Грех

Глава 24

Стальная лапа капканом зажала мою шею, и я не успела вскрикнуть, как моя спина впечаталась в твердое тело мужчины.

Пальцы крепко сжимали мои вены и впивались в кожу, перекрывая доступ кислорода.

— Как же так, Лизонька?! Мне обидно, что ты меня не узнала. Я-то думал, ты навсегда запомнила, как я лишал тебя девственности, — прорычал хриплый бас с акцентом в моих волосах.

По спине заструился холодный пот. Я чуть не отключилась от ужаса осознания того, что произошло. Этот Арес — само зло! Дьявол, что изнасиловал меня в совершеннолетие! Это он тот ублюдок из прошлого, которого я пыталась столько лет забыть. Это он…

Истерика, паническая атака. Все замелькало перед глазами. Я не могла вдохнуть не только от того, что он меня душил. Тело само перестало подчиняться. Руки ублюдка исследовали мое тело. Одна по-прежнему придушивала, а вторая сминала грудь. Спускалась по животу к бедрам и возвращалась обратно к груди. Он лапал меня жадно и хаотично.

Я вцепилась в его локоть ногтями, пыталась убрать захват с шеи. Но оторвать от себя этого монстра было сродни того, чтоб ладонями скалы раздвигать.

— Сука. Тупая сука! Сама вернулась в мое логово… — с больным азартом хрипел маньяк возле самого уха. До боли прикусил нежную кожу на шее, чуть не прокусив ее до крови.

— Пусти! Пусти меня, — сквозь слезы молила я.

Ад наступил. В реальности и при жизни. Нет большего ужаса, чем встретиться с самым большим страхом в своей жизни и понять, что я перед ним бессильна. Снова жертва.

— Я скучал, Лизонька. Очень. По твоим слезам и стонам, по твоим соплям и девственной крови. Помнишь, сука, как ты кончала на моем члене, — добивал меня Арес своими словами.

Он с силой сжал пальцами сосок через ткань, и я вскрикнула от боли.

А этот подонок рассмеялся. Его смех хриплый, с цинизмом и чувством власти. Этому больному садисту доставляло удовольствие моя борьба. Он вжался мне в спину своей эрекцией, выпирающей через одежду. Начал имитировать движения секса. Так, будто он меня уже сломал и снова трахает.

— Нет. Нет. Нет, — я вырывалась и брыкалась, постаралась ударить его головой в лицо.

За этот выпад Арес резко развернул меня к себе.

Да, я вспомнила его. Безумный взгляд карих глаз в разрез маски, сейчас кожаной, тогда, пять лет назад, трикотажной. Тягучий кавказский акцент, что вырывался из искривленных в ухмылке губ, его запах. Чертово сандаловое дерево и сигареты…

Только сейчас насильник стал крепче, мощнее. Как молодое деревце он укоренился и раздался в объеме. Превратился в вековой кряжистый дуб. Накаченный и сильный, словно хищник, который готовил все это время свое тело для борьбы со всеми. Превратил все мышцы в каленое железо. Вытесал из себя настоящее смертельное оружие.

— Ты… ты… — я задыхалась. Его рука отпустила шею и вцепилась в волосы. Больно вывернула мою голову. Другой он перехватил мои запястья и сжал пальцами, как стальными наручниками.

— Сейчас я тебя отпущу, Лиза. Но ты вернешься, — монотонно говорил он, — Я буду ждать тебя час. Затем мое предложение аннулируется, и деньги ты не получишь. Сто тысяч, помнишь, сучка?! — со злобной ухмылкой произнес он, — Я рад, что ты меня вспомнила. Вернешься, мы продолжим. Я буду трахать тебя всю ночь, а потом отдам тебе сто штук. Но одним разом ты не отделаешься за такую сумму. Станешь моей шлюхой. Пока мне не надоест, и пока на тебя член стоит. Поняла, Лизонька? — с этими словами он склонился ко мне и впился острым жалящим поцелуем в губы.

Припечатал своими жесткими губами так, словно тавро выжег. Поставил адскую метку зверя.

Соленый вкус слез и его ядовитой слюны с примесью табака и горького кофе осел на рецепторах. Меня чуть не вывернуло наизнанку от отвращения.

— Я… я не вернусь, ублюдок, — мой голос прорезался, и я заорала на весь кабинет.

Арес несколько секунд буравил мое лицо взглядом, облизнул губы, слизывая и упиваясь вкусом насильственного поцелуя.

— Вернешься, сучка. Обязательно. Тебе ведь дорога жизнь родителей. А раз ты здесь, то помочь им кроме меня некому…

Он с силой оттолкнул меня к двери. Не дожидаясь повторного разрешения, я помчалась прочь.

— Один час на истерику! Затем возвращаешься, и я тебя трахаю. Деньги получишь утром, — донеслось мне вслед уверенным голосом.

Арес не сомневался, что я вернусь…

Никогда. Ни за что. Нет. Пусть эта тварь сдохнет! Насильник! Извращенец!

