Гроза мафии

Глава 1 НО ПРОВЕРКА ПОДОСПЕЛА ТОЧНО

Начальник таможенного пункта «Вартсия» Николай Замятин нервно закурил и скосил глаза на сидящего в углу в кресле проверяющего. Тот был одет элегантно – хороший костюм и стильно подобранный недешевый галстук – и держался с достоинством английского лорда. И откуда они таких вот берут? Двое приехавших с ним амбалов в камуфляже без знаков различия, вооруженные автоматами, находились в соседней комнате. И собака тоже. Вот ведь – они и собаку с собой притащили. Неспроста это. Значит что-то пронюхали. Потому что к прошедшим через границу час назад финским лесовозам они отнеслись с полным безразличием. Как, впрочем, и к фургону, который регулярно мотался из Суорярви в Финляндию за разными продуктами для тамошнего магазина. Значит – ждали тех самых машин.

Замятин испытал сильное желание отойти сейчас вроде как в туалет и попытаться предупредить Ишмуратова – чтобы тот дал приказ заворачивать. Но, может, проверяющие именно этого и ждут? Ходили недавно слухи, что в Петрозаводске кому-то из больших чинов из МВД круто намылили башку за не слишком качественную работу. В итоге по всей Карелии начался очередной тур русской национальной забавы под названием «борьба с коррупцией». Со всеми ее особенностями – когда попадается тот, кто не успел спрятаться. Вот и теперь. Что им, трудно прослушать его разговор?

Но дело-то в том, что куда больше беспокоили Замятина предстоящие неприятности с местным авторитетом. Проверяющие ему ничего пришить не смогут. Груз, конечно, придется сдать. В смысле – выявить контрабанду. А то, что он проходил и раньше – а ты докажи! И еще труднее доказать, что таможня имеет к этому отношение. Зевнули? Да, простите дураков, с кем не бывает. А вот разговаривать с бандитами… Они таких вещей страсть как не любят. Ишмуратов, конечно, не отморозок. Хоть и горячий кавказский человек, но вполне разумный. Но все равно как-то неприятно.

От сигаретного дыма Замятин успокаивался. С другой стороны, от неприятностей не застрахуешься. Да и этим проверялыцикам, может, совсем не его крови надо, а просто требуется бодрый отчет: дескать, таможня не дремлет, граница на замке. В конце концов у каждого своя работа… Оставалось ждать, когда подойдут те самые машины.

…Таможенники, а вместе с ними и проверяющие с собакой, двигались вдоль трех машин – мощных «Вольво» типа «шаланда». У средней машины собака довольно тявкнула и с чувством выполненного долга выжидательно посмотрела на своего проводника. Старший из проверяющих довольно хмыкнул:

– Отворяй!

Пока открывали дверцы, водитель, до того равнодушно куривший рядом, начал нервничать. А, значит, он при делах. Впрочем, кто ж будет использовать людей втемную? Несерьезно это. Мало ли что. Груз-то специфический.

Внутри обнаружились какие-то коробки. По документам в них находились деревянные комплектующие для мебели, которую финской фирме-получателю почему-то выгоднее было производить на территории России. Наверно они, эти комплектующие, в коробках и в самом деле были. Замятин никогда внутрь этих машин не заглядывал.

Впрочем, проверяющие коробками тоже совершенно не интересовались. Значит точно знали, что искать.

– Разгружай! – бросил старший.

Тут попытался вмешаться водитель, предпринявший безнадежную попытку спасти положение.

– Послушайте! Да что такое! Меня ждут. Вы разгрузите – а кто обратно грузить будет?

– Ты тут права не качай! – рявкнул на него Замятин, изображая служебное рвение. – Надо будет – по винтикам разберем твой драндулет. Есть еще вопросы?

Водитель, кажется, уже смирился со своей судьбой. Что ж, как говорилось в каком-то фильме, умел воровать – умей и ответ держать. От судьбы не уйдешь. Все когда-нибудь попадаются.

– Не все выгружайте. Проход сделайте – и хватит! – распорядился главный.

В итоге машину не полностью разгружали, а всего лишь проделывали проход к задней стенке. Главный проверяющий участия в погрузочно-разгрузочных работах не принимал. Велев одному из таможенников присматривать за водителем, он и сам не спускал с него глаз. Хотя – дурак тот был бы, если в побежал. Куда? Кругом тайга, а впереди граница страны, которая традиционно выдает назад беглецов.

Работа шла, на обочине громоздились вынутые коробки. Впрочем, продолжалось это недолго.

– Товарищ капитан! Поглядите! Есть! – закричали из машины.

Главный с легкостью, выдававшей хорошую физическую подготовку, забрался в кузов, жалея, что испачкает свой навороченный костюм. Следом влез и Замятин. Это далось ему куда труднее – расслабился на таможенных харчах.

Широкий проход, проделанный в грузе, тянулся примерно на треть длины кузова. Дальше была пустота.

– А! Приехали, ребята… – довольным голосом сказал главный.

В глубине фуры, оказывается, были люди. В свете фонаря блестели от пота бородатые испуганные лица.

– А ну выходи! – рявкнул капитан. Никакой реакции.

– По-русски не понимаете? Сергеенко, объясни товарищам…

Один из сопровождавших проверяющего выразительно повел Калашниковым. Вид знаменитого оружия, похоже, был знаком людям в кузове – они стали послушно выбираться наружу. Было их человек двадцать, в большинстве – бородатые, смуглые, восточного типа. Одеты они были по-европейски, но как-то очень неряшливо. Что, впрочем, понятно. Поболтайся вот так в грузовике… А сколько они еще времени перемещались разными путями по нашей великой и необъятной. А сначала еще по Таджикистану… Кто бы это мог быть? Наверняка – афганцы, попытавшиеся сбежать от бесконечной гражданской войны в Европу, которая казалась им раем земным.

Замятин и не заметил, как откуда-то вынырнула «девятка», из которой вывалились парни с телекамерой. У него на душе сразу отлегло. Теперь куда спокойнее. Он тут ни при чем. Начальство в Петрозаводске, получив откуда-то информацию, решило устроить образцово-показательное шоу – «задержание нелегальных мигрантов». Ха, так под это дело, может, наоборот, какие-нибудь выгоды могут нарисоваться…

– Есть куда их запереть? – спросил он у проверяющего. – Автобус за ними я уже вызвал.

– Найдется место.

– Тогда давай. Строим их и гоним к твоему цугундеру.

И тут вдруг случилось нечто совершенно неожиданное. Один из афганцев, отпихнув соседа, прытко бросился в тайгу.

Оба сопровождающих и таможенник бросились следом. Погоня продолжалась недолго. За придорожными кустами начинался заболоченный лес. Беглецу, одетому в какие-то легкие туфли, не уйти было от накачанных натренированных парней в десантных сапогах. В общем, отбежал этот тип недалеко, его поймали, повалили мордой в мох и скрутили.

– Что это он? – спросил Замятин проверяющего.

– Черт его знает… – протянул тот. Судя по всему, он был не менее озадачен.

В самом деле, ну куда бежать человеку без документов и, наверняка без денег, не понимающему порусски, очутившемуся в глухом углу совершенно чужой страны? Да его бы комары в тайге сожрали.

Капитан оглядел беглеца. Это был худощавый безбородый, но усатый парень лет двадцати пяти. В его глазах читалась откровенная тоска.

– Что бежал? Кто такой?

В ответ тот жалобно пробормотал что-то на незнакомом языке. Понятным было только имя Аллаха.

– Может, нервы сдали у парня? – предположил Сергеенко. – Его можно понять – болтаться в такой колымаге…

– Да нет, не похоже. Бежал – значит, имел к тому основания. А ну-ка обыщи его.

Сергеенко начал деловито шмонать афганца.

– Товарищ капитан, у него что-то такое странное под рубашкой. Типа рулона. Вроде какая-то материя.

– Тащи.

Парень задергался, но, разумеется, ничего поделать не смог. Вскоре на белый свет был извлечен пакет, завернутый в полиэтилен.

– Что это? – спросил капитан.

Парень снова забормотал что-то, поминая Аллаха.

– Так, тщательно осмотреть машину. Может, там еще есть. А мы пойдем-ка, Замятин, к тебе в кабинет. Поглядим, что теперь возят нелегальные мигранты.

В кабинете капитан развернул упаковку. Внутри оказался рулон холста. Положив на стол, капитан начал тщательно его разворачивать.

– Едрить твою! Всякое я ожидал увидеть – но чтобы вот такое…

Замятин увидел две лежащие на столе картины – какие-то явно нерусские пейзажи. Вроде как, старинные.

– Вот так, – подвел итог капитан. – Ловили незаконных мигрантов, а нарвались на канал контрабанды произведений искусства. А ты об этом знал? – пронзительно глянул он на Замятина.

– Я-то тут при чем? – как можно натуральнее ответил Замятин.

– Ладно, верю, что вот об ЭТОМ ты не знал. А от остального все равно открутишься. Что ж, звони ментам, звони прямо в Петрозаводск. Пусть присылают людей…

Глава 2 ВСПЛЫВШИЕ КАРТИНЫ

Сергей Казаков, он же Казак, толкнул дверь в кабинет шефа.

– Вызывали? – и огляделся, оценивая ситуацию.

Шеф, Алексей Князев, сидел за столом, уставленным разными электронными прибамбасами, в большинстве из которых, как все знали, шеф ничего не понимал. Это был крупный, несколько полный человек средних лет – какими бывают те, кто в молодости серьезно занимался спортом, а потом прекратил; с круглым лицом, украшенным пышными черными усами. В его внешности было что-то неистребимо ментовское.

Но что самое главное, в кабинете присутствовал и хозяин, Расул Ишмуратов. Дело, судя по всему, было серьезным. Ишмуратов обычно всем своим поведением старался опровергнуть представление об азербайджанцах как о развязных и эмоциональных людях. Он всегда держался подчеркнуто сдержанно, словно брал пример с другого выдающегося кавказца – товарища Сталина. Но получалось это не всегда. Порой горячая южная кровь брала свое. Одним из признаков этого было, что Ишмуратов не мог сидеть на месте, предпочитая расхаживать по помещению. Вот и теперь он стоял у окна, затягиваясь своей любимой сигариллой.

– Пришел? Садись и слушай. Дело есть.

Сергей подвинул к себе кожаное кресло на колесиках, устроился в нем и приготовился слушать руководящие указания.

– Дело такое. Вчера на таможне тормознули машины, которые мы прикрывали. Кто-то стукнул таможенникам. Нашли там афганцев-нелегалов… – Ишмуратов сделал паузу.

