Грибная история

Глава 2. Грибной круг.

Я села рядом с ней, и она раскрыла тетрадь. Почерк у её отца был мелкий, буквы небрежно цеплялись друг за друга, расстояние между словами почти отсутствовало. Да, непросто такое прочитать. Немного помучавшись, Анфиса взяла ещё одну тетрадку с полки, и я стала записывать то, что она разбирала. Понемногу она привыкла к почерку, стала быстрее догадываться о том, что записано, и дела у нас пошли быстрее. То, что было написано в тетрадке, повергло нас, может, и не в шок, но впечатление произвело на нас оно сильное. Вот что было в тетради:

Решил всё записать, чтобы если что случится со мной, тогда все поймут, что я правду говорил. Мне Машка сказала, что видела Верку на том месте, где Галинка погибла, Верка там крутилась и всё какому-то Губцу что-то говорила. Значит, этот Губец живёт в лесу. Мы сначала думали, что Губец человек, но там никого нет, мы несколько дней там караулили. А потом поняли, что Верка колдунья, и что она служит ему, может сама его и вызывает. Я сразу Ваньке сказал, что она колдунья. Да где там! Сказал, что женится только на ней. Про Галинку больше и не вспоминает, матушка тоже ему вторит, хорошо, говорит, бог отвёл до свадьбы от такой жены, а то, как бы после свадьбы она с ума сошла. А Верка хитрая, она с Галинкой сначала дружила, у неё всё выпытывала. И бабка её в лесу странно пропала. Глаза у Верки злые, она со мной даже не разговаривает, наверное, чувствует, что я всё про неё знаю.

На свадьбе сидела, словно замороженная кукла. Живут с нами теперь, мне хоть домой не иди. Она меня так же ненавидит, как я её. Хотя при брате меня называет Коленька, и улыбается мне.

Я решил проследить за Веркой. Она собралась с утра по ягоды. Мать хотела с ней идти, да та ей, нет, мама, что вам по лесам ходить, отдыхайте. Я специально, когда все уснули, приставил полено к двери, чтобы услышать, когда она в лес пойдёт. И раздеваться не стал.

Я только что пришёл из леса, Верка ещё не пришла. Я теперь даже боюсь с ней жить в одном доме. И за своих боюсь. Она утром так летела в лес, что я еле успевал за ней. Она даже не обернулась, наверное, не думала, что за ней кто-то пойдёт. С местом, куда она шла, я не ошибся. Она прошла мимо пасеки и дошла до больших камней, которые рядом с болотом. Место там глухое, туда местные никогда не ходят. Там и нашли мёртвую Галинку. А Верка дошла до камней, корзину откинула, и руки на камень положила. И головой к нему прислонилась. Я лёг за пригорком, и выглядывал из-за сосны. И тут как заухало что-то. Она давай поклоны бить, на коленки упала. Подо мной как вроде что заклокотало. Верка достала какую-то бутылку, откупорила её и вылила на землю рядом с камнем. И я услышал, как она позвала: «Губец! Как ветер пыль понёс, так мои слова к тебе» И правда ветер поднялся, закрутился вокруг неё вихрем, и она сама закрутилась. Руками машет, рот скосила. Что-то ещё говорила, да я уже не расслышал. Страшная такая стала. Я тут уж больше не мог смотреть, отполз подальше и побежал в деревню. Что за Губец, не знаю, но встретиться с ним побоялся. Домой я не пошёл, до вечера с Афанасьевым в клубе лавки ремонтировал, помогал ему. Думаю, пусть Верка придёт, спать лягут, тогда и приду.

Верка с Иваном в воскресенье с дедом Трифоном в город уехали, а я пошёл на то место, где она колдовала. Всё время думал, хотел посмотреть, не осталось ли там что. Они только за дверь, я в лес сразу. Дошёл до того места, а там, где она колдовала, так круг будто кто вытоптал, а по краям его грибы растут, ровненько так, будто их высадили. Я к камню подошёл, там ничего, и вокруг ничего . Только грибы эти. Понятное дело, рвать я их не стал. А потом смотрю, а на траве высохшие капли крови. У меня по спине мурашки поползли от страха.

