Грех на душу

Глава II

Участок на котором я находилась, был пешеходной зоной, но сейчас по нему мчалась машина – милицейский «УАЗ» с горящими фарами. На крыше его отчаянно крутилась синяя «мигалка». Наверное, сирена тоже должна была присутствовать, но с ней, должно быть, не все в порядке – время от времени она коротко вскрикивала, но тут же умолкала, словно захлебнувшись. Во всяком случае, внимание к себе она привлекала. Народ, фланирующий по улице, останавливался, и все начинали лихорадочно озираться, пытаясь понять, что происходит.

Я грешным делом решила, что появление служебной машины имеет прямое отношение к поиску воров, и замерла в ожидании. УАЗ между тем подлетел к тротуару напротив двери магазина «Страз» и с визгом затормозил. Из него выскочили четыре милиционера с короткоствольными автоматами и тут же с весьма грозным видом бросились в магазин.

Теперь я наконец заметила, что с боку на машине написаны слова «Вневедомственная охрана», и поняла – сработала сигнализация. Судя по тому, что милиционеров интересовал «Страз», сигнализация к нему и относилась.

Я невольно подалась вперед. Запахло криминалом, а значит, это касалось меня непосредственно. Но не я одна так думала – вокруг магазина немедленно собралась толпа, и мне пришлось прилагать усилия, чтобы пробиться в первые ряды.

К счастью, в киоске наконец смолкла музыка, и размеренный городской шум показался мне блаженной, почти райской тишиной. Продавец сам выскочил из киоска и тоже вписался в толпу зевак. А народ все прибывал. Меня теперь подталкивали в спину и вынесли почти к самой витрине.

Несмотря на близость к месту происшествия, я мало что могла понять. Магазин «Страз» был совсем невелик – его внутренняя площадь вряд ли превышала сорок квадратных метров. Витрина имела размер два на два, была ярко освещена и демонстрировала разнообразные украшения, изготовленные весьма искусно, но отнюдь не из драгоценных металлов.

Рассмотреть же, что делается за стеклом витрины, в магазине, не было никакой возможности – пространство с разложенными на синем бархате безделушками было забрано чем-то вроде жалюзи из широкой металлизированной ленты, сквозь которые виднелись лишь какие-то неясные тени. Ожидая, пока что-нибудь прояснится, я стала от нечего делать рассматривать дом, в котором располагался магазин.

Это было почтенное строение в четыре этажа, верхние этажи которого, похоже, были жилыми. От соседнего дома его отделяла темная подворотня. Такими каменными коридорами и проходными дворами этот квартал буквально изобиловал. Для похитителей всех мастей район являлся настоящей находкой.

Однако пока ни я, ни кто-либо из зевак никаких похитителей не наблюдал, хотя любопытство наше уже достигло предела. Из магазина долго никто не выходил, а потом все-таки появились два милиционера и, на ходу прикрикнув, чтобы им дали дорогу, направились в темный двор. Кто-то из любопытствующих потянулся за ними.

А еще минут через пять подъехала вторая милицейская машина, из нее вышло трое. Однако я узнала – это был тот самый флегматичный следователь, что принимал заявление от господина Петяйкина. Ни на кого не глядя, троица проследовала в магазин.

Теперь дело пошло быстрее. Вскоре дверь магазина распахнулась, и на тротуар выбрались все действующие лица, включая тех двоих, что несколько минут назад исчезли в подворотне – вероятно, в магазине имелся черный ход со двора. Но теперь прибавился еще кое-кто.

Один, лысоватый, с венчиком седых волос на макушке, с двойным подбородком и сердитым выражением лица, являлся хозяином заведения. Одет он был легко, пиджак в мелкую серебристую клетку был распахнут, обнажая выдающийся живот, распирающий белоснежную рубашку и пояс черных просторных брюк. Не обращая внимания на сырость и ветер, хозяин отчаянно жестикулировал и что-то раздраженно втолковывал стражам порядка.

