Городу нужен хранящий (СИ)

Стихия воды

— Здесь придется нырять, — сказал Хият и Дорана тяжко вздохнула.

На данный момент ей самой было уже непонятно, на что именно она рассчитывала, сбежав из библиотеки. Но на что бы ни рассчитывала, повел себя Хият все равно непредсказуемо. И ее саму повел к тем самым зеленым черепахам, которыми он ругается.

Нет, сначала они тихо и мирно шли по городу. Потом почему-то ползли по какому-то лазу, игнорируя истерически лающего пса. Не успела девушка встать на ноги и отряхнуть колени, как Хията понесло в чей-то заросший сад. За садом обнаружились каменные обломки и похожие на развалины гигантского строения скалы.

Парень вполне уверено прошел между каменными обломками, помог Доране протиснуться в довольно узкую щель то ли между скалами, то ли в скале. Подтвердил, что слышно именно шум прибоя и свернул направо. Так они и дошли до того, что девушка приняла за большую лужу и куда предстояло нырять.

— Хият, зачем? — спросила Дорана, наблюдая за тем, как он разувается.

— Иначе туда не попадешь, — загадочно улыбнулся парень. — Не беспокойся, плыть недалеко. Можно даже не плыть, просто схватиться за край и затянуть себя. Ладай всегда так делает, а потом выныривает, как лягушка.

Девушка вздохнула и сняла обувь. Если уж огневик там нырял, то ей опасаться нечего. Вроде бы.

Вода в луже была теплая и приятная. Если бы не обнаружившаяся глубина, девушка бы там села как в ванной и просто сидела, пока не надоест. А что? Тихо, спокойно, никто не бродит, никакие дети не кричат и море убаюкивающее бьется об скалы.

— Надо было взять купальник, — пробормотала Дорана, наблюдая за тем, как Хият плавает.

Ни штаны, ни рубашка ему в этом деле ни капельки не мешали.

— Вот здесь, — сказал парень, коснувшись ладонью темно-коричневой скалы, похожей на перекошенный вправо клык.

И нырнул.

Обратно он так и не вынырнул, хотя Дорана ждала довольно долго.

Девушка опять вздохнула. Зачем-то разгладила штанину на колене и полезла в воду. Сидеть рядом с лужей, пусть и глубокой, болтая в ней ладонью было как-то глупо. Особенно, сидеть в компании двух пар обуви. Мужская пара вообще радовала. То ли Дорана утопила кого-то и теперь ждет, не всплывет ли труп раньше времени. То ли украла обувь и теперь не знает, что с ней делать.

К скале Дорана доплыла довольно быстро. Немного там побултыхалась и неожиданно для себя попала ногой в пустоту там, где ожидала нащупать камень. Немного подумав, девушка решила нырять.

Под водой оказался еще один лаз. Шире, чем тот, в котором Дорану сегодня уже облаяла собака. И к счастью, короче. Она даже засомневаться не успела, как скала закончилась и можно было вынырнуть, обнаружив себя в другой луже, гораздо скромнее размерами.

Место действительно оказалось красивым. Этакая каменная чаша, в которую море время от времени доливало воду. Она с шорохом срывалась со скалы напротив девушки, просачивалась между камнями, собиралась в небольшие озерца и ручейками утекала к лежащему на боку светлому камню, где и исчезала. Дорана даже к этому камню сходила, настолько интересно было, что там случается с водой. Оказалось, прямо перед камнем есть узкая щель, из которой тянуло холодом. Наверняка там какое-то подземелье.

Пока Дорана наблюдала за водой, изучала чашу и заглядывала в лужи, Хият сидел, запрокинув голову, и жмурился на солнце, как довольный кот.

— Жалко, что здесь нет песка, — сказала девушка, сев рядом.

— Жестко? — участливо спросил парень.

— Непривычно.

— Ага, — сказал он и тряхнул головой. — То, что непривычно — хорошо. Легче будет уловить.

— Что уловить?

— Зов воды. Я говорил, его здесь очень хорошо слышно. Настолько, что Ладаю долгое время было здесь очень неуютно. Он ведь огневик. А мне наоборот хорошо. Моя внутренняя стихия успокаивается, энергии набираюсь, да и вообще… Спокойно мне здесь, словно это самое безопасное для меня место во всем мире. Когда меня в детстве обижали, я приходил сюда думать и многое понимал.

— А нашел ты это место как?

— Мне Таладат показал. А ему один его друг, судя по всему — мой отец.

