Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Симон Петлюра на сегодняшний день является, пожалуй, самой политически ангажированной фигурой эпохи Гражданской войны. Украинские националисты бросились переписывать историю и искать собственных героев — вот тут Петлюра и пригодился. Неважно, что он проиграл все, что мог. Все равно из него лепят чуть ли не святого.

Этой тенденции противостоят еврейские авторы, у которых Петлюра предстает главным организатором погромов.

Между тем дело обстоит куда забавнее. Петлюра пытался играть в политику, как это принято в мирное время — блокироваться с одним против другого, потом с другим против третьего. Но на Гражданской войне такие номера не проходили.

Национальные социалисты

Семен Васильевич Петлюра принадлежит к «поколению 1905 года» — то есть тех, кто начал активную политическую деятельность в начале XX века. Он был на год младше Сталина и являлся ровесником Троцкого. Забавно, что Петлюра, как и Сталин, учился в духовной семинарии. Разница в том, что будущего вождя народов выгнали с четвертого курса тифлисской семинарии, а будущего вождя «незалежников» — с шестого курса полтавской. Причина отчисления была одинаковой — увлечение революционными идеями, которых оба товарища набрались именно в «альма матер».

Кстати, в тифлисской семинарии учился и видный большевик Анастас Микоян. Интересными были местами эти учебные заведения…

…Симон Петлюра (он предпочитал именовать себя на французский лад) начал свою политическую деятельность в Радикальной украинской партии (РУП). В идеологии этой организации сочетались социалистические лозунги и идеи украинской автономии. В среде студентов и интеллигенции были популярны и более радикальные идеи, например манифест «Самостийна Украина» Николая Михновского. Там имелись лозунги, широко озвученные гораздо позже: «Украина — для украинцев», «Украина — от Вислы до Каспия», «кровавая борьба против москалей», «сохранение и несмешиваемость украинской крови»…

Но для подобных закидонов время еще не пришло.

Что же касается РУП, то она в 1905 году растворилась в Украинской социал-демократической рабочей партии (УСДРП). К общеимперской РСДРП эта структура не имела никакого отношения. Точнее, попыталась иметь, да не вышло. В 1906 году в Стокгольме состоялся IV съезд РСДРП, на котором произошло формальное «примирение» большевиков и меньшевиков. Там были и ребята из УСДРП, которые захотели вступить в партию коллективным членом, на условии, что только они «представляют интересы украинского пролетариата». Но эсдеки на такие дела смотрели косо. Им хватало головной боли от еврейского Бунда.

Кстати, одновременно с УСДРП была создана Украинская партия социалистов-революционеров (УПСР). Тоже независимая от знакомых всем эсеров. Обе эти организации отличались именно повышенным вниманием к национальному вопросу.

И РУП, и УСДРП являлись типично интеллигентскими болтологическими структурами, так что Петлюра, хоть и имел неприятности с властями — но не такие, чтобы оказаться в Сибири. До 1917 года он занимался в основном легальной журналистикой.

Тут стоит отметить два момента. 1904–1905 годы Петлюра провел во Львове. Это был очень интересный город. Львов находился на территории Австро-Венгрии (а до этого принадлежал Польше) — то есть от Украины он был исторически оторван. Но именно оттуда шли (да и идут) наиболее радикальные националистические идеи. Тут процветал уже национализм в чистом виде, без всяких социалистических уклонов. Разумеется, австрийские власти, как это водится между добрыми соседями, все эти кружки и тусовки негласно поддерживали. Кое-каких светлых идей Петлюра во Львове, разумеется, набрался.

…Ну и, конечно, масоны — как же без них? На Украине их было больше, чем в России, — так уж сложилось. Но и тут ни о каком масонском единстве речи не шло. Интересен национальный состав украинских масонов. Русские там составляли до 40 %, украинцы — более 35 %, поляки и евреи — по 10 %, другие национальности — около 5 %. Так что одни ложи были проимперскими, другие тянули на независимость. Однако лично Петлюре масоны очень помогли. После начала Первой мировой войны именно благодаря масонским связям он оказался не на фронте, а в «земгусарах». Сначала он был уполномоченным «Земгора» по 3-й армии, затем — помощником главного интенданта фронтовых поставок продовольствия от «Земгора» на Западном фронте. Кстати, эти должности очень неплохо оплачивались.

О Центральной Раде я уже говорил. Напомню, что, как и Временное правительство, это был самопровозглашенный орган. Лидерство там захватили уже знакомые нам УСДРП, УПСР, плюс к ним еще две организации — Украинская партия социалистов-самостийников (УПСС) и Украинская партия Социалистов-федералистов (УПСФ). Различия между этими партиями обнаружить очень непросто. Общего было гораздо больше…

В отличие от Петрограда, в Киеве существовало три «центра притяжения» — националисты-социалисты, которые были умеренно левыми, большевики и «державно» настроенные круги, будущие белые. Собственно, именно «державники» подавили большевистское выступление в ноябре — а плодами воспользовалась Центральная Рада.

Что же касается Петлюры, то в июне 1917 года он вошел в состав Центральной Рады как делегат от Украинского Генерального военного комитета. Хотя военным он не был — но вот вошел… В октябре Симон Петлюра стал секретарем (министром) военных дел.

