Гошка-цыган

2

Братья Глотовы собирались быстро. Обговорено все заранее. Пастухи в степных гуртах «настеклорезятся» — хоть из пушки пали — не слышат: лови арканом телят в загоне и тащи без опаски к машине. Крали телят братья дерзко, не оставляя следов. Крали Назар с Симой на землях Степняков у Аманашки. На своей территории и волк овцу не дерет. Эти же были по жизни волками, для которых малая родина их отца, казалась краем других земель и из другой жизни.

— А это зачем? — Сима затворил гараж и заметил в салоне милицейскую фуражку Назара. Брат состоял «старлеем» в железнодорожной милиции еще совсем недавно. Потрошил с ним Сима и рефрежераторы. Поймалась «Назарова бригада», шума не хотели — менты грабили. Уволился Назар из органов. Теперь братья держали шашлычную на Кускуне. Рядом с Красноярском грабить телятники опасались, за ночь успевали смотаться до Канска, там прометнуться в сторону Бражного — Степняков, раз украли свиноматку среди белого дня за Тараем: застрелили из карабина на виду сельских жителей, загрузили в багажник УАЗа, да и кто их потом искал…

До гурта в логу у речки Аманашки они доехали при ясном рогатом месяце. Старая Рахманиха, сохранись она в советское время от «укрупнения совхозов», была бы видна сейчас зернотоками. Старинная деревня в былые годы лежала в пойме вдоль Кана. Очаровательные для души и взору ясных глаз места. «Степняков» тогда не существовало. Вынесли «умники» деревню к тракту на восемнадцать километров в степь: на пупах окрестных холмов, продувная и пыльная деревня, без природной воды и радости живой жизни для русской души.

О том, что кто-то из знакомых может быть пастухом на летнем стане, братьям Глотовым и в голову не приходило. Столько лет прошло. Никто из родственников теперь в Степняках не живет. Родились братья в старой Рахманихе, поселок у тракта за родину не считали. Да и какая может быть нынче в людях совестливость? В Кремле у правителей, где совесть была, мох вырос…

Сима ушел на разведку. Назар по природе трусоватый и пакостный, всегда впереди себя пускал и в детстве старшего безголового Симу. Талантливый рисовальщик в школе, к зрелым годам Сима успел поучиться и в Художественной школе, и поработать «оформителем» при центральной городской мастерской художников. А разбомбили суки страну — вся сучья натура в братьях и объединилась в единой цели добывания легких денег. Назар ждал брата, разминаясь возле прицепа под фартуком: попинал скаты, помочился на месяц. В глаза бросилась кокарда на фуражке, яркая в лунном свете. Назар достал ее и натянул плотно на костлявую башку. Нервозность прошла. Понял, чего ему недоставало: властной уверенности и ощущения безнаказанности, какие придает человеку форма, а вместе с ней и власть над другими.

Вернулся неслышной тенью Сима.

— Порядок. Можно подъехать к самой изгороди: никого нет и коня не видно.

Телята стали подниматься. Ближнего бычка к изгороди Назар захлестнул веревочной петлей. В четыре руки братья рванули удавку. Бычок мыкнул и осел на колтыхи всех четырех ног. Назар оставил повод Симе, а сам клещатыми пальцами рванул теленка за ноздри. Скотина послушно пошла за человеком из загона.

Рогатый месяц прилег на кромку леса и сложил ногу на ногу. Равнодушное животное, по определению Назара. Такой же воришка, как и братья, в помошниках им услужливо подсветил. Теперь ехидно наблюдал за зверьками на двух ногах у машины. Но вот что-то рогатого на небесах воришку обеспокоило, он выглянул в прогал между деревьев, и стало видно как ясным голубым днем: вдоль изгороди загона, перебирая руками по жерди, весь в белом шел человек.

— И хто такие? — вопрос поставлен был так, что у Назара, не видевшего деда, в мотню с конца бзикнуло: уссался! Не оборачиваясь на голос, заученно выпалил:

— Милиция! — только руку к козырьку фуражки не приложил, которую он так и не снял.

— Хто? — не понял дед.

— Милиция… Тебе же сказано, — пришел в чувства Назар. У Симы рядом щеки, как у хомячка, ходуном ходили, а глаза бильярдными белками выпучено желтели.

— По какому такому праву быка ташшите? — Дед смело подошел к Назару и взялся слабой рукой за тугую веревку. Бычок, почуя защиту, опять уперся.

Привычный к кулачной расправе, Назар неожиданно для себя, что есть силы, ударил кулачищем деда в лоб. Будто не старика немощного бил, а быка между рог. Дед — брык и готов.

— Убил? — схватился за голову Сима. — Валить надо отсюда скорее. Бросаем теленка.

— Сам помер от старости, — Назар тер лоб и не обратил покатившуюся под горку свою фуражку. — Озарение брата понял и Сима.

— Сам так сам. Нечего шляться по ночам…