— О, — только и смогла сказать Дорана.

— Я его никогда не видел, — сказал Хият, что-то уловив в этом возгласе. — Даже портретов не видел. Дэла говорит, что у меня глаза такого же цвета, как и у него, и вообще я сильно на него похож. Только расцветка другая. Он был бледнее, чем я, и волосы у него были почти черными.

— Я видела портрет, — призналась Дорана, которая пока Хият не сказал, никакого сходства с тем портретом не видела. — Там выражение лица такое… у тебя такого не бывает. К человеку с того портрета я бы подойти боялась.

— Какое выражение лица?

— Отрешенное. У тебя тоже отрешенное чаще всего, но у него по-другому. Как бы объяснить? У тебя отрешенное, потому что ты витаешь в дальних далях. Тебя можно расшевелить, за нос дернуть…

— Пинка отвесить, — добродушно подсказал Хият.

Девушка фыркнула, но согласилась:

— Наверное. А вот глядя на тот портрет, я очень ярко представляла, как бы обходила умершего хранящего по широкой дуге и на цыпочках. Потому что такого человека лучше не трогать. Он как ледяной принц, дотронешься, и сама замерзнешь.

Хият почему-то кивнул. Потом улыбнулся.

— Нужно и мне посмотреть.

— Посмотри, — милостиво разрешила Дорана. — Я вообще не понимаю, как ты мог его не увидеть раньше. В музей всех школьников водят.

— Как-то, — пожал плечами парень. — Я музеи не люблю. Там пахнет нехорошо. Старым пахнет, чужим, даже чуждым. А еще там много злых вещей, которые лучше бы закопать или сжечь. Я как-то об этом сказал, и меня выгнали.

Дорана хихикнула, нервно.

— Это, наверное, твой дар, тот, который бабский, — сказала как можно рассудительнее, хотя хотелось задавать дурацкие вопросы и насмешничать.

— Наверное, — не стал спорить Хият

Посидели, немного помолчали. Хият о чем-то думал. Дорана наблюдала за бликами на воде и глупо беспокоилась о том, как будет сушить одежду и останется ли обувь возле той лужи, где сейчас лежит. Потом решила, что беспокоится совсем не о том. Да и воду нужно попытаться услышать, раз уж попала в место, где ее слышно очень хорошо.

Девушка закрыла глаза и стала слушать. Сначала себя. Потом пространство. Универсалам отделить одну стихию от другой непросто, из-за того, что они у них есть все. У Дораны сделать это ни разу не получилось. Да и пользовалась она стандартными плетениями, для которых не важно, энергию какой стихии сплетать. Какая первая отозвалась, ту и вплетала, не пытаясь понять, вода это, воздух, или вовсе огонь.

Море за скалами все так же что-то шептало. Пыталось что-то рассказать. Поделиться какой-то тайной.

Вода, попавшая в каменную чашу, была спокойнее и концентрированнее, что ли? Казалось, стоит открыть глаза, и вместо соленой воды увидишь густое желе, светящееся, словно оно часть солнца, а не моря.

Дорана, не открывая глаз, протянула руку и погладила лужу, словно это была кошка. Спящая кошка, свернувшаяся в клубок. Теплая и мягкая.

Вода проскользнула между пальцами, делясь искорками света. Ладонь отозвалась легким покалыванием, а потом девушка почувствовала, как под кожей заструилось тепло, собираясь в комок возле ключицы.

— Концентрация, — сказала девушка и сжала кулак.

Энергия, повинуясь усилию, вернулась в ладонь и окутала пальцы.

— Хият!

Дорана открыла глаза и тут же перестала чувствовать энергию воды.

— Все правильно, — подтвердил парень. — Это она и есть. Просто запомни и попытайся найти похожий источник в себе. Так ты отделишь воду, и разобраться с другими стихиями уже будет легче.

Дорана кивнула.

Просто запомнить, а потом найти.

А ведь действительно хорошее место. Спокойное и помогает понять. В первую очередь понять саму себя. И выбрать?

Да, именно выбрать. То, что на самом деле важнее.

Странно. А ведь до сих пор казалось, что выбирать как раз и не нужно. Выбор сделан давно, осталось только протянуть руку и взять.

Почему тогда не протягивает?

Девушка погладила воду и вздохнула.

