Город Барабу

37

14 апреля 2148 г.

Взяли курс на Х'дгва, первую планету Десятого Квадранта. После посещения последней звездной системы с обитаемой планетой прошло двадцать четыре дня, до прибытия на Х'дгва осталось еще двадцать. Сегодня пересечем границу между Девятым и Десятым Квадрантом; прежде этого не делал ни один звездный цирк…

Джон Норден, главный инженер звездолета «Город Барабу», уже не первый час сидел на мостике, изучая индикаторы работы преобразователей Белленджера. Они барахлили с тех самых пор, как корабль покинул Баднер. С преобразователями звездолет мог двигаться со скоростью, в несколько раз превышающую скорость света. Без них — а Джон чувствовал, что все идет к этому — «Барабу» развивал скорость не более шести тысяч километров в секунду, используя запасной, импульсный двигатель. Нордену даже не хотелось подсчитывать, сколько веков уйдет на то, чтобы вернуться в этом случае к границам цивилизации. Тем не менее в случае выхода из строя преобразователей другого варианта не оставалось. Использование несбалансированных преобразователей грозило кораблю гибелью, а от «Большого шоу О'Хары» остались бы лишь воспоминания и облачко элементарных частиц.

Закончив уже четвертую компьютерную проверку преобразователей, Джон поджал губы и оглядел корабельный мостик. В середине длинного, низкого помещения стоял стол, накрытый белой скатертью. Майк Айкона по кличке Бельмо, заведовавший хозяйством цирка, готовил шампанское и хрусталь для торжественной церемонии пересечения границы. По другую сторону стола, ближе к передней части мостика, сидел, развалившись в кресле пилота, Лысый Вилли Куган. Рядом с ним стоял Хозяин — пристально всматривался в черную мглу космоса, словно надеясь обнаружить границу, украшенную иллюминацией и флажками.

Повернувшись к панели, Джон вздохнул, потер подбородок и нахмурился. Все индикаторы светились зеленым. За последние три часа не обнаружилось ни малейшего отклонения, которое требовало бы вмешательства. Все прекрасно. Джон еще раз потер подбородок. Может быть, чересчур прекрасно. Протянув руку, он нажал кнопку связи с инженерным отделом:

— Зверь, ты там?

— Здесь, Пират. Что ты хочешь?

Джон невольно улыбнулся, услышав свою кличку. В цирке она была у каждого; ему вспомнилось, что раньше на Земле священники тоже принимали другие имена, расставаясь с мирской жизнью. Его прозвали Пиратом, когда он со своими товарищами, работавшими на верфи «АиБКЭ», увел «Город Барабу» из дока, чтобы передать его цирку. Джон побарабанил пальцами по ручке вращающегося кресла.

— Зверь, отправь группу к преобразователям. Я хочу, чтобы вы сняли панели и проверили там все с микроскопом.

— У меня здесь нет никаких тревожных сигналов. А у тебя?

Джон покачал головой:

— Просто предчувствие. Сообщи, что вы обнаружите.

— Ребята собрались отметить пересечение границы. Им не понравится упускать такой случай.

— Что ж, получайте расчет и ищите другой корабль. — Он усмехнулся. — Я постараюсь оставить вам что-нибудь вкусненькое.

Когда второй инженер отключился, Джон задумался о людях, механиках, техниках, такелажниках, сварщиках, которые последовали за ним, когда он увел «Город Барабу» из орбитального дока. Карл Арнхайм и «АиБКЭ» пытались добиться их ареста, а когда ничего не получилось, вредили, как только могли по всему Девятому Квадранту. Те немногие, кто пробовал получить работу на других орбитальных верфях, всегда возвращались ни с чем. Это было неприятно, но никто не жаловался, не раскаивался.

— Эй, Пират, ты что-то сегодня не в духе.

Норден оглянулся:

— О, это вы, мистер Джон.

— Я слышал, ты послал Зверя проверить преобразователи. Что-то не так?

Джон повернулся к панели и пожал плечами:

— Ничего, просто какое-то чувство. Нам столько пришлось с ними повозиться, что мне будет гораздо спокойнее, если Зверь сам все посмотрит.

О'Хара кивнул:

— Ты инженер.

Джон потер подбородок и снова развернулся лицом к Хозяину:

— Мистер Джон, ходят слухи, что мы летим в Десятый Квадрант только потому, что Карл Арнхайм вытеснил нас из Девятого. Это верно?

О'Хара опустил голову, потом посмотрел на Нордена:

— Во многом. За последние три года он скупил все, что только мог, прибрал к рукам самые мелкие шоу, некоторых даже заставил продать программы. Еще два-три года, и «АиБКЭ» вполне сможет получить монополию на звездные шоу в Девятом Квадранте.

Пират нахмурился:

— У него ничего не получилось бы, если бы мы не ушли. Это же мы открыли для Квадранта звездный цирк. Многие считают, что нам надо остаться и драться с Арнхаймом. Ведь когда он пытался что-то предпринять против нас, мы всегда брали верх.

Хозяин усмехнулся:

— Да, ты прав. — Лицо его стало сердитым. — Но, видишь ли, мое дело не драться, я занимаюсь другим — развлекаю людей. — Он показал на экран обзора. — Есть тысячи планет, где никогда не видели цирка, и никто из нас не доживет до того времени, когда шоу посетит их все. Во вселенной хватит места и для нас, и для «Шоу Эйба». Все, что требуется, — это каждый раз продвигаться немного дальше. Цена остановки слишком велика для меня.

Раздался громкий хлопок, и все повернули головы к столу. Косоглазый Майк поднял зеленую бутылку.

— До границы Квадранта одна минута.

С пилотского кресла поднялся Лысый Вилли.

— Все на автоматике, так что давайте-ка приложимся к этому сосуду.

О'Хара похлопал Нордена по плечу, повернулся и пошел к столу. Джон еще раз проверил показания приборов, после чего включил автоматическую систему предупреждения и присоединился к остальным, собравшимся за столом. Помимо тех, кто находился на мостике по службе, Хозяин пригласил на торжественную церемонию Джилл Железную Челюсть, Булочку и ее мать, Кристину, Мадам Зельду, Рыбью Морду…

Косоглазый Майк поднял бокал с золотистой пузырящейся жидкостью. Когда его примеру последовали остальные, Хозяин посмотрел на часы, выждал несколько секунд и сказал:

— Ну вот, мы только что пересекли границу. — Он поднял бокал. — За удачный сезон.

— За удачный сезон, — повторили все и сделали по глотку.

Джон Норден только хотел приложиться к бокалу еще рас, когда с пульта донесся пронзительный писк.

Выронив бокал, он бросился на свое место и пробежал глазами приборы. Норден не оглядывался, он знал, что все уже на местах.

— Вилли, преобразователи… Они вот-вот потеряют синхронизацию. — Пальцы Джона летали над кнопками, переключателями, рычажками. — Я ничего не могу поделать. — Он связался с инженерным отсеком. — Зверь!

— Это Левша, Пират. Зверь у правого преобразователя.

— Пусть уходят оттуда! Мы сбрасываем преобразователи!

— Что?

— Ты меня слышал! Вызывай их оттуда. У нас не больше пары минут! — Он снова переключился на пилота. — Вилли, у тебя всего две минуты, потом мы сбрасываем преобразователи. Бери курс на ближайшую звезду. Будем надеяться, что там найдется обитаемая планета.

Хозяин уже подбежал к пилоту:

— В чем дело, Вилли?

Пилот, занятый своим делом, даже не обернулся:

— Ближайшая звезда… четыре световых года… нет данных? — Он взглянул на О'Хару. — Мы уже ушли от основных торговых маршрутов. Если мы туда попадем, нас никогда не найдут.

