Город королей - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Роб Дж. Хайес (ч. 2)

Перн кивнул.

— Что-то еще? — спросил он. Они выглядели почти готовыми войти во тьму. Солдаты, которые оставались снаружи, радовались.

Капитан Ванда прошла ближе и зажгла факел Перна своим.

— Оставайся. В. Свете.

Андерс

Андерс подходил к стенам один. Ему даже не дали коня. Шип заявил, что они не могли тратить лощадь, если кровавые решат вонзить в Андерса стрелы. Так он смело заявлял. Андерс подозревал, что мотивы Шипа были тоньше, и он хотел, чтобы поход от лагеря к стене города дал ему протрезветь. Андерс вытащил флягу из потайного кармана выцветшего нефритового камзола и потягивал вкусный виски внутри. Андерса было сложно разлучить с алкоголем, как убрать Черного Шипа от острых предметов.

Люди на стенах все еще выглядели маленькими, но Андерс полагал, что они были еще далеко. Он остановился в двадцати футах ото рва и ждал. Запах мертвых и умирающих фермеров на кольях перед рвом был ужасным, и Андерс старался игнорировать это и умоляющие взгляды еще живых фермеров. Мост к вратам был крепким, но Андерс не хотел рисковать, опуская туда ногу без разрешения. Он вонзил белый флаг в землю, что получилось с третьей попытки, и стал ждать.

Андерс ждал долго, а потом решил, что город и его обитатели не хотели делать первый ход.

— Я, кхм, пришел на переговоры к Нильсу Брековичу. Своему отцу. Лорду Брековичу. С ужасными глазами. Он никогда не моргает. Это жутко, вы должны были заметить! — Андерс кричал, чтобы его слышали.

Ответа не было, несколько копей на стене подвинулись, послышался звук натянутой тетивы. Миг, и стрела вонзилась в землю в шаге справа от Андерса.

— Это была трата стрелы! — отозвался грубый голос, который мог принадлежать только брату, Францису. — Хорошо, что у нас еще миллион!

Андерс сглотнул. Он надеялся, что Францису приказали не убивать его, потому что его младший брат хотел убить Андерса, и теперь он получил хороший шанс.

— Я тут от лица леди Розы и Черного Шипа, — крикнул Андерс. — Для переговоров с нашим отцом. Не тобой, Францис. Будет много больших слов, и ты вряд ли их поймешь.

Воздух стал тихим между ними. Таким тихим, что Андерс слышал ветер. Напряжение усилилось от натянутой тетивы. Он поднял голову, взгляд скользнул выше висящих трупов, за краем стены он увидел младшего брата, который целился луком в него.

Стрела просвистела мимо левого уха Андерса и вонзилась в землю за ним. Он шумно выдохнул и опустил взгляд, чтобы проверить, что не намочил штаны. Пока что не намочил, и он решил использовать миг жизни для глотка из фляги. Если Андерс умрет, он сделает это с огненным вкусом во рту.

— Ты хуже стал попадать, братишка, — крикнул Андерс. — Потому Лиша еще не беременна?

Пара смешков донеслись со стены, но они быстро оборвались.

— Эта вонзится в твой член, Андерс, — прорычал сверху Францис.

— Большая мишень, — Андерс пожал плечами. — Как тут промазать?

Было не лучшим решением злить его младшего брата, но Андерс любил делать это, когда они были детьми. Францис был младше, но он с раннего возраста был крупным, а такие мальчишки были задирами. Францис не был исключением. Андерс не мог сравниться с ним в силе, но Францису не хватало ума.

Бам!

Андерс скривился, но не двигался. Он подозревал, что будет безопаснее, если он будет стоять неподвижно, как камень. Стрела вонзилась в пыль между его ног, и Андерс шумно вдохнул.

— Мимо, — крикнул Францис. — Цель меньше, чем ты думаешь.

Андерс пожал плечами.

— Твоя жена не жаловалась.

— Иди ты, Андерс. Ты умрешь тут со своей шлюхой и ее армией.

— Ага. Мы закончили с неприятными словами? — крикнул Андерс. — Я тут, чтобы поговорить с нашим отцом. Если он меня не примет, я могу развернуться и уйти в лагерь. Я бы это предпочел, отметь. Если можно, я бы поговорил с Дроаном. Алистейр там?

Еще лицо появилось над краем стены, в паре шагов от Франциса, и оно подозрительно напоминало Алистейра Дроана, но со щетиной. Кровавый лорд посмотрел на Андерса, на лице смешались отвращение и ненависть.

— Чудесно, — крикнул Андерс и помахал Дроану. — Рад тебя видеть, Алистейр. Я не смог извиниться за убийство твоего сына, да? Прости за это. Ошибся. Я не пытался его убить. Просто… знаешь… получилось.

Еще стрела вонзилась в землю возле Андерса, и в этот раз он не вздрогнул.

— О, думаю, мы можем это простить, Францис. Мой отец приказал пока что не убивать меня. И мы уже говорим не о тебе, братишка.

— Твой отец не во главе, — крикнул Алистейр Дроан, жуткая улыбка расплылась на его красивом лице.

— Нет? — Андерс решил, что ему нужен был еще глоток для смелости, а фляга была почти пустой. — В своем городе? Он делится властью с тобой, Алистейр? Кто поставил тебя во главу? Женщины? Как твоя дочь, Эмин? Когда я видел ее в прошлый раз, отец бил ее как мула. И ехал на ней, как на муле. Он обещал, что отправит ее к тебе с бастардом в ее животе.

Расцвела неприятная тишина, и Андерс стал задумываться, сколько сможет давить, пока Францис не попадет в него стрелой. Потому Роза и Шип послали его. Мопс не смог бы пробраться под их кожу. Он был никем. Андерс был одним из них. Он был кровавым, даже если его изгнали.

— Говорили, у нее есть ребенок, около года ему, — продолжил он.

Тишина повторилась, все на стене смотрели на него.

— Я хочу посмотреть, как ты горишь, Андерс, — прошипел Алистейр Дроан, голос был полным яда.

Андерс видел, что Францис снова натянул тетиву, вложив стрелу. А потом он напрягся, расслабился и опустил стрелу и голову. Только один человек в мире мог заставить его так реагировать, и Андерса мутило от мысли.

Нильс Брекович прошел к парапету и посмотрел на старшего сына. Его волосы седели, были намеренно спутаны, усы в форме подковы были идеально ухоженными, и его широкие голубые глаза были выпучены, как всегда. Он не моргал, глядя на Андерса. Он никогда не моргал.

Долгое время все молчали, и Андерсу было сложно отыскать слова. Он был немного трусом в сердце, и хоть он видел многое — демонов, призраков, саму смерть — ничто не пугало Андерса так сильно, как строго неодобрение отца. Он перевернул флягу, она была пустой, он слизнул последние капли. Жидкая смелость кончилась.

— Я… — Андерс кашлянул, не мог уже смотреть в немигающие глаза отца. — Я, кхм, тут от лица леди Розы и…

— Мне плевать, что говорит шлюха, — сказал Нильс Брекович. Он не кричал, но его голос легко доносился через расстояние между ними. — Я должен был знать, что ты пойдешь за ней.

Андерс придумал дюжину остроумных ответов, но не озвучил их.

— Мой первый сын. Ты всегда был разочарованием. Слишком похож на мать. Слабый. Зависимый. Предатель.

Андерс спорил бы с обвинениями, хотя они были правдой, но было сложно найти голос от презрения отца.

— Если бы у Франциса был твой ум… Из вас двоих ты как наследник выглядишь лучше.

Андерс посмотрел на младшего брата, тот выглядел почти так же пристыженно, как он себя чувствовал.

— Вернись к шлюхе, Андерс. Скажи, что ее армия на моих глазах рассеется под моими стенами, ее муж будет мертвым у моих ног, и я вырежу ребенка из нее и скормлю собакам.

Нильс Брекович развернулся, и Андерс понял, что это мог быть единственный шанс, чтобы сказать то, что нужно было.

— Точно, — начал он, повысив голос и обижаясь, что он звучал не так сильно, как у его отца. — Я скажу это, но они просили передать их условия.

Андерс кашлянул. Его отец замер, голову было немного видно.

— Леди Роза предлагает амнистию для тех, кто готов бросить оружие. Отдайте город… — Андерс ощутил ком в горле и сглотнул. — Нильс Брекович, Алистейр Дроан и Танит Фанклин будут убиты, все члены их кровавых семей смогут жить, будут изгнаны в город, который они выберут. Никому не нужно убивать ради кровавых семей, которые душили Пустошь поколениями. Нет…

— ХВАТИТ! — Андерс еще не слышал, чтобы его отец кричал. Ему это не требовалось. Казалось, он был как сирена, не кричал, но его голос было слышно. Андерс закрыл рот, и тот не хотел больше открываться. — Еще слово, Андерс, и я дам Францису разрешение убить тебя, — Нильс Брекович не шутил с угрозой. Он вернулся к парапету и посмотрел на своего сына. — Беги!

Андерс моргнул пару раз, растерялся от серьезного приказа отца. Мужчина не шутил. Он повернулся на свинцовых ногах и побежал так быстро, как позволяло пьяное тело.

Сузку

Мерцающее сияние двадцати факелов отгоняло тьму и холод. Перн следовал за генералом, оставался близко и настороже. Он был Хонином, обученным как телохранитель, и ему было лучше, когда он мог кого-то защищать. Курта Верита нужно было защищать. Он был единственной надеждой на захват Тигля.

В пещере было слышно стук капель. Только это и хлопки факелов, шорох сапог по камню. Никто не говорил, и Перн был рад молчанию.

Проход стал спускаться, и они вскоре стали идти по склону. Небольшой ручей протекал вдоль стены слева в небольшой выбоине в камне.

Перн огляделся в группе. Оружие было вытащено, лица были мрачными, и в свете факелов все выглядели как демоны. Было сложно видеть ауры в такой тьме, но Перн ощущал нервный страх даже без своего странного зрения.

Они добрались до развилки в туннеле. Один проем вел на север, в горы, другой, казалось, направлял обратно. Генерал указал на тот, что вел на юг, и один из его людей прошел вперед и оставил метку на стене для второй группы. Они пошли дальше, заходили глубже.

Стены были странными. Их будто чем-то выскребли. Перн не верил генералу, когда тот сказал, что тролли вырыли проходы, но теперь начинал сомневаться.

Пахло затхлостью. Перн не заметил этого раньше. Запах был земным, почти приторно сладким. Генерал Верит увидел, как он нюхал, и улыбнулся. Перн с тревогой посмотрел на него в ответ. Слов все еще не прозвучало.

Они шли тихо, как могли, осторожно шагая. Они видели на двадцать шагов вперед, и все дальше было почти неестественно черным.

Туннель открылся вокруг них. Они видели истерзанный камень стен, а через миг там появилась тьма. Генерал Верит остановился. Он сжимал факел в одной руке, оружие — в другой. Солдаты замерли за ним. Перн услышал, как кто-то чихнул, и это прозвучало громко во тьме. Это было громче дыхания.

Тихое глубокое дыхание. Размеренное, словно во сне. Было странно оценивать размер существа по дыханию, но это было большим.

Генерал уже не улыбался. Он замер, как камень, и ждал, хотя Перн не знал, чего. Они все ждали его приказов, и он ждал какой-то сигнал — может, надеялся, что они не разбудили чудище, на которое наткнулись.

Генерал Верит кивнул влево и вправо, и солдаты за ним стали двигаться. Перн не знал, какие приказы были отданы, не мог спросить, так что оставался возле генерала. Но не слишком близко — он не хотел мешать, если крупный воин начнет сражаться.

Из-за шороха сапог по полу Перн уже не слышал дыхание существа. Он следовал за генералом, они двигались во тьме.

Два круга света загорелись во тьме, свет факелов отражался в больших глазах. Огни моргнули дважды и стали двигаться. Они поднимались все выше и выше, пока Перну не пришлось задрать голову, чтобы видеть. Они замерли на миг, смотрели на солдат и их факелы.

Еще одни отражающие глаза загорелись за первыми, потом еще. Еще миг, и Перн смотрел на шесть точек света во тьме. Никто не двигался. Даже генерал будто застыл. Был парализован тьмой и монстрами в ней.

Перн услышал резкий вдох, а потом раздался рев, такой громкий, что уши болели, и он чуть не выронил факел. Рев разносился эхом вокруг, наполняя мир шумом, и Перн видел, что не один солдат рухнул, выронив факел на каменный пол.

Шум утих, первое существо медленно шагнуло к мерцающему свету факелов. Оно подняло большую лапу с когтями к лицу, повернуло немного голову. Огромная квадратная голова с морщинами выглядела бесцветной во тьме. Большой нос-картошка дернулся, тролль нюхал, а потом он почесал длинные уши.

Тролль сделал еще шаг к ним, и Перн увидел его озаренным. Это был великан почти в три раза выше человека, с маленькими толстыми ногами и длинными худыми руками, которые доставали почти до земли. Его тело было худым, мускулистыми, в шрамах боги знали от чего. Его глаза размером с кулак мерцали в свете, и его рот двигался, словно жевал. Перн видел большие зубы, не острые, как у хищника, а тупые, как у коровы.

— Рассредоточьтесь, — сказал генерал, уже не был тихим. — Помните тактики. Держитесь на расстоянии, отвлекайте и бейте. Сбивайте их, пока они не стали нападать.

Второй тролль шагнул за первым. Этот был меньше, и его кожа была почти зеленой. Половина носа отсутствовала, окруженная шрамами. Третий держался подальше от света. Перн не сразу понял, что они хмыкали друг другу, может, это был язык, который понимали только тролли.

Первый тролль сделал еще шаг вперед и протянул большую ладонь. Три пальца и большой палец заканчивались неровными когтями. Один из солдат, наверное, самый храбрый, ткнул копьем в лапу, металл вонзился в плоть. Тролль отдернул руку, вдохнул и взревел снова. Он бросился раньше, чем утихло эхо.

Солдаты расступились, и Перн пошел с ними, пытался следить за генералом Веритом в мерцающем свете факелов. Тролль несся сквозь них, но никого не поймал. Второй и третий тролли присоединились, и пещера вскоре стала хаосом и криками.

Перн заметил генерала — его факел упал на землю, странное оружие было в обеих руках, он шел к первому троллю, шагающему из тьмы на свет. Монстр отбивался от копий, кричал на мучителей, а генерал подходил к нему сзади. Перн поспешил догнать, тролль повернулся и замахнулся большой ладонью на генерала. Он пригнулся и попятился на пару шагов, почти пропал в чернильной тьме. Тролль пытался приблизиться к нему, но получил копьем в подмышку. Он замер, схватил копье и сломал древко с легкостью, бросил в солдата. Бедная женщина не успела отойти, и удар отправил ее в полет во тьму, ее факел покатился по полу за ней. Перн не видел, что с ней случилось, вернулась она или умерла во тьме. Тролль смотрел на факел, игнорируя двух мужчин, пытающихся пронзить его шкуру копьями, потянулся к нему.

