Греховная принцесса

4

ИВИ

Проходит так много времени, прежде чем кто-то ко мне присоединяется, что я вздрагиваю, когда дверь распахивается и кто-то заваливается внутрь, заставляя машину покачнуться.

— Помнишь, что я сказал? — произносит знакомый голос.

Не знаю, видит ли он, но я киваю в знак согласия. Это единственное движение, которое я делаю, пока машина с ревом разгоняется.

— Нам предстоит небольшое путешествие, так что советую тебе расслабиться, — говорит он, когда мы начинаем движение.

— Расслабиться? — шиплю я, не в силах держать рот на замке. — Когда я нахожусь в машине с хрен знает кем и с мешком на голове?

Он усмехается, что никак не влияет на хрупкую способность держать свои эмоции в руках.

— Просто делай все, что в твоих силах. Я сказал тебе, что ты в безопасности.

В безопасности? Я должна поверить, что сейчас я в безопасности? Ты собираешься отвести меня к человеку, у которого хобби — сдирать живьем кожу с невинных девственниц.

Он снова смеется.

— Уверяю тебя, это не так.

— Неужели? Вы хорошо знаете этого человека, не так ли?

— Что-то вроде того, — пробормотал он.

— Подожди? Это ты? Это ты тот больной урод, который купил меня, чтобы я делала… ну, все, что ты хочешь?

— Нет, принцесса. Я не могу позволить себе тебя.

Наконец я вытаскиваю руки из-за спины. Они затекли, и, честно говоря, эта чушь с — делай то, что тебе говорят уже порядком надоела.

Приподняв капюшон, закрывающий голову, я смотрю на медальон в своей ладони. Маленький кусочек моего сердца возвращается на место.

— Не уверена, хорошо это или нет, — бормочу я, вспоминая его комментарий.

— Думаю, все зависит от того, как все это будет происходить дальше, не так ли?

— Значит, ты, возможно, собираешься доставить меня к психопату, сдирающему кожу.

— Нет ничего лучше загадки, — рассеянно говорит он, когда мы сворачиваем за угол.

— Куда мы едем?

— Что в этом мешке на голове заставляет тебя думать, что мы хотим, чтобы ты знала?

— Ты всегда такой смешной? — спрашиваю я.

— Я стараюсь.

Между нами воцаряется тишина, пока я пытаюсь разобраться в ситуации.

— Кто ты?

— Хорошая попытка.

Возможно, вы посылаете меня на смерть. Я должна хотя бы узнать, кто тот человек, который спас мое ожерелье.

— Я никто.

— Призрак, верно. Откуда ты? Конечно, ты бы мог мне это сказать.

— Здесь и там.

— Призрак, у которого нет дома. Только не говори мне, что тебя тоже продали? Какая-то богатая, одинокая женщина купила тебя, чтобы делать с тобой всякие гадости?

— Нет, принцесса. Я никому не нужен. Я просто выполняю свою работу.

— А, хороший мальчик, который выполняет приказы. Так ты спокойно спишь по ночам, зная, что вырываешь из жизни бедных невинных девушек и отправляешь их в ад?

— Поосторожнее с обвинениями, принцесса. Я далеко не самый худший мужчина, с которым тебе пришлось столкнуться сегодня. Ты должна быть благодарна мне.

— О, конечно. Спасибо, что заперли меня в камере, пока я была без сознания, заставили раздеться догола перед двумя незнакомцами, а потом облили ледяной водой. Как я могла быть такой неблагодарной?

Он смеется.

— Не за что. Ты не то, чего я ожидал, — признается он.

— Почему? Потому что я не плачу по папочке?

— Нет. Я никогда не ожидал этого, узнав, что он сделал. Я думал, ты будешь… ну, не знаю, напугана.

— Ты думаешь, я не боюсь? — спрашиваю я в недоумении.

Тот факт, что я брежу, как идиотка, и задаю миллион и один вопрос, сказал бы любому, кто меня знает, что я сейчас нахожусь далеко от своей зоны комфорта.

— По тебе этого не скажешь, — признает он.

— Только подумай, если бы это была другая жизнь, я могла бы стать актрисой.

— Это еще может случиться, — пробормотал он.

