался через салон в рубку. Ощупью обшарив приборную доску, нашёл выключатель. Вспыхнул свет. В глазах зарябило от сияния всевозможных приборов. Встав за штурвал, он с трепетом надавил стартер. Двигатель загудел и сразу заглох. Пробежав глазами по приборам, мальчик с ужасом обнаружил, что стрелка манометра, которая показывает давление масла, стояла на нуле. Масло не поступало в двигатель. Боясь даже подумать о том, что масляный бак пуст, Ильмар пролез в люк машинного отделения и потрогал блокировку. Крик радости вырвался у него из груди, когда он понял, что вентиль масляного бака был закрыт…

Отдав якорь-цепь и запустив мотор, Ильмар осторожно повёл катер по компасу назад в «Солнечный».

Его нашли через шесть часов в нескольких милях от мыса Великан-горы. Не нашли, а встретили. Он привёл катер с точностью опытного штурмана.

Последующее для Яльмара было как в полусне. Его окружили взволнованные люди. Он слышал своё имя, повторяемое то с благодарностью, то с восхищением, то с заботливой теплотой. Потом в каюте с ним остались трое: Марат, Ключик и худущий жилистый моряк. Это был капитан.

Марат и Ключик забросали его вопросами и сами рассказали, как была снята с мыса спасённая Ильмаром экспедиция.

Инженер к тому времени уже знал, кто нашёл в морской глубине «Лангуст».

— Когда ты уплыл, — говорил Ключик, — мы не знали, что думать. Я и сейчас ещё не всё могу понять, но одно понял хорошо. Тобой и твоими товарищами, а лучше говоря сегодняшним племенем пионеров, надо гордиться! В десять утра я буду в Ленинграде, Ильмар. Я хочу тебе оставить небольшой подарок. Старый Лунь передаст тебе утром моё водолазное снаряжение. Не перебивай. Всё согласовано с Маратом. Теперь ты вместо меня останешься командиром водолазов.

— Конечно! — с улыбкой подтвердил Марат. — Лучшего командира водолазов не найти.

Сын моря

На водных дорожках шли финальные заплывы. Среди сильнейших пловцов, оспаривавших у Гленна Хилла звание чемпиона «Солнечного», почему-то вдруг не оказалось Андре Леметра.

Игорь и Ильмар нашли Андре в Приморской. Француз лежал под покрывалом и был белее бумаги. Его сильно тошнило.

— Ох, сам не пойму, — со слезами сказал он друзьям. — Живот… Плохо в животе… Я ничего не ел. Только полдник…

У изголовья, на тумбочке, Игорь заметил миндальные орехи. Игорь пересыпал их на ладонь, осмотрел и попробовал на вкус. Миндаль был с горьковатым привкусом.

— Откуда они? — спросил он, насторожившись.

— Не знаю. Кто-то положил на мою тумбочку. Они немножко горчат, но ничего, вкусные. Возьми себе?.. Гленн опять теперь будет задирать пос. Я так хотел обогнать его…

— Ещё не раз обгонишь, — с теплотой сказал Ильмар. — Ты хорошо плаваешь, Андре. Ты хороший человек и настоящий друг.

— Обидно, что подвёл ребят… Если Гленн снова станет чемпионом, он будет говорить, что мы по его милости поедем в Севастополь…

Переглянувшись с командиром отряда. Ильмар поторопил его.

— Гленн не будет чемпионом. — жёстко сказал он. — Мы побежим. Андре! Сейчас начало. Скорее, Игорь!

— Молодец, капитан! Так и знал, что это скажешь… Не горюй. Андре. Гленн не будет чемпионом! — возбуждённо воскликнул Игорь.

Когда они вернулись к пирсу, Гленн Хилл и нахимовец Иван Клюква уже стояли на низких тумбах, ожидая сигнала.

Игорь опрометью ринулся к судье, чтобы задержать старт. Раздевшись на ходу. Ильмар занял третью тумбу, на которой должен был стоять Андре.

Болельщики, сплошь усеявшие берег, не понимали, что происходит. Капитан бросил вызов самому Гленну Хиллу!

Канадец, не переставая жевать, взглянул на Ильмара пренебрежительно.

— Хелло, капитан! — крикнул он, чтобы все слышали. — Это самая хорошая шутка, на которую ты способен.

— Отставить! — громко запротестовала в рупор судья Светлана Березовская. — Таммеорг не участвует в соревновании.

Размахивая рупором, она заспорила с Игорем. Тогда, разозлившись, он что-то ей сказал. Всего одно или два слова.

И Светлана стремительно вскинула флажок.

— Марш! — звонко и радостно выпалила она.

Птицей оторвавшись от тумбы. Ильмар легко взметнулся в воздух и без плеска вошёл в море. Вынырнув через секунду, он был уже впереди Гленна. Быстрые, лёгкие, красивые взмахи сильных рук! Он не плыл, а скользил по поверхности, отрываясь от скаута с каждым мгновением.

Таратута вдруг сорвался с места и заорал во всё горло:

— Ребята! Это Мерепоег! Это же сын моря!..