Гримуар

ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой рассказывается о том, как можно запросто влюбиться, когда тебе всего пятнадцать лет, а также о том, что было написано в первой части дневника Карла Новотного, и еще о том, как делается Королевское искусство

Утро застало королевских следователей в домике Карла Новотного, куда еще ночью поспешил с драгоценной ношею пан Платон прочь от кладбища. Придя в домик, Йошка почувствовал столь сильную тягу ко сну, что, несмотря на сильнейшее любопытство, тут же устроился на ларе в углу верхнего кабинета и мгновенно заснул, едва глаза его закрылись. Разбудил же юношу неугомонный крик и свист певчих птиц, налетевших невесть с каких дальних стран после зимы в огромный сад, окружавший со всех сторон домик алхимика. Йошка встал с ларя, медленно и сладостно потянулся, закинув руки за голову, и широко зевнул. Тотчас к нему в раскрытый рот предательски залетела маленькая мушка, доставившая юноше немало хлопот и заставившая его долго и сипло кашлять.

Только после такого пробуждения Йошка огляделся вокруг и был немалым образом удивлен, не обнаружив пана Платона, коего он, как помнил, оставил ночью у письменного стола погруженным в изучение дневника алхимика. Мастер тогда поминутно хмыкал и тихим голосом восклицал что-то себе под нос, покачивая головою и перелистывая исписанные красивым почерком сшитые листы бумаги. Теперь же учителя на месте не было. Подивившись непоседливости мастера, а также его кипучей энергии, юноша заглянул сначала в спальню, затем спустился в подвал, где им недавно, а именно прошлой ночью, был обнаружен тайный кабинет алхимика, но даже и после того, как Йошка обошел вокруг дома, он не нашел Платона.

Решив, что мастер отправился не иначе как на постоялый двор, и немного обидевшись на него за то, что бросил ученика одного, Йошка не стал попусту терять время, а направился прямо в заросли фруктовых деревьев, туда, куда скрылся в свое время неизвестный, что столь опозорил юношу, попав ему в голову шишкою. Как я уже упоминал ранее, Йошка был не из тех, что так запросто спускают обиду, а потому юноша решил во что бы то ни стало разведать, куда мог скрыться от него в леске, что простирался от фруктовых садов до самых гор, неизвестный, о коем знал он лишь то, что тот носил странные цветастые одежды.

Итак, Йошка весело вышагивал вдоль садов, слушая галдящих птиц и радуясь весеннему, погожему деньку. Он и не заметил, как круто свернул влево, постепенно потеряв в кронах сосен, сменивших фруктовые деревца, ориентир, который юноша для себя избрал, а именно шпиль на крыше ратуши. Только лишь почувствовав, что стало свежо и даже прохладно, Йошка поежился и стал оглядываться кругом, стараясь понять, куда же его занесло. Вскоре юноша сначала услышал, а затем и увидел вдалеке журчащий ручей. Подойдя к ручью поближе, он попал на небольшую полянку, на другой стороне которой искусно скрывалась средь деревьев небольшая лачуга, более походившая на временное жилище охотника, нежели на постоянное место жительства.

От неожиданного открытия Йошка сперва остолбенел, а затем бросился в ближайшие кусты прятаться. Ему, городскому жителю, было и так-то неуютно в лесу, а тут еще и эта лачуга, выглядевшая таинственно и страшновато. К тому же предательская память тотчас подсказала массу жутких историй, которые рассказывали долгими зимними вечерами его друзья-подмастерья. Чем страшнее был рассказ, тем интереснее — так тогда думал Йошка. Теперь же, сидя в кустах и разглядывая лачугу колдуньи, он считал иначе. Наконец любопытство вновь возобладало над робостью и юноша тихо вылез из укрытия. Осторожно огибая открытое пространство, он добежал почти до самой лачуги и застыл, подобно оленю, мирно щипавшему траву и вдруг услышавшему далекие звуки охотничьего рога. Однако никаких иных звуков, кроме пения птиц и журчания ручья, до ушей Йошки не доходило, а потому он здраво рассудил подойти к лачуге и заглянуть в единственное маленькое окошко.