— Думаешь, мой новый хозяин разрешит?

— Я думаю, он подарит тебе весь мир, если ты попросишь.

Мои брови сходятся, но я не успеваю ничего сказать, потому что он так резко поворачивает направо, что я лечу через задние сиденья, несмотря на ремень безопасности, которым он меня пристегнул.

— Неплохо было бы предупредить, — огрызаюсь я, выпрямляясь.

— Извините. Нам нужно сделать небольшую остановку.

— Надеюсь, там будут закуски. Я умираю с голоду.

Машина резко останавливается, двигатель глохнет, и он вылезает из машины.

Хлопок его дверцы все еще отдается в моих ушах, когда открывается моя, и с моей головы срывают мешок.

— Должен сказать, принцесса. Я впечатлен, что ты так долго не снимала его.

Он смотрит на меня веселыми глазами, но это все, что я вижу. Капюшон и бандана по-прежнему закрывают его черты, скрывая от меня его личность.

— Ты хочешь сказать, что я могла снять его?

Он не отвечает. Ему это и не нужно. Я вижу, как ответ сияет в его глазах.

— Мудак.

— Сейчас, сейчас. Помни, ты должна быть благодарна мне.

— Серьезно? — усмехаюсь я.

— Да брось ты. Ты предложила этому ублюдку обыскать тебя на предмет следящих устройств. Ты знаешь, что он бы согласился, если бы не я.

— Я не… Какого черта? — рявкаю я, когда он поднимает меня на руки из машины, как будто я ничего не вешу.

— Пора двигаться, принцесса.

Мой взгляд привлекает темный фургон, припаркованный в паре мест от нас.

— О нет, — начинаю я, и мое сердце падает в желудок, когда открывается боковая дверь.

Тело вываливается наружу, приземляясь прямо у наших ног, прежде чем двое других парней выпрыгивают наружу.

— Все в порядке, — говорит старший из них, прежде чем подхватить мертвый груз, который они бросили на пол, и не слишком аккуратно засунуть его на заднее сиденье машины, в которой я только что находился.

— Что, черт возьми, происходит? — спрашиваю я, пока меня ведут к фургону.

— Наверное, тебе лучше не спрашивать, принцесса.

— Н-но, — заикаюсь я, когда он поднимает меня и усаживает на заднее сиденье фургона. — Куда вы меня везете?

— Если бы я сказал тебе довериться мне, ты бы поверила?

— Ни за что.

— Очень жаль, потому что тебе и правда стоит. Чувствуй себя как дома. Выспись от того, что у тебя творится в душе, с чем ты так упорно пытаешься бороться.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ну да, конечно. Он отталкивает меня на несколько шагов назад, а затем распахивает дверь.

— Эй! — кричу я, хлопая кулаками по двери. — Ты не можешь просто запереть меня здесь.

Единственный ответ, который я получаю, — это раскатистый смех.

Раздаются голоса, а потом кто-то забирается в переднюю часть фургона и заводит двигатель. И мы уезжаем.

Я шатаюсь на ходу, проклиная себя за то, что не присела и даже не посмотрела на окружающую обстановку.

— О, — вздыхаю я, разглядывая огромную кучу подушек и одеял, сложенных в одном углу.

Усталость, которую я пыталась игнорировать, внезапно наваливается на меня, и, не имея возможности выглянуть наружу или с кем-то поговорить, я устраиваю себе небольшую кровать и сворачиваюсь калачиком под одеялом.

Несмотря на беспорядок в голове, смятение, страх, все вопросы, которые крутятся в голове, под мягкое покачивание фургона, в котором мы едем, куда бы мы ни направлялись, я засыпаю быстрее, чем могла бы подумать.

А когда я снова прихожу в себя и вытягиваю ноги, то очень быстро понимаю, что я уже не свернулась калачиком в кузове фургона, а… в кровати?

Мои глаза распахиваются, и я замираю, глядя на огромную комнату вокруг меня.

Жалюзи закрыты, но прикроватная лампа рядом со мной излучает мягкий свет, позволяющий разглядеть окружающую меня роскошь.

Первая мысль — я снова в отеле.

В голове мелькают воспоминания о моем коротком пребывании в — Империи в прошлые выходные.

