Гостиница «Сигма». Повести и рассказы

ПРИКЛЮЧЕНИЕ В ЛЕСУ

По моим расчетам, я давно уже должен был выйти к станции электрички, но лес и не думал редеть. Я устал и в душе проклинал затею с грибами. Увлекшись рыжиками да маслятами, я умудрился отстать от своих. Недоставало еще в заключение заблудиться!

Я съел на ходу несколько сыроежек, и этим слегка заглушил голод.

Но вот наконец-то просветы между деревьями стали больше, и откуда-то потянуло еле уловимым запахом дыма. «Жгут кленовые листья. Наверно, на станции», - вздохнул я с облегчением.

Но это оказалась не станция, а какой-то незнакомый мне городок. Вдоль главной улицы выстроились аккуратные домики. Разноцветные остроконечные крыши блестели в лучах заходящего солнца. Каждая черепица была испещрена письменами, какими именно - я не мог издали разобрать.

Нет, это была не станция! И не кленовые листья жег в палисаднике человек небольшого роста, а какие-то диковинные ленты, шипевшие и сворачивавшиеся в огне, словно змеи.

Я подошел поближе.

У костра стоял не мальчишка, как мне показалось вначале, а взрослый мужчина, но ростом он был едва мне по пояс.

- Что вы жжете? - спросил я, остановившись.

- Это? - У человечка был приятный голос, а движения точны и гармоничны. Он толкнул палкой в костер несколько лент, выпавших из огненного круга, и сказал: - Это инфория.

- Инфория? - Мне показалось, я ослышался.

- Ну да, старая информация. Уже использованная, - счел нужным пояснить маленький человек, глянув на мое вытянувшееся лицо.

- Понятно, старая информация, никому не нужная, - бодро сказал я, подумав: «Как он странно одет!»

- Вы, должно быть, не здешний? - сказал человечек.

- Нездешний, - сказал я. - Не скажете ли, где тут у вас можно перекусить? А то, пока доберусь до электрички…

- Ближайший пункт питания - за углом налево.

- Благодарю, - сказал я.

В ажурном палисаднике, как и в черепицах крыш, мне начали чудиться непонятные письмена. Не отрывая взгляда от иероглифов, образованных искусно изогнутыми металлическими прутьями ограды, я сделал шаг назад, к выпуклой пластиковой дорожке.

- Но я вам не советую туда, - сказал мне вдогонку человечек. - Там подают несвежую инфорию.

- Несвежую… понятно. А где же подают свежую?

- Вы, наверно, из столицы. Там, конечно… - Человечек двинул палкой так, что сноп искр взлетел в вечереющее небо.

- А здесь… - Он махнул свободной рукой. - Попробуем все-таки.

На крыльцо игрушечного домика вышла прехорошенькая девушка, точно вдруг ожила кукла, которую я купил вчера дочери.

- Оль, - сказал маленький человек. - Проводи гостя в центральный инфор.

- Хорошо. - Голос девушки звучал, как серебряный колокольчик. Она легко сбежала с крыльца.

Мы шли довольно долго. Я вовсю глядел на островерхие домики, сложенные из неизвестного мне материала.

- Что это? - спросил я, потрогав пальцем стенку двухэтажного строения. Я мог бы, кажется, дотянуться рукой до его шпиля.

- Окаменевшая инфория. Ее прессуют в брикеты, - пояснила Оль.

«И она тоже. Боже, куда я попал! Дом сумасшедшихэто можно понять. Но целый город, населенный сумасшедшими!»

- Должно быть, неплохой материал, - решил я поддержать разговор.

- Из него делают все, - сказала Оль.

- Прочный?

- Не всегда, - покачала головкой Оль. - Бывает, попадается недобросовестная информация.

- Что ж тогда?

- Брикет рассыпается на мелкие кусочки. Однажды у нас целый дом рухнул из-за этого.

- Целый дом! Ай-яй-яй!

- Да, да! В брикетах, образующих фундамент, оказалась лживая инфория. Представляете?

Я сочувственно кивнул.

- После этого случая мы всегда проверяем инфорию, - сказала Оль. - Иначе нельзя.

Оль то и дело здоровалась с такими же, как она, маленькими человечками. Встречные с любопытством поглядывали на меня.

- Новая информация, - пояснила Оль.

Среди жителей городка я выглядел Голиафом, хотя в обычных условиях не мог похвастаться ростом.

- Вот мы и пришли, - сказала Оль. Она указала на прозрачную дверь и убежала.

