Готовься к подвигу сегодня

Узы товарищества и дружбы

Традиции войскового товарищества в русской армии имеют многовековую историю. Мы всегда свято помним суворовский девиз: «Сам погибай, а товарища выручай». Наша партия создала невиданную по силе сплоченности армию, такие боевые коллективы, где каждый каждому друг, товарищ и брат. В боях против врагов социалистической Родины это братство умножало нашу стойкость, усиливало наше мужество, помогало побеждать врага. Для старых, повоевавших на своем веку солдат войсковое товарищество — понятие святое и нерушимое. И вдохновенную, как песня, гоголевскую строку «Нет уз святее товарищества!» многие из нас могли бы поставить эпиграфом к своим боевым биографиям.

Меня часто спрашивают, каким чудом удалось мне уцелеть в многочисленных и опасных вылазках в тыл врага, какие таланты помогли мне. И я неизменно отвечаю, что этим чудом, этими талантами были всегда окружавшие меня верные мои товарищи. Их постоянная готовность защитить, помочь, выручить и моя беспредельная вера в них придавали силы, бодрость, выдержку, помогали залечивать раны. Моим друзьям — вот кому я обязан своими подвигами, высокими наградами и самой жизнью. Я всегда буду помнить урок, который получил от своего подчиненного, разведчика Семена Агафонова.

После победы над фашистской Германией меня с Севера перевели командиром такого же отряда на Тихоокеанский флот и разрешили взять с собой пятьдесят разведчиков-североморцев. Но желающих оказалось гораздо больше. Отказать кому-либо ехать со мной — значит обидеть... Как быть? Я решил поговорить с ребятами, с теми, кто и воевал много, и наград достаточно имеет, что, мол, пора бы и об отдыхе подумать. Вызываю Семена Агафонова. Герой Советского Союза, три ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны. Советую ему готовиться к демобилизации. А Семен, наш легендарный разведчик, взглянул на меня так, что стыдно мне стало, и очень спокойно сказал:

— Я прошусь на Восток потому, что тебя и тех мальчишек из тихоокеанского отряда жалею. Они молодые, пусть не дети наши, а младшие братья, без боевого опыта, а японцы — это коварные, хитрые враги, тебе голову снимут, и мальчишек этих ты уложишь много. А если рядом будем мы, знающие, как выполняются самые трудные задачи разведки, успех больше будет, а главное, этих ребят в живых побольше останется. Им ведь жить надо! Жить, чтобы коммунизм строить. Разве ради славы воюем мы?

Этого забыть нельзя!

Я вновь возвращаюсь к бою на мысе Могильный, о котором уже писал. Для выполнения задачи на Могильном был выделен батальон морской пехоты. Разведгруппа, которой я тогда командовал и которая состояла из семи человек, должна была провести батальон к опорному пункту и первой ворваться в него, чтобы захватить пленных и документы. Остальным группам отряда ставилась задача прикрывать действия батальона.

Морские пехотинцы, недостаточно подготовленные к действиям в горных условиях и слабовато физически закаленные, лишь к рассвету добрались до места назначения. Обстрелянные артиллерийским и минометным огнем, они начали отходить к месту высадки.

Я лежал среди камней. Впереди была долина, а за ней — опорный пункт. Притихшие разведчики с напряженным вниманием следили за мной, а я ждал сигнала о начале действий, с болью думая, что мы теряем драгоценные минуты и можем понести лишние потери. Когда стало ясно, что батальон почему-то застрял (мы еще не знали, что он отходит), я решил действовать, уверенный, что нас поддержат если не морские пехотинцы, то наши группы.

Я не подавал команд, а просто поднялся и рванулся что было сил к вражескому укреплению. Все разведчики группы в ту же секунду бросились вперед. Другие группы нашего отряда тут же пришли на помощь. И задача была решена.

Нам нужно было возвращаться, но противник уже занял перешеек. Мы могли бы проскочить через его порядки, но у нас на руках был тяжелораненый младший лейтенант Федор Шелавин, один из командиров группы. Чтобы развязать нам руки, он пытался застрелиться. Я отобрал у него оружие. Мы остались на мысе.

У многих такое решение вызвало недоумение. Кое-кто считал, что для спасения людей и захваченных документов нужно было пожертвовать одним человеком. Но я до сих пор считаю, что поступил правильно. Оставить офицера Шелавина на расправу врагам значило подорвать веру разведчиков в боевую дружбу, войсковое товарищество, лишить многих решимости, смелости — качеств, без которых нельзя воевать.

У нас в отряде каждый разведчик, совершая подвиг, признавал, что это заслуга не только его, но и товарищей по оружию. Успех одного человека связывался с общим успехом отряда.

Подвиг — дело ради коллектива, и, чтобы его совершить, нужно думать не о том, как отличиться перед товарищами, а о том, как помочь им выполнить поставленную задачу, облегчить их тяжелый ратный труд. Не случайно в народе говорится: «Один в поле не воин». Ведь как бы ни стремился человек отличиться перед другими, подвига он не совершит, если нет настоящей дружбы, полного доверия друг к другу.

Подвиг совершает коллектив, а тот, кто лучше других подготовлен, выполняет самую ответственную и самую опасную задачу. Но чтобы он добился успеха, товарищи должны помогать ему.

В бою человек действует уверенно, смело только тогда, когда верит в своих товарищей, знает, что они поддержат его, что они рядом. Рискуя собственной жизнью, они сделают все, чтобы он выполнил задачу. Так совершается подвиг, так рождаются герои.