Сегодня она принесла целую корзину грибов. Я сразу узнал их. Все один к одному. Вот ведь сволочь колдовская. Она их в воде замочила в ограде, и пошла в огород. Я их опрокинул и ещё и потоптался. Визгу было, она, как резаная, орала. Ванька мне подзатыльник отвесил. А что я им скажу! Не поверят ведь. Колдунья она, всех решила отравить.

На этом записи в тетрадке закончились. Анфиса закрыла последнюю страницу и посмотрела на меня:

– И что скажешь?

– Похоже, она точно там колдовала. – Я развела руками – Жаль, что больше ничего он не написал! Хотя я и сама видела, как грибы кругом растут, ничего в этом необычного нет. Может, она на то место ходила, потому что знала, что оно грибное.

– Может, ещё скажешь, что она сама садила в лесу грибы? Или удобряла их? – Анфиса с усмешкой посмотрела на меня – Мичуринец такой добровольный. Нет, Оля, никогда я в это не поверю. Грибы, может, и растут в лесу иногда кругами, я не спорю, только у моего отца родители в один год умерли, мне было два года тогда. Я их не помню. А Грише, значит, было лет пять. Они друг за другом умерли, бабушка сначала, осенью, а дед зимой. А дед, знаешь, какой крепкий был! Мама моя говорила, что он никогда не болел, и руками подкову мог разогнуть. Силища была, как у медведя. И дружно они жили, бабушка работала на ферме, а он трактористом. Мне кажется, то, что папа опрокинул эти грибы, он им подарил несколько лет. И себе тоже. Потому что он к тому времени, как они умерли, уже женился на моей маме и отдельно от них жил. Я же тебе говорила, что тётя Вера не очень-то роднилась с моим отцом и матерью.

– Интересно бы посмотреть на то место. Ты знаешь, где оно?

– Нет. Но где старая пасека была, знаю.

– Пошли завтра сходим с утра?

– Посмотрим. Не хочется тётю Веру настораживать. Если это всё правда про неё, тогда лучше на рожон не лезть. Может даже, я туда одна схожу, когда вы уедите.

– Знаешь, я сейчас Сакатову позвоню, и попрошу, чтобы он про эти круги грибные посмотрел в своей картотеке. У него к каждому необычному событию обязательно своя история припасена. Или сказка какая-нибудь страшная. Да ещё и кровью она полила то место. Я думаю, его это заинтересует. А если он что-то необычное отыщет, то ещё и сам сюда примчится. Можно я сфотографирую эти записи и вышлю ему?

– Высылай.

Я сфотографировала свои записи, отправила Сакатову и сразу же ему позвонила. Он был в гостях, поэтому мы договорились, что я ему перезвоню вечером, когда одна буду в комнате, чтобы Наташку не пугать. Но уже минут через пять он сам мне перезвонил, сказал, что вышел на балкон, и чтобы я ему кратко сказала, что у меня случилось.

– Посмотри, что есть о грибных кругах. И кто такой Губец. У нас тут подозрительная тетрадка, и там одна история необычная написана. Со слов очевидца события. Мы её переписали, и я тебе это скинула.

– Понял, как домой попаду, сразу этим и займусь. Оля, но сейчас тебе со всей ответственностью могу сказать, что такие грибные круги ещё называют ведьмиными. Так что, будь осторожна. Как называется деревня, куда ты приехала?

– Каневка, в Артёмовском районе.

– А фамилия хозяев?

– Кудиновы.

– Понятно. И обязательно позвони вечером.

Я повернулась к Анфисе, чтобы передать, что мне сказал Сакатов, но она это и сама услышала. Она ничего не сказала, только покачала головой и убрала тетрадку в пакет.

– Анфиса, – спросила я её – а других записей никаких не осталось у тебя от отца? Может, он ещё где писал.