Вот что пишет о его деятельности на этом посту В. Винниченко, глава Генерального секретариата Украинской национальной республики (УНР), фактически — первое лицо в ней. Он являлся не только политическим врагом Петлюры, но и лично его терпеть не мог. Но тем не менее…

«Не видя, не желая видеть действительных причин наших неуспехов, наши руководящие партии стали искать их в персоналиях. Гнев пал на генерального секретаря военных дел С. Петлюру. Социал-демократическая фракция Центральной Рады подвергла его деятельность суровой критике. Его обвиняли и в любви к парадам, и в любви к внешним эффектам, в неспособности к организаторской работе, в необразованности в военных делах, в метаниях и саморекламе… Однако понятно, что обвинение, будто бы Петлюра наиболее виноват в наших неудачах, не является справедливым… Когда б на месте С. Петлюры был самый гениальный человек, он так же не смог бы ничего сделать потому, что переломить наши неудачи было не под силу одному человеку. И это подтвердилось очень хорошо, когда социал-демократическая фракция отозвала из правительства С. Петлюру… Не в личностях было дело. Если бы ожил Александр Македонский или Наполеон и захотел помочь Центральной Раде и Генеральному секретариату, то и это не помогло бы…»

О событиях конца 1917-го — начала 1918 года я уже рассказывал. Стоит упомянуть, что при попытках обороны Киева Петлюра выдвинулся, так сказать, явочным порядком. Он хоть что-то пытался делать — сколачивал какие-то войсковые части, пробовал организовать оборону… Интересно, что именно тогда сторонники УHP получили стойкое прозвище: «петлюровцы» — хотя формально Петлюра отнюдь не был самым главным.

Имя ему сделала… большевистская пропаганда. То ли потому, что он был более деятелен, а следовательно, заметен. То ли просто фамилия подходящая[156]. Не «винниченковцами» же называть националистов…

Собственно, кто, кроме специалистов, сегодня помнит, что такое УНР? А вот слово «петлюровец» знают все.

Странные игры

27 января 1918 года красный главком Муравьев телеграфировал Ленину: «Остатки войск Рады отступили на Житомир, где Петлюра и Порш вербуют из гимназистов дружину, но, конечно, мы не придаем этому значения. Я приказал частям 7-й армии перерезать путь отступления. Остатки Рады пробираются в Австрию…»

Муравьев выдавал желаемое за действительное. Он вообще был своеобразным товарищем, как и многие левые эсеры.

Вот так. Красиво излагал — а что делает противник, узнать не удосужился…

На самом-то деле петлюровцы (будем уж называть так) особо далеко не ушли. Они отступили примерно на 25 километров на запад от города. Большую часть войск распустили, оставив лишь самых надежных. Осталось 1500 человек, которые двинулись на Житомир.

Тем временем, 27 января 1918 года, в Брест-Литовске был подписан мир между Германией и УНР. А уже 31-го украинская делегация, по инициативе «незалежных» эсеров, фактические пригласила в республику немцев. Те и двинулись на украинскую территорию 19 февраля.

Петлюра был против этого. Он ориентировался на Антанту, а в 1917 году являлся твердым сторонником «войны до победного конца». Тем не менее петлюровцы, находясь фактически в авангарде австро-немецких войск, выбили красных из Киева.

Сложилась странная ситуация. Немцы и австрийцы растекались по Украине. Власть фактически перешла к немецкому оккупационному командованию. 18 марта им была дана директива, по которой немецкие военные командиры могли издавать любые приказы по охране спокойствия в крае и обеспечению безопасности военных.

Но впереди немцев шли войска Рады.

Тем не менее Верховная Рада и Совет министров УНР продолжали заседать, дискутировать, принимать какие-то решения… Годовщину провозглашения Центральной Рады отметили с большой помпой. На 12 мая планировали созвать Учредительное собрание.

А немцы… Как утверждал сменивший Винниченко А. Голубович, «приход немцев — это просто бескорыстная помощь дружеской державы».

Не упускали украинские руководители и возможности немножко нажиться и поворовать. Изымаемое у крестьян продовольствие, которое требовалось поставлять немцам, растаскивалось на всех уровнях.

Оккупантам вся эта демократия очень быстро надоела. 28 апреля, при полной поддержке немцев, произошел переворот.

К власти пришел генерал Скоропадский, «избранный» гетманом. Он фактически стал возвращать порядки, существовавшие до Февраля 1917 года. Благо, кроме немецких штыков, гетман опирался на так называемый «Союз земельных собственников», объединявший крупных землевладельцев, и на Союз представителей промышленности, торговли, финансов, сельского хозяйства.

Что же касается Петлюры, то он еще в марте был вышиблен из правительства и перебрался на пост главы земства. Переворот он воспринял отрицательно, но…

Скоропадский впоследствии вспоминал о Петлюре: «в то время у нас отношения были хорошие», «его политические убеждения не крайние настолько, что мне приходило даже в голову привлечь его в правительство, если бы украинцы не отказались на первых порах пойти в правительство, может быть, это и состоялось бы…»

Однако Петлюра в своем земстве по-мелкому фрондировал. Это никому особо не мешало, поскольку являлось обычным сотрясением воздуха — хотя есть сведения, что он входил в существовавшую в Киеве подпольную организацию. Однако мы уже видели, что далеко не всегда подпольные организации делали хоть что-то, кроме болтовни.