Я вошел в инфор. Голова моя почти касалась потолка. Я инстинктивно пригнулся. Стараясь, правда безуспешно, не привлекать ничьего внимания, я взял крохотный поднос и пристроился в хвост очереди, выстроившейся у стойки. Самообслуживание! Уж оно-то, по крайней мере, было мне знакомо по институтской столовой, и я немного приободрился. Сейчас перекушу и сразу двину на станцию. Воскресенье, электрички ходят поздно.

Однако еда, выставленная за витринами стойки, снова повергла меня в недоумение. Таких блюд я в жизни не встречал! Ядовито-красные кубики, синие шарики, зеленые треугольнички…

Когда подошла очередь, я с надежной схватил белый обтекаемый предмет эллипсоидальной формы - яйцо! - но ощутил ладонью холодок металла. Тогда, махнув рукой, я наугад принялся уставлять свой поднос миниатюрными блюдами, стараясь не пропустить ни одного.

- Смотрите, смотрите!

- Он изголодался по информации! - послышался сзади шепот.

Не подымая глаз, я пробирался по низкому залу. Отыскав наконец свободное местечко, я сел и попытался раскусить алый кубик. Попытка едва не стоила мне зуба. Мой сосед по столику, приоткрыв рот, воззрился на меня. Точно так же смотрела моя дочурка в зоопарке на венерианского ардарга, двоякодышащего гада.

- Забыл, как это делается, - сказал я с жалкой улыбкой.

Человечек понимающе кивнул - точная копия того, первого встреченного мной, который жег за оградой извивающиеся ленты. Впрочем, по мне, все жители этого странного городка были молочными братьями и сестрами.

- Смотрите, - проворковал мой сосед. Он осторожно взял тонкими пальчиками красный кубик и, привстав, поднес к моему виску.

Чудо! Я внезапно ощутил, как нечто постороннее властно входит в мое существо. Неведомые ритмы озаряли мой мозг, в ушах явственно отдавалось эхо дальней музыки, перед глазами замелькали огненные круги.

- Пожалуйста, придерживайте сами, - попросил человечек.

Постепенно в том, что мелькало перед глазами, я начал улавливать некий порядок. Я не мог бы, пожалуй, выразить это словами. Волны музыки, соединенные с волнами света, волны, невидимые и неслышные для окружающих, несли меня и баюкали, усталость таяла, как ледышка, брошенная в теплую воду, и даже голод начал утихать.

Музыка звучала громче - видения становились ярче. Это был чудесный сплав мощи и нежности, грусти и радости. Грохотали литавры, пели валторны, рыдала виолончель. Да нет, какие там литавры и виолончель! Это были неведомые музыкальные инструменты - мне, во всяком случае, до сих пор не приходилось слышать ничего подобного. А ведь наше любимое с дочкой занятие по вечерам - ловить и слушать по видеозору симфонические концерты…

Едва я вспомнил дочурку, как музыка начала утихать. Огненные круги бледнели, удаляясь.

Я попробовал получше прижать кубик к виску, но музыка умолкла. Я опустил кристалл на столик.

- Ну, как инфория? - спросил мой сосед.

Мое мычание - я не пришел в себя после всего - сосед расценил по-своему.

- Несвежая, наверно? - сочувственно сказал он. - Не столица, знаете ли… А вы попробуйте вот это, - сосед указал на яйцо, отлитое из легкого металла, похожего на алюминий.

- А что это?

- Информация о неустойчивых звездах! Мое любимое блюдо, - улыбнулся человечек.

Насытившись инфорией, я вышел на улицу. Игрушечный городок уже зажег вечерние огни. Меня все время не покидало ощущение, что подобный сказочный городок я уже видел где-то. Но где? Читали мы о нем с дочкой? Видели когда-то на экране? Я напрягал память - тщетно.

Осторожно шагая по узким улочкам, я, каюсь, заглядывал в окна. Мне хотелось понять, чем живут эти люди, в чем смысл их существования? И почему главный предмет их разговоров - информация, или, как они говорят, инфория?

В иных окнах я видел уже знакомую картину. Человечек сидел, придерживая у виска кубик или шар, и лицо его хранило сосредоточенное, какое-то отсутствующее выражение. Такое лицо бывает у моей дочери, когда я рассказываю ей занимательную сказку…

Я уже догадался, что небольшие предметы правильной геометрической формы - это блоки информации. Институт, в котором я работаю, не один год бьется над созданием портативных блоков, на которые можно было бы записывать различные сведения. Представляете, какая это важная и полезная вещь для космонавтов? Вместо сотни тяжеленных томов какой-нибудь энциклопедии им достаточно будет взять с собой в далекий полет, где на счету каждый грамм лишнего веса, вот такой маленький шарик или кубик. Да и на Земле подобным блокам нашлось бы применение. Наш институт, казалось, уже у цели… Но кажется, кукольный народ нас опередил.

