Гребень буйвола

Про птиц

Так уж мы привыкли: вынутая из воды рыба умирает, пауки живут на суше, птицы вьют гнезда весной. Мы подметили характерные особенности жизни тех или иных животных. И мы придумали чуть ли не правила для животных. Птицам «полагается» вить гнезда весной, рыбам «полагается» жить в воде. У всякого правила есть исключения. Есть они и у этих, придуманных нами правил.

Наши птицы вьют гнезда весной. Одни гнездуют раньше, другие позже, но все они обзаводятся птенцами в теплое время года. Таково «правило». И вдруг…

Зима. Деревья трещат от мороза, а на елке — гнездо. Не пустое, нет! В гнезде сидит птица и греет яйца.

Эта храбрая птица — клест. Оказывается, у клестов свои порядки: они гнездуют и зимой. Почему так?

Почти все наши птицы выкармливают своих птенцов всякой мелкой живностью: насекомыми, улитками, червями. Этого корма много только в теплое время года. Где уж там кормить птенцов насекомыми или улитками зимой: и себя-то едва прокормишь!

Клестовая еда — семена из еловых и сосновых шишек. Шишки висят на дереве весь год. Клестам хватит еды и зимой, есть чем прокормить птенцов. Они и гнездуют, когда много еды. Зима, весна, лето — им все равно. Было бы много еловых шишек.

В гнезде тепло. Клестиха не улетает с гнезда, корм ей приносит самец. Выведутся птенчики, и тогда мать сидит на гнезде, греет голых птенцов да и сама от них греется.

Где много шишек — там много и клестов. Мало шишек — нет и клестов; им нечего делать в таком лесу: еды нет.

Клювы у клестов особенные — крестиком. Таким клювом очень удобно выковыривать семена из шишек.

Хочешь посмотреть клеста — ищи его в еловом лесу. Гляди на верхушки елей. Увидишь там, возле шишек, птички по веткам лазают, вниз головой висят — вот они, клесты. А прислушаешься, услышишь: «кле-кле», «кле-кле». Это клесты перекликаются.

Вот и другая птица, которая живет по-особенному.

Она с небольшого дрозда величиной. Темная, горло белое, очень короткий хвост. Зовут ее оляпкой, а еще — водяным воробьем, водяным дроздом. И правда, оляпку увидишь только у воды. Быстрые горные речки, незамерзающие зимой ручьи — вот где живет оляпка.

Шумит вода между камнями. Оляпка попрыгает по камням, а потом соскочит в воду, и нет ее. Глядишь, а там, в стороне, она вылетает из воды. Ныряет?

Нет, оляпка не ныряет. Она просто бежит по дну речки. Бежит так же, как другая птица побежит по берегу. Пробежит несколько метров и вылетит из воды. В клюве — добыча. Еда оляпки — водяные улитки, рачки, водяные насекомые. При случае схватит и маленькую рыбку.

Перья плотно одевают складное тельце оляпки и густо смазаны жиром: птичка не намокает. Выскочит оляпка из речки, и словно в воде не была — совсем сухая.

Оляпка не улетает осенью. Она остается зимовать возле незамерзающих речек и ручьев. Ее можно увидеть и возле плотины, там, где течет быстрая струя воды. В самые трескучие морозы птичка бегает по дну незамерзшей речки. Ведь ее добыча в воде, а есть нужно и в морозы. Кстати, оляпка и погреется немножко там, под водой. Ведь мороз в воде куда теплее, чем в воздухе.

У оляпки мало соперников; редко какая водяная птица станет искать еду на дне быстрой речки или ручья. Охота оляпки всегда удачна…

Пауки дышат легкими и живут на суше. Дышать в воде, как дышат рыбы, они не могут.

Водяной паук живет не как все пауки: не зря же его прозвали водянкой. Свой дом он строит под водой.

Значит, этот паук может дышать под водой. Конечно, может, хотя у него такие же легкие, как и у других пауков.

Водяной паук носит на себе запас воздуха. Его брюшко покрыто шелковистыми волосками. Между волосками задерживается воздух, он остается там и когда паук спускается под воду. Под водой водянка выглядит словно капелька ртути: блестит воздух, покрывающий брюшко паука. Окруженный воздухом, словно спрятанный в воздушный футляр, паук-водянка может дышать и под водой.

Но запаса этого воздуха надолго не хватит. Нужно то и дело подниматься на поверхность, вылезать из воды, делать новый запас воздуха. Водяной паук и проделывает это, но он может и по многу часов оставаться под водой. У него есть подводное жилье — подводный воздушный замок. Этот замок — место его отдыха, сюда он тащит свою добычу, здесь откладывает яйца. Половина жизни водянки проходит в подводном жилище.

Подводный замок паука невелик: едва больше наперстка. Это воздушный пузырь, немного похожий по форме на колокол. Нежная паутинная сетка удерживает колокол под водой.

Пауки не тратят много времени на постройку паутинной сети. Свою сеть — величиной с колесо — паук-крестовик строит за несколько часов. Быстро строит свой колокол и водяной паук. Он протягивает между подводными растениями несколько паутинок, затем плетет паутинную сетку — крышу колокола. А затем начинает сразу и увеличивать свою постройку, и наполнять ее воздухом.

Воздух паук приносит на себе: ведь его брюшко окружено им. Забравшись под колокол, паук стряхивает с себя ножками воздушные пузырьки. Пузырьки поднимаются вверх и задерживаются паутинной сетью, наполняют колокол.

Запас воздуха в колоколе расходуется — сидящий в нем паук дышит. Пополнить запас нетрудно: стоит только вылезти на несколько минут из воды, затем спуститься под воду и стряхнуть с себя под колоколом воздушные пузырьки. Паук и проделывает это.

Охотится водяной паук под водой. Его добыча — мелкие рачки, мелкие водяные насекомые и их личинки. Очень мелкую добычу он поедает просто в воде, добычу покрупнее тащит в колокол.

Паук-водянка встречается у нас всюду: его можно найти в болотных лужах, в пруду, в озере, тихом затоне реки. Нужна лишь стоячая вода, и чтобы в ней росли водяные растения.

Летом поищите водянку и принесите ее домой. Стеклянная банка с водой, немножко песку на дно, несколько веточек водяных растений, и помещение для водянки готово. Паук построит в банке свой подводный дом. Вы увидите и воздушный колокол, и охоту паука, а если повезет, то и крохотных паучат, которые, словно блестящие точки, поползут из материнского дома, чтобы начать жить самостоятельно.