План был хорош, но как бы ни старался, Йошка ничего не смог разглядеть внутри лачуги. Очень уж там было темно. Оглянувшись и решительно махнув рукою, он решительно вошел в дверь. Что-то со всего маху ударило его прямо в лоб, отчего там тут же вскочила здоровенная шишка. Йошка охнул и замахал было кулаками, будучи в полнейшей уверенности, что на него напал неизвестный в цветастых одеждах, как вдруг обнаружил, что никто на него не нападал. Виной всему оказался огромный тяжелый ухват, приставленный к двери изнутри. По-видимому, злая колдунья, отправившись по своим колдовским делам, решила таким образом проучить нежеланного гостя.

— Ну-ну, мы еще поглядим, кто кого, — обиженно пробурчал Йошка, входя в лачугу, и, потирая лоб рукою, огляделся в поисках чего-нибудь холодного, что можно было бы приложить к шишке, чтобы та скорее исчезла.

Внутреннее убранство лачуги, как оказалось, было еще более бедным, нежели дома алхимика. Огромная печь посреди единственной комнаты занимала почти все пространство. В углу стоял большой стол, через всю комнату на растянутой лыковой веревке сушились во множестве какие-то травы, которые, как решил про себя Йошка, были непременно ядовитыми. Юноша сунулся было на лежанку печи, как вдруг оттуда кто-то грозно зашипел. Йошка испуганно отскочил, тем более что из темноты на него зло засверкали глаза. И тут же издалека раздалась веселая песня. Звонкий голос напевал, шагая прямиком к лачуге. Юноша понял, что попался. Снаружи шла, без всякого сомнения, страшная колдунья, напевавшая, по всей видимости, после сытного завтрака каким-нибудь несчастным путником. Изнутри же лачуги на Йошку продолжали злобно глядеть сверкающие в темноте глаза неизвестного, явно опасного зверя. Быстро осмотревшись, юноша взял тяжелый ухват и встал у двери, чтобы проделать с колдуньей все в точности, что не так давно с ним проделал ухват, а именно дождаться, когда та войдет в лачугу, не заметив с яркого утреннего света в темноте Йошку; и ударить ее по голове. А там уж можно подумать, что делать со страшным зверюгой, что притаился на печной лежанке.

Йошка стоял у двери и ждал. От волнения у него по спине пробежала предательская капля пота. Внезапно песня, слышимая уже совсем близко от лачуги, смолкла, и звонкий голосок требовательно произнес:

— А ну, выходи! Выходи, выходи, я тебя за версту почуяла.

Как я уже упоминал ранее, Йошка был юношей впечатлительным, любознательным и открытым для всего прекрасного, что таил в себе окружающий мир. К тому же ему было всего пятнадцать лет. Поэтому немудрено, что когда он выглянул в маленькое оконце, что было прорублено в самом центре стены, то тотчас же влюбился.

По поляне шагала девушка примерно одного с юношей возраста, неся небольшую корзину, сплетенную из ивовых прутьев, в которой лежали охапкой собранные растения, цветы и коренья. Удивительно, но вся одежда девушки, издалека казавшаяся разноцветным халатом наподобие тех, что носят заморские гости, приехавшие в Прагу с Востока, вблизи оказалась просто-напросто сшитой из множества лоскутов самых разнообразных оттенков. Наряд дополнялся ярким венком, сплетенным из желтых цветочков, кои первыми пробивались весной из земли. Огромные глаза василькового цвета, пшеничные волосы, заплетенные в две толстенные косы, — вот так выглядела новоявленная возлюбленная Йошки, которая подходила к лачуге злой колдуньи.

— Выходи сей же час, — потребовала девушка, остановившись прямо перед дверью.

Услышав ее голос, с печной лежанки спрыгнул огромнейший пушистый черный кот, который уставился своими желтыми глазами на испуганного юношу и грозно зашипел. Шерсть его вздыбилась, отчего котяра стал похож на большой пушистый шар.

