Граф Суворов. Том 7

Глава 17

— Благословите, отче. — проговорил я, когда нас с Марией развели в разных направлениях. Не знаю кто будет исповедовать дочь регента, а меня с улыбкой встретил сам Филарет, в простой черной рясе.

— Присаживайся, Александр. — указав на стул сказал он. — В начале поговорим, а после уж будем думать о благословлении. Но я тебе благодарен за понимание, дядька твой с чего-то решил, что сможет вернуть времена синода и даже во дворец меня вызывал.

— Ого, не знал. — искренне удивился я.

— О существовании священного синода, или о некорректном поведении своего дяди? — с хитринкой спросил Филарет.

— Ни о том, ни о другом. Если честно никогда особенно не интересовался нашим религиозным устройством. — честно ответил я. — Как-то не до того было.

— И вправду, дел мирских у тебя за последний год было предостаточно. — кивнул патриарх. — И на сколько я слышал, брать перерыв ты не намерен. Верно?

— Как вы верно заметили, отче, дел очень много, и ждать они не будут. Да и сами не выполнятся. — ответил я, пожав плечами. — А если вдруг и разрешаться, то не факт, что нужным мне способом.

— И потому ты готов порушить то, что работает, только потому что тебе это не нравится? — прямо взглянул на меня Филарет. — Не удивляйся, есть среди твоих прислужников верные прихожане, и творящееся во дворце не является для меня тайной.

— Раз так, то вы должны были слышать и о том, что именно там говорилось. Об ужасах и людских страданиях, которые требуют справедливости. — сказал я, легко выдержав осуждающий взгляд. — На нашей земле поселился враг. Враг опасный и хитрый, прикрывающийся благими намерениями. И мы должны призвать его к ответу.

— Ты говоришь о мести, а не о справедливости. — покачал головой Филарет. — И то, что ты собрался делать — так же можно назвать злом, прикрывающимся маской законности и справедливости. Сколько семей будет из-за этого разрушено? Сколько отцов не вернуться домой? Сколько детей лишаться родителей?

— Поэтому я и пришел к вам, для минимизации потерь и людского страдания. — ответил я. — Возможно, действуй я в одиночку, наломаю дров. К счастью, у меня уже есть команда и мы готовы к сотрудничеству.

— Нет, Александр. Не готов. Будь это так, ты прежде пришел бы за советом, и только после этого начал действовать. У тебя же все уже решено, все фигуры расставлены и даже если я сейчас скажу тебе остановится, изменит ли это твое решение? — покачав головой спросил Филарет.

— Нет. Само решение не изменит. Но, возможно, я чуть подправлю способ его реализации. Постойте, святой отец. Прежде чем осуждать меня, взгляните на это. — сказал я, протянув патриарху планшет и наушники. На экране, в четыре ряда, красовались иконки с видео.

— Здесь… двадцать пять часов интервью. — бегло пробежав глазами по строкам заметил Филарет. — Уверен столько времени ты мне не дашь, так что можешь сразу выбрать то, которое по твоему мнению должно оказать на меня самое большое влияние и склонить решение в твою пользу.

— Они там все достойны друг друга. — ответил я. — К тому же все они рано или поздно окажутся в сети. Но мы планируем начать выкладку с первого.

Укоризненно посмотрев на меня, патриарх вставил каплю в ухо и нажал на воспроизведение ролика. Несколько секунд он смотрел заставку, на которой Ангелина описывала в общих чертах происходящее, а затем переключился дальше по временному коду. Первое интервью, патриарх прослушал полторы минуты, чуть нахмурился и пошел дальше. Второе интервью заставило Филарета покачать головой, особенно когда дело дошло до демонстрации фотографий из оперативного архива, с прикрытыми простынями детскими телами. После пятого интервью патриарх отложил планшет и задумавшись посмотрел в окно, на голубое небо по которому плыло пару белых облаков.

— Не знал, что там на столько все плохо. — наконец произнес он, так и не повернувшись ко мне. — Мне докладывали о другом.

— Другое тоже есть и его полно. — ответил я, пододвинув планшет обратно. — Я оставлю вам, сможете просматривать в любое время. Мы планируем выпускать ролики на протяжении полугода. С поддержкой имперской канцелярии и новостных каналов. Но если придется будем делать это и против их воли.