— А аварийный маяк?

Вилли покачал головой:

— Я уже пробовал. Не срабатывает. — Пилот посмотрел на О'Хару. — Кто-то постарался.

Хозяин побледнел:

— Мы можем вернуться на торговый маршрут?

Вилли покачал головой:

— Для этого нужно восемнадцать минут идти на сверхсветовой скорости. — Он еще раз покачал головой. — И все же если мы пойдем к той звезде, то удалимся от основных маршрутов еще больше.

О'Хара почесал затылок, хмыкнул и сунул руки в карманы:

— Вилли, если ты прав и все это кем-то подстроено, то нам, пожалуй, стоит поскорее снять всех с корабля. Идем к звезде. У нее есть название?

— Нет.

Вилли развернул «Город Барабу», а Хозяин отправился в инженерный отсек.

— Как дела, Джон?

— Хорошего мало. — Норден кивнул на монитор. — Положение критическое. Я не могу синхронизировать преобразователи. Идем в безопасное место?

— Да. Вилли сказал, что до ближайшей звезды около четырех световых лет.

Норден задумался:

— Значит, если я смогу удержать преобразователи еще две с половиной минуты, то мы достигнем импульсного радиуса. — Он переключился на кормовой инженерный отсек. — Левша, Зверь со своей командой уже выбрались из преобразователя?

— Это Левша, Пират. Все, кроме Зверя. Экипаж готов выполнить ваш приказ.

— Ладно. Уходите оттуда, а когда вылезет Зверь, запечатайте отсек.

— Есть.

Джон еще поработал переключателями на панели, вздохнул и вытер выступивший на лбу пот.

— Ничего не получается, мистер Джон. Похоже, во всех блокираторах короткое замыкание. — Он снова вызвал инженерный отсек. — Левша, выгоняй всех оттуда! У нас нет больше времени!

— Пират… подожди! Зверь сейчас выйдет… он тащит с собой кого-то!

— Я думал, весь экипаж на борту.

— Так оно и есть. Это кто-то еще. Пойду помогу Зверю. Свяжусь, когда запечатаем отсек.

Норден взглянул на панель — рассинхронизация достигла критического уровня.

— Вилли… еще далеко? Пора сбрасывать преобразователи…

— Мы почти на месте, Пират. Около двадцати пяти миллионов километров…

— Пират, все вышли. Отсек загерметизирован!

Джон ударил ладонью по панели аварийного сброса преобразователей, корабль сильно тряхнуло. Перед Пиратом замигали красные огоньки — импульсные системы коррекции выправляли сбившийся с курса звездолет.

— Это кормовой стыковочный отсек. Должно быть, снесло «Блицкриг». — Он щелкнул переключателем, и на расположенном над панелью экране появился изуродованный шаттл. Преобразователя правого борта нигде не было видно, а вот левый вращался в опасной близости от корабля. — Ну, давай, Растяжка, включай двигатель…

Экран внезапно мигнул и погас.

О'Хара схватил Пирата за плечо:

— Что с экраном? Почему нет «картинки»?

Пират ответил не сразу. Красные огоньки на панели погасли, извещая о том, что кормовой отсек надежно загерметизирован.

— Рецепторы кормовых камер… они сгорели.

— Растяжка! Что с ним?

Пират покачал головой:

— Растяжка, Резак, другие… они так и не поняли, что их ударило. — Он опустил руку на панель. — Кормовой инженерный отсек. Есть там кто-нибудь?

— Да, Пират. Это Чудак.

— Доложи о повреждениях.

— Несколько разбитых носов, остальное в порядке. Послушай, Пират, «Блиц» пропал.

Норден на секунду закрыл глаза:

— Их снесло. — Он переключился на кабину пилота. — Вилли, расстояние?

— Двадцать три с небольшим миллиона… На импульсной тяге дойдем за двадцать восемь дней. «Блиц»… я не ослышался?

— Нет. — Норден переключился на кормовой отсек. — Зверь?

— Я здесь, Пират. Все слышал.

— Зверь, кого ты там вытащил?

— Трудно сказать. Парень изрядно обгорел. Левша пытается его опознать… Да, вот. — Джон услышал шелест бумаги. — Помню. Это тот инженер, которого мы подобрали на Палацине. Его имя Стейк Киллинг. Странное имя.

— Повтори.

— Стейк Киллинг. Подожди… здесь какая-то бумага.

Джон и Хозяин услышали, как кто-то свистнул.

— Пират, ты и не догадаешься, кто это.

Норден протянул руку к панели:

— Карл Арнхайм, верно?

— Верно, но… — Пират выключил связь и посмотрел на О'Хару.

Хозяин насупился:

— Откуда ты узнал, что это Карл Арнхайм?

Джон откинулся на спинку кресла:

— Стейк Киллинг. На норвежском — «жареный цыпленок». — Он покачал головой. — А мы-то всегда считали, что у старика Карла плохо с чувством юмора. — Норден снова повернул переключатель. — Зверь, я хочу, чтобы ты с ребятами проверил корабль до последнего болта. Трудно предположить, что еще он успел натворить. И не рассчитывай на очевидное. Не забывай, корабль строили на его верфи.

Пират снова посмотрел на О'Хару. Хозяин не отрывал взгляда от пустого экрана. Он повернулся, и Норден заметил, что глаза О'Хары блестят.

— А может, он умер раньше, чем успел что-то испортить?

— Сомневаюсь, мистер Джон. Он сумел обойти наши мониторы, пробрался через шлюзовую камеру и рассинхронизировал преобразователи. Арнхайм знал, что умрет, если пробудет в переходном поле более десяти секунд. Он не пошел бы на это, если б не был уверен, что и нам крышка.

О'Хара кивнул и потер глаза:

— Я уйду с мостика на полчаса, Пират.

— Где вы будете… если вдруг…

Хозяин опустил руку:

— Я… пойду в семейный отсек. Расскажу им. — Он медленно повернулся и ушел с мостика. — Похоже, мы в телеге.

Пират набрал нужный код, и на экране появилась общая схема «Барабу».

— Где-то здесь старина Карл оставил нам еще несколько сюрпризов.

38

МАРШРУТНЫЙ ЖУРНАЛ

«БОЛЬШОГО ШОУ О'ХАРЫ»

15 апреля 2148 г.

Идем на звездную систему 9-J134. Топливные баки повреждены. Продолжаем поддерживать скорость 6000 км/сек, но нам еще придется корректировать курс и выходить на орбиту, если, конечно, там найдется то, вокруг чего можно выходить на орбиту: Система регенерации воздуха выведена из строя и работает лишь на двадцать процентов мощности. То же и с системой водоочистки. Внешняя связь отсутствует…

Костолом Боб Нэсби, корабельный врач, оглядел почерневшее тело Карла Арнхайма, лежавшее перед ним на длинном металлическом столе, и перевел взгляд на Хозяина. О'Хара тоже смотрел на труп, и на его лице отражались остающиеся без ответа мучительные вопросы. Он поднял голову:

— Костолом, почему он сделал это? Мы ведь пылинка в сравнении с «АиБКЭ». Он мог найти любого специалиста, который уничтожил бы наш корабль. У него было все. Почему он это сделал?

Костолом посмотрел на труп. Почему?

— Некоторые люди полагают, что способны контролировать все. Они двигают фигурки по доске. Они могут стряхнуть их с доски. — Врач пожал плечами. — Думаю, что вы разрушили его веру в это. Прошло три года с тех пор, как он попытался расправиться с нами на Мистении. Тогда у него не получилось. Вот он и завелся. Кроме того, Карл был очень болен. Сканирование мозга показало наличие опухолей в передней лобной части.

