Гранатовый остров

Глава 2

В тот же день к ним на виллу зашел Ноэль Беннет и предложил Фелисити пойти вечером с ним и его друзьями на танцы.

— Я бы с удовольствием, — ответила Фелисити, — только можно мне взять с собой Тревора? Мне не хочется оставлять его здесь одного.

— Ну конечно. Мы ему тоже найдем партнершу для танцев, даже двух.

— Благодарю, доктор Беннет.

— О, только, прошу вас, не надо так официально. Меня зовут Ноэль. В таких местах, как здесь, все оставляют свою обычную чопорность. Даже к Йохансену почти все обращаются «Хендрик».

Тревор сразу просветлел, услышав про танцы.

— О, это поможет нам убить время, — пробормотал он. Он обрадовался еще больше, когда выяснилось, что вместе с ними поедет Луэлла, одна из тех медицинских сестер, которые жили на вилле.

— Изабель тоже собиралась на танцы, — сообщил Ноэль, — но ей пришлось идти на срочный вызов.

Кафе, к которому они подъехали, было на другой стороне бухты.

— Здесь немного тесновато, — пояснил Ноэль, когда из динамиков позади бара вдруг раздалась громкая музыка. — Но здесь обычно бывает весело, а в таком месте, как Росса, не приходится быть особенно придирчивым.

Танцуя с Ноэлем, Фелисити замечала на себе любопытные взгляды темноглазых итальянок и чувствовала откровенно страстное восхищение их кавалеров. Уже через короткое время она утомилась и призналась, что ей придется немного посидеть у стены.

— Тогда лучше пойти на воздух, — предложил Ноэль. — Там намного прохладнее и приятнее, чем здесь.

На улице под деревьями стояло несколько столиков. Ноэль заказал вина и налил изрядную порцию в бокал Фелисити.

— За нас! — воскликнул он. — А о будущем пусть черт думает!

— Почему вы так говорите? — спросила Фелисити.

Ноэль пожал плечами:

— Бог его знает. Никак не могу определиться.

— По поводу будущего?

— Да.

— А сколько вы уже здесь работаете? С доктором Йохансеном, я имею в виду?

— Год с небольшим. Я приехал сюда по его приглашению. Если бы не он, я вообще не узнал бы об этом месте. Он специализируется по грудным заболеваниям, но вы, наверное, это и так знаете.

— Нет, я не знала, — ответила Фелисити. — Вернее, не знала, пока не стала работать над отчетами и историями болезней.

— Так это и моя специальность, я решил, что опыт совместной работы с ним окажется для меня очень ценным, когда я вернусь в Англию. А теперь — в общем, не знаю. Я уже не так уверен, что хочу вернуться. Понимаете, Фелисити, — вы ведь не против, если я буду называть вас по имени?

— Нет, конечно. Продолжайте.

Но прежде, чем он успел произнести следующее слово, возле их столика остановились мужчина и женщина.

Ноэль поднял голову:

— А, это вы, Мэллори! Наверное, нужно вас представить. — Он повернулся к Фелисити: — Это Берн Мэллори…

— Мы уже знакомы, — прервал его Мэллори.

— О, я вижу, вы не теряли даром времени! — проворчал Ноэль.

— Причем я действовал сразу с двух сторон, если можно так выразиться. С чисто личной — хотя и волей случая — и профессиональной. Брат мисс Хилтон скоро будет моим пациентом.

Фелисити заметила, как Изабель Клермон проскользнула вперед и села за другой столик, таким образом ясно давая понять, что не хочет, чтобы ее кавалер, мистер Мэллори, садился вместе с Ноэлем и Фелисити.

— Берн! — произнесла она сладким голоском. И через пару минут Берн послушно пошел на ее зов.

— А, теперь я вижу, что это за срочный вызов был у Изабель, — свирепо прошептал Ноэль. — Однако ей не следует расслабляться. Мэллори подцепляет девчонок десятками.

Фелисити слегка улыбнулась:

— Странно, что он приехал в такое удаленное место, как этот остров.

— О, ходят слухи, что он здесь скрывается. В Лондоне из-за него был ужасный скандал, и ему пришлось исчезнуть.

— А может быть, мистер Мэллори предпочел на какое-то время уйти от цивилизации и вести простую жизнь, — предположила Фелисити.

Ноэль облокотился обеими руками на стол.

