Глава 2

Ночью Бекка плакала во сне. Лежа на спине, обнимала скомканное одеяло и называла папой. Когда Патрисия отобрала одеяло и перевернула ее на бок, успокоилась. Сопела тихонько, даже улыбалась. Но Пэт все равно просидела рядом до тех пор, пока за окном не посветлело. Не выспалась, зато не проспала.

Умылась, оделась, сварила кофе. К пробуждению дочери нажарила гренок.

– Не тащила бы ты ее с собой, – заглянул на кухню отец. – Нечего ребенку в горах делать.

– Мне ты такого не говорил, – напомнила Пэт, и на этом разговор себя исчерпал.

Без пяти шесть они стояли на крыльце. Бекка в новеньком костюмчике для верховой езды и Пэт в своем наряде девчонки с фермы. Бекка грызла яблоко, а Пэт смотрела на часы и думала, как по-дурацки будет выглядеть, если Тиролл не приедет и придется возвращаться в дом.

Но алхимик не подвел. Без двух минут шесть показался в конце улицы верхом на своей Нелли, ведя за собой обещанных лошадей.

Или подвел: следом за парнем ехали еще двое. Лысого усача Пэт видела на станции рядом с Роско, второй тоже наверняка с железной дороги.

Что за игру затеял этот мальчишка?

– Доброе утро, мэм, – беспечно поздоровался он, подъехав. – Прекрасно выглядите.

Прекрасно, а как же. В отличие от улыбчивого алхимика самое большое в Расселе зеркало никогда не врет. Даже если ты маг и возраст не так явно проступает на лице, тридцать пять лет – уже не двадцать, когда последствия бессонной ночи легко смываются холодной водой, но Пэт надвинула на глаза шляпу, пряча припухшие веки, и сделала вид, что поверила.

– Здравствуйте, мистер Тиролл, – скопировала она жизнерадостный тон парня. – Представите ваших друзей?

– О да, простите. Это мистер Гилмор.

Усач приподнял над головой шляпу.

– А это… э-э-э… – Тиролл обернулся к второму спутнику – угрюмому молодому мужчине, такому крупному, что лошадь под ним, казалось, просела от его веса. – Барри? Гарри?

– Ларри, – пришел на помощь усач.

Самому Ларри, видимо, и дела не было, как его назовут.

– Приятно познакомиться, господа, – лучезарно улыбнулась Патрисия. – Возможно, еще увидимся. А сейчас мы спешим.

– Мэм, дело в том, что мистер Гилмор и Ларри тоже отправляются в горы, и я подумал, что мы могли бы поехать вместе.

– Не помню, чтобы просила вас думать, – огрызнулась, не выдержав, Пэт. Тиролл так усердно разыгрывал дурачка, что комедия грозила затянуться.

– Мы вам не помешаем, миссис Данкан, – заговорил Гилмор. Голос у него был сильным, уверенным и неожиданно приятным. – А возможно, сумеем помочь. Например, проводить самой удобной и безопасной дорогой. Я успел хорошо изучить маршрут.

Пэт собиралась солгать, что сама прекрасно помнит все горные тропы – демона драного она их помнит через столько лет! – но, подумав, согласилась с присутствием попутчиков. В конце концов, она не верила, что Роско оставит ее в покое, позволив делать свою работу, а горы – не частная собственность, чтобы запретить туда вход нежелательным личностям. Так пусть эти личности будут под присмотром.

К приведенным Тироллом лошадям претензий не было. Бекка выбрала поджарого длинноногого жеребца, а Патрисия устроилась верхом на коренастой кобылке, перебросив через седло сумки с оборудованием. Алхимик каким-то чудом угадал, что ей нужна спокойная лошадка, чтобы не опасаться за целость камеры и фотопластинок, и цены бы этому парню не было, если бы он понял и другое желание Пэт, а именно – провести время в дороге в тишине.

