Воин забвения. Гранитный чертог

Глава 4

Березняк, серый в свете пасмурного утра, пах горечью мокрой пожухлой травы. Вдалеке призывно свистели иволги. С ветвей сыпались остатки прошедшего ночью дождя. Янтарь недовольно мотнул головой, когда его забрызгало очередным ворохом капель. Млада успокаивающе похлопала мерина по шее и поежилась: вдоль тропы проскользнул порыв ветра, загнал под одежду сырость.

Во время ночевки на нынешнем погосте сапоги так и не успели хорошо просохнуть. Ладно хоть заскорузлый плащ из рогоза надежно защищал от оседающей на плечах измороси. Она теперь была постоянной. Ни разу с того момента, когда отряд выехал из Беглицы, небо не прояснилось. Только рыхлая хмарь тянулась над лесом без конца и без края и заканчиваться не обещала.

Все всадники, как один, уже впали было в полудремоту, когда позади, нарастая, раздался стук копыт. Кто-то то ли торопился по своим делам, то ли спешил нагнать их. Надежа обернулся первым, а за ним остальные.

Беспощадно понукая кряжистую пегую лошадь, по тропе мчался сын старосты Ждан. Лицо его блестело от влаги, он часто моргал и щурился, пытаясь сквозь размытую пелену мороси разглядеть что-то впереди себя. Его волосы давно уже намокли и облепили голову, но слетевший капюшон поправить он и не пытался.

Десятник дал отряду знак остановиться. Ждан поравнялся с ним и приветствовал всех коротким кивком.

– Что-то случилось? – Надежа неспешно оглядел его.

– Нет, – выдохнул сын старосты. – Я просто боялся вас не нагнать.

Млада переглянулась с Невером – тот пожал плечами.

– Говори яснее, зачем гнался за нами, – раздраженно покривился десятник.

– Хочу с вами поехать и вступить в дружину.

Такая простота ответа заставила Галаша громко хмыкнуть, а Надежу удивленно поднять брови. Млада и Невер остались безучастными. И так понятно, что молодчик сморозил глупость. Мало того что десятник не имел права принимать никого в дружину, так еще и время, чтобы прибиться к отряду, Ждан выбрал самое неподходящее. Кому он нужен, в разведке-то?

– Эт ты хватил… – протянул Надежа. – Брагу у отца накануне тырил, что ль? С чего тебе привиделось, что мы тебя в дружину можем взять? Даже если бы я и хотел, лишний человек нам сейчас очень некстати.

– Я помочь могу чем. Места здешние знаю и в лесу ночевал, охотился много раз… – торопливо продолжил Ждан. – А с вами мне в дружину проще будет-то…

Надежа улыбнулся и посмотрел на Невера.

– Слышь, Невер. Мальчишка-то на твое место метит. Говорит, земли знает… Чего доброго, тропы еще.

– Да слыхал я, – безразлично отозвался кметь и сплюнул на землю.

Взгляд Ждана становился все более отчаянным. Знать, сложно было момент выгадать, чтобы улизнуть из-под отцовского надзора. А теперь точно придется возвращаться.

– Ехал бы ты обратно, – негромко проговорила Млада. – Мать волноваться будет. Ратибор выпорет, коль прознает. А так, может, отговоришься.

Парни тихо загоготали. А Ждан только вперился тяжело и враждебно, будто она и только она была виновата в его бедах. Знать, вдвойне обидно крепкому парню, что девица-то в дружине, а от него нос воротят, как от немощного какого.

– Ты ее послушай, – согласился Надежа. – А коли так в дружину охота, так езжай в Кирият, к воеводам. Они на тебя посмотрят да и решат, пригодишься или нет. А я воли не имею тебя в кмети брать.

– Правду сказать, нужен ты нам, как собаке второй хвост, – высказался наконец Галаш. – Удумал тож!

Десятник поднял руку, останавливая кметя, уже готового излиться потоком насмешек. Ждан опустил голову, раздумывая.

– Все равно за вами поеду, – пробурчал он.

– А поедешь, – уже не так добро ответил Надежа, – я тебя сам за шкирку поймаю и выпорю. Тогда уж точно о дружине можешь позабыть, если под ногами станешь путаться! Увижу хоть тень твою – прощайся со шкурой на спине.