Перн посмотрел на генерала, мужчина был будто парализован, смотрел на тролля, очарованного огнем. Мужчины и женщины вокруг бились с монстрами, сражения плохо освещали факелы во тьме, и Перн просто смотрел. Он был потрясен размером и почти детским восторгом из-за огня у тролля.

Тролль коснулся факела и отдернул руку с криком. Он взмахнул длинными руками, отбивая копья и одного невезучего солдата, а потом ударил ладонями по факелу, потушив свет и разбив дерево.

Генерал Верит сжал Перна и потянул его к земле, тело мужчины вылетело из тьмы и пронеслось над их головами. Через миг тролль рухнул на каменный пол, булькая, копье торчало из его горла. Он размахивал руками, солдаты окружили его и стали бить булавами, летели брызги крови.

— Отвлекайте его! — крикнул генерал Верит, указывая на первого тролля. Монстр прижал мужчину к земле и давил. Солдат не успел закричать. Его глаза наполнились ужасом, он посмотрел на тролля, и его тело оказалось раздавленным с хрустом и брызгами крови из-под ладони тролля. Он умер за миг.

Что-то толкнуло Перна в спину, и он полетел к монстру. Он изменил падение в размеренное приближение, тролль поднял ладонь, чтобы посмотреть на кровь, текущую там, понюхал ее, словно был удивлен тому, что происходило. Перн взмахнул изогнутым традиционным мечом Хаарина, попал по предплечью тролля, и клинок соскользнул, оставляя только порез на шкуре чудища.

Тролль замахнулся на Перна, рука рассекала воздух. Перн пригнулся, сделал выпад на месте, и клинок погрузился на дюйм в живот тролля. Он взревел, может, от боли или гнева, может, потому что звук пугал, и попытался схватить Перна. Тот пригнулся и откатился, камни впивались в его спину при этом.

Перн вскочил на ноги и увидел, что тролль бросился к нему, вытянув две большие руки, широко раскрыв пальцы. Перн уклонился бы от человека, ответил бы убийственным ударом. Но против такого монстра он застыл, не мог понять, как выжить в бою.

Генерал Верит появился в поле зрения. Он поднялся с корточек неподалеку, взмахнул оружием в сторону колена тролля, пока тот бежал. Звук попадания оружия был хлюпаньем и треском разбивающегося дерева. Тролль с визгом рухнул, из-за набранной скорости крутился дальше. Перн отскочил от него, тело тролля чуть не придавило его.

Он сжимал меч в одной руке, факел в другой. Свет открыл солдат, приближающихся к павшему монстру, и Перн видел, как третьего тролля прогоняли во тьму дюжиной копий. Ближайший солдат прыгнул на тролля, вонзив копье в левый глаз монстра. Тот завизжал, схватил бедного солдата обеими руками. Изо рта солдата вылетел отчаянный крик, наполнив Перна большим ужасом, чем тролли. Звук оборвался, тролль порвал мужчину пополам, покрыв себя кровью, и бросил половинки в стороны.

Существо пыталось поднять, махало руками на солдат с копьями и булавами. Его колено было разбито, копье торчало из левого глаза. Генерал Верит приближался с левой стороны, используя слепое место монстра. Он опустил оружие с жутким хрустом. Первый удар остановил движения тролля. Второй и третий разбили огромный череп.

Генерал встал, тяжело дыша от усталости, истекая потом, широко улыбаясь. Победа была кровавой и большой ценой.

В тусклом свете факелов Перн видел, что последний тролль упал на колени, отбивался от копий, скулил, когда порезы открывались на его коже. Мужчины и женщины с булавами были близко, и вскоре монстр со скулением стал закрывать лицо большими ладонями. Перн увидел, как палец треснул от удара, отвел взгляд. Это были три существа из мифов и легенд, и люди убивали этих существ в их доме.

— Надеюсь, мы найдем то, что ищем, тут, — сказал Перн чуть громче шепота.

— Э? — рявкнул генерал Верит. — Почему такой мрачный, Хонин? Это хорошая работа. Три мертвых тролля, а потеряли всего половину людей. Хорошая работа.

Перн не мог найти силы спорить с генералом, и он не знал, ошибался ли мужчина. Бой бы закончен, и он устал. Нервное напряжение сменялось усталостью и меланхолией.

— Тц! — звук был громче воплей троллей, солдаты убивали их.

Перн повернулся и увидел над упавшим факелом еще одно существо из легенд. В мерцающем свете было видно черные глаза Друрра и прочную кожу. В оскаленной пасти было слишком много зубов для человека. Он выглядел древним. Морщинистая кожа и белые волосы, сияющие в свете факелов. Перн слышал, что Друрры жили долго, некоторые — веками. Он не знал, сколько лет было существу перед ним.

Огни загорелись за Друрром. Не огни. Перн быстро понял, что это отражался свет.

— Их больше, — выдохнул генерал Верит. Его солдаты уже собирались вокруг него.

Перн насчитал еще четверых троллей. Он побледнел, когда самый большой вышел в свет за Друрром. Размер его товарищей был куда меньше.

— Сначала убьем Друрра, — прорычал генерал Верит.

Друрр поднял голову с широкой улыбкой. Он махнул кривой рукой, факелы потухли.

Сузку

Тьма была абсолютной. Перн не видел свои ладони, не видел даже свой нос. Он услышал паническое дыхание, которое становилось все быстрее, ноги тяжело стучали по камню. Кто-то бормотал ругательства снова и снова испуганным голосом.

Крик раздался в пещере. Пронзительный вопль послал мурашки по спине Перна. Звук резко оборвался влажным хрустом, за ним еще и еще, и каждый было все страшнее слышать.

— Зажигайте факелы! — закричал неподалеку генерал.

Что-то ткнулось в правую руку Перна, и он застыл. Он не видел это. Не видел ничего. Он не знал, был это солдат, тролль или что-то еще. Его сердце гремело в ушах, и он пытался подавить панику в животе. Он еще никогда так не боялся. Его учили как Хаарина, учили противостоять страху, но это было чем-то другим. Как он мог биться с врагом, которого не видел? С врагом, который мог легко разбить его кости?

Еще крик, еще, оба оборвались со звуками, от которых кожа Перна стала холоднее, и он чуть не обмочился. Кто-то все еще ругался. Шаги разносились эхом вокруг него, кожаная броня шуршала по камню, шаги тяжелее были все ближе.

Искры вспыхнули во тьме на миг справа от Перна, и он увидел испуганное лицо, пытающееся развести факел, и огромную ладонь за ним. Тьма наступила снова, сдавленный вопль сменился бульканьем.

— ФАКЕЛЫ! — снова закричал генерал.

— БЕГИТЕ! — закричал другой голос, высокий и всхлипывающий.

Что-то еще врезалось в Перна, в этот раз слева. Он напрягся. Был готов пошевелиться, но не знал, как. Он не знал, было безопаснее стоять или бежать вслепую.

Боль вспыхнула в левом боку, что-то острое вонзилось в его живот. Перн услышал, как кто-то упал на землю и закричал, но не разобрал слова. Он опустил взгляд, но мир все еще был кромешной тьмой. Перн бросил потухший факел, опустил руку и понял, что в его бок вонзилось острое и гладкое копье. Оно было не глубоко, и Перн сжал древко и вытащил, кривясь, рухнул на колено.

Без зрения он не знал, насколько плохой была рана. Болело, как и ожидалось, и явно текла кровь, но Перн мог лишь надеяться, что рана не убьет его. Он пытался подавить боль.

Факел вспыхнул слева от Перна, и он увидел усмешку капитана Ванды над огоньком. Он увидел и тролля за ней. Его предупреждение умерло в горле, капитана схватили и разбили об стену пещеры. Она не успела закричать, ее разбитый труп потащили по стене, оставляя темное влажное пятно в мерцающем свете.

Перн побежал к брошенному факелу, поднял его с земли, пока тролль отвлекся на труп Ванды. Он быстро отпрянул, сжимая перед собой факел и меч. Они не помогут против решительно настроенного тролля, но он хотя бы видел грядущую смерть и заставит ее истекать кровью.

В маленьком круге света Перн видел жуткие тени, движущиеся там, тени меньше направлялись к нему. Он слышал тяжелые шаги и тихие, все двигались во тьме, и кто-то кричал, рыдал, молил богов.

Один из меньших троллей — всего в двенадцать футов — прошел вперед и потянулся к Перну. Он был готов отрубить ладони монстра. Может, если получится, он снесет один из пальцев. Это не помешает существу раздавить его, если оно захочет, но хотя бы заставит подумать. Если они думали.

Копье пролетело над правым плечом Перна и вонзилось в подмышку тролля. Монстр взревел и отшатнулся, отбил копье и пропал во тьме за тусклым светом факела.

Перн не оглядывался, чтобы понять, кто его спас. Он не хотел сводить взгляда с угрозы впереди. Он медленно пятился, надеясь, что не ошибся. Он мог пятиться к остальным троллям. Он насчитал четырех до того, как погас свет. Четыре монстра и Друрр, который выглядел так, словно у него была магия.

— Молодец, — сказал генерал Верит, шагая к Перну, поднес факел к огню. Два факела озаряли больше пространства, и общий свет давал им шире поле обзора.

Перн рискнул взглянуть и увидел, что порез на голове генерала кровоточил, его кожа была бледной в свете. Он все еще сжимал в руке огромное оружие, и это утешило Перна.

К ним присоединилось больше солдат. Перну показалось, что он слышал голос капитана Отто, когда загорелся третий факел. Они вшестером медленно пятились во тьму. Они видели на несколько футов вокруг, но слышали, как шагали большие ноги, крики тех, кого оставили, испуганных или раненых, которые не могли идти к свету. Один голос резко оборвался с жутким звуком разрывания, Перн сглотнул желчь.

Шестеро. Из тридцати солдат, которые вошли в пещеру, остались шестеро. Тролли и Друрр разбили их. И Перн был уверен, что они вскоре присоединятся к мертвым. Рана в его боку болела, и он видел, что истекал кровью.

Громкий топот зазвучал, что-то большое и тяжелое ударяло по земле снова и снова. Быстрее и быстрее, и приближалось. Тролль бежал к ним, размахивая руками, бросился из тьмы, и солдаты бросились врассыпную. Перн пригнулся, шагнул в сторону. Генерал взмахнул своим оружием, попал по лодыжке тролля. Существо рухнуло, поймало Отто по пути, сбило его, одна ладонь сжала левую ногу капитана.

Отто закричал. Генерал Верит и другие солдаты ударяли по троллю снова и снова, но монстр сжимал, кровь текла между его пальцев. Капитан Отто притих, голова ударилась об каменный пол, когда череп тролля проломили. Перн подумывал разжать большую ладонь и высвободить капитана, но не видел, как это поможет. Отто или уже умер, или был близок к этому.

— Идем! — генерал потащил Перна за руку. Они снова пятились. Где-то во тьме послышался громкий скрежет, будто большие когти терзали камень.

— Что это? — спросил один из солдат за Перном.

Они слушали звук поверх их шагов.

— Они копают, — уверенно сказал Перн.

— Они убегают.

Словно в ответ на вопрос солдата, раздался громкий хруст во тьме, а потом фырканье. Через миг камень размером с человека вылетел из тьмы к ним. Они бросились в стороны, и камень рухнул на землю за ними.

— Нам нужно бежать! — крикнул один из солдат.

— Нет, — прорычал генерал Верит. Он смотрел за них. — Нужно нападать.

Перн услышал. Топот ног по земле. Пещера становилась светлее, факелы присоединились сзади. Прибыло подкрепление.

— Вовремя, — крикнул генерал. — Мы чуть не погибли. Осталось не меньше трех троллей и Друрр. Какой-то маг.

— Матриарх? — Перн узнал голос капитана Бука.

— Нет. Самец.

— Слава Пельсингу!

Смех раздался во тьме. Низкий баритон разносился эхом в пещере поверх шагов, треска факелов, и скрежета когтей троллей.

— Ах, — прорычал генерал и топнул по земле. — Что теперь?

Тело капитана Отто дрогнуло и подняло голову в их сторону, в его глазах не было жизни.

— Некромант, — сказал шепотом Перн.

Сузку

Тело капитана Отто стало терзать пальцами землю, пытаясь подползти к ним, но даже в смерти хватка тролля была крепкой. Стон вырвался из губ мертвого капитана, пока он тянулся к ним.

— Черт! — выругался капитан Бук. — Думал, что мертвые остались в Пяти королевствах.

Еще камень вылетел из тьмы, и солдаты поспешили отскочить. Видно было только темноту за светом факелов, и они слышали, как тролли терзали стены. И все слышали стоны и треск поднимающихся мертвых.

— Держитесь вместе, — сказал генерал. — Небольшими группами. Мы знаем, как справляться с троллями, умеем справляться с мертвыми, делали это всю жизнь. Не нужно дрожать во тьме. Мы родились бороться с мертвыми!

Солдаты завопили, смелость в них поднялась, и аура из желтой стала светло-красной. Было странно видеть, как ауры сливались, но такое происходило всегда. Когда люди собирались группой, их ауры объединялись, словно они ощущали одно. Всегда были те, кто выделялся. Некоторые ауры отказывались смешиваться с другими, или одни влияли на других. Генерал Верит был таким, лидером. Его уважали и любили. Его аура охватывала тех, что был вокруг него, и цвет растекался. Даже Перн ощутил, как его гнев и смелость росли.

Они стали двигаться вперед, шаг за шагом, вместе в свободной формации. Еще камень вылетел из тьмы, и один солдат закричал от боли, но они не остановились. Они приблизились к мертвому троллю, который еще сжимал Отто. Мертвого капитана добили ударом булавы по затылку. Не было промедлений, печальных слов тому, кто был их товарищем. Его быстро отправили в могилу, и солдаты пошли дальше, Перн шагал с ними.

— Нам нужно убить Друрра, — сказал генерал, хрипло рыча. Он бросил взгляд на Перна. — Если это существо — некромант, нужно помешать ему закончить кровавые руны. Ты со мной, Хонин?

Перн кивнул. Скорее всего, этот Друрр был в ответе за смерть его клана. Он был в ответе за мужчин, женщин и детей, не получивших перерождения. В этом был смысл. Десять Хааринов были серьезной силой, но они не знали, как биться с троллями или Друрром-магом. Одна кровавая руна, вырезанная в земле телами членов его семьи. Если генерал был прав, еще две руны, и все женщины, мужчины и дети, которые умерли, нападая на Тигель, поднимутся под властью некроманта. Город Королей станет крепостью обреченных.