Казак всем своим видом изображал внимание, одновременно прокручивая в мозгу ситуацию. Пока что все было непонятно. Тормознули – случается. Очередной стукачок завелся – тоже дело житейское. Но при чем тут он, Казак? Сергей работал у Ишмуратова кем-то вроде специалиста по неординарным ситуациям. Там, где требовалось хорошо трудиться мозгами. А поиски стукачка – это рутинная работа, по части которой у бывшего мента Князева имелись куда более квалифицированные ребята. Тем временем Ишмуратов продолжал:

– Но суть не в этом проколе. Обычное дело. Случается. Куда интересней другое. У одного из нелегалов нашли «левый» груз. И какой груз! Картины нашли старинные. Три штуки.

Дело становилось интереснее, но Казак все равно пока что ничего не понимал. Да, конечно люди, платившие Ишмуратову за то, чтобы он прикрывал их дела, поступили конкретно не по понятиям. Проворачивать необговоренные в соглашении дела – нехорошо. Эдак ведь завтра можно таким макаром и героин начать перекидывать. А на то цена совсем другая. Да и не стал бы Ишмуратов связываться с героином. Он уже взял курс на легальность – ему совсем были ни к чему игры, где тебе противостоят не ребята из местного УБОПа, с которыми налажены отличные отношения, а монстры из ФСБ со всей их техникой. Уже наигрались на всю жизнь… Но опять же – если хозяин решил кидать предъяву своим партнерам – то при чем тут Казак? Переговорный процесс, часто заканчивающийся всеобщей стрельбой – тоже не его амплуа. Хотя пострелять-то можно.

Голос Ишмуратова вывел его из состояния задумчивости.

– Мы тут с Алексеем посовещались и вот что решили. Тут кто-то третий влез. Со стороны. А ты как думаешь? Не спеши отвечать. Покури, поразмысли.

Казак закурил и стал соображать. А ведь прав его хозяин. Он особо не влезал в эту возню с перевозкой афганцев, но кое-какое представление имел. Да и бывал он в Германии, где эта транспортная цепочка заканчивалась. Что такое, по сути, транспортировка нелегалов? Люди, задолбившись жить в какой-то стране, находят доброго дядю, который берет с них по несколько тысяч баксов, чтобы доставить их в Европу. Говорят, некоторых вовсе и не довозят – тогда мигранты исчезают бесследно. Но солидные люди так не поступают. Ведь письма на родину тех, кто доехал – это дополнительная реклама. Вот и тащат их разными маршрутами по бескрайним просторам бывшего Советского Союза. В последнее время в этом увлекательном бизнесе – правда на третьих ролях – стал участвовать и Ишмуратов. Оно и понятно – Карелия, глухомань, ни наши, ни тем более финские погранцы и таможенники о подобном и раньше не слыхали. Но дело не в Ишмуратове, а в тех, кого он прикрывал на своей территории. Их работа, если вдуматься, в области «придонного слоя». Кто эти мигранты? Никто, и звать их никак. Привезут их в Германию – а куда им деваться без документов? Либо в подпольные мастерские, либо, что чаще – наркотиками торговать. Другой альтернативы нет – как говорилось в рекламе.

Ну, а все эти дела со старинными картинами? Казак мало знал про данный бизнес, но представлял себе, что это совсем иная среда, иные люди.

– А может, кто-то из их ребят подсунул случайно подвернувшийся «левак»? – высказал он предположение. – Ну, достались как-то им эти картины, вот они и решили их к своим знакомым за бугор переправить? Типа – дальше уж как-нибудь.

– Может, оно и так, – сказал Ишмуратов. – Мы тоже этот вариант пережевывали. Но, сам видишь, сколько тут непонятного. По-любому, мне не нравится, когда меня держат за дурака. В общем, мы это дело тебе поручаем. Разберись по-тихому. Кто там, что и откуда.

– Информации маловато. Кстати, я и вчера, и сегодня утром смотрел карельские криминальные новости. Об этом задержании ничего не было…

– Вот это тоже интересно. С таможни мне передали – там были телевизионщики. Причем, не ментовские. Видать, менты готовились сделать парадный отчет о своей доблести. Но, значит, передумали. Тормознули.

Князев добавил:

– Казак, наколку я тебе дам на своих людишек в ментовке. Они кое-что пронюхали, тебе обрисуют. А дальше уж давай сам. Ты, главное, набери побольше информации…

От приграничного райцентра, где свил гнездо Ишмуратов, до Петрозаводска было сто пятьдесят километров по достаточно приличной дороге. Райцентр, кстати, был продвинутый, в котором все хорошо обстояло со всякими достижениями техники – в том числе и с Интернетом. Поэтому, договорившись о встрече с человеком Князева, Казак перед выездом отодвинул в сторону секретаршу шефа, влез в Сеть и прошерстил все как петрозаводские новостные сайты, так и два-три местных, сооруженных здешними энтузиастами. Городок-то маленький, даром что тут у всех мобильники и у многих Интернет – все равно деревня. Поэтому слухи могли просочиться. Но нигде ничего не было. Значит, менты тоже углядели в этом приграничном происшествии нечто, о чем распространяться не стоит.

Он гнал свою «Тойоту»-внедорожник по шоссе и размышлял. Настороженность его боссов по поводу вроде бы незначительного происшествия понятна. В позапрошлом году чужаки уже пытались влезть на территорию Ишмуратова и устроили тут чуть ли не Курскую дугу[1]. И эти «варяги» тоже были связаны с заграницей. Так что вполне объяснимо, почему на всякие непонятки, связанные с забугорьем, Расул Тенгизович реагировал очень нервно. Его никто бы не посмел назвать трусом, но если любимым историческим персонажем Ишмуратова был Сталин – это о чем-то говорит. Как и вождь всех времен и народов, Расул Тенгизович действовал осторожно и старался просчитать события на много ходов вперед. «Сталин ужасно не любил всякие неожиданности», вспомнил Казак фразу из какой-то книги.

Очень неприятным было то, что Казак совершенно не понимал, по каким законам крутится система, с которой он столкнулся? Ведь кто они все? Говоря газетным языком, провинциальные мафиози. Как торгуют «левым» лесом и о всех подобных делах – это они знали досконально. Но тут на их поле обнаружились следы совершенно чужой и непонятной деятельности. Поэтому чувствовал себя Князев неуютно. В самом деле, ну, двинет, допустим, Ишмуратов тем людям, с которыми работал, предъяву. И получит, предположим, вполне цивилизованный ответ – да, мол, братан, это мы неправы, не проследили за своими людьми. Мы с ними разобрались, а тебе даем столько-то за обидку. И все. Но больше работать Ишмуратов с ними не станет. Казак имел дело с ребятами, занимавшимися переправкой нелегалов. Люди это были простые и незамысловатые. Для них главное – иметь чистый путь, по которому они гонят свой «товар». То, что эту дорогу запалили – ничего не значит. Через месяц-другой можно продолжать. А история с картинами так и останется темным пятном. И черт знает, что из нее выльется…

Встреча была назначена в квартире на окраине Петрозаводска, которую Казак снимал для особых случаев. Обычно с петрозаводскими ментами он встречался без таких сложностей, но тут, видимо, был особый случай. Сергей открыл полученным от шефа ключом железную дверь и проник внутрь. Квартира была стандартной двухкомнатной, минимально обставленной новой, не слишком дорогой, но приличной мебелью. В большой комнате имелся телевизор и медиасистема, в шкафу нашелся небольшой бар. Судя по всему, за хатой кто-то регулярно следил и поддерживал ее в человеческом состоянии.

Казак посмотрел на часы – до назначенного срока оставалось еще полчаса. Подойдя к бару, Сергей налил себе ямайского рома, потом вспомнил: как раз сейчас должны передавать местные новости, и включил телек. Привычка у него была такая – новости он старался просматривать постоянно. Лишняя информация еще никому не мешала.

Телек засветился, замелькали какие-то мало интересные сообщения, и вдруг прозвучало слово «Вартсия». Казак прибавил звук и вперился в экран. Корреспондент, стоя около фур, бодрым голосом докладывал об очередной удачной операции таможни. Потом показали толпу афганцев. Далее Замятин не менее бодро доложил, что граница на замке и все хорошо… О картинах не было сказано ни слова.

…В дверь три раза позвонили. Казак вырубил ящик и пошел открывать. На пороге стоял крепкий сероглазый блондин лет двадцати пяти, чей облик напоминал, почему эта земля зовется Карелией.

– Вы от Князева? Сергей? – спросил он.

Казак кивнул.

– Михаил.

Сергей пригласил его пройти в комнату.

– Пить будете?

– Коньяк есть? Я сегодня с работы отбыл с концами, так что можно и выпить.

Казак налил посетителю. Тот пригубил и перешел к делу:

– Князев просил меня информировать вас об этом случае в Вартсии…

– Кстати, я только что посмотрел новости. Почему только сейчас об этом сообщили? И не все…

– Только сейчас – потому что дураков у нас в системе много, – махнул рукой мент. – Пока согласовали, пока то да се. – А не все, потому что дело-то своеобразное… Решили, что не стоит… Как вы думаете? – Михаил пристально посмотрел на Казака.

– Может быть. Я ж пока не знаю. А, кстати, что за картинки-то?

– Вы начали с самого интересного. Точно сказать трудно. Серьезная экспертиза – штука непростая. Но из Питера вчера прискакали специалисты. Они говорят вот что: картины подписаны. На первый взгляд – подлинник. Художника зовут Робер Юбер…

– Знаете, я из художников знаю Репина, Церетели и Сашку Нефедова – есть у нас такой местный пейзажист.

– Я тоже не знаток. Да у нас специалистов-антикварщиков и нет. Но вот кое-что…

Михаил вытащил из кармана принтерную распечатку.

«Робер (Robert) Юбер (22.5.1733, Париж;, – 15.4.1808, там же), французский живописец. Работал в Париже. В 1754– 1765 жил в Италии. Член Королевской академии живописи и скульптуры (с 1767) и почетный вольный общник АХ в Петербурге (с 1802). Участник реконструкции парка в Версале (1775), хранитель Лувра (с 1784). Испытал влияние Дж. Б. Пиранези. Произведения Р., изображающие преимущественно античные руины, парковые виды, а также различные события из парижской жизни, отличаются богатством фантазии, тонкостью свето-воздушной перспективы; живые жанровые сценки, представленные в нарочитом контрасте с грандиозной архитектурой, вносят в пейзажи Р. элементы рококо».

– Во всех энциклопедиях этот мастер есть. В Питере в разных музеях хватает его картин. В общем, дяденька был серьезный – а значит, стоят его картины очень даже хорошо, – дополнил Михаил.

– А откуда их сперли, известно? Ведь, скорее всего, они краденые. Зачем легальные так переправлять?