Паук-водянка ушел жить с суши под воду. Сухопутное животное стало наполовину водяным. Есть бунтовщики и среди водяных животных.

Вынутая из воды рыба быстро умирает — задыхается. Чтобы знать это, не нужно учить зоологию в средней школе: всем известно, что без воды рыба не живет.

Однако есть рыбы, которые прекрасно обходятся без воды. Мало того, они сами выползают из воды на сушу.

В Индии, на Малайских и Филиппинских островах живет рыба-ползун. Название говорит об особенностях этой рыбы: она ползает.

Ползун величиной с хорошего карася. Его мясо вкусно, и рыбу старательно ловят. Одно из орудий лова — лопата. Самая простая лопата, которой копают землю. Немного найдется рыб, которых ловят… лопатой.

Ползун живет в речках и прудах. В жару воды в них остается очень мало, частенько пруд высыхает совсем. Для обычных рыб такое происшествие грозит гибелью. Для ползуна в нем нет ничего страшного. Ночью ползуны выползают из пересохшего пруда и отправляются искать новое жилье. Подпираясь жесткими плавниками, цепляясь за траву зубцами жаберных крышек, они ползут — ищут другой прудик или болотце.

Не всегда ползуны уползают из пересыхающего пруда. Нередко они остаются в нем и зарываются в ил. Случается, что они зарываются на глубину до полуметра и даже больше. Там, во влажной почве, рыбы лежат до тех пор, пока дожди не промочат ил. Тогда рыбы вылезают, и совсем еще мелкий прудик кишит ими.

Местные жители хорошо знают повадки ползуна. Когда пересохнут прудики и озерки, они приходят с лопатами. Раскапывают дно в более глубоких местах и сотнями добывают рыб.

Пойманных карасей можно положить в корзинку, даже просто на берег — они никуда не убегут. Выкопанных ползунов в корзину не положишь. Корзина без запирающейся крышки — плохое помещение: ползун уползет из нее.

Вынутая из воды рыба быстро умирает: она не может дышать на суше. Ползун прекрасно дышит на суше. Его органы дыхания не совсем такие, как у обычных рыб.

Рыбы дышат жабрами. У наших речных рыб под жесткой жаберной крышкой помещаются костяные дужки, а на них — нежные жаберные листочки. Кровь, протекая внутри жаберных листочков, захватывает кислород, растворенный в воде.

У ползуна жаберная полость особого строения. Он может усваивать кислород из воздуха. Мало того, ползун не может обойтись без этого: водяной жаберный аппарат дает ему слишком мало кислорода. Примерно каждые три минуты ползун всплывает на поверхность воды, высовывает голову и заглатывает воздух. Обычная рыба, посаженная в банку с кипяченой водой, быстро умрет — она задохнется. Ведь в кипяченой воде нет воздуха. Ползун будет жить в такой банке припеваючи: кипяченая вода ему не страшна, он обойдется и без воздуха, растворенного в воде.

И тот же самый ползун может задохнуться в аквариуме с самой богатой кислородом водой — стоит только чуть ниже поверхности воды натянуть сетку. Сетка не позволит ползуну высовывать голову из воды, рыба не сможет заглатывать воздух и погибнет. Ползун задохнется… в прекрасной воде.

Под камнями наших речек прячутся небольшие головастые рыбки — подкаменщики. У них есть африканская родня — илистые прыгуны. Эти небольшие, скромно окрашенные рыбки живут по берегам Западной Африки.

Грудные плавники прыгуна очень длинны и жестки. При помощи этих плавников прыгун ловко ползает. Отталкиваясь хвостом, он прекрасно прыгает.

Во время отлива прыгуны не спешат уйти с отступающей водой, как другие рыбы. Они остаются на влажном берегу. И здесь-то они прыгают во все стороны, оставаясь по нескольку часов на суше. Испуганные прыгуны огромными прыжками мчатся к воде. Они хорошие пловцы, но и в воде часто передвигаются прыжками.

Пища прыгунов — мелкие рачки и насекомые. Прыжки по берегу — охота за насекомыми. В погоне за добычей прыгуны взбираются на корни деревьев, заползают и запрыгивают на нижние ветви. Они ползут здесь, подпираясь хвостом и обхватывая корни или ветки грузными плавниками, словно руками.

Жаберные щели прыгунов очень узки. Их жабры особого строения, и рыбка может дышать на суше. Но до ползунов прыгунам далеко: дышат они только в очень влажном воздухе.

Прыгуны могли бы и не оставаться на берегу во время отлива; ведь не остаются здесь другие рыбы. Мало того, они и сами вылезают из воды на берег. Почему и зачем они это делают? Прыгун на берегу охотится. Здесь для него добычи больше, чем в воде.

Глаза у прыгуна очень большие, сильно выпуклые: они приспособлены для зрения на суше. Глаза обычных рыб плоские и хороши только для воды. Строение глаза прыгуна показывает, что эта рыба прекрасно приспособлена для жизни на берегу, что она остается вне воды не случайно. Да и какая уж тут случайность, если на берегу прыгун проводит большую часть дня!

Выползает из воды и наша речная рыба угорь. Ночами угри переползают из речки в речку, из озера в реку. Обычно они проделывают это, когда отправляются в далекий путь — в Атлантический океан, чтобы метать там икру. Но угорь выползает на берег и в другие времена. И, если ему не понравится в речке, он переберется в другую, пусть и сухим путем.

Угря нельзя держать в обычном аквариуме: он уползет. Аквариум с угрями нужно сверху закрыть хорошо пригнанной сеткой.

Можно привести немало случаев, когда животное живет не так, как ему будто бы «полагается»: рыбы лезут из воды, а сухопутное животное отправляется жить под воду. Все такие случаи — примеры замечательных приспособлений животных к условиям жизни.

Чем своеобразнее образ жизни какого-нибудь животного, тем меньше у него соперников, тем легче ему прокормиться, а часто и уберечься от врагов. Много ли соперников у клестов, питающихся еловыми семенами? Весенний лес кишит насекомыми, но и ловящих этих насекомых птиц немало. А у клестов соперников немного, и при урожае еловых шишек им легко прокормиться.

Паук-водянка прячется под водой от своих врагов. Там, где он охотится, других пауков нет. Уйдя жить под воду, водянка избавилась и от многих соперников, и от многих врагов.

И так со всеми «бунтовщиками». Начав жить «не по правилам», они выиграли.