На самом деле нужно просто сделать шаг. Либо шаг навстречу, либо шаг в другую сторону. И, наконец, начать идти. Хоть куда-то. А она ходит вокруг Хията, как лиса вокруг курятника и не может решить, лезть туда или удирать в лес. Со всем остальным еще хуже. Ничем серьезно не занимается. Мечется то туда, то сюда, бестолково и бесцельно. А чтобы что-то получилось, нужно этим чем-то заняться для начала. Серьезно заняться. А не попробовать и тут же броситься еще к чему-то.

— Хият, может мне лекарем стать? Всерьез?

— Как хочешь.

— Я не знаю, как я хочу.

— Тогда не становись лекарем. Если бы хотела, ты бы это уже знала. Ты хорошо лечишь и часто этим занимаешься… Хотя… подумай. Может не занялась всерьез только из-за того, что кажется — там дальше будет что-то более подходящее. Многие так ждут, иногда всю жизнь и так и не дожидаются.

— Я подумаю, — пообещала девушка.

Он улыбнулся.

— Но знаешь, — Дорана гордо задрала подбородок. — Кое в чем я уверена. Серьезно уверена. Ты болван. Умный болван, как бы странно это ни звучало. И намеков не понимаешь. Да ты вообще ничего не понимаешь, даже когда тебе говорят прямо, ну почти прямо. Наверное, чтобы до тебя окончательно дошло, нужно…

Рассказать о книжных советах девушка не успела, Хият зажал ей рот ладонью и интимно прошептал на ухо:

— Лодка.

Глаза у девушки стали большие-большие и парень добавил:

— Кто-то на лодке подплыл слишком близко. Могут нас услышать. Говори тише.

Дорана кивнула.

Хият убрал ладонь и все так же тихо сказал:

— Я все понял.

— Что? — шепотом спросила девушка.

— Все, — не стал он мелочиться. И опять улыбнулся.

А потом они целовались. И стояли под соленым водопадом у скалы, причем Дорана попеременно то хихикала, то отплевывалась. И ловили ладонями мелких рыбешек непонятно как попавших в одну из луж, и относили пойманных к той, у которой был выход к морю. И Хият рассказал, что никаких подземелий под скалами нет, по крайней мере, подземелий, в которых мог бы пройти человек.

А когда выбрались из каменной чаши, Хият поделился амулетом, высушившим и почистившим от соли одежду. Обувь стояла там, где ее оставили. Настроение у Дораны было чудесное, и она совершенно забыла о том, что Вельда изучает в библиотеке призраков. Хият тоже то ли забыл, то ли принципиально решил не возвращаться. Вместо этого они бродили по городу, ели на ходу рулеты с ягодами и пили воду прямо из фонтана. Хият рассказывал о стихии воды. Дорана пыталась найти в себе источник этой стихии и каким-то чудом его нашла, на полуслове замерев посреди улицы.

Потом они почему-то решили, что нужно срочно почитать об источниках универсалов. Там наверняка есть отличия от тех, у кого стихийный источник только один. И Хият повел Дорану в библиотеку. Только не в городскую, в которой в засаде наверняка все еще сидела Вельда, а в ту, которая находилась в доме хранящих.

Зачем портить такой хороший день, выслушивая очередные претензии рыжего недоразумения? Незачем. А так, возможно, она о них даже не вспомнит.

Дорана качалась на воде. Просто лежала на спине и качалась, глядя на улыбающуюся луну. Вода была теплая и мягкая, словно перина. А еще она была надежная, утонуть в этой воде было невозможно, потому что…

Почему, девушка так и не узнала. Именно в этот момент сон испарился, вильнув на прощанье хвостом. Испугался чего-то. Вроде бы громкого и резкого звука.

— Хият! — позвала девушка, вглядываясь в темноту.

Поморгала. Как-то заторможенно осознала, кого именно позвала. Потом вспомнила, почему именно его. И почему комната кажется незнакомой, вспомнила. И куда делась любимая пижама.

— Зеленая черепаха, — сказала Дорана, зарываясь пальцами в волосы.

Комната ведь действительно чужая. И пижамы изначально не было и…

Зато рядом должен быть один водник. Учитель, чтоб на него заикание напало. И ведь как хорошо все начиналось… Закончилось, впрочем, тоже хорошо.

— Так, — сказала девушка. — Книги мы нашли и даже их читали. Потом Хият объяснял. Толково объяснял, гораздо лучше некоторых учителей. Потом я пробовала отделять воду и сумела получить марево. Да, так и было. Потом…

А потом на радостях бросилась Хията благодарить. А он на эту благодарность отреагировал. Ну, отреагировал, как может отреагировать на бросившуюся ему на шею девушку мужчина. Ага, либо оттолкнет, либо обнимет. Хият не оттолкнул.