— Так он был сумасшедшим?

— Ну… можно и так сказать. Опухоль небольшая, но я не сомневаюсь, что именно она во многом повлияла на его поведение. — Костолом взглянул на О'Хару. — Если бы Арнхайм прошел медицинское обследование, его вылечили бы в больнице за три дня. — Он посмотрел на тело. — Но сначала ему пришлось бы согласиться с тем, что есть нечто контролирующее его, а потом выкроить три свободных дня.

О'Хара улыбнулся:

— Только не Арнхайм. Он предпочел бы расстаться с ногой, чем пожертвовать одним днем.

— Ну что ж, больше он уже ничего не решает.

О'Хара нахмурился:

— Я бы на это не поставил. Воздух понемногу кончается, а мы еще не придумали, как сманеврировать внутри звездной системы, если, конечно, мы до нее доберемся. — Он кивком указал на труп. — Карл по-прежнему управляет этим шоу — по крайней мере пока.

В двери появился Джон Норден. Кивнув Костолому, он повернулся к О'Харе.

— У нас проблема. Мы знаем, как контролировать двигатели шаттлов с мостика. Так что у нас появляется хоть какая-то маневренность. Осталось только сделать небольшой мостик. Теперь насчет воздуха. Рыжий Пони…

О'Хара нахмурился:

— Никто в цирке не поймет нас, если мы убьем животных. Тем более Рыжий Пони.

Пират развел руками:

— Я тоже не хочу их убивать, но вы представляете, сколько воздуха потребляет один слон? Больше двух-трех дней нам не протянуть, так что животные все равно умрут. Но вместе с ними умрем и мы все.

— Что сделал Пони?

— Закрылся в зверинце. Говорит, что отстыкует шаттл, если мы попробуем войти в шлюзовую камеру.

— Пошли. — О'Хара двинулся к двери.

Норден вышел за Хозяином в главный коридор, ведущий к шаттлам левого борта. В конце коридора, у входа в шлюзовую камеру, стояли трое. О'Хара кивнул им и остановился перед люком.

— Что он говорит, Дурень?

Дурень Джо покачал головой:

— Он не откроет, и, сказать по правде, я его не виню.

— Ты не перекрыл воздух?

Дурень кивнул.

— Сейчас у него заканчивается тот запас, который был в шаттле. Со всеми животными, которые там есть, он протянет не больше трех дней.

Толстогубый Луи, стоявший рядом, покачал головой и посмотрел на О'Хару и Нордена.

— У него там респираторы, специальные, для животных. Бьюсь об заклад, их хватит еще на пару дней. Если, например… — Толстогубый Луи закатил глаза.

О'Хара потянул Нордена за руку:

— Запас воздуха в шаттлах… респираторы… Джон, ты можешь прикинуть, насколько его нам хватит?

Пират вытащил из-за пояса калькулятор и занялся вычислениями. Посмотрев на результат, он поджал губы и покачал головой. Потом посмотрел на Хозяина.

— Мистер Джон, по моим расчетам получилось, что, используя все источники воздуха, включая респираторы и скафандры, мы можем дотянуть до системы, не жертвуя животными. Но лишь при условии, что система регенерации сохранит свои двадцать процентов мощности.

О'Хара повернулся к Дурню Джо:

— Скажи Пони, что его животных никто не тронет.

Пират покачал головой.

— Мистер Джон, сохраняя жизнь животным, мы ставим себя на грань выживания.

О'Хара кивнул Дурню Джо:

— Ты все-таки скажи. — Он повернулся к Нордену. — Подумай вот о чем, Джон. Почему Арнхайм сделал так, что преобразователи не разнесли наш корабль в щепки сразу? Почему он дал нам время сбросить их? Почему Карл вообще позволил нам выжить? На что он рассчитывал? Почему не уничтожил нас сразу?

Норден пожал плечами:

— И какая у вас теория?

— Ни для кого не секрет, что Арнхайм хотел расправиться с этим шоу. — Хозяин кивнул. — Думаю, ему было бы интересно наблюдать, как мы покончим с собой сами.

Он повернулся и зашагал к мостику, но уже у поворота обернулся и сказал:

— Мы сохраним животных, как и все остальное. Что бы ни случилось, цирк должен выжить!

27 апреля 2148 г.

Идем к звездной системе 9-J134. Воздух затхлый, вода на исходе. Продолжаем поддерживать внутреннее освещение. Искусственная гравитация отключена ради экономии кислорода…

Говорун с усилием сглотнул — невесомость он переносил тяжело — и придвинулся поближе к Губошлепу. Некогда розовощекий зазывала лежал на койке с позеленевшим лицом. Увидев парящего рядом Говоруна, он скорчил гримасу:

— Стань на ноги.

— Зачем? Это же бессмысленно.

Губошлеп сердито фыркнул:

— Опусти свои чертовы ноги на пол! Будешь летать — я кину в тебя чем-нибудь!

Говорун опустился:

— Что, таблетки не помогают? Тебя тошнит?

— Если Бог хотел, чтобы человек вышел в космос, ему не стоило снабжать нас желудком. — Губошлеп покачал головой. — Я совсем не могу спать. Когда закрываю глаза, все начинает кружиться. Черт, у меня, наверное, уже зрачки пылью покрылись!

Говорун кивнул:

— У меня есть кое-что такое, от чего ты перестанешь думать о своем брюхе. Отстегнись и пошли со мной.

— Отстегнуться? Ну, дружок, тогда готовься к тому, что тебе придется убирать за мной. Нет, я скорее отрежу себе язык! — При мысли о том, что ему придется куда-то лететь, Губошлеп еще больше позеленел. — Оставь меня в покое, Говорун. Дай мне умереть тихо и без лишних мучений.

— Вставай, Губошлеп. Квак-Квак совсем расстроился из-за потерянного шаттла. Нам надо подбодрить его. Идем. Займись чем-нибудь, отвлекись от дурацких мыслей о…

— Тихо! Ничего не говори! — Дрожащими пальцами Губошлеп начал отстегивать ремни. — Боже, все бы отдал, чтобы оказаться сейчас в тюрьме.

Он поднялся, и они вместе двинулись в конец спального отсека.

Около переборки, втиснувшись между шкафчиком и кроватью, сидел пресс-агент. Квак-Квак неотрывно смотрел в стену, погруженный в свои мысли, и не замечал ничего вокруг. Говорун притормозил, ухватившись за кровать, и опустился на пол.

— Привет, Квак-Квак.

Губошлеп попытался повторить маневр Говоруна, но ударился о переборку и отлетел в сторону. Говорун поймал его за фалды и подтянул к себе. Оба зазывалы посмотрели на Квак-Квака. Он покачал головой:

— Вам двоим пора перейти в клоуны.

Губошлеп тяжело вздохнул, сглотнул, поморщился и кисло усмехнулся:

— Ты, похоже, немного не в духе, Квак-Квак. Мы с Говоруном решили тебя подбодрить… — Он скривился, подавляя тошноту.

Пресс-агент пожал плечами:

— Ценю вашу заботу, мальчики, но вся моя бодрость осталась в прошлом. Я ведь должен был находиться с Растяжкой на «Блице». Когда их… В общем, мне не по себе.

Говорун нахмурился и, держась одной рукой за кровать, положил вторую на плечо Квак-Квака.

— Мы с Губошлепом не сошлись кое в чем. Он говорит, что тот номер в Брайтоне придумал Фолья Пуговица, а я утверждаю, что это был ты.

Квак-Квак слабо качнул головой:

— Извини, Шлеп, я.

Губошлеп нахмурился:

— Похоже, я что-то перепутал. Ты мне не напомнишь, как это было?