Горы – еще одна страничка памяти, и хотелось перечитать ее внимательно и неспешно. Всматриваться в знакомые пейзажи, вдыхать неповторимые запахи, угадывать, как в детстве, в рисунке скальных выступов очертания людей и животных. Что мешало и мистеру Тироллу наслаждаться свежим утренним воздухом и красотой природы, предаваясь мыслям о вечном? Но нет, он, как выяснилось, мог говорить без остановки о чем угодно и с кем угодно. Поняв, что найти собеседника в лице миссис Данкан ему не светит, алхимик принялся обсуждать какие-то строительные тонкости с Гилмором, который, как оказалось, был управляющим Роско и невероятно терпеливым человеком: Пэт бы уже заткнула чем-нибудь бьющий из Тиролла фонтан красноречия. Когда парень умудрился разговорить хмурого Ларри, стало окончательно ясно, что про «виртуозно точить лясы» отец не солгал.

– Здесь лучше спешиться, – предупредил Гилмор, остановив коня.

Усач первым покинул седло, и остальные последовали его примеру.

Эту уходящую вниз тропу Пэт помнила. Некрутой склон выглядел безопасным и был бы таким, если бы не неустойчивые мелкие камни, перекатывавшиеся под ногами. Люди и лошади поскальзывались на них и спотыкались, рискуя сорваться с тропы. Пожелай Роско избавиться от присланного эксперта, лучшего места, чтобы организовать несчастный случай, не найти… Пэт усмехнулась своей подозрительности. Да, ей тут не рады, но не до такой же степени? И кому нужно, чтобы с новым экспертом прислали еще и следственную комиссию?

Что-то ткнулось в плечо, отвлекая от мыслей. Обернувшись, Патрисия увидела руку, сжимавшую пышный букетик.

– Рододендрон, – улыбнулся Тэйт Тиролл. – Не положите в одну из своих сумок? Потом чай заварим. Воздух в пещерах может быть отравлен подземными испарениями. Ну, знаете, газы проникают через трещинки в породе… Не уверен, что мы направляемся именно в такую пещеру, но рододендрон полезен при отравлениях. И вообще.

– Думаю, это не такая пещера, – сказала Пэт. – Разве вы там не бывали?

– Пока нет. Ее нашли геодезисты, когда проводили измерения.

Врал, однозначно. Только кому? Пэт или сопровождавшим их людям Роско?

– Но, можно сказать, поспособствовал обнаружению, – продолжил парень. – Мы ровняли площадку немного севернее. Взрывали пару раз. Горы вокруг тряхануло, и камни, закрывавшие вход в пещеру, ссыпались… Так же, мистер Гилмор?

– Похоже на то, – согласился идущий впереди управляющий. – Во время предыдущих замеров никакой пещеры не видели.

Патрисия не знала таких подробностей. Когда она поинтересовалась, нет ли серьезных повреждений внутри пещеры и не стоит ли опасаться обрушения, ее успокоили, сказав, что взрыв был не настолько мощным. Однако на всякий случай предложили укрепить своды на время работы. Гилмор – распорками, Тиролл – магией. Пэт понимала, что и то и другое будет мешать ей в работе, но обещала подумать.

Прошло не менее получаса, пока она осознала, что ее все-таки втянули в разговор.


Горы Тэйт не любил. Никакие. Никогда. Не захватывало дух от их красоты, не тянуло к покрытым ледниками вершинам. Воздух их не казался особенным, а простая водопроводная вода, пропущенная через угольный фильтр, на вкус алхимика, ничем не уступала той, что текла в быстрых холодных речках, чью чистоту и свежесть веками воспевали поэты.

Нет, он не имел фобий и не испытывал к горам какой-то особой неприязни – просто не любил. Но горы, казалось, преследовали его. Первые шестнадцать лет жизни Тэйт провел в городе, расположенном у подножия гор. Из окна комнаты, которую делил с младшими братьями, он видел эти горы, затянутые дымом, валившим из фабричных труб, – больше ничего. Следующие семь лет он прожил в академии. В горы, только уже другие, тут выбирались на пикник, и это было даже интересно, если устроиться на пологом склоне, а не карабкаться вслед за безголовыми романтиками на очередное «живописное плато». За три года, прошедшие после получения диплома, Тэйт объездил Арлон вдоль и поперек, и горы в пути ему встречались нередко. На севере он дважды пересекал Ледовый хребет, на востоке застрял почти на месяц в Красных скалах, несколько раз возвращался к тем, рядом с которыми родился, и к тем, где прошло его студенчество, а этой весной оказался на юге королевства, в Расселе. И здесь его снова встретили горы. Они находили его повсюду, и он смирился с ними, как с неизбежностью. Не любил по-прежнему, но признал, что они смогут найти общий язык. С людьми это обычно получалось.