Второй был одет гораздо теплее, но выглядел не в пример хуже. Собственно, я не успела его как следует рассмотреть. Зажатый с двух сторон милиционерами, он быстро прошагал к машине, низко опустив голову, и исчез на заднем сиденье. Одно было несомненно – на его запястьях блестели наручники.

Хозяин магазина еще разговаривал со следователем, а остальные милиционеры уже расселись по машинам. Захлопали дверцы. Толпа зевак моментально начала рассасываться.

Я решила на правах старой знакомой тоже задать следователю несколько вопросов и, едва заметив, что разговор его с хозяином заканчивается, тут же двинулась наперерез.

Следователь меня не узнал и довольно неприязненно буркнул:

– Вам что надо? – При этом он даже не замедлил шага.

– Я Бойкова из «Свидетеля», – напомнила ему я. – Мы с вами не так давно встречались…

– Ну и что? – брюзгливо осведомился следователь, открывая дверцу машины.

– Что здесь произошло? – торопливо спросила я. – Вы не могли бы…

– Не мог! – жестко сказал следователь, усаживаясь на сиденье.

Но тут взгляд его слегка прояснился – кажется, он вспомнил, с кем имеет дело, – и уже другим, терпеливым тоном следователь пояснил:

– Ничего особенного… Попытка ограбления, что ли… Будем разбираться. Какой-то придурок ворвался в магазин дешевой бижутерии… Чудак, если не сказать хуже… Но вы извините, мне некогда… – Он хлопнул дверцей, и обе машины, зарычав, тронулись с места.

Я поспешно обернулась. Пространство перед «Стразом» уже опустело, хозяин запер магазин. Не думаю, чтобы он открыл его по моей просьбе.

Вообще все торговые точки в округе сворачивались, кроме ресторанчика и неутомимого продавца звукозаписи. Только теперь он, словно сжалившись надо мной, запустил наконец другую песню – «Не обижай меня». Может быть, это намек потенциальным грабителям.

Навстречу мне через дорогу шел Виктор. Кажется, он не успел к началу спектакля и теперь вопросительно посматривал на меня, ожидая разъяснений. Наш Виктор – просто патологический молчун, и мне приходится понимать его по жестам, взглядам и скупой мужской мимике. Кое-каких успехов на этом поприще мне удалось добиться.

– Какой-то придурок хотел ограбить магазин бижутерии, – повторила я единственную известную мне версию. – Может быть, ему хотелось порадовать на Восьмое марта жену или любимую девушку… Но у него ничего не вышло. Сработала сигнализация. Приехала вневедомственная охрана и взяла грабителя без единого выстрела… Кстати, любопытно, чем он был вооружен? Я ничего, кроме наручников, не видела.

Потом вызвали следователя, ну, и, пожалуй, все… Не знаю, тянет ли эта история на что-либо крупнее заметки на второй полосе? Мне хотелось побеседовать с хозяином магазина, но он больше не принимает визитеров… Ну и как – отправимся мы по домам?

Что мы тут же и сделали. Виктор подбросил меня на своей машине – сегодня его очередь. Мы как бы заключили негласное соглашение – использовать наши транспортные средства поочередно. В целях экономии бензина и резины.

Итак, сегодня мы опять впустую убили два часа. Похитители телевизоров ничем себя не обнаружили и на этот раз. Объяснений тому могло быть сколько угодно, но у меня складывалось впечатление, что эти ребята решили взять тайм-аут. Может быть, они приметили нас, но, скорее всего, в районе «Бриллианта» все-таки работали переодетые оперативники – именно они спугнули преступников. Таким образом, получалось, что мы выполняем бесполезную работу. В народе это называется мартышкин труд.

– Знаешь, что? – сказала я Виктору. – Наверное, пора нам сделать перерыв. Завтра наблюдение прекращаем. Займемся чистой журналистикой. Наведаюсь-ка я в магазин «Страз» и попытаюсь расспросить хозяина о сегодняшнем инциденте. К утру он, я думаю, отойдет и поделится впечатлениями. Попозже можно будет связаться со следствием, и худо-бедно, а материал наберется. Как ты думаешь?..

