Грезы красавицы

14

Вечер сменился ночью. Энн сидела перед телевизором, глядя на экран невидящими глазами, и думала, думала, думала.

Да, она влюбилась в Рода. Влюбилась безнадежно. Что само по себе не так уж и ужасно. Вернись она домой без мыслей, без чувств — вот это было бы плохо. Это значило бы, что между ними был секс, и ничего больше. Но она волнуется, переживает, значит, не такая уж она подлая, какой себя считает. Она просто женщина, и ей нужна любовь. Только любовь. И верность. И еще секс.

Она потерла нос. Ишь чего захотела! Чего я вообще ждала? Что Род упадет предо мной на колени и попросит моей руки? Она стиснула зубы. Нет, ситуация ей неподвластна.

Раздался стук в дверь.

Не может быть, полночь на дворе. Ей, видно, показалось. Нет, кажется, и впрямь стучат! Энн нехотя встала, выключила телевизор и снова услышала тихий стук. Она, поправила старую футболку, подошла к двери и распахнула ее…

Перед ней стоял Род. Руки в брюки, старые ковбойские сапоги, клетчатая рубашка. Все те же длинные волосы, стянутые кожаным ремешком. И лицо мрачнее тучи.

Сердце бешено застучало.

— А я… подумала, что это Холли с Лорой.

— Все нормально? — тихо спросил он, оглядывая ее с головы до ног.

— «Нормально» — понятие относительное.

— С тобой все в порядке?

Нет, отнюдь. В голове полная неразбериха, она не знает, что думать, что делать, как жить дальше.

— Можно войти? — спросил он.

Она облокотилась о косяк.

— Думаю, не стоит.

Род кивнул: мол, понимаю. Но понял ли?

— Ты уехала, прежде чем я успел с тобой поговорить.

— Да? И что же ты мне сказал бы? — Энн пришлось изо всех сил сжать кулаки: так хотелось погладить его, распустить его волосы. — Прости. Прощай?

— Энн…

— Не нужно. Пожалуйста. — Она глубоко вздохнула, пытаясь сдержать слезы. — Мне нужно все обдумать, понимаешь? Все произошло так быстро, что я не успела расставить события по местам. Мне нужно время.

Он молча смотрел на нее.

О чем он думает? Угадать нельзя.

— Мною вертели как волчком, — едва слышно произнесла она. — Творились такие события, а я оставалась в стороне, не могла ни на что повлиять. Все происходило как бы само собой. Ситуация вышла из-под моего контроля.

— Разве важно все держать в своих руках? — спросил он.

— Как же иначе? Без этого невозможно жить. Ты можешь меня понять. Ведь столько испытаний выпало на твою долю в детстве… Поэтому необходимо хоть как-то влиять на будущее, знать, что произойдет. — Энн опустила голову. — А когда… ты прикасаешься ко мне, все летит в тартарары. Я не властна над собой, и это приводит меня в отчаяние.

У него был такой вид, будто ему ужасно хочется обнять ее. Но он лишь сунул руки в карманы и проговорил:

— Значит, на этом все? Между нами все кончено?

Ее сердце подпрыгнуло.

— О чем ты?

— О ком! О нас с тобой, Энн, о нас. Можешь сколько угодно заниматься самообманом, но с нами за эти дни что-то произошло. Нечто такое, чего не выразить словами…

— Это был секс, — прошептала она. — Секс, и ничего больше.

— Ты это так воспринимаешь?

Она закрыла глаза и кивнула, хотя прекрасно знала, что все совсем не так. Род коснулся ее лица, и она посмотрела на него. В его глазах светились теплота и нежность.

— Ты ошибаешься. Но не мне тебе об этом говорить. — Он опустил руку. — Ты знаешь, где меня найти. Если передумаешь.

Энн глядела на целый ворох писем, которые принесла ей Этель.

— Пришли с утренней почтой, — сказала верная секретарша.

Энн поморщилась. Сегодня уже пятница, значит, три дня минуло с тех пор, как они с Родом обнаружили любовное гнездышко Шона Ботсфорда. Новости распространялись со скоростью света. Все прознали обо всем, наверное еще до того, как она вернулась в город.

Энн распечатала конверт. Так и есть! Соболезнования от друзей и знакомых! Прямо как будто кто-то умер. Можно даже не тратиться на лишние карточки, одни и те же сойдут.

Она потянулась к чашке кофе, и тут звякнул телефон. Сердце подпрыгнуло, вместе с ним дрогнула рука, и содержимое чашки полилось прямо на конверты, лежавшие на столе. Энн левой рукой сняла трубку, а правой принялась вытирать салфеткой коричневую массу.

— Алло?

Ответа не последовало. У Энн все в груди сжалось. Она знала, что он позвонит, и ждала этого.

— Слушаю вас.

— Мисс Киган?