— Вы уже перевели это на другие языки? — неожиданно спросил Филарет.

— Еще нет, мы съемки то только закончили. — нахмурившись ответил я. — Три дня беспрерывной работы. Но у нас намечено материала еще на двести часов. Там хватает как рядовых преступлений, так и настоящей жести. А пострадавших столько что они и за тысячу часов не выскажутся.

— За тысячу часов. — прикрыв глаза проговорил Филарет. — Это жестоко, страшно и слишком… откровенно. Люди не должны такое видеть, иначе сердца их ожесточатся и покроются каменной коркой.

— Они всего лишь узнают правду. — пожав плечами сказал я.

— В первый раз это будет словно гром средь ясного неба. Волнения возможно даже выведут людей на улицы. Заставят их проявить самое нехорошее, первобытное что в них есть. Эта ярость сметет как виновных, так и случайных людей. — задумчиво проговорил патриарх. — Ты добьёшься своей цели, но сделает ли это мир лучше?

— Они угрожают всей империи. — упрямо сказал я. — Если этого мало, как на счет простого чувства справедливости и добра? Они торгуют детьми, снабжают оружием террористов и сепаратистов, прямо убивают и калечат людей. Этого мало?

— Для бессудной расправы — да! — жестко ответил Филарет, но тут же попробовал смягчить тон. — Для самосуда любого оправдания мало. А это именно он. Даже если ты прямо не призываешь людей к выходу на улицы и расправе над врачами и Меньшиковыми, люди сделают именно это. А после, перекинуться и на других аристократов, на всех, кто, по их мнению, может быть причастен.

— Сложно говорить о справедливости и тем более о суде, когда орден пользуется неприкосновенностью. Даже точно зная, что они организуют государственный переворот и нападение на правительство мы ничего не можем с ними поделать в рамках закона. — мрачно сказал я. — А люди — могут.

— Люди… ты хочешь превратить их в разъярённую толпу, а это уже совсем не люди. Это стадо, которым очень тяжело управлять. — ответил Филарет. — А последствия… они могут оказаться куда разрушительной чем ты себе представляешь. И все равно, это тебя не остановит, верно.

— Верно. — кивнул я. — Мы делаем правое дело.

— Как я и сказал — великое зло всегда совершается во имя добра и справедливости. — укоризненно вздохнул патриарх, снова посмотрев на планшет. — Юность иногда так категорична, что с ней сложно спорить.

— Так и не спорьте, ваше святейшество. Лучше подскажите как поступить, чтобы снизить возможное количество жертв, и чтобы народ не разорвало на несколько лагерей. — настойчиво проговорил я. — У нас есть время и возможность согласовать выход некоторых материалов. Но то, что они выйдут — я могу гарантировать. Орден Асклепия — опухоль, которая притворяется одним из органов государства.

— Я не дам тебе благословление на это деяние. — хмуро ответил Филарет. — Но ты ведь его и не спрашиваешь…

— Верно. Считаю, что проще спросить извинение, чем разрешение. — улыбнувшись ответил я. — Наше дело правое.

— Ультраправое. — покачал головой патриарх, и еще раз вздохнул. — Мои помощники просмотрят записи и скорректируют их содержание. Некоторые, особенно жестокие материалы я прошу заменить или изменить. Незачем вызывать в народе ярость. А взамен мы не будем препятствовать… и даже направим людей по верному пути.

— Церковная цензура? — усмехнувшись спросил я.

— Общечеловеческая. — жестко ответил Филарет. — То, что ты мне показал… довольно несколько изменить слова, подправить смыслы, и виновными во всем произошедшем станут не только, да и не столько орден Асклепия, сколько допустившие этот бардак Романовы. И ты, как их наследник. А уж сколько ты поводов меньшевикам и народовольцам даешь для расшатывания государства, и не сосчитать.

— Про них у нас уже было, и есть еще. И про теракты, и про сотрудничество. — заметил я. — Но вашу мысль я прекрасно понял, отче.

— Ну а коли понял, так решай, что с ней делать. — ответил патриарх. — Империя еще не начала отходить от одного потрясения, а ты ее собираешься обрушить в другое.

— Может и так. — нехотя признал я. — А может это позволит сплотиться всему обществу, как простому люду, так и аристократам, против общего врага.

