Грешные дела

Глава 15

Когда Аврора наконец-то уснула в ту ночь, спала она судорожными рывками… Толпа шагала вниз по улице, Тристан потянул её за собой, прежде чем толкнул на землю. Руки хватали её за волосы, одежду, и она изо всех пыталась встать на ноги…

Она проснулась в холодном поту. Она заставила себя вытащить ноющие ноги из-под одеяла и ходила по комнате. Хотелось увидеть Тристана. Уйти от этих стен, пить медовуху, забыть, кто она, хоть на одну ночь. Но нельзя. Она знала, что уже нельзя. Она была дурой, когда доверяла ему.

Аврора вытащила книгу, что он дал ей, из тайника в задней части книжной полки, и начала читать, пытаясь вспомнить острые ощущения той ночи. Каждое слово приключений сейчас казалось испорченным. Всё это заставляло её думать о лице Тристана, когда он рассказывал ей свои секреты, и о брутальном герое, которым, он думал, сможет быть.

Она схватила книгу так, что готова была вырвать страницы, но остановилась и вернула её на прежнее место.

— Боже мой, принцесса, — прошептала Бетси, когда пришла с завтраком. — Столько усталости… Всё в порядке?

— Да, — кивнула Аврора. — Просто плохой сон.

— О, — Бетси склонила голову, словно вспомнила, что они всё же не были друзьями. — По крайней мере, вы немного поспали.

Аврора не получила приглашения от королевы в тот день, да и Родрик не приходил. Она преполагала, что они были заняты подготовкой к помолвке следующего дня: Родрик зубрил речь, а его мать подбирала каждое слово, каждую интонацию, каждую ниточку его одежд. Аврору никто не пригласил. Зачем она нужна, если никто не ждал от неё ни слова, ведь королева могла диктовать ей каждый шаг? Она взяла книгу и попыталась читать, но слова не задерживались в её голове.

Завтра она будет официально помолвлена. Она снова будет стоять перед толпой, их будут приветствовать, и Родрик будет улыбаться, и счастье наступит. Завтра.

Кто-то постучал в дверь.

— Проходите!

Дверь скрипнула, и Изабель проскользнула в узкую щель.

— Изабель? Что ты тут делаешь?

— Прости! — быстро воскликнула она, почти споткнувшись о свои собственные ноги и поспешив к двери. — Я не хотела тебя беспокоить… Я просто подумала…

— Нет! — Аврора поспешно закрыла дверь, прежде чем Изабель успела окончательно сбежать. — Ты просто меня удивила. У тебя нет уроков?

Изабель посмотрела в землю. Безусловно, она не должна была быть здесь.

— Только история, — тихо сказала она, — госпожа Бенсон хотела испытать меня.

— Похоже, ты стремишься пропустить это.

— Это скучно, — вздохнула Изабель. — Я предпочитаю разговаривать с тобой.

— Ты не любишь историю? — Изабель покачала головой. — Я думала, истории тебе по вкусу.

— Я люблю истории! — сказала она, и энергия появилась в выражении её лица практически в то же мгновение. — Людоеды, романтика, и… и всё! Но не такую историю, — она склонила голову, внимательно глядя на Аврору. — За исключением тебя, — добавила она. — Без людодедов и всевозможных фей. Но ты не история, ведь ты стоишь тут, передо мной.

— Всё, что есть в истории, однажды было тут, — сказала Аврора. — Это то, что делает мир интересным, — Изабель, казалось, так не думала. — Моя любимая история правдива, — добавила она. Или, по крайней мере, это всегда казалось для неё правдой, когда она корпела над страницами, заучивая каждое слово. Когда она делала вид, будто она великая королева Алиссайя, одна в своей комнате. — Ты слышала историю об Алиссайе?

Изабель вздохнула, слишком болезненно и устало для восьми лет.

— Алиссайя была одной из первых поселенцев в Алиссайнии, — монотонно проговорила она. — Она сделала эти земли гостеприимными и была великой королевой.