Виктор по своему обыкновению пожал плечами. Этот жест у него также имел некоторые нюансы, недоступные для постороннего глаза. Но я сразу поняла, что моя идея его не греет. Тема действительно никак не тянула на сенсацию, но ничего лучшего в поле нашего зрения пока не попало. На безрыбье, как говорится, и рак – рыба.

На следующее утро я объявила о своем решении всем сотрудникам. Маринку оно явно обрадовало. Эта девушка была склонна к авантюрам, но только в личной жизни – тут ей не было равных. Она смертельно влюблялась по нескольку раз в году, и тогда все вокруг нее шло кувырком. Но это определялось отнюдь не легкомыслием, а некоей маниакальной тягой к идеалу. Поскольку природа не терпит пустоты, то место, предназначенное этому самому идеалу, периодически занимали разные броские личности мужского пола – спортсмены, артисты, музыканты или же просто супермены. На поверку рано или поздно они, конечно же, оказывались мерзавцами и исчезали из Маринкиной жизни, в очередной раз разбив ее пылкое сердце.

На работе же она предпочитала спокойную жизнь и размеренную обстановку, ограниченную рамками офиса и служебными инструкциями. Маринка терпеть не могла красться по следам или лежать в засаде. Вообще она старалась держаться подальше от преступников, предпочитая общение с компьютером, кофеваркой и телефоном.

Ромка был полной противоположностью – уж он-то воображал себя великим сыщиком. Несмотря на свою скромную должность, он был готов в любое время дня и ночи включиться в погоню, устроить слежку и вообще влезть туда, куда влезать не следует. Что поделаешь, его молодая энергия требовала выхода. Но, как и свойственно молодым, он быстро остывал, не обнаруживая немедленного результата своих усилий. Поэтому сообщение о перерыве Ромка воспринял с молчаливым одобрением.

Зато Сергей Иванович Кряжимский был немного разочарован. Не то чтобы его сильно увлекла проблема кражи телевизоров, но он предпочитал любое дело доводить до логического конца, даже если оно казалось невыносимо нудным и бесперспективным. Однако, поскольку личного участия в наблюдении Сергей Иванович не принимал, то возражений от него не последовало.

Ну а я опять поехала к «Голубому бриллианту», только теперь имела в виду несколько иную цель – удовлетворить любопытство относительно вчерашнего происшествия, лишь заключительную часть которого мне довелось увидеть собственными глазами.

Мне доводилось и раньше заглядывать в «Страз» – разумеется, совсем из других побуждений, просто как покупательнице. Правда, я ничего там так и не купила, но это уже другой вопрос. Посмотреть там было на что. Спецификой этого магазина являлось то, что там торговали украшениями, при изготовлении которых почти не использовались ни драгоценные металлы, ни камни, а лишь простые материалы – пластмасса, сталь, дерево, специальные смолы. Вся соль была в исполнении. Изысканный дизайн, тонкая ручная работа – вот что вызывало восхищение. При всем том браслеты, серьги и ожерелья, продававшиеся в «Стразе», стоили не так уж дешево. Может быть, именно это обстоятельство ввело в заблуждение незадачливого грабителя?

Скорее всего это был какой-то новичок. Опытный преступник вряд ли прельстился бы на такую добычу. Ее попросту не удалось бы сбыть с рук. Для этого пришлось бы открывать еще один магазин.

Но, может быть, преступник знал что-то такое, о чем не знаю я? Возможно, в его действиях был какой-то скрытый смысл? Вот это я и намеревалась выяснить.

При дневном свете знакомый квартал выглядел повеселее. Из-за туч периодически выглядывало солнце, и в его лучах ослепительно вспыхивали стекла витрин. Подворотни и здания не казались такими уж мрачными. Грязный снег таял прямо на глазах.