– Нет, теперь ничего не осталось. – Анфиса отрицательно покачала головой – Я целый ворох всяких бумаг сожгла! Знаешь, сколько у них барахла всякого скопилось! Если бы я, конечно, знала, я бы внимательнее их разбирала. Оставила только фотографии, квитанции, да эту тетрадку. С собой я увезла только документы на дом. Странно, конечно, что так неожиданно записи заканчиваются.

Мы с Анфисой вышли из дома. Скрипучую дверь она снова закрыла ржавым ключом и положила его под порог. На пороге сидела серая кошка, облизывала свою блестящую на солнце шубку и на нас не обращала никакого внимания. Я наклонилась и погладила её. Кошка замурлыкала.

– Я, сколько себя помню, не любила гостить у тёти Веры. – Рассказывала мне Анфиса по дороге домой – Вроде и гостеприимная она, и всегда конфеты у неё были, и улыбалась мне. Но я относилась к ней всегда настороженно, неуютно мне было рядом с ней. Хоть и маленькая была, и с Гришкой мы вместе носились. Но вот не помню, чтобы кто из ребят у Гриши дома был. Сам он постоянно бегал по своим друзьям. А они к нему – нет. Видимо, не только я не любила у них бывать. Дети ведь всегда на подсознательном уровне чувствуют отношение к ним взрослых.

– Меня больше всего интересует этот Губец. Такое странное имя. И мне кажется, что это не человек. Это какая-то сущность, которая ей помогала в колдовстве. Слушай, а может там какое-то захоронение старое? В деревне ничего про это не говорили?

– Не знаю я ни про какое захоронение. Сейчас мне это ещё больше не нравится, не хватало ещё, что она покойников оживляет. – Анфиса передёрнула плечами, словно сбрасывая с них что-то – Интересно, откуда она его подцепила? Оля, ты будешь своей подружке об этом рассказывать?

– Нет, конечно. Наташа очень далека от этого. Если только я не почувствую какой-нибудь подвох от Григория Ивановича.

– Вот увидишь, недолго он за ней поухаживает. Тётя Вера не даст им жить. Наташа не первая, с кем он пытался связать свою жизнь. Алёнка, Гришина дочка, моей Насте рассказывала как-то про его неудачное сватовство. У него одна знакомая была, пару лет назад, она врачом в областной больнице работает, так она к нему даже переехала совсем, вместе собрались они жить. Да сбежала через неделю. А он её уже и с Алёнкой познакомил, и с родителями. Тоже сюда привозил. Алёнка у него спрашивает, что случилось, а он ей, она, говорит, совсем не могла находиться в его квартире. А Алёнка ему говорит, так ты к ней поезжай. А он говорит, ошибка была, хорошо, что расстались.

– Интересно. – Удивилась я – А зачем это Вере Петровне? Наоборот, лучше ведь, если он не один будет жить.

– Сама не пойму. Я тоже так считаю. Что хорошего, если мужик один живёт. Сам стирает, сам готовит. Да он и пытается свою жизнь устроить. Вот, с Наташей познакомился. Значит, не хочется ему одному быть.

Так, рассуждая о Григории Ивановиче и его отношениях с женщинами, мы дошли до дома Веры Петровны, но решили ещё прогуляться, и пошли к речке. Там, возле мелководья, мы сели на бережок и смотрели, как в речке купаются двое мальчишек, лет по десять. Шуму от них было, словно купался целый батальон. Потом к ним присоединился ещё один, и вода уже кипела от шлёпающих по ней рук и ног. Мы решили тоже искупаться и прошли к мостику. Там сидели Григорий Иванович и Наташа. Они сидели рядом на краю мостика и молча смотрели на воду, а Наташа положила ему голову на плечо. Так как мы первые их увидели, то мы просто повернули обратно и снова вернулись и сели напротив мальчишек. Через некоторое время на берег вышла полная женщина в цветастом платье, с вязанием в маленькой корзинке.

