Город, который ты любишь (СИ)

14

— Мы живем в цивилизованной стране, подсудимый! Вы убили человека, который проник в ваш дом, уже за территорией, вам принадлежащей! — Обвинитель неистовствовал, подсудимый был ошарашен. Он лишь защищал свой дом, семью, жену и ребенку, а убил случайно, бил-то в спину, а то, что бандит при падении сломал себе шею, не его вина, разве нет? Это же любому дикарю ясно!

В этих же словах примерно защищал бедолагу и его адвокат. Но — увы, чернокожий обвинитель, усомнившийся в злых намерениях убитого бандита («Допрос с него, вашими молитвами, снять уже на удастся! Может, он был пьян, или под воздействием наркотиков и просто заблудился! Вы же сами признали, что дверь была не заперта!») при содействии чернокожего судьи, пришли к выводу, что обвиняемый виновен в совершении действий, повлекших смерть потерпевшего, чьи мотивы были суду уже неизвестны.

— Ваша честь! Как можно сомневаться, что человек, вломившийся к вам в дом в час ночи…

— Протестую! — Возопил обвинитель, — вы давите на суд! Он не вломился, дверь была не заперта!

— Принято. Продолжайте, — негр в парике недобро смотрел на белокожего, как молоко, адвоката и убийцу.

— Мой подзащитный не хотел его убивать, он лишь хотел задержать его, он действовал в состоянии аффекта от проникновения в дом чужого человека!

— Вот! — Вклинился обвинитель, — че-ло-ве-ка! Который не успел сделать ничего дурного, как был убит! О каком состоянии аффекта может идти речь? Ваш подзащитный, как мы убедились, совершенно здоровый психически человек!

— Прекратите, обвинитель! — Сурово молвил судья, дождавшись конца фразы. Белый убивец, обалдев, смотрел на происходящее с ощущением присутствия в театре абсурда. Что удивительного в том, что он кинулся за тем, кто в ночи вломился в его жилище?! Это его крепость, чудо, что он вообще оказался дома!

Как ни распинался адвокат, дело было плохо. В перерыве судья пригласил его и обвинителя в комнату совещаний и, не мудрствуя лукаво, предложил идти на сделку. Его подзащитные кается и получает от года до трех. Не кается — и получит лет пятнадцать. Адвокат был мужчина опытный и понял, что ловить тут нечего. Так он и сказал своему подзащитному, очкастому блондину, чье лицо отображало полный и глубокий шок.

— Год тюрьмы?! За что?! Это же мой дом, моя семья, я же не хотел его убивать!

— Еще бы вы сказали в суде, что хотели убить! Кайтесь, соглашайтесь и через год можете быть дома, — деловито сказал адвокат. — Я знаю такие дела. Кончится все темой расизма.

— Какого расизма?! Дело было ночью! Он же сам — черный, как сажа! — Простонал обвиняемый, — я вообще думал, что он в чулке.

— На улице горели фонари, к сожалению. Вы могли бы и понять, что перед вами чернокожий, — назидательно ответил адвокат.

— Вы издеваетесь? — Спросил обвиняемый.

— Нет. Я говорю вам то, что вы услышите в суде, если станете брыкаться, простите за жаргон. И дверь — почему у вас не запирается дверь?

— Она запирается! Но не всегда, в конце концов, мы не в джунглях живем, и не в гетто, а в благополучном, спокойном районе, это город, мидлл-таун, порой я не запирал дверь!

— Гетто? Нет, вам лучше не говорить в суде вообще. Вы не умеете говорить. Совсем, — подытожил адвокат. — Тут и поднимется тема расизма. Поверьте мне. Соглашайтесь на сделку. Год лучше, чем пятнадцать лет. И вы правы, мы не в джунглях. Здесь действует закон.

И не поспоришь.

В ту же ночь сокамерник белого убийцы, двухметровый амбал, весь день мрачно косившийся на нового соседа, наконец, снизошел до разговора и, узнав, якобы впервые, что убит был афроамериканец, ударил сокамерника в лицо, умело прижал подушкой и сделал из того милую свою Люси, дожидавшуюся его на воле. Продолжалось все это до утра, с перерывами на битье, макание в унитаз и посулами еще более веселой жизни, начиная прямо с утра.

Под утро негр ушел спать к себе, а белый, сломленный напрочь человек, умудрился повеситься на ручке двери.

Лишнее уголовное дело в блоке общего режима начальству было на хрен не нужно. Потому тело тихо похоронили, не имея возможности отдать его родне (пока тело было еще осуждено), составив акт о самоубийстве. Скорее всего, на почве угрызений совести. Негр-сосед подтверждал, что белый очень сильно горевал, каялся и плакал. Коридорные ничего не видели и не слышали, как на грех, а камера, что маячила меж этажами, оказалась в нерабочем состоянии. Впервые за многие годы. Даже цивилизация не в силах предусмотреть и предотвратить всего, увы.