Киоск звукозаписи возле «Голубого бриллианта» работал вовсю. Песенка про ставшую взрослой девушку опять разносилась по всей округе, но сейчас даже она не вызывала у меня особого раздражения. Таково благотворное действие солнечного света – он примиряет нас с жизнью. Кстати, психиатры давно пришли к такому выводу.

По привычке внимательно оглядев стеклянный фасад «Голубого бриллианта» и прилегающую к нему территорию, я направилась в противоположную сторону и открыла дверь магазина «Страз».

В глубине помещения тут же тренькнул звоночек – деликатно, но совершенно отчетливо. Ничье появление не оставалось тут незамеченным.

Я вошла в небольшой уютный зальчик, отделанный в спокойных голубоватых и бежевых тонах. Значительную часть помещения занимали застекленные, искусно подсвеченные прилавки.

Две девушки в кожаных пальто, похожие на студенток, с любопытством разглядывали бижутерию. За ними доброжелательно наблюдала миловидная полная женщина лет сорока пяти в нарядном цвета бордо платье, на мой взгляд, чрезмерно украшенном кружевами, – но, видимо, женщине такой стиль нравился.

Того мужчины, которого я накануне приняла за хозяина, в зале не было. Но в дальнем конце помещения виднелась приоткрытая дверь, и я невольно уставилась туда, игнорируя все чудеса бижутерии, сверкающие под толстыми стеклами.

Мой интерес показался женщине с кружевами немного странным, и она тут же поспешила мне навстречу, изобразив на полном лице радушную, почти интимную улыбку.

– Могу я вам чем-то помочь? – спросила она приятным мелодичным голосом.

– Да, наверное, – ответила я, улыбаясь не менее очаровательно. – Вы здесь работаете?

– Разумеется, – хохотнула женщина, но тут же заботливо сказала: – Хотите что-нибудь выбрать? Себе? Или в подарок?

– В другой раз, пожалуй, – ответила я. – Видите ли, меня сейчас интересует несколько необычный вопрос…

– Вот как? – подняла брови женщина. – Вы меня пугаете! Вы, случайно, не из налоговой инспекции? А то хозяина сейчас нет, а я без него, боюсь, не смогу вам ничем помочь…

– Ага, значит, хозяина нет! – огорченно заметила я. – Жаль. Но, может быть, обойдемся и без него? Кстати, хочу вас успокоить – ни к каким проверяющим организациям я отношения не имею. Я работаю в газете. Вот мое удостоверение. Ольга Юрьевна Бойкова, будем знакомы!

Не скажу, что мое заявление обрадовало собеседницу.

Растерянно повертев в руках удостоверение, она вернула его мне и неуверенно сказала:

– Ну что ж, очень приятно… Меня зовут Эдита Станиславовна… Только я не понимаю… Вы хотите написать о нас в газете?

Вообще-то большинство людей обожают появляться на телеэкране или хотя бы попасть в герои газетных публикаций, но, видно, это был не тот случай. Пришлось сделать улыбку еще ослепительнее и сказать:

– Вас что-то смущает? Но, поверьте, я не имею в виду ничего плохого. Мне просто бы хотелось…

Эдита Станиславовна озабоченно оглянулась на студенток в кожаных пальто. Кажется, они начинали обращать на нас внимание.

– Знаете, что? – предложила она. – Давайте выйдем в другую комнату. Там не очень уютно, правда, но там можно будет спокойно поговорить. Вы меня понимаете? – добавила она значительно.

Я не стала возражать. Мы прошли в соседнее помещение. Видимо, это было что-то вроде склада – кругом громоздились какие-то коробочки, ящички, среди них бродила с несколько потерянным видом тоненькая девушка в толстом свитере и в джинсах в обтяжку.

– Анастасия, поди пока в зал, – распорядилась Эдита Станиславовна. – Мне нужно поговорить с человеком…

Девушка изучающе осмотрела меня, молча кивнула и вышла.