А дальше, если подумать логически, оно все и наложилось. Пустой дом, в который никакие братья не прибегут. Долгие размышления о выборе. Советы Марики и книги женщин. Желание обнять несносного водника и не отпускать. И нежелание думать. Мысли заставляют сомневаться и все портят.

Что уж там наложилось у Хията, Дорана не знала. Возможно, он просто решил пользоваться моментом, у парней так бывает. Зато ее впервые в жизни таскали на руках по лестнице. На такой подвиг даже братья не решались.

Вообще все очень странно. Тот, первый, он же урод и придурок, которому она челюсть сломала, красиво признавался в любви, очень много говорил, в том числе и о ее неземной красоте, цветы носил, сладости, даже колечко подарил. А Дорана скорее ему одолжение сделала, потому что так положено, когда люди встречаются. Еще было любопытно. И все, что она испытала, было удивление и ожидание, что вот в следующий раз чудо точно произойдет, или еще в следующий, или за ним.

Хият же говорил, о чем угодно, но не о ней. Браслет, конечно, подарил, но без какого-либо намека. Солнышком вон назвал. Один раз. В бреду, если верить лекарям. А броситься в объятья хотелось именно ему. И хорошо было тоже с ним. А еще говорят, что женщины ушами любят. Дураки какие-то говорят.

Дорана вздохнула и зашарила по кровати рукой. Никакого Хията она так и не обнаружила. Зато нащупала его рубашку и свои штаны. Куда делась остальная одежда, так и не поняла. А свет зажигать не решилась. Вроде в этой комнате окна досками не закрыты. Или закрыты? Девушка не помнила.

Дверь удалось найти, обойдя по стеночке половину комнаты. Дорана тихонько открыла, прошмыгнула в коридор и пошла на свет в его конце.

— А я тебе говорю! — почти закричал нетрезвый мужской голос.

На него зашипели и что-то неразборчиво забормотали.

Девушка замерла, немного послушала и на цыпочках пошла дальше. Через десяток шагов она уже могла разобрать, что там говорят, а говорили что-то странное.

— Я понял, — веселился другой нетрезвый мужской голос. — Он заманивает сюда парней. Для личных целей.

— Каких еще целей?

Вопрос задал Хият и в ответ получил довольно противное хихиканье.

— Личных. Девушки у тебя нет? Нет. А почему нет? А потому, что она тебе не нужна. Тебе нужны парни. Ты их заманиваешь, опаиваешь, а потом прячешь в подвале. Вот.

— Тогда бы воняло, — уверенно сказал первый нетрезвый голос.

— Там магический полог против вони, — страшным шепотом сказал второй голос и опять захихикал.

Дорана заглянула в комнату и увидела сюреалистичную картину. На полу сидели рядочком три парня. Хият одетый в одни трусы держал в руке чашку, что-то помешивая в ней указательным пальцем второй руки. Ладай и Лииран сидели, прижавшись друг к другу. Оба нетрезвые, всклокоченные и побитые. У Лиирана яркий фингал украшал левый глаз. У Ладая, видимо для симметрии — правый.

— Твоя теория только что дала трещину, — важно заявил Лииран, подмигнув Доране не подбитым глазом.

— Почему? — спросил Ладай.

— Там девушка, — указал пальцем на Дорану Лииран. — Красивая девушка в его рубашке.

Ладай немного поморгал, словно настраивал зрение и широко улыбнулся Доране, решившей войти в комнату, раз уж ее заметили.

— О! — сказал жизнерадостно. — Самые большие и красивые сиськи. Почему мне так не везет? Я столько заглядывался, а она в рубашке Хията.

— На этом острове такая грудь у трети женщин, — зачем-то уточнил Лииран и поскреб щетину на подбородке. — Правда, большинство из них старше. И почти у всех уже есть дети.

— Вот! — поднял палец к потолку Ладай. — Я же говорю, самые большие и красивые, а еще без обременяющих обстоятельств вроде детей и мужей. А ты о какой-то трети. На ком я теперь женюсь?

— На миниатюрной блондинке, они тебе всегда нравились, — философски сказал Хият и подул в чашку. — Пейте. По очереди. По глотку. Потом еще по глотку, и еще, пока не закончится. Должно помочь. А то вы ведете себя неадекватно.

