Горизонт событий

Глава 4

Ив гнал по ночному шоссе в сторону ближайшей деревни. Там жили дальние родственники жены — достаточно дальние, чтобы про них могли и не вспомнить. Неделя в гостях, затем все уляжется, и можно будет спокойно, уже не торопясь, разобраться в ситуации. Визит сотрудников ФСБ к нему домой уже точно не был розыгрышем.

Ив мысленно усмехнулся, подумав, как бы отреагировали силовики, расскажи он, С КЕМ встречался на ночной улице по пути к автовокзалу. Даже самому журналисту иногда казалось, что та беседа происходила во сне, или под воздействием наркоты. Однако пленница Елизаветы Петровны исчезла, прутья клетки оказались расплавлены, а к нему домой действительно заявились агенты. Хорошо хоть, ограничились допросом и «вежливой просьбой» больше никогда, нигде, ни единым словом не упоминать о глупостях вроде говорящих мышей…

Что-то мелькнуло в зеркале, и журналист судорожно дернулся. Птица? Да, конечно. Сова, наверно… Или кто там еще по ночам летает…

Птица вновь промелькнула сзади, и внезапно Ив увидел ее в боковом зеркале. Огромный, черный как смоль ворон, мчался над самым асфальтом, параллельно машине, неуклонно ее догоняя. На спине птицы что-то мерцало мертвенным электрическим светом.

Журналист сглотнул и судорожно вцепился в руль. Нога до самого пола вдавила акселератор. Старенькая «девятка» натужно взвыла мотором, стрелка неохотно поползла вправо. Сто тридцать… Сто сорок, больше не выжать. Журналист бросил взгляд в зеркало — ворона не было видно.

— То-то же… — пробормотал он, перевел глаза на дорогу и еще успел вскрикнуть при виде громадного кабана, стоявшего поперек шоссе прямо на пути.

Времени на маневры уже не оставалось. От ужаса Ив чуть не дернул руль, но, к счастью, рефлексы водителя спасли: стиснув мертвой хваткой баранку, журналист ударил по тормозам. «Девятка» с визгом застопорила все колеса и юзом понеслась по асфальту. Когда машина сбила кабана, журналиста швырнуло вперед, он страшно ударился головой о лобовое стекло и потерял сознание.

Пришел в себя довольно быстро — если судить по ощущениям. Он все так же сидел в разбитой «девятке», по лбу текла кровь, заливая глаза. Журналист попытался шевельнуться, но тут же понял, что запястья крепко примотаны к рулю проволокой.

Ив застонал. Господи, неужели не сон? Так просто не бывает… Так не может быть! Он взрослый человек, журналист, в конце-концов! Его профессия — писать о вампирах и оборотнях, это же не значит, что в них нужно верить?!

Тем временем, на залитый свиной кровью капот автомобиля приземлился ворон. С его спины спрыгнула до боли знакомая золотая мышь с кисточками на ушах и подошла к разбитому стеклу.

— Раны не опасны, — сказала мышка. — Я проверила. Пара царапин и шишек. Прости, что перехватила таким способом, время не ждет. Дело жизни и смерти.

Ив яростно дернулся.

— Что вам надо?! — рявкнул он. — Оставьте меня в покое!

— Не могу, — зверек развел лапками. — Ты единственный журналист, готовый выслушать говорящую мышь.

Ив зажмурился и дико, нервно расхохотался.

— Да уж, Виктор… — его душил смех. — Удружил…

— Я самочка, и зовут меня Кира, — возразила мышь. — Что здесь смешного?

Журналист чудовищным усилием воли взял себя в руки и глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться.

— Все в порядке, — он зажмурился и снова раскрыл глаза. Головокружение медленно проходило. — Кира, да? Что вам надо?

Вместо ответа мышка забралась в салон сквозь пробитое стекло и уселась на руле, прямо перед лицом журналиста. Лишь теперь он смог разглядеть ее внимательно. Зверек не слишком напоминал мышь; скорее, уменьшенную до размеров мыши белку. Короткая мордочка и огромные глаза сразу вызывали ассоциации с диснеевскими персонажами, шерсть была гладко-золотистой и очень чистой на вид, кисточки на ушах и хвосте придавали мышке удивительно симпатичный, уютный облик. А еще она совершенно не имела запаха — во всяком случае, такого, который мог бы уловить человек. Ив машинально подумал, что на рынке домашних любимцев такие «пушистики» пользовались бы сенсационным успехом.

— Ты ведь пишешь для желтой прессы? — спросила мышь. — Выслушай, и больше тебе никогда не придется работать в таких местах. Ты прославишься на весь мир.