Однако из-за начавшейся атаманщины немцы чувствовали себя очень неуютно. К тому же они были свято убеждены, что восстания организованы агентами Антанты. Дисциплинированные немецкие мозги просто не могли переварить: как это так — бунтовать против власти? В Великую Отечественную войну, кстати, было то же самое…

27 июля 1918 года Петлюру на всякий случай арестовали.

Может быть, его подержали б немного для острастки и выпустили — но 30 июля левым эсером Б. М. Донским был убит главнокомандующий группы армий «Киев», фактический глава оккупированных областей Украины генерал-фельдмаршал фон Эйхгорн. Петлюра тут был ни при чем, это российские левые эсеры начали претворять в жизнь свой план «партизанской войны». Тем не менее немцы решили — пусть лучше товарищ Петлюра посидит. Оно как-то надежнее…

Революции в Австрии и Германии резко поменяли всю картину. Немцы ушли не сразу, однако украинские дела их решительно перестали интересовать. Тем более что на местах и австрийская, и германская армия разваливались. Войска подчинялись командованию, когда хотели, каждый конкретный командир строил свои отношения с населением и различными местными властями по собственному разумению.

Скоропадский чувствовал себя как человек, из-под которого выдернули стул. Своих войск у него было не слишком много, а надежных — еще меньше. Что же касается популярности у населения, то она равнялась даже не нулю, а представляла собой отрицательную величину.

Тогда гетман решил сменить политическую ориентацию. 14 ноября он подписал «Грамоту» (манифест), в которой заявлял о своем желании отстаивать «давнее могущество и силу Всероссийской державы».

Как видим, Скоропадский вилял. Он не выступал прямо в поддержку белогвардейцев — те находились далеко, их силы тогда не были известны. Поэтому он заговорил о Всероссийской Федерации, то есть — и нашим, и вашим. Это имело некоторый успех — в Киеве и в других городах стали формироваться отряды из офицеров (в Киеве их сидело несколько тысяч).

Однако в целом затея не удалась. Скоропадскому не слишком верили. Большинство противников «самостийников» рассчитывали кто на Деникина, кто на большевиков.

Триумф и поражение

Петлюра, освобожденный из тюрьмы 11 ноября, тоже не сидел сложа руки. Надо сказать, что отсидка ему очень помогла. Теперь он имел репутацию «жертвы режима». А националисты между тем готовили восстание против Скоропадского — и Петлюра тут же включился в работу.

Восстание началось 16 ноября в Белой Церкви. Видную роль в нем сыграл полковник сечевых стрельцов В. А. Коновалец — тот самый, впоследствии известный как создатель ОУН.

Стоит рассказать о том, кто такие сечевые стрельцы. Это были части австрийской армии, сформированные из жителей Галиции. Часть, которой командовал Коновалец, была создана в 1917 году из пленных «сечевиков». При гетмане их было разоружили, но потом Скоропадский, желая иметь собственные войска, дал разрешение на повторное формирование. К моменту восстания их насчитывалось, по разным сведениям, от 900 до 2000 человек. Впоследствии сечевые стрельцы оставались самой боеспособной воинской частью УНР.

Восставшие провозгласили, что власть переходит к Директории, во главе которой встали Петлюра и Винниченко. Немцы на это никак не прореагировали.

… Итак, Петлюра, имея, по разным сведениям, от 1500 до 2500 человек, двинулся на Киев. Его поддержали железнодорожники, предоставив вагоны. Не потому, что путейцы очень сочувствовали идее независимости Украины — просто гетман всем смертельно надоел.

Согласитесь, не такое уж большое воинство. Но и у Скоропадского с войсками было негусто. Он мог бросить против петлюровцев свою личную охрану, «сердюков» — 700 штыков, бронепоезд и офицерскую дружину под командованием генерала князя Святополк-Мирского — 570 штыков и сабель.

Первый бой состоялся 18 ноября. Святополк-Мирский оказался исключительно бездарным командиром, без всякого толка подставил офицеров под пулеметный огонь, из-за чего они понесли большие потери. «Сердюки» вообще не рвались сражаться, а кое-кто перебежал к Петлюре.

После этого неудачного боя гетман объявил мобилизацию офицеров — но она не принесла особой радости. В Киеве офицеров имелось около 10 тысяч человек. Явилось пять тысяч. Из них около двух тысяч, как это было принято, заняли боевые посты в разных штабах и управлениях. Скоропадский вспоминал:

Кстати, именно в одном из этих офицерских формирований сражался герой булгаковской «Белой гвардии» поручик Виктор Мышлаевский. Булгаков описывал все очень точно. Отчаянная ругань поручика по поводу начальства вполне оправдана — на фронте царил полный хаос. Тем не менее петлюровцев удалось задержать на некоторое время. Боевые действия против Киева приняли вялотекущий характер.