Конечно, все эти «бунтовщики» не сами додумались до того, чтобы начать жить по-другому, не так, как живет их близкая родня. Многие тысячи лет прошли, пока рыбы-прыгуны оказались способными часами жить вне воды, на берегу. Десятки тысяч поколений пауков сменились, пока водянка стала строить подводные колокола. Кличка «бунтовщик» не означает: вот животное взбунтовалось и стало жить по-другому. Нет, словом «бунтовщик» мы просто хотим отметить, что животное живет не так, как живет его близкая родня.

Бунтовщики тем и интересны, что они живут вроде как не по правилам. На их примере мы видим, сколь разнообразными могут быть приспособления животных. И они же показывают нам другое: как велика власть среды, окружающей животное. Обычная рыба не может жить вне своей среды — воды. Ползун освободился от этой власти, он может прожить и вне воды. Но… теперь он попал во власть воздушной среды: жить как обычная рыба ползун уже не может, он гибнет, если ему закрыть доступ к атмосферному воздуху. Ползун не освободился от власти среды, он только частично переменил одну среду на другую.

В любом лесу живут дятлы. Эти птицы приспособились к жизни на деревьях и редко покидают лес. Словно ныряя, дятел перелетает поляну или просеку: его короткие, круглые крылья малопригодны для дальних полетов. Зато ноги крепкие: они работают у дятла куда больше крыльев. Чтобы убедиться в цепкости когтей дятла, незачем брать птицу в руки и трогать когти. Посмотрите на дятла, лазающего по коре дерева. Да разве без цепких когтей на ней удержишься! А ведь дятел не просто лазает, он еще и долбит кору.

Удерживаться на коре дятлу помогает и хвост. Он жесткий и упругий, клиновидный. Им дятел подпирается сзади. Хвост снизу почти всегда грязный. На сосне или ели дятел вымажет его в смоле, и к нему налипнет всякий мусор. А окажется птица на обгоревшем дереве, так еще и зачернит свой и без того измазанный хвост.

Клюв у дятла словно долото — длинный, крепкий, заостренный. Язык… Видали вы, чтобы галка, воробей или курица высовывали свой язык. Вряд ли. Про собаку, кошку, корову говорят: «высунула язык». Но кто скажет это про курицу?

Про дятла так сказать можно. Он язык высовывает, и далеко. Некоторые дятлы его высовывают на 14 сантиметров. Прикиньте на бумаге — 14 сантиметров. Язык оказывается гораздо длиннее головы вместе с клювом.

У дятла язык — важное орудие для добывания пищи. Курица хватает еду клювом: раскрыть его и взять им с земли зерно — дело не хитрое. Оторвать клювом кусочек от селедочной головы, найденной на помойке и зажатой в лапах, — не так уж сложно. Был бы крепок клюв. И ворона прекрасно управляется даже с промерзшей селедочной головой.

А вот как раскрыть клюв в узенькой дырке, продолбленной в коре? Здесь его широко не раскроешь, а если и раскрыл бы, то что в этом. Еда не в самой дырке, а рядом. Там, под корой, ходы личинок короедов. В них клюв не просунешь: они узкие, извилистые. Продолбив кору, дятел пускает в дело язык: всовывает его во все щелки под корой и шарит там. Наколов личинку на острый твердый кончик клюва, птица тащит добычу из хода. Она не соскользнет: конец языка усажен острыми, направленными назад зубчиками.

Особенно удобен язык дятла для добывания личинок, скрывающихся глубоко в древесине. Кору можно содрать, и крупные дятлы часто так и поступают: короеды оказываются снаружи. В глубину древесины можно проникнуть только при помощи длинного языка.

Разных дятлов немало: в наших лесах их живет 13 видов. У каждого из них свои повадки, каждый живет на свой лад. Все они дятлы, но черный дятел — желна — живет иначе, чем большой пестрый дятел, а малый пестрый дятел несхож по образу жизни с зеленым. Условия жизни на дереве различны, и эти различия отразились на дятлах.

Самый обычный дятел наших лесов — большой пестрый. Это он лазает по коре сосен и берез, осин и елей, с громким криком улетая при виде человека. Заметив в лесу дятла, осторожно подойдите поближе и последите за ним. Откидывая назад голову, он ударяет клювом — долбит кору. Затих на минуту (обшаривает языком дыру в коре), снова застучал. Мелкими скачками перебрался на другую сторону ствола, вернулся. В шутку говорят, что дятел спешит на другую сторону посмотреть — не продолбил ли он ствол насквозь, не торчит ли там кончик его носа. На деле он охотится и на другой стороне. Стук не спугнет насекомых: они не услышат шума. Но стук дятла вызывает сотрясение ствола. Оно очень слабо, и все же насекомые, скрывающиеся в щелях и трещинах коры, его ощущают. Обеспокоенные, они выползают наружу своих убежищ, и дятел склевывает их. Ради этого он и торопится на другую сторону ствола.

Наблюдая за дятлом, не ошибитесь: не всегда он отправляется на другую сторону ствола ради охоты — частенько просто прячется там. Заметил вас, шмыгнул и спрятался. Высунет голову из-за ствола, поглядит и снова скроется. Не уходит «враг», а дятлу ждать некогда. Крикнет он «пик-пик», и замелькают меж деревьев черно-белые крылья. Улетел…

Зимой большой пестрый дятел кормится иначе. Теперь его еда — семена елей и сосен. Мало шишек, и он начинает кочевать в поисках мест, богатых шишками.

Висящую на дереве шишку не раздолбишь — упадет. Дятел устраивает «станок»: выдалбливает щель в коре пня или ствола. А то просто воспользуется подходящей трещиной.

Сорвет шишку и в клюве притащит ее к «станку». Засунет в щель и начинает долбить. Покончив с шишкой, летит за новой. И так — весь недолгий зимний день. Под иным «станком» груда разбитых шишек. Увидите в лесу возле дерева или пня кучу шишек, знайте: перед вами «станок» дятла. Часто в коре торчит и шишка — верная примета «станка». Зимой около большого дятла можно увидеть синиц. Если дятел охотится на стволах, они неотступно следуют за ним: слетел дятел, и синицы летят вдогонку. Долбит он шишки — синицы держатся возле «станка». Из разбиваемых шишек часть семян падает, вот и добыча для синиц. Найдется чем поживиться и возле дятла на коре.