Первый мертвый вышел из тьмы, пожилой солдат с серой, как его волосы, плотью. Он не был один. Четверо мертвых шагали вперед, убитые троллями, но достаточно сохранившиеся, чтобы встать.

Жители Пяти королевств не мешкали, разрезая своих павших товарищей. Некоторые бились с мертвыми дольше, чем Перн жил, и это было видно. Они бросились вперед, защищая друг друга от когтей, били по черепам, срубали головы. Все мертвые упали снова, и тролли напали.

Первый монстр был самым большим из всех, кого Перн видел. Он бросился к ним, взмахивая руками, и солдаты разбежались. Одну женщину задела ладонь с когтями, и он упала, крича, рука была почти оторвана от тела. Кто-то стал оттаскивать ее, другой бил тролля копьем, вонзал клинок в бледную плоть и отступал, не давая существу попасть.

Еще один тролль, а потом еще один добрались до них, и вскоре все три монстра были среди них, отбивались от копий, хватали солдат, пока металл вонзался в плоть.

Перн хотел вступить в бой с огромным троллем, но ладонь опустилась на его плечо. Это был генерал Верит, его лицо было мрачным.

— Ты и я, Хонин, — сказал генерал. — Нам нужно убить Друрра.

Генерал повернулся и пошел во тьму, его факел был маяком света во мраке. Перн тут же пошел следом. Его гнев удушал, жаркий. Он хотел отомстить монстру, который убил его клан.

Они нашли Друрра чуть дальше в пещере, он не скрывался. Его лицо было бледным в мерцающем свете факелов, глаза были темными, и слишком много зубов торчало из рычащего рта. Он был в серой мантии, носил кривой деревянный посох. Он казался не соперником для двух высоких и широких мужчин. Но они подходили осторожно, сжимая факел в одной руке, оружие — в другой.

— Заходи с фланга, Хонин, — сказал генерал. — И не недооценивай его. Друрр и некромант. Мерзость даже для его народа.

Друрр смотрел на них, черные глаза метались в стороны.

— Потому ты тут, монстр? — спросил генерал. — Тебя прогнал твой народ из-за твоей гадкой магии. Они презирали тебя за некромантию, магию, которая почти стерла твой вид. Жаль, не стерла! — мужчина дразнил Друрра, отвлекая его от Перна.

Как только они зажали его между собой, Друрр махнул ладонью на генерала, и факел погас. Генерал Верит ударил, взмахнув своей особой булавой, но Друрр был быстрее, ударил посохом по руке генерала.

Генерал с криком пошатнулся, сбивая удар, и почти выронил булаву. Перн бросился, используя навыки, чтобы предсказать движения Друрра, и делая выпад в его сторону, но старое существо было слишком быстрым. Нечеловечески быстрым. Он повернулся и отбил удар Перна, ответил своим.

Правая рука Перна онемела, когда посох ткнул его в бицепс. Он не успел оправиться, посох ударил его по лицу и отбросил. Перн сплевывал кровь.

Генерал Верит с ревом поднял булаву и опустил с силой на Друрра. Старый некромант шагнул в сторону и бросился, прижал ладонь к груди генерала. Тот отпрянул, схватился за живот. Его стошнило. С рвотой генерала на землю упал комок маленьких угрей.

Перн снова двигался, рука еще не слушалась. Он нанес три быстрых удара. Друрр отбил каждый своим кривым посохом, а потом шепнул слово на языке, который Перн не узнавал. Друрр ударил посохом по земле, и ноги вылетели из-под Перна.

Он рухнул на землю, выронил факел и едва успел упереться в землю под собой. Он поднялся на колени, Друрр напал и ударил по его запястью острым концом посоха. Боль вспыхнула, Перн схватился за руку. Невыносимый зуд начался под кожей ладони, и в свете факела было видно, как там что-то двигалось.

Друрр улыбался ему, рот был полным зубов.

Генерал дернулся вперед, желчь капала изо рта, он схватил посох Друрра обеими руками, пытался использовать свой крупный размер, чтобы отобрать посох у мага. Но Друрр сжимал крепко, боролся с силой великана с легкостью.

Перн отпустил правое запястье, забрал меч левой рукой и сделал выпад, надавил всем весом. Клинок попал, погрузился глубоко в грудь Друрра и вырвался из его спины. Зуд двигался от запястья Перна по руке. Он хотел рвать свою плоть, но сдерживался.

Друрр смотрел на него, сталь торчала из его груди, кровавая слюна текла изо рта. Кривая ладонь сжала клинок меча Перна.

— Еще не конец, — прошипело существо. — Земля будет в крови. Мертвые вос… — Перн повернул меч и упал, вырывая клинок из Друрра. Морщинистый монстр упал.

— Подними руку, — приказал генерал, поспешил к Перну с факелом в одной руке и кинжалом в другой. — Сожми над движением.

Перн так и сделал, сжал свою правую руку. Что-то двигалось под его кожей, шевелилось. Он ощущал зуд, терзающий его, его кровь похолодела от страха, почти скрывая боль.

Генерал Верит смотрел на руку Перна пару мгновений, а потом бросил факел и вонзил маленький кинжал в плоть.

Перн подавил желание закричать. Он получал в жизни раны хуже, но эта болела сильнее. Он кривился, но не закрывал глаза, смотрел, как генерал выкопал из его руки что-то черное длиной с палец. Существо извивалось в хватке генерала пару мгновений. Он сжал, и оно лопнуло. Черная грязь потекла по его пальцу, как смола.

— Что это было? — спросил Перн, не мог скрыть панику в голосе.

— Тихо! — прошипел генерал. Он поднял факел и поднял его к лицу Перна, так близко, что огонь лизал его кожу. Генерал смотрел в глаза Перна, кинжал был в дюймах от его горла.

Генерал долго оставался там. Перн слышал солдат, бьющихся с троллями. Он слышал, как мужчины и женщины умирали. Он слышал, как тролли падали на землю. Они должны были присоединиться к бою, помогать убивать монстров, но генерал смотрел на него.

— Трупный червь, — сказал генерал, опуская факел на землю и расслабляясь. — Так они делают Вайтов.

— Вайтов?

— Умных мертвецов. Мертвые, которые сохраняют разум, но теряют жизнь и волю. Если такое добралось бы до твоей головы… Должен был убедиться. Если бы твои глаза стали меняться, я бы тебя убил.

Перн кивнул. Он все еще крепко сжимал руку. Красная кровь казалась почти черной в свете, текла из раны. Эта рана была не единственной, рана от копья в боку все еще болела, и он надеялся, что там хотя бы перестала течь кровь. У Перна начинала кружиться голова.

Громкий стук раздался вокруг них, а потом рев оборвался с жутким хрустом.

— Это был последний, — сказал генерал, встал на ноги и поднял булаву. Он протянул руку и помог Перну встать. — Но нам нужно пройти в пещеру. Нужно убедиться, что некромант не завершил кровавую руну.

Роза

Андерс не тратил время на доклад о результатах переговоров, он сразу пропал среди отрядов, вернувшись в лагерь. Он исчез среди солдат, стоящих напротив города, и Мопс с Генри его еще не нашли. Похоже, кровавый пьяница ускользнул, и это было плохо.

Роза не ожидала ничего хорошего от условий, которые дала ему. Кровавые не сдались бы по своей воле. Они знали, что это означало их смерти. Она хотела, чтобы солдаты слышали, чтобы они знали, что они смогут жить, если отвернутся от начальников. Но этот план провалился. Она пожала плечами. Это всегда было риском, и тут рисковал только Андерс своей жизнью. Она считала, что так можно было рискнуть.

Солнце стало садиться на второй день осады, и стены Тигля все еще стояли. Кровавые за ними все еще дышали. Второй день, а она не была ближе к воссоединению Пустоши. Но была ближе к родам.

Каждый день жизнь в ней становилась тяжелее, и каждый день она находила новое место, куда надавить. Сегодня маленькому паразиту нравилось давить на ее мочевой пузырь, и Роза писала каждые несколько минут. Это ее злило.

Колдуны в Чейде говорили, что умели принимать роды рано — с помощью настоя трав и магии шаманов, наверное. Люсиль не советовала так делать, заявляя, что в таких практиках дети часто гибли, и Роза не хотела мертвого ребенка внутри себя. С живым уже было плохо.

— Что такое? — спросила Роза. Она стояла у входа в свою палатку, смотрела на стены города. Они выглядели сильными, неприступными. Она не знала, как они будут выглядеть, когда она разобьет их. Обломки под самым большим костром в истории Пустоши.

— Андерса не видно, миледи, — Мопс опустил взгляд. Бетрим спал внутри, хотел отдохнуть, пока мог, и Мопс слушался ее. — Генерал Верит вернулся.

— Веди его ко мне.

— Его и его людей осматривают в лазарете, миледи.

— Тогда веди меня к нему, — мягко парировала Роза.

— Эм… — Мопс посмотрел за Розу, искал того, кто мог сказать, что идти в лазарет было не лучшим выбором для женщины на таком сроке беременности. Но ему никто не мог помочь. Бетрим спал, Люсиль ушла за едой, и никто не остановил бы ее.

— Живо, Мопс, — Роза звучала грозно.

Мопс побелел и кивнул, отвернулся и повел ее к лазарету. Роза давно поняла, что своей воле можно подчинить флиртом или угрозой. Чем больше был ребенок в ней, тем больше она полагалась на угрозы. Редкие мужчины желали спорить с беременной женщиной.

Роза была удивлена, что в лазарете было полно людей, и не только раненых солдат генерала Верита. Многие койки были заняты солдатами Пустоши, некоторые стонали и держались за животы.

Люди двигались, занимаясь болезнями и ранами, многие носили повязки на ртах и носах.

Роза замерла на пороге. Она хотела войти до этого, но теперь замерла. Она ощущала в воздухе болезнь, и она не хотела передавать это ребенку, пока тот еще не родился.

Мопс заметил ее колебания и улыбнулся ей.

— Я приведу генерала наружу, миледи.

Роза кивнула и посмотрела на койки. Она подумала, что увидела Перна на скамье, на его груди были старые шрамы, давно зажившие, маленькая женщина перевязывала его правую руку.

Роза отвернулась от палатки. Лазарет находился в конце лагеря на вершине небольшого холма. Оттуда она видела на отряды. Их было много. Тысячи. Море палаток и лиц, солдаты занимались обычными делами, словно неприступный город не находился неподалеку. Она надеялась, что Брекович и Дроан смотрели на лагерь с высоких стен и боялись. Тысячи солдат могли пробить стены и перерезать глотки последним кровавым.

— Миледи, — генерал вышел из палатки лазарета. — Я как раз хотел идти к вам.

Он выглядел плохо, повязка обвивала голову, левая рука была в петле. Перн следовал за мужчиной, и хоть на его плечи был накинут белый халат, она видела новые раны, включая что-то на боку.

Перн всегда был загадкой для Розы. Он был обученным Хаарином — казалось странным, что он был вместе с Черным Шипом, и его отношения с Генри были ужасно интересными. Роза умела видеть признаки любви и похоти, и между ними что-то было, но они не поддавались этому.

— Я не нахожу себе места, — Роза изобразила игривую улыбку на рубиновых губах. Генерал посмотрел на ее рот, а потом ниже, на вырез на груди. Некоторые мужчины были предсказуемыми. — Докладывайте, генерал. Что вы нашли в тех пещерах?

— Троллей, миледи, и некроманта.

Роза невольно нахмурилась, ее маска соскользнула.

— Троллей? — она издала потрясенный смешок. — Тролли настоящие, — она взглянула на Перна, его обычно спокойное лицо было напряженным.

Генерал Верит вздохнул.

— Вы не знаете, как тут просто. Да, тролли настоящие. И ходячие мертвецы тоже. Друрры настоящие. Мелкие песчаные жители, которые носят лица людей, настоящие. А у вас в Пустоши проблема только в том, что люди ужасно обходятся друг с другом. Так было до этого. Теперь тут все, кроме песчаных жителей, а они вам точно не нужны.

Роза улыбнулась.

— И армия, захваченная демонами. Поверьте, генерал, у нас есть свои проблемы. И я бы хотела увидеть этих троллей.

Генерал покачал головой.

— Вы нашли вход в город?

— Я послал людей. Нам нужно было помочь раненым. Мертвых нужно было сжечь. Я потерял некоторых из лучших в тех пещерах, миледи.

Роза кивнула. Они выпьют за павших до конца осады, и они уже потеряли слишком много друзей. Войны делали всех жертвами, и такой войны в Пустоши не было со времен Доро сотни лет назад.

— Что хотел Друрр?

Генерал Верит скривился.

— Некромантов не любят среди Друрров. Я и не слышал о таких. Думаю, кровавые руны делал он. Его попытка превратить вашу Пустошь в Землю мертвых. Что для некроманта лучше для поиска армии, чем бой, где обе стороны погубят себя?

— Надеюсь, вы сломали его планы, убив его?

Он утомленно пожал большими плечами.

— Мы убили гада и его троллей. Нашли вторую кровавую руну в пещере, из солдат в черной форме Тигля. Обе руны сломаны. Надеемся, магия не успела впитаться в землю. Я отправил разведку искать неподалеку третью руну. Но я не знаю, миледи.

Ребенок пнул ее, и Роза прижала ладонь к животу.

— Я хочу все равно напасть завтра, генерал. Как мы договаривались.

Генерал кивнул и вздохнул.

— Завтра я буду в лучшем настроении, чтобы отговорить вас от этого.

— Можете пробовать, — Роза улыбнулась, и он кивнул, лицо осунулось от усталости, и он казался намного старше. — Сузку, Генри хочет тебя видеть, полагаю. Она переживала. По-своему.

Не дожидаясь ответа, Роза повернулась и пошла так быстро, как позволяло ее положение. Мопс поспешил ее догнать и поравнялся с ней. Он не убирал ладонь со своего маленького меча, словно он мог защитить ее в случае атаки. От этой мысли Роза улыбнулась — скорее всего, она его защитит.

— Я еще не видел настоящего боя, — сказал Мопс, пока они шли.

— Я тоже, — призналась Роза. — Я уже хочу видеть, как падут те стены.

День 3 — Стены

Черный Шип

— …убийство. Проклятое убийство! — кричал Курт Верит.

— Скажите, генерал, разве война — не проклятое убийство? — возразила Роза.

— Убийство врага, да. Это же — убийство своих людей.