– Вот тут-то самое смешное. В списке похищенных ценностей этих картин нет! Мало того, как сказали специалисты, они вообще неизвестны. Ну, это, как они же сказали, бывает часто. Живописец был плодовит как кролик.

– А этот, который гонец, что-то сказал?

– Да уж намучились с ним! Он мало того, что только на фарси говорит, так еще и запуган до полусмерти. Правда, нашелся у нас один – воевал в Афгане, знает не только язык, но и ихние понятия, так что нашел с ним общий язык. В общем, картинки этот парень получил в Питере. Там этих бедолаг-мигрантов пихнули то ли на какую-то заброшенную турбазу, то ли в санаторий… Так вот, за ними присматривали трое, и сидели они там неделю. И уже перед самым отбытием один из охранников отвел парня в сторону – оказалось, он тоже на фарси рассекает. Дал он этому горемыке пятьсот баксов. Их мы нашли, кстати. И еще дал картины. И велел зазубрить телефон. Да еще какой-то дрянью несмываемой на руке у него телефон написал. Чтобы не забыл, значит. Сказал – как прибудешь в Германию, тут же позвони. Дескать, тебе дадут за это две тысячи, а главное – возьмут на хорошую работу, не то, что остальных, которые в рабы пойдут. Разумеется, молчать велел, и запугал до смерти. Не позвонишь, дескать, или если что с товаром случится – всюду найдем, и тогда будешь Аллаха сам о смерти молить. Вот потому-то этот тип и рванул в лес.

– А телефон?

– А что телефон? Разумеется, сотовый. Да и немецкий, скорее всего. Так что никаких концов. Тем более – преступления-то нет, раз кражи не было. Нам этим заниматься недосуг. А вот вы, – Михаил усмехнулся, – может, что-то и накопаете…

Проводив Михаила, Казак снова заскрипел мозгами. Хотя что тут особо скрипеть? Ежу понятно, что надо ехать в Питер. Что, впрочем, неплохо. Давно он свою подружку Алену не видел… Кстати, она и поможет. Как-никак журналистка. Поможет сориентироваться, выведет на нужных людишек, тех, кто в живописи разбирается, а главное – знает, где это могут быть в Питере неучтенные картины. Но какая-то недодуманная мысль постоянно всплывала… А! Этот мент сказал, что про картины они намеренно придержали… И так выразительно сказал. Точно!

Казак набрал телефон Князева. Кратко отчитавшись, подвел итог:

– Надо ехать в Питер. Ну, это ладно. Но тут такой еще момент. Объясните этому вашему типу на таможне, что никаких картин у афганцев НЕ БЫЛО!

– То есть… А! Я тебя понял. Они, если это узнают, решат, что картинки куда-то уплыли по дороге, и задергаются… Хвалю, Казак. Молодец. Так и сделаем. А ты что?

– Да вот допью и на вокзал двину…

Глава 3 СЛЕД ВО ТЬМУ

В «бумере», на большой скорости прущему по ночной трассе «Скандинавия», на всю катушку горланила из магнитолы залихватская попсовая музыка. Однако водитель, крупный мужчина лет под сорок, с резкими чертами лица, был мрачен. Он небрежно держал руль, но в то же время пристально следил за дорогой. Дорога была почти совсем пустой – лишь изредка проносились со свистом по встречной полосе огромные тяжелые тени летящих из Финляндии «дальнобоев». Игорь Кудрявцев, сидевший за рулем «бумера», то и дело посматривал в зеркальце – не видно ли «хвоста»? Но шоссе позади было пустым.

Надо было спешить. Шестым чувством, которое ни раз спасало его в Афганистане, Игорь чувствовал опасность. Никаких конкретных фактов, но тем не менее… Товар отправили, а потом Игорь получил заверения, что, дескать, все путем. Но что-то ему не понравилось в этих заверениях. Как-то уж больно им хотелось убедить Игоря, что лучше дела и обстоять не могут. А потом убили Коляна… Глупо так убили, вроде как случайно. Но все это сильно Игорю не нравилось. Потом пропал Филин. Вообще пропал, с концами. Все то же спасительное шестое чувство говорило: что-то у них пошло не так. И крайними оказались он, Игорь, и его ребята. А ведь, блин, думал, что эти продавцы картинок – несерьезные люди, старательно косящие под американских деловых, какими их показывают в кинофильмах. А оказалось не все так просто…

Сейчас план был у него простой. Отвалить на одну дачку, о которой никто не знал. Посидеть там тихо и не спеша разобраться в ситуации. А уж потом решать. Кудрявцев, служивший в разведроте десанта, опасности не боялся. Но тут был случай особый. Ощущение такое, как будто находишься с завязанными глазами в темной комнате. Непонятно было – откуда станут стрелять?

Почти не снижая скорости, «бумер» вкатился в Сестрорецк. Трасса вела на мост через Разлив. Уже въехав на него, Игорь понял, что зря это сделал. Пришлось сбросить скорость, да и мост был узким. Надо было в в объезд…

Но – поздно. На той стороне моста откуда-то нарисовался «лендровер», который буквально прыгнул из темноты на трассу, перегородив проезд. Боковым зрением Кудрявев увидел в зеркале огни машины, выскочившей из поперечной улицы. Обложили.

Он резко затормозил, а потом дал задний ход. Набирая скорость, BMW пошел капотом вперед. Игорь открыл дверь и выпал из машины. Удар об асфальт был мощный, но толстая кожаная куртка его смягчила. Да и учили Игоря в свое время этому искусству – прыгать из машины на ходу… Он тут же откатился в сторону.

Те, задние, такого явно не ожидали. Они-то, судя по всему, рассчитывали влететь на мост, захлопнув ловушку. Послышался визг тормозов, затем удар железа о железо. Так, этим некоторое время будет не до него. Тем временем от «лендровера» отделились две тени. Они бежали к месту столкновения – и явно не видели Игоря, он находился вне освещенного фарами пространства. Игорь извлек пистолет. Тени попали в полосу дальнего света от «бумера». Кудрявцев сделал четыре выстрела. Двое неизвестных повалились на асфальт. Игорь двинулся назад, держась края моста, готовый к тому, что из второй машины откроют огонь. Но тем было явно не до этого. Приблизившись, Кудрявцев увидел, что на мосту стояла обычная «девятка». Лобовой удар с «бумером» превратил ее переднюю часть в металлолом. Интересоваться, кто там и что там времени не было. Игорь миновал мост и растворился в улицах пригорода Сестрорецка.

На вокзале Казака встречала Аленка. Завидев Сергея, девушка с места взяла хороший разбег и так прыгнула на него, что он, уж на что был крепкий парень, чуть не повалился на перрон.

– Наконец-то! Приперся, гад! А то сидишь в своем медвежьем углу и занимаешься разными темными делами! – орала она на весь Ладожский вокзал.

– Ты чего это так разошлась? – спросил Сергей, поцеловав девушку.

– А-а, это я вчера к подружке заехала поболтать, она тут живет неподалеку. Мы под коньячок сериал какой-то глядели. Про офигенную любовь. Вот я и прониклась… В самом деле, единственный стоящий парень – и все где-то болтается. А вокруг какие-то чмошники… Даже и переспать толком не с кем.

– Слушай… А что это ты с багажом? – спросил Казак, заметив на плече у девушки объемистую сумку.

– Так ты ж не зря сюда приехал, верно? Жить без приключений нам никак нельзя. Я и с работы отпросилась – типа веду журналисткое расследование.

Казак только хмыкнул. С Аленой Чигирь он познакомился во время одного веселого дела. Точнее, со знакомства с ней это самое дело и началось. С тех пор у них тянулась дружба, переходящая во время визитов Казака в постель. Впрочем, девушка была полезной и во многих других вещах. Она работала в медиаагентстве, которое, как считалось, выпускало газету, но на самом деле занималось «черным пиаром». То есть за определенную плату готова была смешать с дерьмом любого, на кого укажет заказчик. Там трудились зубастые волки информационных джунглей, умеющие найти компромат на кого угодно и на что угодно. Алена была волчицей не из последних. Когда-то совместные приключения с Сергеем открыли ей глаза на то, что в реальности представляет собой этот мир – и из дурочки-журналисточки, каких сотни, она стала специалисткой информационной войны. При этом на вид Алена оставалась все той же наивной дурочкой с широко открытыми на мир пустыми глазами. Именно поэтому она умудрялась в обыкновенном интервью вытягивать у разных ответственных товарищей совершенно убойную информацию. В общем, серьезная была девушка.

– Ну, и где твоя блат-хата? Ты когда звонил, сказал, что все схвачено. А то я бы нашла…

Казак огляделся. И тут же к нему подошел молодой неприметный человек.

– Вы Казак? Я вас проведу к вашей машине…

Квартира оказалась своеобразной, в таких Казаку бывать еще не приходилось. Она располагалась на Васильевском, на улице Репина – в жутко узком проезде, напоминающем улочки европейских средневековых городов типа Кракова. Но это еще что! Более всего поражала планировка жилища. Одна комната была как комната, но вот в другую вел узкий коридор из кухни – в обход первой. Все остальное было… Ну как всегда бывает на подобных квартирах, где размещаются нужные люди. Разве что имелся компьютер со всеми причиндалами.

– Вот что мне нравится у вас, у бандитов, так это хорошо налаженная инфраструктура, – сказала Алена, оглядевшись. – Приезжаешь – а рабочее место готово.

Казак врубил аппарат. На экране в углу появился значок, свидетельствующий, что с Интернетом все хорошо. Но загрузил «Оперу».

– Это уже безобразие! – послышался возмущенный голос девушки. – Если и бандиты стали сетевыми маньяками, то куда ж мир катится?

Алена стянула майку и прижалась к Сергею. Казак взял ее за плечи – и девушка сразу обмякла. Он знал эту ее особенность – переход от журналистской агрессивности к покорности мужской руке. До комнаты с кроватью было далеко – поэтому Сергей повалил ее на пол, на ходу стаскивая с девушки джинсы, а потом и сам кое-как освободился от одежды. Когда Сергей вошел в нее, она издала протяжный стон. Секс получился интенсивный, но непродолжительный. Уже вскоре Алена, блаженно жмурясь, разлеглась на Сергее.

– Надо же, как, оказывается, я тебя хотела. Вот что значит смотреть на ночь сериалы. А тут еще подружка жаловалась, дескать, она к молодому человеку пришла, вся такая-растакая, принимает на диване разные эротические позы – а он, сволочь, в монитор пялится. Она ж не в Интернете, и, значит, ему не интересна. Вот я и подумала – приедет Сергей, он из тайги, он не такой.

– У нас там, кстати, тоже Интернет.

– Вот, блин, скоро в мире романтики совсем не останется. Приедешь куда-нибудь в Африку, в джунгли – а там возле хижины сидит негр и шарится в том же самом «Живом Журнале»… Ладно, давай кофе, что ли, выпьем. Если он тут есть.