Пресс-агент снова уставился в стену:

— Это было несколько лет назад, да? Еще до того, как я занялся политикой, и даже раньше, чем я стал работать на рекламную фирму в Чикаго. Я был тогда с «Шоу Булла». Мы только что покинули Глазго и застряли в Брайтоне. Денег не хватало даже на топливо. Хозяин, его звали Буллард, уже собирался распустить шоу, потому что мы дали три представления и играли практически для себя. Обычно Буллард оставался на одном месте две-три недели.

В общем, зрители не шли. Хозяин подходит ко мне и говорит, что надо как-то заманить публику, иначе нам крышка. Ну, я подумал немного… Тогда все газеты печатали только сообщения из Ирландии — если помните, там снова начались волнения, и Север воссоединился с республикой, — и нам не давали ни строчки. Мы могли бы сгореть со всем цирком — никто бы и не заметил. Короче, мы оказались «в телеге».

Говорун кивнул:

— Верно, времечко было тяжелое. У меня нечто похожее случилось на Перии. Ну и что ты сделал?

Квак-Квак потер подбородок:

— Вы все знаете, главное — получить место в газете так, чтобы об этом не знал редактор. Они всегда ищут чего-нибудь эдакого. Ну вот я и поговорил с О'Тулом по кличке Попади-в-Соломинку. Он выступал когда-то в цирке, отлично стрелял, а когда мы приехали в Англию, то взяли его подсобным рабочим, поить слонов.

У О'Тула имелись родственники в Ирландии, и через них он устроил такую штуку. Властям сообщили, что ИРА обвиняет нас в шпионаже и угрожает разделаться с цирком. Последний раз «Шоу Булла» посещало Ирландию года за четыре назад до этих событий, но кому какое дело? Никто и внимания не обратил на такую нестыковку. Все брайтонские газеты тут же кинулись на защиту безобидного цирка, а Буллард собрал пресс-конференцию и заявил, что мы не поддадимся нажиму и угрозам этих негодяев.

Так вот, уже на следующий день граждане повалили в цирк, чтобы выразить нам свою поддержку. Даже в парламенте кое-кто выступил в нашу защиту. Власти прислали пару полков для охраны, и солдаты тоже покупали билеты. — Квак-Квак покачал головой. — Все изменилось в один день, и до конца сезона мы заработали изрядную сумму. Стоило нам куда-либо приехать, народ валом валил, чтобы поприветствовать смельчаков артистов. На следующий год мы ездили по Ирландии, но уже немного с другой историей, то есть теперь нас обвиняли в связях с ИРА. В общем, на этом трюке мы продержались три сезона, и только тогда газеты начали понимать, кому они на самом деле подыгрывают.

Говорун склонил голову набок:

— Тебе там нравилось?

— Да. Кстати, знаете, как у них назывались рабочие, которые снимают и натягивают тент?

Губошлеп покачал головой:

— И как?

— Чехи.

— Чехи? — удивился Говорун.

— Да. В Чехословакии — это страна такая — один город снабжал рабочими все европейские шапито. Вот поэтому их и называли чехами. — Пресс-агент повернулся к Губошлепу. — Ты о чем задумался?

Губошлеп улыбнулся, забыв о желудке и о своих горестях.

— Ты употребил одно выражение, которое часто использует Хозяин. «В телеге».

Квак-Квак кивнул:

— Да. Это значит в тяжелом положении. Его иногда употребляют, хотя уже реже, чем раньше.

— Интересно, как оно возникло.

Пресс-агент поджал губы:

— Думаю, оно появилось во времена Черной Чумы. Ездили по городу, собирали мертвецов на улицах и увозили на телегах. — Он снова уставился в стену. — Они еще кричали: «Выносите мертвецов!» — и люди тащили, кто жену, кто отца, кто детей, умерших за ночь. Так что, если ты «в телеге»…

Говорун повернулся к Губошлепу:

— Это ужасно, да? Я бы даже сказал…

Губошлеп нахмурился:

— Извини.

— Посмотри-ка! — воскликнул Квак-Квак. — Наш Говорун что-то позеленел. Эй, в чем дело?

— Дай мне… пакет!

В другом конце спального отсека лежавший на койке Ласка вновь и вновь облизывал пересохшие губы, мечтая об огромных озерах с прохладной, чистой водой. Почувствовав прикосновение чьей-то руки, он открыл глаза. Озера исчезли. На него смотрел Майк Айкона.

— В чем дело, Косой? — сердито спросил Ласка.

Косой протянул пластиковую бутылку с розоватой жидкостью:

— Вот, выпей.

Ласка вскинул брови:

— Не надо. Слишком напоминает розовый лимонад.

— Это он и есть. Мы обнаружили пятьсот галлонов в холодильнике.

Ласка покачал головой:

— Я его продаю, а не пью.

— Тебе станет легче. Другого ничего нет и не будет, пока не починят конденсатор.

Ласка посмотрел на бутылку:

— Эй, да это же бутылка из-под кетчупа!

— А ты хочешь, чтобы лимонад плавал в воздухе? Давай, она чистая.

Ласка взял бутылку, долго смотрел на нее, потом поднес ко рту и сдавил. Сначала на его лице появилась недовольная гримаса, но потом он облизал губы и удивленно покачал головой:

— Неплохо!

Косой улыбнулся:

— Ты делаешь хороший продукт, Ласка. Вот только лимонов мы не нашли.

Ласка отхлебнул из бутылки и пожал плечами:

— Какого черта, Косой. — Он сунул руку под подушку и вытащил ярко-желтый лимон. — Думал продержаться на нем до конца сезона, но так и быть — давай пустим пыль в глаза.

Пират Джо облачился в скафандр и направился к шаттлу № 10. Возле шлюзовой камеры он увидел небольшую группу рабочих. Они стояли молча, повесив головы. Джо остановился и, заметив красный огонек перед входом в шлюз, повернулся к ближайшему рабочему.

— Морковный Нос, почему шаттл под вакуумом?

— Там уже работают. Ребята выбрасывают главный купол. Ты же сам приказал. — Морковный Нос фыркнул.

Пират нахмурился:

— Знаю, но они должны были подождать меня. Кто старший в погрузочной команде? — Лица рабочих вытянулись. — Дурень?

Дурень Джо потер ладонью под носом:

— Раскоряка.

— Бригадир? Да он же ничего не смыслит в том, как перемещать груз в невесомости. Он даже скафандр надевать не умеет.

Стоявший рядом Луи горько усмехнулся:

— Бригадир говорит, что если кто-то и должен выбросить старый купол, то только он сам. Я с ним спорить не собираюсь.

Пират шагнул к шлюзу и нажал кнопку, но красный огонек не погас. Джо повернулся к Дурню:

— Он заперся там?

— Раскоряка не хочет, чтобы ему мешали. Пойми, Пират, для него старый купол — как часть семьи. Как Булочка или Королева.

— Ребята, нам необходимо выбросить и тент, и все прочее. Если мы избавимся от оборудования, штырей, тракторов, фургонов, то уменьшим вес на восемьсот с лишним тонн и сможем скорректировать курс. — Он оглядел рабочих. — Нет, дело в чем-то еще. В чем?

Луи пожал плечами:

— Раскоряка… он просто стал сам на себя не похож, когда туда вошел. Представь, люки шаттла открыты, старый купол уплывает неизвестно куда…

Луи покачал головой и отвернулся. Дурень Джо похлопал его по плечу.

— Толстогубый хотел сказать, что Раскоряка вполне мог бы прыгнуть вслед за куполом. Так, за компанию.

Пират закусил губу и в отчаянии ударил кулаком по двери:

— Я не могу здесь болтаться, надо разгрузить и другие шаттлы!