— Кто бы говорил, — проворчал Ладай, но из чашки послушно отпил. — У него здесь девушка, а он с нами сидит, вместо того, чтобы ее…

Ладай получил подзатыльник от Хията и чашку от Лиирана. Отпил следующий глоток и завершил свою мысль совсем уж неожиданным образом:

— А может она здесь специально для того, чтобы мы в подвал не сходили и не удостоверились, что там воняет.

И хихикнул.

Дорана заподозрила, что он вовсе не пьян. Нет, с ним что-то явно похуже. Может каким-то зельем, открывающим истинный облик, опоили. И оказался Ладай параноиком и извращенцем. Иначе откуда такие идеи?

Содержимое чашки закончилось довольно быстро. Ладай все так же время от времени хихикал и вспоминал о подвале. Лииран печально вздыхал.

— Что там произошло? — спросил Хият, насыпая в ту же чашку какой-то порошок. Наверное, решил еще одну порцию загадочного лекарства приготовить.

— Вельда такая идиотка! — неподдельно восхитился Ладай. — Я не верил, что такие существуют. Теперь придется поверить.

— Она что-то нашла в книге, — сказал Лииран. — И решила позвать призраков в библиотеку.

— Зачем? — удивилась Дорана.

— Кто ее знает. — Лииран даже головой покачал, мол, никто. — Может было лень выходить на улицу. Там к тому времени было очень жарко. Но это ерунда. Плохо то, что у нее получилось. Каких-то призраков она призвала. Возможно, даже библиотечных. Прочитала им то, что было написано в книге, а они взяли и отреагировали не так, как она ожидала.

— Совсем не так, — подтвердил Ладай. — Они не стали ее слушать. Им было интереснее швыряться книгами. Одной мне прилетело в лицо.

Он потрогал фингал и опять хихикнул.

— Почему ты хихикаешь? — спросил Хият и досыпал в чашку порошка.

— Весело, — расплылся в улыбке Ладай. — Игра в снежки. Книгами.

— Одной из них ему по голове прилетело, — сказал Лииран. — Мы в ту питейню пошли льда попросить, чтобы приложить к шишке.

— Ага, — серьезно сказал Хият и почесал затылок. — Тебе тоже книгой в глаз прилетело?

— Нет, — печально улыбнулся Лииран. — Мне прилетело кулаком библиотекаря, когда я пытался объяснить, почему никто не остановил Вельду. Суровый дядька.

— Очень суровый, — подтвердил Ладай.

Дорана подошла к нему, заглянула в глаза, хмыкнула и потребовала показать шишку. Парень с готовностью наклонил голову, качнувшись вперед и едва не уткнувшись ей в колени. Девушка провела ладонью по его затылку, нашла шишку, аккуратно ее ощупала и, кивнув своим мыслям, решила полечить. Там явно ничего страшного, и хихикает Ладай не из-за нее.

— Какая чудесная женщина, — восхитился огневик. — Нужно было на тебе жениться. А теперь поздно.

— Почему? — спросила Дорана.

— Хият мой друг, — серьезно сказал Ладай и тут же испортил все впечатление очередным хихиканьем.

— Почему он хихикает? — спросила у Лиирана девушка.

— Библиотекарь суровый мужик, — торжественно сказал он. — Мне дал в глаз. На орущую Вельду набросил плетение, отнимающее речь. Ладай как раз выполз из-под книжных завалов и имел неосторожность хихикнуть. Теперь остановиться не может. Даже после пива.

— Так вы пивом лечились! — чему-то обрадовался Хият.

— Мы все перепробовали, — широко улыбнулся Ладай.

— Ага, — подтвердил явно протрезвевший Лииран. — Он даже какую-то цветочную пыльцу нюхал. Какую-то грезы несущую.

— Тэрку, — кивнул Хият. — Ага. Тогда нужно иначе.

Он на четвереньках подполз к тумбочке, покопался в ней и вернулся обратно с флакончиком.

— Нюхай! — велел, подсунув открытый флакончик к носу Ладая.

— Зачем? — недоверчиво спросил огневик и даже отодвинулся.

Водник поймал его за волосы и ткнул флакончиком в нос. Ладай загадочно хихикнул, потом чхнул. Еще раз чхнул и еще. А потом у него потекли слезы, почему-то голубого цвета.