— Ах! — Аврора схватила за руки Изабель и потянула её в сторону кресла в центре комнаты. — Но знаешь ли ты реальную историю?

Изабель покачала головой. Аврора глубокомысленно кивнула и опустилась на стул. Изабель устроилась у её ног, и её юбка волнами растеклась вокруг неё. Книга была на полке рядом с другими, совершенными и непрочитанными, но Аврора в ней не нуждалась. Она всё ещё могла вспомнить каждое слово.

— Давным-давно, — сказала она, пробежав по волосам Изабель пальцами, — люди жили не в Алиссайнии, а за морем, на земле металла и дыма. Земля была красива и полна волшебства, но злые короли душили красоту, а магия очень скоро угасла и пропала.

— Как тут!

— Да, — тихо подтвердила Аврора. — Как тут. Недовольные своими правителями и полные отчаяния, смелые искатели приключений отправились через море, пока не увидели землю, что, казалось, светилась природной силой. Очарованные её грозовым небом, дикими лесами, озёрами, что были похожи на настоящее стекло, они решились поселиться на этой земле, назвав её в честь красивой юной дочери своего лидера, Алиссайи. Но у земли был свой разум, — продолжила она. — Вырубка деревьев, казалось, повернула существ против них, и земля словно больше требовала, чем поддавалась. Если бы они не поняли, как завоевать Алиссайнию, как подчинить её, то точно б умерли, но никто, ни одна душа не знала, что делать. Вот только Алиссайя отличалась от всех. Она была твоего возраста, ты знаешь, когда пошла в лес и сказала, что слышит шёпот деревьев. И она знала, как нашептать им обратно.

— С помощью магии?

— Своего рода магии, я думаю, — подтвердила её предположение Аврора. — Она успокаивала путь для своего народа и вела его всё глубже и глубже в лес, указывая на каждое место, где они могли бы жить. Не в городах, не замурованные и запертые — а в маленьких деревнях и одном замке, скрытом среди деревьев, где никто не мог причинить им ни капельки вреда…

Рассказывая историю о хорошей, терпеливой, добросердечной Алиссайе, которая принесла мир на земле и сделала всё возможное для этого, Аврора чувствовала, что знакомые прежде слова стали какими-то скрученными, спрятанными и иностранными. Словно они не подходили для этого окружающего воздуха. Алиссайя всегда казалась такой сильной ей, ребёнку — будущей королеве, которую все любили, которая встретилась с авантюристом на новой земле, что понял её. Она была так хороша. Так нежна. Все царственные черты её матери когда-то оставляли для неё такое огромное впечатление…

— Что с нею случилось? — спросила Изабель.

— Она пропала. Говорят, в один прекрасный день она бродила по лесу и исчезла в тумане. Лес забрал её к себе, словно свою собственность…

Всё это чушь, как теперь подумала Аврора. Она умерла. Все умерли.

— Она вернётся?

— Никто не знает.

— Может быть, она — это ты. Все говорят, что ты собираешься нас спасти! — воскликнула Изабель, подпрыгивая на месте. — Что ты вернёшь в наш мир магию!

Магия. Впервые она услышала это слово и почувствовала, как в её животе всё скручивалось от странных ощущений. С такой властью, с таким влиянием… это грешно. Тем не менее, она не могла отрицать, что чувствовала странное удовлетворение при мысли о магии. Казалось, это имело важное значение — истинная власть позволила бы ей делать всё, что только захочется.

Конечно же, это невозможно. Она не была возродившейся королевой, которая, насамом деле, давно умерла, и, скорее всего, она не могла восстановить магию, как не могла вновь увидеть своих родителей. Но она и не могла разбить мечты Изабель. Она не могла подавить в себе это ощущение.

— Может быть, — прошептала она, — может быть…

В тот же вечер весь двор собрался в банкетном зале для того, чтобы отпраздновать помолвку. Шёлковый занавес проходил через всю комнату, скрывая импровизированную сцену от посторонних взглядов. Присутствующие ждали на наклонных деревянных скамейках, шептались и шутили между собой. Скамейки формировали странную форму, похожую на галочку, с двумя красно-золотыми тронами в центре для почётных гостей. Аврора сидела слева, сложив руки на коленях, а рядом с нею Родрик возился со своим рукавом. Никто не разговаривал.

