Горны Империи

Глава 7 Родовое гнездо

Дом Муромцевых оказался большим двухэтажным зданием, построенным в виде креста посредине аккуратного маленького парка. Над всем нависали лесистые горы хребта Голодный, взбиравшиеся по склонам леса тонули в синеватой дымке испарений. У въезда рядом с черно-желто-белым имперским знаменем развевался узкий черный флаг с белым силуэтом корабля времен Третьей мировой – и, глядя на него, Денис неожиданно вспомнил наконец, какой это Муромцев – да тот самый, дед которого защищал Владивосток от банд и отстоял и его, и остатки флота!!! Вот это да! Денис, чуть выгнувшись, осторожно заглянул сбоку в лицо хозяина дома. Тот сразу повернулся и с улыбкой подмигнул мальчишке, страшно его смутив.

Прохаживались несколько человек в такой же, как у шофера Коли, форме охранного корпуса – и в черно-белой форме, явно дружинники самого Муромцева, все – с компактными автоматами «Гепард». Справа от дорожки лежал большой, в полпарка, пруд. Денис почему-то ожидал увидеть лебедей, но увидел только одинокого рыбака на причале. Рядом с рыбаком сидел огромный черно-белый (родовых цветов!) кот. При виде кота Денис неожиданно оробел. Кот выглядел тут хозяином.

«Жигули» подкатывали к главному входу в здание.

С высокого крыльца, по широкой лестнице, опережая высокого мужчину в черно-белом – явно слугу, – сбегал, торопясь, мальчишка, одетый в зеленый с желтым мундир Селенжинского Императорского Лицея. Он махал рукой и улыбался.

– Мой старший, – сказал Виктор Анатольевич. Машина затормозила точно у крыльца. – Приехал как раз… Даже переодеться не успел.

– Пап! – Мальчишка безо всякого стеснения повис у отца на шее, едва тот вылез из «Жигулей». – У-ухх, па-а-ап!!!

– Славян, погоди, – Виктор Анатольевич деликатно освободился. – Это наши гости. Третьяковы – Борис Игоревич. Валерия Вадимовна. И Денис, их сын.

Третьяковы тоже выбрались из машины. И Денис видел, что и мама с отцом чувствуют себя немного неловко. Он же сам с трудом заставлял себя не начать ковырять ботинком дорожку.

А мальчишка тем временем преобразился. Он стал прямым и чуть окостеневшим, слился с мундиром, отцовские глаза похолодели, смуглое лицо построжало.

– Очень рад, – послышался отчетливый щелчок каблуками форменных туфель, мальчишка кивнул, как хорошо отлаженный автомат. – Вячеслав Муромцев, – он нагнулся к руке Валерии Вадимовны. – Надеюсь, вы почтите своим присутствием ужин – все почти готово.

Денис заметил, что их чемоданы уже движутся в дом – не сами, конечно, в руках двух слуг.

– Благодарю, – Борис Игоревич ответил кивком. – Очень рад видеть такого воспитанного юношу.

– Славян, – сказал Муромцев, – проводи Дениса, покажи ему гостевую. Борис Игоревич, Валерия Вадимовна, ну а вы – со мной.

– Конечно, – Славка опять кивнул и повысил голос: – Максим Федорович, чемодан Дениса в гостевую!

– Хорошо, Вячеслав, – ответил один из слуг.

Славка посмотрел на Дениса. Взрослые уже поднимались по ступеням крыльца. Муромцев-младший показал рукой:

– Пошли?

– Пошли, – согласился Денис.

За всю свою жизнь мальчишку-дворянина он видел так близко в первый раз… если не считать спортивных соревнований с пацанами из Минского Императорского Лицея. Славка был выше Дениса, тоньше – и двигался со странной пластикой. На Дениса смотрел открыто и тоже с любопытством, обычным любопытством дружелюбного пацана, который просто не знает, как отреагирует новый знакомый, а сам готов дружить хоть сейчас… а если не хочешь – ладно, я не обижусь.

– А кот там, на пруду, ваш? – вдруг спросил Денис.

Славка кивнул:

– Это Найд.

– Собачье имя какое-то.

– Ну… так вышло. Просто он НАЙДенный. Я его пять лет назад из помойной ямы вытащил… – Славка поморщился, придержал дверь, давая Денису пройти в полукруглый прохладный зальчик, где журчал фонтан и откуда наверх уводили изгибами две лестницы, а вправо-влево – две двери. – Тут, на окраине. Я гулял, а тамошние пацаны котят топили. Одного я спас.