Нет, эти существа не люди, размышлял я, хотя внешне и похожи на них. Может ли человек жить одной только информацией, как бы интересна и разнообразна она ни была?

Я обратил внимание на лозунги, выписанные пылающим неоном в ночном небе: «Дадим больше инфории», «Вся инфория - высшего качества» и прочее в том же духе.

Медленно плыл я в уличном потоке - он заметно редел. Голова гудела от поглощенной в ужин информации. Мне необходимо было разобраться во всем. Расскажи такое друзьям - не поверят. Сотрудники в отделе, пожалуй, засмеют. Но ведь все это на самом деле! Вот я стою на оживленном перекрестке, и меня обминают спешащие прохожие. Подношу к уху часы - они тикают, как обычно. Сейчас половина девятого - осенью темнеет рано. Вот могу ущипнуть себя за руку. Боль вполне реальна.

А может, космические пришельцы?! Нет, ерунда. У всех на виду, в пяти шагах от станции? И никто их не заметил, кроме меня? И потом, этот городок, кажется, не единственное их поселение. Они несколько раз упоминали в разговорах столицу. Значит, здесь, между лесом и линией электрички, располагается целая страна? Страна Инфория, которой нет на карте!

Навстречу мне не спеша шел человек - поверьте, я в душе не мог называть их иначе: слишком походили они на людей, но только, так сказать, в уменьшенном издании. Человек выглядел старым и умудренным жизнью. Он-то мне и нужен.

Пусть наконец объяснит, на каком я свете.

Я нагнулся и взял старика за руку.

- Простите, мне нужно поговорить с вами, - сказал я. Старик, кажется, не удивился.

- Отчего же, обменяемся инфорией, - ответил он.

- Инфория, инфория, - пробурчал я. - Только о ней и слышу. Неужели у вас нет других тем для разговора?

- А что на свете важней инфории? - возразил старик.

Каким-то образом мы очутились подле небольшой лужайки, освещенной полной луной. Жесткая трава доходила моему собеседнику чуть не до подбородка.

- Прекрасная инфория, - сказал он, поглаживая стебелек.

Присмотревшись, я понял, что это не трава, а ленты вроде тех, которые жег на костре первый встреченный мной человечек. Только эти были зеленые, а те желтые, поблекшие.

Ленты тихо шуршали под свежим ветерком, будто нашептывая мне диковинную информацию.

Лунные блики скользили по лицу старика, когда он поворачивал голову.

- Что это за ленты? - спросил я.

- Обычные перфоленты.

- Значит, на них записана информация?

- Конечно.

- Но какая?

- Разная, - пожал плечами старик. Он сорвал травинку - виноват, ленточку - и попробовал ее на вкус.

- Ну, как травка? - глупо спросил я.

- Уже созрела, - серьезно ответил старик. - Пора косить.

- А потом что с ней делать?

- Ясно что - коров кормить.

- Коров… информацией? - растерялся я.

- А чем же еще? Только надо уловить момент, когда инфория созреет. Пропустишь срок - информация осыплется. Такие ленты никуда не годятся.

- И вы их выбрасываете?

- Сжигаем.

- Послушайте, - заговорил я. - Никак не могу взять в толк. Люди у вас живут информацией, животные - информацией. А как же насчет настоящей пищи?

- Инфория и есть единственная настоящая пища, - ответил старик. - Посудите сами: разве не все на свете сводится к информации?

Мы шли теперь по тихой, скудно освещенной улочке, обсаженной неизвестными мне растениями. Я был начеку: в каждом кусте мне чудилось вместилище информации, в каждом дереве - инфорблок.

- Скажите же, наконец, - взорвался я, - о какой информации вы все время толкуете? Не бывает ведь информации просто так. Она обязательно должна быть о чем-то. Так о чем же?

- Не все ли равно? - сказал странный старичок. - Разве, получая энергию, машина интересуется ее источником? Нет. Машине безразлично, что именно сгорает в ее топке, что именно приводит ее в движение - уголь, дрова или, если угодно, управляемая термоядерная реакция. Машине калории подавай, все остальное ей безразлично.

- Ну, какое-то топливо может оказаться непригодным, - пробормотал я, вконец сбитый с толку удивительной логикой собеседника.

- Вот-вот, - обрадовался старичок, - вы ухватили суть. То же самое с информацией. И она может оказаться непригодной для человека.

- Почему?