– Моя дочь, – почему-то смущенно объяснила Эдита Станиславовна. – У нас, понимаете ли, семейный бизнес…

– Хозяин магазина ваш муж? – догадалась я.

– Нет-нет, – со смешком сказала она. – Адам Станиславович – мой брат. Старший брат. Он, знаете ли, не женат. Как-то не сложилось. Адам всю жизнь отдавал делу. Он – превосходный ювелир! Его знают даже за границей – в определенных кругах, конечно…

– Значит, товар, которым вы торгуете, – дело рук вашего брата? – поинтересовалась я.

– Частично так и есть, – ответила Эдита Станиславовна. – Но сейчас Адам мало этим занимается… Впрочем, это вам неинтересно! А большую часть товара мы закупаем. У нас имеются поставщики даже в Англии! – с гордостью закончила она.

– Действительно, любопытно, – за метила я. – Никогда бы не подумала. Но, кажется, у вас не слишком бойко идет торговля?

Эдита Станиславовна вздохнула.

– Вы не правы! – сказала она с упреком. – У нас есть определенный круг покупателей, знатоков, понимаете? Бывают представители элиты – артисты, бизнесмены, политики… Для них мы доставляем вещи по специальному заказу – самые оригинальные, самые модные! Но, между прочим, и так люди заходят – с улицы. И тоже что-то берут. Не все, конечно, но очень многие. Так что вы зря это говорите – не идет торговля! Без ажиотажа, но мы ведь не пирожками торгуем! – усмехнулась Эдита Станиславовна.

Ее слова меня не слишком-то убедили. Я толкалась около ее магазина каждый вечер в течение двух недель, но что-то никакой элиты не замечала. Впрочем, по вечерам элита, наверное, занимается другими делами, а, кроме того, может, у них принято заходить с черного хода – откуда мне знать?

– Я, собственно, ничего такого не имела в виду, – примирительно заметила я. – Меня интересует другой вопрос. Вчера я была невольным свидетелем ограбления. Поскольку эта тематика – профиль нашей газеты, мне хотелось бы выяснить некоторые подробности. Если, конечно, вы не возражаете…

– Ах, вот вы о чем! – воскликнула Эдита Станиславовна. – Это ужасно! Невероятно, что творится вокруг! Какой-то кошмар! Представляете, к вам в магазин вламывается грабитель! Случись такое со мной, я, наверное, просто умерла бы со страху!

– Как, а разве вас вчера здесь не было? – разочарованно спросила я.

Эдита Станиславовна эмоционально всплеснула руками.

– И не говорите! – шепотом произнесла она. – Просто как чувствовала. Вчера на телестудии отмечали юбилей, и мы всей семьей отправились туда. Муж мой ведь работает на телевидении, – с гордостью объяснила она. – Кавалов Виктор Алексеевич, не слышали?

– Что-то не припоминаю, – ответила я.

Оказывается, моя новая знакомая была своим человеком на телевидении – а я-то хотела прельстить ее газетной публикацией!

– Ну что ж, это неудивительно, – вздохнула Эдита Станиславовна. – Он занимает не такую уж заметную должность. Но очень важную! Он – администратор.

– Понимаю, – сказала я. – А брат ваш, значит, не принимал участия в торжестве?

– Не принимал, – кивнула Эдита Станиславовна. – Для него магазин – прежде всего. Никаких праздников, никаких больничных. Бизнес, что поделаешь! И потом, откровенно говоря, между ним и Виктором Алексеевичем несколько натянутые отношения! – доверительно добавила она.

– Неужели?

– Да-да! Мой муж всегда недолюбливал Адама. Считал его скрягой. На этой почве у них даже доходило до скандала! Виктор уверен, что Адам пользуется моей наивностью! Ему кажется, что он слишком мало мне платит, понимаете? Возможно, он и прав, но я ведь не владелица на самом деле. Все принадлежит Адаму. И платит он мне, я считаю, вполне прилично. Хотя все относительно, конечно…

– Муж хочет, чтобы вы поменяли место работы?