– Сильно досталось? – понимающе спросил Денис.

Славка вновь кивнул:

– Порядком… Ребра переломали и копчик отстучали здорово. Ну, и сотрясение было… Сперва просто отталкивали, смехом. А потом я в драку полез. Их пятеро было, всем лет по десять, двенадцать. Ну, одному я нос сломал, еще одному руку, другому болталки отбил… Но все равно повалили и давай ногами месить, хорошо, что босиком были… Потом я вырубился, они испугались, наверное, убежали. Я в себя пришел, кое-как встал, глянул – а один котенок еще барахтается. Я его и принес… И получилось – Найд… Нам сюда.

Денис оказался – предупредительно пропущенный вперед – в совершенно безликой, удобной гостевой комнате. Небольшой, с красивой мебелью. Рядом с дверью был поставлен у стены его чемодан.

– Ой-е… – печально вздохнул Денис, глядя на закрытое чехлом кресло.

– Жуть, да? – понимающе спросил Славка.

– А если я чего поцарапаю? – уточнил Денис.

– Тебе отрубят пальцы, – совершенно серьезно ответил Славка. И, когда Денис уставился на него, предложил: – Пошли ко мне. Я в прошлом году стол сжег, когда опыт ставил по химии. Так что моя территория под моей властью, а мне твои пальцы не нужны. На раскладушке спишь?

– Сплю! – обрадованно ответил Денис, хватая чемодан. – Стоп. А что твой отец скажет?

– Чтобы спать ложились не позже полуночи, – ответил Славка.

В комнате Славки Денис перевел дух. Это была совершенно обычная комната мальчишки. Ну… нет. Намного более аккуратная, чем у всех Денисовых знакомых. Видно было, что ее обитателя с пяти лет муштруют хорошие специалисты. Но под потолком болтался самодельный мобиль, в шкафу торчала модель трансплутонника «Вектор», на стене висели портреты Кобрина, Арсеньева[9] и Бауэрли[10], а на кровати разинулся неразобранный чемодан. Над кроватью крест-накрест висели фехтовальный палаш и две «Сайги» – мелкокалиберная под 5,6ґ39 и под охотничий патрон 12-го калибра, с прикладом и ложем красного дерева. Над ними скалился лесной тигр – огромная башка с шерстью зеленоватого отлива, жемчужные клыки в пол-ладони…

– Ого! – Денис опустил чемодан. – Твое?!

– Мое, – Славка аккуратно вешал форму на плечики. – Вот, – он показал левый бицепс: от плеча и до локтя кожу бороздил белый широкий шрам. – В прошлом году, на Голодном… Папка сказал – вон твой, иди и бери… Я бах, бах – обе ему в грудак. А он все-таки прыгнул и меня подмял. Пришлось ножом докалывать, ну и он меня рванул. Хорошо, что только так. Если бы он не издыхал, лежал бы я сейчас на кладбище…

Славка рассказал все это без намека на обычное мальчишеское хвастовство. Просто – рассказал, и все. И, между прочим, переоделся в такую же, как у Дениса, пионерскую форму (только вместо ботинок оказался в форменных кедах), ловко повязал галстук и отсалютовал:

– Будь готов!

– Всегда готов! – ответил Денис, отметив, что у Славки на рукаве значок командира звена, а не члена совета отряда, как у него самого. Это слегка примирило Дениса с головой тигра и двумя стволами.

– Три года стаж? – с легкой завистью уточнил Славка, тоже оглядывая форму Дениса.

– Три, – подтвердил Денис, снимая сумку и кладя на чемодан. – А у тебя?

– Два… – вздохнул Славка. – Принимать не хотели.

– За что? – нарушил Денис правила мальчишеской этики: не спрашивать, почему было плохо.