– Дина! Привет! – Обрадовалась её появлению Анфиса – Ты что, в отпуске?

Дина, увидев Анфису, тоже заулыбалась, села рядом с нами, крикнув мальчишкам, чтобы они вышли погреться на солнце.

– Так с внуками приехала отдохнуть сюда. Да и маманьке с огородом хоть немного помогу, насколько здоровья хватит. Вон двое белобрысых, это мои. Димкины сыновья. Я ведь не работаю уже год. На инвалидности. А тебя давненько не было. Ты совсем приехала, или попроведать своих?

–Попроведать. Скучаю, всё равно тянет в родные места. А ты одна, или с Пашей?

– Так мы с ним уже лет десять, как разошлись. Надоело пьянки его терпеть. Думаешь, просто так я на инвалидности-то? Все нервы вымотал. Что только я ни делала, и лечить пробовала, и кодировать. Даже тётя Вера мне давала какой-то отвар, чтобы он пьянку бросил. Да куда там! Максимум, месяца два не пил. С работы сколько раз вылетал. Денег нет, а на выпивку обязательно найдёт. Сейчас спокойно сплю хоть ночами. А то ведь придёт пьяный, да всю-то ноченьку орёт в кухне, своих чертей гоняет.

– А что, Вера Петровна заговоры знает? – Не удержалась я от вопроса.

– Маманька говорит, что она что-то умеет. Только она неохотно берётся, уговаривать надо. Вон, тётя Гутя говорит, несколько раз видела, как она летом рано утром выйдет на улицу, и золу из печки развеивает на дороге, и что-то там шепчет. Маманька мне сказала, чтобы я к ней сходила, рассказала о своей беде, уговорила помочь. Тётя Вера долго отнекивалась, потом мне сказала, чтобы я, как только Пашка уснёт пьяный, взяла чистый платочек, и лоб его им утёрла, и платочек привезла ей.

– И что, она тебе сказала, что поможет, этот её отвар?

– Нет, то-то и оно. Я съездила домой, сделал всё, как она сказала, привезла платочек, ей отдала. Она на следующий день мне дала пузырёк, а сама мне говорит, надо было раньше приходить, пока у него здоровье было.

– А причём его здоровье? – Удивилась Анфиса – И так понятно, что пьющий человек здоровьем не пышет.

– Не знаю, она так сказала. – Дина пожала плечами – Денег не взяла, говорит, сочтёмся. А чем сочтёмся, не понятно. Я и потом к ней подходила, и маманька хотела заплатить, та отказалась брать деньги. Говорит, раз не помогло, не за что деньги брать.

Мы с Анфисой переглянулись. Дина заставила мальчишек выйти на берег, у тех уже губы посинели от холода, но они упорно доказывали ей, что не замёрзли. Посидев минут пять на солнышке, они опять с криками побежали в воду.

– Ох, и неугомонь! – Вздохнула Дина – Ладно, хоть спят до двенадцати! Мы успеваем отдохнуть хоть утром от них. Завтра мы собираемся с маманькой на кладбище. Не хочешь с нами к своим сходить? Мы только рано, пока эти спят. Часов в восемь пойдём.

– Да, схожу. – Анфиса вопросительно посмотрела на меня, и я ей кивнула – Оля с нами пойдёт. Это подруга Гришиной невесты.

– Ещё одной! – Дина засмеялась – Ой, простите, – она виновато посмотрела на меня – нечаянно вырвалось!

– Да ничего, – успокоила я её – я уже кое-что знаю.

– Да уж. Не иначе, как министерскую дочку ждут! Да бог с ними! А ты что с домом-то будешь делать? Сама не хочешь сюда перебраться?

– Не хочу, пусть стоит. Или на дрова продам.

Мы посидели ещё немного, и пошли, не торопясь, к дому. От речки к дому шло стадо гусей, они тоже шли не торопясь, поэтому мы их пропустили вперёд, так как самый крупный гусь очень зорко охранял свою семью, и мы решили не провоцировать его. Возле открытых ворот стояла Вера Петровна, встречавшая своих питомцев. Гуси, увидев её, захлопали крыльями, загоготали, а она, помахивая тонкой веткой, загоняла их во двор.