— Или ты меня испугался? — стала дразнить Йошку девушка.

Юный королевский следователь не смог стерпеть подобного издевательства и тут же вышел из лачуги, представ перед незнакомкой. Он покраснел словно вареный рак, отчего девушка звонко засмеялась:

— Вот так герой!

Возлюбленная Йошки смеялась с таким задором и столь заразительно, что юноша сначала нехотя, а затем все сильнее и сильнее засмеялся ей в ответ.

— Да, здорово же тебя ухват огрел, — прекратив смеяться, посочувствовала незнакомка, подойдя к Йошке и поглаживая теплой рукою довольно внушительную шишку, успевшую уже вырасти у него на лбу. — Пойдем в дом, я тебя полечу, — предложила она, бесстрашно входя в логово злой колдуньи.

— Осторожно, там… — успел крикнуть ей вдогонку Йошка и тут же понял, насколько он ошибался, когда счел, что в такой лачуге непременно должна жить старая злобная колдунья, пожирательница одиноких заплутавших путников.

Черный кот, тот самый, что так сильно напугал Йошку, когда тот полез было на печку, выскочил из дверей и стал радостно тереться о босые ноги хозяйки.

— Привет, Пушок, — ласково сказала девушка, погладив котяру по голове, отчего тот блаженно заурчал. — Не напугал ли ты этого юношу? — спросила она, краем глаза лукаво поглядывая на Йошку.

Хозяйка лачуги вошла внутрь, приглашая юношу следовать за ней. Йошка, едва войдя, тут же уселся на лавку. Быстро затопив печь, девушка поставила небольшой горшок с водой, в который насыпала каких-то трав, кореньев, все это перемешала, ловко сцедила в чистую тряпицу, завернула и подала юноше.

— Вот, приложи к шишке. Все как рукой снимет.

— Да ладно, так пройдет, — начал было отнекиваться Йошка, которому, что явственно читалось по глазам, было чрезвычайно приятно то внимание, которое ему оказывала столь красивая девушка. — А как тебя зовут? — поинтересовался он у незнакомки, заботливо перевязывающей ему голову.

— Катаринка. А тебя?

— А меня Йошка. То есть Йозеф, — поправился юноша, вспомнив о важной миссии, с которой он прибыл в Городок. — А ты здесь совсем одна живешь?

— Совсем одна.

— И тебе не страшно? — неожиданно вырвалось у Йошки помимо его же собственной воли.

Катаринка звонко засмеялась:

— Кого же мне бояться, скажи на милость? Люди из города сами меня боятся, хоть и приходят за помощью. Они считают меня колдуньей, — гордо добавила девушка. — Как, впрочем, и ты.

Йошка опять покраснел:

— Вот еще глупости. Я пока что не пришел ни к какому определенному мнению, — добавил он, вспомнив, что именно так говаривал аптекарь, пан Ванек, когда изготавливал микстуру от кашля, а получал совершенно новое лекарство.

— Ну-ну, — смеясь, сказала Катаринка. — Тогда пойди и посоветуйся со своим мастером. Кстати, я видела его ранним утром идущим из домика алхимика в сторону трактира. Совсем как пан Новотный. Тот точно так же ходил каждое божье утро в трактир.

— Откуда ты знаешь, что пан Платон мастер? — изумленно спросил Йошка.

— Так ведь мастера сразу видно, — простодушно ответила Катаринка. — Ну все, тебе пора идти.

Она чуть не силком выпроводила влюбленного юношу за порог, правда, на прощание поцеловав его в щеку.

Йошка, вдохновленный поцелуем, словно бы на крыльях долетел за считанные минуты до постоялого двора. Он вбежал в залу трактира и сразу же увидел сидевшего на их обычном месте пана библиотекаря, в задумчивости курившего трубку и глядевшего прямо перед собой. Заметив севшего на скамью прямо перед ним юношу, Платон улыбнулся своей обычною доброй улыбкой:

— Прости, сын мой, что оставил тебя одного, но ты так сладко спал, что грех было будить тебя.