Осенью и зимой с синичьей стайкой летает малый пестрый дятел. Величиной он немного побольше воробья, и повадки его совсем иные, чем у большого пестрого. Не за ним следуют синицы, а он летает с ними.

Малый пестрый дятел долбит не часто; он охотится по-другому. Быстро ползает по стволам, перебирается на сучья, даже на тонкие ветки. Осматривает все щели и трещинки в коре и проворно хватает скрывающихся в них мелких насекомых. Шишки его не привлекают: он питается только насекомыми.

Не охотник до шишек и самый крупный из наших дятлов — желна. Черный, с красной шапочкой на голове, он величиной почти с ворону.

Звонко крича «трюю-трюю», желна перелетает с дерева на дерево и долбит кору. Она так сильна, что сдирает метровые куски коры. Груда обитой коры, щепок, обрывков мха и лишаев — следы работы желны. Небольшую сухую елочку она превращает в кучу обломков.

Найдя в дупле рой диких пчел, желна не успокоится, пока не доберется до них.

На пасеках птица в щепки разносит ульи.

В поисках крупных муравьев она разбивает даже пни.

Желна и пестрые дятлы — древесные птицы. Зеленого дятла можно назвать земляным дятлом: чаще его увидишь на земле и почти всегда занятым одним и тем же делом — разрыванием муравейника. Его главная еда — муравьи. Зеленый дятел не просто разрывает муравейник: он роет в нем глубокие ходы, добираясь до личинок и куколок.

Отличие трехпалого дятла от прочих заключено в самом названии этой птицы — «трехпалый». У дятлов четыре пальца: два направлены вперед, два — назад. У трехпалого их только три. Но трехпалый ловко лазает по стволам. Этот дятел — прилежный долбильщик деревьев и за зимний день успевает содрать кору с большой ели.

Разнообразны дятлы. Они заселяют не только тайгу и большие леса черноземной полосы. Дятлы есть и в степных лесках, и в горах, и даже в зарослях саксаула в среднеазиатских пустынях.

Дятлы — полезные птицы, уничтожающие вредных насекомых, живущих под корой и в древесине. Здоровое дерево дятел не тронет: здесь нет для него добычи.

Как-то в середине лета я бродил по лесу. К вечеру я вышел на берег небольшого лесного озера. Кучки комаров-толкунчиков танцевали над водой, большие стрекозы, словно аэропланчики, носились в воздухе. Лягушка пробовала квакать — то начинала, то сбивалась.

Тихо было на озере. Рыбки-малявки поплескивались в воде, упорно чирикала какая-то пичужка, шмель жужжал в траве. Солнце чуть краснело между деревьями.

Невдалеке, в зарослях кустов, я заметил человека.

Что он здесь делает? Рыбу удит? Нет, это не рыболов.

Я потихонечку пошел в сторону кустов. Тот, кого я было принял за рыболова, увидел меня и что-то пробормотал. Я — ближе…

— Эх, носит вас тут!.. — слышу я.

«В чем дело? — думаю. — Чем он недоволен?»

Подошел все-таки…

Сидит в кусте, словно прячется от кого.

— Здорóво, — говорю.

— Угу, — буркнул он. И не смотрит на меня.

И тут только я увидел, что от него тянется тонкая бечевка, тянется к кучке хвороста, сложенного у самой воды.

— Ловишь что?

— Иди-ка ты своей дорогой… Или уж садись тут со мной. И сиди — не дыши.

Подумал я и полез в куст. Улегся под кустом и смотрю, стараюсь понять, что ловит этот сердитый дядя.

У самой воды хворост наложен как-то по-особенному. Видно, что нарочно его так уложили. И веревочка туда, к хворосту, тянется.

Я понял: это он птицу какую-то на «водяном точке» сторожит, поймать хочет.

Вы не знаете, что это за штука «водяной точок»? Это нехитрая вещь. Летом, в жару, птица летит к воде, особенно к вечеру. Пьет, купается иногда. Вот тут-то ее и сторожат — ловят. На воде или около нее ставят небольшую сеть, а кругом хворост укладывают с таким расчетом, чтоб птица к воде обязательно через сеть пошла. Она подойдет под сеть, а ее — хлоп! — и поймают.

— Кого ловишь? — спрашиваю потихоньку.

— Дрозда черного, — отвечает. — Ух и дрозд!

— Хорош?

— Лучше и не бывает! Как засвистит — все отдай, мало… А тут как-то слыхал я… Пустил он это свое «плыть-плыть-плыть»… Сердце упало — как пустил… Один он тут… По весне-то не пришлось мне его взять… Теперь возьму… Хорош… Редкий дрозд… — Словно сам с собой разговаривает. На меня и не смотрит.

— И давно сторожишь его?

— Четвертый вечерок сегодня пошел.

— Не летит?

— Летит, да… вот вчера совсем было пошел, да белка завозилась, шишку уронила… Улетел… Ну, да будет он мой. Неделю просижу, а свое возьму!

Лежим мы рядом и смотрим-слушаем. Пеночка попискивает в соседнем кусту, дятел где-то стукнул раз-другой. Мышь пробежала чуть не по ногам.

«Дззззззззззз…»

Комар на ухо сел. Сгони его попробуй. Рукой шевелить нельзя: как раз дрозда спугнешь. Кусай, комар, твое счастье сегодня!

— Слышишь? — толкнул меня локтем сосед. — Слышишь? Он…

Ничего-то я не слышу, а глаза соседа загорелись, даже рука дрогнула и к веревочке от сети потянулась.

И вдруг я услыхал.

«Дикс-дикс… Дикс-дикс-дикс…»

Мелькнуло что-то среди елок. Дрозд? А может, показалось… Нет… там, в елках, и закричал.

Замер мой сосед. За веревочку ухватился и лежит не дышит.

— Не шевельнись… не шелохнись… умри на месте… — шепчет он. И я вижу, как дрожат его губы. — Близко уж совсем.

«Дикс-дикс… Дикс-дикс-дикс…»

Манит дрозда вода, а боится… Осторожная птица этот черный дрозд! Все больше по кустам, по ельнику. На открытое место не пойдет сразу.

С куста на куст перелетает дрозд. Все ближе к воде.

Хрустнула ветка. Насторожился дрозд. Замер мой сосед. Неужели улетит?

«Дикс-дикс-дикс? Дикс-дикс-дикс?»

Точно спрашивает: кто там? Кто идет? Что случилось?

Беспокоится дрозд. В одну сторону поглядит, в другую посмотрит. И все покрикивает.