Славка снова вздохнул:

– Младшего избил… ну, не хочу вспоминать. Со зла избил. Самому потом стыдно стало… Вообще из лицея выгнать хотели, но я сам все рассказал и на порку с карцером напросился. Оставили, но с пионерами год мурыжили. Я из кожи вон лез… Пошли за раскладушкой тебе, а то уже через пять минут ужин…

…За большим столом – почти черным, из мореного дуба – собралось человек тридцать. Денис до такой степени перепугался чопорной обстановки, серебряных приборов, слуг и общей атмосферы, что начисто расхотел есть и тут же забыл не только всех, кого гостям представили, но и все правила приличия. Но, поглядев на то, как непринужденно ведут себя отец с мамой, оттаял. Тем более что блюда были самые обычные и немногочисленные – вкусный салат с колбасой, яичница с ветчиной, свежий хлеб (вот только серый, не черный, к которому привык и который любил Денис), апельсиновый сок, чай, горячие белые булочки с маслом и какое-то вино. Денис удивился, что и Славка, и еще несколько детей и подростков – Славкины младшие брат с сестрой, двоюродные сестры и братья – находившихся в нижнем конце стола, преспокойно подставляли фужеры под разливаемое слугами вино и привычно пили его. Сам Денис, покосившись на родителей, не осмелился последовать этому примеру, хотя и очень было любопытно.

Во главе стола сидела пара, которую дед Дениса назвал бы «калорийной» – так он принципиально извращал слово «колоритная». Совершенно белый, серебряно-седой, худой старик в сером с искрой костюме-тройке возвышался рядом с потрясающе красивой старой женщиной (слово «старуха» по отношению к ней казалось оскорбительным) в простом платье, но с тяжелым, нарочито грубым колье из изумрудов, бриллиантов и серебра на высокой шее. У старика была только одна рука – правый рукав был приколот к груди пиджака крестом ордена Олега Русского.

– Это дед, – тихо сказал Славка, ловко прикрыв рукой рот и подавшись к Денису. – Он потерял руку сорок лет назад, в бою с уйгурской ордой. Тогда дед был военным комендантом Верного…

Денис только кивнул.

Из-за стола вставали кто когда хотел, громко благодарили и кланялись в пояс сперва «старшим», а потом стоящему в дверях усатому человеку в белом – повару, как понял потом Денис. Когда он сам выбрался из-за стола, уже за дверью его поймал отец. Мальчишка приуныл, думая, что сейчас будет проведено краткое и болезненное разбирательство по поводу его поведения у дворца президента, но вместо этого отец отсчитал из бумажника солидную стопу ассигнаций и сказал как ни в чем не бывало:

– Это тебе до конца года. До ночи с тридцать первого на первое. На что потратишь – твое дело, но больше карманных денег не получишь. Так. Дальше. Тут мы пробудем дней пять. Можешь делать, что хочешь, и влипать, куда желаешь, но – от Славы ни на шаг. Считай, что я тебя ему отдал в пажи. За все твои художества будет отвечать в первую очередь он. Понял?

– Понял, – немного ошарашенно ответил Денис. И проводил взглядом отца и маму, которых у крыльца ждала какая-то машина…

– Уехали? – спросил подошедший Славка.

Денис кивнул и смущенно сказал:

– И это… меня тебе навязали.

– Папка сказал, – произнес Славка спокойно. – Глупости – навязали. Ты пионер, я пионер. В чем дело-то?

– Покажешь мне город? – спросил Денис по-прежнему смущенно. – Я мало посмотреть успел, из окна-то…

Славка пожал плечами:

– Да пожалуйста, только тут ничего интересного, по-моему. Слушай, – он внезапно загорелся, – поехали на Медео! Вот там есть что посмотреть! Ты на коньках катаешься?

– Конечно! – воспрянул и Денис.

– Ну вот завтра и поедем, сегодня уже поздно, – заключил Славка.

Денис уточнил:

– А на чем поедем-то?

– А завтра увидишь.

Стемнело мгновенно. Солнце на минуту выглянуло из ватных туч и бухнулось за хребет Голодный. На аллее зажглись фонари; где-то в глубинах дома играла музыка и одновременно – на пределе слуха – приятно урчал вихревой генератор.

Славка – по крайней мере этим вечером – оказался плохим собеседником. Наверное, очень устал за день, великодушно подумал Денис, услышав, как после пары реплик с кровати донеслось ровное сопение, довольно громкое.

У Дениса тоже день выдался насыщенным, грех жаловаться. Может быть, именно поэтому никак и не засыпалось. Мальчишка рассматривал клыки тигра, серебристо светящиеся в темноте, и думал обо всем, что сегодня видел. Потом тигр плавно зевнул и подставил Денису спину, на которую тот сел… и поскакал над хребтом Голодный – все выше и выше, держа упертым в бедро серебряный горн – играть сигнал побудки там, где за тучами всходит солнце…