Финнеган сидел слева от Авроры. Она не смотрела на него, но чувствовала на себе его слишком острый взгляд.

Невысокий человек обошёл занавес и обратился к толпе:

— Здравствуйте! Это большая честь для меня сегодня выступать перед вами! По просьбе нашей прекрасной королевы, мы будем представлять пантомимический рассказ, который, уверен, каждый из вас прекрасно знает, чтобы возродить это в честь нашей принцессы, — он поклонился Авроре.

— Прекрасно, — крикнул король. — Начинайте!

Занавесь отодвинулась, открывая две фигуры, короля и королеву, в странных нарядах. Королева покачивала ребёнка на руках, из арфы рождалась странная мирная музыка. Аврора прижала руки к своим коленям ещё сильнее. Ей следовало ожидать этой слепой жестокости. Они собирались вновь продемонстрировать ей её же жизнь, словно это было лишь лёгким, простым развлечением.

Финнеган наклонился ближе, шепча ей на ухо:

— О, это прекрасно. Моя любимая история. Вам нравится?

Она проигнорировала его.

Один за другим, актёры подходили к женщине и ребёнку, их лица скрывались за масками. Каждый поклонялся или опускался в реверансе, а после клал подарок у ног ребёнка. После загремели барабаны, звуки отразились от каменных стен, появился ещё одна героиня, одетая с головы до ног в сплошное чёрное, носившая странную маску с тёмными птичьими перьями и красными змеиными чешуйками вокруг глаз. Фигура указала на ребёнка, её подбородок был вскинут вверх, словно пика, музыка постепенно стихала. Король схватил меч, равно как и остальные, но женщина махнула рукой, и мечи пропали. Зрители ахнули.

— Лезвие, естественно, втягивается в рукоять, как же ещё, — пробормотал совсем тихо Финнеган. — Оно исчезло в рукаве актёра. Как гениально.

— Спасибо за объяснение, — прошипела Аврора, а слова словно царапали её зубы, не желая прорываться на свободу. — Я не заметила бы это сама.

— Вы очень щедры ко мне, — хмыкнул он. — Я знаю, что вы прекрасно разбираетесь в иллюзиях со своей невинной глубиной, — она дёрнулась, чтобы посмотреть на него, но он лишь почти незаметно покачал головой. — Тсс. Смотрите игру. Вам должен понравиться конец.

Внезапно ведьма откинула голову назад и расхохоталась. Музыка стала громче, комната погрусилась в темноту. Когда свет вернулся, молодая женщина стояла на краю сцены и перебирала свои длинные светлые волосы. Её золотая маска прикрывала лишь глаза, а губы актрисы были накрашены ярко-розовым. Зрители наблюдали, как девушка порхала по сцене, прижимая руку к сердцу, склоняла голову и подпрыгивала в воздухе. Каждое движение было грациозно, а каждое подёргивание губ — нежно и изысканно. Цветущая девушка, такая тихая и безмерно чистая.

— Знаешь, — прошептал Финнеган, — думаю, тебя я люблю больше всех.

Сценическая принцесса трепетала, словно птица, плясала с воображаемым партнёром, приседала в реверансах перед пустотой. Музыка страдала от одиночества, а после встряхнулась, когда «Аврора» повернулась, чтобы увидеть маску с тёмной птицей и спрятавшуюся за нею женщину. Женщина манила её за собой.

Все вокруг содрогнулись от страха, когда принцесса сделала шаг назад и покачала головой, её руки шарили в воздухе в поиске помощи, но ведь её нигде не было. Женщина вновь поманила её, и теперь принцесса послушно скользнула к ней.

Аврора закрыла глаза. Это всего лишь глупая игра. История её жизни, ничего подобного на самом деле не было. Но, когда струны взвизгнули в ушах плачем, что-то мелькнуло в её памяти. Какая-то музыка, световые блики, что-то похожее на транс, но словно побуждение, потребность следовать за собственным любопытством и увидеть всё, что только есть за пределами. Кончик её пальца вспыхнул болью, словно напоминая, и она провела пальцем там, где был укол.

