Горячее дыхание войны

9

3 августа 1941 года

Подмосковье Военный госпиталь № 3011

Лейтенант госбезопасности Алексей Орлов сидел напротив главврача военного госпиталя № 3011 Безводного Родиона Михайловича и доказывал, что он уже совсем здоров.

– Вот, посмотрите, доктор, – говорил он, поднимая и опуская руки. – Посмотрите. Отлично поднимаются и отлично опускаются. Ничего не мешает. Даже не болит. Я опять хочу вас поблагодарить, доктор. Вы спасли мне жизнь. Вы совершили чудо. Рана зажила. Теперь я готов, как говорится, опять встать в строй.

Подполковник медицинской службы, повидавший на своём веку таких беспокойных и нетерпеливых раненых ещё в Первую мировую войну, скептически улыбался и отрицательно мотал головой.

– Нет, батенька мой, не могу. Не уговаривайте и не просите. Рука ваша ещё полностью не восстановилась. При резком движении – а такие молодые люди, как вы, не могут обходиться без них, я-то знаю – рана напомнит о себе. Сухожилия, нервы, батенька мой, вещь тонкая. Пусть хорошенько заживёт рана, а потом уже езжайте на все четыре стороны. Это моё окончательное решение.

Ранение Алексей Орлов получил через неделю после начала войны в районе украинского города Броды, когда находился на Юго-Западном фронте. Пуля, выпущенная немецким автоматчиком, попала ему в правое плечо, доставив серьёзные неудобства. К счастью, немецких мотоциклистов, неизвестно как оказавшихся на пути небольшого отряда Орлова, вскоре рассеяли пулемётным огнём два краснозвёздных броневика, вовремя появившихся на дороге.

Это было первое ранение Алексея, поэтому, наверное, он вначале не отнёсся к нему серьёзно. Один из бойцов сделал ему перевязку.

– В медсанбат вам нужно, товарищ лейтенант, – сказал он, заканчивая возиться с бинтом. – Ранение то у вас, по всему видать, серьёзное. Пусть доктора осмотрят.

– Подождёт медсанбат. Ничего страшного. И почему ты решил, что серьёзное? Мне кажется, что ничего серьёзного. Обычное лёгкое ранение. Перевязал – и отлично. Пока так сойдёт, а медсанбат будет потом.

– Всё-таки лучше сразу, чтобы доктор осмотрел…

– Так, всё, спасибо, рядовой, можете идти. Без вас как-нибудь разберёмся.

Но Алексей не спешил обращаться к медикам, так как ему нужно было выполнить боевой приказ: забрать из 212-й моторизованной дивизии пленного немецкого капитана-танкиста и доставить его в штаб Юго-Западного фронта. Немецкие офицеры, да ещё танкисты, были тогда очень ценными пленными, о чём лейтенанту Орлову и сообщили, направляя в 212-ю моторизованную дивизию. Девятнадцатилетний лейтенант проникся важностью поставленной перед ним задачи и, даже получив ранение, её выполнил.

Правда, к тому времени когда Алексей доставил пленного немецкого офицера в штаб Юго-Западного фронта, ему стало совсем плохо: каждый шаг отдавался острой болью во всем теле.

Только сдав фашиста кому положено, Орлов отправился в эвакуационный госпиталь. Слово «эвакуационный» его не устраивало, так как он никуда эвакуироваться не собирался. Он хотел только показаться врачу, чтобы ему «зашили рану». Но эвакогоспиталь оказался самым близким из расположенных медицинских военных учреждений, поэтому-то Орлов туда и попал.

Когда пожилая медсестра размотала рану, дежурившая капитан медицинской службы Синявцева недовольно покачала головой.

– Когда вас ранили? Сутки назад? Что ж вы сразу не обратились в медсанбат?

– Не мог, товарищ капитан, нужно было приказ выполнить, – попытался улыбнуться Орлов, но из-за боли, вызванной неловким движением, на его лице появилась какая-то фантастическая гримаса.

Синявцева промолчала, продолжая что-то записывать в толстую тетрадь. Вскоре лейтенанта отвели в перевязочную, где подготовили его к операции.

– Жалко, молоденький совсем, – сказала пожилая медсестра, протягивая полотенце Синявцевой. – Может быть, всё-таки выживет?

– Будем надеяться. Хватит разговоров. Давайте начинать.

Операция продолжалась довольно долго и прошла, как Орлову сообщили, «успешно». Однако он не почувствовал себя лучше, наоборот, к вечеру у него поднялся сильный жар.

Он, находясь в жару, не помнил, как на следующий день ранним утром двое санитаров перенесли его в грузовик; как уложили его рядом с другими тяжелоранеными красноармейцами и командирами; как у себя в кабинете украдкой вытирала слезы капитан Синявцева; как раненых потом отвезли на железнодорожный вокзал и определили в военно-санитарный поезд; как потом фашистские самолёты чуть его не разбомбили.