Грешник. Вернуть бывшую

Глава 4

Как же я ненавижу ждать. Ждать, зная, что ничего хорошего не услышу.

Вспоминаю тот день, когда мама лежала в коме. Я тогда мелкой была – восемь лет, а брату одиннадцать. Ждали в коридоре больницы, правда, не такой крутой, а деревенской, где даже отопления не было, ждали, надеясь на чудо. А потом пришел врач и словами убил нас всех…

«Мы сделали все, что могли», – такое короткое и совсем не сложное предложение… А на самом деле такое пронзающее насквозь.

Я тогда выла в больнице, потому что знала – мы тоже умерли вместе с ней. Отец не будет за нами ухаживать так, как мама. Не будет защищать, не будет любить. Так и случилось – он бросил нас буквально через несколько месяцев.

Все, что у нас было, – двухкомнатная развалюха в дальнем углу деревни и бабушка. Женщина, которая бросила своего сына, когда он учился в пятом классе. Н-да… Жизнь такая штука. Кто-то ради ребенка годами мучается, лечится, а кто-то рожает и швыряет на улицу, как ненужную вещь. Как мусор.

Мы с братом догадывались, что если мамы не станет, то и для нас жизнь будет не жизнью, а сплошными страданиями. Так и случилось.

Мы попали в детский дом. Работали с пятнадцати лет, чтобы выжить. Сколько лет прошло со смерти мамы? Лет двадцать, наверное. Что изменилось с тех пор? Да почти ничего! Сейчас брат лежит в больнице овощем, а я… Я тоже не живу. По крайней мере, последние двое суток, хоть и считала себя самой счастливой девушкой в мире, которую любят и ценят, не постукивают по голове и не напоминают каждый день, что она не может иметь детей.

Поэтому я прекрасно понимаю Рамиля. Потерять такую мать – настоящая трагедия. Будь на ее месте другая женщина, я уверена, даже близко к своему сыну не подпустила бы. Мол, он оперативник (уже бывший), так еще и успешный бизнесмен, а я детдомовская девочка, нищая, не умеющая почти ничего, кроме как работать до утра в разных ресторанах или же мыть подъезды.

Нет, я не стыдилась, но была уверена, что меня не примут, хоть Рам и уверял в обратном. Да, его мама настоящее чудо, но, увы, хорошие покидают нас быстро.

Я просыпаюсь от крика Ани. Последнее, что помню, как Рамиль сидел на кафельном полу, прислонившись спиной к стене, а я пыталась его успокоить. Он так злобно посмотрел на меня, что я отстранилась от него и села на стул. Видимо, заснула.

Странно, но на мне пиджак мужа. Когда я это надела?!

– Ты не понимаешь? Что про нас скажут, а? Ты должен развестись! – Анна шипит змеей, я же в шоке, честное слово!

– Вы что, сговорились меня с ума свести, Ань? Мама лежит там, понимаешь? Непонятно, что будет дальше. А ты мне тут чушь несешь! Не буду я разводиться только потому, что вы так хотите!

– То есть тебе нравится, что она под твоим лучшим другом лежит?

Ужас! Это настоящий ужас. Господи, я реально сойду с ума…

– Пошла вон отсюда, – рычит Рамиль. – Пошла вон, пока я сам тебя не вышвырнул, как Аллу!

– Не, ну круто твоя женушка тебя под контроль взяла…

– Аня, – Рамиль хватает локоть сестры, сжимает. – Не лезь. Моя личная жизнь – она моя. И тут я решаю, что делать, а что нет. А теперь пошла вон и чтобы близко к палате мамы не подходила. Ты поняла меня?!

Я не знаю, что думать… Мой муж уже два дня бьет меня словами, которые хлеще пощечины. Но в то же время затыкает рот каждому, кто вмешивается. Нет, одно дело, когда мужчина верит и защищает, а другое – когда он категорически настроен на развод, но все равно не дает возможности никому лезть в наши отношения. Я запуталась…

– Оу! А вот и принцесса проснулась, – тянет Анна и при этом так морщится, будто увидела что-то отвратительное.

Тут, конечно, не место для всех этих разборок, поэтому я игнорирую ее, но все же встаю с места и иду к мужу, потому что замечаю врача, направляющегося в нашу сторону.

– Вы можете зайти к ней. Пришла в себя. Но, прошу вас, общайтесь так, чтобы она не нервничала.

– Конечно, – сдавленно отвечает Рам. – Пойдем, – взяв меня за руку, тянет к палате.

Мне кажется или Анна действительно что-то рычит себе под нос и матерится? Хотя это не столь важно…

Мы заходим в палату. Свекровь бледная, как полотно, лежит на кровати. Смотрит на нас. На меня, на Рамиля, снова на меня. Во взгляде мольба.

Муж ставит стул возле кровати и жестом приказывает мне, чтобы я села. Подходит к матери, погладив ее по голове, наклоняется и целует в лоб.

– Мам, мы к вечеру летим в Штаты. Я уже договорился. Обещаю, с тобой все будет хорошо.