Он помчался по коридору и чуть не наткнулся на Булочку и Диану. Они остановились. У Булочки были красные глаза. Пират посмотрел на Диану:

— Ты слышала?

— Да.

Пират опустил глаза и отвернулся:

— Может, все еще обойдется… Мне очень жаль.

Диана положила руку ему на плечо:

— Это не твоя вина. Раскоряка делает то, что должен делать. А мы подождем у шлюза. — Она кивнула и, взяв Булочку за руку, двинулась дальше.

Пират пролетел перекресток, направляясь к центру, потом повернул к корме. У входа в шлюзовую камеру первого шаттла он обнаружил Бородавку, явно ожидающего кого-то. Увидев приближающегося Джона, пендианец воскликнул:

— А, вот я тебя и нашел!

— И что? — Пират остановился.

— Хозяин послал меня сказать, что лошадиное фортепьяно нужно оставить. Все остальное с этого шаттла можно выбросить, но оно остается.

— Да эта штуковина весит четыре тонны!

Пендианец пожал плечами:

— Я лишь донес тебе распоряжение, Пират, а отдал его другой. — Бородавка понизил голос. — Что касается меня, я бы выбросил его в первую очередь.

Пират нахмурился:

— Ты с ума сошел? У тебя в голове вакуум? Как ты можешь так говорить!

Бородавка пожал плечами и оттолкнулся от стены:

— Тонкий слух и изощренный музыкальный вкус — это мои единственные извинения.

Пират вплыл в открытый люк и оказался среди всевозможного сваленного в кучи оборудования. У своего инструмента сидел грустный доктор Уимс, перебирая клавиши. Он поднял голову:

— Прощаюсь, Пират. Сколько чудесных вещей я сыграл на этой старушке.

— Ну так не прощайся. Мистер Джон сказал, что эту громадину нужно оставить.

Доктор Уимс посмотрел на него широко открытыми глазами:

— Правда? Пират, ты меня не обманываешь?

Норден кивнул и вздохнул:

— Но теперь мне придется думать, чем заменить эти четыре тонны.

Уимс хлопнул в ладоши, потом задумчиво потер подбородок:

— Ты знаешь, можно слить воду из бойлера. Он ведь тоже весит немало.

— Вода? Верно! Сколько ее там?

— Сто двадцать галлонов… а что?

— Почему ты никому ничего не сказал? Ты же знаешь, что у нас не хватает воды.

Уимс пожал плечами:

— Я никогда и не думал о том, что ее можно пить. У нее, должно быть, мерзкий вкус. Бойлер ведь железный.

— Мы ее очистим. Сто двадцать галлонов! Этого же хватит на целый день! Даже больше!

Зазвучал сигнал интеркома, и Пират подвинулся к аппарату связи и нажал кнопку.

— Это Пират. Я возле первого шаттла.

— Это Дурень от десятого. Они закрывают люки шаттла. Подумал, что ты захочешь услышать об этом.

Пират отключил связь и выбрался в коридор. Через несколько секунд он уже тормозил у шлюза десятого шаттла. Замок повернулся, люк открылся, и из него появилась огромная неуклюжая фигура. Это был Раскоряка. Булочка устремилась навстречу бригадиру.

— Эй! — Раскоряка оглядел улыбающиеся лица. — В чем дело?

Диана поцеловала Раскоряку в щеку.

— Добро пожаловать домой!

Бригадир удивленно вскинул брови и, поняв, в чем дело, сердито нахмурился.

— Вы… вы думали, что я собираюсь… прыгнуть? Вы думаете, цирк для меня только несколько ярдов брезента?

Он оттолкнулся от пола и, разбросав встречающих, выплыл в коридор. Булочка и Диана успели повиснуть на нем. В глазах Раскоряки Диана увидела слезы. Все трое медленно поплыли к семейному отсеку. У двери Раскоряка обнял Булочку и Диану за плечи.

— Клянусь, я видел, как старый купол махал мне на прощание.

Колокольчик Макгерк с отвращением оглядел пустую каюту. Всю мебель отвинтили и выбросили вместе с хранившимися там книгами, журналами, пленками, дисками и компьютером. Оставалось последнее — высокий, по плечо, сейф, надежно прикрепленный к полу в углу кабинета. Полторы тонны веса. И от них надо избавиться. Но сначала его предстояло открыть, чтобы рабочие смогли отвернуть болты изнутри.

Колокольчик оттолкнулся от переборки и подлетел к ярко окрашенной дверце сейфа. Вздохнул, положил левую ладонь на пластинку сенсора, набрал правой рукой код. Замок щелкнул, и казначей потянул дверцу на себя. Перевязанные пачки кредитов, мешочки с монетами парили в глубине ящика. Он протянул руку, взял одну пачку, снял ленту, и бумажки разлетелись по каюте, повисли в невесомости. За первой пачкой последовала вторая, третья… Казначей развязал мешочки и высыпал монеты. Опустошив сейф, Колокольчик огляделся — монеты и бумажки медленно кружились вокруг.

Макгерк улыбнулся, оттолкнулся от пола и сделал кувырок.

— Эх!

39

МАРШРУТНЫЙ ЖУРНАЛ

«БОЛЬШОГО ШОУ О'ХАРЫ»

1 мая 2148 г.

Идем к звездной системе 9-1134. До самой звезды еще семь дней. Ясно видны четыре планеты, три из них слишком близко от звезды, чтобы быть обитаемыми. Первая попытка коррекции курса с помощью двигателей шаттлов закончилась полной неудачей. Умерла Лиза Редер по кличке Пузырь. Перед тем как отправить ее тело в космос, сослужили службу. Долго искали и так и не нашли Уолдо Скринера, Окостеневшего. Вероятно, он отправился вслед за женой…

Джон Норден затянул последний болт, соединив два топливопровода, и откатился на палубу.

— Готово.

— Будем надеяться.

Пират Джон поднял голову и посмотрел на Зверя, сидевшего на полу спиной к переборке. Норден подтянулся и устроился рядом со вторым инженером.

— Зверь, ты думаешь о том, как нам удержать эту штуку на орбите, пока шаттлы не отстыкуются?

Зверь покачал головой:

— Нет. Есть много способов умереть, один из них — тихо дожить свои дни в постели.

Джон закрыл глаза и откинул голову. В горле першило от спертого воздуха.

— И что тогда?

— Послушай, Пират. Когда мы выйдем на орбиту и посадим всех на шаттлы, воздух и вода уже не будут проблемой. На нас хватит того, что есть.

— И что?

— У экипажа появится время, чтобы починить средства дальней связи. Может быть, даже сумеем выбросить аварийный маяк. В любом случае через несколько дней мы сможем обратиться за помощью.

Норден кивнул:

— Это то, на что мы надеемся. Мы сделаем это, если приведем в действие все двигатели шаттлов и выйдем на орбиту.

— Я все думаю… пытаюсь думать, как Карл Арнхайм. В пределах пятидесяти световых лет здесь нет ни одной другой звездной системы. Готов поспорить, что мы найдем обитаемую планету.

— Почему?

— Полагаю, Карл хотел забросить нас куда подальше. Чтобы все остались живы, но чтобы цирк постепенно развалился. Сколько, по-твоему, понадобится лет, чтобы горстка старающихся выжить людей забыла о том, кем они были?

Джон покачал головой:

— Если мы запустим все, то отвечать на этот вопрос не придется.

Зверь откашлялся и кивнул:

— Думаю, на это рассчитывал и старина Карл. Человек не поддастся отчаянию, если может позвать на помощь.

Норден внимательно посмотрел на второго инженера:

— Полагаешь, Карл приготовил для нас еще какой-то сюрприз, о котором мы пока не знаем?