Но что-то в этой комнате кажется другим. Менее… гостиничное и более личное.

Нехотя я поднимаю свое тело, пока не оказываюсь сидящей на одеялах, сбившихся на моей талии.

Помимо массивной кровати, на которой я лежу, здесь есть диван, выходящий на окна от пола до потолка, которые, как я могу предположить, открыты. С другой стороны комнаты — две тяжелые дубовые двери: одна в ванную, другая, возможно, в гардеробную. У меня такое ощущение, что у того, кто владеет этим домом, есть гардеробная. Может быть, дело в том, что на противоположной стене на меня смотрит явно очень дорогое произведение искусства. Над ним даже есть небольшой фонарик, как будто он находится в галерее. Не стоит прилагать столько усилий, если это недорогая вещь из — Икеи.

Повернувшись, я свесила ноги с края кровати. Что-то щекочет мне грудь, и, подняв руку, я обнаруживаю, что на шее у меня висит медальон.

Вытащив его из-под рубашки, которая все еще на мне, я обхватываю его пальцами.

Может, все остальное в моей жизни сейчас в полном дерьме, но у меня все еще есть это. Надежда.

Блейк уже знает, что я пропала, и не успокоится, пока я не окажусь в безопасности. Она найдет меня. Каким-то образом.

Но как?

Опустив голову на руки, я позволила себе понежиться в тишине две минуты.

Я понятия не имею, где нахожусь. Не знаю, кто был тот человек, который привез меня сюда, а потом что? Отнес меня в постель и уложил спать.

Я благодарна. Я благодарна. Если бы это был мистер Злой, то одному Богу известно, где бы я оказалась.

Но, не имея ответов, я не вижу здесь ничего хорошего, кроме того, что я невредима и в полном одиночестве.

Но надолго ли?

Если верить тому, что я слышала, кто-то заплатил за меня большие деньги.

Это значит, что я им зачем-то нужна, и, полагаю, не для того, чтобы запереть, как попавшую в беду девицу.

Упираясь ногами в толстый ковер, я шевелю пальцами.

У того, кто владеет этим местом, явно есть деньги.

Шикарный дом, бесценные предметы искусства, дорогой ковер, восемнадцатилетняя девственница.

Это то, что есть в списке желаний каждого мужчины, верно?

Пройдя через всю комнату, я заглядываю в первую попавшуюся дверь и понимаю, что не ошиблась. Гардеробная. Только она пуста.

Не то, чего я ожидала.

Может, я ошибаюсь и это отель?

За второй дверью открывается очень стильная ванная комната. Ванна — самая большая из всех, что я видела в своей жизни, и она стоит перед огромным окном, которое выходит на улицу — или, как я полагаю, выходило бы, если бы не было глубокой ночи.

Мерцание в темноте заставляет мои ноги двигаться ближе к окну.

Может, я и лишилась плюшевого ковра, но плитка под ногами теплая.

Не в силах остановиться, я подхожу к окну и прижимаю ладони к прохладному стеклу, всматриваясь в черное ночное небо.

Я задыхаюсь, когда мерцание звезд далеко вверху приковывает мое внимание.

— Где я? — шепчу, уже зная, что город остался далеко позади. Кажется, я никогда не видела столько звезд.

Сердце гулко стучит в груди, а я все стою и смотрю.

Это так мирно, так безмятежно. В то же время внутри меня происходит настоящий бунт.

Вновь протянув дрожащую руку к медальону, я подношу его к губам, безмолвно обещая Блейк и Зею, что найду выход из этой ситуации. Я вернусь к ним и сделаю все, чтобы они оказались как можно дальше от папы и Дерека.

«Я надеялся, что смогу дать Блейк лучшую жизнь, но она сама все испортила задолго до того, как я это понял. Но ты, моя милая девочка… Я могу дать тебе все.»

На меня нахлынули слова отца. Тогда они ничего для меня не значили, но сейчас…

Босые ноги шлепают по кафельному полу, когда я бегу к унитазу, поднимаю крышку и падаю на колени.

Но, как и в прошлый раз, когда мое тело пыталось изгнать все это, там ничего нет.