…Тем временем на сторону Петлюры стали переходить разнообразные находившиеся в провинции гетманские части, а также отряды крестьян-повстанцев. Но дело-то было в том, что далеко не все, кто встал на сторону Директории, разделяли идеи ее лидеров — народ был против Скоропадского, и только. Так, к Петлюре присоединился атаман Зеленый (Н. И. Терпило) с отрядом в 500 человек. Отряд был сформирован «общими» эсерами, а что нужно было лично Зеленому — вообще не очень понятно.

Так или иначе, к середине декабря под Киевом у Петлюры было 30 тысяч штыков и сабель при 48 пушках и 170 пулеметах.

14 декабря Киев был взят сечевыми стрельцами. Скоропадский бежал. Точнее, экс-гетман некоторое время скрывался в городе — и Петлюра знал, где именно, но дал ему возможность скрыться. Главному атаману (такой титул имел теперь Петлюра) так было выгоднее.

На остальной Украине все прошло еще легче.

Но встал вопрос: а дальше-то что? Ясно, что: «Запад нам поможет». Петлюра стал налаживать контакты с Антантой.

Пока что Англия и Франция не определились четко — кому и насколько помогать. Они обещали помощь белым, обещали Петлюре, обещали и Польше, которая в то время занимала резко враждебную позицию по отношению к УНР…

Правда, потом ситуация несколько изменилась. Деникинская разведка (глава — В. Шульгин) сообщала в Екатеринодар, что в Одессе наметилось «сближение французов с украинцами», проявился «курс на украинцев». Точнее, был взят курс на создание Южнорусского краевого правительства, которое бы контролировали французы. По приказу французского командования была прекращена антиукраинская пропаганда в Одессе.

Между тем положение в «незалежном государстве» сложилось не ахти… Фактически петлюровцы контролировали только города — да и в городах творилось черт знает что. К неизбежной неразберихе, сопутствующей установлению новой власти, прибавились еще и проблемы, связанные с националистической идеологией.

Вот что творилось в конце 1918 года в Екатеринодаре:

В Киеве же деятельность незалежников свелась к пышным мероприятиям и к прочей показухе. К примеру, согласно приказу Коновальца в три дня все вывески в городе следовало заменить на украинские.

Однако хуже всего было то, что петлюровская армия, не успев создаться, тут же посыпалась. Атаман Зеленый поссорился с Петлюрой еще при взятии Киева — потому как атаман не желал никому подчиняться. В феврале 1919 года переметнулся к красным атаман Григорьев. Как известно, Григорьев впоследствии восстал и против большевиков — но петлюровцам было от этого не легче…

Но и это не все.

Если говорить об идеологии, то лидеры УНР попали в «вилку». Националистическая и социалистическая составляющие как-то не очень сочетались. И это понятно. Националистическая идея, особенно в многонациональном государстве, требует «сплочения нации». Социализм в то время по определению был «заряжен» на социальные конфликты. Не обязательно на революцию, но тем не менее… А что делать, если гад-эксплуататор тоже украинец? Между тем поддержка Верховной Рады была обусловлена прежде всего социальными преобразованиями, а не «жовто-блакитным прапором».

Винниченко приходилось выкручиваться:

Согласитесь, тут уже демагогия чистой воды.

Это были две «сосны», в которых запутались петлюровцы. Забегая вперед: после появилась и третья. Пытаясь удержаться, националисты стали обращаться за помощью к иностранцам, к той же Польше, что привело в итоге к предательству той самой национальной идеи…

В общем и целом власть Директории оказалась призрачной. В январе Украинская Красная Армия перешла в наступление и без особых трудностей очищала Украину от петлюровцев. Мобилизованные в армию УНР крестьяне разбегались или переходили на сторону красных.

2 февраля, после трехдневного боя под Броварами, Киев был взят. Директория бежала в Винницу.

Погромы есть погромы

Тема это скользкая. Но обойти ее никак нельзя.

Как известно, громили евреев представители всех армий и бандформирований, воевавших на Украинской земле. А почему? Еврейские авторы обычно приводят какие-то чуть ли не мистические объяснения. Из них выходит, что первыми словами украинского младенца были не «мамо» и «батька», а «бей жидiв».

На самом-то деле причины — чисто экономические.

В Российской империи теоретически существовал свободный рынок сельхозпродукции. Крестьянин, заплатив налоги, мог продавать излишки урожая там, где хотел. Но теория очень часто расходится с практикой. В самом деле: допустим, живущий под Бердичевым справный хозяин Павло или Тарас решил что-то продать. И куда ему ехать на своих лошадях? Не в Киев ведь и не в Одессу. Он ехал в ближайший город, где был рынок. А там его встречали перекупщики…

Автор этой книги — криминальный журналист по профессии. И я прекрасно знаю, как это происходит в наше время. Не мытьем, так катаньем на рынке заставят продать товар оптом по той цене, которую назначат перекупщики. Сегодня этим занимаются в большинстве этнические кавказские группировки. А тогда на Украине были группировки еврейские. Они держали 93 % торговли зерном, и методы у перекупщиков, как и теперь, были разные. Опять же — ростовщиками на украинских землях тоже были евреи. Так что претензии к ним наросли большие.