Алена слезла с Сергея, быстро оделась и двинулась на кухню. Когда туда подтянулся не очень торопившийся Казак, вода в «Сименсе» уже готовилась закипеть – а Алена раскладывала на столе какую-то нарезку из упаковок. В углу просторной кухни находился бар. Сергей вытащил оттуда бутылку виски.

– Ну, что, давай за встречу старых друзей. И за начало нашей плодотворной совместной работы.

– Про работу ты по телефону говорил, «типа подробности при встрече». Что там у нас?

В глазах девушки загорелся холодный азартный огонек. Нет, журналистика – это диагноз.

– Дело такое. Понимаешь, у нас всплыли три картины старого мастера. Судя по всему, они из Питера. Среди краденых не значатся. Так вот, нужен человек, который хорошо знает обстановку на местном художественном фронте. И хорошо бы – чтобы имел какое-то понятие о том, как серьезные картины толкают на Западе. Я, сама понимаешь, в этих делах лох лохом.

– Какой вопрос, командир, сейчас мобильник из куртки выну – и начнем…

Идея начать поиски именно так, казалась Казаку наиболее продуктивной. В самом деле, обращаться к партнерам Ишмуратова, ничего не имея, он считал лишним.

Как и искать самому тех людей, которые сунули картину бедному афганцу. Как иголку в стоге сена. Никаких толковых примет афганец не дал, где их держали – не знал… Ну, а найдешь – попадешь на исполнителей…Алена между тем уже вышла на связь:

– Вадим? Слушай, ты тут копал материал насчет той кражи у коллекционера… Да нет, мне эта кража по фигу, тем более, что менты уже всех повязали. Дело в другом. Ты рассказывал, что общался с каким-то мужиком, знатоком частных коллекций… Вот именно, мне он нужен. Да, дело веселое. Ты ж знаешь, я фигней не занимаюсь. Может потом расскажу… Нет, я тут с мужчиной. Очень суровым, кстати. Убьет и не заметит…

– Так, телефон я получила. Что можно тому товарищу рассказывать? – спросила Алена Сергею, прервав связь.

– То, что я тебе рассказал…

– А как зовут художника?

– Робер Юбер.

Журналистка уже набирала другой телефон.

– Андрей Ильич? – И тут ее голос стал прям-таки медовым, – вас беспокоит секретарь частного сыскного агентства Алена Чигирь… Видите ли, тут такое дело…

– Ну, все, – сказала она минут через десять. – Можно двигаться. Старикан, с которым я говорила – очень крутой реставратор. О картинах и их владельцах знает все. Судя по всему, просто на стуле подпрыгивает от нетерпения нас видеть. Говорит, быть такого не может. Так что, думаю, проблем с выкачиванием информации не будет. Двигаемся. Да, он в центре живет, так что проще на метро, чем на тачке…

Честно говоря, Казак ожидал увидеть в доме реставратора обилие картин и прочего антиквариата. Однако просторная комната с «фонарем», в которую их проводил хозяин – невысокий, плотненький и очень подвижный человек лет шестидесяти, была обставлена мебелью, которую на закате советской власти покупали хорошо зарабатывающие люди. В углу стоял компьютер. При виде его Сергей ощутил собственную техническую неполноценность. Вон, даже у стариков эта машина есть. А он себе комп приобрести так и не сподобился…

Что же касается картин, то на стенах висело всего два каких-то пейзажика, изображавших морское, судя по серому мрачному небу – Балтийское побережье.

– Это мои работы, – пояснил Аркадий Степанович, увидев, что Сергей заинтересовался картинами, – в Усть-Луге писал. Знаете, как становятся реставраторами? Все мы в юности мечтали стать художниками. Но… Не дал Бог особого таланта. То есть, чужие работы поправлять могу, а вот свои… Сами видите. Так, любительская мазня.

– Да я думал у вас собственная коллекция есть…

– Сапожник без сапог, – засмеялся реставратор. – У меня, молодой человек, в жизни не было таких денег, чтобы коллекционировать картины. Да к тому же… Я ведь до пенсии работал в Эрмитаже. Знаете, после этого собирать что-то самому… Я хоть и имею с коллекционеров свой кусок хлеба с икрой, но этих людей не понимаю. Сумасшедшие. Хотя… сейчас бизнес, вроде, цивилизуется, может, новый Третьяков из кого-нибудь вырастет…

Сергей усмехнулся, представив своего шефа в роли покровителя искусств. А с другой стороны – почему бы и нет? Если кто-нибудь доходчиво объяснит Ишмуратову, что так поступают солидные люди – он ведь и поведется. И будет в Петрозаводске Ишмуратовская галерея…

– Но, господа, я, кажется, вас заболтал. Это от волнения. Уж больно дело необычное. Присаживайтесь…

Они расселись в креслах возле журнального столика, и Алена извлекла из папки снимки картин. Мент в Петрозаводске передал их Сергею. Еще по дороге Казак договорился с Аленой, что разговор будет вести она. Потому что в живописи он разбирался, как свинья в апельсинах. Девчонка тоже не особенно была сильна в этой области, но она хотя бы Университет закончила.

– Вот эти картины. Всплыли из ниоткуда. Специалисты утверждают, что подлинные.

– А кто именно?

– Этим милиция занималась, – вмешался Казак. – Но уголовщины за ними они не нашли, дело не открыли. А наш человек, у кого они оказались, нанял проследить их историю. А то мало ли… Он человек солидный, ему репутация скупщика краденого не нужна. Да и вообще ему интересно. И он может себе позволить удовлетворить свое любопытство.

– Никогда не встречался с современными последователями Шерлока Холмса. С милиционерами-«антикварщиками» контачил не раз. Но все же чем я могу помочь?

– Вы ведь знаете питерских коллекционеров?

– Всех, чьи собрания представляют хоть какой-то интерес. Мирок-то узкий. В последнее время появилось несколько из новых русских. Я понимаю, куда вы ведете. Но Юбера в Питере у частников вообще нет. Есть одна картина в Москве. Но ЭТИХ уж точно нет.

– Скажите, а могли они где-то находиться? – спросила Алена. – Ведь во время блокады, насколько я знаю, были мародеры, кто собирал ценности по вымершим квартирам. Или другой вариант: из Германии после войны тащили всякое. Может, кто-то прихватил?

Аркадий Степанович усмехнулся.

– Какой-нибудь капитан или майор увидел в прусском замке картины, привез их, а потом держал их на своей даче?.. Наши офицеры, по большей части, люди были простые. Они тряпки тащили. Вот союзники, особенно англичане… те – да. Их тряпками было не удивить, а вот бесхозным антиквариатом… До сих пор там всплывают произведения искусства, вывезенные в сорок пятом из Германии. Что-то я по этому поводу хотел сказать… Эх, старею. Ну ладно, может, потом вспомню. Так вот, вариант, что их после войны привезли из Германии – очень маловероятный. Как и блокадный вариант. Дело не в том, что их не могли привезти оттуда, или прихватить в вымирающем городе. Могли. Но мало шансов, что с тех пор они ни разу не всплыли. Я еще допускаю, что где-нибудь в глухой деревне обнаружится уникальная старинная икона, хотя в шестидесятых-семидесятых годах глубинку по этой части тоже изрядно почистили. Тогда вспыхнула мода на иконы… А если говорить о картинах. Да, может всплыть, допустим, работа Филонова или каких-нибудь других русских авангардистов. Еще Айвазовского в провинции находили. Саврасова. Но Юбер… В России он не работал. Его картины покупала матушка Екатерина. Ну, и следом за ней, как это водилось, кое-кто из вельмож. Куда они могли пропасть? Утащил в семнадцатом какой-нибудь революционный матрос? Он, скорее, золотишко какое-нибудь утащил бы. Спрятали при приближении фашистов? Но это легенда. Все, что спрятали, потом нашли. Все, что не успели спрятать, немцы сразу, как пришли, вывезли в Германию. Господа, это не пиратский клад. Все эти вещи рано или поздно, а точнее, довольно быстро, всплывают…

– А, может, существуют никому не известные коллекции? – спросил Алена.

Реставратор добродушно рассмеялся.

– Милая девушка, я всю жизнь занимаюсь живописью. Бывал во многих странах, общался с тамошними любителями. Так вот, мне никогда не доводилось слышать о сумасшедших эстетах, которые в своем особняке или замке за запертыми дверями любуются полотнами. Это уже что-то из области плохой художественной литературы. Одним из мотивов коллекционирования антиквариата является тщеславие. Коллекционер всегда рад похвастаться тем, что он имеет. Потому-то воровать известные произведения искусства – бессмысленное дело. Вот, в 1912 году в Италии похитили «Мону Лизу». И что? Через два года ее нашли на каком-то римском чердаке. Понимаете, такую вещь продать невозможно. По той причине, что ее никто не купит. Разве что украсть и предложить вернуть за выкуп – как людей похищают. О таких случаях мне слышать приходилось. Но это из другой оперы.

– Но давайте поищем варианты. Ведь если картины есть – значит, они откуда-то взялись.

Реставратор задумался. Потом резко наклонился к девушке:

– А знаете, один вариант есть. Да-да, и достаточно вероятный. Вы, возможно, слышали, что в двадцатых годах коммунисты массово продавали произведения искусства за рубеж.

– Слышала, конечно. Об этом одно время все газеты кричали – когда было модно коммунистов обличать во всех смертных грехах.

– Этот-то грех за ними имеется. Но тут что для нас интересно? Списывали произведения искусства из музеев в обстановке, простите, полного бардака. Никакого серьезного учета не велось. Так что, возможно, кое-что и прилипло к нечистым рукам. Среди большевиков, знаете ли, были не только революционные матросы с маузерами. Имелись там и очень образованные люди. А ведь тогда многие были уверены, что советская власть долго не продержится. Мне отец рассказывал – сидели люди и ждали, что вот-вот большевистская власть рухнет и наступит нормальная жизнь. Так что могли припрятать до лучших времен. А потом – тридцать седьмой год случился. И многие видные коммунистические деятели неожиданно для себя сами оказались в роли жертв… Так что могли где-то припрятанные ценности так и остаться не найденными.

– Логично, – встрял Казак. – А потом, допустим, кто-нибудь на какие-нибудь дедовские записки наткнулся или вообще случайные люди нашли. Но что нам это дает?

– Установить, кто проводил изъятие ценностей легко. Это я по своим каналам выясню. Искусствоведы часто занимаются подобными расследованиями. Есть опытные люди.

– Разумеется, наш заказчик оплатит ваш труд и труд этих людей…

– Да бросьте! Мне и самому интересно. Я ж на пенсии, чем еще старику заниматься?