Слезы градом катались из глаз. Я бежала на каблуках, не задумываясь, как глупо и нелепо выгляжу со стороны.

Моя цель была убраться как можно дальше от Греха. От Ареса. От своего прошлого.

Из-за очередного поворота показался центральный парк с освещенными аллеями. Не знаю, сколько я бежала, но когда рухнула на скамейку, кололо в боку и отваливались ноги.

Вечером в парке почти не было посетителей. Одинокие прохожие принимали меня за проститутку — неудачницу. Что не сильно отличалось от правды. Мой потрепанный заплаканный вид, короткое черное платье и размазанная по лицу помада подтверждали все осуждающие взгляды прохожих.

Никто не подумал, что я жертва насилия, жертва обстоятельств.

Что сейчас я нуждалась в помощи, а не в лицемерном осуждении.

Я не вернусь в логово зверя. Никогда!

Я сидела и плакала. Растирала косметику по лицу кулаками. Тушь с ресниц наверняка оставляла черные следы под глазами. В тот момент я не только была похожа на проститутку, но еще и на мокрую панду. Проститутка — панда. Докатилась, Лиза!

Время шло убийственно медленно. Я ни за что не вернусь в Грех.

Я достала телефон и дрожащими пальцами пролистала контакты.

Набрала единственного абонента, который мог поддержать меня и убедить в правильности решения.

— Да, дочь, что то случилось? — встревоженно спросила мама.

На заднем фоне я услышала обрывки фраз отца.

«Деньги до понедельника будут… нет… Договаривайся… нет, это исключено. Без взятки на суд мы не пойдем. Держи его, не отпускай. Я всю сумму передам завтра, крайний срок послезавтра…»

Я вздохнула поглубже.

— Лиза, чего ты молчишь? Алло, — повторяла мама.

Мысленно я ей все рассказала. И про то, что встретила этого монстра, который жестоко надругался надо мной пять лет назад, и про то, что он теперь требует повторного насилия за необходимые им деньги. А я сломана, уничтожена и восстановлению не подлежу. Нуждаюсь в психологической поддержке больше, чем в воздухе. Еще и вкус поцелуя Дьявола жег и опекал рот. Как я не терла губы, чувствовала его до сих пор.

А вслух я, наконец, произнесла

— Все в порядке мамочка. Хотела просто извиниться за свои слова перед уходом.

— Ох, Лизонька, детка. И ты меня прости. Ты нам с папой сейчас очень помогаешь. Я не должна была с тобой перед твоим уходом так грубо разговаривать. Прости, котенок, мы тебя очень любим. Когда ты будешь дома? Я испекла твой любимый сливовый пирог.

Слезы катились из глаз бесшумно. Я боялась продолжить разговор, чтоб не зашмыгать и не выдать свое истинное состояние.

— Все хорошо, мамочка, — в который раз повторила я, будто сама себя убеждала в этом, — Я вернусь завтра. Останусь у Насти ночевать. Ее бросил парень, а я не могу ее оставить в одиночестве, — соврала я.

— Понятно. Ну передавай Настене привет. Раз бросил, значит это не ее человек. В мире несколько миллиардов мужчин, она найдет себе достойного спутника жизни, который будет ее холить и лелеять. Еще смеяться будет, вспоминая свои сегодняшние страдания…

Я попрощалась с мамой и положила трубку. Вспоминая сегодняшнюю ночь, это я еще буду истерично смеяться. Скорее всего в дурдоме…

Обреченно выдохнув, я поднялась с лавки и пошла в сторону «Греха». Я сама возвращалась в логово насильника. Это было безумием, ожившим кошмаром. Никто бы не поверил мне, если б я рассказала, что добровольно шла на встречу с маньяком.

Я помнила, как тогда, пять лет назад он рвал меня. Каждый грубый толчок члена в плоть, каждый его острый укус и засос на коже, его наглые лапы, что сминали мое тело, трогали везде, где дотягивались. А дотягивался этот ублюдок везде.

И сейчас, как и тогда, ироничность ситуации заключалась в том, что был бы Макс Романов рядом, он не позволил бы подобному случиться.

Но его не было из-за меня в тот день рядом, а теперь в этот. И если тогда я сама по девичьей глупости совершила ошибку и оттолкнула влюбленного романтика, то сегодня я была одинока из-за нелепого, чудовищного стечения обстоятельств. Придурок Глеб поцеловал меня при Максе, и он решил, что мы встречаемся. А объясниться с ним, опровергнуть сделанные им выводы у меня не было возможности.

Просто потому, что никто не знал, где Романов сейчас живет. Ни у кого не было контактов Макса. И его след в интернете я не обнаружила.

Макс… Любимый. Мой хороший. Прости.

Мысленно я послала ему целую извинительную тираду и попрощалась, в очередной раз умываясь слезами. Романов никогда меня не простит за сегодняшнее решение.

Я никогда не прощу себя…

Я сама всунула голову в грешную петлю и с каждым шагом к клубу, затягивала бичевую веревку все крепче. Арс Мадаев мое проклятие…Мой грех!