В Западной Украине, как и в Западной Белоруссии, была еще одна тонкость. Там существовало множество крупных поместий, принадлежавших польским аристократам. Ясновельможные паны не снисходили до того, чтобы заниматься таким низким делом, как сельское хозяйство. Но деньги-то требовались! Паны полагались на управляющих, а они были… Вы поняли. И ведь любой управляющий имением работал так, чтобы и хозяину поступали деньги, и чтобы себя не обидеть. Троцкий, который был сыном управляющего крупным поместьем, рассказывает в своих воспоминаниях, что он слышал от крестьян за своей спиной о своих соплеменниках….

В Гражданскую войну этими настроениями, разумеется, воспользовалась и разнообразная сволочь — а ее хватало во всех армиях. Грабить евреев было вроде как и «святое дело».

Это, так сказать, общий для всех исторический фон. Но вот реагировали различные силы на погромы по-разному. Красные за них просто-напросто расстреливали — и со свойственной им непосредственностью широко оповещали об этом в печати. Например, в 1920 году, после знакомого нам «буденновского бунта», было расстреляно около 400 конармейцев. Обвинение — организация погромов. Неважно, было ли это главной причиной репрессий или нет. Но о данном факте всех широко оповестили, так что другие хорошо задумались.

То же самое, с поправкой на «народное правосудие», происходило и у Махно. Махновцы, как и красные, увлеченно грабили «буржуев», не разбираясь в национальности. Не более и не менее того.

С ВСЮР было интереснее. Деникинскую верхушку вдохновителями погромов назвать никак нельзя — но вот, например, генерал Шкуро против них ничего не имел. Руководство белых, как всегда, действовало исключительно лицемерно. Деникин издавал многочисленные приказы, запрещающие еврейские погромы, — хотя прекрасно знал, что эти приказы останутся неисполненными, потому что наказывать своих белые очень не любили. Корпоративная солидарность оказалась выше здравого смысла. Ну, а раз так, то все на эти приказы плевать хотели.

Но вернемся к Петлюре. Лично он антисемитом не был. Тем более что Петлюра заигрывал с Антантой — а тут требовалось выглядеть приличным человеком. Но… Мало ли кем был он сам! Это большевики, в конце концов, сумели создать армию, более-менее похожую на регулярную. У Петлюры это так и не получилось. Его боевые части всегда были формированиями, которые он не слишком контролировал. Даже наиболее боеспособные сечевые стрельцы подчинялись в первую очередь Коновальцу — а он был парнем специфическим. Идеология ОУН, которую он впоследствии создал и возглавил, абсолютно ничем не отличалась от нацизма.

Да и вообще петлюровская идеология была очень туманной. Тем более что телевидения тогда не существовало. Это теперь можно втюхать людям по «ящику» любой бред, а тогда подавляющее большинство населения Украины составляли крестьяне, которые не очень-то верили «измам».

Впрочем, не всегда погромы случались из-за грабежа. Бывали и идейные причины.

15 февраля в городе Проскурове (Хмельницком) и его окрестностях началась резня евреев, организованная по прямому приказу атамана запорожской казацкой бригады Семосенко. За несколько дней погрома было убито более тысячи человек. Поводом стала состоявшаяся до этого в городе попытка большевистского переворота — которая провалилась, потому что население красных не поддержало, ни украинское, ни еврейское (евреев в городе было около половины). Но какая разница?

Это самый знаменитый случай. Но вообще-то их было множество.

Правительство УНР вроде бы отмежевывалось от подобных действий. 10 апреля 1919 года начальник Главного управления войск Украинской Народной Республики наказной атаман Мельник издал приказ: «Всех, кто только будет проводить погромную агитацию между казаками, задержать и немедленно предать чрезвычайному суду».

17 июня 1919 года Петлюра направил телеграмму коменданту тыла:

Правительство УНР выделило 20 миллионов гривен в помощь еврейскому населению, пострадавшему от погромов.

Именно на основе этих телеграмм апологеты Петлюры утверждают, что он был против погромов. Да только вот ведь какое дело: приказы-то отдавались — но к ответственности не был привлечен никто. Ни атаман Семосенко, ни даже кто-либо из его помощников, которых можно было бы зачислить в стрелочники. Причина здесь очень проста. Петлюра не мог позволить себе ссориться со своими «полевыми командирами». Он прекрасно помнил атаманов Григорьева и Зеленого. Другие тоже могли в любой момент переметнуться к кому-нибудь (благо выбор имелся) или перейти в «свободное плавание».

Заметим, что от красных разные командиры тоже неоднократно откалывались или перебегали к противнику. Но у большевиков хватало сил и решимости гнуть свою линию.

Между молотом и наковальней

После ухода из Киева под контролем Петлюры оставалась фактически территория одной губернии. Но не было бы счастья, да несчастье помогло — он наконец-то смог наплевать как на Директорию, так и на всех остальных политиков. Справляться с полевыми командирами от этого легче не стало, но хотя бы меньше болтунов путалось под ногами.

Петлюра направил странам Антанты ноту о вступлении Украинской республики в «общую борьбу против большевизма до победы». Целью этой борьбы он считал «сохранение нашей независимости».