— А вы, учитель, похоже, совсем не спали, — заметил Йошка, ухватывая лежавший на столе кусок хлеба и с жадностью поедая его.

— Да, и в этом кроется сущность разницы между молодостью и возрастом, — философски заметил мастер. — У тебя крепкий сон и отличный аппетит, по всей видимости еще и нагулянный в лесах, что за садом.

— Точно, — изумился догадливости учителя Йошка.

Пан Паливец лично вышел к постояльцам и поставил перед ними миски с дымящейся гречневой кашей и мясом. Юноша с жадностью набросился на еду, в то время как Платон лишь отщипывал пальцами мякиш от хлеба и медленно жевал, глядя в пустоту.

— А ведь вы были правы, учитель, — насытившись, сообщил Йошка. — Если смотреть на выстроенный вами не далее как вчера на этом самом столе план, то напротив пивоварни в лесах, что за садом, стоит лачуга одной колдуньи. — Тут влюбленный юноша сильнейшим образом покраснел.

— Да? Это хорошо, — медленно проговорил пан Платон Пражский, совершенно не замечая то смущение, кое вызывало в юноше упоминание им о хорошенькой колдунье. — Ты насытился? — неожиданно спросил он у своего помощника.

Тот закивал. Мастер встал из-за стола, кинул несколько монет и твердым шагом человека, решившегося на что-то очень важное, вышел из трактира. Йозеф, прихватив краюху хлеба, кою он предусмотрительно посыпал обильно солью, пошел следом. Платон направлялся к центру Городка, туда, где на площади, сверкая в лучах утреннего солнца, блистал всеми цветами радуги и искрился фонтан. Горожане провожали настороженными взглядами королевских следователей, о прибытии которых им уже давно стало известно, низко кланяясь им, а после того как мастер и ученик проходили мимо, тут же обсуждали цель прибытия столь важных особ, таких важных, что даже сам бургомистр обязан подчиняться следователям. Но Платон, совершенно не замечая ничего и никого вокруг, шагал себе к площади, с одной стороны которой красовалось здание ратуши, а с другой — костел.

Йошка так же, как и его учитель, совершенно не замечал того, что творилось вокруг него. Удивительное дело, как все вокруг разом переменилось, думалось юноше. Как изменился Городок и его обитатели, причем в лучшую сторону. Солнце в небе светило ярче, птицы над головой пели веселее, а лица горожан казались влюбленному ученику привлекательными. Даже грязная лужа в канавке, что тянулась вдоль дороги, и та в мгновение ока преобразилась в чудесное подобие озерца. Вот какие чудеса порой совершает с миром любовь, друзья мои!

Дойдя до площади перед ратушей, Платон уселся на парапет, каменным кругом обрамлявший фонтан, и, сняв изящную меховую шапочку с головы, промокнул платком слипшиеся на лбу от пота волосы. Было заметно, что он о чем-то крайне напряженно размышляет. Если бы только пан королевский библиотекарь был хоть чуточку повнимательнее, то он обязательно обратил бы внимание на удивительное поведение своего подопечного, в глазах которого все еще стоял прекрасный образ юной Катаринки. Но Платон Пражский пребывал в глубочайшей задумчивости, в очередной раз осматривая в уме со всех сторон предложенный ему алхимиком план дальнейших действий и стремясь найти в нем подводные камни или же лазейки. Точно так осматривает бочар только что изготовленную бочку для доброго пива. Он осторожно простукивает железные зажимы, охватывающие бочку, и наливает в нее доверху воды, чтобы еще раз убедиться в отсутствии течи.

Внезапно мастер был выведен из подобного внутреннего созерцания самым что ни на есть банальным образом. Пока он сидел на парапете и размышлял, в то время как Йошка старательно прилизывал непослушные вихры, что торчали во все стороны от его головы, глядясь, точно в зеркало, в водную гладь фонтана, из здания ратуши выехал в только что покрашенной коляске, запряженной милым осликом, пан бургомистр. Увидев отдыхавших у фонтана королевских следователей, пан Игнат тотчас же повернул в их сторону коляску и тихо подкатил прямо к пребывавшему в глубокой задумчивости Платону Пражскому.