– Но только тут вот какая странность. Я уж раскрою карты. Дело в том, что эти картины пытались переправить за границу. Вопрос: зачем? Если они всплыли совершенно легально, то зачем лезть в криминал? К тому же, имеется риск все потерять. Что и случилось.

– Вообще-то на Западе произведения искусства стоят куда больше. К тому же… Знаете, я ведь в законах не очень разбираюсь. Если, допустим, их строители нашли при ремонте? Это что – клад или как-нибудь по-другому называется? Наверняка и теперь положено как-то и с кем-то делиться? С государством, с владельцем земли? А вот насчет заграницы… Ведь мелькала у меня какая-то идея. А! Ведь точно… Погодите, я включу компьютер. Мне надо в Интернет прогуляться.

Реставратор запустил машину и влез в Сеть. На экране стали мелькать различные сайты на иностранных языках.

– Так-так, где-то здесь было… А, вот нашел. Речь идет об одном немецком аукционе. Это, конечно, не «Кристи», но тоже очень престижная контора. Так вот, тут говорится, что на торги выставлены две картины Юбера.

– Эти?! – чуть не подпрыгнул Казак.

– Погодите, тут есть ссылка на репродукции… Нет, не эти. К тому же они уже проданы. Одна за два миллиона евро, другая – за два миллиона двести.

– А я думала больше… – хмыкнула Алена. – Я читала, что работу Ван Гога недавно за пятнадцать миллионов продали.

– В мире искусства тоже есть мода. Ван Гог, это как говорят в телевизоре, раскрученный брэнд. А Юбер… Да и не в моде нынче классицизм. Так, продавец пожелал остаться неизвестным.

– Даже так?

– Это ни о чем не говорит. Обычное дело на таких аукционах. А вот еще ссылка… – Аркадий Сергеевич некоторое время читал текст, потом обернулся к гостям:

– Молодые люди, почитайте, я сейчас переключу на английский вариант…

Казак кое-как мог объясняться на этом языке, но не питал иллюзий относительно глубины своих познаний. Алена двинулась к машине и некоторое время шевелила мышкой, листая страницы. Наконец, она отлипла от экрана:

– Сергей, в общем, дело такое. Там изложена, так сказать, новейшая история этих картин. Это статья из какого-то бундесовского журнала.

– Да, известный и очень солидный журнал. Печатает много статей об искусстве. Причем пишут там серьезные, понимающие люди, – подтвердил реставратор. – Они часто печатают статьи, подобные этой. Подозреваю, что по договоренности с аукционистами. Подогревают, так сказать, интерес к тем или иным произведениям, выставленным на торги.

– Заказуха, дело известное, – кивнула Алена.

– Ну так вот, в статье говорится, что в Англии, в одной из усадеб, была обнаружена коллекция картин. Они находились на чердаке. А все потому, что некий майор Стэнли в 1945 году привез их из Германии. И почти сразу же скоропостижно скончался. Его дом перешел к дальним родственникам, которые чердак обшарить не удосужились. И вот только теперь, как дошло дело до ремонта… Но интереснее другое. Картины, как здесь сказано, до войны находились в одной частной коллекции в Дрездене. Существует какой-то альбом, где представлена репродукция одной из картин. Но считалось, что коллекция погибла во время знаменитой бомбардировки Дрездена американцами. А вот значит не погибла.

– Погоди. А там сказано именно о двух найденных картинах? – спросил Казак.

– В том-то и дело, что нет! Тут автор явно и сознательно темнит. Но из текста, если я правильно поняла, получается, что картинок в этой коллекции больше. Причем там речь идет не только о Юбере. Вроде, есть и другие авторы. Но их не называют.

Услышав это, Казак почувствовал некоторое облегчение. Дело выходило из малопонятных ему сфер высокого искусства, теперь наметилось что-то знакомое и привычное. Запахло нормальными криминальными делами. Итак, что получается? Похоже, этот груз был не первым. А, возможно, и не вторым. Ведь неизвестные контрабандисты могли реализовать картины и каким-нибудь иным способом. Схема, похоже, такая. Полотна западных мастеров переправлялись за бугор, где им создавалась легенда. Дескать, они никогда Запад не покидали. Но что самое главное – это явно не разовая операция. Работает налаженная схема. То есть, где-то на российских просторах имелись произведения искусства, которые деловито толкают за бугор, выбрав для этого весьма необычный способ.

– Аркадий Сергеевич, вы тогда попытайтесь узнать о людях, занимающихся продажей картин.

– Обязательно! Что ж, поиграю в сыщика на старости лет…

Когда они уже спускались по лестнице, Алена вдруг остановилась:

– Слушай! Появилось у меня одно соображение. Конечно, я уточню у своих ребят, кто специализируется на криминале. Но я тоже криминальную хронь почитываю. И передачи типа «криминальной России» смотрю…

– Да не тяни ты!

– Так вот, мне кажется, что эти люди – дилетанты. В смысле – они никогда не занимались контрабандой предметов искусства.

– С этого места поподробнее, пожалуйста.

– Способов контрабанды картин, насколько я понимаю, много. Но вот про такой, как в нашем случае, я ни разу не слышала. И штука в чем? У контрабандистов ведь есть наверняка свои каналы, связи и все такое прочее. Но они все – не у вас в Карелии, а где-то… ну, может, в Пулково или в Домодедово, в порту… А вот предположим, что у неких людей никаких связей нет. Они не хотят лезть в криминальную среду, чтобы не засветиться. У вас ведь там, в кругах мафиози и бандитов, наверняка информация расходится…

– Это точно. Как в деревне. Все о всех если не знают, то слыхали.

– Вот именно. И тогда они начинают шевелить мозгами – и в итоге придумывают такую вот комбинацию.

– В чем-то ты прав, Чебурашка. И это меня не радует. Все по той же причине. Искать в нашей среде – одно дело. Искать в пятимиллионном городе – дело другое. И пока у нас нет других вариантов, придется лезть в мрачный период истории нашей Отчизны.

Но все вышло иначе.

Глава 4 ПРОХОДИЛИ ПО ПАРКУ СКИНХЕДЫ

Когда парочка вышла из двора на Итальянскую улицу, у Казака в кармане раздался звук разухабистого рокабилли – звонок у него был такой на мобильнике. Номер высвечивался чужой.

– Слушаю.

– Ты Казак? Я от Барина. Дело к тебе есть. С твоими мы все обкашляли. Хочешь, позвони вашим, проверь. Я позже перезвоню.

Сергей отключился и набрал номер Князева. Барин – это был как раз тот человек, которого прикрывал Ишмуратов. Видимо, «наверху» случились какие-то события.

Князев начал с ходу.

– Казак, тут начались интересные события. Барин сам на шефа вышел. У них там с нашим делом какие-то крутые косяки. Они догадываются, что с грузом было что-то не так. В общем, Барин хочет взять тебя в аренду.

– А что вы им сообщили?

– Ничего. Мы продвинули, что ты, дескать, к своей девице поехал в Питер. Так что сообщай им сам, что считаешь нужным. А что ты, кстати, выяснил?

– Кто-то внедрился со стороны. Причем левак гонят не в первый раз. В Германии уже целая система под эти штуки разработана. Остальное будем выяснять.

– Вот, блин, чуяло мое сердце… Ладно, работай.

Казак усмехнулся. Вот она – слава. Он уже был достаточно известным человеком в определенных кругах – и уже несколько раз его «одалживали» у Ишмуратова для выяснения разных сложных дел. В данном случае, правда, все было сложнее. Тут Сергей играл две роли. С одной стороны – он помогал местным бандюкам разобраться с какими-то их делами, с другой – партнер демонстрировал Ишмуратову, что скрывать ему нечего. То есть, к возникшим косякам он никакого отношения не имеет. Впрочем, кто в сомневался.

Почти сразу же раздался звонок неизвестного от Барина.

– Казак? Ну, что перетер со своим начальством?

– Да все путем.

– Слушай, ты где?

– На Итальянской, вон напротив вижу эту… Ну, где телестудия.

– Понял. Слушай, там на Малой Садовой есть чайная. Жди меня там.

– Ну, что там? – спросила Алена.

– Сейчас у нас будет встреча с местными бандитами. Где тут на Малой Садовой чайная?

– Пойдем…

Чайная была из тех новомодных заведений, что предназначены для долгого и вдумчивого сидения. Чем, собственно, немногочисленные посетители и занимались. В углу Казак приметил девушку студенческого вида, которая, похоже, готовила тут какие-то задания.

Кроме многочисленных сортов чая имелось в заведении и спиртное. Сергей чай пил исключительно почти чифирной крепости – местная водичка его не устраивала. Алену, судя по тому, как она пренебрежительно рассматривала меню, тоже. Поэтому Казак заказал два по сто коньяка и отошел к столику возле окна. Отсюда хорошо просматривалась улица, на которой кипела бурная жизнь. Все скамейки были заполнены, у стены напротив какие-то потертые волосато-бородатые люди наяривали на трех гитарах и бубне старинную застольную песню про комиссара и батьку-атамана.

Образ со стены под рубаху снял,

Хату запалил и обрез достал.

При Советах жить – торговать свой крест!

Много нас таких уходило в лес.

– Ну, что Алена, кажись, снова у нас тут начинаются развеселые дела.

– А это и к лучшему. А то в последнее время мне что-то скучно. Ты не представляешь, как задолбали всякие мелкие политики и бизнесмены, которым нужно полить грязью своих конкурентов. Ничего необычного. Поскольку каждый по уши в дерьме, компромат на них искать не фиг делать. Хорошо у нас есть один чел, которому кого-то помоями облить – просто праздник сердца… Бандиты хоть не прикрывают свои дела разговорами о благе народа.

– Не боись. Наш шеф уже планирует выдвигаться в депутаты. Да и другие… Так что скоро все авторитеты будут слугами народа.

– Может, оно и к лучшему. Они хоть дело делать умеют. К тому же, как я заметила, у них присутствует своеобразное чувство патриотизма.

– Оно конечно. Хотят сами быть хозяевами, а не работать на западного дядю.

Девушка засмеялась:

– Тема для диссертации. Роль организованной преступности в возрождении России. Смотри, кажись, твой друг подошел.

В самом деле, в чайную зашел очень спортивный парень с мелкими чертами лица. Одет он был в дорогой костюм, который, откровенно говоря, сидел на нем, как седло на корове. Впрочем, человек был не так-то прост. Бегло оглядев зал, он тут же вычислил Сергея и Алену, хотя они по виду ничем не выделялись среди других сидящих в зале парочек.

– Ты Казак, – уверенно сказал он и, не дожидаясь ответа, представился:

– А я Валера. Может, слышал про Чемодана?

– Не приходилось. Я Сергей, а это Алена, она со мной. Будет помогать работать.

