Горизонты техники для детей, 1974 №12

Лиссабон-1709

Площадь перед дворцом Каса да Индиа, а вернее — просторный четырехугольный двор был заполнен до отказа разноликой толпой. Здесь были и сыновья знати в атласных камзолах с кружевными жабо, солидные горожане в широкополых шляпах и просторных живописных плащах, кое-где виднелись даже темно-коричневые монашеские одеяния. Только в двух концах площади было пусто. С одной стороны возвышалась застланная королевская трибуна, на которой еще никого не было, а на другом — из-за фестонов полотняного тента, растянутого на высоких шестах, выглядывали небольшие шарики, сделанные из плотного материала.

Толпа терпеливо ждала, жарясь в палящих лучах августовского солнца. Люди переговаривались тихо, храня достоинство, как и подобает настоящим португальцам.

— Отец Бартоломе так говорил.

— Отец Бартоломе? Но ведь это опасное дело. Подумать только! Подняться в воздух?! — недоуменно произнес грузный горожанин в круглой шапочке на голове.

— Человек не птица, — изрек знатный юнец в желтом камзоле.

— Это благочестивый монах, — заметил старик в алом плаще. — И отличный проповедник.

— Проповедник-то он действительно превосходный. Но на этот раз, сеньор, речь идет совсем о другом, о летании по воздуху. А отец Гусман для нас немного чужой, ведь он родился в Бразилии.

— Как это чужой? — возмутился старик в алом плаще. — Разве Бразилия уже не принадлежит португальской короне?

— Принадлежать, конечно, принадлежит, но быть может, бразильское небо более милостиво относится к таким проделкам… — задумчиво произнес горожанин в круглой шапочке.

— Но учился он у нас, в Португалии, — упорствовал человек в пелерине табачного цвета. — Он занимался математикой и физикой, я отлично это знаю, потому что мой родственник учился вместе с ним.

— Тихо! Король идет! — прервал спор высокий, худой священник, который благодаря своему росту лучше остальных видел, что происходит на площади.

И правда. На трибуну торжественно вступил король Жуан с супругой в окружении многочисленной свиты. Воздух так и заискрился от золотого шитья и разноцветных блестящих шелков. Толпа затихла, любуясь редким зрелищем. Но вдруг люди заволновались.

— Это он!

— Это дон Бартоломе!

На трибуне появился молодой священник. Поклонившись королю, он что-то тихо сказал ему. Король слушал с большим интересом.

Дон Бартоломе покинул трибуну и пошел на другой конец площади, за покрывало, где ждали его помощники. Внезапно покрывало опало и изумленному взору зрителей предстало странное сооружение, похожее на небольшую лодку непривычной треугольной формы. По краям лодки торчало десятка полтора тонких трубочек, на конце каждой из них болтался шарик из плотной материи.

Эти-то шарики, выступавшие из-за покрывала, с самого начала не давали покоя собравшимся. А теперь они с удивлением разглядывали эту небольшую лодку, по краям которой словно росли диковинные цветы с шарообразными соцветиями.

Дон Гусман сел в лодку. Высокий священник, который благодаря своему росту мог лучше разглядеть, что происходит в лодке, рассказывал соседям:

— Там на дне стоят две реторты, соединенные с шарами, а под ретортами горит огонь.

Помощники дон Гусмана принялись отвязывать канаты, придерживавшие гондолу. Лодка покачивалась. Стоя во весь рост, дон Бартоломе отдавал приказы, помощники удлиняли канаты, И… что за чудо! Лодка медленно стала подниматься вверх. По знаку священника, помощники бросили концы канатов и лодка свободно повисла в воздухе. Но вот легкий ветерок, повеявший с океана, подхватил воздушный корабль и понес его над крышами домов на восток, пока он совсем не исчез из поля зрения толпы.

Только теперь люди оправились от парализовавшего их изумления. Несколько человек с дикими воплями, бросились по узкой улочке туда, откуда открывался более широкий вид. За ними устремились остальные. Взору изумленных зрителей снова предстал воздушный корабль, медленно скользивший по небосклону. В гондоле стоял во весь рост священник.

— Чудо! Чудо! — кричали одни.

— Нечистая сила! — с ужасом вопили другие.

Но нет, сверхъестественные силы здесь были не причем. Воздушный корабль пролетал как раз над Террьеро де Пасо, когда вдруг он начал резко снижаться, и запутавшись в колоннаде какой-то галереи, повис на стене дома. Священник держался за борт лодки.