— Точно тэрку, — сказал Хият. — Безобидная гадость. Из-за нее бывают очень яркие и чудесные сны, или не менее яркие кошмары. Алкогольное опьянение еще усиливает, похмелье, кстати, тоже. Фантазию вроде стимулирует, правда фантазировать о том, о чем надо, не получается. Ерунда, в общем. Ее даже не запрещают. Если кому-то нравится получать по морде из-за того, что не смог удержать язык за зубами, или просыпаться с воплями — это его личные проблемы.

Ладай опять хихикнул, как-то неуверенно. Дернул себя за нос. Улыбнулся Доране.

— Совсем забыл, — сказал своим коленям. — Я еще в библиотеке хотел рассказать, но вы там так ворковали, что я решил не перебивать.

Дорана громко хмыкнула: воркования она за собой не замечала.

Хият серьезно кивнул.

— Так вот, — сказал Ладай. — Когда я шел из больницы, а это было очень ранним утром, дольше я терпеть не собирался… В общем, я шел, шел, был туман, я решил срезать путь и в парке налетел на мужика в черном плаще с белым черепом на спине. Еще один череп он держал в руках и бормотал какую-то чушь. Очень странный тип. Когда он меня рассмотрел, заорал что-то, схватил палку с земли и попытался меня ударить. А я его пнул, между ног, а потом добавил по голове. Не понравился он мне. За этим занятием нас застали следопыты. И представь, они меня даже поблагодарили, потому что с ночи гоняли этого типа по городу.

— Зачем гоняли? — спросил Хият.

— Он страже ворот пытался глаза отвести, а те засомневались и сообщили о странном мерцании. На его след следопыты стали сразу. Единственное, они не подозревали, кого в итоге найдут.

— И кого? — спросила Дорана, никогда не слышавшая о типах с черепами.

— Призывателя, — сказал Хият.

— Кого? — переспросила девушка.

— Придурка вроде Вельды, — объяснил Ладай. — Такие любят созвать окрестных призраков и о чем-то с ними поговорить.

— Они могут сделать этих призраков сильнее, — мрачно сказал Хият. — Похоже, от выпущенных в городе слабых духов нужно избавиться как можно быстрее. Пока кто-то не превратил их в какую-то пакость.

— Похоже, — согласился Ладай. — Их и так ловят, но медленно. Эта зараза в стенах прячется. Сколько поймали, я не знаю. Не смог дальше подслушивать.

Хият кивнул и пообещал с кем-то поговорить, только завтра с утра. А пока всем нужно выспаться. Призыватели толпами не ходят. Они даже парами не ходят. Их призывы при наложении глушат друг друга.

Ладай и Лииран кивнули, уточнили, могут ли поспать в доме и убрели в указанном направлении.

А Дорану Хият взял за руку и повел в комнату, из которой она пришла. И выспаться им так и не удалось. Потому что они, как два идиота, сначала болтали о полной луне, о ее влиянии на воду и том, как стихия воды в лунные ночи ощущается. Потом этот разговор забрел в такие дебри, о каких добропорядочной девушке вообще знать не положено. А Хият мало того, что рассказал, безмятежно описывая ритуалы с плясками под луной, попытки зачать великого мага и накопление энергии в каком-то храме, так еще и подтвердил, что, несмотря на сопутствующие глупости, луна действительно усиливает притяжение и ощущения.

А ночь была лунная.

И притяжение там особо усиливать было не надо.

В общем, они совсем не выспались.

Сначала болтали, а потом проверяли теорию на практике.

Хихиканье у Ладая так полностью и не прошло. Он из всех сил пытался сдерживаться, а оно все равно прорывалось. Хият понаблюдал как друг похихикивая пьет чай и посоветовал сходить к библиотекарю чтобы попросить прощения. Возможно, суровый дядька смилостивится и поможет избавиться. Если, конечно, это он этим хихиканьем наградил не вовремя вылезшего из-под книг парня.

Ладай поблагодарил за идею и прихрамывая убрел на поиски библиотекаря. И уже на самом пороге обернулся и сказал что-то совершенно непонятное Доране:

— Я подумал, говорить будем только вслух. Если они подозревали и на экзамене убедились, не факт, что теперь не смогут еще и подслушать.

Хият кивнул, а Ладай хихикнул и скрылся за дверью.

Лииран ушел еще раньше. По его словам, писать отчет и намекать самой Даринэ Атане на компенсацию морального ущерба. А еще ему хотелось убедиться, что Вельда все еще не может разговаривать. И не хотелось узнать, что речь к ней уже вернулась.