Главное, найти интересную потенциальному собеседнику тему. Например, миссис Данкан в настоящее время интересовалась только пещерой. Тэйт не особо разбирался в пещерах, поскольку те находились, как правило, в горах, а горы он не любил, но, чтобы повернуть разговор в нужное русло, хватило упоминания о возможном скоплении ядовитых газов и нескольких веточек с плотными вытянутыми листиками и нежно-розовыми цветами. О газах Тэйт то ли читал, то ли слышал от кого-то, о лекарственных свойствах рододендрона узнал недавно уже здесь, в Расселе, и не был уверен, что тот эффективен при помянутых отравлениях, но, главное, госпожа профессор наконец-то разговорилась. Больше, чем горы, Тэйт не любил видеть хмурых, обиженных или чем-то расстроенных женщин. Его мать долгие годы после ухода отца была такой, и, видимо, этот факт наложил свой отпечаток, но в сложной науке психологии Тэйт смыслил так же мало, как в пещерах и лекарственных травах.

– Признаюсь, профессор, меня удивляет суета вокруг этой пещеры, – проговорил Тед Гилмор. С тех пор как тропа стала шире, он ехал рядом с миссис Данкан, а Тэйт – позади них, прислушиваясь к разговору, чтобы вовремя вставить реплику и не дать беседе заглохнуть. – Всем известно, что эти земли прежде заселяли гоблины, одно племя до сих пор обитает в долине за перевалом Радуг, и, разрабатывая маршрут дороги, мы конечно же учли интересы малого народа. Строительство не затронет их территорию. Однако и по эту сторону перевала можно найти следы других гоблинских племен, но если мы, наткнувшись на рисунок на скале или место давнего стойбища, будем прекращать работы, строительство затянется на века. К слову, на дороге работают гоблины, и они не считают уничтожение подобных следов оскорблением памяти предков. Даже о святилищах, помнится, говорили, что духи оставляют забытые алтари, и те становятся просто грудой камней. Никто не молится бездушным камням.

Говорить Гилмор умел. Тэйт даже досадовал слегка, что его вмешательство не требовалось. Управляющий, прежде видевшийся лишь надсмотрщиком над рабочими, демонстрировал ум, образованность и тактичность. Это не Роско, раздраженно шипевший при упоминании культурного наследия «зеленых карликов», тот не стал бы так спокойно и вежливо задавать вопросы, в подробностях объясняя свой интерес. И ответного интереса вряд ли удостоился бы. У Гилмора получилось: миссис Данкан смотрела на него уже без неприязни. Тэйт видел это, когда она поворачивалась к управляющему. Шляпу с загнутыми полями она сдвинула на затылок, не прятала больше глаз и не скрывала дружелюбной полуулыбки.

– Это не простое святилище, мистер Гилмор. – В ее голосе проступили учительские нотки. – Если предварительная оценка верна, это – храм всех богов. Понимаете? Нет? Вы сами только что сказали об алтарях духов, а я говорю о богах. Вам же известна история сотворения мира?

Она всем известна в той или иной мере. Кто-то видел в ней лишь красивую легенду, кто-то принимал за непреложную истину. Тэйт поддерживал и тех и других. Легенда исполнена нереальностей и несоответствий, но если бы все в ней было вымыслом, как могло получиться так, что во всем мире все без исключения народы чтят одних и тех же богов? Сложно считать обычным совпадением, что жители материкового севера и только три века назад открытых тропических островов поклонялись тем же кумирам. Их имена могли звучать иначе на разных языках, но сходство все равно угадывалось, а главное – их всегда восемь: Вершитель, Возлюбленная, Воин, Шутник…