Ив криво усмехнулся.

— Спасибо, не надо. Меня уже навещали из ФСБ после той статьи.

— Разумные мыши здесь ни причем, — спокойно отозвалась Кира. — Мы, конечно, изрядная сенсация, но через месяц общество о нас позабудет, а спецслужбы, наоборот, займутся.

Журналист кивнул.

— Трезвая мысль для грызуна.

— Я не зверь, — возразила мышка. — И чем раньше ты это поймешь, тем лучше. У нас мало времени.

— Почему?

— Потому что люди, о которых я расскажу, не моргнув глазом сотрут Москву с лица Земли, только бы заставить меня молчать, — холодно ответила Кира. — Речь идет о новости, способной перевернуть вашу планету вверх дном.

Ив покачал головой.

— Моя газета ежедневно выдает такие новости пачками.

— Не такие, — коротко сказала мышь.

Они помолчали, глядя друг на друга. Первым не выдержал Ив:

— Ну? Что за новость? Землю захватили грызуны-мутанты? Евреи готовят переворот? Каспаров наш следующий президент?

Кира улыбнулась.

— Нет. Что тебе известно об осени 1964 года?

Ив запнулся. Мышка начала рассказ, и, по мере того, как общая картина возникала в разуме человека, глаза его раскрывались все шире и шире.

Спустя час, он выбрался из машины, потирая саднящий лоб, погладил сидевшую на его плече золотую мышь и быстрым шагом направился к городу. Следующие пять дней пролетели как пять секунд.

Когда на всех видеокамерах одновременно погасли огоньки, Элджи смотрел телевизор, но вскочил, боковым зрением заметив перемену. Сердце болезненно сжалось: пора. Только бы хватило сил умереть с достоинством…

Судорожно втянув воздух, Элджи закрыл глаза и мысленно обратился к творцу всего живого с мольбой придать ему мужества. Хотя он был в плену уже больше недели, и прекрасно знал, чем все кончится, страх отказывался покидать сердце. И сейчас, в последние минуты, страстная жажда жизни внезапно нахлынула всесокрушающим потоком, от волнения у Элджи задрожали лапки и хвост. Он не хотел умирать, не хотел!

Размеренное шипение кондиционера утихло. Не в силах справиться с ужасом, пленник вжался спиной в угол клетки. Он пытался успокоиться, твердил себе, что люди применят газ или инъекцию, долго мучить не станут, они же не настолько чудовища… Когда входная дверь открылась, Элджи пискнул и закрыл глаза. Лучше не видеть, пусть все произойдет неожиданно.

— Элджи! — знакомый шепот отозвался судорожной дрожью во всем теле. Потеряв силы стоять, пленник безвольно сполз по стеклу.

— Настя?.. — слабо спросил Элджи, открывая глаза. — Я… Думал это за мной… Уже…

Девушка с опаской оглянулась.

— Вылезай, — шепнула она, вставляя кодовую карту в замок клетки. — Скорее!

Элджи сглотнул.

— Я? — он задохнулся и весь задрожал. — Спасаешь?!

— Спасаю, — буркнула девушка. Ее глаза были красными, словно она долго плакала, уткнувшись лицом в подушку. Собрав все силы, Элджи заставил себя встать, но лапки подкосились, и он снова упал. Настя вздрогнула.

— Что с тобой? — она открыла тяжелую армированную дверцу клетки и бережно, хотя и с легкой опаской, взяла пленника на руки. Элджи беспомощно улыбнулся.

— Прости… — шепнул он. — Я испугался…

Девушка отвела глаза.

— Это ты прости нас, — сказала тихо. — За все. Я никогда… Я просто не вынесу, если тебя уничтожат. Это хуже, чем убийство, я… Даже не знаю, как сказать, — она утерла слезу.

Элджи с натугой перевел дыхание.

— Где мой самолет?

— Давно забрали в другой институт, — Настя оттянула карман белого халата и осторожно пересадила туда пленника. — Я вынесу тебя за стену.

Элджи сглотнул.

— А как же ты? Когда узнают…

— Ну, уволят, — буркнула Настя. — Я все равно бы ушла.

Пленник робко улыбнулся.

— Спасибо…

— Сиди тихо, не шевелись, — девушка огладила халат, закрыла пустую клетку и направилась к двери. — На выходе из комплекса обыскивают. Мне придется спрятать тебя в… Мммм…

— Я понял, — поспешил Элджи. — Все в порядке.

— Ни черта не в порядке, — мрачно отозвалась Настя. Открыв двери, она вышла в коридор и быстро направилась к туалетной комнате.