— Что за история? — шепчет сосед. — Кто там еще его пугает?

«Дикс-дикс-дикс! Дикс-дикс-дикс…»

Толкутся комары над водой, шуршат крылья стрекоз, квакает лягушка. Сыростью тянет от воды. И мы двое — в кусту. Уставились в одну точку — на черного дрозда — и мерим глазами: далеко ли еще ему до сети. Две точки — дрозд и сеть. Скоро ли они сойдутся в одну? А сойдутся — хлопнет сеть.

Дрозд, лети скорей! Мы устали ждать!

«Пюииииииить!» — пискнула и взлетела пичужка. Вздрогнул сосед, вздрогнул я, завозился-забеспокоился дрозд. Все трое насторожились.

Повел я глазами кругом и…

Ах, что я увидал! Там, сзади нас, в лесу. Только бы сосед мой не шевельнулся, не увидал. Да нет. Он замер — ведь дрозд у самой сети. Не до леса теперь моему соседу.

А там в лесу…

Что дрозд! Пусть десяток дроздов запрыгает около сети — что мне до них! На сотню самых черных-расчерных дроздов не променяю я того, что увидал позади.

Там, среди густой заросли кустов, среди елок и папоротников, там, в потемневшем вечернем лесу… голова… Прелестная голова с большими ушами… Голова молодого лосенка.

Большие черные глаза уставились на нас — а может, и не на нас… Весь замер, насторожился лосенок. Смотрит на озеро…

Лосенок… Это он испугал тогда дрозда, это под его ногами хрустнула ветка, это он согнал пичужку.

А тут — дрозд под сеть летит. Дрозд и лосенок… На кого смотреть? Если бы можно было — одним глазом на дрозда, а другим на лосенка!

Зашевелились листья, раздвинулась зеленая стена… Вторая голова показалась. Голова лосихи. Да что же это? Лосенок, лосиха и дрозд. И все — сразу.

Толчок в бок. Взглянул — и тут же мелькнула сеть, взметнулся и забился дрозд в веревочных петлях.

— Тут! — крикнул сосед.

Тррррррр… — затрещали кусты. Убежал лосенок… убежала лосиха. Кинулся сосед к сети, схватил дрозда. Дрожит весь, руки трясутся.

— Вот… попался… — Зубы стучат у него, словно в мороз.

Зажал дрозда в кулаке, держит крепко-крепко… Не задушил бы!

— Вот… возьми… ниткой крылья ему перевяжи… сумеешь? — бормочет.

Сумею ли? Не знает мой сосед, сколько я птиц переловил, сколько крыльев перевязал! Что же, пусть и не знает!

Перевязал я крылья дрозду, чтобы не так он бился в клетке. Посадили мы его в лукошко с холщовым верхом.

Вот и поймали дрозда. Черного дрозда. Рад сосед. Руки дрожат. Стал крутить папиросу — всю махорку рассыпал. Не слушаются руки. Так уж рад он…

И я рад. Дрозду? Нет! Лосенок — вот почему я рад. И сосед мой не видал лосенка, дрозда поймал. Значит, уйдет теперь отсюда.

— Ну, я пошел. Легкая у тебя рука, — говорит мне сосед. — Повезло мне с тобой.

— А кто ворчал, когда я пришел?

— Что ж, дело такое… — улыбается сосед. А руки все еще дрожат, да и весь он трясется словно в лихорадке.

Эх и рад же он дрозду! Ну, словно невесть что получил — так рад.

«А вдруг он и завтра сюда придет? — мелькает у меня мысль. — Придет и увидит лосенка. Как же тогда?»

— Завтра за другим придешь? — спрашиваю. Нужно же мне узнать, будет ли он здесь по вечерам еще сидеть иль нет!

— А зачем? Второго дрозда здесь нет, некого ловить больше.

— Может, рыбку поудим? — смеюсь. А сам думаю: «Не придет он больше, не придет… А я приду…»

— Какая тут рыба! Решетом ее только ловить или штанами. Нет здесь путной рыбы. Мелюзга одна.

Вот и хорошо. Завтра, послезавтра и много, много дней впереди… Я буду здесь один. Может, и лосенка опять увижу. И никто не помешает. «Бинокль не забыть», — мелькает в голове.

— Ну, прощай, — спешит домой птицелов. — Вот я и с дроздом. Приходи по зиме — послушаешь, как он засвистит.

— Плыть-плыть-плыть? — смеюсь.

— А что ж? Плохо ли…

На лугу, поросшем высокой, сочной травой, пасется стадо буйволов. То и дело они обмахиваются хвостами, стараясь освободиться от садящихся на них мух, оводов и слепней, чуть не тучами носящихся в воздухе. Иные даже по земле валяются, раздраженные назойливыми насекомыми. Ничто не помогает. А тут еще и клещи, присосавшиеся к коже. Чешется, зудит кожа.

Мучаются бедные животные. В воду залезают чуть ли не по уши, но и это помогает мало. Да и не пробудешь весь день в воде.

Стайка небольших, скромно окрашенных птиц, величиной со скворца, пронеслась над стадом. Повернула обратно. Спустилась.

Быстро рассыпаются птицы по стаду, рассаживаются на буйволах. Лазают они по спинам, головам, ногам, не пропускают ни одной части тела буйвола без осмотра.

Эти птицы — волоклюи.

Вон один — сидит на спине буйвола и клювом вскрывает опухоль — гнойник, образовавшийся в коже животного. Птица запускает туда свой клюв и вытаскивает жирную белую личинку овода, другую, третью… Другой волоклюй старательно обшаривает шерсть на груди буйвола и склевывает присосавшихся, налитых кровью клещей. Третьему повезло больше всех. Он нашел ранку, около которой вьются мухи. Спокойно сидит он и склевывает одну муху за другой. Подлетят новые — тем лучше: он и их съест.

Ни один буйвол не останется пропущенным — все будут осмотрены, всех обшарят, в поисках за добычей, волоклюи.

Больно животному, когда волоклюй запускает свой клюв в наболевшие ранки. Но тихо стоят они, даже хвостами не всегда пытаются отогнать назойливых гостей. Они привыкли к ним.

Да и не стоит пробовать — волоклюя не отгонишь.

Вон сел волоклюй на спину лошади, сильно пораненную, стертую. Больно лошади — она вздрагивает, машет хвостом. Все напрасно.

Но не только этим полезен волоклюй.

Смелый с животными, он очень боится человека. Его мгновенное бегство при виде человека — сигнал опасности.