– …Целительница, Мудрец, Пряха и Сказочница, – отставив в сторону руку, по одному загибала пальцы миссис Данкан. И разгибала, продолжая счет, хотя при том, как уверенно она сидела в седле, могла бы совсем отпустить поводья и показать все восемь пальцев разом. – Обратив первозданный хаос в материю, они создали наш мир, пробудили в нем силу, населили неразумными тварями. Но этого оказалось мало, и боги создали эльфов. Не так, как до этого создавали растения и животных. Первые эльфы были божественными отражениями в зеркале мира. Ожившими подобиями, но с собственной волей. Затем по тому же принципу были созданы люди. А вот гоблины и тролли, появившиеся после эльфов, но раньше людей, уже не являлись отражениями богов. Их породил этот мир. Мир, созданный волей богов, да, но не сами боги. Поэтому гоблинам недоступна человеческая или эльфийская магия. Их удел – шаманизм, взаимодействие с духами мира, – только это. И духи почитаются у них превыше богов, которых гоблины не считают своими создателями, хоть и уважают как творцов мира.

– И обычно не строят в их честь храмов, – заключил догадливый мистер Гилмор. – Значит, наша пещера уникальна?

– Не совсем. Уже известен один храм, его нашли в начале века на востоке…

Тэйт отвлекся от рассказа миссис Данкан и переключил внимание на ее дочь, ехавшую справа от него. Ребекка легко управлялась с резвым жеребцом, но если с трех лет в седле, то и неудивительно. Странным было ее молчание. Девочка слушала разговоры взрослых, смотрела вокруг, лицо ее отнюдь не было безучастным, выдавая то задумчивость, то любопытство, то восхищение, – живое детское лицо. И ни слова, хотя Тэйт точно знал, что Бекка не немая. Что еще он знал о ней? Что ей почти четырнадцать, так сказал док, хоть и выглядит она младше, и, видимо, она очень любит яблоки: забрасывает в кусты огрызок и сразу же достает новое из переброшенной через плечо сумки. Сумка невелика, но яблоки в ней не заканчиваются. Может, она просто ест их медленно?

Бекка поймала его взгляд, улыбнулась и показала глазами на яблоко, которое грызла.

– Не откажусь, – принял предложение Тэйт.

Она зажала в зубах надкушенный плод и полезла освободившейся рукой в сумку. Выудила яблоко, показала и бросила.

Тэйт поймал:

– Спасибо.

Еще одна улыбка. Кивок: попробуй сначала.

Он с хрустом откусил кусок. Прожевал.

– Вкусно.

Снова улыбка: я же говорила.

Вернее, не говорила, но Тэйт вдруг понял, что девочке не нужны слова, чтобы общаться. Скорее они нужны тем, кто рядом. Миссис Данкан, обернувшись, несколько мгновений с надеждой смотрела на дочь, словно, как и Тэйт, ждала, что он сумеет ее разговорить, и с сожалением прикусила губу.


Пэт уже не жалела о попутчиках. Да, она и сама нашла бы дорогу, но времени на это ушло бы значительно больше. Все же девятнадцать лет – значительный срок. Девятнадцать лет, один месяц и три дня. Патрисия могла точно сказать, когда в последний раз выезжала в горы. Это было за два дня до того, как она сбежала из Фонси. Навсегда – с юношеской бескомпромиссностью думалось тогда. Слишком надолго – с грустью понималось сейчас. Не только горы, когда-то знакомые до последнего камушка, стали за это время чужими. Возможно ли что-то еще изменить? Нужно ли?

С горами однозначно нужно, и Пэт, не теряя нити завязавшегося разговора, смотрела по сторонам, запоминая дорогу и отгоняя некстати просыпающиеся воспоминания. Вот тут они с отцом устраивали привал, когда выбирались за травами. Из этого ручья набирали воду с Дэвидом, отправляясь за перевал Радуг к тем самым гоблинам, которых упомянул Гилмор… Не исключено, что и теперь понадобится съездить в племя, поговорить с шаманом. Хотелось верить, старик Эгери жив и не все его соплеменники перебрались к людям. С каждым годом подобных «чистых» племен оставалось все меньше. Гоблины уходили в города, отрывались от корней, учили человеческие законы и письменность, получали образование в людских школах, устраивались на работу в конторы и магазины. На железной дороге вон тоже работают. Да что там – некоторые университеты оканчивают и открывают банки. Наверное, это хорошо: их не ущемляют в правах, не мешают устроиться в современном обществе… Но они как будто перестают быть настоящими гоблинами. Очеловечиваются, что ли. Пэт, с детства влюбленную в самобытную гоблинскую культуру, это удручало. Как и вид высохшего ствола когда-то зеленого и ветвистого дерева, под которым они с Дэвидом прятались от дождя…

– Подъезжаем. – Гилмор махнул рукой, указывая на показавшуюся впереди гору.