– Мало ли чего он хочет! – с вызовом сказала Эдита Станиславовна. – Куда я пойду? Что я еще умею делать? Сколько я себя помню, всегда помогала Адаму. Мы еще жили в Прибалтике, в Литве, когда он занялся ювелирным промыслом – неофициально, конечно. Тогда это не приветствовалось, сами знаете. Но Адам не лез на рожон. Правда, в начале восьмидесятых у него возникли неприятности, а я как раз познакомилась с Каваловым. Мы поженились и переехали жить сюда. Адам переехал чуть позже, но сразу сумел купить себе квартиру – денежки у него тогда уже водились. Это была другая квартира. Здесь, на проспекте, квартиру Адам приобрел два года назад – он всегда хотел, чтобы и магазин, и мастерская, и жилье – все было рядом.

– Значит, ваш брат и живет здесь же?

– Да! Через стенку, – согласилась Эдита Станиславовна. – Помещение, как видите, просторное, потолки высокие! Правда, пришлось делать большой ремонт… Но зато взглянули бы вы на его мастерскую!

– С удовольствием бы взглянула, – сказала я. – Но, думаю, вряд ли это возможно, не так ли?

– Я бы вам обязательно все показала, – заговорщицки сообщила Эдита Станиславовна. – Но Адам такой педант! У него все на замках и на сигнализации. А после вчерашнего случая… Кстати, по этому поводу он и ушел – ему позвонили из милиции и попросили зайти подписать какие-то бумаги… Потом он намеревался еще куда-то заехать по делу, так что, боюсь, сегодня вы его не дождетесь. Зайдите лучше завтра. Правда, я не уверена, что от Адама вы чего-то добьетесь – он так несловоохотлив!

– Может быть, замолвите за меня словечко? – улыбнулась я.

Эдита Станиславовна многообещающе сжала мою руку теплой мягкой ладонью.

– Сделаю все, что в моих силах! – искренне сказала она. – Знаете, я испытываю к вам настоящую симпатию. Я сразу вижу человека, поверьте мне!

– Спасибо, – ответила я. – Тогда, пожалуй, пойду, не буду отрывать вас от дела…Кстати, как муж относится к тому, что ваша дочь работает у дяди?

– А она не работает, – лукаво прищурилась Эдита Станиславовна. – Просто иногда я беру ее с собой, чтобы девочка не была предоставлена самой себе. Сейчас так много соблазнов! Нужно постоянно быть начеку, вы согласны? Вообще-то она учится. Посещает вечерние курсы секретарей-референтов. Какая-то частная школа. Курс обучения ужасно дорогой, но куда денешься? Ведь так трудно куда-нибудь пристроиться! Но моя девочка, слава богу, без претензий, вся в меня. Предпочитает, как говорится, синицу в руке…

Она открыла дверь в торговый зал. Я уже собиралась шагнуть через порог, как вдруг в глаза мне бросились довольно объемистая картонная коробка и крупные буквы на ее боку, складывающиеся в слово «Сони». Я словно приклеилась к полу.

Конечно, корпорация «Сони» выпускает телевизоры сотнями тысяч, может быть, миллионами. Далеко не все попадают в Россию, а тем более в город Тарасов. Тем не менее кое-что попадает и даже раскупается. Я сама могу с ходу сказать, что никаких особых причин впадать в столбняк не было. Разве что две недели неусыпного бдения в этом самом квартале да засевшая в мозгу занозой мысль о пропавшем «Сони» агронома Петяйкина. Наверное, для человека, следующего формальной логике, эта мотивация показалась бы недостаточной, но, слава богу, мы, женщины, иногда забываем про логику.

– Вас что-то беспокоит? – недоуменно спросила Эдита Станиславовна.

– А вы торгуете телевизорами? – пробормотала я, показывая пальцем на коробку. Ничего лучшего мне в голову не пришло.

Эдита Станиславовна коротко рассмеялась.