Дикие животные, несомненно, пользуются этим указанием на приближение опасности.

Волоклюй очень и очень полезен крупным травоядным животным. Он освобождает их от массы паразитов кожи. Животные, привыкшие к волоклюю, терпеливо переносят даже те довольно мучительные операции, что он проделывает, вскрывая им опухоли и нарывы.

Далекая, знойная Африка…

Ночь прошла, выглянуло солнце, и сразу стало жарко. Проснулся Бегунок, проведший ночь в укромном местечке по соседству с большой рекой. Осмотрелся кругом. Перебрал клювом перышки на груди, в крыльях, в хвосте. Сделал несколько шагов.

Миг — и он понесся, сверкая крыльями в лучах солнца, к реке. Подлетел, повернул и помчался низко-низко, над самой водой, вдоль реки — к ближайшей отмели.

А на отмели жизнь уже кипит ключом. Бегают, посвистывая, кулички разных пород, попадаются и другие птички; иногда мелькнет цапля.

Вся эта птичья компания свистит, кричит, чирикает на разные лады.

Всем нужно позавтракать, кое-кому — подраться. Много у всех дела, и все хлопочут, бегают, суетятся.

Подлетел Бегунок к отмели, опустился. Быстро-быстро пробежал туда-сюда и смешался с птичьей толпой…

Взволновалась вода реки, пошли по ней круги, сильней заплескались волны о песчаный берег.

Высунулась из воды большая, длинная голова крокодила. Плывет он к берегу, чтоб отдохнуть, подремать и погреться на солнышке после охотничьих похождений ночи.

Удачна была охота. Сыт крокодил, и тянет его ко сну.

Медленно выходит — выползает он на берег. Чуть поблескивают его маленькие глазки, тяжело волочится по песку длинный, тяжелый хвост. Глубокие следы оставляют в песке сильные лапы.

Взволновались, забеспокоились птицы при виде чудовища.

Велика пасть крокодила, страшны сверкающие в ней большие белые зубы: миг — и очутишься там. Лучше держаться подальше.

Разбегаются, разлетаются во все стороны птицы. Пустеет понемногу отмель.

Один Бегунок мало тревожится. Он отбежал к сторонке — и только. Стоит и выжидает чего-то.

Вылез крокодил на отмель, выбрал себе хорошее местечко и растянулся на песке. Греется он в лучах солнца, греется и дремлет.

Забегал по песку Бегунок. Все ближе и ближе подбегает он к крокодилу. Обежал его кругом. Раз, другой, третий…

Спит крокодил… Открыта его пасть, поблескивают в ней страшные зубы. Спит крокодил…

Быстро вспархивает Бегунок и опускается ему на спину. Пробежал по ней и даже вскрикнул тихонько от удовольствия.

Много тины и грязи налипло к спине крокодила. Местами она сплошь покрывает те огромные щитки, что плотным панцирем одевают его спину.

Роется Бегунок в этой тине, просовывает свой клюв в щели между щитками. Везде он находит добычу — пиявок, насекомых.

Соскочил со спины крокодила Бегунок. Подбежал к голове.

Между зубами крокодила застряли остатки пищи, на деснах висят присосавшиеся пиявки.

Осторожно просовывает свой клюв в промежутки между зубами Бегунок, вытаскивает остатки пищи. Склевывает пиявок с десен.

Почти всю голову свою засовывает Бегунок в страшную пасть, чуть ли не весь залезает туда.

Спит крокодил и не слышит, не видит, не знает, что проделывает с ним храбрый Бегунок.

А проснись он — громко захлопнутся челюсти, стукнут с лязгом страшные зубы: погибнет Бегунок.

Проснулся от крика Бегунка крокодил и скрылся в воде. Привык он к тому, что кричит при виде опасности Бегунок, — значит, нужно прятаться. Опустела отмель…

Летит над рекой, сверкая черными полосками крыльев, Бегунок. Новой добычи ищет он.

Вон — на косогоре — сидит белый кобец. Ему удалось поймать рыбу, и он громкими криками зовет самку, чтобы разделить с ней добычу. Кричит кобец, а тем временем и дело делает — ободрал кожу с рыбы, вытащил кишки.

Увидал Бегунок кобца; заметил и то, что он с добычей. Стрелой понесся он к кобцу. Быстро схватил кусок и, отлетев к сторонке, съел его. Опять помчался к кобцу и опять стащил кусочек рыбы.

Посматривает хищник кобец на смелую птицу, но не трогается с места. Из опыта знает он: не догнать ему Бегунка.

Поел Бегунок и с громкими криками полетел дальше по реке. Искать, нет ли еще чего для поживы.

Давно знают люди Бегунка и много рассказывают о его уме и храбрости, о его дружбе с крокодилом. Уже много тысяч лет назад египтяне изображали его на своих постройках; встречается изображение Бегунка и в их письменах — иероглифах, где обозначается буквой «у».

Арабы называют Бегунка сторожем крокодила или известителем крокодила.

Он, говорят они, сторожит спящего крокодила и криком извещает его о приближающейся опасности. А крокодил, в благодарность за это, позволяет Бегунку лазать к нему в рот за пищей. Много преувеличений в таких рассказах.

Бегунок — смелая, ловкая и осторожная птица. Часто встречаясь на отмелях с крокодилом, он научился жить в полной безопасности около этого хищного животного, научился даже извлекать пользу из этого соседства.

Ценит ли крокодил своего «сторожа», свою живую «зубочистку»? Конечно, нет.

Крокодилу знакома привычка Бегунка кричать при виде опасности, и он пользуется ею. Когда крокодил спит, а спит он с открытым ртом, Бегунок пользуется случаем и добывает себе завтрак. Проснись крокодил, зазевайся, не успей отскочить птичка, и… она сама пойдет на завтрак крокодилу.

И птичка Бегунок и крокодил полезны друг для друга, но они не знают этого и не стремятся к тому, чтобы оказывать друг другу взаимные услуги. Они просто живут рядом и приспособились один к другому.

Из положенного на стол птичьего яйца птенец не выведется. Для развития зародыша необходимо тепло, его нужно немало и не один день. Птицы насиживают яйца — греют их теплом своего тела.

Как греют? Строят гнездо, откладывают в него яйца и сидят на них. Гнездо бывает и просто ямкой в земле. Бывает сложной постройкой на ветвях дерева или куста. Бывает спрятано в дупле или в какой-нибудь щели. Разные бывают гнезда… Но как бы ни было устроено гнездо — в нем обеспечено тепло.