— Только не надо увлекаться им. Помните, я вас предупредил. Он всего лишь плейбой, и самого ужасного пошиба. То же самое случилось с вашей предшественницей, Джилл.

Ноэль умолк, чтобы осушить свой бокал и налить себе новый.

— Да? А что с ней случилось?

— Работала она себе спокойно у Хендрика, и тут появляется Мэллори, и она тут же влюбляется в него по уши. Ну а он, естественно, подавал ей надежды, и она верила каждому его слову, даже поверила, что он на ней женится.

— А потом? — затаив дыхание, спросила Фелисити.

— Она оказалась такой дурочкой, что разболтала по всему острову, будто они с Берном помолвлены, а когда он об этом узнал, то чуть не выбросил ее в море.

— Откуда вам обо всем этом известно, Ноэль?

— Вы считаете, что я преувеличиваю? — Он настороженно посмотрел на нее. — Конечно, я не знал и половины этой истории, но однажды Джилл пришла ко мне и все выложила. Я пытался ее утешить, старался убедить ее, чтобы она обо всем забыла. В конце концов ей пришлось вернуться в Англию. Она сказала, что больше не может так жить. Если бы она осталась здесь, то еще, чего доброго, приняла бы слишком большую дозу какого-нибудь лекарства или бросилась бы в море со скалы.

— А я думала, что она уехала в Англию к жениху, чтобы выйти замуж. Доктор Йохансен говорил мне…

— Хендрик был в бешенстве от того, что потерял такую хорошую секретаршу, и он прикрывает Джилл как только может. Честно говоря, мне казалось, что он сам немного приударял за Джилл. Она была очень хорошенькая и всегда такая живая и веселая. С тех пор Хендрик и Берн уже не на такой дружеской ноге, как раньше.

Фелисити вдруг пришло в голову, что, возможно, негодование Ноэля было вызвано не столько сочувствием к страданиям Джилл, сколько собственными претензиями на Изабель. То, что Ноэль ревнует ее, видно было за версту, и, естественно, ему стало обидно, что Изабель, пусть и на время, предпочла Берна. Фелисити подумала, что Ноэль, видимо, решил использовать ее в качестве противовеса, чтобы с помощью ревности снова завоевать интерес Изабель. Однако она решила на всякий случай держаться подальше от Берна Мэллори. Естественно, ей придется встречаться с ним по работе и в связи с лечением Тревора, но в их отношениях не должно быть ничего личного. Ничто не должно лишить Тревора шанса на успешное излечение.

Сам Тревор был на седьмом небе от того, что ему удалось провести весь вечер с Луэллой, и когда Фелисити решила, что пора ехать домой, ей пришлось разыскивать парочку в самом темном уголке кафе.

— Поехали? — спросила она, делая вид, что не замечает, как Тревор обнимает Луэллу за стройную талию.

— Господи боже! А почему так рано? — недовольно спросил Тревор.

Но Луэлла спокойно выскользнула из его объятий.

— Да. Уже пора. Завтра мне надо быть на работе в семь часов утра.

По дороге домой Фелисити слышала, как на заднем сиденье машины Луэлла терпеливо учила Тревора итальянскому языку. Пока образование Тревора не шло дальше языка, Фелисити была довольна, потому что ей не хотелось лишних сложностей, которые неизбежно возникли бы, если бы Тревор начал отчаянно влюбляться в хорошеньких итальянских девушек.

В следующие два дня Фелисити целиком была поглощена работой. Несколько пухлых папок с отчетами нужно было перепечатать не только по-английски, но и по-итальянски. К счастью, Фелисити обладала способностью правильно воспроизводить иностранные слова, даже если не знала их значения. В Лондоне ей часто приходилось печатать документы на шведском и норвежском.

Однако при всей ее занятости девушку не покидало чувство озабоченности. После столь неприятного случая с предыдущей английской секретаршей доктора Хендрика было тем более странно, что он предпринял столько усилий, чтобы снова выписать себе секретаршу именно из Англии. Правда, большая часть корреспонденции велась по-английски, потому что доктор вел переписку главным образом с Лондоном, Вашингтоном и Нью-Йорком. Когда ему нужно было написать письмо по-итальянски, он надиктовывал его на магнитофон и письмо печатала его итальянская ассистентка.

— Сегодня днем вашего брата повторно осмотрел доктор Мэллори, — сообщил ей доктор, заходя в офис. — Пока ничего определенного.