Ждан зло шмыгнул носом, не поднимая взгляда. Кмети развернули лошадей и поехали дальше, оставив парня позади. И судя по всему, тот благоразумно не стал их преследовать.

Коротко обсудив незадачливого сына старосты, ратники замолчали надолго. А в другие дни по пути ничего достойного внимания не случалось. Надежа только изредка скупо указывал, куда нужно доехать к ночи, а если деревни на пути не случалось – где разбить лагерь. Иногда между кметями все-таки поднимались разговоры о детинце или о том, как лучше подобраться к становищу вельдов, когда его удастся обнаружить, но, сотню раз обмусоленные, быстро затихали.

Галаш больше не хорохорился, с Младой предпочитал не связываться, хоть иногда и поглядывал угрюмо. Но едва ли не так же мрачно выглядели сейчас все, поэтому она внимания на это не обращала. Главное, в их небольшом отряде теперь было тихо.

Дни шли по кругу: проехать хотя бы пять десятков верст за сутки, останавливаясь на короткие привалы, заночевать, просушить пропахшую насквозь дымом одежду – и снова в путь. Сильно не таились, но широкой дороги, соединяющей деревни Рысей, старались избегать. Невер, оказывается, хорошо знал другие тропы в лесу – поэтому ехали ими, время от времени огибая болотистые места. Следов вельдов видно не было. Даже у обширного лесного озера, где родич Ратибора, по его словам, видел супостатов, все выглядело так, будто здесь из конных уже давно никто не проезжал. Только бродили пешие охотники.

Озеро минули поскорее: от него веяло неприятной промозглостью. Тут и там виднелись хоженые тропы – не только человеческие, но и звериные.

К середине пятого дня пути, как и рассчитывал Надежа, отряд доехал до одной из деревень тривичей. Названия ее Млада не вспомнила, а у остальных спрашивать не стала. Задерживаться там не собирались: лошадей нужно было оставить в той, которая пострадала от последнего набега вельдов – она стояла дальше на юге. В ее окрестностях милостью богов и рассчитывали найти вражеский лагерь.

Сейчас же отряд просто проехал между полуземлянок и, видно, построенных позже бревенчатых изб напрямки, степенно и молчаливо. Тянуло легким дымком печей и навозом. Сгоревших или разрушенных домов тут не было, деревня выглядела ухоженной и чистой, не считая размытой дороги. Но жители все равно казались настороженными и даже напуганными. Они только глазели издалека, не отходя от своих домов; некоторые спешили убраться с дороги, но все-таки узнавали в кметях княжеских воинов и останавливались. Другие собирались кучками и тихо переговаривались, поглядывая вслед.

Напряжение постепенно спало. Гурьба мальчишек, чумазых и крикливых, бегом проводила отряд до самого края селения и отвязалась. Из колодца на окраине деревни пополнили запасы воды и двинулись дальше.

К вечеру распогодилось. Небо расчистилось, ветер унялся. Закат полыхнул красными полосами между уходящих на запад облаков. А ночью подморозило. Все сгустились у костра, протягивая к огню ноги в выстывших за день сапогах. Но толку от такой просушки было мало. Только завоняло сырой, подпаленной кожей. Спали неспокойно. Галаш тихо ругался себе под нос, но после того, как Надежа рявкнул на него: «Заткнись, ради всех богов!» – замолчал.

На следующий день добрались до нужной деревни – Яров Дор – крупного погоста племени тривичей. Он раскинулся у поймы реки, где-то в лесной глуши впадающей в Нейру. Вдаль и чуть вниз от ведущей туда дороги уходили щетинящиеся остатками срезанных колосьев нивы. На некоторых виднелись маленькие фигурки людей в светлых одеждах: вспахивали поле до первого снега. Другие уже были подготовлены, где-то засеяли озимую рожь.

Солнце, будто напоследок, разливало по черной влажной земле и пожелтевшим травам щедрое тепло, но студеный ветер не давал согреться. Первый раз этой осенью в воздухе чувствовался холодящий нутро дух приближающейся зимы.