А вот как быть, когда живешь на льдине? Кроме льда и воды, ничего нет. Построить гнездо не из чего, да и где его строить. Рыть во льду ямку? Хорошо гнездо — ледяная ямка! В таком гнезде яйца не прогреешь, сколько ни сиди на них.

И все же есть птицы, живущие на вечных льдах Антарктики. Они выводят птенцов, и птенцы эти вылупляются из яйца слепыми, беспомощными. А кругом только лед и холодные морские волны.

Таковы некоторые пингвины — достопримечательность Антарктики и холодных частей южных морей.

Пингвины во многом отличаются от обычных птиц.

Взмахивая крыльями, птицы летают. Крылья у пингвинов есть, но на крылья они похожи мало. Пингвин может ими быстро махать, и тогда он летит… под водой.

Никто не скажет этого про нырнувшую утку. Нырнув, утка гребет перепончатыми лапами, крылья у нее сложены. Со сложенными крыльями не летают даже под водой.

Нырнувший пингвин гребет не лапами, а крыльями. Он машет ими, как летящая птица.

Конечно, крылья пингвина на крылья похожи мало. Короткие и крепкие, они напоминают плавники или ласты. На них нет длинных перьев, они покрыты мелкими перышками, похожими на чешуйки.

Работая своими крыльями-ластами, пингвин летит-плывет под водой так быстро, что обгоняет пароход. Издали ныряющего пингвина можно принять за маленького дельфина: над волной мелькает что-то темное и блестящее. Чем не кувыркающийся дельфин?

Как и дельфин, пингвин не играет и даже не кувыркается. Он на мгновение выпрыгивает из воды, чтобы подышать. Нырнув, птица плывет под водой метров тридцать, выпрыгивает на миг из воды и ныряет снова.

Пингвин может плавать и по воде. Тогда он плывет как всякая водоплавающая птица: гребет перепончатыми лапами.

Ныряя, пингвин охотится. Его добыча — мелкая рыба, морские рачки, некоторые моллюски, плавающие в верхних слоях воды. Как и все птицы, он прожорлив, и ему нужно немало еды.

В полярных странах не приходится особенно капризничать и кормиться только днем или только ночью. Здесь бывают месяцы, когда круглые сутки — день, и бывают месяцы сплошной ночи. Неумеющий охотиться в темноте хищник погибнет от голода в длинную зимнюю ночь. Охотящийся только ночью останется без еды в светлые месяцы полярного лета. Пингвин кормится и днем и ночью. Полярный житель, он охотится по полярному образцу.

Бегуном пингвина не назовешь. Его короткие ноги сильно отодвинуты назад, и птица держится вертикально, столбом. Шагая, пингвин не просто раскачивается или переваливается как утка. Вынося вперед ногу, он поворачивается всем туловищем. И все же пингвины не такие уж плохие ходоки. Некоторые из них даже ловко лазают по крутым склонам, а кое-кто умеет быстро ползать, лежа на брюшке.

Уметь лазать по отвесным крутым склонам, даже по откосам ледяных скал пингвину нужно. Не везде берег гладкий и отлогий, и не всегда на нем хватает места для тысяч и тысяч птиц.

Пингвины не живут поодиночке или парами. Они держатся большим стадом. На иных островках южного океана они собираются во время гнездования сотнями тысяч. И там птицы покрывают и берег, и склоны гор, и даже горные вершины.

Такой островок услышишь издали, особенно если на нем собрались ослиные пингвины. У этих пингвинов крик напоминает ослиный рев. Хор из десятка тысяч ослов.

Обитатели островов и берегов материка гнездятся на земле. Гладкие утоптанные тропинки делят площадку с гнездами на квадраты. В каждом — гнездо. У одних видов пингвинов — это ямка, выложенная камешками и устланная перьями. У других — из камешков сложена горка с углублением на верхушке. А некоторые просто вытаптывают для гнезда неглубокую ямку.

По тропинкам между гнездами пингвины ходят словно по тротуарам. Кто идет к воде, кто — от воды. Одни отправляются собирать камешки, другие несут их во рту к гнезду. В гнездовой колонии всегда шумно: на небольшой площадке собрались сотни птиц. Прибавляют шуму и воровские повадки пингвинов.

Пингвины таскают друг у друга камешки, а при случае и яйца. Больше всего покраж бывает во время постройки гнезда. За камешками приходится куда-то ходить, и хозяева отлучаются от гнезда. Стоит хозяину зазеваться, и сосед утащит камешек. Заметив пропажу, хозяин бежит за воришкой. А пока он бегает, к его гнезду спешат соседи и тащат из него камешек за камешком… Кончится суматоха на одном конце колонии, начнется на другом.

Некоторые пингвины, если земля мягкая и сухая, гнездятся в норах. Они роют подземные пещеры с широким, но низким входом. Наверху такой колонии протоптанные тропинки и те же квадраты, что и при наземных гнездах. Но вместо гнезда посередине квадрата — вход в нору.

Насиживают пингвины долго: месяц, полтора. Птенцы одеты словно густым бурым мехом — такой у них пух. Первые дни они, слепые и беспомощные, лежат в гнезде. Недели через две начинают ползать, опираясь на ласты.

Птенцов в гнезде всего два, но прокормить их нелегко. Нередко от гнезда до берега моря не одна сотня метров, да не по ровному месту. Нелетающей птице приходится идти к воде пешком, лазать по откосам и обрывам. Заглотав огромное количество мелких рачков и другой еды, пингвин возвращается к птенцам. Чаще он кормит их так: разевает рот, и птенец засовывает свой клюв в рот родителя, опускает его в родительскую глотку, набитую едой.

На вечных льдах Антарктиды живут два крупных вида пингвинов. Они до метра высотой, а весят до 40 килограммов. Эти пингвины не делают гнезд. Они носят яйцо при себе.

У самца и самки на брюшке, около основания ног, есть особая складка кожи. В этот карман птица помещает яйцо. Стоя на льду, она «насиживает» яйцо, пока ее пара охотится в море.

Закончив ловлю, пингвин выходит на берег, спешит к своей паре. Обе птицы прижимаются друг к другу: грудь к груди, лапа к лапе. При помощи клюва птица перекладывает яйцо в карман своей пары. И снова — одна из пары стоит с яйцом, другая кормится в море.

В кармане же помещается и птенец, пока не окрепнет.