Зверь кивнул:

— Думаю, да.

— Но мы же все проверили, все цепи, болты, крепления, пружины. Что осталось? Что мы могли пропустить?

— Не знаю. Не знаю. — Зверь покачал головой. — Мы проверили все, что…

Джон нахмурился:

— Что?

Зверь подался вперед:

— Приборы, которыми мы все проверяли. Карл ведь подстроил все так, что ты ни о чем не догадывался, пока не пришлось сбрасывать преобразователи. А если он каким-то образом добрался до мониторов и контрольных приборов? Если они не дают действительной картины?

— Этого мы уже не проверим. Карл вполне мог пробраться и в инженерный отсек.

Зверь пожал плечами:

— Значит, надо идти туда и еще раз просмотреть все, включая контрольное оборудование.

Джон закрыл глаза, сделал глубокий вздох и поднялся на ноги:

— Что ж, давай за дело.

Вернувшись из отсека для животных, находившегося в третьем шаттле, Рыжий Пони покачал головой и устроился рядом с Вощеным и Клыком.

— Знаю, что гравитацию в зверинце поддерживают для того, чтобы животные не паниковали, но иногда все же думаю, а не убрать ли ее.

Клык покачал головой:

— Им это не понравится, Пони. Сейчас они по крайней мере спокойны.

Вощеный взглянул на Пони:

— Как Лолита?

— Ей не хватает воздуха. Боюсь, что задохнется, если ляжет. Ее держат на транквилизаторах.

— Представь, что будет с ней в невесомости. Да она же разнесет весь зверинец.

Вощеный пожал плечами:

— А Хозяин знает?

Пони покачал головой:

— Нет, я не разговаривал с ним. У мистера Джона других забот хватает. Клык, а как себя чувствуют наши кошки?

— У всех — у тех, что остались, — одышка, хрипы. Не думаю, что они протянут больше двух-трех дней.

В шаттл вошла Кристина, Леди Львица, и все трое мужчин повернули головы в ее сторону. Она улыбнулась.

— Как-то даже странно ощущать свой вес. — Укротительница кивнула Пони. — Я схожу посмотрю, как там мои малыши.

— Конечно.

Мужчины молча смотрели ей вслед. Когда Кристина скрылась за поворотом, Вощеный потер нос и опустился на охапку соломы.

— Крис выросла с этими львами. Ее мать заставляла их прыгать через обручи, помните?

— Конечно. — Клык кивнул. — Я еще помню, как ее деда погрызли тигры. Как его звали?

Пони наморщил лоб, вспоминая:

— Чарли. Он ведь был с нами недолго, да?

Клык покачал головой:

— Послушай, Пони, эти кошки умрут. Крис придется нелегко.

Пони кивнул:

— По крайней мере лошади и слоны держатся неплохо. Вот с обезьянами… — Он не успел договорить — семь выстрелов, последовавших один за другим, оглушили всех троих.

Завыли, заревели, запищали звери. Мужчины вскочили, и в этот момент раздался восьмой выстрел. Пони пробежал между клетками и чуть не наткнулся на Кристину.

Леди лежала на полу, а в клетках лежали ее львы. Пони наклонился, перевернул Кристину на спину и только тут увидел в ее руке восьмизарядный «кебер», а в правом виске — небольшую дырочку.

Куумик, заведовавший хозяйством цирка и имевший кличку Хваткий, хмуро посмотрел на большую коробку, которую держал в руках Вако-Вако.

— Не знаю, Вако. Нужно выбросить все ненужное, чтобы облегчить корабль.

Вако пристально посмотрел на Хваткого:

— Мне не нужно то, что в коробке, мне нужна она сама.

— Но зачем?

— Хочешь знать зачем? — Вако открыл коробку, вынул из нее шесть больших ламп и оставил их висеть в воздухе. — Тогда пошли со мной. — Он повернулся и выплыл из каюты в коридор.

Хваткий последовал за заклинателем. Вако открыл одну из дверей и исчез в каюте, а Куумик остался у порога, не рискуя заходить внутрь. На четырех ковриках лежали все двадцать змей, которых Вако привез с собой с планеты Ссендисс. Они, похоже, спали. Вако подошел к одному из ковриков и тронул змею ногой.

— Хазсих, у меня есть коробка.

Змея открыла глаза, зашипела и снова уснула. Вако вздохнул и открыл коробку. Потом он сунул руку под одну из свернувшихся кольцом рептилий, извлек яйцо и опустил его в коробку. Хваткий нахмурился:

— В чем дело, Вако? Они в порядке?

— Они умерли. Все. Из-за воздуха.

Хваткий покачал головой:

— Мне очень жаль, Вако. А яйца? Я могу чем-то помочь?

— Нет. — Заклинатель вынул яйцо из-под второй змеи.

— Мне всего лишь нужна эта коробка. Нельзя, чтобы яйца летали по каюте. Они могут разбиться.

— Что ты будешь делать с ними, Вако? Когда из них появятся змеи?

Вако положил в коробку еще одно яйцо. Их было пять, размером с кулак, ярко-голубого цвета. Он закрыл коробку и прижал ее к себе.

— Если считать по нашему времени, эти яйца пролежат еще примерно двести семьдесят лет. Что бы ни случилось, я должен позаботиться о них. Я им обещал.

Он повернулся и посмотрел на мертвых змей.

Хваткий покачал головой:

— Вако, ты же не проживешь столько. Кто позаботится о них, когда ты сыграешь в ящик?

— Мои сыновья и дочери, их сыновья и дочери.

— Ты женат?

— Еще нет. Но женюсь. — Он снова посмотрел на рептилий, закрыл глаза и покачал головой. — Обещаю, что сохраню эти яйца, Хазсих, Сстисс, Нисса… обещаю всем вам. О вас не забудут.

Хваткий отвернулся, оставив заклинателя в одиночестве, и двинулся по коридору.

40

МАРШРУТНЫЙ ЖУРНАЛ

«БОЛЬШОГО ШОУ О'ХАРЫ»

2 мая 2148 г.

Идем к звездной системе 9-1134. Осталось шесть дней. Удалось расщепить воду для получения кислорода. Дышать стало легче, но запас воды значительно уменьшился.

Перу Абнер Болин, лежавший на койке в углу отсека, открыл глаза и увидел собравшихся вокруг него клоунов. Он повернулся к Чолли:

— В чем дело? Побудка?

— Перу, может быть, перенести тебя в зверинец? Там есть гравитация и…

— Нет-нет. В невесомости, ребята, дышится куда легче.

— А Костолом может чем-то помочь? Перу Абнер медленно покачал головой:

— Мою хворь, Чолли, излечит разве что машина времени. А у Костолома ее нет. — Старый клоун закрыл глаза, потом снова повернулся к Чолли. — Мы с Ахссиелем делали классный номер, да?

Чолли кивнул:

— Жаль, что малыша нет сейчас с нами. — Увидев, что Перу нахмурился, он быстро добавил: — Я не имею в виду эту заварушку, старина. Но парень хотел бы быть с тобой, здесь.

— Не забывай, что он принц. У него свои обязанности. — Перу Абнер улыбнулся. — Держу пари, что, когда придет время, из него выйдет отличный правитель. Представляю, в каких нарядах будут разгуливать его придворные.

Чолли покачал головой:

— Да, вы были друг другу под стать. — Он резко пригнулся, чтобы уклониться от подлетевшего Стенни, который не успел притормозить и врезался в переборку.

Перу Абнер протянул руку и похлопал Чолли по плечу:

— Плохо, что в невесомости нельзя сделать твой номер. Вот была бы умора.

Чолли вскинул брови и усмехнулся:

— Перу, тебе же никогда не нравился мой номер. Вы, чистюли, всегда смотрите на нас свысока.

