Горизонты техники для детей, 1972 №10

Сумасбродный телеграфист

На небольшой пограничной станции Стратфорд-Юнксьон в Канаде стоит товарный поезд. Он вот-вот тронется. Совсем неожиданно машинист замечает бегущего по рельсам молодого человека.

— Посмотри, Джим, — обратился он к помощнику — Кажется, бежит этот сумасброд, телеграфист Эдисон.

— Да. И он бежит к нам.

Машинист повременил с отправлением поезда, пока запыхавшийся от бега Эдисон не подбежал к паровозу и не забрался на высокие ступеньки.

— Я еду с вами, — заявил молодой человек, тяжело дыша. — Трогайте.

— Мы едем в Сарнию — на другую сторону границы, — ответил удивленный машинист. — Вы хотите поехать в США? Что, у вас там дела?

— В Америку! В Америку! — с раздражением в голосе подтвердил Эдисон, неспокойно поглядывая на рельсы. — Трогайте, в конце концов.

Для железнодорожников станции Стратфорд-Юнксьон граница была открыта. Они часто ездили в Сарнию, откуда приезжали их американские коллеги.

Поезд тронулся. Эдисон опустился на низкий ящик и прикрыл лицо руками.

Состав проехал мимо здания станции и начал набирать скорость.

Машинист не обращал внимания на гостя. Он сидел возле своего окошка и, покуривая трубку, следил за железнодорожным путём перед собой. Кочегар подбрасывал уголь в топку. Закончив загрузку топки, он закрыл дверцу, рукавом вытер пот с лица и сел рядом с Эдисоном. Молодой человек (ему еще не было и двадцати лет) продолжал неподвижно сидеть с закрытым лицом. Джим заметил, что руки у телеграфиста дрожали.

— Господин Эдисон, — с улыбкой начал кочегар, — помните, вы обещали мне показать, как действует телеграфный аппарат?

Эдисон посмотрел на него.

— О чем вы говорите? — рассеянно спросил телеграфист.

Его щёки еще пылали, хотя он, вероятно, уже пришел в себя.

— Я не забыл, что как-то вы пообещали показать телеграф и объяснить его действие, — громко произнес Джим, стараясь перекричать шум машины.

— Джим, тебя интересует, как работает телеграф? — отозвался со своего места машинист. — Один мудрец сравнил телеграф с очень длинной таксой: если ущипнешь ее за хвост, она залает.

Кочегар уже знал эту старую шутку и не рассмеялся.

Он продолжал:

— Говорят, очень просто обслуживать телеграф. Может быть, я бы тоже научился, тем более, что телеграфистов не хватает.

Мне надоело быть кочегаром: днем и ночью, в мороз и жару дежурить при топке не так уж заманчиво. Если вы будете завтра на работе, я приду к вам, хорошо?

Шёл 1863 год, а тогда от телеграфиста, действительно, требовали лишь умения передавать и принимать телеграммы. Джим с надеждой смотрел на Эдисона, но тот не отвечал. Он был явно встревожен чем-то. — Успокойся, Джим, и перестань думать о телеграфе, — снова вмешался машинист. — Закончишь практику, сдашь экзамен на машиниста и будешь сам себе хозяин. Я вовсе не завидую телеграфистам, сидящим целый день в душных комнатах. Думаешь, у них не бывает неприятностей на работе? Вот, сегодня ночью? Вы слышали, господин Эдисон? Кто сегодня из ваших коллег был на службе?

— Господин механик, вы все хвалите работу на паровозе, а ведь сегодня ночью могла произойти катастрофа. И машинисты с помощниками обоих встречных поездов наверняка погибли бы, — с укором произнес кочегар.

— Как раз по вине телеграфиста! Ведь это он получил телеграмму, что нужно задержать товарный поезд. Почему же он не дал знать, кому нужно? Чуть было не случилась катастрофа! Наверняка, телеграфист получит за это лет пять тюрьмы!

Поезд уже пересек границу и остановился на первой американской станции. Эдисон сошёл с паровоза, надвинул шапку и побежал в, город. Вдруг он остановился, посмотрел в сторону границы и махнул рукой. Он хорошо знал, что уже никогда не вернется в Канаду.

* * *

В семье Эдисонов издавна было заведено обсуждать вместе важные события. Вот и сегодня вся семья собралась в кухне. Мать мешала что-то в кастрюле, отворачивая заплаканное лицо. Рыжеволосая Танни сидела на низкой табуретке под окном и машинально накручивала на палец локоны. Молчаливый, как обычно, Билл занял свое место за обеденным столом и с упрёком смотрел на младшего брата, стоявшего на пороге. Глава семьи, Самюэл Эдисон — известный, почитаемый купец — с гневным лицом прохаживался по кухне.

— Ничего из него не выйдет, мать. Он, поди, всю жизнь будет на нашей шее сидеть! У него в голове одни глупые опыты, несмотря на то, что из-за них уже не раз были серьёзные неприятности. У нас с ним одни хлопоты!

— Помните, как он велел нашему слуге наесться порошка для газированной воды? — пропищала Танни.

— Он убедил Михаила, что у него в желудке, как в газированной воде, появятся пузырьки. И они способны поднять его в воздух. Михаил и на самом деле поверил, что превратится в воздушный шар!