Едва доехав до первых изб, решили спешиться. Прошли по чуть подсохшей узкой извилистой улочке. Дворы здесь плотно примыкали друг к другу, почти везде за домами виднелись большие овины и тесные баньки без окон. Заборов из досок, как на севере, тут не строили – только невысокие плетни из вербных или ивовых прутьев. А потому остриженный «под горшок» мальчишка, который сидел на нижней ступеньке крыльца приземистой, длинной избы старосты, заметил гостей еще издалека. Только что он с тоскливым видом перебирал в огромной корзине мелкие желтоватые груши, а завидев идущего впереди Надежу, бойко подскочил и ринулся в избу. Едва отряд успел дойти до калитки, как худощавый, загорелый староста Садко вышел из сеней. Мимоходом глянул в ясное небо, поправив пояс с висящим на нем широким охотничьим ножом. Его светлая рубаха, по вороту, рукавам и подолу расшитая темно-зеленой и красной нитью, была слегка запачкана землей, а сапоги из грубой кожи – еще не подсохшей грязью. Видно, только с поля вернулся.

За его спиной, толкаясь и шушукаясь, сгрудились трое сыновей.

– Здравы будьте, – громко поздоровался он и, обернувшись, шикнул на мальчишек.

– Поздорову, Садко, – кивнул Надежа.

– Зайдете?

– Нет, благодарствуем. Нам бы до гостиных изб дойти. Там и поговорим. Много о чем расспросить надо.

Староста пожал плечами и скрылся в доме. Затем вернулся, на ходу накидывая на плечи сермяжный плащ.

– Пойдем, покажу-расскажу, откуда пришли вельды. А жена моя с дочерьми вам пока еды справит.

По западной окраине деревни, за которой высился шумящий на ветру сосновый бор, бродили долго. Здесь еще веяло страхом и гарью. Многие завалы, что остались от сгоревших изб, уже разобрали. Теперь среди обломков виднелись разрушенные печи, остатки лавок, битая посуда. Где-то были открыты дверцы в подпол. Что-то погорельцам удалось спасти.

Млада, плотно сжимая губы, шла за Невером и только едва поворачивала голову, словно мышцы шеи разом окостенели. Янтарь, которого она вела в поводу, поначалу косился по сторонам, а потом потерял интерес к новому месту, только иногда фыркал от запаха золы. Вид пепелища почти ощутимо колол глаза, как песок. Ноздри забивало едким дымом, хоть обугленные бревна и шаять-то давно перестали. Млада несколько раз обернулась, вздрагивая, на крик, но то всего лишь громко переговаривались деревенские, которые неподалеку разбирали оставшиеся завалы.

Кое-какие избы сгорели не полностью: только крыша да перекрытия – но восстанавливать их и заселяться снова никто не хотел. Оставили зарастать бурьяном и догнивать под непогодой. Да и по всему стороной это место деревенские обходить будут долго.

– Коли один раз сгорели, так и второй загорятся, – пояснил староста. – Отметил их огонь. Теперь другое место для изб искать надобно.

– Много народа погибло? – осматриваясь, обратился к нему Надежа.

Садко вздохнул.

– Не так уж много. Девять человек. Но все же родичи наши, каждого я всю жизнь знаю. Мы-то отбиться пытались, конечно. Да вельды как будто и убивать-то никого не хотели. А вот пленников забрали. У Велеха дочка с женой пропали в суматохе, – староста помолчал. – Да и еще пятерых баб и девушек мы не досчитались. Думали сначала, убежали с испугу, но который день уж идет, погляди, седмица минула, а их нет как нет.

Млада остановилась у обрушившегося крыльца одной из изб. Сглотнула вставший в горле противный комок.

– Только девушки?

Садко коротко на нее глянул, будто только заметил.

– Да. Мужчин не трогали. А те, что погибли, как будто сами на рожон попали. Не сунулись бы – так и живы остались бы, может. Но кто ж станет по домам прятаться, когда тут такое! Жутко было, ох жутко. Никогда у нас в деревне такой беды не приключалось. Посчитай, с тех пор, как дед мой тут поселился.

– Что случилось, давай по порядку, Садко, – подогнал его Надежа.

Староста закивал, проследив взглядом, как Галаш беспокойно поправил налучье. Не по себе здесь было кметю. Хоть он и принадлежал к другому роду, а, судя по вышивке на рубахе и узорам на луке, тоже был из тривичей. Деревни в этих местах были понасыпаны гуще, чем на севере, а потому если вельды прошли здесь, то могли вскоре и до остальных добраться.