— Вы имеете в виду, что он так и не нашел причину заболевания? — спросила Фелисити.

Доктор Йохансен кивнул:

— На это нужно время, сами понимаете, а у доктора Мэллори есть свои, совершенно уникальные методы диагностики.

— Я предоставила мистеру Мэллори все выписки из предыдущих обследований, однако…

— Знаю, — улыбнувшись, прервал ее доктор, — но новое лечение должно быть назначено совершенно непредвзято. В этом весь секрет — чтобы заново посмотреть на проблему свежим взглядом.

— Да, конечно, я постараюсь быть терпеливой и не ждать немедленного результата.

Фелисити очень нравилось работать с доктором Йохансеном. Хотя он, как и предсказывала ей Изабель, не придерживался четкого графика и пятидневной рабочей недели, он часто разрешал сотрудникам отлучаться по необходимости.

Как-то утром около одиннадцати часов он сказал:

— Сегодня больше ничего срочного не будет. Можете пойти и отдохнуть. Развлекитесь как-нибудь.

— Спасибо.

За несколько минут перед этим в кабинет доктора Йохансена зашел Берн Мэллори, они обсуждали какой-то диагноз.

Фелисити закончила отчет, который печатала, и оставила их наедине, но не успела она пройти и нескольких шагов по коридору, как услышала быстрые шаги Берна Мэллори у себя за спиной.

— Мисс Хилтон! Не хотите ли провести часть вашего свободного времени со мной?

Его предложение застало ее врасплох, и она заколебалась. Мэллори усмехнулся:

— Я был в кабинете Хендрика и все слышал, так что вы не сможете отговориться тем, что у вас много работы. Но может быть, вы собирались помыть голову или еще что-нибудь такое?

Его насмешливые замечания дали ей время собраться с мыслями.

— Я скорее думала о Треворе, — сказала Фелисити. — Он обычно сам никуда не ходит, если я не могу его сопровождать.

Мэллори посмотрел на нее, приподняв брови, что, видимо, означало недоверие к какому-либо из ее утверждений.

— Ваш брат будет прекрасно и очень удобно устроен до конца дня. Он у меня в клинике, он там может слушать музыку, если ему захочется, или болтать с хорошенькой медсестрой. — Так как она все еще ничего не отвечала, Мэллори продолжал: — Если у вас нет возражений против моего общества, я хотел бы поговорить с вами… по поводу вашего брата.

Фелисити улыбнулась. Он действовал нечестно, зная заранее, что, когда речь идет о Треворе, она не сможет ему отказать.

— Да, конечно, я согласна. С удовольствием.

Тут его лицо озарилось улыбкой.

— Даю вам пятнадцать минут, не больше. Буду ждать у центрального входа.

Когда он ушел, Фелисити подумала, что не слишком сильно сопротивлялась. Потом ее осенило, что оказывать сопротивление Берну Мэллори означало бы провоцировать его на применение силы. Несомненно, с этого начинали многие другие девушки, а потом оказывалось, что они жадно ждут его приглашения. Она не станет попадать в эту ловушку. Нет, гораздо лучше установить с ним приятельские отношения, так, словно он седовласый старик, просто врач, который лечит Тревора.

Когда она торопилась к своей вилле, ей стало смешно от самой мысли, что Берна можно представить добродушным седовласым джентльменом. Конечно, со временем и он может поседеть, но добродушным ему не быть никогда.

Она уже собиралась переодеться во что-нибудь менее официальное, но передумала, чтобы у Берна не создалось впечатления, что она оделась специально ради него.

Когда Фелисити подошла к центральному входу, он уже ждал ее на верхней ступеньке и быстро спустился, увидев ее.

— Так вы не передумали? — спросил он.

— Нет, с какой стати?

Они пошли к его машине, и когда Фелисити села в нее, из-за угла главного корпуса клиники показался Ноэль Беннет.

— Здравствуй, Фелисити! — крикнул он на ходу, но не стал дожидаться ответного приветствия.

Берн повел машину по неровной дороге в сторону бухты, потом остановился.

— Мы можем покататься на моей яхте, поехать на Люпу или Рондинэ, если захотим.

Наверное, у нее на лице отразилось крайнее удивление.

— В чем дело? — сурово спросил он. — О чем вы подумали? «Только окажусь на борту яхты — и все, я у него в руках»?

Фелисити вышла из машины.