— Али тогда был совсем ребёнком, а Михаил оказался глупее его, — отозвалась мать. — Танни, тебе не стыдно вспоминать, об этом? Плохая ты сестра!

— А взрыв фосфора в поезде, от которого мог сгореть целый вагон? — напомнил отец. — Тогда Али уже не был ребёнком, Ему разрешили продавать газеты в поезде, и он неплохо зарабатывал. На кой чёрт он устроил химическую лабораторию в вагоне?

— Он дорого заплатил за этот опыт, навсегда потеряв слух, — напомнила шепотом мать, вытирая слёзы.

Отец немного смягчился.

— Я согласен, что кондуктор жестоко обошёлся с ним. Разве можно так бить по голове, что повредился серьёзно слух? Я думал, этот случай на всю жизнь научит Али разуму. Но где там! Он и телеграфистом не бросил своих опытов! Али сам признался, что забыл выслать телеграмму на соседнюю станцию, поскольку был занят проведением интересного эксперимента. Из-за него могла случиться страшная катастрофа!

Билл громко откашлялся, дав знать этим, что хочет кое-что сказать. Все с удивлением посмотрели на него: он был крайне скуп на слова.

— Убежал, как жалкий трус! — пробормотал Билл. — Убежал из кабинета начальника станции, воспользовавшись тем, что туда пришли какие-то гости. Поступил очень некрасиво!

Но ведь, если бы Али не сбежал, его посадили бы в тюрьму! — запротестовала Танни. — И он опозорил бы всю нашу семью!

— К счастью не дошло до катастрофы, — промолвила мать. — Али вовремя опомнился и побежал с зажженным факелом навстречу поезду, который удалось задержать.

— Слава богу! Только разве так должны работать телеграфисты? Кто его сейчас примет на работу? — возмущался Самюэл Эдисон. — Мы не так богаты, чтобы всю жизнь содержать ненормального сына.

— Как ты можешь называть его ненормальным? — воскликнула мать, заливаясь слезами.

— В школе он учился всего три месяца, и там его считали полоумным, — снова затараторила Танни.

— Лучше помолчи, Танни. Али учила мать, и он умеет вовсе не меньше, чем вы. Только, к сожалению, в жизни он ведет себя очень легкомысленно. Поэтому я больше не хочу слышать о никакой новой должности моего непутёвого сына. Он вернется домой и будет мне помогать в магазине! Никаких научных работ! Никаких опытов!

* * *

Зима стояла очень суровая. Порт-Гурон, где теперь Али Эдисон помогал отцу в торговле, оказался отрезанным от мира, так как льдины оборвали кабель единственной телеграфной линии, соединяющей порт с Сарнией на другом берегу озера. Обрыв телеграфного кабеля причинил большой ущерб железнодорожной компании, поскольку поезда не могли нормально курсировать. С каждым днем потери увеличивались, а до весны было еще далеко. Все знали, что раньше не удастся наладить связь.

В свободное время Али Эдисон часто бродил по берегу замерзшего озера и размышлял о своем будущем. Его совсем не интересовали торговые дела отца. Он с удовольствием покинул бы родной дом. Его так влекло к науке, к новым изобретениям и открытиям, но он знал, что отец не простит ему этого.

Молодой Эдисон оглядывался по сторонам. Вдоль берега по обеим сторонам озера ходили паровозы. Один из них стоял в порту и гудел. Внезапно Эдисона осенила мысль. Он подошел к гудящему паровозу, машинистом которого оказался отец его старого друга.

— Господин Вард, — обратился к нему Эдисон, — разрешите мне дать несколько сигналов гудком вашей машины.

— Каких сигналов? — удивился машинист.

— Видите ли, по телеграфу вместо букв передают условные знаки, состоящие из тире и точек. А что, если вместо тире передать звуковой сигнал — протяжный гудок, а вместо точки — короткий? Ведь с помощью ~ гудков тогда можно будет передавать сообщения, как по телеграфу. Не правда ли?

— Выходит, что можно, — согласился старый машинист. — Только нужно заранее договориться.

— Конечно. И хоть мы ни с кем не договорились, давайте попробуем связаться с противоположным берегом.

Машинист молча уступил Эдисону место у паровозного гудка. Бывший телеграфист короткими и длинными гудками начал передавать: «Алло, Сарния! Алло, Сарния! Слышите ли вы нас?» Эдисон прекратил передачу и стал ждать ответа. Но не дождался. Тогда он снова начал давать сигналы: «Алло, Сарния! Алло, Сарния! Слышите ли вы нас?» Затем еще раз. После короткой паузы, Эдисон четвёртый раз передал всё тот же вопрос. Он еще много раз повторял его. Впервые в истории техники передавались звуковые сигналы с помощью азбуки Морзе. Далеко неслись монотонные, повторяющиеся в определенной последовательности короткие и протяжные паровозные гудки, нарушая тишину зимнего вечера.

И вдруг… с противоположного берега раздались ответные гудки. Взволнованный Эдисон поспешно записывал их значение: «Говорит Сарния, говорит Сарния. Мы слушаем вас».

Итак, прерванная связь была налажена. Новую «звуковую» связь предложил Томас Алва Эдисон, неудачный сын и брат, доставляющий семье много хлопот, тот самый Эдисон, который позднее изобрёл электрическую лампочку, граммофон, предложил проект первой в мире электростанции и сделал много других важных изобретений.

ГАННА КОРАБ