Взору открывался пологий склон, заросший кустарником. Вход в пещеру, как поняла Пэт, был с другой стороны.

Она достала из кармана часы, по привычке погладила пальцем гравировку на крышке и посмотрела на циферблат. Дорога заняла чуть меньше трех часов. Значит, чтобы вернуться в город засветло и не плутать на обратном пути в сумерках, нужно закончить работу до четырех.

– Местные называют ее горой Надежды, – сказал усатый управляющий. – Не знаете почему?

– Есть легенда, – начала Пэт и сама поморщилась от слишком громкого слова. Рассель еще молод по меркам истории, и здешние предания, не прошедшие проверку временем, честнее назвать байками поселенцев. – Что-то о юноше, который ждал на этой горе возлюбленную. Родители были против их отношений, и они договорились сбежать. Но девушка не пришла.

Гора несбывшейся надежды – так было бы вернее.

– Я слышал, родители насильно выдали ее за другого, – вклинился в разговор Тиролл. – В первую брачную ночь муж понял… э-э-э… что для нее эта ночь не первая, и…

Закончить алхимик не успел. Испугав лошадей, да и седоков тоже, посреди тропы открылся портал, откуда вышел, как позже поняла Пэт, один из охранявших пещеру магов. Отчего некоторым кажется, что подобное появление смотрится эффектно и внушительно? Отчего никто не думает, что за взбрыкнувшую кобылку и опасно звякнувшие в сумке линзы можно поймать ответное заклинание?

Слабенькое, но сбить позера с ног его хватило.

– Миссис Данкан? – уточнил тот, поднявшись с земли. – Простите, нас предупреждали, но мы полагали, что сначала вы пришлете посыльного…

Охранников было двое. Мужчины средних лет и невзрачной внешности – видимо, только таких, не бросающихся в глаза и незапоминающихся, нанимает на работу «географическое общество». Из краткого представления стало известно, что они прибыли в тот же день, когда в столицу пришла весть о находке. Поселились в палатке рядом с входом в пещеру. Отгоняли любопытных местных и наглых железнодорожников. Гилмора оба, очевидно, встречали тут и раньше, так как с управляющим поздоровались, причем довольно вежливо. А Тиролла, казалось, видели впервые. Вину за неудачную встречу попытались загладить приглашением отдохнуть и перекусить с дороги, но о каком отдыхе можно думать в двух шагах от величайшего открытия?

Руки дрожали от предвкушения, но, увидев обломки камня у чернеющего в горе провала, Пэт очнулась и обернулась к дочери.

Взгляд Бекки не выражал ничего, кроме любопытства, и не было причин беспокоиться о том, что в пещере ей станет плохо. Целители и менталисты, к которым они обращались, знали свое дело. Бекка давно не боится замкнутых пространств и темноты. Даже взрывы ее теперь не пугают. Все ее страхи в прошлом, а прошлое возвращается лишь по ночам. Тем не менее Пэт присматривалась к дочери, намеренно медленно сгружая с лошади оборудование.

– Позвольте помочь, мэм. – Тиролл подхватил самую тяжелую сумку и двинулся в сторону пещеры. Словно сам себе разрешил туда вход на правах носильщика.

Пэт не спорила.

Когда Гилмор спросил, можно ли и им с Ларри взглянуть одним глазком, тоже не возражала. Не признаваться же, что не Бекка, а она сама боится темных закрытых помещений? Вот войдут все вместе, она осмотрится, привыкнет, а затем выставит удовлетворивших любопытство попутчиков и займется делом. Главное, чтобы они ничего там не трогали – об этом Пэт предупредила отдельно.