— Да нет. Я просто подумала, как был бы рад Тревор покататься на вашей яхте. Он только и делает, что говорит об этом. Думаю, он будет злиться, когда узнает, что я его обскакала и уехала первой.

— Ну, у него еще будет такой шанс. — В глазах у Мэллори мелькнула насмешка. — Только если он не захочет сам управлять яхтой, чтобы врезаться в скалу или еще во что-нибудь.

Яхта плавно покачивалась на волнах возле ступеней причала, и Берн крепко схватился за корму, чтобы девушка могла спокойно подняться на борт. Она увидела, что яхта называлась «Ла Перла».

— Жемчужина? — спросила Фелисити, когда они отплыли от берега.

— Да, — кивнул Мэллори. — Но ее уже несколько раз переименовывали.

— И вы тоже назвали ее по-своему?

— До того, как я ее купил, она называлась «Бернардина», но я считаю, это неверно — называть яхту именем чужой возлюбленной. Это все равно что вытатуировать на груди не то имя.

Фелисити засмеялась.

— Все равно кому-то приходится каждый раз закрашивать старое название и выводить новое. На борту, я имею в виду, а не на груди. — И она снова расхохоталась.

Берн посмотрел на нее особенно пристально.

— Знаете, могу поклясться, что я сейчас впервые за все время услышал ваш смех, мисс Важность. То есть, я хочу сказать, настоящий смех. Вам следует почаще смеяться. Вам это очень к лицу.

— Ах, смех всем к лицу — если есть над чем смеяться, — негромко возразила Фелисити.

— А вам? Вы не очень счастливы? Вы это хотите сказать?

В памяти у Фелисити сразу всплыло лицо Филиппа, когда он распрощался с ней навсегда.

— Ну, не больше и не меньше, чем остальные.

— Расскажите о ваших родителях — если только вас это не очень огорчит.

— Нет, теперь уже нет. Я думаю, вам уже известны основные факты. Мои родители погибли во время схода горных лавин в Австрии. Это случилось шесть лет назад, когда мне было восемнадцать, а Тревору всего двенадцать.

— И кто о вас заботился?

— Никто. Тревор был в школе-интернате, на каникулы он иногда ездил в гости к другим мальчикам, иногда проводил их в школе. Я тогда только что окончила курсы секретарей и стала устраиваться на разные временные должности, чтобы набраться опыта. Потом нашла постоянную работу.

— Но ведь у вас должны были остаться какие-то родственники. Почему же они не взяли вас к себе?

Фелисити негромко рассмеялась.

— У нас есть дядя и тетя с целым выводком детей. Они живут на ферме на севере Шотландии. Трудно себе представить, чтобы они нарушили мирное течение своей жизни ради бойкого подвижного школьника и не очень умной молоденькой девицы, которая только начинает самостоятельно зарабатывать на жизнь.

— Значит, вы пошли трудным путем и предпочли независимость?

— Ну, можно и так сказать, — согласилась она. — У нас остался дом в Норвуде, довольно большой и старый, и так как аренда почти закончилась, адвокаты посоветовали мне его продать. То есть его надо было либо продавать, либо делать там ремонт и сдавать внаем. А я как-то не могу представить себя в роли квартирной хозяйки.

— А почему нет? — усмехнулся Мэллори. — Хотя, мне кажется, из вас вышла бы неважная хозяйка.

— Почему же?

— Вы слишком мягкая, слишком щедрая. Жильцы немедленно сели бы вам на шею.

— Вот и нет. Я была бы с ними очень строгой, — запротестовала Фелисити, затем, не выдержав, рассмеялась. — Ну, может, и не была бы. Мне бы хотелось, чтобы им было хорошо и уютно.

— Вы бы не стали настаивать на плате, если у них туго с деньгами, а это очень дурно влияло бы на их мораль. Так люди и попадают в силки долгов.

Мэллори повернул яхту по направлению к острову.

— А кем был ваш отец? То есть, я хочу сказать, по профессии.

Хотя Фелисити и считала, что любопытство мистера Мэллори заходит слишком далеко, она без колебаний отвечала на его вопросы. Ей это было не впервой, потому что и раньше ей приходилось беседовать на подобные темы с другими врачами-окулистами.

— Он занимался исследовательской работой в области химии.

— А вы не знаете, у него были какие-нибудь проблемы с глазами?

Фелисити на секунду нахмурилась. Все это содержалось в тех выписках из истории болезни, которые мистер Мэллори отказался у нее взять.