— Нет, нет, нет! — Орби мертвой хваткой вцепилась в Киру. — Тебе там нельзя появляться!

— Я должна, — возразила золотая. — Без меня у журналиста ничего не выйдет.

— Тебя убьют! — Орби замотала головой. — Я сама пойду!

— Вот уж кому точно надо сидеть тише воды, ниже травы, так это тебе, — решительно ответила Кира. — Пока люди не знают, что ты существуешь, ты в безопасности.

— Но они знают. Про меня в газете было.

— В дешевой желтой газетенке, где каждый день публикуют фото пришельцев, — фыркнула Кира.

Мышка покачала головой.

— Я должна идти с журналистом. Если пойдешь ты, люди решат, что лучше синица в руках… А меня испугаются! — поспешно добавила Орби, видя, что Кира намерена возразить. — Они упустили одну мышь, и вдруг видят — есть еще совсем другая! Подумают: а вдруг их много?

— Именно, — вздохнула Кира. — Если люди так подумают, нас уже ничто не спасет.

— Почему?

— Да потому, что одна беглая мышь — угроза разоблачения, а много разумных мышей — угроза людям как виду, — терпеливо объяснила Кира. — Они знают, что я не могу дать потомство в одиночку, и лишь поэтому не паникуют. Увидят тебя — и все. Конец.

Орби задумалась, но вдруг широко улыбнулась.

— Знаешь, подруга… Ты подсказала прекрасную идею.

— Правда?

— Ага, — радостно кивнула мышка. — Мы скажем людям, что разумные мыши уже много-много лет существуют! И покажем меня, как доказательство.

Кира вздрогнула.

— С ума сошла?! Как раз этого они больше всего боятся!

Орби подмигнула:

— Точно.

— Я не понимаю…

— В космосе есть такая штука, горизонт событий, — серьезно сказала мышка. — Это граница черной дыры. Если ее пересечь, пути назад больше нет. Совсем. Мы убедим людей, что горизонт событий уже пройден.

Кира покачала головой.

— Не сработает, Орби. Ты просто не знаешь, с кем мы имеем дело. Они объявят карантин в зоне ста километров вокруг города, выжгут мертвую полосу шириной с реку, зальют весь район метровым слоем яда и станут ходить по улицам с огнеметами. А могут открыто заявить о вторжении из космоса, и тогда за нами начнет охотиться каждый человек на Земле.

— Ошибаешься! — с жаром возразила мышка. — Все как раз наоборот! Пока они думают, что еще не поздно одним ударом решить все проблемы, пока верят, что, кроме тебя, других разумных нет — у них всегда остается надежда в крайнем случае поступить так, как ты сказала, и умыть руки. Нет мышей — нет проблем, вот что они скажут.

Орби шагнула вперед и взяла Киру за лапку.

— Мы должны убедить людей, что искать способы уничтожить наш вид уже поздно. Горизонт событий пройден, подруга — если они поверят, мы выживем.

— А если не поверят? — коротко спросила золотая мышь. Орби улыбнулась.

— Поверят. Я им такой спектакль устрою! — она потерлась носом об нос подруги и подбежала к краю дупла.

— Челове-е-ек! Ты здесь?

Сидевший на траве рядом с деревом журналист поднял голову:

— Я-то здесь… — он прищурил глаза. — А, вот и наша инопланетянка. И давно вы с Кирой познакомились?

— Неделю назад, — отозвалась Орби. — Благодаря твоей статье!

Выбравшись из дупла, она шмыгнула вниз по стволу. Ив закрыл ноутбук.

— Так что же, план готов?

Мышка прыгнула ему на плечо и удобно уселась, держась за воротник джинсовой куртки.

— Готов, — ответила она серьезно. — Ты выбрал, к кому ехать?

Журналист помолчал.

— Мы здорово рискуем, — заметил он. — Надо бы знать более точно…

— Кира просила лазерный микрофон, — возразила Орби. — Ты его не нашел.

— Я вам не Познер! — огрызнулся Ив. — У меня нет таких связей! Скажи спасибо за телеобъектив…

— Значит, придется рискнуть.

Человек вздохнул и покачал головой.

— Зачем я это делаю? Можешь объяснить?

— Не-а! — жизнерадостно отозвалась мышка.

— Вот и я не могу, — пробормотал Ив.

Сунув ноутбук в сумку, он почесал подбородок и, решившись, зашагал к ближайшей стоянке такси.