Перу нахмурился и покачал головой:

— Зависть, вот и все. Зрители смеются над моими шуточками, не всегда понимая их смысл, но они никогда не надрывают животы от смеха, как это бывает, когда на арене ты. Да, я тебе завидую. — Старый клоун закашлялся, а когда оправился, лицо его словно осунулось. Он устало закрыл глаза. — Мне всегда нравилось то, что ты делал. Я бы хотел увидеть твой номер еще раз.

Чолли кивнул:

— Что-то мне сегодня не до смеха.

Перу Абнер схватил его за руку и крепко стиснул пальцы:

— То, что мы делаем, это искусство! Ради смеха мы играем в карты, пьем. А когда выступаем, это… это для души. Сыграй для меня, Чолли. — Он посмотрел на остальных. — Все, ребята. Я хочу посмотреть вас всех. Давайте. Подурачьтесь.

Чолли немного подумал, потом оттолкнулся от койки, повис в воздухе между двух полок и начал свой душещипательный номер, изображая неудачливого бродягу, которому не везет в жизни, но в душе которого не умирает огонек надежды. Другие клоуны принялись выделывать свои любимые трюки и разыгрывать комические драмы, и через несколько секунд весь отсек наполнился хохотом — артисты то и дело сталкивались друг с другом или переборкой, налетали на койки. Чолли, как ни старался, не смог сохранить невозмутимое выражение лица, бывшее его фирменным знаком, и вскоре тоже рассмеялся, да так, что на глаза выступили слезы. Немного успокоившись, он остановился у полки, на которой лежал Перу, и покачал головой.

— Черт возьми, Перу, как бы нам устроить невесомость на планете? Это же отлично! Если есть искусственная гравитация, то, может быть, можно как-то получить искусственную невесомость. Тогда бы… — Он посмотрел на Перу — старик лежал с открытыми глазами, на лице его застыла улыбка. — Перу?

Чолли взял его за руку и понял — великий клоун умер.

МАРШРУТНЫЙ ЖУРНАЛ

«БОЛЬШОГО ШОУ О'ХАРЫ»

3 мая 2148 г.

Держим курс на четвертую планету системы 9-1134. Вторая попытка коррекции курса оказалась успешной, но топлива для шаттлов осталось мало. Встреча с безымянной планетой должна произойти 8-го. Для поднятия духа объявили конкурс на название планеты. Хозяин предложил «Момус» в честь древнего земного бога насмешки. Умерла одна из слоних, Лолита. Здоровье Хозяина тоже ухудшается с каждым днем…

Бородавка Тхо поднял голову и, отложив маршрутный журнал, посмотрел на вахтенных. Пират Джон спал, пристегнувшись к креслу и закинув голову. Лысый Вилли висел над своей консолью совершенно неподвижно, лишь грудь медленно опускалась и поднималась в ритм дыхания. Соседнее кресло пустовало, так как связь по-прежнему отсутствовала.

Пендианец покачал головой и взглянул на экран над пультом. Крохотное пятнышко планеты стало заметно больше. На бело-голубой сфере были видны две маленькие шапки полярного льда, крупные массивы суши и океаны. Вода занимала только пятьдесят процентов поверхности. Место довольно сухое, но пригодное для жизни. Лун у планеты не было, ни одной.

Бородавка закрыл маршрутный журнал и сунул ручку в карман пиджака, развлекая себя мыслями о глупом матросе, так увлекшемся заполнением судового журнала, что пошел ко дну вместе с кораблем. Он отстегнулся от кресла, сунул под мышку журнал и оттолкнулся по направлению к выходу. Уже на лету пендианец еще раз посмотрел на экран и с изумлением увидел покореженную глыбу металла, пересекающую траекторию движения «Барабу».

— Пират! — Бородавка подлетел к главному инженеру и шлепнул его по спине. — Пират! Проснись! Он повернулся к пилоту и крикнул:

— Лысый Вилли! Ты видишь, что там впереди?

Лысый Вилли взглянул сначала на пендианца, потом на экран и, повернувшись, включил собственный монитор. Пират вскинул голову, протер глаза и тоже посмотрел на экран.

— Слоновья задница! Это же «Блиц»! — За грудой металла разлетались искры. — Вилли, он идет на своей тяге! Видишь маневровые двигатели?

— Понял тебя, Пират. — Вилли нажал какую-то кнопку и закричал: — Марблз, ты где?

— Вилли, радио не работает, — напомнил Пират.

— Да, но Марблз может читать код. Видишь эти вспышки, это же на корме.

Пират, прищурившись, посмотрел на экран:

— Да… я их вижу. Похоже, действительно код. — Он покачал головой. — И как Растяжке удалось так далеко забраться на этой развалине? Их, должно быть, прилично отнесло с брошенными преобразователями.

Бородавка подождал, пока на мостик явится главный связист, Теренс Манн по кличке Марблз. Повиснув над креслом пилота, он спросил:

— Ну, что случилось?

Лысый Вилли указал на экран:

— Видишь вспышки?

— Да. Это код. Барабу… ответь… проснись… эй, тупица… — Марблз взглянул на консоль. — Где кнопка включения носовых стыковочных огней? — Вилли показал на ряд оранжевых кнопок. Марблз ткнул пальцем в кнопку. — Тик… это… ты?

На какое-то время вспышки на «Блице» прекратились, но затем возобновились.

— Марблз… ты… выбрал… чудесное… время… чтобы… поспать.

— Как… у… вас… дела?

— Как… мы… смотримся… точка… много… сломанных… костей… точка… все… живы… точка… все… были… в… спальном… отсеке… когда… нас… ударило…

Бородавка оттолкнулся от кресла и направился к каюте Хозяина.

Дверь с шипением открылась, и Бородавка сунул голову в каюту. Внутри было темно.

— Мистер Джон? Мистер Джон?

— Кто… кто это? — Голос был слабый и тихий.

— Я, мистер Джон, Бородавка. — Он вплыл в каюту. — Растяжка. Мистер Джон, он жив. «Блиц» вернулся!

— Повтори… повтори, что ты сказал.

Бородавка уцепился за кровать и включил небольшую лампу. Лицо О'Хары было белым как мел, худым, с темными кругами под полузакрытыми глазами.

— «Блиц». Растяжка и его шаттл вернулись.

— Сколько погибших?

— Все живы!

О'Хара облегченно вздохнул и откинулся на подушку:

— Это… хорошая новость. — Он закрыл глаза и кивнул. — Они могут идти на скорости света? — Хозяин посмотрел на Бородавку. — Как у них со связью? У них в порядке передатчик?

Бородавка положил руку на плечо Хозяина:

— Вилли сейчас разговаривает с ним.

О'Хара вздохнул и закашлялся. Когда приступ прошел, он снова повернулся к пендианцу:

— Бородавка?

— Да, мистер Джон?

— Спасибо… спасибо, что пришел и рассказал.

— Я подумал, что вам захочется узнать…

— Как… выглядит «Блиц»?

Бородавка покачал головой:

— Сильно потрепан. Я его даже не сразу узнал.

О'Хара нахмурился и кивнул:

— Ты ведешь журнал?

— Да.

Хозяин закрыл глаза:

— Ты уже давно с нами, Бородавка?

— Это мой пятый сезон… был бы…

— Будет.

Бородавка покачал головой:

— Не понимаю.

О'Хара вздохнул и снова закашлялся. Кашель скоро прошел, но дыхание стало прерывистым и тяжелым.