Сразу от входа начинался извилистый коридор шириной около ярда и высотой в полтора человеческих роста. Идти пришлось гуськом. Впереди Тиролл с ее камерой и фонарем, следом Пэт, Бекка, Гилмор и Ларри со вторым фонарем. По мере продвижения вглубь горы стены отдалялись друг от друга, а своды становились выше, и наконец взору открылся просторный округлый зал. Двух фонарей недоставало, чтобы осветить его целиком, и, порывшись в кармане, Пэт достала и подбросила вверх горстку мелких кристаллов. Повиснув на миг над головами людей, артефакты распределились по пещере и засветились ровным белым светом.

– Это – храм? – нарушил затянувшуюся тишину разочарованный голос Гилмора.

Пэт прижала руки к груди, в которой учащенно билось сердце, и могла только кивать. Да! Это – храм. Храм всех богов. Гоблинский храм всех богов. Будь она чуть более сентиментальна, уже размазывала бы по щекам слезы счастья. Но разум у нее всегда перевешивал эмоции, и профессор Данкан, справившись с волнением, тут же принялась за мысленное составление описания.

Пещера – естественно возникшая пустота, но явно подвергнутая «доработке». Своды природные, высота от двух до пяти ярдов в разных точках. Незначительные минеральные наросты. Пол в храмовом зале ровно обтесан. На поверхности высечены два квадрата с диагональю около шести ярдов, наложенные друг на друга так, что получается восьмиугольная звезда. На вершине каждого угла установлен алтарный камень. На алтарях – традиционные гоблинские горшочки из глиняного шнура, закрытые каменными крышками.

– Своды устойчивы, – на глаз оценил Тиролл. – Воздух циркулирует. Видимо, есть сеть мелких ходов.

Пэт рассеянно кивнула: видимо, есть. Но это нестрашно. Воздух неспособен навредить камням, а ничего иного в гоблинском храме нет. Ни книг, ни пергаментных свитков. Но есть сила. Мощная природная магия, защищающая это место и напитавшая все здесь за века настолько, что можно откалывать кусочки скальной породы и продавать артефакторам.

– Шутите? – переспросил Гилмор, подергав себя за ус.

Поняв, что начала рассуждать вслух, Пэт прикусила язык.

– Отчасти, – ответила сдержанно. – Места концентрации силы очень ценны, но известняк – плохой носитель. Если тут найдутся предметы из кости или металла… или другая порода, гранит или мрамор – не знаю, добывают ли их в Расселе…

Меньше всего сейчас хотелось читать лекции о накопительных свойствах материалов.

– Кварцы? – Тиролл указал на противоположную входу стену.

– Пожалуй, – согласилась Пэт.

Пересекла зал, пройдя между алтарями, и остановилась, рассматривая выделявшиеся в стене вкрапления. А парень-то глазастый. К тому же алхимик. Предложить ему провести анализ, чтобы не отправлять образцы почтой?.. Нет, не стоит.

Подошла Бекка, дернула за рукав и, взглядом попросив разрешения, дотронулась до высеченных в скале рисунков. Провела пальцем по углублениям. Улыбнулась.

– Да, – кивнула ей Пэт. – Солнце. Центральный символ в культуре гоблинов. Значит, на стене слева будет ве… Не троньте!

Здоровяк Ларри, пользуясь тем, что она отвлеклась, вошел в ритуальный круг и протянул загребущие руки к горшочку на одном из алтарей. Увидев это, Пэт успела представить, как жертвенный сосуд выскальзывает из неуклюжих пальцев и по полу разлетаются черепки. Но упал сам Ларри. Сначала отлетел к ближайшей стене, ударился об нее, а после уже упал. В ту же секунду к другой стене и не с такой силой отбросило Гилмора.

– Я же говорила, ничего не трогать! – срывающимся голосом произнесла Пэт. Покосилась на дочь: Бекка как ни в чем не бывало продолжала рассматривать рисунки.

– Простите, профессор… – пробормотал управляющий, извиняясь за то, чего не делал, потому что Ларри, похоже, онемел – то ли от испуга, то ли от удара, то ли от всего сразу.

Загрузка...