Женщина всхлипывает, на что и мои глаза наполняются влагой. Она не сводит с меня своих глаз цвета самого крепкого кофе. Я же расстраиваюсь вдвойне. Во-первых, я с ними лететь не смогу, потому что беременна. Во-вторых, пока они вернутся, сестры Рамиля сожрут меня или же закопают в какой-нибудь яме заживо.

Я снова начинаю закипать, потому что не могу нормально сесть и общаться со свекровью. Что-то меня останавливает, не дает возможности подойти ближе, обнять, вдохнуть ее аромат. А ведь я люблю тот сладкий запах, который исходит от нее.

– Не плачьте, пожалуйста. Девочки тоже расстроились, но врач не разрешил всем заходить сюда. Мы выйдем, чуть позже они придут.

Я вру, конечно же. Вдруг она именно из-за этого плачет? Хотя я совсем не уверена в этом. Сестры Рамиля такие холоднокровные, что им, я бы сказала, наплевать на всех, кроме себя.

Но, кажется, я зря это ляпнула. Женщина бледнеет на глазах, а у меня сердце сжимается. Что-то неприятно царапает внутренности, становится не по себе. Если с ней что-либо случится, то после нашего развода Рамиль останется абсолютно один со своими ненормальными сестрами.

Нет, если говорить начистоту, до сегодняшнего дня я даже не подозревала, что у них крыша съехала. Вроде были адекватными девушками, а сейчас будто с дуба рухнули.

– Ну все, мам. Давай, возьми себя в руки и не плачь. А то Лерка начнет вместе с тобой, так мне еще и ее успокаивать. Ты же знаешь, какая она, – обманчиво-ласковый взгляд в мою сторону.

Рамиль обнимает меня за плечи, притягивает к себе и целует в макушку. Если бы свекровь не смотрела мне прямо в глаза, я бы поморщилась и автоматически отстранилась от почти бывшего мужа. Это смахивает на какую-то тупую игру, потому что в любом случае сыну придется объяснить, что он развелся. Хотела бы я услышать тот самый разговор…

Я поднимаюсь. Наклоняясь, целую маму мужа в лоб, а потом в щеку. Вдыхаю ее аромат глубоко в легкие. Я не хочу думать об этом, но почему-то в голову лезут мысли, что это может быть наша последняя встреча.

– Я люблю вас, Лариса Петровна. Не обижайтесь, я знаю, что вы терпеть не можете, когда я обращаюсь к вам на «вы», но иначе не получается. Вы мне как родная, поверьте. И я уверена, с вами все будет отлично. Вы же верите мне, да?

Она сглатывает и кивает несколько раз.

Я вытираю слезы с ее щеки и целую снова. Не знаю почему, но больше всего меня сейчас волнует именно ее здоровье, а не то, что, казалось бы, безумно счастливый брак, который никогда не разорвется, вот так вот тупо разорвался в клочья. Из-за недосказанности и недоверия друг к другу. А если точнее выразиться, то из-за его недоверия ко мне!

– Мам, через полтора часа мы с тобой улетаем. Мне нужно связаться с некоторыми людьми, окей? А Лере домой пора, она устала очень.

Что за чушь он несет? Ну и что, что я устала? Ему какое от этого дело? Он, видимо, специально хочет меня отослать отсюда.

Звонит телефон Рамиля. Он достает его из кармана, и я краем глаза замечаю имя звонящего: «Макс». Муж сжимает челюсти, через силу улыбается.

– Пойдем, – буквально рычит мне в лицо. – Иначе врач придет и выгонит. Нам же пять минут дали.

Ага. Я так и поверила.

Мы выходим из палаты, и я быстрыми шагами отдаляюсь от двери, потому что знаю: Рамиль снова выскажет свои долбанные мысли, от которых тошнота подкатывает к горлу. Черт! И почему именно сейчас мне дико хочется съесть лимон?!

– Твой звонит! – схватив за локоть, поворачивает к себе. – Зачем?

– Если бы он был моим, Рамиль, он позвонил бы мне. Не находишь?

Муж поджимает губы и буквально шипит сквозь стиснутые зубы:

– Ты же пожалеешь, Лера. Обо всем. Слова. Поступки. Абсолютно обо всем.

– Я уже пожалела, Рамиль Александрович! Что когда-то я… Дьявол! Прекрати! – я отталкиваю его от себя, потому что его прикосновения тоже стали неприятны. – Буду молить бога, чтобы с твоей мамой все было хорошо. Мне очень интересно, как ты ей все объяснишь. И учти, Рамиль… Когда-то ты сам будешь просить меня, чтобы я играла роль перед твоей матерью, мол, ей волноваться нельзя. Но я НИКОГДА этого не сделаю! Потому что терпеть не могу врать, вешать лапшу на уши. Я. ТЕБЯ. НИКОГДА. НЕ ПРОЩУ!

Каждое слово говорю на одном дыхании. Врач подходит к нам, и я уверена, что Рамиль мне ответить не сможет. И, поверьте, будто тяжесть с плеч упала. Выше моих сил – услышать еще какую-то гадость от него в свой адрес.

Не знаю, что говорит мужчина в белом халате. Я вижу лишь, как муж плотно сжимает челюсти. На его скулах играют желваки. Вот так!

Да, я подпишу документы. Я разведусь! Но ты не посмеешь больше меня оскорбить! Никогда!