— И женщин, — ухмыльнулась Генри. Маленькая убийца часто спорила, когда никому не было дела.

— Есть способ пробить стены, не потеряв солдат? — продолжила Роза, игнорируя Генри. — Есть чудо, о котором вы не говорите, и которое позволит захватить город, никого не убив?

Курт зарычал и топнул ногой по ковру. Они все собрались в палатке, которую Бетрим называл палаткой приказов. Роза, Курт, Генри, Сузку, Андерс, Мопс и то, что осталось от капитанов генерала. Солнце только выглядывало из-за горизонта на востоке, и они уже говорили о войне. Курт не был рад бросать людей на стены Тигля в поисках трещины.

— Я так не думала, — с состраданием сказала Роза. — Так что, генерал, все равно все закончится кровью. Реками крови.

— Дайте больше времени, — возразил Курт. — Мы только прибыли. Мне нужно время оценить все варианты. Пещеры могут скрывать…

— Сколько времени, генерал? — спросила Роза. — Вы уже просили долгую осаду, и я уже сказала, что этого не будет. Эти стены рухнут через месяц или полгода? Что насчет солдат внутри? Всего, что будет, если мы проиграем в войне? Мы проигрываем с каждым мигом колебаний.

Курт покачал головой.

— Стены никуда не уйдут. И если этот бесполезный гад прав, — он махнул на Андерса, — им хватит еды на год или больше, если ее умно распределить. Их может одолеть болезнь, но на это нельзя рассчитывать. Дайте мне пару недель.

— У нас нет пары недель, генерал. Может, нет и пары дней. У нас заканчивается еда и выпивка, как и плата для солдат. Мужчины легко скучают, генерал, поверьте. Долгая осада сократит наши ряды, а их… Им некуда идти. Неделя, и моя армия будет скучающей, голодной и готовой собрать все и уйти к своим семьям. Через неделю те гады в Тигле закроют все дыры в их защите. Даже если мы сможем продержать осаду долго, как-то выдержать и заморить их голодом, как это закончится? Нильс Брекович не позволит им всем просто умереть там. Он — опытный военачальник, верно?

— О, да, — сказал Андерс. — Потому отец много раз побеждал в боях. И он опытный воин. Он как-то сам одолел слона. Мечом. Это было зрелище для мальчика пяти лет.

— Молчи, Андерс, — сказала Роза.

— Лучше бы он вывел армию к нам, — Курт звучал подавленно, его возражения лишились пыла. Бетрим сожалел ему. Он много раз спорил с Розой, и он мог сосчитать те разы, когда победил, на трех пальцах своей ладони, и еще остались бы не загнутые.

Роза покачала головой и вздохнула.

— Я не могу дать вам время, генерал. Кровавые приходят в себя от потерь за прошлый год. Они подавлены, их почти не осталось, но если мы не покончим с ними сейчас, через год, боюсь, мы будем сидеть за стенами города и надеяться на спасение. А стены Чейда не такие прочные, как тут. Лестницы и таран построены?

— Ага, — сказал Бетрим. Он сам следил за работой. Он не знал, как строить лестницу, но отряды работали лучше, когда кто-то с властью стоял рядом и выглядел важно. — Огромные штуки. Не хотелось бы самому на них лезть.

— Тогда мы нападем сегодня, — решила Роза. — Хватит спорить, генерал, придумывайте план.

Это положило конец. Роза выиграла еще один спор. Она прошла и рухнула на стул с подушками, застонав, пару минут искала удобное место. Другие помахали на прощание и пошли искать занятия. Андерс по пути пил из бутылки. Мопс ждал у входа в палатку пару мгновений, но Бетрим махнул ему уйти.

— Уверена? — спросил Бетрим, глядя на рисунки защиты Тигля. Он не знал, как нападать на город, но видел ловушку, где они могли погибнуть.

Роза вздохнула.

— Прошу, Бетрим, не сомневайся и ты.

Бетрим повернулся, его жена выглядела утомленно. Он даже видел несколько морщин на ее лице, у глаз. Было странно видеть ее такой уставшей, обычно она это не позволяла.

Бетрим подошел ближе и опустил ладонь на ее плечо. Было что-то в Розе, что он увидел в первый раз в борделе в Горьких Источниках. Она была сильнее, чем кто-либо еще из тех, кого он встречал, умнее многих и беспощаднее хохочущей собаки с раненой добычей. Она поднялась из ничего. Из шлюхи стала управляющей городом, а теперь почти звала себя королевой. И она тащила Бетрима за собой весь путь. Он не бросался словами о любви, это казалось глупым в Пустоши, но он был уверен, что сделал бы все ради Розы, если бы она попросила. Даже бросился бы на неприступные стены Тигля.

— Я не сомневаюсь. Я уверен, что ты умнее из нас двоих, и если кто и может сделать невозможное, это ты. И если ты говоришь нападать, мы нападем. Просто… Курт думает, что это не лучшая идея. Он немного знает о войне.

Роза фыркнула.

— Он немного знает о бое. Вряд ли он знает настоящую войну. Половина сражения — платить всем, кормить и обувать в новые сапоги, при этом пытаясь править империей, привыкшей жить по своим правилам и не знающей, как работать вместе.

Бетрим ждал, Роза притихла.

— Мы уже получили Пустошь. У этих гадов один город. Они там заперты, прячутся. Никто не будет спорить, если мы бросим их гнить, вернемся в Чейд и родим ребенка.

— Кровавые — порча Пустоши. Если мы оставим хоть одного живым, они вернутся и уничтожат все, что мы пытаемся построить. Тигель — гниющая рана, которую нужно отрубить. Я обещала народу, что избавлю их от страданий из-за кровавых, и я это им дам. Я обещала себе.

Бетрим отошел на шаг и прислонился к шкафу с выпивкой. Поверхность была не самой стабильной, но он любил, чтобы что-то было за спиной. Некоторые принимали его за дурака, решали, что он не был умным, потому что не учился и выглядел ужасно, но Бетрим ощущал правду в историях, и он думал, что Роза рассказала ему не все.

Он скрестил руки и посмотрел на нее одним глазом.

— Хочешь рассказать, что у тебя против них?

— Нет.

Для некоторых на этом разговор закончился бы, но Бетрим женился на Розе и провел пару лет, помогая ей разбить кровавых в Пустоши. Он заслужил объяснения, и он мог быть упрямым, когда чего-то хотел.

— Жаль. Потому что никто из нас не выйдет из палатки, пока ты не расскажешь. И Курт не поведет никого на город без твоего жуткого взгляда. Да, вот так.

Роза закатила глаза и улыбнулась ему.

— Но рассказ тебе — это просто горячий воздух, — она поднялась со стула, голос стал ниже. Она шагнула к нему и сжала его член через штаны. — Я могу ртом сделать кое-что интереснее, хм?

Бетрим стал тверже от мысли об этом, но не давал ей отвлечь его. Не в этот раз. Он прижал ладони к ее плечам и мягко надавил. Роза сначала боролась, но сдалась, закатив глаза и вздохнув.

— Ладно, — она плюхнулась на стул и была рада, что уже не стояла. — Хотя бы принеси мне выпить.

Бетрим налил пару кружек эля, Роза начала рассказ:

— Ты знал, что я на пару лет старше своего брата, Свифта?

Бетрим не думал толком о возрасте Розы или Свифта. Если честно, он был рад, что козел был казнен и закопан. Бетрим не хотел, чтобы он вернулся.

— Я помню ночь, когда он был зачат, — продолжила Роза. — Мне было три или четыре года, я бегала по борделю мамы. О сексе узнаешь в раннем возрасте в борделе.

Бетрим кивнул.

— Видел парочку. Твоя мама была не так плоха.

— Точно, — согласилась Роза. — Прибыльное место, но тогда в Горьких Источниках были богатые клиенты, и моя мама не позволяла другим шлюхам работать в городе. Многие дамы, желающие развлечь тем местом, оказались рассеченными за это.

Бетрим скривился, и Роза кивнула.

— Однажды вечером явился кровавый лорд. Грегор Хост, немного пьяный и румяный от купания в источниках. Помнишь козла, уверена?

Бетрим пожал плечами.

— Лично его не встречал. Я был снаружи, разбирался с демонами, когда Арбитр прижал его к столу его же утварью. Слышал, как он кричал. Уверен, все в Хостауне слышали тот визг.

Роза улыбнулась.

— Мысли о том, что его пытал Арбитр Инквизиции, греют мое сердце. Я надеюсь, Грегор умер в ужасе и боли.

— Что он сделал? — спросил Бетрим.

— Сначала переспал с моей матерью. Но, думаю, это ты уже знал. Он заплатил ей, тут я ничего не скажу. Трахнул ее, заплатил ей, поместил гада в ее живот. Свифт был не таким плохим. Он был милым ребенком, но избалованным всеми шлюхами. И он возомнил, что был и красивым. Он, будучи бастардом кровавого лорда, решил, что был лучше всех нас, — Роза улыбнулась, но без веселья, а хищно. — После этого он собирался уходить, моя сестра смотрела на него. Она еще ни разу не видела кровавого лорда, как и все мы. Мы видели мэра города, и, хоть он вел себя забавно и наряжался в кружева, он был простолюдином с деньгами. Хост был другим. То, как он шел, как он пах, как он вел себя, будто все и всё принадлежали ему.

— У тебя была сестра? — спросил Бетрим. Роза ее не упоминала, и, видимо, была причина.

Роза кивнула.

— Близняшка. Анемона. Помню, она дразнила, что я была старше, потому что первой выползла из нашей матери. Я даже не помню ее лица, как и голоса. Помню, мы были близки, не разлей вода. Хосту не понравилось, как Анни смотрела на него. Все всегда говорили, что он был немного сумасшедший, но… Он избил ее до смерти в борделе на глазах у всех. Просто схватил кружку со стола и… ударил ее… и бил ее… — Роза шмыгнула, большая слеза покатилась по ее щеке.

Бетрим видел, как она плачет, раньше, в начале беременности это случалось часто. Но не так. Это было горе. Он знал ее долго, они многое пережили, но такой настоящей он ее еще не видел. Он пересек расстояние между ними и скривился, опускаясь на колено. Он сжал ее ладошку своей большой мозолистой рукой и сжал. Роза шмыгнула снова и через пару минут взяла себя в руки. Она вскоре заставила слезы остановиться.

— Грегор Хост пробил череп моей сестре кружкой пива, потому что она смотрела на него, — Роза посмотрела на Бетрима, и он видел огонь в ее глазах. Огонь, который почти напугал его. Но Черный Шип не боялся грозных взглядов, даже от своей жены. — Никто не поднял пальца, чтобы остановить его. Все просто смотрели. Даже моя мать. Мать Анни. Я не понимала тогда. Не осознавала, что происходило. Я помню, что спрашивала маму об этом позже. Она сказала забыть об этом. Сделать вид, что этого не произошло. Что Анемоны не было. Потому что никто ничего не сделает. Никто не поможет. Если бы они попытались, Хост убил бы и их. Мы были просто шлюхами. Анни была ребенком, и жизнь в Пустоши дешевая, — гнев сдавил ее голос. — Такие люди Пустоши для кровавых — дешевые, ничего не стоящие. А кровавые для людей Пустоши — диктаторы и деспоты. Он убил ее, Бетрим. Даже не медлил, просто… — слезы снова стояли в ее глазах. — Это не просто Хост. Все кровавые семьи такие. Все ведут игру, но мы для них ничто. Хуже объедков, которые они скармливают псам.

Бетрим не знал, что сказать. Не знал, мог ли что-то сказать. Роза была права, жизнь была дешевой в Пустоши, и кровавые сохраняли это так, потому что только их жизни тогда были достойными. Несколько лет назад это не было бы важным для Черного Шипа, но теперь было важно. Он не знал, влиял так на него ребенок, хоть он еще находился в матери. Было неправильно, что ребенок делал мужчину лучше. Бетрим точно не сделал своих родителей лучше.

Роза шмыгнула и вытерла глаза.

— Я не хочу, чтобы наш ребенок родился в мире, где еще живы кровавые, Бетрим. Я хочу дать ей новую Пустошь, свободную и единую. Она не заслуживает расти в страхе из-за того, что гады, считающие себя лучше, могут с ней сделать, если захотят. Я не дам ей так расти.

Бетрим покачал головой и сжал ладонь Розы. Он думал, будет ли их ребенок, когда вырастет, так уже умело манипулировать им, как его мать.

— Тогда нам нужно разбить те стены и убить кровавых. Потому что, милая, ты вот-вот родишь.

Генри

— Мы готовы делать это? — спросила Генри. Ей не нравилось, как выглядели стены и люди на них. Что-то нужно было сделать с луками. Генри не любила стрелы даже до Свифта. От одной мысли об имени гада ее нога заболела там, где он разрезал ее.

— Похоже, — сказал Шип, борясь с круглым щитом. Он позволил Мопсу помочь прицепить щит к его руке.

Он выглядел так неловко, как Генри себя ощущала. Она не знала, что делать со щитом и ненавидела шлем, который ей дали. Она любила, когда могла двигаться и видеть, а это плохо получалось в кольчуге, в которую ее запихали.

— Есть повод? — спросила Генри. Она не хотела отступать, но если Шип отступит, ей хватит этого повода. Только из-за него она так собой рисковала. Было сложно следить за его спиной в лагере.

— Отрядам так лучше. Видеть, что один из нас тоже в этом с ними. Курту нужно отсидеться и заняться важными делами, а Роза сейчас не может сражаться. Значит, остаюсь я, да?

— И я. Я не дам тебе умереть тут одному, — Генри плюнула в грязь, и Бетрим толкнул ее легонько в плечо, жутко улыбнулся. Они были в ситуациях хуже. Были и выходили из них с новыми шрамами. Так говорила себе Генри. Она не могла прогнать ощущение, что так плохо еще не было.

— Впервые в таком? — спросил солдат с румяным лицом. Его темные волосы были с проседью, глаза окружали морщины.

— Иди ты! — прошипела Генри и оскалилась мужчине, чтобы он отвернулся. Она была на грани ужаса, и какой-то дурак улыбался ей, будто был счастлив тут, и она не хотела такое терпеть. — Помнишь, как был бессердечным гадом, который переживал только за себя? — спросила Генри у Шипа. Она нервничала, переминалась с ноги на ногу, не могла остановиться.

Шип рассмеялся и попытался почесать ожог, чуть не ударил себя по лицу щитом.

— Да, я помню, что всегда переживал за тебя, сумасшедшая. Даже после того, как ты пырнула меня, — он толкнул ее еще раз, она отшатнулась и улыбнулась ему.

— Ага. У тебя всегда была слабость к женщинам, которые пускали тебя в себя.