— Анастасия Тимофеева, пропуск на час, — покинув кабину для обыска, Настя прошла металлодетектор и положила ладонь на сканер отпечатков. Охранник привычно взглянул на дисплей, кивнул, улыбнулся девушке.

— Куда в такую рань?

— Забыла дома распечатку графика лактазовых инъекций, — вздохнула Настя.

Солдат понимающе подмигнул.

— Ясно… — он вынул из сейфа электронный пропуск, провел по нему программатором и протянул девушке. — На полтора часа, от греха подальше. Не опаздывай.

— Сенкс, — Настя заставила себя улыбнуться.

— Да, и это… Пришел циркуляр, с завтрашнего дня переходим на режим второй категории, — предупредил охранник, пока девушка расписывалась в журнале. — Если есть дела в городе, заканчивай с ними сегодня.

Настя махнула рукой.

— Да какие дела… Мы тут все замужем за работой.

— И не говори, — вздохнул солдат, нажимая кнопку. С громким гудением отключился электромагнит и мощная бронированная дверь приоткрылась.

На улице только-только начинался день. Утреннее солнце весело сверкало в листве декоративных деревьев, пока Настя шла по аллее ко второму пропускному пункту у ворот.

— Ты как там, живой? — шепотом спросила она, делая вид словно поправляет бюстгальтер. Полузадохшийся Элджи жадно глотнул свежего воздуха.

— Смени легенду… — выдавил он, отдышавшись. — Секретную работу нельзя брать на дом…

— Черт, я не подумала, — девушка нахмурила брови. — Уже поздно. Прячься, — она вновь застегнула сарафан и направилась к пропускному пункту.

— В чем дело? — спросил солдат, выглянув из будки.

— Забыла кое-что дома, вернусь через полчаса, — Настя протянула ему пропуск. Охранник почесал в затылке, но взял документ и провел перед сканером.

— Тут на полтора часа выписано…

— Игорь на всякий случай добавил часик, — объяснила девушка. — Вдруг в пробку попаду, зачем зря тревогу включать.

Солдат вздохнул.

— Это верно. Ладно, ребята, — сказал он в интерком, — Все в порядке, открывайте калитку.

Зажжужал мотор. Стальная дверь толщиной с кулак неторопливо отъехала на полметра в сторону, высоко на обеих окаймлявших ворота пулеметных вышках загорелись мигалки. Настя поправила очки.

— Я скоро, — выйдя за ворота, она спокойно направилась к стоянке служебных машин.

Там с охраной трудностей не возникло. Спустя пять минут, девушка аккуратно вырулила со стоянки на ярко-голубом «Пежо 307» и впервые позволила себе облегченный вздох.

— Мы выбрались, — она расстегнула сарафан, вытащила Элджи и посадила мокрого от пота, растрепанного, очень несчастного на вид пленника в подстаканник между сидениями. Мышонок жадно глотал воздух.

— С… с… с… спасибо! — выдавил Элджи, когда снова мог говорить. — Д-д-даже не знаю, какое с-с-спасибо…

Настя вздохнула.

— Просто не попадайся больше. Где тебя высадить?

Элджи с трудом сел и перевел дыхание. Его сердечко все еще судорожно колотилось.

— Где мы сейчас?

— Едем в сторону Москвы, комплекс километрах в двух позади.

— Мы еще в Зеленограде? — Элджи попытался выбраться из подстаканника, но машину тряхнуло, и он снова упал. — Посади меня на панель, пожалуйста… — сконфуженно попросил мышонок.

Настя через силу улыбнулась.

— Без проблем.

Оказавшись под ветровым стеклом, Элджи встал на задние лапки и огляделся.

— Панфиловский проспект… Ясно… Как доедешь до площади, сворачивай на 2-й Западный проезд и остановись у корпусов СП «Транс».

Девушка удивленно моргнула.

— Знаешь наш город, пушистик?

Элджи оглянулся и укоризненно покачал головой.

— Я же в полтора раза старше тебя. Конечно, мне знаком Зеленоград, я тут не раз… Отоваривался… — он неопределенно покрутил лапкой в воздухе. — У тебя есть деньги?

Настя хмыкнула.

— Ну, допустим.

— Купи мобильник. Своим не пользуйся. Позвонишь по номеру, который я дам; когда снимут трубку, скажешь «Здравствуйте, Исаак Моисеевич шлет поклон». Если спросят, кто такая, ответишь — новая сотрудница.

Девушка бросила на мышонка недоверчивый взгляд.

— Сотрудница?