— Может-может… — проговорил Филарет, покачав головой. — Не стоит так легкомысленно относится к словам, ведь они тоже действие. Не заставляй меня выступить против тебя. Насилие никогда не выход.

— Насилие в первую очередь защиты от насилия со стороны других. Любая девушка, которой грозит прямое изнасилование, с легкостью согласилась бы на то, чтобы кто-то ее спас. Любая жертва убийцы — желает защиты, даже если в ее рамках покусившегося на жизнь убьют. — возразил я. — И сейчас речь идет именно о таком случае. Мы обязаны применить силу к тем, кто внешне никакой агрессии не проявляет, и показывает себя со всех сторон жертвой, чтобы самим не быть уничтоженным.

— Это не выход. — снова проговорил Филарет, покачав головой.

— Если вы думаете, что ваши проповеди и увещевания сработают лучше… — я пожал плечами, не став уточнять что раньше это как-то не стало решающим фактором.

— В любом случае, это тебя не остановит. Даже если я наложу прямой запрет. — вздохнул патриарх, взглянув на планшет. — Я постараюсь смягчить удар, направить его точнее, но только если ты пообещаешь, что все материалы будут согласовываться.

— То, что касается ордена. — на всякий случай уточнил я.

— А ты решил взбаламутить воду и в других местах? — нахмурившись спросил Филарет. — Ты еще слишком юн, Александр, хоть я и понимаю твой взгляд на мир, но нисколько не разделяю. Ты должен учиться и познавать законы политики, экономики, богословия и многое другое, что обязательно для правителя. А не прыгать с мечом по арене и бросаться на спрутов с тысячами щупалец.

— Это вы сейчас про монстра, который был на дворцовой площади? — на всякий случай уточнил я. — Если бы не смогли его порезать, он уничтожил бы половину Петрограда! Если не весь.

— Ты и в этом поучаствовать успел? — нахмурился Филарет. — Воистину пути господни неисповедимы.

— Мы просто оказались в нужное время в нужном месте. — ответил я. — И сделали то, что должны были. У получившегося из искаженных монстра не было ни разума, ни души. Осталась одна исковерканная плоть. Так что жалеть о нем точно не стоит.

— Может и так, а может то, что ты уничтожил — одно из первозданных проявлений божественного вмешательства в мирские человеческие дела. — покачал головой Филарет. — То, что случилось в адмиралтействе и дворянском собрании — великая трагедия.

— В первую очередь это теракт. — возразил я. — Запланированное и тщательно срежиссированное действие, организованное нашими врагами. Вполне людьми, а никак не богом. И результат его тоже известен, за несколько минут Россия лишилась половины всех находившихся в отставке или на обучении дарников. Пусть не все они большого ранга, но нас буквально обескровили из-за пары придурков и предателей.

— А ты хочешь нас добить, заставив сражаться друг против друга. — заметил Филарет, но затем отмахнулся. — Вижу, что спор этот бесполезен. Твое решение?

— Я… согласен. Мы повременим с выходом роликов. И даже первый можем чуть отложить, до конца завтрашнего дня. — поморщившись решил я, как ни крути, а патриарх был прав, настроений среди больших народных масс я и в самом деле не знаю. — Что-то еще? Может вы бы не хотели, чтобы на камеру попадали конкретные люди?

— Если такие и есть в записях и среди виновных — ты об этом узнаешь после прохождения цензуры. — ответил Филарет. — А теперь иди, отрок. Празднуй свою официальную свадьбу и хотя бы на ней не наломай дров. На это я тебя благословляю.

— Спасибо, отче. — с легкой душой поблагодарил я патриарха и вышел из закутка к давно ждущей Марии. — Готова?

— Как все прошло? — шепотом спросила Мальвина, когда мы вышли из храма и направились к предоставленному родом Морозовых прогулочному шлюпу. Ездить ан машине я наотрез отказался, а нашу рабочую лошадку забрала Ангелина, чтобы подготовиться к мероприятию и перевезти оборудование.

— Лучше, чем я ожидал, хуже, чем могло было. — ответил я, подождав пока Мария заберется в салон и только после этого сам сев на соседнее кресло. — Похоже патриарху докладывали о нашей деятельности, только вот акценты делали в другом ключе. Хорошо бы знать, кто пытается играть против нас.