— С таким лицом, как мое, ты можешь меня винить? — слова были правдой, но спор был вымученным. Они скрывали страх.

Рожок зазвучал вокруг, казался тихим, к нему присоединился другой, громче. Атмосфера немного изменилась, и Генри ощущала, как беспокойство стало нервозностью. Она ощущала это сама, была рада, что была низкой. Она не видела за гадами перед ней. Она не увидит смерть.

— Мы идем? — спросил Шип. Он был новичком тут, как она.

— Еще нет, — сказал капитан Потерянный. Он был рад стать капитаном стражи Шипа, и он и его пятьдесят человек получили задание оберегать Черного Шипа в самом кровавом конфликте Пустоши.

Мысль о красной крови успокоила Генри, как всегда. Она любила цвет, ощущение, запах, даже немного вкус. Она провела много лет, пронзая разных людей, пытаясь узнать, как разные люди истекали кровью, и была ли их кровь красной. Оказалось, внутри все люди были одинаковыми, как бы ни смотрелись снаружи.

— Мы поддерживаем таран, — продолжил капитан Потерянный. — Наш отряд будет двигаться и защищать их, когда первый отряд начнет падать.

Шип кивнул. Он не знал, что делал, это видел любой глупец. Им не было места в бою, тем более, на передовой. Они были преступниками, не солдатами. Их простили, но они этого не заслужили.

— Черт! — выругалась Генри и не смогла скрыть дрожь в голосе.

— Еще не поздно отступить, — сказал Шип.

Генри видела Мопса за ними, испуганного, как она. Кто-то стал стучать по щиту снова и снова, к нему присоединились многие другие. Вскоре Генри оказалась посреди какофонии. Она не знала, как это влияло на людей на стене, но это придавало смелости солдатам вокруг них. Генри видела пару парней, у которых еще волосы не стали расти на бубенцах, а они шутили с взволнованным видом. Они точно еще не видели настоящего боя. Они еще не видели, как те, кто был им дорог, истекают кровью. Еще не ощущали страх, когда ситуация была не под контролем, и лишь удача спасала от смерти.

— Черт! Что происходит? — кричала Генри поверх грохота, стукнула Шипа по руке.

Он посмотрел на нее, а потом вверх.

— Первые идут вперед. Стремянки у стен. Большой таран движется. Мы скоро пойдем следом, да?

Ещё рожок зазвучал поверх криков и звуков смерти. Генри слышала его поверх вопля мужчины с поразительными легкими.

— Это для нас, — сказал капитан Потерянный. — Маршируйте близко. Держитесь вместе. Щитами закрывайтесь от стрел.

— Черт! — выдохнула Генри, их группа пошла вперед, почти двести человек со щитами. Она едва видела дальше Шипа, Мопса и ветерана с румяным лицом, который старался не ловить ее взгляд.

Генри подняла щит над головой и шагала с другими. Было странно темно под деревянным укрытием. Странный покой охватил ее. Они шли вперед, сапоги хлюпали грязью. Крики и звуки смерти были далеко. Тут все было простым. Держать щиты и двигаться.

— Что делать там? — крикнул Шип.

— Что будет нужно, — отозвался капитан. — Поддерживайте таран, защищайте других. Щиты не опускайте. Настоящий бой начнется, когда мы пройдем врата.

Генри пыталась поймать взгляд Шипа, но козел смотрел вперед, хотя он ничего не видел за щитами. Она взглянула на Мопса, но парень смотрел на землю, глаза были большими и яркими в тусклом свете. Блестели лихорадочно. От страха. Генри признала, что парень был умнее, чем выглядел.

— Черт! — она споткнулась и чуть не упала, схватилась за другого солдата и пошла дальше. Она заметила тела на земле. Некоторые истекали кровью из ран от стрел, другие были затоптаны. Все были мертвы. Убить человека было просто, хотя некоторые умирали проще других.

Что-то ударило по ее щиту со стуком и силой, Генри скривилась.

— Черт! — ее голос дрожал. Она верила, что они были близко для стрел, значит, близко к вратам, так что могли умереть. Вскоре у стен будут горы тел.

Одно дело — умереть в бою, другое — одному или среди людей. Было что-то другое в смерти безымянным трупом среди пары тысяч таких. Генри не хотела умирать, и она не хотела умирать так. Ее решение пойти с Шипом было безумным.

Больше стрел сыпалось на них, стучало по щитам, некоторые проникали. Генри увидела, как упал румяный ветеран, древко торчало из его горла, попало между частями брони. Выстрел был удачным, а бедняге не повезло. Она быстро потеряла его из виду, другой солдат появился справа от нее, закрыл дыру, прикрывая ее. Это был худой мужчина с выпирающим подбородком и тонкими усами. Генри не знала, умрет он следующими или она.

— Черт! — прошипела она под нос и шагала дальше.

Тела под ними попадались все чаще. Некоторые лежали на других. Все больше стрел стучало по их щитам, и Генри видела больше павших вокруг себя, дыры в стене щитов появлялись чаще.

Мужчина перед ней упал с воплем. Она не видела его рану, споткнулась, наступила на его спину и перешагнула, закрыла место, которое он занимал. Другие сдвинулись за ней.

Ее рука уставала. Еще пара минут, хотя они казались часами, и ей уже было сложно держать щит над собой. Генри не была слабой, но она не привыкла к этой работе, и только ее упрямство и решимость не умирать заставляли ее держать дрожащую руку над головой.

— Вперед! Живо! Шагайте! К тарану! — Генри не знала, чьи были приказы. Не знала, стоило ли их слушаться. У нее не было выбора. Солдаты давили вокруг нее, стали двигаться быстрее, а потом побежали.

Она заметила стены, пока ее толкали вперед. Они были близко, стены нависали над ней. Она видела людей на стенах, они склонялись и выпускали стрелы в них. Много стрел. Генри поправила щит, другая стрела попала по щиту. Генри шагала дальше.

Большое бревно с оковами из железа, покрытое стрелами, двигалось над ее головой. Она прошла мимо мужчин, тянущих за веревки, защищенных товарищами. А потом оказалась у деревянного тарана, почти прижатая к нему весом людей за ней. Таран стонал, пока двигался к вратам.

Таран содрогнулся. Земля под ней дрожала. Генри дрожала, чуть не выронила щит. Сила удара, казалось, могла выбить ее зубы, она стиснула челюсти, чтобы не откусить язык при следующем ударе.

— Черт! — ее голос был пронзительным даже для ее ушей.

Вокруг нее мужчины и женщины умирали, падали от стрел, падали в ров. Генри слышала крики, стук стрел по щиту, пока она пыталась держать его над собой, склоняясь у тарана.

Таран двигался снова, его медленно оттягивали мужчины за веревки. Кто-то рыдал. Всхлипы звучали слабо и жалобно. Таран ударил снова по вратам, она вытерла слезы со своих глаз, закричала на мерзавцев, которые сыпали на них смерть.

Роза

Пост управления, как его звал генерал Верит, был чуть приподнятым гамаком с видом на лагерь и поле боя внизу. Со своего места они видели атаку. Роза видела стремянки у стен, странные сооружения у основания держали их на месте у стены. Она видела солдат, мужчин и женщин, которые поклялись биться за нее. Они взбегали по стрелам, защищаясь щитами от града стрел.

Генерал не был рад тому, как все проходило, и это был плохой знак, ведь атака только началась. Роза потеряла счет времени, но вряд ли прошло больше нескольких минут.

Таран был у огромных ворот Тигля. Его оттягивали и били по большой двери. Она слышала грохот даже тут. Внизу был Бетрим.

Роза назвала его дураком, когда он сказал, что пойдет на передовую. Она все еще так думала, но это не изменило его решение. Порой Бетрим верил в свою репутацию Черного Шипа, верил, что был не убиваемым. Роза надеялась, что сегодня он не узнает, что это не так. Она все-таки любила мужа, и она знала, что он защитит их ребенка всем, чем мог, включая жизнь. Он не был хорошим или сносным, Черный Шип делал то, за что его могли повесить. Но он был верен Розе, и это делало его полезным.

— Всегда так? — спросила она.

Они слышали грохот боя даже издалека, и Роза видела, как мужчины и женщины падали в гуще атаки. Порой она видела, как падали ее люди в последних рядах. Порой она видела, как защитники Тигля падали со стен. Лучники были с обеих сторон конфликта. Роза любила лучников. Порой было хорошо видеть, как человек умирает, вблизи, но иногда было приятно смотреть, как они падали вдали. Жизнь угасала не в личном сражении.

Генерал вздохнул.

— Хотелось бы, чтобы было лучше.

Великан выглядел впечатляюще, сидя в броне на коне, глядя на бой внизу. Было что-то в том, как он держался, в напряжении на его лице. Роза видела, что он хотел в бой. Курт Верит был рожден для войны и боя. Выращен в крови и закален постоянными войнами Пяти королевств, где бились кланы на севере и мертвецы на юге.

Генерал полез в сумку на седле, вытащил зеленый флаг. Он поднял его в воздух и помахал им пару раз. Мгновения, и отряды на южной стороне стены придвинулись к вратам, поддерживали уменьшающееся количество солдат, которые пытались взбираться по стремянкам.

— Мы теряем слишком много. Мы даже не добрались до стен, а там потеряем еще тысячу жизней.

Роза перевела взгляд с генерала на бой внизу и улыбнулась.

— По моим подсчетам, останется еще двадцать тысяч, генерал. Количество — великое оружие людей. Количество денег для покупки империи. Количество ладоней для завоевания той империи кровью. Количество кораблей, чтобы править морями. Количество фермеров, чтобы прокормить мир. Количества выигрывают бои. И…

Генерал Верит с горечью рассмеялся.

— Это простой взгляд, миледи. Я видел, как один человек бился с сотней. Я видел, как сотня бились против тысячи. Количество побеждает в бою деньгами, но не всегда в боях кровью. Мы теряем по десять солдат за одного их солдата, и мы не можем терпеть такое.

— Что вы предлагаете, генерал?

— Отступить. За пару недель я смогу построить башни. Защищенные от лучников, достаточно высокие, чтобы забраться на стены. Мы сможем исследовать пещеры. Там был Друрр, он мог использовать троллей, чтобы прокопать проход в город и захватить его. Мы можем построить орудия…

— Я устала от этого спора, — перебила его Роза. — Вы говорили, что те стены не рухнут никогда. Чем больше времени мы им даем, тем больше шансов, что они ответят нам. И через пару недель половина нашей армии умрет от голода, а другая сбежит. Мы нападаем сейчас.

Генерал вытащил еще флаг из сумки, помахал им по диагонали. Еще отряд солдат, этот был в почти тысячу человек с тремя большими стремянками, пошел к северу. Они нападали на внешнюю стену в трех разных местах, заставляя силы Тигля рассредоточиться.

— Мы всегда можем отступить, миледи. Эта атака не должна быть все или ничего, — тихо сказал генерал Верит.

— Она такая, — сказала Роза.

Она переминалась с ноги на ногу, кривясь от дискомфорта. Роза хотела бы сидеть на лошади, как генерал, но не могла в своем состоянии, и она не хотела садиться на стул, пока мужчины и женщины умирали за нее у стен Тигля. Она расхаживала туда-сюда, поворачиваясь, когда таран бил по вратам.

Каждый раз было потеряно больше жизней на стенах и внизу. Сомнения стали пробираться в Розу, пока она смотрела на бой внизу. А если генерал был прав? А если им не хватит людей, чтобы пробиться? Несмотря на предупреждения генерала, Роза надеялась, что будет лучше.

— Мне нужно выпить, Люсиль, — рявкнула Роза, не могла сдержать напряжение. Во рту пересохло, ноги болели почти так же сильно, как спина, и ей нужно было в туалет, но тут не было уединенного места. Ее служанка убежала за кубком вина, Роза продолжила расхаживать.

Таран снова ударил вратам, и звук сообщил, что пора было повернуться и пойти в другую сторону. Роза поймала взгляд генерала, остановилась и скрыла эмоции на лице.

Генерал повернулся к бою и указал. Роза проследила за жестом, желая увидеть изменения.

— Слева от ворот. Часть наших солдат забралась на внешнюю стену.

Роза прищурилась, и выглядело так, словно люди двигались по стремянке быстрее, чем раньше. Она улыбнулась от маленькой победы. Солдаты, которые забирались на стены, прятались за щитами, отгоняли врага, освобождая место для товарищей, поднимающихся по стремянке за ними. Если они смогут забраться дальше, вскоре им помогут те, кто поднимался по другим стремянкам.

— Видите! — радостно сказала Роза. — Количество, генерал.

— Посмотрим, — он взмахнул красным флагом. Роза не видела, чтобы новые отряды вступили в бой, не видела изменений, но не хотела открывать нехватку знаний в военном деле, задавая вопросы. — Внутренняя стена — проблема. Лучники там с преимуществом в высоте. Наших людей будут бить с трех сторон.

Боль пронзила живот Рози, она издала сдавленный вопль, чуть не рухнула в агонии. Люсиль тут же оказалась рядом с кубком вина в руке, другой поддерживая Розу.

— Вы…

Роза покачала головой, решила не показывать слабости.

— Думаю, мне нужно облегчиться. Прошу, помоги, Люсиль.

— Миледи Роза, — сказал генерал. Она повернулась, он поймал ее взгляд, тревога заставляла ее ощущать себя глупо за вопль, когда многие умирали у стен города. — Если нужно отдохнуть, я присмотрю за боем.

— Щедрое предложение, генерал, — сказала она. Пот выступил на ее лбу, и она очень хотела облегчить мочевой пузырь. — Но кому-то нужно мешать вам объявить отступление.

Генерал снова отвернулся.

— Если бой станет хуже, ваше присутствие не помешает мне объявить отступление нашим силам.

— Моим силам, — исправила Роза. — Это мои солдаты.

Он пожал плечами.

Роза дала Люсиль поддерживать ее, пока ковыляла на несколько шагов в сторону. Она села на корточки, задрала платье. Люсиль придерживала ее, пока Роза облегчала мочевой пузырь.

— Этот ребенок забавляется, позоря меня.

— Вам не нужно быть так близко, — сказала Люсиль со сталью в голосе.

Роза улыбнулась. Она пописала и стала снова ощущать себя собой, а не как инвалид.

— Когда придет время, Люсиль, и начнутся роды. Тогда я позволю тебе указывать. Не раньше. Хорошо?

Люсиль кивнула и помогла Розе встать.

— Как видишь, я в порядке. Где ты оставила тот напиток? Роза стряхнула ладонь женщины со своей руки и встала так прямо, как могла с животом.

Она посмотрела в сторону боя. Ее солдаты все еще поднимались по стремянке на севере. На юге они все еще умирали. И у ворот грохот тарана звучал уже с треском.

