Гость

Сцена 2

ОФИЦЕР. Гестапо! (Через плечо, своим людям.) Стойте там!

Сапоги грохочут уже в коридоре.

Глаза ФРЕЙДа полыхают гневом.

ОФИЦЕР по-хозяйски, не спеша прохаживается из конца в конец кабинета.

Я зашел к вам просто так, чисто по-дружески, доктор Фрейд… (Смотрит на полки.) Ага, мы тут, я вижу, книжечки расставляем. (Как ему представляется, с тонкой иронией.) Кажется, я в прошлый раз нарушил порядок у вас на полках, виноват! (Сбрасывает новую порцию книг.)

ФРЕЙД (в тон ему). Ничего-ничего, пожалуйста! Всегда приятно пообщаться с эрудированным человеком!

ОФИЦЕР придирчиво оглядывает полки.

АННА. А что, интересно знать, вы сделали с нашими книгами? Сожгли, как все труды моего отца?

ФРЕЙД. Чем ты недовольна, Анна, скажи спасибо прогрессу! В Средние века меня самого сожгли бы на костре, а теперь жгут всего лишь мои книги!

ОФИЦЕР (сквозь зубы). Сделать доброе дело никогда не поздно.

АННА инстинктивно подается к отцу, словно желая его заслонить.

ФРЕЙД (все так же насмегиливо, пропустив угрозу мимо ушей). Вы нашли, что искали? Документы, подрывающие режим? Как, разве они не были спрятаны между страниц в тех книгах, которые вы унесли? (ОФИЦЕР раздраженно отмахивается. ФРЕЙД понимающе кивает.) Ну-ну… Ладно уж, признаюсь… вы их и не могли найти… потому что… (переходит на шепот) самые важные документы такого рода хранятся… да-да… (ОФИЦЕР, заинтригованный, подходит поближе.) Я вам скажу где… (Помедлив.) Они хранятся… (ФРЕЙД тычет себя в грудь) вот здесь!

АННА (указывая на себя). И здесь!

ОФИЦЕР угрожающе переводит взгляд с одного на другую.

ОФИЦЕР. Это, надо полагать, еврейский юмор?

ФРЕЙД (все так же вызывающе). Конечно! Правда, я давно забыл, что я еврей, но нацисты мне напомнили. И я им очень благодарен: быть евреем перед нацистами — самая достойная позиция! Если б я и не родился евреем, то захотел бы им стать! Назло вам! Берегитесь, вы разбудите в людях потаенные силы!

ОФИЦЕР швыряет на пол еще несколько книг. Потом хватает старинную статуэтку. ФРЕЙД предостерегающе протягивает руку.

ОФИЦЕР. Скажите-ка, эти штуковины очень ценные?

АННА. Осторожнее!

ФРЕЙД (перебивая дочь). Ничуть! Просто досталось по наследству. Я давно собирался их выкинуть… вам приглянулась вот эта? Хотите, подарю?

ОФИЦЕР (ставит статуэтку наместо). Да нет, зачем мне такое барахло?

АННА и ФРЕЙД облегченно вздыхают.

АННА (с трудом сдерживая ярость). У вас есть ордер? Кто вас уполномочил являться сюда и грабить нас каждый день?

ОФИЦЕР. Кто-то что-то сказал?

АННА. Вы меня прекрасно слышали, я спрашиваю: кто вам позволил каждый день терзать нас?

ОФИЦЕР (Фрейду). Надо же, как у вас тут интересно… Я слышу голоса…

АННА. Сдается мне, вы слишком много на себя берете для простого офицеришки. Не забывайте, что у нас есть друзья по всему миру. Сам президент Рузвельт и даже Муссолини обратились к вашему фюреру, требуя, чтобы нас не трогали и выпустили из страны.

ОФИЦЕР. Чуднό! А теперь ничего больше не слышу.

АННА (грубо). Ну так убирайтесь вон!

ОФИЦЕР (как ужиленный). Что-что?

АННА. Довольно! Убирайтесь отсюда и скажите своим кретинам, чтоб не волочили ружья по полу. В прошлый раз Эмилю пришлось три дня драить паркет.

ОФИЦЕР. Ты понимаешь, с кем разговариваешь, жидовская морда, а?

АННА. Лучше не спрашивай!

ФРЕЙД. Анна!

ОФИЦЕР замахивается, чтобы ударить АННУ, ФРЕЙД становится между ними и, твердо глядя в лицо гестаповцу, быстро и жестко говорит:

Принеси деньги, Анна.

