Ася
— Ася, у тебя есть планы на следующую субботу?
Заданный вопрос вызывает настороженную гримасу.
— Нет, Анастасия Львовна.
— Дорогая, у меня к тебе не совсем обычная просьба, — шелестит после вздоха на том конце линии. — Нужна твоя помощь.
— Слушаю.
— Скажи, ты могла бы сопровождать меня на свадьбе? Никак не привыкну к коляске, а на костыле хромать в такой день неохота.
Мысли скачут в голове вместе с разгоняющимся пульсом. Соглашаться не хочется — отказать невозможно. Хотя язык так и жжётся спросить, на что ей драгоценный внук? Но я скорее соберу чемодан, чем позволю себе быть неблагодарной.
— Конечно, — судорожный вдох ломает голос.
Отсутствие выбора бьёт наотмашь. Я ей действительно слишком многим обязана.
— Спасибо, Ася. Мне бы не хотелось быть родным обузой. Я в долгу не останусь.
— Да ну что вы. Мне, правда, несложно.
— Тебе есть что надеть?
— Боюсь, что нет, — усмехаюсь невесело.
Женщина женщину без подсказок поймёт.
— Зайди ко мне в комнату.
— Не переживайте, я что-нибудь придумаю.
На крайний случай есть прокат.
— Делай, что говорю, — требовательный тон не оставляет выбора.
— Зашла, — скрип межкомнатной двери глушит моё недоумение. Зачем оно ей? Повод ведь откровенно липовый. И спросить неудобно. Нет, точно не стоит.
Старинная мебель, идеальный порядок. Строгость скромного, но подобранного со вкусом интерьера навевает почтительный трепет. Каждый раз чувствую себя здесь неуместно — неотёсанной, неуклюжей бродяжкой.
— Открой шкаф, там на плечиках с краю висит вечернее платье. Нашла?
— Есть, — восторженно выдыхаю, поглаживая пальцами изумрудный шифон. Воздушная ткань, благодаря элегантному крою, тянет на миллион… Миллион восторженных взглядов, которых мне ни разу в жизни не дарили.
— Не вздумай брезговать. Мне давным-давно пошили его на заказ, когда мы с супругом в оперу собирались. Потом Олега разбил инсульт, а мне так и не выпало повода его надеть. Возраст привносит в фигуру свои коррективы. Оставишь платье себе.
— Это не проблема, — бормочу неловко. — Мне часто случалось донашивать.
Постоянно.
— Значит, отвыкай, — строго отзывается Анастасия Львовна, отчего я непроизвольно выпрямляю спину. — Если ты не научишься себя уважать, то с чего бы ждать учтивости от окружающих? Пусть на тебе будет холщовый мешок с прорезью для рук и головы, но ты должна уметь носить его с достоинством королевы.
— Я вас поняла, — киваю, будто воочию видя перед собой эту миниатюрную властную женщину.
— Как вы там со Станиславом — уживаетесь?
— Вполне, — улыбка всё-таки сползает с моих губ. — Меня почти не бывает дома.
Разумеется, ничего подобного, но провоцировать его точно больше не рискну. Я Стаса как-то сразу побаивалась, а теперь ещё и с себя рядом с ним в тихом ужасе.
— Будь с ним построже, девочка. Не позволяй вольностей. Станислав всегда был неуёмным, весь в отца. Надеюсь, Марина его остепенит, если они снова сблизятся. Такая пара была шикарная.
Сердце, будто споткнувшись, врезается в рёбра.
Неприятно? Возможно.
К лучшему? Однозначно.
На автомате прощаюсь с Анастасией Львовной, а в голове по сотому кругу проносится воспоминание, где мы стоим друг перед другом на коленях, и каждая частица в моём теле тянется к его теплу. Близость Стаса будоражит, но прикипать к нему нет никакого смысла. Он ради меня не уедет, я ради него не останусь, а осадок погорчит и сам со временем развеется.
Прижав ладонь к лицу, слегка надавливаю на переносицу, прогоняя непрошеную усталость. Дела домашние сами себя не переделают. Полы вымыты до блеска, бельё выглажено. Пока варится плов нужно отнести рубашки в комнату Стаса. Я, конечно, прачкой не нанималась, но всё же не смогла оставить их сиротливо лежать на дне корзины. Хотя колебалась долго, не зная, что будет большей невоспитанностью: выстирать его вещи или вообще не трогать. Зубри не зубри в старших классах высшую математику, а жизнь задачами похлеще огорошит.
У двери нужной комнаты мешкаю, снова задаваясь вопросом, что уместно, а что — назойливость. Ай, бог с ним. Всего-то сложу аккуратно рубашки и спокойно уйду. Ничего особенного.
Просто то замечание за завтраком, вернее, выражение искреннего недоумения в его лице, заставило серьёзно задуматься о своём воспитании. Каким бы крышеслётным ни был Стас, а рядом с ним приходится смущаться собственных манер.
Открывшаяся за дверью комната заставляет мысленно присвистнуть. Не знаю, чего я ожидала. Наверное, того же, что видела у Миши, больше сравнивать не с кем. Смятую постель, увешанные одеждой стулья и разбросанные носки. Ещё, может, пару постеров с полуголыми дивами.
Что ж, его кровать кое-как застелена, даже книги есть, Дюма в основном. А ещё фотографии. Их немного, но мне достаточно, чтобы замереть напротив стены с раскрытым ртом.
Стас, оказывается, фехтует. И когда-то отпускал длинные волосы. Непривычно, но ему идёт, подчёркивает утончённую мужественность черт. Если и пианино стоит не ради красоты, то можно только восхититься разносторонностью его увлечений. И всплакнуть над ограниченностью моих.
— Решила, наконец, узнать меня поближе? — раздаётся вдруг горячий шёпот прямо над ухом. — Или моя девочка проголодалась?..