— У меня широкая сеть агентов по всей России, — ответил Элджи. — Разумеется, они не знают, на кого работают. Передашь меня человеку, который выйдет из ворот СП «Транс», скажешь, что Исаак Моисеевич просил срочно доставить животное в Обнинск, адрес он знает. А сама езжай к родственникам или родителям — в комплекс нельзя возвращаться, тебя не уволят, а арестуют.

Настя сдвинула очки на нос.

— Обнинск? Зачем тебе в Обнинск?

— Да так, утрясти пару вопросов… — Элджи спрыгнул с панели на сидение и устало свернулся клубком. — Уезжай из города, Настя. Переждешь недельку, пока я наведаюсь в институт Добронравова и разберусь с проблемами. А когда все уляжется, вернешься к нормальной жизни.

— Пережду пока… ЧТО?! — переспросила Настя.

Элджи поднял голову.

— Я сорок лет мечтал найти сородичей, — произнес негромко. — И когда, наконец, отыскал — совершил грубейшую ошибку, едва не стоившую мне жизни. Дважды я своих ошибок не повторяю.

Девушка притормозила у светофора и бросила на мышонка изумленный взгляд.

— Ты собираешься вернуться в комплекс?!

Элджи улыбнулся.

— Все будет хорошо.

— Черта с два будет! — рассердилась Настя. — Для чего я тебя спасала, что б ты снова голову в петлю сунул?!

Мышонок сел.

— Настя, в дикой природе 90 % мышей погибает в течение первого года жизни. Я продержался сорок лет. В прошлый раз меня поймали, поскольку я хотел провернуть операцию незаметно для людей. Теперь время скрываться прошло. Кроме того… — он вздохнул, — …я должен уничтожить файлы о твоем побеге. Надо ж хоть как-то отблагодарить.

Настя содрогнулась и бросила на маленького спутника странный взгляд.

— Н-не надо меня благодарить… — выдавила она через силу.

— Поверь, все будет хорошо, — Элджи тепло улыбнулся.

— Но зачем возвращаться? Рисковать?!

— Затем, что у вас томится еще один тагвар, — тихо ответил Элджи. — Пусть даже он не умеет говорить, это ничего не меняет. Я должен его спасти.

Настя запнулась. Долго молчала. Автомобиль уже покинул Панфиловский проспект и медленно катился в сторону 2-го Западного проезда, улица была пустынна.

— Элджи… — сказала наконец девушка. — Мне правда, очень, от всей души жаль… Я не хотела говорить…

Мышонок почувствовал, как сердце останавливается.

— Что? — спросил он внезапно севшим голосом.

— Я… — Настя смотрела в сторону. — Я… Бросила все и решила тебя спасти, потому что… — Она сглотнула. — Вчера… Когда ты сообщил про заметку в газете… Я позвонила в Москву. Они запаниковали. Отдали приказ уничтожить всех лабораторных животных. В первую очередь вас двоих.

Элджи вцепился в сидение.

— Может, еще не поздно! — выдавил он.

Настя не выдержала и расплакалась.

— Ты не понимаешь! — Она ударила по тормозам, машина замерла в центре улицы. — Какой же ты… — Девушка всхлипнула, сорвала очки и принялась остервенело тереть линзы платком.

— Настя, я должен знать, — с громадным трудом произнес Элджи. — Пожалуйста.

— Что знать?! — крикнула Настя. — За животными смотрю я! Это мне отдали приказ!

Элджи судорожно втянул воздух.

— Приказ убить? — прошептал недоверчиво. — Убить моего единственного сородича?!

Настя кивнула сквозь слезы.

— Я… Отключила наркоз и сделала инъекцию, а он… Внезапно пришел в себя… Посмотрел на меня и сказал… Сказал… Он раньше никогда не говорил, я даже не подозревала, что он умеет!!! Он… Не представляю, как узнал… — девушка отвернулась к окну и выдавила: — Перед смертью он просил спасти тебя. Тебя, Элджи. Я всю ночь плакала…

В машине повисла страшная тишина.

— Открой дверь, пожалуйста, — мертвым голосом попросил Элджи спустя бесконечно долгую, полную горя минуту.

Настя содрогнулась.

— Я…

— Просто открой. Мне самому не открыть.

Всхлипнув, девушка перегнулась через сидение к замку пассажирской двери.

— Спасибо, — Элджи выпрыгнул из автомобиля.

Уже стоя на тротуаре, последний раз оглянулся. Настя плакала, глядя на него из машины.

— Ты сегодня не мышонку жизнь спасла, — тихо сказал Элджи. — Ты себе спасла душу. И я рад, что помог тебе в этом. Прощай.

Отвернувшись, он стремительно пересек тротуар и юркнул в щель под забором.