Черный Шип

Мопс споткнулся и упал, когда камень рухнул на его щит сверху. Тяжелый камень упал на землю, а потом и парень. Один из солдат капитана попытался закрыть брешь, встав на сквайра, но Бетрим оттолкнул мужчину, склонился и поднял Мопса на ноги, прикрывая его щитом, пока тот выпрямлялся.

— Спасибо, — крикнул Мопс поверх шума, и Бетрим хмыкнул в ответ.

Их прижимали к тарану тела на земле и прочий кошмар, сверху сыпались камни и стрелы. Бетрим бывал в плохих ситуациях, но это нельзя было сравнить с хаосом, в котором он оказался сейчас.

Он потерял Генри из виду в давке, не смог отыскать ее. Может, она уже была под телами вокруг них, но Бетрим надеялся, что было не так. Ему не нравилось, что рядом не было маленькой убийцы. Он не мог представить жизнь без нее, если честно.

Свежая волна стрел обрушилась на таран, землю и их щиты. Еще пара человек упали с криком, но Бетрим не видел их в давке тел.

Капитан Потерянный прошел сквозь волны плоти, пота, стали и крови, пригнулся под тараном, который медленно оттягивали для еще одного удара. Он споткнулся обо что-то и выпрямился со вторым щитом в руке.

— Вот! — Потерянный дал щит Мопсу. — Твой тонкий, — он не ошибался. Постоянный дождь стрел и камней сделал из щита Мопса доску, пристегнутую к руке парня. Бетрим считал чудом, что парня еще не пробили.

Мопс хотел бросить избитый щит, но капитан остановил его руку и покачал головой.

— Брось сначала меч, парень. Второй щит тебе пригодится больше.

Щеки капитана были румяными, глаза сияли. Бетрим сказал бы, что безумный дурак радовался, что был на лезвии ножа, окруженный смертью и хаосом. Он не всех людей мог понять. Бетрим вызвался на передовую с отрядами, но он заплатил бы, чтобы быть в другом месте.

— ТОЛКАЙ! — раздался вопль, и Бетрим бросился на балку тарана. Он не знал, нужно ли было толкать сильнее. Колеса были наполовину погружены в грязь с кровь.

Таран врезался в деревянные ворота, и Бетрим услышал треск. Он поднял голову, чтобы проверить, ломался таран или ворота.

— Почти прошли! — закричал Бетрим, срывая голос. Что-то стукнуло по его щиту, напомнило, как близко он был к смерти. Его энтузиазм понизился от осознания, что внутри им придется пробивать путь к другой стене, и это была только половина боя. А то и меньшая часть.

Капитан Потерянный кивнул некоторым людям, и вскоре несколько человек подошли к тарану. Его стали отодвигать, люди тянули за веревки. Бетрим не знал, как долго они этим занимались, не мог понять, как проходил бой. Ощущалось, что это длилось вечность. В давке с телами вокруг и кровью он не ощущал холода. В сердце сражения ему было почти жарко.

Капитан приказал нескольким встать перед Бетримом, а сам занял место сзади.

— Когда врата падут, — кричал капитан, подняв щит, закрываясь от стрел и камней, — будет кровавая резня. Никто не будет думать, кто на конце лезвия. Оставайтесь за нами. Мы защитим вас, как и должны.

Бетрим нахмурился, но кивнул. Он не привык к тому, что его хотели защитить. Он привык, что его хотели пронзить, что люди хотели сделать имя на убийстве Черного Шипа. Странно, как все изменилось. Теперь люди рисковали собой ради него, потому что он был с женщиной, которая была во главе.

— ТОЛКАЙ!

Бетрим уперся плечом в таран и напрягся, тот ударил по вратам с хрустом. Он подумал на миг, что увидел на другой стороне лицо Генри в брызгах крови, кривясь из-за шума войны, но тот миг прошел, он потерял вид среди толпы солдат.

— Еще немного! — кричал капитан Потерянный.

Они почти пробились. Врата были в трещинах, дыра появилась там, где бил таран. Если капитан был прав, еще несколько ударов, и врата слетят с петель и впустят их, и тогда начнется настоящий бой, а не эта давка с градом стрел.

Таран отодвинулся. Давка стала сильнее. Все больше солдат подступало, готовые ворваться через врата, как только их разобьют. Бетрим едва мог двигаться, едва мог понять, где был он, а где — кто-то еще. Он не мог решить, какой из щитов над ним принадлежал ему.

— ТОЛКАЙ!

Шок удара снова пробежал по Бетриму. Казалось, зубы стучали в его голове. Казалось, глаза тряслись, и он был рад, что у него был только один глаз, хоть в этот раз.

— ЕЩЕ! — крикнул Потерянный.

Бетрим огляделся, но не видел Мопса. Давка была тесной, как зад девственницы, и он едва видел лицо рядом с ним. Солдаты, которые охраняли Бетрима, были ближе всего к нему. Многие с морщинами, ветераны. Они знали игру, они помогут больше, чем Мопс, в бою. Но было обычно, если парень уже умер. Бетрим не был сентиментальным, но ему нравился Мопс. Было что-то в его невинности.

— ТОЛКАЙ!

В этот раз, когда таран ударил, врата застонали и открылись. Они были пробиты. Солдаты бросились вперед, толкались, своим весом и тех, кто был за ними, открывали врата все сильнее.

Копья ждали их на другой стороне.

Генри

Генри была в первых рядах, почти в центре. Она это не выбирала. Люди перед ней умирали, убитые лучниками со стен, и ее толкали все дальше гады за ней. Она закричала бы им остановиться, но уже сорвала голос от криков, было больно дышать. Даже шептать не хотелось.

Последний удар тарана, и врата раскрылись, перекладина за ними сломалась надвое. Солдаты за ней толкали, и она оказалась прижатой к вратам, пыталась вдохнуть, желала, чтобы они открылись быстрее.

Когда они начали открываться, Генри толкнули вперед быстрее, чем ей хотелось, быстрее, чем были готовы ее ноги. Страх и предвкушение смешались в коктейль, прогнавший все мысли из головы Генри. Копья ждали со стороны города, и она тревожно пискнула. Было поздно. Люди за ней не останавливались, как и она. Одно копье попало по ее боку, запуталось в мешковатой кольчуге, другое скользнуло под ее рукой и пронзило мужчину за ней.

Генри упала, ее остановило копье, застрявшее в кольчуге. Древко сломалось, и она перекатилась, не дав солдатам за ней затоптать ее. Мир был размытым, она села на корточки меж двух солдат, которые были удивлены не меньше нее. Через миг стена солдат Розы врезалась в них, и Генри оказалась не на той стороне резни.

Была проблема в нахождении на стороне врага. Генри бросила щит и меч, которые ей дали. Она сжала кинжалы, она отлично убивала вблизи. Чем ближе, тем лучше. Генри нравилось, когда кровь текла по ее рукам, пока она убивала, и тут было этого много.

У нее было мало места, она была между живым солдатом и мертвым, и ее лицо было в дюймах от другого защитника Тигля, рычащего, но не способного отодвинуться в давке. Генри подняла руку, высвободив ее из хаоса. Глаза солдата расширились от страха, а потом она пронзила кинжалом его глаз. Он закричал с надрывом, но не мог двигаться, был зажат. Генри вонзила кинжал в другой его глаз, а потом в горло. Брызнула кровь, покрывая ее лицо, и она вонзила нож в кого-то еще.

Генри любила быть близко, но это было другим. Ей нравилось двигаться, использовать скорость и небольшой размер как преимущество. Тут она была еще одной мишенью. Еще одним телом в давке вонючей смерти. Она била кинжалами снова и снова, надеясь, что никто не сможет прорезать мертвое тело перед ней, служащее щитом. Надеясь, что ее люди не примут ее за врага, не зарежут случайно. Она не была в черной одежде Тигля, но вблизи было сложно понять.

Она не знала, как долго длилась первая давка боя. Копья взлетали, и каждый раз, когда Генри видела одно, ее сердце пропускало удар, и она была уверена, что умрет. Она пронзала солдат, когда могла, ощущала внутри отчаянную панику. Она такое уже ощущала, горло сдавило, зрение сузилось.

Давка стала ослабевать, солдаты Тигля отступали, мертвые тела уже не поддерживали те, кто стоял за ними, и они падали на кровавую землю. Стрела вонзилась в мертвую женщину у ног Генри. Наконечник прошел в шею со шлепком. Ни крика. Ни вопля. Женщина уже была мертва. Генри не знала, сделали это ее кинжалы или чье-то копье. Не важно, мертвые оставались мертвыми, кто бы их ни убил.

Вокруг были трупы. Тела с обеих сторон конфликта. Солдаты Тигля отступали глубже к внутренним вратам. Они держали копья наготове против волны врага.

Генри замерла на миг, тяжело дыша от усталости. Голова кружилась. Она была в крови. Она часто была в крови. Она не знала, сколько крови было ее, но хоть что-то было ее. Солдаты Розы окружили ее, толкали, двигаясь к внутренней стене. Больше стрел сыпалось сверху. Все больше защитники на внутренней стене выпускали во врагов.

Паника поглотила ее, сковывая конечности, вызывая новые слезы на глазах. Как в Хостауне, когда демоны напали, страх прогнал другие мысли. Это был не бой. Генри тут не управляла тем, выживет или умрет. Они все умрут. Она поняла это с внезапной уверенностью и болезненной ясностью.

— ПОДНЯТЬ ЩИТЫ! — Генри не знала, кто закричал или где. Она огляделась в поисках своего щита. На земле их лежало много, но они не были похожи на ее. Она не помнила, как выглядел ее щит, если честно.

Солдаты окружили Генри, и она снова оказалась под навесом из поднятых досок, прижатая к людям. Запах пота и крови перекрыл все. Лучи света пробивались в узкие бреши, и стук стрел по их защите стал постоянным звуком. Звук без ритма. Бесстрастный. Резня на максимуме. Имена были потеряны, никто не думал о том, что это значило.

Генри посмотрела на свои ладони. Правая была в крови, часть высохла, часть еще капала. Левая ладонь была в маленьких ранах, где ее кожу стерло, но была чистой. Она стала вытирать правую ладонь об тунику под кольчугой, но та тоже была в крови.

— Мы — защита для тех, кто идет за нами, — сказал мужской голос, который она не узнавала. — Берите щиты и соберитесь.

Кто-то толкнул ее в левое плечо, и Генри действовала инстинктивно, повернулась и вонзила кинжал в спину мужчины, под его броню.

Солдат посмотрел на нее, его рот раскрылся, в глазах были шок и страх. Генри ощутила жаркую кровь на левой ладони, до запястья. Мужчина смотрел на нее еще миг, его глаза закатились, и он рухнул. Еще труп на земле. Один из тысяч. Но этот хоть видел, кто его убил.

Никто не заметил, что она убила одного из своих. Никто даже не увидел этого. Еще один упал от стрелы, наверное, так все подумали. Тут Генри могла убивать, и никто не заметил бы, но она не хотела. Она хотела только уйти.

Другой солдат переступил тело, которое она только что убила. Щиты снова соединились. Солдаты падали время от времени от постоянного града стрел.

Было почти мирно. Спокойно. Генри огляделась, все расплывалось от слез и страха. Шип пропал. Она его не слышала и не видела. Генри не знала, был ли Шип мертв. Может, у нее уже не было повода тут находиться, и он потерялся в давке безымянных солдат, умирающих за Розу или кровавых. Без причины.

Генри повернулась и стала идти сквозь толпу солдат между ней и вратами. Она была маленькой и гибкой, ее тело было чуть больше, чем у девочки, и даже с мешковатой кольчугой она хорошо двигалась.

Больше солдат собралось за стеной щитов, новый отряд был готов штурмовать стену, когда врата пали. Они толкались, обходили огромный таран. Некоторые заметили Генри, идущую к ним, но никто не давил. Редкие хотели спорить с Генри, даже когда она не была в крови.

За ней еще было слышно, как люди умирали, мужчины и женщины пытались держать линии, чтобы товарищи успели помочь им сзади. Зазвучали вопли. Десятки голосов кричали, шум гремел в воздухе, громкий, полный боли, и Генри тошнило.

Генри оглянулась, увидела за давкой солдат, как чан кипящего масла наклоняют на внутренней стене, и оно льется на щиты, топит людей внизу. Она поняла, что могла быть среди тех бедных солдат.

Многие бежали от боя. Некоторые были ранены, другие тащили раненных с собой. Генри видела женщину без руки, из раны текла кровь. Она шла по полю, собирала стрелы. Глупо. Вряд ли она сможет стрелять из лука одной рукой.

Люди все еще толкали Генри, спешили к бою. Их голоса были приглушены, она их еле слышала. Идиоты. Они спешили умереть. Бой еще шел, но врата были открыты.

Генри посмотрела на свои ладони. Обе были в крови. Кровь пропитала ее тунику, сделав ее грязно-коричневой. Она споткнулась, ее стошнило в ров, и она смотрела пару мгновений туда. А потом поднялась на ноги и пошла к лагерю, сбросив шлем с головы и оттягивая кольчугу.

Роза

— Стены наши, — заявила Роза, не смогла скрыть торжествующую улыбку на ее лице. Ребенок снова двигался, и это причиняло дискомфорт. Чем раньше закончится бой, тем лучше. Ей нужно было присесть.

— Мы просто продвинулись на шаг, — ответил генерал.

Он почти каждую минуту махал новым флагом, и он получал постоянно ответы от передовой. Гонцы бегали туда-сюда, меняли лошадей, чтобы скорее доставить новости. Было особенно важно делать так сейчас, когда главные врата пробили, и они уже не видели бой в центре осады.

Солдаты забирались по лестницам быстро, но лучники на внутренней стене не переставали стрелять. По последним отчетам, количество защитников Тигля на внутренней стене было вдвое больше, чем на внешней.

— Я не уверен, что мы удержимся, — буркнул генерал. Его лицо было мрачным, он давно слез с лошади и отпустил ее щипать траву, хотя от них до резни можно было быстро домчаться галопом. Он нес сумку с флагами на плече, чтобы быстрее доставать их.

Роза нахмурилась и посмотрела на осаду. Солнце миновало зенит, стало садиться. Утро было кровавым, Роза еще не видела столько смертей. Она не хотела представлять, каково было солдатам в гуще. И Бетриму.

— Много наших возвращаются в лагерь, — сказала Роза под нос.

— Ранены. Те, кто могут сбежать и не биться. Вы говорите, что это много… — генерал Верит издал горький смешок. — Это не сравнить с мертвыми.

— Они убирают таран? — спросила Роза.

— Да.