– Ночь была, и вдруг топот, крики, – тихо продолжил Садко. – Посчитай, как раз на западе. Я во двор кинулся, вижу – горят. Избы у леса. Думал, просто пожар, а тут еще несколько полыхнули разом. И всадники пронеслись мимо моего двора, как грачи. Кони черные, сами черноволосые. И мечи гнутые, тоже как будто черненные чем – в темноте и не разглядишь. Я подпоясался кое-как, топор схватил, жене сказал не высовываться. Сюда прибежал. Светло от пожаров как днем было. Кого-то отправил избы тушить. Кто-то вельдов достать пытался, но они верткие, заразы. В седле как будто и родились. Пока неразбериху унимали, они и разбежались. А потом мы в деревне тех девятерых зарубленных и нашли. Утром оказалось, что девок увели. Видно, пока мы тут дома тушить пытались да за тенями гонялись, как дурачье.

– Получается, просто отвлекали вас?

– Получается, что так, – развел руками Садко. – Пленники им были нужны, думается. Я отправил кой-кого из деревенских по следам вельдов. Охотники. Смышленые парни. Они прошли по дороге, которая на запад нами наезжена, и даже по лесу. Верст десять. А потом след потеряли. Вот был он – и нету. Парни еще почти сутки в лесу петляли. Вернулись ни с чем.

– Значит, где вельдов искать, вы не скажете… – Надежа потер ладонью лоб.

– Мы можем сказать, в какую сторону они ушли. Снова отправлять своих людей на поиски я не стал, – твердо произнес Садко, будто кто-то пытался его заставить. – Не хочу еще десяток потерять. А то и больше. Но чую я, где-то они близко.

Десятник хмыкнул.

– Такое слыхать уже приходилось. Толку-то…

– Мы сделали все, что могли, – раздраженно оборвал его староста. – Дальше ваше дело – на то вы тут и разведчики. Не какие-нибудь – княжеские! А князь, небось, не просто так в Кирияте своем хлеб из нашего зерна ест и вас им кормит. И дань каждую осень собирать не забывает. Вон, не так давно мытарь приезжал. Так вот каждый должен свое дело делать. Мы – рожь растить. А вы – нас защищать, раз уж так сложилось. Только выходит, что защиты от вас нет никакой. Как шастали вельды тут несколько лун назад по нашим землям, так и шастают. Как у себя дома. Пришли – забрали, что надо. Вот и до нас добрались. А вы все ходите, точно слепые котята тычетесь, лагерь вельдов найти не можете, как титьку мамкину!

Староста раздосадованно махнул рукой и отвернулся. Все молчали. Надежа, видно, едва удерживал рвущиеся с губ слова. Галаш поглядывал на него, по всему опасаясь, как бы не случилось стычки. Невер стоял рядом, похлопывая ладонью по оголовью чекана, но упреки Садко с виду вовсе его и не трогали.

– Ты, староста, не голоси раньше времени, – спокойно произнесла Млада. – Вельдов мы найдем рано или поздно. И чем лучше вы нам поможете, тем скорее это случится. Не сквозь землю же они провалились.

– А пес их знает! – Садко качнул головой в сторону леса. – Может, и сквозь землю. Нечисто с ними что-то, я вам говорю. Моих-то парней точно лешак по лесу водил – ни единого следа больше не отыскали, едва не заблудились. В своих родных соснах-то!

– Ты лучше бы по делу говорил, а не стращал зазря.

Староста упрямо дернул подбородком.

– Мне больше сказать нечего! Я уж столько говорил, чуть язык до костей не стер, когда людей успокаивал. Они ведь хотели, чтобы я самолично к Драгомиру ехал, требовал прекратить это. Или хотите сами с мужиками, у которых жены да дочери пропали, посудачить? Они вам объяснят, что к чему, и кулаками от себя добавят! Да хотя бы вон…

Млада шагнула к Садко, сощурившись, но за плечо ее схватил Надежа.

– Замолчите все! Развоевался ты, Садко, погляжу. А дело-то, о котором ты нам тут твердишь, никуда не движется.

Староста несколько мгновений мерил его взглядом и глубоко дышал, но потом опустил плечи, успокаиваясь.