– Вы что, одни? – Спросила она нас – А Гриша где со своей?

– На речке. – Ответила я – Вода тёплая, купаются.

Она что-то тихо сказала, опустив голову, и прошла в загон вслед за гусями. Во дворе, у открытой двери сарая, Иван Рафимович чинил деревянную лестницу. Увидев нас, он заулыбался, и отложил молоток с гвоздями.

– Ну как, сходила в свой дом? Я в начале лета там был, проверил, как он перезимовал. Эх, Анфиса, негоже, что он пустует. Дому хозяин нужен, чтобы следил за ним.

– Да где взять этого хозяина-то. – Анфиса усмехнулась – Если кто будет покупать, продам, за сколько бы ни просили.

– А не жалко? – Прищурился Иван Рафимович – Ведь тут ты родилась, родители твои всю свою жизнь прожили в нём.

– Жалко, да только я сюда никогда не вернусь. И далеко теперь я живу, сюда не наездишься. Дочки тоже не поедут.

– Не зарекайся! – Из загона вышла Вера Петровна, вытирая о передник руки – Жизнь-то длинная, кто знает, как дальше она сложится! Старых людей тянет на родину свою!

– Вон, Семёновы, жили-жили в городе, а потом взяли и приехали в родной дом обратно! – Поддержал супругу Иван Рафимович – Отремонтировали его, второй год живут, корову завели, огород садят. Сыновья к ним приезжают, довольны все. Мы и Гришке своему говорим, что там, в городе, забыл! Возвращайся к нам.

– А здесь что ему делать? – Ответила ему Анфиса – Работать негде, а ему ещё далеко до пенсии.

– Вот и он нам так отвечает! – Иван Рафимович грустно посмотрел на Анфису – Как тут нечем заняться? Работа всегда найдётся у хорошего хозяина! На станции есть работа, на железной дороге, там всегда им кто-то требуется!

– Пойду за Гришей схожу. – Сказала Вера Петровна, направляясь к воротам – За стол пора, голодные уже все. Анфиса, иди огурцов порви, луку зеленого, да салат сделай. У меня жарко́е готово, давно уже в печи томится, сейчас вернёмся, поедим.

Анфиса пошла в огород, а я села на узкую завалинку под окном дома. Иван Рафимович сел со мной рядом.

– А что, Наташа давно уже одна живёт? – Спросил он меня.

– Да, давно. В нашем возрасте не просто знакомиться.

– Ну да, ну да. У нас Гришка тоже уже давно один. Не пойму я, вроде он у нас не плохой, работящий, не пьёт. А всё не везёт ему с бабами!

– Так, может, ждёт какую особенную?

– Да какую там особенную! Недавно нам с матерью заявил, что один будет жить, раз никак не получается у него семейная жизнь. Мы, понятное дело, на него с матерью накинулись, что, мол, надумал! Какую уж он там ищет королевишну!

– И Вера Петровна его ругает, что он один? – Осторожно спросила я.

– О! Ещё как! Молится постоянно, чтоб послали ему жену. В том году приезжал с одной, так мать ему все ужи прожужжала, что баба хорошая, и машина у неё, и сама такая шустрая, и с ним хорошо так говорила, ласково. Да нет, звоним ему, он опять один! Куда она делась, спрашиваем, а он, не сошлись характером! Видишь как! Характером они не сошлись. Мы с матерью вот уже пятьдесят семь лет вместе живём, всяко было. Даже дрались, по молодости. И ничего, характеры тоже у нас с ней не простые. Если что не по ней, так тоже, искры во все стороны сыплются. Сейчас уж, стариками стали, и то иногда по целым дням молчим, не разговариваем. И ничего. Зато вон я зимой заболел, кашель такой был, что выворачивало, так она за мной, как за дитём ходила.