– Во дела, девицы в наше дело лезут. Впрочем, тебе видней. Погоди, я чаю сейчас возьму, а то пить ужасно хочется…

Сделав заказ, Валера сразу начал рассказывать: – Барину это дело очень не понравилось. Что-то там нечисто. Фигня какая-то происходит.

– Это точно. Левак сунули. Мы, честно говоря, думали и на вас, или на ваших. Но оказалось – все куда хуже.

– А что там было, можешь сказать?

– Почему бы и не сказать? Картины там были старые. Которые стоят очень хороших денег.

– Ну, братан, ты сказанул, что вы на нас подумали. Чтобы дела какие-то мутить, надо ведь в них сечь, верно? А картины… Кто в них у нас разбирается? Барин, который образование на малолетке получал? Или, может, я в спортивной школе в них что-то понимать научился? Да для нас все эти картины – темный лес. И все у нас такие.

– Мы уже сами поняли, что тут действует кто-то со стороны. Причем люди сообразительные. Но, как мы думаем, не профессионалы.

Чемодан покачал головой.

– Это как сказать, братан. Уж больно серьезно они работают. С чего мы кипеж-то подняли? А вот с чего. Эти чурки у нас сидели в старом санатории. За ними трое наших присматривали. Ну, так вот, один пропал с концами. Другого вчера менты из пруда в Сосновке выловили. По башке его стукнули. А третьего скинхеды этой ночью убили.

– Скинхеды? Он что, всякой там национальности?

– Ага. Другую такую рязанскую рожу надо поискать. Гнусное дело. Я, кстати, еду разбираться. Поехали?

– Почему бы и не поехать?

Машина свернула с Московского проспекта, проехала вдоль парка, миновала огромное здание Спортиво-концертного комплекса и выехала на один из длинных безликих проспектов, застроенных хрущобами.

– Вон видишь тот магазин? Там его видели последний раз.

Валера припарковал машину, и они вошли в заведение. Магазин был как магазин – обычный небольшой круглосуточный супермаркет, набитый всяким разным товаром, из тех, которых понастроили во множестве по всей Руси великой. Из трех касс работала одна.

– Вот эта девка была в ту ночь, – пояснил Валера.

Они подошли к кассе.

– Добрый день, – начал Казак, мы насчет того случая ночью…

– Я ж милиции все рассказала, – торопливо ответила продавщица, невысокая плотненькая девица довольно заурядного вида.

– Девушка, мы его друзья. Мы хотим сами найти этих ублюдков. Понимаете? – С этими словами Сергей извлек стодолларовую купюру и положил на тарелочку кассы.

– А почему бы и не рассказать? – ответила продавщица, торопливо спрятав бумажку. – Дело было так. Этот ваш друг зашел где-то возле двух часов ночи. Я его знаю. Он где-то рядом живет, часто у нас отоваривается. Машину он оставил вон там, отсюда видно. Значит зашел он. И тут ввалились эти скинхеды. Человек, наверно, пятнадцать. Разбрелись по магазину. Но вели себя тихо. Этот парень, ваш друг – находился вон там, в дальнем углу. И там у них что-то случилось… Я не слышала, но ссора вышла. В общем, они все вместе вышли – и пошли вон туда, во дворы.

– Его нашли через два двора, на территории детского садика, – пояснил Валера.

– Места у нас глухие. Ночью полная пустота. Вот только в этот магазин люди и ходят… В округе других ночников нет.

– Скажите, а ведь тогда вы должны знать этих скинхедов? Парни они приметные и тоже, наверное, часто ходят.

– Никогда их не видела. И вообще странно. У нас тут все больше готы…

Алена заметила недоумение на лице Казака и пояснила:

– Готы – это такое молодежное движение. Они ходят в черном, носят длинные волосы и увлекаются разной мрачной музыкой. И, что самое главное – скинхедов они на дух не переносят.

– Все правильно, – подтвердила девушка. – У меня младший брат из них. Он иногда рассказывает, как они со скинами дерутся. Но не тут, не в нашем районе. Тут этих готов как грязи. Весь наш молодняк волосы отращивает.

Больше ничего толкового узнать не удалось.

– Я вот одного не понимаю, почему, если это была не случайность… – Начала Алена после того, как они покинули магазин.

– Да уж какая случайность. Банда отморозков глухой ночью шляется по чужому и враждебному району… И докапывается к обычному и не слабому парню. Не к негру, не к кавказцу и даже не к готу, – усмехнулся Казак.

– Так вот, а почему они его у магазина не подкараулили? Зачем им было лезть внутрь и светиться?

– Он же был на машине. Все на виду. Продавщица могла ментов вызвать, – пояснил Казак.

– Она права, – согласился Чемодан, – тем более, ментовка здесь совсем недалеко. Так что менты могли и за пять минут подъехать… Дела. Ну, поехали отсюда.

– Погоди-ка, Валера, притормози – попросил Чемодана Казак, когда машина двинулась по проспекту. – Гляди, вон там, между домами, движется расписная компания. Алена, эта и есть готы?

– Именно они, – подтвердила девушка, вглядевшись в просвет между домами. Из глубины дворов летящей походкой приближалась группа молодых людей, человек десять. Они были весьма крупного калибра и выглядели своеобразно. Большинство парней щеголяли длинными, давно не мытыми волосами, «косухами» и армейскими ботинками. Из-под расстегнутых курток виднелись черные же майки с какими-то навороченными рисунками. Две девушки смотрелись еще более интересно. Они тоже были в черном, обе с какими-то всклокоченными прическами и весьма своеобразной косметикой. В общем, для полноты имиджа девицам не хватало только метел. Получилась бы картинка «я у мамы ведьма».

– Ну, черти какие-то… – протянул Валерий.

– Слушай, Чемодан, мы сходим, проведем с ними беседу. Нет, ты лучше подожди нас в тачке, потому что на твоей физиономии крупными буквами написано, что ты о них думаешь. А мы попытаемся информацию добыть.

– Валяйте. Только я не верю, что у вас что-нибудь выйдет.

Парочка выбралась из тачки и направилась наперерез движущейся компании. Мельком глянув на свою подругу, Сергей подумал, что они могут сойти если не за своих, то за, так сказать, идейно близких. Алена была в черном. Правда, на ее майке красовалась какая-то африканская маска, а не готические ужасы, но все-таки… Сергей же на досуге любил слушать пусть не готическую, но все-таки «тяжелую» музыку, так что мог поддержать беседу.

– Здорово, мужики! – приветствовал он компанию. – Разговор у нас к вам есть интересный.

– Разговор, так разговор, почему бы и не поговорить, – сказал один из готов, парень лет двадцати пяти, похоже, лидер в этой компании. Казак, слава богу, разбирался в людях. Так вот – парень-то был серьезный. Что-то у него в биографии было такое… То ли служба в «горячей точке», то ли просто какая-нибудь мрачная спецчасть. В общем, бывший лесной егерь и участник двух «малых» войн, Сергей Казаков почувствовал своего. Собеседник, вроде бы, тоже.

– Слушай, братан, мы тут банду скинхедов ищем. Есть у нас и наших друзей к ним ряд серьезных вопросов. Очень для них неприятных.

– Скины? – засмеялся гот. – Ну, ты чел, скажешь. Нет, если у кого к скинам есть вопросы, так я только рад помочь. Но только не здесь ты этих бритых ищешь. Нас тут, вот таких, как мы, знаешь сколько? Да и все местные алконавты за нас впишутся. Не любят здесь скинов. Так что вряд ли тут мы тебе помочь можем… Ты, кстати, где служил?

– Пограничники. АПГ. Ну, это типа лесной спецназ.

– Ну, вот я и вижу что-то родное. А я в десанте. ДШБ. Так что рад бы помочь, но скинхедов тут нет.

– О чем базар, Демон? – спросил еще один парень, подошедший откуда-то со стороны.

– Да вот человек говорит, что скинхедов где-то в нашем районе видали. А я ему и объясняю, что они двадцать раз подумают, прежде чем сюда соваться.

– Слушай, а ведь он прав. Видел я скинов… Дело, в общем, так было. Я ехал поздно вечером к бабке, ну, по домашним делам. Уже метро скоро должно было закрываться. Шел через парк. И вот у Шахматного домика мне навстречу они выскочили. Много их было… Я уж думал – ну, все, чипец настал. Но – они мимо меня ускоренным маршем проперли, даже внимания не обратили. Будто я цивил какой-то. Я хотел вам звякнуть, предупредить, да впопыхах, когда собирался, мобильник дома оставил. А там закрутился, из головы выскочило.

– Может, это редскины были? – подал голос кто-то из готовской тусовки.

Алена просветила Казака:

– Есть на Западе такое течение. Те же самые бритоголовые, но они не нацисты, а совсем наоборот – прикалываются ко всяким коммунистическим делам. Но про них в наших краях я не слыхала.

– Правильно говоришь, подруга, – согласился готский лидер. – Редскинды в России обитают только в Интернете. Я бы сам хотел посмотреть на такое чудо. Слушай, а что вообще за заморочка?

– Да где-то тут друга нашего скины убили. Он здесь жил, а эти с ним в магазине схлестнулись.

– Оба на! В нашем районе эти падлы убили человека. Да еще нашего, в смысле, того, кто тут живет! Слушай, мы тут тебе будем помощниками. Это уже чересчур. Чем помочь можем?

– Для начала я твоего друга расспрошу. Братан, ты конкретно больше ничего не разглядел? Я понимаю, темно было.

– В том-то и дело, что разглядел! Там, возле домика, как раз фонарь стоит. Я одного из них узнал. Вот, Демон, помнишь была заварушка возле того клуба на Петроградской?

– Ты человеку расскажи, он-то не знает.

Парень повернулся к Сергею:

– Короче, там был музыкальный фестиваль, наши группы тоже выступали. Ну, и скины притащились. Есть у них такое слово «накрыть». То есть, внутрь бы они не полезли, да их бы и не пустили, но вот по дороге или у входа кого-нибудь отрихтовать – это они любят. В общем, там случилась на улице месиловка, потом менты подъехали. Менты – они и есть менты. Повязали всех, кто попался. Я тоже попал. И несколько скинов тоже. Меня-то почти сразу из ментовки выпустили. Но я успел одного из скинов приметить. У него на башке такой большой извилистый шрам. Вот эту башку я видел и в парке. И, что самое главное-то, фамилию я этого типа в ментовке случайно слышал. Знаешь, как это: менты задержанных спрашивают, кто да что. Я запомнил, потому, что прикололся. Тоже мне – борец за чистоту русской нации, а фамилия у него татарская.

– Какая?! – подался вперед Казак.

– Погоди, вспомню. Смешная такая фамилия, похожая на этого… попсового певца. А! Муликов!