— Почему?

— Потому что мы не захватим внутреннюю стену сегодня, — генерал вытащил еще один флаг, синий, больше остальных. Он крутил его, но не поднимал. — Мы застряли.

— Что? — Роза покачала головой. — Врата разбиты. Стены у нас. Мы побеждаем.

Генерал Верит покачал головой.

— Мы проигрываем, — он виновато посмотрел на нее. — Мы потеряли почти половину армии за утро. Тысячи солдат мертвы. Тысячи, миледи. Если бы не другая стена, может, мы справились бы, но… Нам нужно отступить.

— Нет! — Роза сделала два шага вперед и посмотрела на мужчину. — Я говорила, что хочу, чтобы город пал сегодня, генерал.

Он просто смотрел на нее миг.

— А я говорил, что это безумие. Что это только погубит наши силы. Я был прав, миледи. Посмотрите туда. Внимательно. Ваши солдаты устали, они умирают. Мы миновали внешнюю стену. Мы не можем удержать позицию из-за лучников врага. Нужно пробить еще врата, они еще толще, по словам вашего пьяницы. Мы не можем дотащить таран до вторых ворот, потому что враг льет масло на наши отряды. Я не знаю, видели ли вы, что раскаленное масло делает с человеком, миледи, но вас стошнило бы.

— Вы предлагаете полностью отступить? — Роза смотрела на город. Ей казалось, что они почти захватили его, впустили отряды в город. Многие ее солдаты были мертвы, да. Их тела валялись на поле боя, но многие еще могли сражаться.

— Нет позора в отступлении и анализе вариантов, миледи, — продолжил генерал Верит. — Они не скоро починят ворота, мы сможем еще раз пробить их. Позвольте отступить, зализать раны и обдумать другие методы атаки.

Голова Розы кружилась, она пошатнулась. Мир потускнел, солнце угасло на миг, и все тепло покинуло ее. Она открыла глаза и увидела небо. Облака из ваты парили по морю. Во рту была медь, простое лицо Люсиль появилось над ней, она смотрела на нее со страхом.

— Где я? — сказала сонно Роза.

Рожок прозвучал неподалеку, громкий, разнесся эхом по небу. Звук подхватил другой рожок, потом еще, где-то вдали.

— У Тигля, миледи.

Роза закатила глаза и застонала, пытаясь встать на колени. Она видела стены Тигля, все еще высокие и гордые, мелкие человечки бегали по ним, как муравьи в дождь. Генерал Верит был в паре футов от нее, махал синим флагом. Рожки зазвучали снова.

— Почему я на земле, Люсиль? — под ней была трава, короткая и сухая. Роза лежала на ней.

— Вы упали в обморок, миледи, — Люсиль помогла Розе сесть и опустила ладонь на ее лоб, другую — на ее живот.

Роза скривилась. Ей не нравилось проявлять слабость при командире ее армии.

— Гадкий ребенок, — вздохнула Роза и попыталась встать. Даже с помощью Люсиль ушло время, и это выглядело неловко. — Обморок?

— Это нормально, миледи. Особенно, если на этой стадии переутомлять себя.

Роза скривилась, но не дала себе оттолкнуть женщину и выпрямиться самой.

— Наши отряды отступают, — сказала Роза, щурясь, глядя на город.

— Я отдаю этот приказ, — генерал Верит все еще махал синим флагом. — Поздно меня останавливать, леди Роза. Мы уже отступаем.

Роза сплюнула и хмуро посмотрела на мужчину. Она хотела ругать его, но ощущала, что он был прав. Они не могли терпеть потери. Ее нападение провалилось. Она уже представляла, как Нильс Брекович и Алистейр Дроан хохочут за бокалом вина и пиром, пока солдаты, которые пережили бой и смерти, ели жалкие порции.

— Вы действовали без моего приказа, генерал, — прошипела Роза. Было правильно так поступить, но это оставалось предательством.

Генерал Верит повернулся к ней, все еще размахивая флагом. Он кивнул, выглядя смущенно под пышной бородой.

— Простите, миледи. Я отдал приказ, пока вы были не в состоянии. Я верил, что вы приняли бы такое решение, если бы могли.

Роза улыбнулась. Генерал был не глупым, и она порой это забывала. Он ловко обошел предательство, и они оба не потеряли лица.

— Думаю, мне нужно отдохнуть, генерал. Вы справитесь с отступлением наших отрядов без меня?

Роза опиралась на Люсиль сильнее, чем хотела, и все равно стоять было больно. Ее лодыжки грозили подкоситься, и она ощущала, как ноги дрожали. Некоторые женщины во время беременности даже не оступались ни разу. Роза решила, что завидовала тем женщинам.

— Да, миледи. Я приду с отчетом, как только будут подробности о потерях, — генерал поклонился, выпрямился и повернулся к городу и солдатам, отступающим по полю боя.

Роза взглянула на стены, которые не поддались ей, но дискомфорт был сильнее, чем она могла вынести, и она повернулась к лагерю. Люсиль поддерживала каждый ее шаг. Она надеялась, что Бетрим был там, отступал с другими.

Черный Шип

Оказалось, двуручный большой топор, который подходил для рубки дерева, пригодился, когда на пути была деревянная дверь. Они прошли первые врата и оказались у двери, которая вела внутрь внешней стены к бойницам. Бетрим и несколько десятков солдат, многие из которых были людьми Потерянного. Они прикрывали его щитами и жизнями, пока Бетрим несколькими взмахами пробивал топором дверь.

Он ожидал отчасти, что стрела вылетит, как только появится первая дыра. Но с другой стороны не донеслось ни звука. Солдаты Тигля на внешней стене, похоже, больше переживали из-за людей на стремянках и не следили за теми, кто прошел врата. Это была промашка, но Бетрим не собирался ругать удачу.

Еще пара взмахов, и дыра в двери стала достаточной, чтобы он просунул руку и открыл ее, хоть он не собирался рисковать конечностью. Капитан Потерянный отодвинул Бетрима и толкнул солдата к двери. Солдат не мешкал, сунул ладонь, ощупал дверь, напрягаясь и кряхтя. Раздался громкий стук, и дверь открылась.

Стрелы все еще падали на них. Бетрим был уверен, что за день увидел больше стрел, чем многие за жизнь. Несколько солдат прошли в двери, Бетрим отошел от капитана и последовал за солдатами вверх по лестнице к бойницам.

Он был уверен, что выглядел как герой, вел наступление на внешнюю стену. Такие истории становились легендами, и Бетрим уже был с несколькими легендами на его имя. Они видели не только то, как он сражался вместе с ними, но и вел их с передовой. Конечно, на передовой было опасно, и Бетрим был уверен, что мог уже много раз умереть, если бы Потерянный не приглядывал за ним, стараясь уберечь его жизнь.

Свет был таким тусклым, что Бетрим едва мог различить человека перед собой. Он поднимался по закручивающейся лестнице с топором в руке, желая отдохнуть. Казалось, они поднимались вечность, все тяжело дышали, но они вырвались из другой двери, попали в бойницы.

Они вскоре увидели, что бой не закончился, пока они бежали по лестнице. Бетрим видел на стене перед ними защитников Тигля, пытающихся отбиться от воинов у стремянки. При этом стрелы сыпались с внутренней стены, справа и выше, откуда лучники ыидели их.

Бетрим не терял время, миновал порог и бросился, солдаты следовали за ним.

Первый защитник упал, топор вонзился между его лопаток, разбил кольчугу и позвоночник. Другие повернулись и увидели дюжину человек Потерянного, мечи взмахивали снова и снова. Первая линия защитников пала, они не успели понять, что их одолело.

Бетрим зарычал и снова опустил топор. Клинок отразили, он не успел разбить защитника, но попал по плечу мужчины. Бетрим потянул. Бедняга вылетел из линии, и меч пронзил его глаз. Бетрим оглянулся, увидел на другом конце меча капитана, он был близко, как всегда.

Места для сражения топором не было. Они были плечом к плечу, рычали на защитников, которые отбивались, но застряли между группой Бетрима и теми, кто еще поднимался по стремянке.

Мужчины и женщины на обеих сторонах умирали, защитники в ловушке поняли, что им было нечего терять. Они бросались на солдат Бетрима, и гады-лучники на внутренней стене поняли, что происходило, и стали стрелять по ним сильнее.

Бетрим слышал крики за собой, люди падали, и он игнорировал их, бил топором снова и снова, солдат перед ним прикрывал его щитом. Это было самой большой проблемой сражений — в таких боях все сводилось к людям со щитами и с копьями. Бетрим предпочитал честный бой, где все решали навыки и немного хитрости, а не угроза копьем или стрелой, которая появлялась в последний миг. Бетрим предпочитал вообще не биться, было лучше оставить нож в шее мерзавца задолго до того, как он поймет, что сражение произошло.

И бой на стене был кровавее и яростнее, чем у ворот, но у Бетрима прибывали все новые солдаты, они точно могли победить. Ему нужно было надеяться, что он доживет до этого.

— ВНИЗ! — закричал капитан, и Бетрим ощутил, как сильная ладонь на плече потянула его за первый ряд защиты.

БАБАХ!

Бетрим ощутил удар за собой, воздух ударил, тела тянулись за ним. Крики начались через миг, и Бетрим оглянулся и увидел три тела, пронзенные снарядом размером с небольшое дерево. Он мог лишь смотреть пару мгновений на три трупа, нанизанные как кебаб из людей. Скорее всего, гады на внутренней стене уже заряжали следующий снаряд.

— Смешайтесь с ними! — кричал Бетрим. — Не давайте им прицелиться!

Это предложение быстро стало приказом, и все послушались. Солдаты Бетрима давили на защитников, уже не переживая, что были близко к топорам и мечам. Было важнее не попадаться под удар лучников на внешней стене. Ни один щит не защитит от огромных снарядов.

Бетрим поскользнулся на пролитой крови и бросил топор. Он вытащил маленький кинжал из-за пояса. У него была дюжина мелких кусочков стали на теле, хватит, чтобы только тщательный обыск все их нашел. Он пробил линию защитников весом и ростом, оказался среди них и вонзал кинжал под броню гадов, когда мог.

Бой был близким, полным рычащих лиц и воплей, молящих о пощаде. Бетрим получил по ребрам, но не мог понять, от кого, и был уверен, что он нанес больше урона.

Еще снаряд врезался в подкрепления, которые шли сзади, другой прилетел следом. Группа Бетрима разбивала защитников, и над их головами он видел, как солдаты поднимались по стремянкам. Им было хуже, и он понял, что защитники Тигля только начали бросать снаряды-скорпионы. Они ждали, пока внешняя стена падет, пока туда поднимутся враги. Это не была ловушка, но это было близко, и они были в опасности. Но не он один это понял. Они бились под обстрелом, могли прикрываться только врагами, но их было все меньше.

— Черт! — выругался Бетрим, схватил руку с мечом и вонзил кинжал в бицепс. Женщина завизжала в его лицо, боль и страх были в звук, и Бетрим склонился, приподнял ее и столкнул со стены. Она полетела вниз, ее крик затерялся в звуках боя.

БАБАХ!

Еще снаряд попал, но этот был не за Бетримом, а попал по беднягам, поднимающимся по стремянке. Снаряд пробил живот мужчины, пронзил его и утащил труп за собой, пробивая камень перил.

— Что делать? — закричал мужской голос, но Бетрим не знал, кто. Он потерял всех, кого знал, в начале боя. Генри и Мопс пропали, он надеялся, что не погибли, только капитан остался близко.

Бетрим отбил меч, клинок скользнул в ближайшую ногу, хоть она и была одного из его солдат. Времени извиняться не было. Он опустил левую ладонь, ударил кулаком по шлему врага, а потом вонзил нож под его подбородок, попытался прогнать боль из левой ладони. Бить по шлему было плохой идеей.

— Что нам делать, сэр? — спросил капитан Потерянный. Он был в крови, его глаза лихорадочно пылали в дневном солнце.

Защитники почти закончились, и они почти дошли до первых людей со стремянок. Еще снаряд попал в дюжине футов впереди, и несколько нападающих стали мясом, костями и кровью. Он посмотрел на внутреннюю стену. Было сложно понять расстояние одним глазом, но оно было небольшим. У них было время и снаряжение.

— Лучники, — тихо сказал Бетрим. — Лучники. Нужно стрелять в ответ!

Звук рожка раздался в небе, за ним другой. Все солдаты, которые не бились, замерли. Бетрим склонил голову и ждал.

БАБАХ!

В паре футов от солдат Потерянного мужчина слушал рожок, и его пробило и придавило к стене. Он подавился кровью, потянулся к Бетриму, а потом его ладонь опустилась, и глаза опустели.

— Твою мать, — выдохнул Бетрим, не мог отвести взгляда от бедняги, прибитого к стене, истекающего кровью. Снаряды и стрелы летели на них, они были просто мишенями на внешней стене, как на тренировке.

— Это был приказ отступать? — сказал солдат.

Бетрим посмотрел на капитана, тот кивнул. Он смотрел на внутреннюю стену, пытаясь предсказать, куда попадет следующий снаряд-скорпион.

— Да, НАЗАД! — закричал Бетрим изо всех сил. — К стремянкам и по лестнице. ОТСТУПАЕМ!

Черный Шип не считал себя подходящим лидером в бою, но знал, как отступать, ведь это было тем же, что и убегать подальше.

БАБАХ!

Бетрим скривился, ожидая, что снаряд пробьет его. Через миг он понял, что в этот раз его не задело. Он повернул голову к лестнице. Он ощутил резкую боль в затылке, потянулся проверить, но руки не двигались, и каменный пол летел к нему навстречу.

Роза

Люсиль помогла ей сесть на мягкий стул. Роза тут же стала искать удобное место. Без толку. Поерзав, она устроилась относительно удобно. Хуже всего было то, что ей снова нужно было облегчиться.

— Не нужно так на себя давить, — сказала Люсиль, стала убирать в палатке. Женщина уже опустила кубок фруктового вина на столик рядом, и Роза признала, что она была полезной. — Слишком много стресса может устроить роды раньше, чем ребенок готов.

— Хорошо, — Роза вздохнула. — Я готова. Если он не родится вскоре, я вырежу его из себя.

Люсиль рассмеялась, подняла нож с ковра. Это был нож Бетрима. Наверное, один из мелких кинжалов, которые он любил скрывать на себе. Они разделяли эту черту. Вряд ди все оружие на них смогли бы найти.

— Не стоит это разбрасывать, миледи, — продолжила Люсиль, опустив нож на стол с картой Тигля. — Когда ребенок будет ползать, он будет все подбирать и совать в рот.

Роза пожала плечами.

— Это способ узнать, что есть острые предметы.