ОФИЦЕР (мгновенно успокоившись, с хищной ухмылкой). Как вы меня хорошо понимаете, доктор Фрейд!

ФРЕЙД. Это несложно.

АННА. Но, папа, у нас больше нет денег.

ФРЕЙД. Сейф.

Указывает на стену в глубине сцены. АННА подходит к ней, приподнимает картину и открывает потайной сейф. ФРЕЙД обращается к офицеру самым светским тоном:

Вот о чем вы не подумали, не правда ли?

ОФИЦЕР. У еврейских собак всегда где-нибудь да закопана косточка про запас.

ФРЕЙД. Можете донести начальству.

АННА (отцу). Зачем ты даешь им еще денег?

ФРЕЙД. Чтоб обеспечить себе мир и покой.

АННА. Если это мир, то я не представляю себе, что такое война!

ФРЕЙД. Не беспокойся, у них воображение побогаче твоего.

АННА (ОФИЦЕРУ, кладя на стол деньги). Берите.

ОФИЦЕР. Сколько тут?

ФРЕЙД. Шесть тысяч шиллингов.

ОФИЦЕР. Ничего себе! (восторженно присвистывает.)

ФРЕЙД. Да, недурно. Можете гордиться: мне никогда не удавалось заработать такую сумму за один сеанс.

ОФИЦЕР (поспешно сгребая деньги). Самое противное у вас, евреев, — это что вы почти не сопротивляетесь.

АННА (срываясь). Ну хватит! Получили свои деньги, так заткнитесь и идите прочь!

ФРЕЙД. Анна!

АННА (отцу). Эта скотина будет тут хамить, а нам, по-твоему, все терпеть, только потому что таких скотов целое стадо?

ФРЕЙД. Анна!

АННА. Да ты посмотри, отец, как у него блестят сапоги! Просто черный мрамор! Он наверняка полирует их часами напролет! (Гестаповцу.) Наваксишь и драишь щеткой вот так, вжик-вжик! Приятно, да?

ОФИЦЕР. Я не…

АННА. А потом берешь тряпочку и водишь, водишь по сапогу, пока не заблестит. Круглый, блестящий! И чем больше блестит, тем тебе приятнее. А с женщиной небось давно не спал? С женщинами получается не так блестяще, а?

ОФИЦЕР. Она пойдет со мной!

АННА. Куда это?

ОФИЦЕР. В гестапо!

АННА. Он хочет, чтоб я ему еще что-нибудь рассказала, ему нравится слушать про себя… Хочешь, я тебе объясню, почему ты каждое утро тратишь добрых четверть часа, чтобы сделать идеальный проборчик, волосок к волоску? Или почему обожаешь отутюженные складочки? Почему грызешь ногти? А хочешь, скажу, почему ты воротишь нос от женщин и предпочитаешь пить пиво в мужском обществе?

ОФИЦЕР (хватает ее за руку). В гестапо!

ФРЕЙД. Нет! Нет!

АННА. Перестань, отец! Так я и испугалась этих подонков!

ОФИЦЕР. Знаешь, что с тобой сделают за такие слова?

АННА. Да уж как-нибудь знаю получше тебя!

ОФИЦЕР подскакивает к ней с занесенной для удара рукой.

ФРЕЙД. Дитя мое!

АННА (дерзко выпрямившись). Кто ты такой? Мелкая сошка, пешка, которая понятия не имеет о правилах игры! Мы уезжаем, ты что, не знаешь? Весь мир знает, что мы уезжаем.

ОФИЦЕР. А ну, за мной! Ты арестована!

АННА. Ну-ну, беги в свое стадо — почувствуешь себя сильнее!

ОФИЦЕР (Фрейду). Смотри на свое отродье, жид, больше ты ее не увидишь.

АННА. Не волнуйся, папа. Они тебя пугают, потому что знают, что уже поздно, они уже ничего не могут нам сделать.

ОФИЦЕР. Ничего? Думаешь, ты умнее всех, образина такая? Удачная дочка у тебя получилась, жид!

Уходит и грубо тащит Анну, обхватив ее рукой.

АННА (с порога). Папа, подпиши ту бумагу, слышишь? И ничего не говори маме. Подпиши, иначе мы никогда не получим визу на выезд. (Вырываясь.) Отпустите! Я иду с вами…

Они уходят.

Дверь захлопывается.