Французы были не против. Но только вот украинскую независимость они представляли по-своему…

Если такое называется «независимостью», то что же тогда колония?

Впрочем, вскоре все это стало неактуальным. 6 апреля Одесса была взята красными (точнее, Григорьевым), и французские колониальные игрища накрылись.

В середине марта петлюровцы даже предприняли контрнаступление — и удачное. Красным удалось остановить их в 30 километрах от Киева. Однако ничего путного из этого не вышло. Как часто бывало на Гражданской войне: стремительный прорыв, контрудар врага — и столь же стремительное отступление.

27 марта Антонов-Овсеенко телеграфировал главкому: «…нами прорван центр противника, захвачены 5 штабов дивизий, штаб корпуса, 200 орудий, 100 бомбометов, до 1000 пулеметов, оторванный правый фланг противника почти окружен…»

Красные снова двинули. Петлюровская армия оказалась расколотой. Штабы и часть сил находились в Ровно, другая часть перешла на территорию Галиции.

С Галицией вообще было интересно. Так называлась бывшая территория Великого княжества Литовского, которая до 1918 года находилась под властью Австро-Венгрии. С распадом австрийской империи в восточной Галиции (территория сегодняшних Ивано-Франковской, Львовской и Тернопольской областей Украины) начались разборки между поляками и украинцами. Итогом было провозглашение 13 ноября 1918 года во Львове Западноукраинской народной республики (ЗУНР). Президентом ее стал Е. Е. Петрушевич. Тогда же у нового государственного образования появились и вооруженные силы — так называемая Украинская Галицкая армия (УГА), основой которой послужил австрийский корпус сечевых стрельцов. Забавно, что в момент создания республики правительство ЗУНР контролировало менее половины своей столицы. Дело в том, что большинство населения Львова составляли поляки, а они ЗУНР в гробу видали. Через неделю подоспели польские войска — и руководство ЗУНР бежало в Тернополь.

1 декабря 1918 года два украинских государства подписали договор об объединении. Петрушевич вошел в состав киевской Директории.

Однако на деле объединение было чисто формальным. Галицкая армия находилась на остатках своей территории. Ей приходилось воевать с поляками.

В апреле 1919 года отношения Петрушевича и Петлюры испортились. Дело в том, что, несмотря на критическое положение УНР, в ней кипели политические страсти. Петлюру пытались сместить, а лидер ЗУНР заговор поддерживал. Головному атаману удалось разобраться с путчистами, но легче от этого не стало, потому как подоспели поляки, которые сильно врезали петлюровцам. (Поляки и войска УНР соприкасались севернее Галиции.) А красные в это время подсуетились и захватили Ровно.

В июне петлюровцы были вынужден уйти на территорию ЗУНР, от которой, впрочем, тоже мало что осталось по причине наступления поляков.

Недаром красноармейцы пели частушку:

Казалось бы, песенка «незалежников» спета, однако все снова повернулось другим боком… Красным на этот момент тоже было невесело. На них ринулся Деникин, Махно был объявлен вне закона, на территории Украины ширились крестьянские восстания. По большому счету, красные наступили на те же грабли, на которые чуть позже наступил Деникин — они попытались схватить всё и сразу, а на это элементарно не хватало сил. Да и не ждали они такой прыти от Петлюры. Недооценили его «впертость» (упорство). Кстати, перед началом наступления головному атаману пришлось преодолеть сопротивление своих соратников, которые думали только о том, кому сдаваться: красным или полякам?

2 июня 1919 года 13 тысяч петлюровцев ударили по красным, опрокинули их части и двинулись в глубокий рейд. В результате они захватили Проскуров и Жмеринку. Последний город был особо важен — с его взятием самостийники перерезали железную дорогу Киев-Одесса. Совместной столицей УНР и ЗУНР стал Каменец-Подольский.

Войска Галичины тоже не сидели сложа руки. Поляки сочли армию ЗУНР полностью разбитой, расслабились… Как оказалось — рано. 8 июня УГА перешла в контрнаступление, разбила поляков и уже угрожала Львову. Спасать положение примчался сам маршал Пилсудский, и только тогда галичан удалось остановить.

И снова все повернулось — красные отбросили петлюровцев, а наступление поляков свело территорию ЗУНР к нулю. Часть Галицкой армии ушла в Чехословакию, однако около 50 000 человек при 550 пулеметах, 160 пушках, 20 самолетах перешли на тот огрызок, который считался территорией УНР.

Это полностью меняло ситуацию. Тем более что к Петлюре стали с юга подтягиваться повстанцы, которые раньше воевали против красных, а теперь отступали от белых. То есть Петрушевич оказался в зависимом положении от Петлюры. Однако полного объединения двух украинских армий не произошло, потому как два национальных вождя к этому времени терпеть друг друга не могли.

Но дело было не только в личном противостоянии. Галичане являлись именно армией, причем не слишком-то «национальной». Около 50 % офицеров были немцами, венграми и чехами и воевали фактически как наемники. Хотя, с другой стороны, поляков из-за их своеобразного менталитета ненавидели все соседи — и немцы, и венгры, и чехи.

Тем не менее объединенная армия двинулась в наступление, захватила Умань и приблизилась к Киеву. 21 августа петлюровцы впервые соприкоснулись с белогвардейцами.