Люсиль возмущенно посмотрела на нее, и Роза рассмеялась.

— Разве я плачу тебе не за уборку за мной и присмотр за ребенком? Мне нужно править королевством, понимаешь?

Роза поерзала еще и взяла кубок вина.

— Спасибо, Люсиль. Я ценю все, что ты делаешь, — это было правдой по большей части. Ей не нравилось, когда женщина упрекала ее при всех, но такое было редким, и это было маленькой ценой за все, что Люсиль делала для нее.

Ткань палатки двигалась, вошла Генри. Маленькая женщина была в засохшей крови, ее лицо и руки были алыми, ее глаза выглядели мертвыми. Роза лишь несколько раз видела Генри без ее шляпы, и под кровью она видела шрамы, которые на ее лице оставили демоны, белые, ставшие четче от красного.

Генри подняла голову и огляделась в палатке, ее взгляд скользнул по Люсиль и Розе, словно их там не было, сосредоточился на шкафу в конце палатки. Генри без слов пошла к шкафу, ее ноги оставляли грязь на коврах.

Люсиль посмотрела на Розу, что-то близкое к панике было на ее лице, но Роза просто покачала медленно головой. Они не были в опасности, по крайней мере, Роза. Генри не любила ее, но, пока в ней был ребенок Бетрима, Генри была безопасной, как верная собака.

Роза смотрела, а Генри остановилась перед шкафом, открыла дверцу и полезла внутрь. Она вытащила бутылку — редкий виски, если Роза не ошибалась. Генри рухнула рядом со шкафом, забилась в щель между ним и койкой. Маленькая убийца притянула колени к груди, прижала бутылку к себе, не сделав глотка.

Генри долго просто смотрела вперед, почти не мигая, бутылка была у груди. Роза смотрела, и Люсиль дальше убирала, теперь взялась за грязь от сапог Генри.

Роза склонилась и взяла кубок со столика, подняла в сторону Генри.

— Выпьем за павших.

Генри не двигалась, не подняла бутылку к губам, не подвинула пустой взгляд.

— Мы скоро будем с ними, — в ее голосе не было печали. Не было гнева или страха. Не было ничего. Слова звучали мертво.

Роза сделала глоток вина и опустила кубок. Она поднялась и проковыляла к подавленной женщине.

— Генри, — сказала Роза.

Она махнула Люсиль, женщина помогла ей встать на колени. Она оказалась лицом к лицу с Генри, их разделяло немного расстояния, и она выглядела безоружно. Кровь была чьей-то. Может, даже разных людей. Это было странно. Роза знала достаточно о Генри, она не просто так была Красной Генри. Она убила сотни человек, если истории были правдой, некоторых без повода.

— Генри, — снова сказала Роза, в этот раз помахала рукой перед ее лицом.

Генри подняла голову, на миг Роза увидела в ее глазах что-то еще: страх и боль смешались. Безнадежность и отчаяние. Что-то внутри сжалось, Роза ощутила ком в горле. Было сложно произнести следующие слова:

— Генри, где мой муж?

Генри покачала головой.

— Не знаю. Почти сразу потеряла Шипа из виду. Я… не знаю.

В глазах женщины были слезы. Роза сжала ладони Генри своими руками, хоть на них была засохшая кровь.

Когда-то не так давно Роза думала, что они с Генри могли подраться. Женщина была верной Бетриму, это было очевидно, но она не была верна Розе, несмотря на ее отношения с Черным Шипом. Они бились словами пару раз, как-то даже кричали друг на друга, но до острых предметов не доходило.

Теперь она смотрела на Генри, слезы катились по ее окровавленному лицу. Роза была вдвойне рада, что не доводила их споры дальше слов. Генри не издала ни звука, пока плакала, не всхлипывала и не шмыгала. Она почти не двигалась, просто слезы капали на их ладони.

Роза вскоре уже не могла оставаться в таком положении. Дискомфорт почти вызывал боль. Она убрала ладони от Генри, и та сжалась в комок, обнимая бутылку. Роза схватилась за койку и поднялась на ноги, кривясь от боли.

— Мне позвать Сузку, милая?

Генри подняла голову. Ее глаза были красными от слез, но в них появилась сталь. Она яростно замотала головой.

Роза кивнула.

— Как хочешь. Понимаю. Никуда не спеши, Генри.

Она не могла сдержать тревогу внутри. Бетрим не вернулся. Может, он еще был с отрядом, может, выпивал за павших товарищей. Может, он сам был павшим. Розе нужно было узнать больше, узнать, что случилось там, сколько солдат погибло.

— Где Мопс, когда он нужен? — Роза пошла к входу в палатку, решив найти генерала Верита самостоятельно, но он прошел в палатку.

Генерал Верит опустил голову, потом поднял и прошел к столу с картой. Его щеки были румяными, несмотря на холод в воздухе. Солнце садилось снаружи, и вскоре из света останутся только луна и костры. Далеко на севере в это время года ночи были очень холодными.

— Она в порядке? — спросил генерал, махнув на Генри.

Роза прошла к генералу Вериту и прислонилась к столу.

— Генри не ранена.

— Черный Шип?

Роза подавила желание кричать.

— Я надеялась, что вы дадите ответ на это, генерал. Я жду отчета.

Генерал Верит покачал головой.

— Начать с плохих или хороших новостей?

— Все придется услышать, генерал, и промедление никак не смягчит удар.

Его лицо было осунувшимся и уставшим. Впервые с их встречи его плечи были опущены, и вес брони, казалось, давил на них.

— Мы потеряли почти девять тысяч человек, почти половину армии. Думаю, потеряем еще около тысячи до восхода солнца.

Роза сглотнула и была рада, что держалась за стол. Они пробили первую стену и потеряли так много. Девять тысяч. Она могла представить это в монетах, даже видела такую сумму. Но в людях…

— Еще тысяча? Ранены? — спросила Роза.

— Некоторые. Мы потеряем часть от ран, да. Но больше потеряем из-за побегов.

— Что?

— Любая армия с лагерем теряет солдат из-за побега. Некоторым скучно, некоторые хотят вернуться к семьям, растить посевы или детей. Кто-то хочет попытать удачи в другом месте, — он вздохнул. — И мы понесли большие потери, миледи. Я приказывал командирам следить за своими людьми, но… — он покачал головой. — Если люди хотят уйти, они уйдут.

Роза потерла виски.

— Их все еще меньше, чем нас.

Генерал кивнул.

— Думаем, они потеряли от пятисот до тысячи солдат.

— Двадцать к одному, — отметила Роза. — Боги…

Генерал Верит кивнул.

— Наверное. Мы не можем позволить еще одну такую атаку, миледи. Мы или найдем способ пробить стены, или будем долго выжидать.

— Как? — спросила Роза. — Как это прошло так плохо?

— Там была ловушка, — Генри все еще сидела между шкафом и кроватью Розы.

Роза взглянула на нее, а потом на генерала. Он кивнул.

— Они хотели, чтобы мы пробили внешнюю стену. Они впустили нас во врата и на стремянки, — он издал горький смешок. — Нильс Брекович — хороший командир, ничего не скажешь. Это отличный план, — генерал покачал головой. — Я должен был это предвидеть.

Роза нахмурилась.

— Не уверена, что я понимаю. Как то, что нас впустили, может быть хорошим планом? В чем была ловушка?

Генерал Верит указал на карту.

— Весь город построен как ловушка. Внутренние стены прочнее. Их нужно убрать первыми. Внешние стены — ловушка для атакующих солдат, пока люди стоят на внутренней стене. Но и внешние стены нельзя бросать, или солдаты на них продолжат сыпать стрелы. Брекович намеренно оставил на внешней стене меньше солдат. Он хотел, чтобы мы прошли ее, подняли туда отряды. И он хотел, чтобы мы пробили внешние врата. Он знал, что тогда большой отряд пройдет, чтобы пробиться дальше. Если мы хотим успешное нападение, нужно захватывать внешнюю стену, при этом пробиваясь и на внутреннюю.

Генерал постучал по карте, где была изображена внутренняя стена.

— Тут у них чаны с раскаленным маслом, снаряды-скорпионы, которые бьют по тем, кто на внешней стене. И больше лучников, лучше защита. Внешняя стена не защищена от атаки изнутри. Как только мы отправили отряд больше, он закрыл ловушку, использовал внутренние стены на полную. Это была ужасная ловушка, мы шагнули в петлю. Я толкнул нас в петлю.

Роза судорожно вдохнула, глядя на карту.

— Захват внешней стены без захвата внутренней — это смерть, и мы не можем оставить солдат на внешней стене, иначе они бьют по спинам. Сколько людей у них осталось?

— Может, четыре тысячи. Хватит против наших десяти.

— Не понимаю, генерал, — сказала Роза. — Я не вижу путь к победе.

— И я. Вчера я предлагал осаду. Никто не вошел и не вышел бы. Выждать, пока не закончатся их припасы. Сегодня предлагаю это снова, но тверже. Мы не можем нападать на город, миледи. Его не пробить.

— Даже если мы пробьемся снова, мы не сможем стремянками подняться на внутреннюю стену, — отметила Роза. — Придется бить врата.

— А мне говорили, что там столько дыр в стенах, что проход будет усеян трупами наших солдат, — генерал Верит уперся ладонями в стол и опустил голову. — Прикажите осаду, миледи. Мы устроимся до начала зимы. Найдем ресурсы для отрядов.

— Ресурсов нет, — сказала Роза, печально покачав головой.

Генерал Верит пожал плечами, усталость проступила на его лице.

Роза ударила кулаком по столу. Нож, который оставила Люсиль, подпрыгнул и замер. Роза кивнула через пару мгновений. Она не видела другого выхода. Она оставит генералу Вериту осаду, вернется в Чейд, побежденная кровавыми мерзавцами. Может, она сможет получить поддержку от Гильдии в Акантии или от свободного города Ларкоса. Вскоре разлетится весть, что кровавые победили, и это вызовет сочувствие к ним, может, убедит скрытую поддержку подняться. Этого Роза и боялась, потому ей нужно было раздавить кровавых. Она убила все семьи, кроме трех, но их влияние не пропало. Рана Тигля уже гнила, и вся Пустошь пострадает.

Вход палатки снова двигался, появилось лицо Мопса. Он будто постарел на десять лет, был в пятнах засохшей крови, бинт обвивал голову, закрывал левый глаз. Его одежда была в дырах, правая рука была на перевязи.

— Миледи, — Мопс неуклюже поклонился с болью.

— Где мой муж? — спросила Роза, не успев себя успокоить.

— Не знаю, миледи. Нас разделили, когда врата пробили. Думаю, капитан Потерянный был с ними вместе с его стражами. К вам гонец, миледи. Из города. С коробкой.

— Впусти его, — сказала Роза.

Она выпрямила спину и заставила себя выглядеть величаво. Генерал Верит встал у входа в палатку, Мопс вышел за гонцом. Роза в последний миг шагнула в сторону, встав между входом и Генри. Маленькая женщина все еще была в углу, не пришла в себя. Ее не нужно было видеть другим.

Мопс впустил гонца, и генерал Верит остановил юношу, не дав ему зайти далеко. Он держал деревянную коробочку, может, в половину фута на еще половину, резную. Шкатулка была хорошей. У мужчины были короткие темные волосы и узкие усы. Казалось, в нем не было ни капли крови. Нильс Брекович не рисковал, посылая на разговор с ней одного из кровавых.

Генерал без слов забрал у мужчины коробочку, приоткрыл и заглянул. Его лицо из растерянного стало гневным, он закрыл крышку, опустил шкатулку на стол, прижал ладонь к плечу юноши. Жест не был мягким, и юноша был готов наложить в штаны.

— Я… эм. Мне сказали доставить это и послание… — он закрыл глаза, миг казалось, что он расплачется. — Доставить шлюхе.

Роза приподняла бровь. Кровавый не был против потратить жизнь парня. Она взяла шкатулку со стола и открыла.

В коробке была ладонь. Левая ладонь, обрезанная выше запястья. Ладонь с тремя пальцами: мизинцем, указательным и большим. Средний палец был обрезан наполовину. Раны были давно зажившими, ведь прошли годы, может, десять лет. Ладонь была в шрамах, мозолях и грязи, лежала на зеленом шелке. Кровь текла из обрубка, но уже высохла.

— Что там? — спросила Генри. Она не двигалась, но смотрела на Розу. Глаза были красными от слез, с мольбой в них.

Роза закрыла шкатулку и бросила ее на стол.

— Это левая ладонь моего мужа.

Генри молчала, но опустила голову.

— Скажи, юноша, — Роза шагнула к нему. — Какое послание ты принес шлюхе?

Мужчина заметно дрожал, генерал Верит сжимал его плечо все сильнее.

— Ай. Он, кхм… лорд Брекович сказал, что каждый день, пока тут ваша армия, он… кхм, будет присылать другую часть вашего мужа.

День 4 — Предательство

Черный Шип

Странное чувство сопровождало пробуждение после ночи с выпивкой. Бетрим давно понял, что после этого везде болело, как от побоев. Он с этим сравнивал ощущение. Не открывая глаз, он знал, что ночь была пьяной, потому он и не помнил ничего. Он хотел не открывать глаз, погрузиться в забвение. Бетрим знал, что с похмельем лучше было проспаться.

Вскоре появилось давление. Желание отлить могло легко поднять мужчину. Бетрим, бывало, мочился в штаны, но он теперь был лордом, важным, на него равнялись, и он не мог мочиться в пьяном ступоре. И во рту была гниль, это нужно было исправить.

Бетрим потянулся почесать ожог на лице. Странно, что он едва ощущал прикосновение к испорченной коже, но она все равно зудела. Но он не почесал, а ткнулся в лицо ноющей ладонью. Боль была сильной. Почти агония, которая слепила, а он уже был наполовину слепым. Он застонал и заставил глаз открыться.

Над ним был темный каменный потолок. Он пытался понять, где был. Последним он помнил, как был в бою, армия была у стен города. Он должен быть в палатке, но палатки не делали из камня.

С опасением Бетрим повернул голову и увидел прочные железные прутья между ним и дальней стеной. Он знал, как выглядела темница, и было понятно, что он был там. Он застонал и попытался сесть.

— Черт, — рот Бетрима двигался медленно, но это нельзя было сравнить с обжигающей болью в левой руке.

— Вижу, ты проснулся.

Бетрим прищурился во тьме. Кто-то сидел за прутьями. Пара человек, насколько он видел, силуэты в тусклом свете. Голос звучал знакомо, и Бетрим старался понять, откуда его знал. Он пытался тряхнуть головой, прогнать паутину, но это вызвало новую боль и волну тошноты, ухудшив его состояние.