— Нет, никаких, правда, во время работы он иногда надевал очки. Так многие делают.

— Разумеется. Тревор сказал, что зрение начало сдавать приблизительно три года назад. Это так?

— Да, что-то около того.

— И у вас нет никаких догадок, что могло послужить причиной? Какими видами спорта он занимался? Боксом? Нырянием, верховой ездой?

— Ну, только не боксом. Он хорошо плавает, но он не очень хороший ныряльщик, — ответила Фелисити с улыбкой. — И у нас не было достаточно средств, чтобы заниматься верховой ездой.

Яхта причалила к Изола-Рондинэ, но не в том месте, куда они подъехали с Тревором в прошлый раз. Сейчас они были возле скалистого обрывистого берега, и Берн перебросил через борт три резиновые шины, чтобы яхта не ударялась о скалы.

— Сможете залезть туда? — спросил он, подведя яхту к отвесной железной лестнице.

Фелисити посмотрела ему прямо в глаза.

— Не поздно ли об этом спрашивать? Откуда вы знаете, что у меня не кружится голова от высоты?

— А я решил рискнуть. — Он усмехнулся. — Да вы, я смотрю, мне выговариваете? Могу вам гарантировать, что поймаю вас, если вы свалитесь.

Девушка повернулась к лестнице и полезла наверх. Добравшись до конца лестницы, она вспомнила, что оставила внизу свою сумочку, и крикнула Мэллори об этом.

— Я несу ее в зубах! — прокричал он.

— Хорошо, молодец, Ровер! — негромко прошептала Фелисити. — Хорошая собачка!

Она не знала, что в чистом воздухе звук разносится далеко и Берн ее услышал. Когда он залез наверх и встал рядом с ней на вымощенной камнем тропинке наверху скалы, он сказал:

— И не думайте, что я из тех, кто будет носить вам поноски.

— Нет, нет, что вы. Простите меня.

— То есть вам не жаль, что вы меня назвали собачкой?

— Можете спорить сколько угодно, мистер Мэллори. Я же признаю, что проиграла.

— Спорить? Да с вами совершенно невозможно спорить! — воскликнул он. — Давайте лучше пообедаем.

— А здесь есть деревня? — спросила Фелисити.

— Да, очень маленькая. Церковь, несколько домиков и лавочки. Мы туда пока не пойдем.

Он повел ее вниз по склону на песчаную дорожку, и они вышли к дому, скрытому за кустарником, олеандрами, юкками и гортензиями. Во дворе кудахтали куры, черно-белый кот лениво развалился у забора и следил за неожиданными визитерами с вкрадчивым безразличием.

Берн толкнул внутрь незапертую дверь и вошел в коридор, кивнув Фелисити, чтобы она следовала за ним.

Через мгновение низенькая, пухлая итальянка вышла им навстречу, и широкая улыбка расцвела на ее круглом лице.

— Синьоре! — воскликнула она, протягивая к Берну руки, словно желая обнять его. — Veramente!

Потом посыпалась быстрая неразборчивая итальянская речь, и Фелисити поняла только, что сначала Берн спрашивал про семью синьоры, потом — не может ли она покормить их обедом.

— Си, си, си! — прокричала женщина, непрерывно и энергично кивая. Фелисити была представлена синьоре Ломбардо. Черные блестящие глаза синьоры смотрели на девушку с нескрываемым любопытством.

Их с Берном провели в тень огромного кедра, где спешно накрывался стол, и уже через несколько минут они пробовали вкуснейший суп.

— Она ваша давняя знакомая, как я поняла? — поинтересовалась Фелисити у Берна.

— М-м… — невнятно отозвался он. — Когда я приезжаю на остров, она обижается, если я не захожу к ней.

После супа была подана пицца, потом — сыр и фрукты, и все это сопровождалось целым графином красного вина немалой крепости.

После окончания трапезы синьора Ломбардо пришла и выпила с ними бокальчик вина. Видимо, Берн понимал по-итальянски достаточно хорошо, чтобы разобрать тот ураганный поток слов, который исходил от синьоры, но через несколько минут он повернулся к Фелисити и сказал:

— Простите, что мы говорим по-итальянски. Синьора вовсе не понимает по-английски. — И он озорно посмотрел на их хозяйку. — Она — ужасно уродливая старуха! — медленно произнес он.