— Не думаю, что… что мы выкарабкаемся. Может быть, экипаж сможет удержать корабль на орбите… может быть, удастся починить маяк. Теперь, когда «Блиц» вернулся… наши шансы… немного лучше. — Он покачал головой и снова закашлялся. — Если мы опустимся на планету, для шоу это будет самый трудный сезон. Без зрителей… тяжелая работа… борьба за выживание. Он умрет, Бородавка. Цирк умрет! — Его глаза забегали. — Бородавка? Где ты?

Пендианец пожал ему руку:

— Я здесь, мистер Джон.

О'Хара немного успокоился:

— Мы… мы сами отправили «Большое шоу О'Хары» в ад… Цирк… самый лучший… — он замотал головой, — цирк просто… исчезнет.

— Мистер Джон? — Не получив ответа, Бородавка наклонился и осторожно потряс Хозяина за плечи. — Мистер Джон…

О'Хара вдруг схватил Бородавку за руку и притянул к себе. Его губы зашевелились.

— Бородавка… никогда… не позволяй этим людям забыть, кто они. Никогда… пусть не забывают…

Пальцы, сжимавшие плечо пендианца, разжались, и рука повисла в воздухе. Бородавка смотрел на Хозяина несколько минут, потом подвинулся к письменному столу О'Хары. Он включил свет и стал искать маршрутный журнал, который в конце концов обнаружился парящим у ног Хозяина. Пендианец положил журнал на стол, открыл его и достал ручку.

3 мая 2148 г.

Идем к Момусу. «Блиц» вернулся со всей командой. Умер Джон О'Хара.

ПОСЛЕ ШОУ

Хорт Шимсив, офицер следственного подразделения Адмиралтейства Девятого Квадранта, перевернул последний лист громадного, переплетенного вручную фолианта и, подняв голову, посмотрел на молодого человека в черно-белой мантии.

— Ну, и что случилось потом?

Юноша, уже уставший, встрепенулся, потер глаза, поднялся и подошел к офицеру:

— О чем вы спросили? — Он протянул руку.

Офицер поморщился и, опустив руку в карман, достал несколько медных бляшек, использовавшихся на Момусе вместо денег. Бляшки он положил на протянутую к нему ладонь.

— Что произошло после этого? Я прибыл, чтобы расследовать инцидент.

Юноша подошел к грубой деревянной полке, на которой лежало еще несколько похожих фолиантов, и взял один из них. Потом повернулся и положил ее перед офицером.

— То, что вы читали, называется «Книгой Барабу». Вы сказали, что хотите узнать о корабле. Вот это — первая «Книга Момуса». Думаю, там рассказывается о посадке.

Офицер нахмурился:

— А вы разве не знаете?

Молодой человек покраснел:

— Я всего лишь послушник. Может быть, вам лучше побеседовать с Главным Священником нашего ордена, Великим Бородавкой.

— Бородавкой?

Юноша кивнул:

— Он последний из оставшихся в живых членов труппы, прилетевшей на «Барабу». Пожалуйста, идите за мной. — Он повернулся и, дойдя до конца комнаты, остановился перед черно-белой занавесью.

Хорт Шимсив поднялся на ноги, подобрал хвост, поправил форму и приблизился к человеку. Юноша отвел занавесь и просунул голову в щель.

— Великий Бородавка?

— В чем дело, Бедоносец? — Голос его был пронзителен и надтреснут.

— Офицер из Адмиралтейства желает поговорить с вами.

— Пусть войдет.

Хорт последовал за послушником в небольшую темную комнату. В глубине ее сидел пендианец, одетый в уже знакомую Шимсиву черно-белую мантию. Перед стариком стоял низенький столик с тремя картами, двумя валетами и червовым тузом.

— Я прочитал первую книгу, мистер Бородавка, но так и не узнал того, что необходимо, о крушении.

Пендианец откинулся на спинку плетеного стула и протянул руку. Хорт нахмурился, но все же положил на ладонь священнику несколько медных бляшек.

— Что ж, благодарю вас, офицер.

— Хорт Шимсив.

— Да. Садитесь.

Хорт нашел глазами грубо сколоченную деревянную табуретку и уселся на нее.

— Так что с крушением?

Бородавка кивнул:

— Грустный день. Славный день.

— То есть?

Главный Священник щелкнул картами о стол и стал передвигать их по кругу.

Потом остановился, выровнял и взглянул на Хорта:

— Не хотите угадать, где туз?

Офицер покачал головой:

— Нет, спасибо. Так что случилось?

Бородавка вздохнул:

— Ну, вы же знаете, что «Барабу» вышел на орбиту?

— В книге об этом не говорится, но я предположил нечто подобное.

Бородавка кивнул:

— Так вот, когда шаттлы были загружены и отправлены на планету, экипажу еще предстояло выяснить, какой последний сюрприз заготовил нам Карл Арнхайм. Как только мы покинули корабль, Джон Норден попытался перевести звездолет на постоянную орбиту с помощью компьютеров. Должно быть, именно там и было что-то подстроено, потому что «Барабу» начал вдруг падать и сгорел в атмосфере еще до того, как шаттлы успели опуститься. — Пендианец опустил голову.

— Что потом?

Бородавка собрался с мыслями:

— Ну вот, топлива у шаттлов было в обрез. Мы не смогли построиться и приземлялись кто как мог. Четыре шаттла опустились вместе, неподалеку отсюда, возле Тарзака. Четыре приземлились в разных местах на севере, пара на западе, а еще один даже на соседнем континенте. — Пендианец покачал головой. — На то, чтобы всем собраться вместе, ушло три года. После этого уже начались настоящие парады.

— Парады?

Бородавка вскинул брови и рассмеялся:

— Парады. Ну да. Уже через двадцать минут после того, как наши четыре шаттла опустились на эту планету, мы построились и организовали шествие. Парад.

Он подался вперед, как будто объяснял что-то общеизвестное умственно отсталому ребенку.

— Именно так всегда поступал О'Хара, когда прибывал к месту новой стоянки. — Бородавка улыбнулся. — Спустя год получилось уже лучше. К тому времени мы проложили дорогу к Мийре, и в параде участвовали слоны.

Хорт покачал своей чешуйчатой головой и хмуро посмотрел на собеседника.

— Я знаком с культурами, ориентированными на самые разные вещи, создавшими из них религию. Но обычно это затрагивает вопросы выживания: пища, секс, социальная организация. А здесь — цирк? Я немного походил по городу… Каждый либо клоун, либо акробат, либо жонглер. Должно быть, это было ужасно нелегко — добывать пропитание, одеваться, строить жилье и при этом поддерживать и передавать все специфические навыки. Вы живете так уже пятьдесят лет. Почему? Почему вы это делаете? Ладно бы что-то, но цирк? Почему?

Бородавка потер подбородок:

— Вы сказали, по-моему, что прочитали первую книгу.

— Да, но все равно не понимаю.

Пендианец некоторое время изучающе смотрел на офицера, потом пожал плечами:

— Это болезнь.

Хорт вздохнул и поднялся:

— Что ж, спасибо, мистер Бородавка. Если мне понадобится информация, я пришлю кого-нибудь. — Он поклонился, повернулся и вышел из комнаты.

Бедоносец поднял руку:

— Великий Бо…

— Ш-ш-ш! — Бородавка подождал, потом, услышав шаги гостя по усыпанной щебнем дорожке, кивнул. — Да, мой друг, что ты хотел спросить?

Бедоносец нахмурился.

— Мне еще не доводилось их видеть, хотя я читал о них в Книгах. Это был простофиля?

Бородавка задумчиво потер нос:

— Да, дружок. Это был простофиля. — Он подтянул рукава мантии и размял пальцы. Потом собрал три карты и разложил их на столе, лицом верх. — И таких тупиц здесь целый корабль. А теперь извини, мне надо немного попрактиковаться.