– Сопляки вы еще, учить меня будете, – тихо и безразлично проговорил он. – Ладно, и то правда, коли будем здесь стоять, дело само не сделается. Идем.

В полном молчании дошли до гостиных изб. Они стояли чуть в стороне от деревни, за редким осиновым перелеском. Вокруг было тихо. К тому времени уже начало темнеть, и над верхушками деревьев выползла красноватая полоска тонкого, почти растворившегося в меркнущем небе месяца.

Женщины и правда успели накрыть в избе стол и развести огонь в печи. Кметей усадили на лавки у стены, староста и двое его старших сыновей сели напротив. Ели в тишине, только изредка поглядывая друг на друга. Братья, оба бородатые и похожие между собой, смотрели на дружинников с особой подозрительностью, будто каждое мгновение ждали, что кто-то посмеет обидеть их отца или род. Уже показалось, разговор так и не завяжется снова, когда Садко кашлянул, обтер усы полотенцем и с незлым прищуром обратился к Надеже:

– Значит, сегодня отдыхайте, а завтра, как чуть рассветет, Рагдай, – староста кивнул на сидящего с ним рядом сына, того, что покрупнее да посмурнее, – проводит вас до того места, где оборвались следы вельдов. Может, вы что увидите. Среди вас вон и следопыт есть.

Садко перевел проницательный взгляд на Невера, но тот только скупо усмехнулся – ничего не ответил. Надежа согласно склонил голову.

– Спасибо, Садко, за терпение. И людям своим передай, что мы постараемся в этот раз найти вельдов. Когда-то это должно случиться.

– Да уж постарайтесь, – снова ворчливым тоном отозвался староста. Но тут же примирительно улыбнулся. – Сегодня уже, вижу, наши недалеко от погоста ошиваются. Как бы к вам не полезли. Но вы на них внимания-то не обращайте, задираться не должны. Просто княжьи люди у нас нечасто бывают. Интереса-то к ним много. И вопросов. Насущной, посчитай, важности. А уж сейчас – и того пуще. И еще… Если пленников наших вызволить сможете…

– Мы попробуем, – уклончиво прервал его десятник.

Староста понурился. Его сыновья переглянулись, скривившись.

Млада знала, что никаких пленников вызволять они не станут – не для того идут. Самим бы незамеченными остаться, если все-таки доведется встретиться с вельдами.

Староста, похоже, тоже это знал.

Утром всех разбудил громкий стук в дверь. На пороге стоял Рагдай. Не проронив ни слова, он дождался, пока все соберутся. Млада, скормив Янтарю сухую ржаную горбушку, потрепала его по морде и пошла за остальными. Так же, не размениваясь на пустые разговоры, сын старосты повел отряд по узкой тропе через подсохший за ночь ольховник, теряющий последние листья.

Выбрались на дорогу, обозначенную двумя глубокими, размытыми затяжным дождем колеями, и шли по ней долго, до полудня, увязая по щиколотки в грязи. То один, то другой сапог то и дело угрожающе чавкал, рискуя соскочить с ноги. Млада в очередной раз припомнила недобрым словом насмешки Хальвдана. Опять же, как в воду глядел.

Одно слово Рагдай все-таки сказал. После долгого пути по жесткой сухой траве через сменивший березняк сосновый лес он вдруг остановился, как в землю вбитый.

– Тут.

Идущий за ним Невер огляделся и пожал плечами.

– Значит, дальше сами разберемся.

Сын старосты окинул всех взглядом и тихо добавил:

– Отец-то вам не сказал. Мой дом тоже сгорел, и жену мою вельды увели… Коль их не найдете, на обратном пути деревню нашу вам лучше десятой стороной обходить. Не глядите, что вас никто там пока не тронул.

– Не забывай, с кем говоришь, – предупреждающе буркнула Млада.

– Я помню. Но и другое никогда не забуду.

Рагдай развернулся и твердым шагом пошел прочь. Скоро его коренастая фигура затерялась среди сосен и зарослей жимолости. Кмети еще немного постояли в оцепенении, а потом зашевелились.

– Что скажешь? Здесь хоть что-то осталось? – повернулся Надежа к Неверу.

– Ничего, – вздохнул тот. – Тривичи все вытоптали, а что не вытоптали, смыло дождями.