– Ну что вы! Конечно, нет! – сказала она. – Наоборот, Адам Станиславович купил недавно телевизор. Представляете, у него до сих пор не было телевизора! Как можно жить в наше время без него? Наверное, муж все-таки отчасти прав – Адам с большой неохотой расстается с денежками…

– Но в данном случае этого не скажешь, – заметила я. – Этот телевизор не дешевка.

Эдита Станиславовна доверительно понизила голос:

– Скажу вам по секрету, Адам взял его за полцены! Просто подвернулся случай…

– Вот как? – насторожилась я. – Мне бы тоже хотелось напасть на такой случай! Ваш брат не сможет дать мне рекомендацию?

– А вы завтра у него и спросите! – с улыбкой ответила Эдита Станиславовна. – Только не думаю – случай, он и есть случай. Должно быть, какой-то бедолага купил, а тут вдруг срочно понадобились деньги…

– Давно это было? – рассеянно спросила я, не в силах оторвать взгляд от коробки.

– Что? Ах, телевизор? – Эдита Станиславовна наморщила лоб. – Не скажу точно. С полмесяца, наверное…

Этими словами она меня просто убила. Теперь я ни за что не могла уйти, не заглянув в коробку.

– Вы позволите? – умоляюще проговорила я и сделала шаг назад.

Эдита Станиславовна с непонимающей улыбкой следила за мной, но не возражала. Должно быть, она подумала в этот момент, что все журналисты слегка сумасшедшие. Я, верно, и в самом деле выглядела странно, когда рвалась к этой картонной таре, точно кошка к валерьянке. Но меня это ничуть не смущало – журналисты действительно немного чокнутые.

Коробка была совсем новой, аккуратно вскрытой по верхнему шву. У меня был большой соблазн выпросить у Эдиты Станиславовны это сокровище, чтобы проверить его на отпечатки пальцев, но я отказалась от этой мысли – наивность даже такой милой женщины далеко не безгранична.

Эта дикая просьба непременно должна была ее насторожить. Я ограничилась тем, что тщательно осмотрела коробку снаружи, а потом открыла крышку и заглянула внутрь.

Мое любопытство наконец-то было вознаграждено. Совершенно неожиданно среди кусков пенопласта, на самом дне, я увидела кассовый чек! Он был надорван, но выглядел вполне прилично.

О такой удаче трудно было даже мечтать. То ли телевизор действительно был «чистый», то ли тот, кто сбывал его, не заметил завалившегося в коробку чека – как бы то ни было, теперь этот клочок был у меня в руках.

– Давно надо тут половину выбросить, – со вздохом сказала Эдита Станиславовна. – Все никак не соберемся. Машину нанимать надо. Пользоваться мусорными ящиками во дворе мы не рискуем – жильцы скандалят, грозят жаловаться. Сами понимаете, какое отношение у нас к предпринимателям… А вы, кстати, не знаете, имеем мы право выбрасывать нашу тару в общий контейнер? В конце концов, Адам также платит за вывоз мусора!

– Увы, в этом вопросе я некомпетентна, – ответила я, незаметно пряча в ладони квадратик бумаги.

– Я тоже, – с сожалением призналась Эдита Станиславовна. – Адам давно собирался утрясти этот вопрос, но так и не собрался. Ему все некогда.

Странно, подумала я, почему ему все некогда? Сама Эдита утверждала, что ее братец теперь мало занимается ручной работой. Что он вообще за человек, интересно? Имел неприятности в Литве, за границей его знают, скряга, телевизоры с рук покупает, все у него на сигнализации… Я вспомнила венчик седых волос вокруг лысины, второй подбородок и сердитый взгляд Адама Станиславовича. Нужно будет присмотреться к нему поближе, решила я.

Кавалова проводила меня до самого выхода. Здесь мы распрощались с обоюдными улыбками. Когда я покидала магазин, за моей спиной опять тренькнул звоночек, словно о чем-то предупреждая.