– Это уже кое-что. А еще что-нибудь?

– Ах, да. Еще вот что интересно. Среди них один был… Как бы не совсем скин. В смысле – не бритоголовый. То есть прикинут-то он был как все они. Но башка у него была не бритая, а просто – короткая стрижка. Хотя, вообще-то, такое бывает. Если кто-нибудь из них работает в фирме, где на голый череп косо смотрят.

– А вот это еще интереснее, – сказал Сергей. – Ну что ж, мужики, спасибо, теперь мы их найдем.

– А наша помощь не нужна? – спросил Демон. – Если что – ты свистни, мы всей толпой подвалим. Мы много народа можем собрать. Пиши-ка номер моего мобильника.

Казак записал номер телефона, тепло попрощался с «неформалами» и спросил напоследок:

– Да, ребята, есть тут где-нибудь поблизости Интернет-кафе?

– На Московском, возле площади, – ответил кто-то из молодых готов, стоявших на заднем плане. – Хорошее кафе, я там от школы часто отсиживаюсь. Там Интернет быстрый.

Когда Сергей, вернувшись в машину, рассказал Чемодану о высоких переговорах, тот только головой покачал.

– Не, все-таки у Барина башка варит конкретно. Это я к тому, что он тебя привлек. Я бы с этими чмошниками так разговаривать не смог бы. А теперь, я так понял, будем искать других чмошников, только бритоголовых? Я все-таки в расклад до конца не втыкаюсь…

– Да все просто, – отозвалась Алена. – Эти скинхеды, казалось бы, шибко идейные. Борцы за русский порядок и белую расу. Но кушать-то всем хочется. А работать они не слишком любят. Я точно не знаю, но наши ребята из тех, кто криминалом занимается говорили: порой их нанимают для разных разборок. Имто что? Они и так морды бьют, а тут за деньги. К тому же, заказчики могли им и наплести что-то. Дескать, за правое дело сражаются. Сергей, ты обратил внимание, что один из них был не бритоголовый?

– Не вчера родился. И, кстати, все это подтверждает твою светлую мысль о том, что тут дилетанты работают. Чемодан, если бы вашим потребовалось кого-нибудь завалить, вы бы стали вот таким образом поступать?

– Ха, да нам бы это и в голову не пришло.

– Вот именно. А ведь кому-то пришло. И ведь ничего так, идейка-то. Если бы этот гот не узнал одного хрен найдешь. Скинхедов в городе много. Всех трясти утомишься. Да и нашли бы их, допустим, менты. Что они, стали бы копать? Поперлись придурки гасить готов. Чего сюда поперлись? А пьяные были. Готов не нашли, докопались с тоски до первого встречного. Тем более за это дают меньше, чем за заказное убийство.

– А мы в нашли? – спросил Чемодан.

– Так эти неизвестные могут ментам помочь. В смысле, сделают так, что со свидетелями будет туго. Так что надо торопиться.

Машина вырулила на Московский проспект. Долго искать не пришлось. На одном из домов виднелась неоновая надпись «Интернет-кафе».

Внутри все было как обычно. Большой зал, компьютеры, за которыми сидели, в основном, подростки. Судя по времени, они все тут околачивались, прогуливая школу, занимаясь вместо нее разжижением мозгов посредством различных игр. Со всех сторон слышались довольно натуральные выстрелы, рычание, вопли и все такое прочее.

– Эй, командир, Интернета нам сделай на эту сумму! – обратился Казак к сидевшему возле входа очкастому парню и протянул ему сотню.

– Пожалуйста, проходите вон к той машине.

– Начинаем. Алена, ты знаешь, как войти в адресную базу?

– Только она не полная. Проверяли. Многих нет.

– Не найдем, будем искать другими способами. Может и прокатит. Главное – нам повезло. Фамилия редкая. Маликовых я встречал и Мелиховых тоже. А вот Муликовых нет. Давай садись, действуй.

Алена начала деловито орудовать мышкой. Продолжалось это недолго.

– О! Их всего-то в городе человек двадцать.

– Хорошо, что не Иванова ищем, – усмехнулся Валера.

– Да уж, в этом смысле нам повезло. Теперь смотрим. Мужчина, возрастные границы от семнадцати до… ну на всякий случай – до тридцати. Хотя тридцатилетний скинхед – это у меня в голове не укладывается.

– Есть только один. Сейчас ему девятнадцать. Проживает на проспекте Маршала Говорова, адрес…

– Слушай, Казак, а нам, кажись, снова сильно повезло, – сказал Чемодан, оглядев стандартный двор, окруженный многоэтажками, с детской площадкой посередине. Через эту площадку двигался субъект в классическом наряде скинхеда – зеленый «бомбер», подвернутые голубые джинсы, из-под которых виднелись тяжелые ботинки.

Машина с командой недавно прибыла на место прописки товарища Муликова. И в ней пошла дискуссия на тему: что делать дальше. Скинхед был прописан с родителями, так что тупо ломиться в квартиру – это поднимать много шума. Вот и обсуждали – то ли начать обходить окрестные достопримечательности с целью добыть побольше информации, то ли тупо ждать.

– Ну, что, двигаем потихоньку за ним?

– Ребята, а может, это не он? – спросила с сомнением Алена.

– Какая разница? Если это его дружок, то через него найдем и того кто нам нужен. Они ж все должны тут друг друга знать.

Между тем скинхед прошел между домами. Машина на некотором расстоянии следовала за ним. Вокруг было достаточно людно. На детской площадке играли дети, возле одного из подъездов сидели старушки. А эти бабушки они почище камер наружного наблюдения. Все видят, все помнят. Казак же был сторонником чистой работы – старался без особой нужды не плодить свидетелей.

Скинхед пересек еще один двор и вышел на улицу Васи Алексеева. Цель его стала понятна. На улице притулился небольшой минимаркет, в который он и зашел.

– Алена, пропаси его.

Девушка выскочила из машины и скрылась в недрах магазина.

Вскоре мобильник Казака зазвонил.

– Он внутри, купил две здоровые банки джин-тоника. Сейчас у кассы. Там небольшая очередь, но скоро выйдет. Какой-то он дерганый… Нервишки у парня гуляют…

– Ну, я пошел, – сказал Казак.

– Справишься?

– А я с ним в игры играть не буду. – Казак расстегнул куртку и показал кобуру с пистолетом.

Скинхед показался минут через десять. Он спустился с крыльца и, отойдя немного в сторону, открыл поллитровую банку «Гринолз» и жадно к ней присосался. Почти сразу появилась Алена. Увидев Казака, она каким-то шестым чувством сообразила, что нужно делать.

– Молодой человек, у вас не найдется зажигалки? – кокетливо спросила она, приблизившись к объекту. – Тот, казалось, не сразу сообразил, что от него требуется, но потом полез в карман. Тут к нему со спины приблизился Казак. Он достал пистолет и упер ствол в спину скинхеду.

– Братан, в твою печень смотрит пистолет. Так что не дергайся, брось свою гадость и тихо и спокойно двигайся вон к той машине. В случае чего стреляю без предупреждения.

Скинхед все понял и сделал так, как было приказано. Он втиснулся на заднее сиденье.

– Руки вперед! – скомандовал Чемодан и защелкнул на руках клиента наручники. Надо ж, какой запасливый, мелькнула в голове у Сергея – браслеты с собой возит…

– Садись вперед, я с ним, – велел Сергей Алене и спросил Чемодана:

– Ты знаешь здешние места?

– Я город знаю, работа у меня такая, – отозвался он и деловито развернул машину.

Казак этой части Питера вообще не знал. К тому же ориентироваться было здесь трудно – сплошные новостройки. Машина перескочила несколько перекрестков, с одной стороны улицы потянулась какая-то промзона, с другой – то ли пустырь, то ли запущенный парк. Выехали на небольшую полянку, окруженную кустарником. Посреди нее лежало поваленное дерево, возле него – кострище, а вокруг – многочисленные пустые бутылки и прочие следы культурного отдыха жителей ближайших многоэтажек.

– Вылезай, – приказал Казак.

Он вытолкал парня из машины к кострищу и только тут как следует его разглядел. В самом деле, на голове у скинхеда виднелся извилистый шрам, видимо, полученный от удара каким-либо тяжелым предметом. Парень нервно озирался, пытаясь понять, что все это значит. Судя по всему, он страдал от жестокого похмелья.

– Ну, здравствуй, истинный ариец, – начал Казак. – У нас к тебе разговор серьезный имеется. Насчет парня, которого вы грохнули.

– А что? Да я ничего… А вы кто такие?

– Кто мы такие, тебе знать не обязательно. Но поверь, люди мы серьезные. И убили вы человека, который нам очень сильно был нужен. И придется тебе ответить. Тут дела – не с волосатыми придурками долбиться и не кавказцев гонять. Ты влез, парень, в такое дело, откуда лишь вперед ногами выносят. И мы с тобой пока по-доброму. А можем уложить в багажник, прокатиться кое-куда… Там поговорим всерьез. А потом ты займешься водными процедурами – купанием в Финском заливе с камнем на шее. Так что давай колись.

– Мы своих не сдаем, – буркнул парень, но видно было, что он уже поплыл.

– Каких же «своих»? Вот вы человека грохнули, он был кавказец? Таджик? Не был он ни кавказцем, ни таджиком. А вот что с тобой будет, если даже мы тебя в живых оставим – я дальше могу сказать конкретно. Возьмут тебя за это убийство менты. И посадят в хату, где будут сидеть несколько злых парней в наколках – представителей тех самых не любимых тобой национальностей. Догадываешься, что дальше будет? Станешь ты истинно арийским петухом. Я еще раз для тупых повторяю: это не ваши детские игры с битьем морд. Тут все намного серьезнее. Так, я жду твоего соло.

Казак, произнося речь, внимательно наблюдал за скинхедом. Вроде бы, его базар впечатлил скинхеда. Перспектива быть опущенным кавказцами, произвела на парня куда большее впечатление, чем угроза смертью. Но дело было даже не в словах – парень и так уже был внутренне надломлен. И вот он глубоко вздохнул и заговорил:

– Ладно. Да и в натуре, дело это гнилое. Это все Борман…

– Стоп. Давай с самого начала. Кто такой Борман?

– Это ну, типа наш камрад. Хотя и не совсем наш. Мы в одном клубе с ним познакомились. Там, где наши группы выступали. Он крутой парень, как-то, мы видели, пошел на троих здоровенных негров – все трое легли за пару минут. Борман из каких-то… ну, которые спецвойска. У него на плече татуировка, вроде армейской, только я не знаю такой. А он не говорил, отмахивался. Дескать, что вспоминать. И историй много всяких рассказывал – про немецких скинов. А еще про Черный интернационал. Ну, это вроде союза всех европейских наций.