Он еще раз обошел кругом, внимательно вглядываясь в траву, осматривая оголившиеся кусты.

– Так куда пойдем? – наблюдая за ним, Галаш переступил с ноги на ногу. – Не тащиться же вслепую. Так можно и в самый Холодный гребень упереться, а никого не сыскать.

– Судя по тому, в какую сторону мы шли по дороге и уже в лесу, двигать нужно туда, – Невер выпрямился и махнул рукой на юг. – Будем надеяться, что вельды не петляли по лесу, чтобы запутать преследователей, и в воздухе не растворились. Может, их следы обнаружатся потом. А может, и тропа какая.

Млада подивилась нынешней разговорчивости кметя. Как будто он все эти дни только и готовился, чтобы высказаться. Теперь, глядишь, до самого Кирията молчать будет.

Невер пошел впереди, за ним – Надежа. Галаш последним.

Среди леса то и дело расползались небольшие полянки, сухие, солнечные, заросшие пожухлым клевером или сухим хрустящим папоротником. На одной из них остановились для короткого привала. Но потом снова пришлось углубляться в непросохший еще после дождя лес; лицо облепляла паутина вместе с разморенными от последнего осеннего тепла пауками. Один раз даже пришлось перебраться через чахлую, текущую на самом дне глубокого оврага безымянную речушку. А потом подниматься на крутой пригорок, цепляясь за случайные ветки поваленных тут и там рыхлых, прогнивших берез.

К вечеру спустились в сырую низину, а неподалеку мелькнула между стволов поначалу незаметная, но оказавшаяся вполне четкой и нахоженной тропа. И вряд ли ее тут пробили тривичи. Уж больно в стороне от их деревни. Невер оглядел ее издалека и улыбнулся. Надежа, проходя мимо, одобрительно похлопал его по плечу и снова возглавил отряд.

К тропе решили близко не подходить – просто держать ее в поле зрения. Скоро она совсем ушла вверх, а кмети продолжали двигаться в низине, которая становилась все более влажной. Иногда приходилось обходить затопленные места, отклоняясь в сторону, а потом возвращаться, выискивать глазами дорогу среди пестрой ряби засыпающего осеннего леса.

Темнело. К тому времени все убедились, что тропа не охотничья – сразу видно, что вытоптана копытами многих лошадей. И пора было бы подыскать место для ночлега, но углубиться в лес не успели – позади послышались тихие отрывистые голоса. Надежа поднял руку, останавливая идущих за ним, прислушался. Млада, которая различила отдаленный разговор гораздо раньше него, глянула в сторону тропы, но там, казалось бы, никого не было. Десятник приложил палец к губам и коротко махнул рукой вперед. Спрятались за огромным стволом старой березы, бугрящейся наростами-капами. Отсюда хорошо было видно дорожку наверху.

Голоса становились громче, а затем между стволов мелькнуло пламя факела, который нес воин, идущий во главе небольшого, из восьми человек, отряда. Они не скрывались и никуда не торопились, вели коней в поводу, как будто на прогулку вышли. Только трое последних были верхом.

О чем они говорят, расслышать было невозможно, но и по одному только виду незнакомцев можно было понять, что это вельды. Какими их описал Садко. Да запомнила Млада двенадцать лет назад. И теперь смотрела на них, не в силах отвести взгляда. Внутри, точно второе сердце, билась утихшая когда-то давно ярость. Млада не встречала ни одного вельда все эти годы, не знала тех, кто расправился с ее родителями и остальными родичами, и потому в каждом вельде видела убийцу, который однажды занес меч над головой матери или отца. Чувствуя, что скоро не сможет удержаться от того, чтобы кинуться на кого-нибудь из них, она отвернулась, привалилась спиной к поросшему мхом стволу.

Кмети совсем притихли, только можно было различить их дыхание да разглядеть в сгустившихся сумерках поблескивающие белки глаз. Парни не шевелились, но напряжение чувствовалось в каждом. Они что-то обдумывали или просто ждали, когда минует опасность.

Но тут Галаш осторожно вынул из чехла лук. Млада рванула его за рукав, прошипела так тихо, что ее голос едва можно было расслышать через шелест травы:

– Ты чего удумал, а?

– Перебить их надо, – уверенно ответил Галаш и скинул крышку тула, любовно провел ладонью по черно-белому оперению стрел.