— Это может быть кто угодно. — ответила Мальвина. — От сторонников устранения монархии от правления, на манер британцев, до народовольцев. Твоя фигура выгодна разве что узкому кругу аристократов, стремящихся удержать власть. И я в их числе. Так что в моей верности можешь не сомневаться.

— Учитывая количество наших врагов, это слабое утешение. — усмехнулся я. — Ладно, попробуем расслабиться и получить от приема удовольствие.

— Даже не думай. — толкнула меня в бок Мария. — Официальные приемы, чуть ли не самая сложная работа в обществе аристократов.

— Думаю любой шахтер с радостью бы поменялся. — усмехнулся я, откинувшись на спинку кресла и выглянув в иллюминатор. — Впрочем узнай он, что на таком приеме будет решаться кому жить, а кому умереть, может и не согласился поменяться.

— Особенно если прикинуть риск умереть самому. — хмыкнула Мария. — Я сверила список приглашенных, так что особых проблем быть не должно, но твоя приемная мать может устроить настоящие выкрутасы. К тому же для того, чтобы не вызывать излишних подозрений на приеме появятся несколько условно нейтральных персон. И даже пара из противоположных лагерей.

— Главное, правильно спровоцируй скандал. — сказал я, оставляя самое тяжелое на долю Мальвины. — Именно она должна начать орать и возмущаться.

— Ничего, какой бы опытной она не была, ей всего на пять лет больше, к тому же ее никогда не готовили как наследницу или главу рода. — с усмешкой ответила Мальвина. — Все получится в лучшем виде.

— Надеюсь на это. — сжав ее ладонь проговорил я. — Но, если понадобится, я тебе помогу всем чем нужно.

Лететь было недалеко, так что уже через пять минут мы приземлялись в знакомом дворе. Во время посадки я заметил, что перед особняком собралось куда больше машин чем я рассчитывал. А когда всмотрелся в гербы, понял, что сегодня, в небольшом особняке Суворовых, собрался чуть ли не весь высший свет.

— Королевская гвардия. — нахмурившись проговорила Мальвина. — Что они тут делают? Ты же не планируешь объявлять о своем истинном положении?

— Не волнуйся, кажется это твой отец решил присутствовать на приеме в честь свадьбы дочери. — успокоил я девушку, кивнув в сторону уже стоящей прогулочной яхты. — Но народа в любом случае куда больше, чем следует. Кажется, в наши планы придется вносить коррективы.

— Если он что-то задумал за моей спиной, я его… — сжав кулачки гневно проговорила Мария, совершенно не стесняясь своего положения.

— Ну да, ну да. Лишишь себя десерта и не будешь с ним неделю разговаривать? — покачав головой поинтересовался я. — Будем реалистами. У нас пока слишком мало рычагов влияния, а у них наоборот, большая часть армии, тайная полиция, жандармерия и три четверти аристократического общества.

— Это только пока, и они это знают. Мы растем, они стареют. — заметила Мария. — Через десять лет ты все равно сядешь на трон и станешь полноценным правителем.

— До этого момента еще дожить надо. — заметил я, и натянул на лицо вежливую улыбку, прежде чем выбираться из транспорта.

Возле трапа нас уже встречал смешанный караул из дружины Суворовых и гвардии Семеновского полка. Учитывая, что сам император почтил своим присутствием это скромное мероприятие, гвардия могла вообще отстранить местную охрану от работы, так что это скорее являлось показателем лояльности и статуса.

— Ваши сиятельства, рады приветствовать вас в нашем скромном жилище. — чуть поклонившись проговорил Роман, встречающий нас на крыльце.

— Дядя, вы меня совершенно смущаете. — поклонился я в ответ, и Мария повторила мой жест, даже присев чуть глубже. — Все же надеюсь, что этот дом до какой-то степени и мой тоже.

— Конечно, племянник, конечно. — улыбнулся в ответ Роман. — Следуйте за мной. До официального начала мероприятия еще два часа, но наши залы уже ломятся от гостей. Кажется, приглашений вышло чуть больше, чем мы рассчитывали.

— Есть догадки, почему так вышло? — спросил я.