Вот так и получилось, что когда Хият ушел в библиотеку с кем-то советоваться, Дорана осталась одна, если не считать за компанию бутерброды и чай. Сидеть в одиночестве за столом девушке быстро наскучило, и она решила тоже пойти в библиотеку. Или хотя бы на пороге посидеть, понаблюдать. Хият ведь не запрещал.

К библиотеке Дорана шла медленно, рассматривала обстановку. Любовалась пейзажами, висящими на стенах. Пыталась понять, из чего сделаны перила лестницы. И наконец заметила, что в коридоре второго этажа на стенах висят портреты. Множество портретов. Больших и совсем крошечных, женских и мужских. Люди смотревшие с полотен улыбались и были серьезны. Женщины почти всегда держали в руках какие-то безделушки. Большинство мужчин были одеты в черное. Дорана шла, всматривалась в лица, пока не наткнулась на портрет немолодого мужчины. У него была седина в волосах, крошечная бородка и нос заметно скошенный вправо. У него даже глаза были серые. И при этом он был удивительно похож на Хията, причем, непонятно почему. Если присмотреться, и лицо другой формы, круглее, и губы узкие, и разрез глаз не такой. Но все равно очень похож.

— Странно, — сказала портрету девушка.

Портрет загадочно промолчал.

На следующем заинтересовавшим Дорану портрете была изображена женщина с неприятным лицом и зелеными глазами. Такими же зелеными, как и у Хията.

Дальше зеленые глаза у людей на портретах попадались часто. Одна девушка, рыжая и конопатая, вообще могла бы быть сестрой Хията. Она еще и пластину для «Поля» двумя пальцами держала.

Но дольше всего Дорана стояла у последнего портрета с левой стороны. С этого портрета на нее смотрел Каит Еинэ. Совсем юный Каит Еинэ. Улыбчивый и действительно похожий на своего сына. Точнее, это сын на него похож, когда вот так же улыбается. А в целом, та же история, что и с кривоносым мужчиной — у отца и подбородок потверже, и лоб выше, и нос с горбинкой, да и вообще, папа у Хията был очень красивым мужчиной. Хият, к счастью, попроще, хотя тоже симпатичный парень.

— Что там? — спросил незаметно подошедший водник.

Дорана, едва с перепуга его не ударившая, глубоко вдохнула и сказала:

— Каит Еинэ. С живым лицом, не таким, как на портрете в музее.

— Где? — удивился Хият.

— Вот, — указала на портрет девушка.

Парень подошел ближе к стене, зачем-то потрогал раму и растерянно произнес:

— Надо же, столько раз проходил мимо и не замечал.

Дорана почему-то хихикнула, видимо от Ладая заразилась.

Хият еще раз потрогал раму и заявил:

— Кого-то он мне напоминает.

— Тебя, — подсказала девушка.

— Меня тоже, — согласился парень. — Но и еще кого-то. Не могу понять кого и почему. Может потом пойму. Или вспомню.

— Может, — улыбнулась Дорана. — Пошли я тебе бутерброд сделаю, а то ты совсем ничего не ел.

Водник кивнул и позволил увести себя от портрета. За руку, как маленького.

— Город будет наш! Наш! — страстно шептал призыватель, таращась пустыми глазами сквозь стену.

Коян зевнул, почесал локоть, покрутил головой туда, сюда.

Этот идиотизм успел ему надоесть. Сколько его не называй допросом, идиотизмом он все равно быть не перестанет. А все из-за чего? А из-за того, что призыватель оказался безумцем.

На самом деле, нормальных людей среди них в принципе не бывает, но обычно все не настолько запущено. А тут, человек бредит наяву, мир в его сознании совсем не таков, как на самом деле. Да он искренне считает, что пришел в город, существующий в немирье, что бы оно ни значило. Что в этом городе живут духи, притворяющиеся людьми. Что притворяться людьми нехорошо, поэтому всех жителей следует прогнать и поселить других. В смысле, других духов, знающих, что они давно мертвы. Вот такой вот бред.

А еще этот ненормальный считает Ладая посланцем смерти и требует себя убить. Мол, раз посланец приходил, оставаться среди живых нехорошо. Вот так его впечатлил светящийся желтым глаз парня.

— Может позвать Ладая? — спросил Коян у сидящего рядом мужчины. — Возможно, призыватель посланцу смерти что-то пожелает объяснить.