— Но, но! — воскликнула женщина. — Неправда. — Затем она рассыпалась жемчужным радостным смехом, так что ее полные плечи вздрагивали.

— Ах! Значит, ты все-таки кое-что понимаешь! Ну, хорошо. Ты на самом деле не очень страшная и не очень старая. — Синьора Ломбардо явно не уловила сарказма в его словах. Она была так довольна, словно Мэллори сделал ей тонкий комплимент.

Фелисити думала, не пытается ли Берн Мэллори продемонстрировать ей свою власть над всеми женщинами вообще, старыми и молодыми, англичанками и иностранками. Но позже девушка отогнала от себя эту недостойную мысль, потому что ее подозрения никак не согласовывались с приятным нереальным чувством, которое породил в ней чудесный обед.

Через некоторое время Берн поднялся из-за стола, докурив сигару, и после долгой череды выражений благодарности и добрых пожеланий они наконец сказали синьоре «арриведерчи» и направились на другую часть острова. Фелисити заметила, что Мэллори подарил хозяйке какой-то подарок, а не дал денег за обед, что свидетельствовало о его тактичности.

Короткая прогулка привела их к маленькой бухточке. Дорожка, которая шла к пляжу, была узкая и крутая, и Берну приходилось отступать в сторону, когда кто-нибудь попадался им навстречу. Девушка с густыми черными волосами, крупными кудрями рассыпавшимися по плечам, вежливо сказала им «грацие», потом удивленно уставилась на Берна, и в глазах ее был почти ужас.

— А, привет, Эмилия! — воскликнул Мэллори, явно выказывая радость от их встречи. Потом он спросил по-итальянски, как у нее дела, и девушка ответила, что все в порядке. Повернувшись к Фелисити, она улыбнулась ей ничего не выражающей улыбкой, потом снова посмотрела на Берна и, как показалось Фелисити, со значением покрутила у себя на пальце обручальное колечко.

Берн, совершенно не стесняясь, проследил взглядом ее короткое нервное движение, негромко поздравил ее и пожелал счастья. Эмилия опасливо покосилась в сторону пляжа, откуда она пришла, еще крепче сжала в руках сумочку и собралась уходить.

— Аддио, — сказала она.

— Арриведерчи! — решительно ответил Берн.

Фелисити знала разницу в значении этих слов. «Аддио» означало «прощай», в то время как «арриведерчи» — «до свидания», что-то вроде французского «оревуар». В лице девушки было что-то отчаянное, словно она пыталась распрощаться с Берном навсегда против своей воли.

Через пару мгновений со стороны пляжа на тропинке показался невероятно плотный итальянецс широкими мускулистыми плечами и сильно загорелым лицом. Он вежливо кивнул Фелисити, потом посмотрел на Берна, и во взгляде его мелькнула враждебность, смешанная с неуверенностью. После легкой заминки он пошел дальше.

Фелисити и Берн продолжали молча идти вниз по крутому склону.

— Почему вы меня не спрашиваете, кто эта приторная итальянская красотка? — Мэллори говорил небрежно, но Фелисити почувствовала нотку сарказма в его голосе.

— Это не мое дело, — спокойно ответила она. — Вы не обязаны называть мне всех своих друзей.

— В таком случае не могу не воспользоваться благоприятной возможностью и расскажу вам сам. У нас с Эмилией был головокружительный роман сразу после моего приезда сюда, но он оказался непродолжительным, что естественно. Теперь она вышла замуж, так мне сказала синьора Ломбардо, и явно за того гнусного вида парня, его зовут Карло.

— А вам жалко, что она вышла за другого?

— Да нет, конечно. С какой стати? Я сам не из тех, кто женится, так что я совсем не против, чтобы девушка устроила свою судьбу.

— Ах, как это великодушно с вашей стороны, — заметила Фелисити, вздернув подбородок вверх, но тут же наткнулась взглядом на его неулыбающееся лицо и быстро отвернулась.

Мэллори насмешливо вздохнул:

— Я никак не могу вас понять, Фелисити. И будь я проклят, если стану и дальше называть вас мисс Хилтон.

— Хорошо. Только вам нет необходимости меня понимать. Я лишь сестра одного вашего пациента, только и всего.

К этому времени они пришли на песчаную отмель возле скалистой стены. Ноги Фелисити утопали в песке почти по щиколотку. К счастью, совсем недалеко было до тенистого уголка, где росла раскидистая сосна, с трудом цепляющаяся корнями за неглубокую почву.