Пингвин с яйцом в кармане малоподвижен. Но, если появится враг, он спешит уйти от него. Сжимая ноги, птица шагает, стараясь не выронить яйцо из кармана.

Еще неподвижнее линяющий пингвин.

Линяя, пингвин теряет сразу все свои короткие перья. «Раздетый», он стоит среди кучи выпавших перьев, втянув голову в плечи. Так проходит недели две. За это время отрастают новые перья, и тогда птица может идти в воду — кормиться. Проголодав две недели, пингвин не очень тощает: у него большой запас жира.

Прекрасные пловцы, пингвины могут жить на воде месяцами. Некоторые виды их только на время гнездования и линьки выходят на берег. Все остальное время они проводят на воде, нередко далеко от суши.

Пингвины не такие уж робкие птицы. Не всегда они спешат скрыться при виде человека. Бывает, даже сопротивляются ему. С таким храбрым пингвином встретился когда-то молодой Дарвин.

Во время своего кругосветного путешествия Дарвин побывал на Фолклендских островах — недалеко от Огненной Земли. Здесь, на берегу, он увидел пингвина.

Птица спешила к воде.

Дарвин пытался отогнать ее от воды. Пингвин не отступил: он нападал на Дарвина и в конце концов добился своего — прошел к воде.

Непуганые пингвины мало боятся человека и даже подходят к нему: посмотреть на незнакомое существо. Особенно спокойны крупные виды. Длинноклювый пингвин — большая и сильная птица. Он мог бы больно ударить своим клювом, но не делает этого. Его можно погладить по голове, по спине. Но если попробовать схватить его, то он отталкивает руку крылом. Делает это совсем спокойно, словно отмахиваясь.

Пингвины нередки в зоологических садах и даже размножаются здесь. Но подолгу не живут: нелегко создать для них нужные условия.

Природных врагов у пингвинов не много. Их гнезда грабят поморники, таская яйца и птенцов. Отбиться от ловкого летуна, сильно бьющего крыльями, пингвину трудно. И грабитель вытаскивает яйца даже из-под насиживающей птицы.

На воде на пингвинов нападают крупные дельфины. Хватает их и проворный хищник южных морей — тюлень, прозванный морским леопардом.

В тех же морях, где плавают и ныряют пингвины, живет крупный морской зверь — морской лев. Он совсем не родня львам: его ближайший родич — морской котик. Но у старых самцов есть грива, отсюда прозвище «морской лев». Один из видов ушастых тюленей — вот он кто, этот морской лев.

Это не маленький зверь: крупные самцы достигают двух метров в длину. На берегу его можно испугаться, хоть он и совсем не так страшен, как кажется.

Тюлень по земле ползает, морской лев ходит. Его ласты — изменившиеся ноги — широки и крепки. Опираясь на них, морской лев идет, переваливаясь с боку на бок. Он даже лазает по откосам, пробирается по узким карнизам скал. Хороший пловец, он охотится в воде за рыбой и другой живностью.

Ко времени размножения морские львы собираются стаями на излюбленных местах на берегу. В это время охота на них нетрудна, но охотятся на этого крупного зверя мало. Мех морских львов плохой, жира у них не много. Поэтому морского льва не истребляют так старательно, как это делают американцы с его северным родичем — морским котиком.

Ни один из тюленей не приручается так легко, как морские львы. Они хорошо поддаются дрессировке. Будь содержание в неволе этих зверей попроще, и они сделались бы, пожалуй, одними из самых распространенных дрессированных зверей.

Показывал дрессированных морских львов и известный советский дрессировщик Владимир Леонидович Дуров.

Дуров не бил своих зверей, не учил их при помощи хлыста. Его метод дрессировки — поощрение, ласка. А «номера», которым он обучал своих «артистов», были обычно связаны с их природными повадками и особенностями поведения.

Морские львы могут сидеть, высоко подняв переднюю часть туловища. Ловкие ползуны, они легко взбираются в природе на узкие карнизы, ходят по ним. Обучить морского льва взбираться на высокую подставку — значит использовать его природные способности. И дуровские львы взбирались на высокие тумбы и сидели на них, удивляя публику своей ловкостью. Да и не только ловкостью. Выпущенные на арену цирка, львы спешили к своим тумбам, чтобы взобраться на них.

Почему?

Во время обучения льва заманивали на подставку вкусной едой — рыбой.

У зверя выработался условный рефлекс: сидение на подставке стало своего рода сигналом, связанным с получением рыбы. Лев спешит к подставке: он ждет рыбы.

У сидящего с приподнятым туловищем льва свободны передние ласты. Он может ими помахивать.

Был такой «номер» у дуровских львов. Льву брошена рыба, он съел ее.

«Где рыба?» — спрашивает Дуров льва.

Лев хлопает себя ластом по животу: «Здесь».

Понимает лев, что означает вопрос? Понимает он, что означает его ответ? Конечно, нет.

Дрессировщик выработал у зверя условный рефлекс, использовав его манеру помахивать ластом. На определенные звуки лев стал отвечать определенными движениями.

Почему?

Снова поощрение едой. Звуки связаны с получением рыбы, с ней же связано и движение ласта.

Львы играли в мяч: бросали его друг другу, толкая мордой. Снова была использована одна из особенностей зверя: сидя, лев поводит мордой, словно толкает ею.

Перед выходом на арену цирка львы находились в конюшне. Звери вели себя спокойно, потягивались, зевали. Цирковая программа шла своим порядком. Играла музыка, разная при разных номерах программы. Львы относились к ней равнодушно.

Но вот настало время выхода на арену Дурова. Музыка играет выходной дуровский марш. И львы сразу становятся другими. Они мечутся в клетках, бросаются в бассейн, вылезают, снова шлепаются в воду.

Увидя подошедшего Дурова, они бросаются к решетке.

Раздается сигнальный звук трубы. Львы ломятся в дверь клетки.

Они рвутся на арену, ревут… Открывают дверь, и львы вперегонку спешат на арену.

Откуда такое желание попасть на арену? Они получат там рыбу.

Звуки марша предшествуют выходу на арену, а значит, и получению рыбы. Сигнальная труба — рыба совсем близко. И зверь рвется туда, где его ждет эта рыба.

Он взбежал на арену, увидел знакомую тумбу. Его кормят как раз на тумбе.

И лев спешит взобраться на тумбу.

Усевшись, он ждет. И его не обманывают: Дуров бросает ему небольшую рыбку.

Обманывать нельзя: условный рефлекс нужно подкреплять.