— Кажется моя матушка решила, что сегодняшний день лучшее время показать лояльность империи. — усмехнулся Роман, заставив нас с Мальвиной переглянуться. Суворовы были в курсе общих черт плана, но в подробности мы посвятили лишь Мирослава. В противном случае был высок шанс утечки.

— Думаю с лояльностью Суворовых никто спорить не будет. Да и сам император прилетел — тоже лишнее доказательство. — осторожно заметил я. — А вот с Меньшиковыми проблема стоит куда острее.

— Да, я слышал о том, что произошло в Екатеринограде. Жаль, меня рядом не было. — сказал вполголоса Роман. — Но то, что ты с честью справился с двумя не самыми слабыми князьями — о многом говорит.

— Они просто не рассчитывали, что я смогу применить объемные конструкты. — ответил я, и поймал удивленный взгляд дядьки. — Что?

— Да нет, ничего. — усмехнулся он, покачав головой. — Жаль, что ты не останешься Суворовым надолго. Это бы мгновенно возвысило род в рейтинге высокоранговых дарников.

— В ближайшие годы я все так же Суворов. — пожал я плечами. — Ты лучше о собственных детях подумай. А я помогу.

— Будешь спать с моей женой? — недобро усмехнувшись спросил Роман.

— Что? — я даже опешил, лишь через секунду поняв, как повернулась его мысль. — Нет, с какой стати? Просто помогу тебе со здоровьем, как деду. Так чтобы ранг не мешал деторождению.

— Ты и это можешь? — удивленно посмотрела на меня Мальвина.

— Это не сложнее чем отращивать заново руки. — пожал я плечами, заработав еще один осуждающий взгляд от дядьки. — К слову, это и к твоей супруге относится. Даже если она сейчас считает себя стерильной. Ведь есть же у тебя на примете такая?

— Есть. — нахмурившись проговорил Роман. — А знаешь… да. Если ты мне поможешь в этом деле — буду тебе очень благодарен. Слышал, что государь меня собирается в ближайшие две недели отправить на усмирение южных губерний, в составе отдельной эскадры. Миссия во многом формальная, особенно с учетом лояльности Ашхабада, но нас будет слишком мало, а пиратов еще сотни, и они скрываются по всей пустыне. Кто его знает, чем все закончится.

— Кхм. — теперь уже я нахмурился. — Две недели на все, про все, слишком короткий срок. Думаю, дней семь мне только придется настраиваться. Но сделаю все что от меня зависит. Невеста то хоть есть?

— Для появления ребенка в нашем случае куда больше подойдет проверенная боевая подруга. — улыбнулся Роман, и почти сразу нахмурился, покосившись на Мальвину. — Хотя супруга, конечно, лучше в сотню раз. Но пока мы вашими официальными мероприятиями будем заниматься. Не до того. В общем ты ее знаешь.

— Только не говори, что это Бакинова… — проговорил я.

— Ну, могу и промолчать. — хмыкнул Роман. — Не волнуйся, все будет нормально. Я тогда сам ей задание давал.

— Какое еще задание? — с явным намеком спросила Мальвина. — Это же та, молодая белобрысая преподавательница? Поручик?

— Ага, наша учительница конструктов и резонанса, а заодно моя связная в деле против Меньшиковых. — кивнул я, решив чуть скрасить пилюлю. — Она мне жизнь спасла, когда искаженные пытались меня похитить.

— Похитить? — брови Мальвины полезли вверх. — Интересно, чего я еще о тебе не знаю? Давай ты сразу расскажешь, чтобы потом тебя не пытать?

— Давай лучше наоборот? Потом, дома, ты меня попытаешь. А пока займемся делом. — предложил я, заметив, что мы уже дошли до центрального зала, обойдя все помещения внутренними коридорами. Сейчас мы находились на втором этаже, перед ложей хозяев вечера. И хорошо, что главные лица уже здесь, иначе пришлось бы самим становится на вход — встречать.

— Ваше императорское величество. Господа. Дамы. — поприветствовал я всех находящихся на балконе. — Дедушка, рад видеть вас в добром здравии. Бабушка, вы молодеете с каждым днем.

— Над лестью тебе тоже стоит поработать. — заметила шепотом Мальвина, после того как поклонилась присутствующим. Похоже ждали только нас, потому как было лишь три свободных стула, а стоило нам прийти, как Мирослав, поздоровавшись, подошел к краю балкона и постучав вилкой по фужеру для шампанского привлек всеобщее внимание.