Сердце успокоилось. Точно так же было и до этого. Она брала трубку, надеясь, что звонит Род, но звонил кто-то еще. Раздавался стук в дверь кабинета, и она бросалась поправлять прическу. Но вместо Рода в кабинет входила Этель.

Чему тут удивляться? Он же сам сказал: ты знаешь, где меня найти. И она согласилась, смирилась с тем, что он не будет звонить, не будет приезжать к ней. Если она хочет, чтобы их отношения продолжались, пусть сама и думает, как с ним связаться.

Звонили из дворца правосудия. Вчера Энн переслала с нарочным документы для иска, но какого-то из них не хватало.

— Хорошо, я во всем разберусь, — пообещала она звонившему и, не дожидаясь ответа, повесила трубку.

Попыталась привести намокшие конверты в порядок, но тщетно. Энн бессильно откинулась на спинку кресла.

Что ж, позвонить Роду? Просто позвонить и сказать, что она не винит его за то, что произошло. Но как это сказать?

Энн подвинула мусорную корзину к столу, сгребла письма в кучу и выбросила их, испытав огромное облегчение.

Она вылила в корзину кофейную гущу, выкинула мокрые салфетки и засунула ее обратно под стол. Вот так-то лучше!

— Привет! На пороге стояла Холли.

— Привет, — поздоровалась она.

— Выглядишь — паршивей не бывает.

— Спасибо за комплимент.

— Не стоит благодарности. — Холли отошла от двери и уселась в кресло для посетителей. — Зря ты сюда заявилась. После того что стряслось, немного отдыха пошло бы тебе на пользу. Не думаешь? Завтра суббота, есть возможность повеселиться.

Да уж, за прошедшую неделю она навеселилась дальше некуда!

Взгляд Энн невольно упал на блокнот на краю стола, испещренный заметками: это она отмечала, кому позвонила, чтобы отменить приготовления к свадьбе.

— А как твой медовый месяц на Канарах? Тебе хоть деньги-то вернули?

— Еще чего! — Энн извлекла из ящика стола два конверта. В одном лежали билеты на самолет, во втором кольцо, подаренное Шоном. — Отправлю все это ему.

— Может, сама полетишь?

— Куда?

— На Канары, куда еще!

— Да ну. — Энн взяла конверт, в котором лежали билеты, и передала подруге. — Бери, не стесняйся! Лети сама.

Холли засияла, но, видимо, для приличия попыталась немного поломаться.

— Нет, я не могу!

— Еще как можешь, — улыбнулась Энн. — Хотя, — она поставила на конверт пресс-папье, — не думай, что путешествие достанется тебе даром.

— Вот оно что, — с опаской произнесла Холли.

— Конечно. В обмен я попрошу тебя присутствовать на встрече противоборствующих сторон: Кейт О'Салливан, Винсент Бергер и Леонард Родригес. Как тебе компания? Боюсь, что, если они снова подсунут мне кабальный договор, я засуну Винсенту его в глотку!

— Обязательно пойду! Такое зрелище нельзя пропустить.

— Я хочу, чтобы ты положительно на меня влияла. А то после истории с Шоном я превратилась в злобную истеричку.

— Рада, что у тебя нет завышенной самооценки, — мило улыбнулась Холли.

— Да иди ты! Встреча в одиннадцать.

Холли вытянула из-под пресс-папье конверт с билетами и пошла к выходу. На полпути замерла и швырнула конверт обратно на стол.

— У меня сердце кровью обливается. Какая я благородная! Просто оторопь берет. Это ты должна была отправиться в поездку. Ты и поезжай. Солнышко будет тебе кстати. — Ее губы расплылись в улыбке. — Бери своего классного парня и отправляйся.

Энн сглотнула.

— Нет у меня никакого классного парня.

— Есть, да еще какой!

— Брось!

— Это ты брось, — сказала Холли. — Ну ладно, увидимся в одиннадцать.

Когда Шон позвонил Роду и предложил встретиться в девять тридцать утра у него в кабинете, тот, разумеется, не хотел ехать. Но любопытство победило. Зачем это Шон его зовет? К тому же шататься одному по бескрайним прериям тоже надоело.

Но по приезде в город стало еще паршивее. Просто невыносимо сидеть тут, зная, что совсем рядом контора Энн. Она сказала: мне нужно время, чтобы все обдумать. И он согласился. Понимая это так, что между ними все кончено. Она, правда, не произносила этих слов, но отстранилась, когда он попытался прикоснуться к ней. Тут уж у него взыграла мужская гордость.

Род уселся на краешек здоровенного стола, за которым когда-то восседал председатель «Ботсфорд энтерпрайзис», и задумался. Стол единственный стоял без чехла и без упаковки. Все остальные хоть сколько-нибудь ценные вещи уже давно были собраны в коробки.

Раздалось насвистывание. Шон идет!

Род сложил руки на груди. Его друг вошел в кабинет с коробкой в руках.