Берн растянулся на земле и с наслаждением закурил сигару. После довольно долгого молчания он вдруг сказал:

— А от чего вы сюда сбежали? Или от кого?

Фелисити сидела рядом с ним, обняв колени и глядя вдаль на темно-синее море.

— А почему у вас сложилось такое впечатление? — спросила она.

— Мало кто захочет по доброй воле похоронить себя здесь, на краю света.

— Ну, тут все просто. У нас с Тревором есть несколько вполне убедительных причин, чтобы приехать сюда. И вам это должно быть очевидно.

— О, вы имеете в виду, что привезли сюда Тревора на лечение, ну, положим, это одна, и очень веская, причина. Но оставаться здесь так долго? Может быть, дома было что-то — или кто-то, — от кого вы хотели скрыться, убежать?

— Вы лукавите! — горячо проговорила девушка. — Вы просто хотите выяснить, нет ли мужчины, который остался у меня в Англии, правда ведь?

— Так есть? — настаивал он.

Фелисити не сводила глаз с линии горизонта.

— Ну, скажем — был.

Берн сел прямо и посмотрел на нее.

— Уже лучше. Расскажите все своему дядюшке.

Фелисити рассыпалась звонким смехом, вспомнив, как сама пыталась представить его седым почтенным доктором.

— Хорошо, — согласилась она. — Мы были почти помолвлены, но он устал ждать.

— А почему вы заставляли его ждать? — спросил Берн. Когда она не ответила, он предположил: — Одно из двух: либо вы были не очень уверены, что хотите за него замуж, либо у вас были трогательные благородные мысли о том, что вы должны принести себя в жертву Тревору.

Последнее замечание разозлило ее.

— Благородные жертвы тут ни при чем. Пока Тревор не может обходиться без меня, я его не брошу.

— А вам не приходило в голову, что вы просто прикрываетесь Тревором, как щитом, когда сами не можете принять решение? А что вы будете делать, если его болезнь вылечат? Или, с другой стороны, что вы станете делать, если он ослепнет окончательно?

Фелисити буквально задохнулась от жестокости обоих вопросов.

— Ваша профессия, безусловно, делает человека жестким и несклонным к состраданию, — произнесла она наконец. — Что бы ни случилось в дальнейшем с Тревором, я буду строить соответствующие планы, когда это случится, не раньше.

— Хорошо сказано. — Тон его голоса теперь был слегка презрительным. — Я и сам хотел бы иметь такое здравое, разумное отношение к жизни, как у вас. К несчастью, я никогда не умел загадывать далеко вперед.

— Я совсем не имела в виду, что смотрю далеко в будущее, — покраснев, ответила Фелисити, — и я, конечно, очень благодарна вам за то, что вы взялись лечить Тревора.

Она могла бы и не говорить всего этого, потому что Берн, казалось, размышлял о чем-то совсем другом.

— Боюсь, скоро вы заставите меня поведать вам всю историю моей жизни, если я потеряю бдительность, — проговорил он.

— Ах нет, нет, вовсе нет, мистер Мэллори. Я не ожидаю от вас никаких откровений.

— Вы хотите сказать, что не желаете слушать длинный перечень девушек, в которых я влюблялся? Будьте осторожны, Фелисити, я могу наложить на вас епитимью и приговорить вас к этому перечислению.

— Как пожелаете, — вежливо промолвила Фелисити. Пусть хвастается своими любовными победами. Она-то, по крайней мере, для него недоступна.

— Вы ведь не одобряете моего легкомысленного отношения к женщинам, не правда ли? — насмешливо спросил Берн.

— Почему вы так решили?

— Я вижу у вас в глазах пуританское недовольство, и порой вы говорите со мной намеренно холодно. Меня это расстраивает и приводит в замешательство.

— Ничего подобного, — вспылила Фелисити. — Вы просто пытаетесь заманить меня в ловушку, чтобы я умоляла вас рассказать мне про все ваши приключения.

Он расхохотался и лег на спину, закрыв лицо руками.

— Не буду вам докучать. Я даже не уверен, смогу ли припомнить все лица, уж не говоря об именах. Но была одна девушка — она была… впрочем, это не важно. — После долгой паузы он приподнялся на локте и пытливо посмотрел на Фелисити. — Как вам удается всегда оставаться такой спокойной и самоуверенной? Разве вам не хочется узнать о единственной девушке, которую я до сих пор не могу забыть?