— Дамы и господа, я рад приветствовать вас всех в моем доме. — улыбаясь громко проговорил Суворов-старший. — Есть в жизни один самый счастливый момент — появление ребенка. Но бывает он в двух случаях, когда новое дитя появляется на свет, или когда оно приводит в дом свою пару. К счастью, мы не дикари, и вместо того, чтобы потерять своих потомков отбирая их у других — наоборот, оба родителя получают новое дитя. Новое начало. И тем радостнее, что наш оболтус нашел себе достойную пару.

В зале раздались вежливые смешки и жидкие аплодисменты.

— Рад вам представить. Мой внук, князь Александр Брониславович Суворов с законной супругой, княжной Марией Петровной! — громко проговорил Мирослав, и нас подтолкнули к краю балкона. На сей раз аплодисменты в зале звучали куда убедительней, и почти сразу зазвенел звон бокалов и тосты на имя молодых.

Под строгим присмотром мы спустились в зал, где тут же начали получать формальные и искренние поздравления. Удивительно, но среди гостей нашлись все те же лица, за исключением Екатерины, которые уже присутствовали на обручении в храме. Похоже теперь этот малый, доверенный круг высшей аристократии, будет сопровождать нас на всех важных мероприятиях.

Следом за ними к нам начали подходить и другие, малознакомые лица. Кого-то я знал, других даже не помнил, но у Марии была фотографическая память на все эти благородные лица, так что она подсказывала кому пожать руку, а кому поклониться как равному. Формально выше князей в зале был только император, но я, как младший по возрасту, должен был приветствовать старших и равных по титулу.

Чуть в стороне ото всех стояли мои товарищи, из тех, кому был присвоен личный дворянский титул, в соответствии с рангом дарников, и съемочная команда блистающей Ангелины, на которую то и дело бросали взгляды как восхищенные мужчины, так и ревнивые дамы.

— О, а вот и наша жертва заявилась. — прошептала Мальвина, когда после удара в гонг в зале появилась Ольга Меньшикова, в сопровождении небольшой делегации. — Как подойдет, я начну.

— Хорошо, действуй по плану, камеры уже готовы. — ответил я.

Надо признать, что Ольга выглядела просто превосходно. Молодая, ухоженная и окруженная мужским вниманием наследница одного из крупнейших родов Империи она находилась на пике своей славы, даже не подозревая что вскоре окажется в жуткой западне. Покрасовавшись несколько секунд, и сделав вид что она нас только заметила, Ольга двинулась в нашу сторону, но прежде, чем успела дойти с балкона вновь раздался звон, привлекающий внимание.

— Дамы и господа. К сожалению, у меня не так много времени, государственные дела зовут. Так что прежде, чем откланяться я хотел бы чуть нарушить общий протокол и сделать свой подарок молодым. — проговорил Петр. — Прошу, дети, поднимитесь к нам.

— Зачем он это делает сейчас? — едва заметно нахмурившись проговорила Мальвина. — Он же понимает, что сейчас должно было произойти?

— Вот сама у него и спросишь. — ответил я, так же тихо. Держа жену под руку, я поднялся на балкон и там нас встретил, второй раз за день, с объятьями император.

— Петр Николаевич? — спросил я, подойдя к краю балкона.

— К сожалению, я не могу отдать под твою руку род Морозовых. — громко сказал Петр, обращаясь скорее к залу, чем ко мне. — Мир вносит свои коррективы, но именно наш герой и стал во многом виновником этого мира, а потому я нашел достойное приданое моей доченьке. Драгоценные камни и алмазы, на приблизительно миллион рублей!

Зал взорвался овациями, а я, увидев шкатулку, чуть ен выругался. Ну да, заслуженное приданое, камни, которые я получил от Амин-бея и которые изъяли во время захвата нашей эскадры императорским флотом.

— Но, как верно заметил многоуважаемый Мирослав Васильевич, счастье приходит в наш дом в нескольких случаях. — продолжил Петр. — И сегодня я с радостью объявляю о том, что в соответствии с законом, принятым более полугода назад, готов взять свою вторую законную супругу. Ольгу Меньшикову!