— Доброго вам здоровья, — громко обратился бургомистр к мастеру и его ученику, даже не удосужившись слезть с коляски и желая таким образом показать, кто в Городке хозяин.

Вырванный из раздумий библиотекарь удивленно вскинул брови и посмотрел на пана бургомистра невидящим взором.

— Здравствуйте, пан Платон, — еще раз повторил приветствие тот, чуть кланяясь пану библиотекарю и удивляясь про себя, как это их мудрый король Рудольф II послал для столь важного расследования такого недотепу, как мастер.

Тут только, услышав собственное имя, королевский следователь вздрогнул, будто очнувшись ото сна, и учтиво поклонился возвышавшемуся перед ним бургомистру.

— Доброго вам утра, пан Игнат, — сказал он.

Йошка, тоже оторванный от созерцания собственного изображения, поклонился, исподлобья глядя на бургомистра с крайней недоброжелательностью. Ему страсть как не понравилось, что тот посмел оторвать учителя от размышлений.

— Ну, как идет расследование? — хитро прищурив левый глаз и считая что так он выглядит чрезвычайно умно, спросил бургомистр.

— К счастью, теперь я могу точно сказать, куда делся пан Новотный, — к удивлению Йошки, громко произнес пан Платон.

Он заметил, что двери костела были чуть приоткрыты, а за ними замаячила некая тень, явно подслушивающая, о чем ведется разговор.

На бургомистра слова мастера произвели сильнейшее впечатление. Хитрое выражение тут же слетело с лица его, рот широко раскрылся, а глаза округлились, впрочем, как и у сидевшего подле учителя Йошки.

— Что же стало с паном Новотным? — с нетерпением спросил мастера пан Игнат. — Куда же он делся?

— Ушел, — просто ответил пан Платон и развел руками, всем своим видом показывая, что ничего не может поделать с этим непреложным фактом.

— То есть как это ушел? — переспросил бургомистр Городка, часто мигая белесыми ресницами и делая совсем уж глупое лицо. — Что, просто взял и ушел? Так, что ли?

— Нет, не просто, — сказал Платон, заводя руки за спину и вышагивая вокруг фонтана.

Любознательный бургомистр принужден был спешиться и проследовать за королевским следователем. Йошка шагал на некотором расстоянии от важных особ, усмехаясь в кулак над тем, сколь ловко поставил учитель напыщенного бургомистра вровень с собой.

— Конечно, не все так просто, как кажется на первый взгляд, — сказал Платон, обойдя фонтан почти наполовину и останавливаясь у дверей ратуши, то есть так, чтобы вода, бьющая из фонтана, была между ним и подслушивающим из костела и своим шумом перекрывала его речь. — На самом деле алхимик открыл нечто, что являлось крайне важным для всего мира. После этого он и ушел. Ушел, чтобы сокрыть от незнающих и непосвященных свое великое открытие, — добавил он совсем уж тихо, отчего бургомистру пришлось даже несколько вытягивать шею, чтобы лучше его слышать. — Он ушел, оставив знаки для посвященных.

— Так вы знаете, что пан Новотный открыл? — взволнованным шепотом спросил пан Игнат.

— Нет, но думаю, что вскоре разгадаю сию загадку.

Платон столь внимательно посмотрел после этих слов на пана бургомистра, что тот забеспокоился, не догадывается ли королевский следователь о том, что Игнат тоже охотился за раскрытием тайны алхимика. Бургомистр сразу же засобирался, громко благодаря пана Платона за ту работу, кою он со своим помощником проделал в их Городке и снял всяческие подозрения в насильственной смерти дорогого пана алхимика.