Свет вновь блеснул. Когда Аврора открыла глаза, принцесса потянулась к прялке, протянув всего лишь один палец к ней.

Родрик потянулся к ней и с силой сжал ладонь. Она ответила на прикосновение, чувствуя, как сжимает его пальцы до побеления.

Шторы закрылись, и спустя короткое мгновение, когда послышались аплодисменты, открылись в очередной раз, чтобы открыть ещё несколько актёров и символов. Великий король, венец которого был даже больше, чем у прошлого, и на его маске рычал медведь. Королева, и её маска была точно такой же, как и у прошлой. И принц с красной маской, что покрывала только лицо.

Родрик попытался освободить руку.

— Это был день моего рождения, — пробормотал он. Она едва-едва различала его слова за слишком громким гулом и музыкой. — Я боялся этого столько лет. Боялся, что это будет самое страшное восемнадцатилетие — не самый лучший способ повзрослеть.

— Это был твой день рождения? — Аврора посмотрела на него. — Я не знала…

— Всё в порядке. Я не говорил тебе.

И вот, принц подошёл к спящей принцессе, и музыка в очередной раз стишилась.

— С днём рождения, — прошептала Аврора.

Вымышленный принц поцеловал девушку. Она проснулась и потеряла сознание прямо у него на руках. Куда проще было бы, если бы всё это действительно оказалось правдой. Всего один короткий поцелуй, как на сцене, и они будут жить долго и счастливо.

Спектакль закончился, зрители зааплодировали, и король поднялся.

— Отлично! — воскликнул он. — Отлично! Как странно… После свадьбы я буду вынужден вновь просить вас подготовить что-то подобное для всех нас. Я уверен, что зрители желают увидеть лицедейство вновь так же сильно, как и Родрик и Аврора!

— Да, Ваше Величество, — поклонился главный актёр. — Спасибо, Ваше Величество.

— Что такое лицедейство? — спросила Аврора у Родрика, когда они перешли в соседнюю комнату, полную комфортных стульев и винного запаха. — Новый вид театра?

— Да, принцесса, — кивнул Родрик. — Он немножко сложнее, чем этот. Там есть пение, танцы, большие речи, но, конечно же, у каждого есть своя маска. Признаюсь тебе честно, я их так боюсь… Но, уверен, ты будешь в настоящем восторге!

— Почему ты боишься их?

— Потому что мы все должны там участвовать. У нас нет особенных ролей, но все хотят, чтобы мы потанцевали. Я не самый хороший танцор.

— Если у каждого есть маски, то это не имеет значения. Как они узнают, что это ты?

— Я знаю, что это я. Это уже достаточно плохо.

Аврора стояла рядом с Родриком, пока публика гудела вокруг них, комментируя актёрскую игру, выражая своё восхищение, всегда выступая скорее за них, чем против. Аврора кивала, когда они что-то говорили, касаясь рукой ладони Родрика для поддержки. Никто не беспокоился, что она не любила своего будущего мужа, что даже не показала ничего из своего арсенала спасительницы. Но наконец-то она поняла, что Родрик был в такой же ловушке, как и она сама. Она чувствовала это, словно какой-то кулак сжимал её сердце. Игра, в которой мучили их обоих.

Одна из придворных дам, Александра, схватила Аврору за руку и потянула её в сторону.

— Такая прекрасная игра! — воскликнула она. — Ты в прошлом часто видела такое?

— Не часто, — промолвила Аврора. — Мне не разрешали покидать мою башню часто, и отец никогда не приглашал актёров в замок. Они слишком много путешествуют, так что слишком трудно было действительно узнать, кем они являются на самом деле.

— И, конечно же, они были идеальными притворщиками, — промолвила Александра, — любой актёр, на которого стоило смотреть, — она улыбнулась.