Мужчина окинул следопыта заинтересованным взглядом и кивнул. Сейчас он был согласен на что угодно.

Ладая искали долго. Дома его не оказалось, там вообще никого не было. Не выспавшийся и злой Коян немного подумал и решил поискать в борделе. Ему казалось, что это будет логично. Парень молодой, симпатичный, не женатый, дома не ночует. И где он может быть? Правильно, в объятьях какой-то красотки. Перебирать всех красоток города Кояну не хотелось, поэтому он решил начать с борделя. И зачем-то поперся туда лично. Кто же знал, что там его поджидает ревнивая жена, решившая выяснить, где муж проводит ночь? Причем, ее не смутило, что он не выходил из борделя, а подошел к нему. И оправдания ее не интересовали.

После пережитого скандала Кояну захотелось напиться. И придушить Ладая, хотя парень как раз был ни причем.

Самое смешное, что в питейне, где Коян глушил горе настойкой из семи трав, ему рассказали, что Ладай совсем недавно сидел на этом самом месте. В компании Лиирана Вуе.

Следопыт допил настойку, обругал зачем-то жену и попытался стать на след. Несмотря на недосып и паршивое настроение, это получилось легко и Коян побрел за парнями.

Так и бродил за ними полночи от питейни к питейне. Желание напиться росло и крепло. Здравый смысл намекал, что добрейшая и благороднейшая после этого откусит голову, но желание от этого не пропадало.

А потом мальчишки, ко всему хорошему, исчезли. Их след испарился посреди улицы, словно парочку малолетних алкашей призраки сожрали.

Коян постоял, немного поругался и решил вернуться в дом стражи к допрашиваемому призывателю. Там можно было поспать в каморке для персонала.

Ладая же привели утром. Поймали рядом с библиотекой, где он репетировал извинительную речь. Пацан, как назло, был бодрый, выспавшийся, да еще и хихикал время от времени. Коян на него немного посмотрел и захотел повеситься. А что, будет спокойно висеть в петле и ни о чем не беспокоиться, создаст своей смертью проблемы окружающим, никто никуда гонять не сможет. Может даже жена поплачет, дура ревнивая.

С призывателем Ладай поговорил очень душевно, чему поспособствовало хихиканье и дурацкое чувство юмора. А еще буйная фантазия. Пацан так красочно описывал развешивание кишок по деревьям и поедание печени на глазах человека, из которого эту печень выковыряли, что девушка, записывавшая весь этот бред, побледнела и выскочила за дверь, а Коян отказался от идеи с повешеньем себя любимого. Неприятно будет висеть в компании чьих-то кишок.

Призыватель же внимал с блаженным видом, а потом стал рассуждать какой призрак при этом может получиться. Ладай одобрил и рассказал о выклевывании глаз. Специально обученными воробьями.

Призыватель немного подумал и отказался от такой чести. Мол, быть слепым призраком не очень интересно.

Ладай тут же предложил выедание внутренностей шелудивым псом.

Призыватель одобрил. У него вообще была какая-то страсть к внутренностям.

После этого Ладай пообещал наказать собеседника за то, что посмел без спросу прийти в его город. И хихикнул. Особенно мрачно.

Призыватель начал просить прощения и каяться. Мол, не хотел и не знал. Обманули и заставили. А еще оболгали. А он добра желал, потому что негоже.

К сожалению, все это оказалось бесполезным. Призыватель понятия не имел, кто обманул, и даже не помнил, как. Немного подумав и посомневавшись, он решил, что обманщики приходили во сне, потому что у них не было лиц. А потом вполне талантливо нарисовал этих обманщиков. Четыре фигуры в широких плащах с капюшонами. А вместо лиц клубящийся туман.

— Иллюзия, — уверенно сказал Ладай, посмотрев на рисунок. — Или вода, если туман настоящий. Но тогда я не понимаю, как они через этот туман видели.

Его вежливо поблагодарили и не менее вежливо выпроводили за дверь.

А загрустившего призывателя ждала встреча с мозголомом. Теперь хотя бы понятно, что среди его воспоминаний следует искать. Людей прячущих лица то ли за туманом, то ли за иллюзией. Этих людей следовало услышать, рассмотреть, узнать о них как можно больше. И тогда, возможно, кто-то из следопытов сможет стать на их след, если они осмелятся прийти в город.

В то, что эту четверку возможно найти вне города, Коян не верил. Да и никто не верил. Но хоть что-то.