И сразу возник вопрос: что делать? Петлюра несколько раз пытался вступить в переговоры с белыми, но в ответ — тишина. ВСЮР была на подъеме, красные драпали. С самостийниками белые разговаривать не жалали. Тем не менее Петлюра продолжал верить, что Запад поможет.

В июле в Каменец-Подольске состоялась встреча с представителями Англии, Франции и США. Эти господа никакими полномочиями не обладали, зато много обещали. Представителей УНР, находившихся в Париже, тоже дразнили морковкой признания независимости. Что-то знакомое, не правда ли? Политика союзничков совершенно понятна: пускай эти славянские варвары разбираются друг с другом…

Заметим, что целью «украинского патриота» было сохранить Правобережье. О Левобережной Украине речь вообще не шла — понятно, что белогвардейцы ее ни за что не отдадут. А на западе были поляки. С ними вроде бы вышло лучше. Договорились о том, что ребята Пилсудского будут действовать против Красной Армии. Но это был никакой не мирный договор, а очень шаткое перемирие.

24 августа петлюровцы двинулись на Киев. О взятии Киева и о последовавшем позоре уже рассказывалось.

Это было страшным ударом. Бойцы Петлюры стали митинговать, а солдаты из Центральной Украины начали разбегаться. Распространилось мнение, что «предали генералы и галичане».

Петлюра отвел войска обратно к Жмеринке и некоторое время пребывал в большом раздумье. Верхушка УГА была решительно против каких-либо серьезных действий против белых. Хотя «западенцы» считаются самыми упертыми националистами, но на тот момент у них был другой главный враг — поляки. Они надеялись, что Деникин сумеет отвоевать Галицию.

Так что Петлюра оказался в сложном положении. Он снова попытался вести переговоры с Деникиным, но тот выдвинул требование — петлюровская армия просто вливается во ВСЮР.

Генерал Май-Маевский в интервью «Киевской мысли» сказал: «Петлюра или станет на нашу платформу единой неделимой России с широкой территориальной самобытностью, или ему придется с нами драться».

И белые начали драться. 23 сентября генерал Слащев ударил петлюровцам в тыл, захватив Умань. Самостийники боя не приняли, они фактически «уступили место», подставив тем самым Махно. Однако, как мы знаем, батька сумел раздолбать даже «крутого и неслабого» Слащева и изрядно погулять по белым тылам. Это подвигало и Петлюру к активным действиям — надо ж было как-то себя проявить. На этом фоне головной атаман провозгласил переход украинской православной церкви в автокефалию.

14 октября открылся украинский Синод и принял решение об автокефалии. После этого Православная церковь в России рассматривала Петлюру как «антихриста и раскольника».

Что же касается наступления… К несчастью для Петлюры, белое командование оставило против него генерала Слащева. В итоге с 6 по 16 октября петлюровцы три раза пытались наступать — и каждый раз их попытки с треском проваливались. Дело шло все хуже и хуже, тем более галичане только изображали, что воюют. 4 ноября на совещании командующий петлюровской армией В. П. Сальский заявил:

Тем временем командующий УГА Мирон Тарнавский поставил ультиматум: либо руководство УНР ведет переговоры с Деникиным, либо Тарновский их начнет сам. Он таки начал и в итоге подписал договор со Слащевым, согласно которому УГА вливалась в состав ВСЮР. Единственное условие — не использовать галичан в борьбе против петлюровцев. Впоследствии, уже в 1920 году, галичане перешли в Красную Армию.

А белые снова начали наступление, захватив Жмеринку и Могилев-Подольский. То есть петлюровцев в очередной раз стали выдавливать в Западную Украину.

… И снова ситуация изменилась. К этому времени белых погнали обратно, им стало не до Петлюры. Головной атаман начал переговоры с поляками о совместной борьбе против красных — было понятно, что вскоре они появятся на горизонте. Но полякам Петлюра был уже ни к чему. Войдя в Каменец-Подольский, где находилось правительство УНР, они его разогнали, объявили город польским — и ударили по Проскурову.

В конце концов Петлюра оказался в Староконстантинове, где наблюдал развал своей армии. Так, атаман Омелько Волох, захватив 30 тысяч серебряных рублей казенных денег, поднял красные флаги и ушел соединяться с большевиками. Большинство же просто разбегалось.

5 декабря Петлюра выехал в Варшаву. Уехал он по-английски — даже не попрощавшись. Но это не было внезапным паническим бегством. Несколько ранее атаман послал своего адъютанта с письмом к Пилсудскому.

Уже без Петлюры его войска попытались провести рейд по белым тылам и даже взяли город Липовец (35 километров восточнее Винницы). Но к тому времени красные заняли Киев, и смысла это уже не имело…

Самостийник в рядах интервентов

В Варшаве Петлюра оказался в пикантном положении — польские власти даже не собирались с ним разговаривать. Однако постепенно положение изменилось. Пилсудский планировал большое наступление на РСФСР, рассчитывая аж на восстановление Польши в границах 1772 года. Трудно сказать, насколько это были реальные планы, насколько — пропаганда, но в перспективе небольшое буферное украинское государство ему бы очень пригодилось. Так что правительство УНР начинает снова действовать. Под польским крылом.