- Причин немало. Например, инфория может оказаться несвежей… Вообще нет продукта, более деликатного и скоропортящегося. Иногда попадается инфория, бедная витаминами.

- Как это?

- Ну, если она повторяет вещи и без того всем известные. Но самое ужасное - это ложь. Вам никогда не приходилось отравляться лживой информацией?

- Приходилось… В легкой форме, - пробормотал я.

- Ваше счастье, что в легкой, - сказал старичок. - Опасно также подавиться инфорией…

- Подавиться?

- Это бывает, когда инфорию быстро поглощают.

- Оставим машину и вернемся к человеку, - сказал я. - Неужели живой организм может питаться одной только информацией, и ничем больше?

- Нет, вы не уловили сути, - грустно сказал старичок. - Вот уже час я вам толкую: все, что получает извне живой организм, в том числе и человек, в конечном счете сводится к информации. Всю жизнь человек только и делает, что получает и перерабатывает инфорию. Без инфории вообще не было бы ничего живого, если хотите знать. Без инфории распался бы, исчез человеческий род!..

- Ну уж… - усомнился я.

- Конечно! Наследственные клетки - разве это не клубок информации, заключающей в себе все свойства данной особи, для того чтобы передавать их от поколения к поколению, от предков потомкам?

- Пожалуй…

- А память, человеческая память, - разве это не богатейшее хранилище информации?

Итак, старичок причисляет себя и весь свой народец к роду человеческому…

- Уничтожьте память - во что превратится тогда человечество? - продолжал старичок. - Исчезнут история, искусство, культура. У одного древнего писателя есть такая притча. К человеку явился черт. Он предложил бедняку все блага мира, только чтобы тот отдал ему, черту, свою память. Человек согласился. Черт не обманул его: человек получил все, что только сумел пожелать. Но, увы, сам-то он, отдав память, потерял человеческий облик. Итак, - простер старичок руку, - память - это все. Но разве есть в ней что-либо, помимо информации?

- Кажется, я начинаю понимать, куда вы клоните, - сказал я. - Значит, обыкновенная пища, скажем кусок хлеба…

- Это не что иное, как определенная порция информации, - подхватил старичок. - Информация для желудка, для нервных клеток, для кишечника и в конечном счете - для всего организма. Но информация грубая, некачественная, можно сказать - первичная. Такую пищу можно освободить от примесей, превратив в чистую информацию. Блоками такой информации мы и питаемся.

- Знаю, пробовал, - сказал я.

- Здесь-то я возвращаюсь к первоначальной мысли, - сказал старичок. - Машине все равно, каким топливом ее питают, было бы оно доброкачественным. А человек - та же машина, пусть посложней. Поэтому и ему все равно, какой питаться информацией - была бы она доброкачественной. К чему тогда посредничество в виде грубой пищи? Человек должен получать инфорию в чистом, натуральном виде. Мы этого добились. - В голосе старичка звучало торжество. - Заодно мы победили массу болезней, связанных с желудком. Вообще пищеварительный тракт сам собой упразднился.

Время шло, и мир, в который я попал, уже не казался мне таким странным, как поначалу. Мир этот жил по своим законам, которым нельзя было отказать в логичности.

Однако же должно быть у этих людей что-то общее с моим старым, привычным миром?

- Уж деньги-то у вас есть, наверное? - сказал я первое, что пришло в голову.

- Деньги? - переспросил старичок. - Что это?

- Деньги… - растерялся я. - На них можно купить все, что нужно.

- У нас каждый и так получает столько инфории, сколько ему нужно. Да вот вы, например. Вы рассказывали, что только что поужинали в центральном инфоре. Разве вы платили за блоки информации эти самые… деньги?

Он был прав. Но я не сдавался.

- Как же вы обходитесь без денег?

- Они ни к чему.

- Но если вам нужно сравнить два блока информации: который из них ценнее? С помощью рублей и копеек сравнить их было бы просто. А вот без помощи денег…

- Разве вы не знаете, что инфорию можно очень просто измерять? - сказал старичок. - Единицей информации служит бит. Одним битом называется…

- Только без лекций, - взмолился я. - Надоели хуже горькой… - Я оглянулся.

Старичок куда-то исчез, словно испарился.

Поглощенная информация, видимо, начинала делать свое дело. Меня мутило, жгло, выворачивало наизнанку. Наверное, мне попалась информация с душком, а может, попросту лживая информация.

