Горизонты техники для детей, 1966 №1

Об одном изобретении

Худощавый мужчина среднего возраста вошел в почтовое отделение небольшого городка Мильвоук. Длинные темные волосы, оттеняли бледное лицо, с горящими мечтательным глазами.

— Господин Уэллер, — приветливо обратился он к телеграфисту, протягивая руку, — мне нужна копирка, всего один листок копирки.

— Сию секунду, господин начальник, — и телеграфист вскочил.

Он назвал Шольца начальником, хотя тот давно уже не работал почтмейстером и занялся издательством ежедневной газеты.

Уэллер придвинул для гостя кресло, а сам начал рыться в ящиках стола: в-то время редко пользовались копиркой.

Щольц внимательно рассматривал телеграфный аппарат, осторожно нажимая по очереди клавиши.

— Скажите, Уэллер, не найдется ли у вас несколько поломанных старых ключей?

Телеграфист с интересом посмотрел на своего гостя. Ведь господин Шольц был не только почтмейстером, редактором газеты и писал — стихи, но в городе было также известно, что занимается он изобретениям.

— Что-нибудь новое? — поинтересовался Уэллер с уважением, кладя на стол копирку.

— Новое… новое ли? — с сомнением буркнул Шольц. — Многие сейчас работают над тем же, что и я… Есть даже несколько патентов. Но все это, очевидно, ни к чему, ни к чему!

— О чем вы?… несмело спросил телеграфист.

— Вместо ответа Шольц поставил на стол коробку, которую принес с собой, открыл ее и вынул маленький аппарат. На деревянной подставке было прикреплено плоское металлическое кольцо, на нем круглая, стеклянная пластинка. Сбоку виднелся телеграфный ключ.

— Данте мне бумагу, только тонкую! — попросил Шольц. — С копиркой, наверное, будут хлопоты, — добавил он.

Изобретатель положил копирку на бумагу и положил в аппарат под стекло, передвигая вручную. Нажал ключ. Маленький рычажок на конце ключа ударил снизу в копирку и на бумаге появилась буква «W».

Шольц и Уэллер посмотрели друг на друга: один с торжеством, другой — с удивлением.

— Видите? Пишет!

— Только одну букву? — удивился Уэллер. В голосе его слышалось разочарование.

— Не все сразу, — возмутился — Шольц. Принцип ясен; теперь достать бы еще 30–40 ключей, укрепить на каждом из них по букве и, ударяя, по различным клавишам можно будет писать целые предложения.

Уэллер внимательно присматривался к аппарату. Постепенно идея машины становилась для него все более простой и понятной и, наконец, телеграфист не выдержал:

— Замечательно! Ведь на этой машине можно будет писать гораздо быстрее, чем пером! Быстрее и разборчивее!

— Вот видите! — сказал, подобревший изобретатель. — Только я предвижу еще множество хлопот. Например, клавиатура: надо придумать ее так, чтобы она передвигалась по отношению к бумаге, как рука пишущего. Ведь одну и ту же букву нужно отпечатать в разных местах строки. Вот здесь я думаю расположить клавиши, а здесь по-порядку все буквы алфавита.

Для единицы я воспользуюсь нашей латинской. буквой: «I», а для нуля другой «О». Тогда цифр всего убудет восемь.

— Располагать буквы в алфавитном порядке я бы не советовал, — раздался сзади чей-то голос.

Шульц и телеграфист удивленно оглянулись. Кроме них в комнате находился седой мужчина с длинными усами.

— О, господин Суль! — удивился телеграфист. — Вы, очевидно, хотите послать телеграмму? Пожалуйста, я вас слушаю!

Однако Суль вовсе не спешил диктовать телеграмму; он внимательно осматривал аппарат Шольца. Изобретатель молча наблюдал за ним. Наконец поднял голову и сказал:

— Очень хорошо! Изобретательно! А видели вы аппарат Пратта?

Шольц нисколько не удивился заданному вопросу:

— Я видел чертежи: аппарат большой и неудобный… Мне кажется, он никого не заинтересует. Пишущая машинка должна быть легкой, небольшой, удобной в пользовании, чтобы ее можно было поставить на письменный стол и писать.

— Да, конструкция вашего аппарата более продумана, — снова подошел к столу Суль. — Только вот размещать буквы в алфавитном порядке я бы вам не советовал. Ведь в нашем языке, как очевидно и в каждом другом, не все буквы употребляются одинаково часто. Встречаются некоторые постоянные сочетания букв, следовало бы их поместить вместе и ближе к руке. Ведь я по профессии печатник, и мы эти правила расположения букв знаем давным-давно!

— Ну конечно вы правы! — закричал обрадованный Шольц. — Ведь я тоже знаю печатное дело!

И оба с радостью пожали друг другу руки.

— Значит вас тоже интересует это изобретение? — спросил Шольц.

— Очень. В наше время, когда в конторах накапливается столько работы, что писари не справляются с перепиской бумаг, нам необходима пишущая машинка!

— Простите меня, но вы не совсем правы: ведь эта машинка не «пишущая», она не пишет сама!

— Ну хорошо, тогда «печатная» машина!

— Но ведь это ни типографская машина!

Шольц и Суль рассмеялись.