Тем не менее Петлюра пытается добиться международного признания несуществующего государства. Признает его только такая мощная держава, как Латвия.

Подумав, Пилсудский разрешает Петлюре начать формирование «своей» армии — из числа тех бойцов, которые находись в лагерях для интернированных. К началу советско-польской войны была сформирована первая дивизия, насчитывающая 2250 бойцов. Вторую дивизию формировали из солдат генерала Бредова.

На что рассчитывал Петлюра? А хоть кусочек, да отхватить. Пусть под польской опекой… Какая разница?!

22 апреля 1920 года в Варшаве был подписан договор: Польша признала Директорию УНР «как Временное правительство Украины», границами Украины — территорию на восток от реки Збруч и границ Ровенского уезда до границ Речи Посполитой 1772 года (правый берег Днепра, далее на юг — линия Чигирин — Шпола — Умань — Балта — Днестр).

Это был жалкий огрызок, который оказывался намертво привязан к Польше. К тому же поляки в любой момент могли его прихватить…

Что касается остальной территории — то Пилсудский был реалистом: она, по его планам, оставалась за Советами.

Впоследствии Петлюра утверждал, что Варшавский договор — «тактический ход для установления связей с Европой, что этот акт был актом спасения для дальнейшего продолжения нашей борьбы…»

25 апреля 1920 года советско-польская война перешла из вялотекущей в активную фазу. Петлюровские формирования в количестве 3800 человек наступали на Житомир и Могилев-Подольский. Разумеется, никакой самостоятельной роли они играть не могли. Впоследствии к ним присоединились еще 6000 бойцов, которые болтались в белом и красном тылу.

Некоторые части галичан, перебежавших от белых к красным, теперь переходили обратно к Петлюре. Но… Пилсудский их разоружал и разгонял по домам. И уж тем более поляки запретили проводить мобилизацию украинцев.

Наступление и отступление Красной Армии «войско» Петлюры просидело в польском городе Тарнове, который оказался в стороне от основных событий. Успехи поляков Петлюре мало помогли. Дойдя до реки Збруч, польские войска остановились. Пилсудский заявил: хотите, действуйте сами. Мы, дескать, вам поможем.

16 сентября 1920 года самостийники начали наступление и даже захватили многострадальный Проскуров, но вскоре были остановлены. Призывы к крестьянскому восстанию остались без ответа — хотя Петлюра обещал каждому атаману, у которого будет отряд не менее четырех тысяч человек, 500 тысяч рублей «в валюте». Результата это не принесло.

18 октября поляки заключили перемирие с РСФСР — оказалось, что они «кинули» Петлюру по всем. Его армия составляла около 15 тысяч человек — и с этим войсками он решил снова ударить по красным. Разумеется, ничего из этого не вышло. 18 ноября бригада Котовского захватила Проскуров. Это был конец. 21 ноября последний петлюровец покинул территорию Украины.

Самостийники были интернированы и рассажены по лагерям. Головной атаман делал вид, что в этих лагерях продолжает находиться армия. Но на самом деле статус бывших бойцов УНР больше напоминал статус военнопленных.

Петлюра продолжал мечтать о походе на Украину и о всеобщем антисоветском восстании — хотя теперь он уже работал под началом Второго отдела польского Генштаба, то есть разведки. Он вел переговоры с Савинковым, который тоже находился в Польше, под крылышком Пилсудского. Но переговоры не принесли особого результата. Савинков играл в самостоятельные игры.

«Поход на Украину» начался осенью 1921 года под общим руководством В. Н. Тютюнника. Вышли три группы, общей численностью 1700 человек. Затея была совершенно безнадежной, потому как восстания на украинской территории давно уже отполыхали, тем более в окружении Петлюры было множество чекистов. Так что все эти отряды вскоре разбили. Вернулось около ста человек.

Тем временем полякам надоело возиться с атаманом без армии. Польская разведка хотела одного — перехватить его агентуру в УССР. Кое-кто из петлюровцев просто перешел на службу к полякам. Кроме того, в апреле 1922 года в УССР была объявлена амнистия всем участникам Гражданской войны, кроме Махно, Тютюнника, Скоропадского, Савинкова и Петлюры. Петлюровцы потянулись домой…

В 1923 году Тютюнник покаялся, вернулся в СССР и выдал всю подпольную структуру, которую знал.

Собственно, на этом все и закончилось. Петлюра и «правительство» УНР превратились в одну из многочисленных эмигрантских тусовок.

В середине октября 1924 года Петлюра приехал в Париж. Там он оказался решительно никому не нужен, потому как претендентов на руководство украинской эмиграцией было более чем достаточно, а он имел еще и репутацию антисемита и погромщика…

25 мая 1926 года он был застрелен анархистом Самуилом Шварцбаром. В полиции тот заявил, что убил Петлюру «как виновника смерти десятков тысяч евреев во время погромов 1918–1920 годов на Украине». Разумеется, самостийники утверждали, что Шварцбар — советский агент. Но на самом-то деле Петлюра уже не представлял опасности для СССР. Кстати, убийца был оправдан.