— А, ты уже здесь! — сказал Шон. — Вот и отлично. — На его лице сияла улыбка.

— Давно было пора тебя уволить. — Род хмыкнул.

— Меня никто не увольнял. Я ушел в отставку.

— Конечно. В тот самый миг, когда твою фирму перекупил новый владелец.

Шон поставил коробку на стол.

— Это уже детали. Они меня никогда не интересовали.

— Да? А тот толстошеий как же? — полюбопытствовал Род.

— Кто такой? А, ты о Санчесе? Не знаю, еще не придумал, как с ним разделаться.

— Вижу, тебя это не слишком волнует.

— Я, между прочим, не за этим тебя сюда позвал.

— Да? А зачем же?

Шон выпрямился. Улыбка прямо до ушей!

— Я тебя видел.

— И я тебя.

— Я видел тебя с Энн. На лошади. — Он покачал головой. — Даже подумать не мог, что такое возможно.

— Что? Заниматься этим с Энн? Или заниматься этим на лошади?

— И то и другое.

— Что ж ты тогда молчал? Надо было валить всю вину на нас. Вышел бы сухим из воды.

— Нет, это не по мне.

Род так и знал. На Шона можно положиться. Он из тех, к кому с самого начала проникаешься доверием. Ради друга он готов на все, у Рода был случай в этом убедиться двадцать лет назад, когда они познакомились.

— Знаешь, а я ведь мог бы помочь тебе решить проблемы с Санчесом.

— Да что ты? И как же?

— Свел бы дебет с кредитом.

— Хочешь отдать долг за меня? — Шон долго смотрел на него. — Скажи ты мне лет десять назад, что такое возможно, ну и хохотал бы я! Задница бы отвалилась! — Он покачал головой. — Да нет, приятель, спасибо. Твое дело предложить, мое дело отказаться. Как-нибудь сам справлюсь.

— Если передумаешь, ты знаешь, где меня искать.

— Знаю, знаю. Точнее, мне известно, где тебя не должно быть.

— То есть?

Шон оперся о спинку кресла из коричневой кожи.

— Что греха таить, Род, мы с тобой не первый год знакомы. Не буду утверждать, что знаю тебя как облупленного, но на подлость ты не способен, это уж точно. И не связался бы с моей невестой, не будь у тебя серьезных намерений. — Он посмотрел на часы. — Поезжай к ней. Представляешь, каково ей сейчас? Мир буквально обрушился на нее! — Он нагнулся и извлек из-под стола сложенную газету. — Гляди! Они во мне души не чают! Оказалось, я такой душка! Вчера мне дважды звонили, предлагали должность председателя совета директоров в двух крупнейших компаниях.

Род бросил взгляд на фотографию в газете — Шон и Викки в обнимку — и отложил ее на стол.

— Энн замечательная. Иначе, думаешь, уступил бы я матери? Любому захочется, чтобы такая девушка ждала тебя по вечерам, грела тебе кофе. И постель. Ни за что бы не упустил такой шанс, но, увы, тогда я уже познакомился с Викки.

— Вернее, она с тобой познакомилась.

Шон ухмыльнулся.

— Поверь, я не строю иллюзий. О ее прошлом мне все известно. Я знаю, что было у нее с тобой и с другими. — Он пожал плечами. — Что тут скажешь? Я ее люблю. Ей достанется все, чем я владею, — он указал на коробки, — вернее то, чем я уже не владею, ну и пусть! Едва я принял это решение, как тут же подумал: надо сказать матери, что я не женюсь на Энн. Иначе всю жизнь буду жалеть, что не испытал судьбу до конца. Вдруг Викки меня и вправду любит? Может, мы будем снимать комнатушку в негритянском квартале, заведем прелестных ребятишек и будем жить душа в душу. Кто знает? А может, через пару месяцев она меня бросит и подыщет себе новую жертву. И такое возможно. Заранее не предугадаешь, а мне хочется самому все испробовать.

Род опустил голову. Нет, он не смог бы жить так. Он должен быть уверен: его избранница так же верна ему, как он ей, она так же, как и он, готова провести с ним всю жизнь. Трястись за то, что будет завтра, — нет, это ему не подходит.

Род встал.

— Тебе такое, может, и подходит, а я привык действовать иначе.

Шон усмехнулся.

— Кто бы сомневался. Ты же трус.

Род расхохотался. Как его в жизни только не обзывали! Но трусом впервые.

Шон вдруг подошел к нему и с серьезным видом взглянул ему в глаза.

— Знай одно. Я не хотел причинить боль ни Энн, ни тебе. И не держу зла за то, что произошло между вами.

— Ты настоящий друг!

Шон просиял.

— Я тоже так думаю! — Он похлопал Рода по спине. — Ну ладно, пошли! Проголодался, как бездомная собака!

Род тоже испытывал ужасный голод, голод по Энн. Но послушно двинулся вслед за другом. Еще неизвестно, когда они встретятся снова.