Мышцы моего живота напрягаются, и я начинаю рыдать. Костяшки пальцев побелели, когда я вцепилась в сиденье, отчаянно пытаясь вернуть свое тело под контроль. Слезы заливают мои щеки, а затем капают на тыльные стороны ладоней, а голова начинает кружиться.

Сейчас ночь, это очевидно, но я понятия не имею, какой день и сколько времени прошло с тех пор, как Дерек появился в квартире, решив, что пришло время начать жизнь заново.

Я еще раз рывком поднимаюсь на ноги, не чувствуя ничего, кроме боли, сковывающей мое тело.

Опустившись на теплый кафель, я обхватываю ноги руками и опускаю голову на колени.

Все мое тело дрожит, конечности обессилены, несмотря на сон, а вены наполнены страхом и опасениями.

Пусть где бы я ни находился, там все будет роскошно, но это ничего не значит. Уродливые люди часто живут самой прекрасной жизнью. Это может быть дом не для принцессы, а для чудовища.

Чудовища, которое заплатило бог знает сколько за молодую невинную девушку.

Мой желудок снова сильно сжимается, но, к счастью, больше ничего не происходит, пока я обдумываю причины, по которым кто-то захотел бы купить меня.

Ни одна из них до добра не доведет. Ни одна.

Не представляю, сколько времени я просидела там, тихо сходя с ума, умоляя всех, кто может слышать, чтобы этот кошмар закончился. Чтобы я проснулась и обнаружила, что все это было больным и извращенным сном.

Но я так никогда и не проснусь.

Я уже проснулась. Это моя новая реальность.

Место, где я понятия не имею, что происходит, где я нахожусь и кем должна быть.

Лед проникает в мои вены, делая путь обратно к моим ногам более трудным, чем следовало бы.

Пошатываясь, я направляюсь к бассейну, окидывая взглядом прилавок в поисках каких-либо признаков жизни.

Впервые я замечаю, что эта ванная так же пустынна, как и гардеробная.

Единственный признак того, что ею когда-то пользовались, — рулон туалетной бумаги на стойке.

Больше ничего нет.

Я потерялась. Оказался посреди океана без весла.

Мой взгляд скользит по белой мраморной стойке, следя за извилистыми серыми линиями, прорезающими ее, пока я пытаюсь придумать план.

Если это место совершенно пустое, то…

Я поднимаю глаза и замираю, увидев свое отражение.

Я едва узнаю себя.

Кожа бледная, а под глазами темные синяки. Волосы безвольно болтаются по плечам. Мужская футболка, в которую я одета, свисает с моего тела, как будто я под ней не более чем скелет.

Глядя на меня, легко подумать, что это испытание длится уже не просто… несколько часов. Возможно, несколько дней.

Я выгляжу слабой и жалкой. Полная противоположность тому, как я хочу выглядеть.

Что бы сделала Блейк?

Я смотрю себе в глаза, пытаясь вызвать в себе ее огонь, ее твердость и решимость. Она не добилась бы своего, будучи слабой.

Она сильная. Такая чертовски сильная.

После смерти мамы она взяла себя в руки и стала матерью, которую мы с Зеем только что потеряли, не подвергая это сомнению, или, по крайней мере, не давая нам понять, что это так.

Мне нужна эта сила прямо сейчас, если я хочу найти выход из этой ситуации. Вернуться к своей семье.

В углу зеркала передо мной мелькает маленькая метка, и я протягиваю руку, засовывая под нее палец.

Я осторожно потягиваю, на всякий случай, вдруг я ошибаюсь. Но я не ошибаюсь.

— Слава богу, — бормочу я, открывая потайной шкафчик и обнаруживая целую заначку новых зубных щеток.

Сейчас многое в жизни может быть не так, но состояние моего рта — на первом месте.

Я разрываю упаковку, достаю новый тюбик зубной пасты и принимаюсь за решение хотя бы одной из своих проблем.

Не обращая внимания на все остальное в шкафу, что указывает на то, что это место не заброшено, как мне показалось вначале, я выхожу из ванной.

Как только мои ноги ступают на ковер, я останавливаюсь и смотрю на единственную дверь, которую мне еще предстоит открыть.

Что, черт возьми, я найду по ту сторону?

Человека?

Чудовище?

Ад?