Подоспевшие люди помогли смелому путешественнику выпутаться из переплетения канатов и трубок, а потом спустили сильно изуродованную лодку вниз. На противоположной стороне улицы толпилось великое множество зевак.

— А ведь все же он летал! — изумленно вымолвил кто-то.

* * *

В просторной мрачной комнате горел только один светильник. В глубине, на узкой постели, дремал больной. Он открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо брата.

— Бартоломе, — прошептал Хуан, — кто-то хочет видеться с тобой.

Больной проснулся окончательно.

— Кто? — спросил он.

— Он не назвал себя.

Бартоломе горько усмехнулся.

— Наверное, кто-то надеется, что я замолвлю за него словечко у короля, не ведая о королевском гневе, который пал на меня.

— Нет, нет… Этот человек хочет помочь тебе.

— Помочь мне? — недоверчиво спросил Гусман. Потом подумал и произнес:

— Позови сюда этого благожелателя. Пусть придет.

Хуан завел в комнату человека в темном плаще. Сказав ему у порога несколько слов, он удалился. Незнакомец подошел, поклонился дону Бартоломе и сел спиной к свету. Широкополая черная шляпа со страусовым пером заслоняла его лицо.

— Дон Бартоломе де Гусман.

Незнакомец не спрашивал, а казалось, просто хотел удостовериться. Больной с интересом взглянул на странного посетителя.

— Я пришел вас предупредить, сеньор. Вы должны нынче ночью покинуть Португалию. Поезжайте лучше в Испанию, а потом дальше.

— Покинуть Португалию? — переспросил Бартоломе.

— У вас полно врагов, сильных врагов…

— У каждого есть враги… Что же касается моих… Тут дело пустяковое. Они рассердились на меня из-за того, что моя дипломатическая миссия, с которой я отправился к папе римскому, окончилась неудачно.

— Это лишь внешний повод опалы, сеньор. Истинные же причины — иные. Вы, ваше преподобие, когда-то летали по воздуху на изобретенном вами корабле.

Гусман даже приподнялся от удивления.

— Да ведь это же было пятнадцать лет назад! — с удивлением воскликнул он.

— Да. Вы получили тогда большую денежную премию из рук короля, должность каноника и… королевскую милость. Народ назвал вас «воздухоплавателем» и окружил огромнейшим почтением. Но завистники стали нашептывать, что вы, священник! — занимаетесь колдовством, что за полет по воздуху вы продали сатане душу… Короче говоря, вами, отец, заинтересовалась Святая инквизиция.

— Но ведь на протяжении всех этих лет они не подвергали меня гонениям.

— Потому что вас ограждала благосклонность короля. Но вы, несмотря на уговоры короля Жуана, не повторили полет. К тому же теперь, когда вам не удалось добиться у папы римского того, что хотел король, вы впали в немилость у Жуана V, и он не будет защищать вас, как прежде. Враги сочли, что настал их час. Вам угрожает большая опасность, надо бежать.

Дон Гусман молча обдумывал услышанное.

— Я болен. Мне трудно отправляться в путь.

— Но сегодня ночью за вами придут.

Гусман все еще смотрел на своего гостя. Он не знал его, впервые слышал его голос.

— Но кто вы, сеньор, почему вы предупреждаете меня?

— Кто я? Это не имеет значения. Почему предупреждаю? Пятнадцать лет назад я был свидетелем вашего полета. Это было великолепное зрелище. Я не знаю, есть ли где-нибудь сейчас на земле народ, который в состоянии понять грандиозность такого изобретения. Верно, повсюду в этом увидели бы действие колдовских сил. Быть может, лет через сто или двести, когда человечество станет мудрее…

Священник Бартоломе Лоуренсо де Гусман во время успел скрыться от Святой инквизиции в Испании, но в том же 1724 году он скончался в Толедо, где и был похоронен. Перед смертью он сжег все свои чертежи и расчеты. Восстановить внешний вид и конструкцию его воздушного корабля не представляется возможным. До нас дошли лишь воспоминания очевидцев, однако они не только расходятся, но и — что гораздо хуже — их авторов отличает подчас необузданная фантазия. От первого в мире воздухоплавателя дошел до нас — не считая объемистого тома проповедей — его портрет, написанный Бенедикто Калисто и хранящийся в Сан-Пауло в Бразилии. На нем изображен мужчина в темном монашеском одеянии, сидящий среди различных физических приборов.

А почти двести лет спустя после смерти Бартоломе на его родине, в Сантосе, был поставлен памятник первому человеку, поднявшемуся в воздух.

ГАННА КОРАБ