Я шел. Домики передо мной раскачивались, то выступая из тумана, то вновь в него погружаясь. «А может, и впрямь все сводится к этой самой инфории? - размышлял я, морщась от головной боли. - Если разобраться… Разве, когда я экзаменую студента, я требую от него что-нибудь другое, кроме информации? Знания! Это и есть усвоенная информация. И когда я ставлю двойку, то, значит, информация усвоена недостаточно. Читая книгу, разве не информации мы ищем в первую очередь? Информации о том, чего мы еще не знаем, что нас волнует и интересует. Если же этого нет - мы с досадой откладываем книгу…»

Споткнувшись в полутьме, я едва не упал. Нагнулся и поднял ноздреватый обломок, похожий на туф. Другой бы на моем месте размахнулся и отшвырнул его в сторону. Я же, наученный опытом, поднес его к уличному фонарю, от которого струился зыбкий свет. Ну, разумеется! Чего еще можно было ожидать в этой стране? Это был вовсе не камень, а окаменевший обломок информации. Я на всякий случай сунул его в карман. Когда вернусь, расскажу всем о стране Инфории. Дочурка - она, конечно, сразу поверит. Если же кто станет сомневаться, я покажу ему этот обломок. Пусть попробует опровергнуть вещественное доказательство!

«А все величайшие научные открытия? - продолжал я размышлять. - Ведь каждое из них - не что иное, как новая толика информации об окружающей нас природе. Разве не так?»

Я придумывал все новые и новые примеры, подтверждающие ту мысль, что все в нашем мире сводится к информации. И представил себе, как в недалеком будущем ученики в школах будут решать такие, например, задачи:

«К бассейну подведены две трубы. Если открыть обе трубы, то бассейн наполняется информацией за пять часов. Сечения труб заданы. За сколько часов бассейн наполнится, если в одну трубу информация втекает, а через другую трубу - утекает…»

Бредя наугад, я снова вышел на главную улицу. Прохожих почти не было. Я чувствовал себя чужим среди маленьких ловких людей, суетящихся и спешащих по своим делам.

Можете представить, как я обрадовался, когда увидел впереди знакомую тонкую фигуру! Это была Оль. Она кормила маленьких мохнатых птиц. Птицы с криками кружились возле Оль, две из них опустились ей на плечи, а наиболее храбрые склевывали корм - крошки информации - прямо с ладони.

- Оль, - позвал я…

- Наконец-то, - произнес рядом чей-то обрадованный голос.

Я повернулся.

- Лежите. Вам нельзя двигаться, - строго сказала девушка в белом халате, вынырнувшая из темноты. У нее было одно лицо с девочкой, только что кормившей с узкой ладошки мохнатых неведомых птиц.

- Оль, - повторил я.

- Да, Ольга. Разве вы меня знаете? - удивилась девушка.

- Конечно, знаю. Вы Оль из страны Инфории…

- Опять бред, - сказал кто-то встревоженно.

- Типичное следствие грибного отравления, - произнес уверенный басок. - Боюсь, придется повторить выкачку.

При словах «повторить выкачку» я почувствовал себя значительно лучше.

- Где вы нашли его? - спросил кто-то.

- В лесополосе.

- За станцией?

- Да.

- Он лежал в двух шагах от полотна, - сказала Оль.

- Угораздило же вас, голубчик, угоститься грибками, - сказал мужчина. После маленьких жителей страны Инфории он казался мне громадиной. - Вот, выпейте-ка это. - Он протянул мне стакан с розоватой жидкостью.

Выпив тонизирующую жидкость, я почувствовал, что окончательно пришел в себя. Не отрываясь, смотрел я на Оль. Смутившись, она отвела взгляд. Мне все казалось, что стоит сделать усилие - и я вновь возвращусь в чудесную маленькую страну, в городок, по улицам которого только что бродил.

- Ну как? - спросил меня врач.

Вместо ответа я поднялся и сделал несколько шагов по комнате.

- Вы отлично держитесь, - сказал он.

Оль улыбнулась мне, и я понял, что мы не можем просто так взять и расстаться. Ведь у нас была общая тайна.

- Ольга, - сказал врач, - проводите кавалера. Он еще успеет на последнюю электричку.

И тут, сунув руку в карман пиджака, я наткнулся на что-то твердое. Окаменевший обломок информации! На моей ладони лежал камень странной формы. Поверхность его, изъеденная непогодой, казалась покрытой письменами.

- Откуда это? - нахмурил брови врач. - Любопытно…

Он долго вертел камень так и этак, словно пытаясь прочесть неведомую надпись.

- Кислота почвы растворила более мягкие вкрапления породы, - сказал он наконец, возвращая мне камень. - Отсюда эти узоры.

Я промолчал. Потому что больше всего на свете не люблю скептиков и тех, кто привык любые происшествия объяснять слишком просто.