– Надежа, ты тут старший у нас, – Млада повернулась к десятнику. – Может, скажешь что?

– Оставь глупости, Галаш, – продолжая внимательно, как зачарованный, разглядывать вельдов, проговорил Надежа. – Спокойно. Их немного, можно справиться. А старшого в плен взять. Нам язык нужен.

– Он и к лагерю нас проводит, – кивнул Невер.

– А если нас кого ранят? – попыталась Млада учесть все опасности.

– Э, девуля, да ты никак княжьих людей совсем за бестолочей держишь, – фыркнул стрелец и тихо выругался.

– Галаш, – спокойно и отрывисто скомандовал Надежа. – Бегом в тот овраг и прореди-ка вельдов на пару голов.

Стрелец кивнул. Млада недоверчиво проследила, как он, умело прячась за деревьями, пружинистой рысцой проскользнул вперед. Скоро Галаш совсем затерялся в сумерках, обогнув вельдов – только и видно было, как мелькнула гибкая тень и скрылась в неглубоком овраге. Те теперь оказались позади него. Невер и Надежа двинулись следом. Младе ничего не оставалось делать, как идти за ними.

Светлой полосой промелькнула среди стволов быстрая стрела. Замыкающий отряд всадник дернулся и кувыркнулся с седла, хватаясь за древко. Вельды ускорили шаг. Среди них тоже был стрелец, он тут же встал на изготовку, поворачиваясь с натянутой у щеки тетивой вправо и влево. Вторая стрела Галаша вонзилась ему в шею. Но тем кметь окончательно себя выдал. Предводитель резко опустил факел на землю так, что тот не потух, и скомандовал оставшимся, указав острием меча точно в ту сторону, где прятался Галаш. В низину спустились только трое. Одного кметь уложил следующим точным выстрелом. И тут же другого.

Млада на ходу достала из голенища сапога нож и метнула в ближайшего вельда. Попала ему в глаз. Мужик рухнул, покатился по склону.

Галаш отступал, теперь из оврага стрелять ему стало неудобно. Невер мощным ударом сшиб с ног другого вельда. Клюв чекана с громким хрустом пробил тому череп. Последнего перехватил Надежа. Сбоку полоснул его мечом. Вельд споткнулся, зашатался, но развернулся в атаке. Звякнули клинки. Десятник уклонился, шагнул, подныривая под руку противника, рассек ему другой бок и добил косым ударом по животу.

Все замерли, осмотрелись. Предводитель вельдов застыл с боевым топориком в руке, не решаясь кинуться в бой. Только поворачивался то к одному кметю, то к другому.

– Взять его! – бросил десятник.

Парни одновременно шагнули к вельду и, навалившись вдвоем, повязали споро и бесшумно.

– Вот и все, – пожал плечами Галаш и подмигнул Младе. – А ты переживала.

Она скривилась, подошла к убитому ею вельду и с трудом выдернула нож, засевший в его глазнице.

– Надо бы следы убрать, коней прогнать, – озираясь, проговорил Невер. – А то вдруг позже еще кто за этим отрядом пойдет. Тут же все как на ладони. Сразу видно, что не деревенские орудовали.

Сзади подошел Надежа.

– Трупы оттащим с дороги. Галаш, вынь свои стрелы.

На том и порешили. Галаш завозился над убитыми им вельдами. Млада, приглядывая за пленником, вместе с остальными поднялась на тропу. И еще издалека, с юга, услышала топот. Подумала сначала, что показалось – последнее время ей много чего мерещилось. Даже крики на пепелище в Яровом Доре. Но Надежа с Невером тоже напряглись. Звук стал громче, а через мгновение – почти оглушительным.

На фоне еще не почерневшего до конца неба среди темных остовов сосен показались всадники. Кони убитых вельдов заволновались, дернулся тот, которого Млада уже успела взять под узду.

– Уходим, – скомандовал Надежа и пнул факел в лужу. Тот зашипел, изошел едким дымом и погас.

Но их заметили. Всадники пустили коней галопом, и через мгновение уже можно было различить даже в полумраке, что их больше двух дюжин.

Первая стрела только чиркнула Невера по плечу. Он выругался, рванул вбок, оступился и почти скатился с тропы. Несколько всадников спешились, лучник снова выстрелил кметю в спину, остальные пятеро ринулись на Младу с Надежей.