— Может быть, тебе следует быть актрисой, Александра, — Финнеган появился за их спинами. — Такая внешность пропадает…

Александра наклонилась ближе к Авроре.

— Мы должны его игнорировать? — прошептала она. — Но, боюсь, больше всего на свете его разозлит именно молчание.

— Игнорировать меня? Зачем делать эту ужасную вещь? Конечно, принцесса для этого слишком добросердечна! А я так хочу её обожания…

— Боюсь, моё обожание тратится на Родрика, — сказала Аврора. — Тебе придётся полагаться на Александру, а она, кажется, не слишком благосклонна.

— Ты ранила меня, вы обе! — он прижал руку к сердцу, словно кто-то пырнул его только что шпагой. — Я оставлю вас, если вы так желаете, но знайте, что вы пытаете меня, когда говорите обо мне только у меня за спиной!

Александра присела, и Финнеган, поклонившись, удалился.

— Бешеный человек, — промолвила Александра. Она не критиковала его так, как это делала Айрис, едва-едва сдерживая омерзение. Она улыбалась, словно всё случившее исключительно позабавило её.

Аврора попыталась выглядеть как можно более невинно.

— Тебе не нравится?

— О, я его достаточно люблю, — протянула Александра. — Но ведь нельзя позволять ему думать так! Приносит куда больше удовольствия позволить ему считать, что мы его терпеть не можем. Это только злит его и заставляет стараться заслужить наше одобрение.

Аврора сомневалась в том, что Финнеган питал определённые иллюзии относительно того, насколько сильно Александра его любила.

— Я слышала, что он помолвлен с принцессой Изабеллой.

Александра махнула рукой.

— Сейчас, да, — сказала она, — но кто знает, как всё может случиться? — она вздохнула и внезапно сильнее схватила Аврору за локоть. — Наверное, так приятно получить всё, что тебе дали. Выйти замуж за Родрика и знать, что всё будет правильно! Ничто не может пойти не так!.. Ты рада завтрашнему дню?

— Конечно! — кивнула Аврора. — Только немного нервничаю от возбуждения.

— Не нервничай, — сказала Александра. — Всё предрешено, не так ли? Ты знаешь, как всё пройдёт. И это так романтично!..

— Да, очень романтично.

— Александра! — группа из трёх дам позвала её в другой конец комнаты. — Поиграй с нами в вист! Нам нужен ещё один человек для таблицы!

Александра взглянула на Аврору.

— Но принцесса…

— Иди, — сказала Аврора. — Я не против. К тому же, если ты будешь за столом играть в карты, где нельзя присесть, Финнеган не сможет с тобой поговорить. Идеально.

Александра улыбнулась.

— Если ты не против…

— Конечно! Заставь его завидовать!

Александра поднялась и заскользила по комнате. Аврора задержалась на месте, где они стояли, пытаясь отыскать Родрика или ещё хоть какое-то знакомое лицо. Принц был втянут в разговор, ещё и на другой стороне комнаты, с королём. Аврора не хотела прерывать его. Но прежде, чем она успела подыскать другой вариант, Финнеган вновь оказался рядом с нею.

— Вы не мечтаете сыграть в карты, принцесса?

— И упустить возможность поговорить с вами? Ваши слова для меня во время игры были слишком восхитительными!

— Игре и вправду чего-то не хватает! Я не мог приложить к ней руку…

— Возможно, это было бы не молчанием, — сказала Аврора. — Я слышала, что всё же должны быть какие-то слова, — она отвернулась, пытаясь сдержать раздражение. Он был так самоуверен и так самодоволен. И всё же, её разочаровывало то, что ей почти нравилось разговаривать с ним. Она никогда не встречала никого, кто раздражал бы её настолько, что сделал бы это своей целью — подколоть её.

— Нет, думаю, не хватало реализма, — протянул Финнеган. — Хотя, полагаю, тут ещё неуместные костюмы. Часто кажется, что придворные Алиссайнии были бы отличными актёрами, если бы сыграли сами.

— А ты?

— О, принцесса, — усмехнулся он. — Это же почти моё предназначение!