— Нет, если вам больно об этом вспоминать.

Берн лениво поднялся на ноги и взял Фелисити под локоть.

— В другой раз. — Он притянул ее к себе, вдруг неожиданно и крепко поцеловал, потом так же неожиданно отпустил. — Надеюсь, вы не слишком серьезно к этому относитесь?

— Конечно нет. А надо?

— Ну вот, опять у вас этот непогрешимый вид святоши! — воскликнул он. — Идемте.

Он помог Фелисити подняться на тропинку, идущую по краю скалы, и только через некоторое время девушка осознала, что они с Берном крепко держатся за руки, но когда тропинка сузилась, он отпустил ее и пошел впереди.

Вскоре они оказались в другой узкой бухте, со скалистым побережьем и деревянным настилом, который спускался прямо в море. Возле этой крошечной пристани покачивалось на волнах несколько лодок, и среди них была яхта Берна.

— Как она здесь очутилась? — воскликнула Фелисити.

— Телепортация, — не задумываясь, ответил Берн.

— Просто вы велели кому-нибудь пригнать ее сюда.

Мэллори насмешливо зааплодировал:

— Какая умная, рассудительная девушка! Надо вам поручить расследовать все наши островные тайны.

Фелисити пошла было к деревянным мосткам, но Берн схватил ее за руку.

— Вы слишком торопитесь поскорее уплыть домой, — сурово сказал он. — Сначала мы выпьем кофе. Здесь поблизости есть кафе.

Они сидели в кафе на открытой террасе, где, кроме них, было еще несколько посетителей.

— Я даже не подозревала, что на этом маленьком островке есть такие бухты, заливы, пляжи, — весело рассуждала Фелисити.

— Здесь есть еще кое-что. Легенды и истории, да такие, что у вас волосы встали бы дыбом.

Когда они плыли обратно к острову Росса, Берн заметил:

— За весь день вы ни разу не спросили меня, смогу ли я помочь вашему брату восстановить зрение.

— Если бы вы были в этом уверены, вы бы мне сразу сообщили, — ответила Фелисити.

Он проницательно глянул на нее, но ничего не сказал.

При почти полном безветрии «Ла Перла» казалась лебедем, плывущим по воде.

— Это не корабль, а раскрашенный остров в раскрашенном океане, — сказала девушка как бы про себя.

— А вам интересно узнать, что там, за этим раскрашенным занавесом? — вдруг спросил Берн.

Она засмеялась и покачала головой.

— А можно мне осмотреть вашу яхту? Я никогда еще раньше не бывала на настоящей яхте.

— Ну конечно! Надо было сразу провести вас и все показать, но теперь вам придется осматривать ее в одиночку. Мне надо ввести яхту в залив, иначе мы рискуем врезаться в скалу.

Фелисити спустилась по короткому трапу в хорошо оборудованную каюту. Рядом располагалась крошечная кухонька.

— Здесь можно жить круглый год, — сказала она Берну, когда снова появилась на палубе.

— Да, иногда меня посещает эта мысль.

Берн осторожно вел яхту по гавани, обмениваясь приветствиями с рыбаками.

— Спасибо вам большое за прекрасный день, — проговорила Фелисити, когда они вместе шагали к тому месту, где он оставил свою машину.

Мэллори посмотрел ей в глаза, и в его взгляде были насмешка и нетерпение.

— Может быть, съездим еще как-нибудь, хотя прошу не принимать это за обещание.

— Хорошо, — тихо ответила Фелисити.

Когда они подъехали к центральным воротам клиники, Берн остановился.

— Не против, если я вас здесь высажу? У меня назначена встреча.

— О, конечно. — Девушка торопливо выбралась из машины. — Почему же вы сразу не сказали? Я могла бы пешком дойти от побережья.

Он развернул машину и, направляясь снова к морю, поднял руку, и крикнул Фелисити на прощанье: «Чао!» У нее потеплело на душе от того, что Берн употребил это разговорное словцо.

У входа на виллу Фелисити столкнулась с Ноэлем Беннетом, который как раз выходил оттуда.

— Хорошо провели день? — спросил он.

— Очень мило.

— О, Мэллори может быть очарователен, когда захочет, только прошу вас — не поддавайтесь на его чары.

Засмеявшись, Фелисити пообещала, что не поддастся.