Пользуясь мимолетным замешательством, пленник рванулся из его рук и ринулся в заросли подлеска.

Млада скользящим шагом ушла от удара изогнутым мечом. Выхватила свой, напала сбоку, рубанула вельда по шее и повернулась к другому. Рукоять в ладони дрогнула. Призрачный шепот на древнем, неизвестном языке пронесся над землей. Но никто, кроме Млады, его не слышал. Руны на клинке озарились мягким светом.

Она ударила наступающего вельда наискось, сбивая его только начатый замах. Противник замешкался, глянув на светящийся меч. Замахнулся снова, но напоролся животом на подставленное острие.

Два вельда упали, с поразительной скоростью убитые стрелами Галаша. Последнего Млада ударила из полуоборота по шее, почти снося голову. Теплая кровь брызнула на лицо.

Остальные всадники уже были близко. Слишком много.

– Уходим! – снова рявкнул Надежа.

От удара в бедро, казалось, содрогнулось все тело. Боль полыхнула до паха и колена. Млада хватанула ртом воздух и опустила взгляд. Стрела задела почти вскользь, оставив только глубокий порез. Но ногу все равно будто разодрало на части. Знать, широкий наконечник был.

Позади зарычал раненый десятник.

Млада, сжимая зубы, прижала ладонь к ране, чувствуя, как слипаются от крови пальцы. И бросилась навстречу уже бегущему к ней вельду. Качнулась в обманном движении и походя вспорола ему брюхо. Руны зашлись светом ярче. Хотелось снять перчатки. Невыносимо, до дрожи. Ощутить знакомое жжение на ладони. Но Млада отгоняла от себя назойливый шепот. И ярость, что застилала глаза горячей пеленой. Нельзя. Нужно быть спокойной. Иначе толку от боя будет не больше, чем от погони за мышью в темной комнате.

Она ринулась к наступающим вельдам. Убежать-то отряд теперь не убежит. А вот убить с десяток супостатов напоследок можно. Боль в ноге билась сильнее, вонзаясь в колено зазубренным шипом. Краем глаза Млада видела, как потративший все стрелы Галаш с широким топориком в руке тоже выскочил на тропу. Рубанула по спине вельда, с которым кметь не успел бы справиться, и повернулась к всаднику, уже заносящему меч.

Подсекла его под колено, походя разрезая путлище. Вельд взревел и, заливая бок лошади кровью, грянулся на землю. Млада обрушилась сверху, выпрямилась и всадила клинок ему в грудь. Отклонилась от другого удара и встала. Метнула снова вынутый из сапога нож. Стрелец с застрявшим в груди по рукоять клинком завалился на спину коню.

Лошади убитых вельдов разбегались в стороны, напуганные. Вбивали в грязь копытами мертвые тела. Храпели дико и яростно. Всадники проносились мимо. Звенела сталь. Мужики громко бранились. Колотилась боль в ноге.

Млада, держась за раненое бедро, упрямо огляделась в поисках следующей жертвы. Видела, как теснят Надежу, у которого в боку торчала стрела. Как внизу, по колено в жухлой траве, спотыкаясь об убитых вельдов, отбивается Невер, сноровисто орудуя чеканом. А к ней бежал другой противник, косматый, чернобородый. За ним еще один. Млада схватилась за скрамасакс, с готовностью отвела в сторону меч и шагнула к ним.

Не получится выжить – да и пес с ней, этой жизнью. Наверное, не самое плохое дело погибнуть здесь, среди настоящих княжеских воинов.

В плечо ее ударила вторая стрела, и пальцы сделались тряпочными. Дыхание застряло в груди, точно разрывая легкие, ломая ребра. Едва Млада потянулась к древку, чтобы обломить его, как затрещало в затылке, потемнело в глазах от удара по голове чем-то холодным. Небо погасло. Захлебнулись в низком гуле все звуки. Не в силах совладать с растекающейся по телу дурнотой, Млада шагнула наобум и, оступившись, кубарем покатилась под откос.

Последней вспышкой в голове был с новой силой грянувший грохот битвы и рев вельдов, которые настигли легкую добычу. Сознание Млада потеряла еще до того, как достигла дна низины.