— Не важно название, главное — сам аппарат. Я хотел бы вам предложить следующее. Меня очень интересует конструкция пишущей машины и я много над этим думал. Давайте объединим наши усилия, у меня есть несколько интересных для вас предложений. Я хотел бы стать вашим помощником и компаньоном.

* * *

Кристофор Шольц никогда не раскаялся в том, что принял предложенное Сулем сотрудничество: отлично им работалось вдвоем. Так, когда оба изобретателя не могли решить проблему подвижной клавиатуры, которая передвигалась бы вдоль листа бумаги, именно Сулю пришла в голову замечательная мысль: клавиатура с буквами не должна передвигаться вдоль листа бумаги, наоборот, сама бумага, передвигаясь, указывала бы место для следующей буквы. Суль решил также, что следует оставить несколько клавишей для знаков препинания.

Мысли Шольца шли несколько в ином направлении. Пользование большими листами копирки было неудобно и дорого стоило. И вот однажды он намочил белую ленту дочери в чернилах и оставил ее там на ночь. Утром вынул ленту из чернильницы, высушил, вложил в машину. Так была изобретена первая машинная лента.

Наконец-то наступил торжественный момент, когда перед взволнованными изобретателями стоял на столе предмет их огромных трудов: машина для писания. Клавиши были сделаны из дерева, а на них виднелись нарисованные белой краской буквы. Машина писала пока-что только большие буквы. Модель изготовила маленькая мастерская в Мильвоук.

— Теперь, Самуэль, реклама и реклама! Наша машина должна быть в каждой конторе! — с энтузиазмом кричал Шольц.

Постепенно все больше и больше деловых людей интересовалось новым изобретением. И хотя машины изготавливались в единичных экземплярах, их все чаще можно было встретить на столах конторских служащих. Но машины писали неделю, две, а потом портились. Их механизмы были слишком слабыми и требовали бережного обращения.

— Ведь мы все логически продумали! Принцип действия правильный, в чем же дело?! — горячился Шольц.

— Однако я не уверен в том, что мастерская смогла выполнить все части предельно точно, как это требуется для нашей машины. Мы должны найти другую мастерскую, может быть даже завод, который занимается изготовлением точных приборов, — советовал Денсмор.

Денсмор к тому времени был уже третьим компаньоном Шольца и Суля. Ознакомившись когда-то с пишущей машиной и даже купив одну для своей конторы, он так увлекся работой над аппаратом, что присоединился к изобретателям.

Теперь Денсмор давал деньги на усовершенствование машины, так как Шольц и Суль не только успели потратить все свои сбережения, но и наделали долгов.

— Завод точных приборов? Неплохая мысль! Все части нашей машины сделаем теперь металлическими, я с вами согласен, но к кому с этим обратиться?

— Я знаю, кто сможет выполнить наш заказ, — сказал Денсмор, — это оружейный завод. Там приучены к точному и тщательному выполнению заказов. Я предлагаю обратиться к дирекции оружейного завода Ремингтон.

Оружейный завод Ремингтона был известен своими мастерами и специалистами. Они проверили все слабые места в аппарате и быстро определили, что следует исправить. После этого машины не портились так быстро, как это было прежде.

— А я, однако, должен вам признаться, — сказал когда-то с таинственной усмешкой Шольц, — что самой лучшей моделью была все-таки моя первая машина.

— Которую ты сделал в 1867 году?

— Которая писала только одну букву «W»?

— Да, именно она. А знаете почему? Потому что эта единственная буква была отчетливо видна сразу.

А в следующих моделях нам не удалось добиться этого. Пишешь и не видишь, что пишешь; нужно вынуть бумагу и только тогда можно прочесть написанное.

— Я уверен, что после нас прийдут новые изобретатели, которые устранят эти недостатки.

— Наверное, они смогут ввести и маленькие буквы. Мы свое дело сделали: создали машину для писания.

— Извини, пожалуйста, но это не пишущая машина, а печатающая!

— Вы оба ошибаетесь: мы создали машину, «оттискивающую» типографские знаки.

Все рассмеялись. Однако Денсмор припомнил:

— Маленькие буквы и мы могли ввести. Но тогда число клавишей пришлось бы увеличить до 72! Это невозможно!

— Вы видите в нашем изобретении только недостатки! А я вас уверяю, что наша машина произведет в конторах настоящую революцию! — не уступал Шольц. — Наконец-то женщина найдет для себя работу! Маленькие клавиши, легкие удары, кто еще сможет предложить женщине подходящую работу?! Не все ведь хотят работать только продавщицами в магазинах; многие женщины прекрасно образованы! Увидите, что сейчас их начнут принимать в конторы именно для писания на наших машинах. Для женщин откроются новые перспективы работы, новая специальность, они смогут стать более самостоятельными и независимыми.

— Женщины в моей конторе? — возмутился Денсмор. — Что вы говорите, Шольц!

— Ах, это еще не скоро наступит! — сказал скептически настроенный Суль. — Вы думаете, что люди так быстро поймут, как облегчит труд наше изобретение? Уверен, что пройдет не один год, пока это наступит!

— Мне кажется, что вы оба правы! — сказал Денсмор.

Ганна Кораб