Проводив взором разукрашенную щегольскую коляску с бургомистром и заметив, что двери в костел также плотно закрылись, Платон усмехнулся и обратился к Йошке с такими словами:

— Что, сын мой, тебе также не понятно, что же произошло на самом деле? Ах да, конечно, ведь ты не читал первую часть дневника алхимика. Карл страсть как любил загадки. Это у него с самого раннего детства проявлялось. Вот и сейчас он загадал удивительнейшую загадку, которою нам и предстоит разгадать. Теперь, сын мой, мне наверняка известно, что Карла не унес дьявол в преисподнюю и он не умер ни собственной, ни насильственной смертью. Напротив, пан алхимик жив и здоров. Вот только алхимией, как мне кажется, он перестал более уже заниматься, — вздохнув, добавил пан королевский библиотекарь, вновь садясь на парапет фонтана.

Йошка уселся подле, с живым интересом глядя на учителя.

— Тебе уже знакомы такие наименования, как Великое Делание или же Королевское искусство, — констатировал мастер.

Юноша согласно кивнул головой.

— Все эти наименования сиречь алхимия, — изрек пан Платон, доставая из недр мантии трубку, набивая ее табаком и закуривая. — Обычно те, кто занимается алхимией, ищут три основополагающих элемента, так называемые первоэлементы. Это Живой эликсир, дающий людям бессмертие. Потом философский камень, или Великий красный эликсир, помогающий любой металл превращать в золото. И, наконец, Королевский боб.

Йошка, впервые слышавший о третьем первоэлементе, удивленно вскинул брови:

— А что это за боб? И почему он называется Королевским?

— Боб этот есть чудо из чудес, — сказал Платон, выпуская душистое облачко дыма. — От него, согласно истории, происходит на Земле жизнь. Еще Королевский боб называют Желудем Жизни. Он-то и является среди других первоэлементов наипервейшим. Обладатель Желудя сумеет постичь все таинства и тайны Бытия, перед ним откроются все загадки Мира, а также он сможет овладеть магией и даже проникнет туда, куда никто никогда не проникал, — в величайшем волнении добавил Платон.

— Это куда? — удивленно переспросил Йошка, который никогда ранее не видал учителя в столь взволнованном состоянии. — Куда можно проникнуть с помощью Желудя Жизни?

— Еще в самых старых книгах было написано, что наша жизнь прилетела откуда-то из другого мира, — сказал Платон Пражский. — Еще мой тезка, в честь которого меня назвали родители, древнегреческий историк и философ Платон в «Критии» упоминал некую землю Атлантиду, коя лежала между Европой и Америкой посередь океана. Так вот, эта самая Атлантида была праматерью всех других земель. Оттуда к нам пришли все знания, которые в саму Атлантиду упали вместе с Королевским бобом.

— И пан Новотный, получив «Алый Гримуар Орфея», обнаружил, как создать этот самый Королевский боб, — попытался подытожить Йошка. — И ушел он в Неизведанное.

— Нет, к сожалению, это не так, — тяжело вздохнув, сказал мастер. — На самом деле Карл, получив гримуар, прошел почти все стадии создания Желудя Жизни, но внезапно на самом последнем этапе он испугался и прекратил свои исследования. Карл в самом начале дневника сообщил, что не желает более заниматься этим, так как уже многое ему открылось, а потому не стоит и продолжать. В общем, он испугался неизвестности и просто-напросто уехал, оставив все как есть. Но перед отъездом пан алхимик решил немного позабавиться и напоследок загадал загадку, припрятав гримуар от тех, кто за ним охотился. Карл пару раз упоминал в первой части своего дневника, что замечает, как за ним постоянно следят. Как и за нами, — неожиданно добавил королевский следователь, коротко кивая в сторону костела, дверь в которой вновь была приоткрыта.

Йошка недоверчиво обернулся и смерил костел презрительным взглядом.

— Учитель, да кто здесь, в этом Городке, может вообще интересоваться алхимией? — высокомерно спросил он. — Это же не Прага. Да и если местные жители найдут гримуар, они даже не сумеют его прочесть.

Платон Пражский добродушно потрепал юношу по волосам.

— А вот тут ты ошибаешься, сын мой, — сказал он. — Оглянись вокруг. Здесь все в той или иной степени интересуются магией, колдовством и алхимией.

Йошка недоверчиво обернулся, внимательно приглядываясь к домам на улице.

— Ну, не знаю, — сказал он, с сомнением глядя вокруг. — Согласен, что очень любопытны в нашем расследовании пан бургомистр и пан трактирщик. Да еще и чета угольщиков имеет некое отношение к колдовству. Еще Катаринка…

— Катаринка? — удивленно переспросил ученика мастер, впервые услышавший имя прелестной колдуньи. — Кто это?

— Я же говорил вам, учитель, что нашел лачугу именно в том месте, где вы и указывали в прошлый раз, — сбивчиво объяснил юноша.

— А, травница, — понимающе закивал Платон. — О ней здесь весьма нелестное мнение ходит. Ну да ладно, это не наше дело. Ты забыл упомянуть мельника. Помнишь поверье, что ветряные мельницы крутят демоны ветра, которых мельник заставляет служить, а водяные мельницы работают круглые сутки за счет водяных и русалок, которые гонят на колесо воду. Кстати, в одну такую русалку кое-кто, кажется, влюблен. Потом еще пан пивовар. Вот уж кто самый настоящий алхимик. Кстати, странный в здешних местах привкус у пива, — заметил Платон. — Так что все отцы города, за исключением местного священника, имеют непосредственное отношение к магии. Все, кто живет в Городке, имеют непосредственное отношение и к колдовству, и к магии, и к алхимии. Даже сам Городок построен в виде огромного алхимического сосуда. — Платон простер руки, пытаясь обхватить удивительный Городок.

— Священнику сан велит не верить в магию, — вставил Йошка. — А что еще написано в первой части дневника, а, учитель?

Платон тяжело вздохнул и принялся выбивать о каменный парапет золу из догоревшей трубки.

— Далее в дневнике Карл пишет, что для нахождения «Алого Гримуара Орфея» необходимо провести Великое Делание с начала и до конца.

У юноши от неожиданности округлились глаза.

— Вы будете проводить Делание? — с восторгом спросил он.

— Мы, сын мой, мы, — сказал мастер. — Мы уже проводим Великое Делание, если верить дневнику.

— Как так?

— Вспомни этапы Королевского искусства от начала и до конца в последовательном порядке, — приказал пан Платон.

Йошка мучительно задумался. Учитель тут же пришел к нему на помощь:

— Вспомни Библию. В самом начале Ветхого Завета Господь Бог сотворил Землю и все живое на ней за семь дней. Каждому дню соответствует один из этапов Великого Делания. Теперь, имея подобную подсказку, ты легко сможешь воссоздать в памяти все этапы. Итак, первым этапом, кой мы с тобою прошли нынче ночью, был этап кальцинации и возгонки. То есть за гниением мы ходили на кладбище, а растворение получили путем общения с духом в теле мертвеца. Теперь нам предстоит провести второй этап Великого Делания — выпаривание. Затем последует третий этап — брожение, потом — очистка, следом пятый этап — соединение, шестой — сгущение и, наконец, заключительный этап — проекция. Будем же терпеливы и настойчивы, сын мой, — призвал мастер ученика, вставая и бодрым шагом направляясь в сторону постоялого двора.

— Учитель, а где мы будем совершать второй этап Великого Делания? — в волнении спросил Йошка, трудом поспевая за быстро шагавшим королевским библиотекарем.

— Как где? — удивленно переспросил Платон. — Конечно же в трактире. Кто еще сможет провести наилучшее выпаривание, как не наш друг пан Паливец, который чуть не ежедневно выпаривает за постояльцами белье?

Йошка на секунду приостановился от неожиданного ответа, а затем бросился догонять Платона, который, по всей видимости, решился провести Великое Делание, в отличие от своего товарища Карла Новотного, до самого конца и узнать, куда же ведет путь в Неизведанное. Мой дорогой Читатель, как прекрасны те порывы душ человеческих, кои устремляют людей на всевозможные открытия! Так вперед же! Читатель, поспешим вслед за Платоном Пражским и его помощником, влюбленным Йошкой навстречу знаниям!