– Но сам он башку не брил?

– Нет, и тоже шутил на эту тему. Конспирация, дескать. Да и нам все прогонял – дескать, нормальные скины на Западе давно в цивильном ходят, чтобы их менты не палили. Вы, говорил, тоже кончайте детским садом заниматься, обывателей пугать… Но это уж он чересчур. И работу нам подкидывал иногда.

– Стоп. А вот с этого места поподробнее.

– Да это было-то несколько раз. Возле каких-то буржуйских клубов драгдилеров колбасили. Каких-то мелких чмошников. Типа студентов. Черных. В смысле, не кавказцев, а негров. Они коксом торговали. И бабло за это подгонял.

– А он как-то объяснял, почему бабки дает?

– Да нам по барабану. Мы бы и за бесплатно… А тут еще и зеленые рисуются. Жить-то на что-то надо. Меня вот недавно в очередной раз со стройки турнули.

– Ладно. Теперь давай о нашем деле.

– Тут все гнило вышло. Борман не говорил, что этого чела мочить надо. Говорил, поколбасить хорошо, чтобы знал. И денег дал. А нам – почему бы и не поколбасить? Поехали, значит, на «Парк Победы»… Там дождались, когда он на тачке подъехал, ломанулись за ним в магазин и докопались. Это Борман так придумал. Дескать, тут все на виду, менты приедут. А вы к нему докопайтесь, он парень заводной, пойдет с вами разбираться.

– А скажи-ка нам вот какую вещь. Он с вами в магазин заходил?

Скинхед задумался.

– А ведь, в натуре, не заходил. Не помню, что сказал, но ждал он нас за углом.

– Вот видишь, какой расклад забавный рисуется. Ваш дружбан как-то очень не любит светиться. Он вас подставляет. Ну, дальше излагай.

– А дальше что? К парню мы докопались. Точнее, так все вышло. Он и в самом деле заводной. Когда я предложил отойти, он спокойно так говорит: пойдем, научу вас уму-разуму. И внатуре, когда мы отошли во дворы, начали биться, он оказался бойцом хоть куда. У меня, вон, и сейчас челюсть болит. Мы в его, конечно, в итоге одолели, но Борман, как пошла месиловка, нарисовался – и перо ему в печень…

– Дальше.

– А что дальше? Линяем, говорит. Потом, как отбежали, он сказал: дескать, так уж вышло. Еще дал бабла и…

Парень помолчал, потом выдал:

– А ведь, в натуре, по-вашему выходит. Я только теперь вкупился. Борман, гад, умеет базары строить. Он нам втирал, что если менты повяжут, так это только драка. Дескать, утомятся доказывать, кто именно удар нанес. А умышленное убийство – это другая статья. Получается, подводил нас, чтобы мы не только его не вложили, а в случае чего, вообще о нем молчали.

– Вот говорят, что скины тупые, а ты сам во все въехал. Подставил вас друг Борман. Конкретно подставил. Двигал он вами, как пешками. А ты знаешь, что делают с теми, кто свою роль сыграл? Я тебе уже обьяснил, что, скорее всего, с вами будет. А могут просто грохнуть. Может, у него такие же какие-нибудь антифашисты есть. Да и нам уже помощь предлагали… У тебя есть телефон этого Бормана?

– Нет, он всегда звонил.

– Вот опять же. Серьезный он парень.

– И че… делать?

– А ниче! У тебя есть куда схорониться?

– Ну, бабка живет в Новгородской области.

– Вот и съезди, навести старушку. Посиди там некоторое время. И никому из своих дружков не сообщай. Здоровее будешь. – Казак повел дулом пистолета. – Тем более, ты учти, твоих дружков опознать непросто. А вот у тебя на башке очень четкая отметина. Так что я бы тебе советовал волосы отрастить, да одеться как-нибудь понезаментней. И вот еще что: если будет тебе звонить Борман, ты тут же позвонишь нам. Считай, что мы тебя перевербовали. И кидать нас очень не советую. Чемодан, сними с него браслеты, пусть дует отсюда со скоростью света.

– А он не раззвонит обо всем? – спросил Валера, когда машина вывернула на дорогу.

– Даже если так – что с того? Выходов у нас на этого ихнего партайгеноссе все равно нет. Я думаю, что он этих деятелей использовал по полной. Что ему с ними возиться? Проще найти других. Тип-то своеобразный. Психологию знает неплохо. Как он в банду без мыла влез! И ведь так себя поставил, что всегда оставался в стороне.

– Слышь, Казак, а че это он про какой-то там интернационал загибал? – спросил Валера.

Отозвалась Алена:

– Это, скорее всего, миф. Да есть такое объединение европейских неофашистских организаций. Дескать, они против еврейского засилья, коммунизма и всех «черных». Да только они такие же, как наши – кучка тусовщиков. Я читала, что некоторые ультраправые пытались привлекать и скинхедов, и футбольных фанатов – но только ничего путного у них не выходило. Бритоголовые – это стихия. Подчиняться никому не хотят. Кстати, вы обратили внимание? Борман крутил ими как хотел, но вот сменить свои доспехи на нормальную одежду он их так и не уговорил. Потому что без нее они чувствуют себя никем. В отличие от рекламы, имидж для них – все.

– Тут другое интереснее, – вставил Казак. – Эти разборки с наркоторговцами. Вот где может быть зацепка. Правда, как ее отрабатывать, я пока не понимаю…

Глава 5 ЧЕЛОВЕК ИЗ АФГАНА

Сергей давно уже понял, что в его работе случайности – великая вещь. Либо обстоятельства складываются в твою пользу, либо совсем наоборот. В самом деле, Чемодан подвез их к квартире на улицу Репина, сказал, что будет на связи, и отправился куда-то отчитываться о проделанной работе. Сергей же устроился на кухне пить кофе – и вдруг обнаружил, что у него закончились сигареты. По компьютеру в наше время, как известно, можно заказать все или почти все – но в России, по крайней мере, за пивом и куревом все равно придется шлепать на своих двоих. Ну, а раз уж собрался – решил прикупить себе какой-нибудь веселой тяжелой музыки. Потому как хозяева хаты поставили в ней телевизор и медиасистему, но из дисков оставили только какие-то американские кинофильмы, которых Казак по жизни не переваривал.

Пришлось вновь выходить на улицу. Сергей пересек улицу Репина и двинулся через дворы. Алена училась на журфаке неподалеку, а потому знала тут все ходы и выходы и все ему подробно объяснила. Впрочем, ошибиться было трудно. По проходным дворам к метро шла набитая народная тропа, по которой непрерывно двигались люди, в основном, молодые ребята студенческого вида. Это так они сокращали путь в Университет.

Казак вышел из подворотни на линию, пересек другую, снова углубился во дворы. По дороге он вдруг почувствовал, что за ним следят. Он приостановился, сделал вид, что поправляет шнурок на ботинке, и незаметно огляделся. Нет, все, вроде, было нормально. Его обогнала какая-то веселая молодежная компания, потом из подворотни показался старомодно одетый седой мужчина с портфелем в руках, но и он тоже прошлепал мимо. Оставалось двигаться дальше и поглядывать по сторонам. Впрочем, Сергей знал по опыту: подобными ощущениями ни в коем случае нельзя пренебрегать, но и полностью верить им не стоит. Особенно – в центре этого сумасшедшего города, да еще на Васильевском, где, говорят, привидения только так гуляют.

Наконец, Сергей вышел во двор, выглядевший крайне необычно. Такого ему встречать еще не доводилось. Практически во всех домах первые этажи были заняты под разнообразные магазины и магазинчики. Сразу стало понятно, на кого рассчитывают местные коммерсанты. Здесь был, так сказать, сигаретно-пивной сектор, а также функционировали салон сотовой связи, книжный и музыкальный магазины и какое-то заведение быстрого питания. Покупая сигареты, Казак увидел, что в магазине обильно представлены всякие бомж-пакеты и прочие быстрорастворимые макароны.

Разжившись куревом, Казак зашел в музыкальный магазин и стал изучать обширный местный ассортимент. Народу тут было много, причем посетители, в основном, тусовались, а не покупали. Когда Сергей, выбрав себе несколько дисков, направился к выходу, у него вдруг над ухом раздался тихий голос:

– Слышь, парень, надо поговорить с тобой…

Рука Казака автоматически дернулась к пистолету.

– Да тише ты, народ напугаешь, шухер поднимешь. Если в я хотел тебя грохнуть, я бы еще во дворах раз пять успел бы. Ты крутой боец, но не для меня. А разговор серьезный, тебе очень полезный будет. В общем, выходи наружу, пройди дальше, там улица, Шестая линия. Чеши по ней налево, пока не увидишь кафе «Салхино». Заходи в него и жди меня. Я скоро подойду. Только проверю, все ли чисто…

Выходя из магазина, Сергей обернулся и увидел высокого человека с резкими чертами лица.

Войдя в кафе, Казак убедился, что место его неизвестный собеседник выбрал очень неплохое. Это было своеобразное заведение. В первом зале вокруг столов стояли диваны, на стойке продавали напитки, кофе, мороженое и все такое прочее. Здесь сидела все та же студенческая молодежь. Второй зал напоминал столовку старого советского образца, которые, как думал Казак, уже перевелись как класс, – с длинной металлической стойкой, за которой орудовали повара, и кассой. Судя по витавшим ароматам, заведение специализировалось на кавказской кухне. И, видимо, хорошо это делало – зал был забит почти под завязку. В этом зале тоже разливали – в зале стоял приглушенный шум, характерный для кабаков, где плотно, но культурно выпивают. В общем, отличное место для встречи.

– Заодно и пообедаю, – усмехнулся Сергей.

Он проделал все необходимые манипуляции, от которых давно отвык, посещая кабаки, протиснулся с подносом к одному из столиков в углу. От входа его загораживала кампания, которая шумно выпивала.

Вскоре появился и тот человек. Он спокойно прошел к стойке, купил две кружки пива и подсел к Казаку.

Сергей внимательно поглядел на него.

– Привет, – начал незнакомец. – В общем, если без предисловий, то я тот, кого вы ищете.

– Ты Борман? – недоверчиво протянул Сергей. Внешность собеседника явно не тянула на описание, которое он получил от свидетелей. Да и смотрелся мужик лет на сорок. Пацанам-скинхедам он показался бы стариком. Одет этот тип очень продуманно – в кожаную куртку, в каких ходит полгорода. Правда, лицо подкачало – очень уж оно привлекало внимание.

– Нет, парень, я не Борман. А ты про него уже знаешь? Хорошо работаешь, однако. Быстро.

Но с Борманом все не так-то просто. Под этим погонялом его знают только те скинхеды, я, да кое-кто еще. Но эти бритые отморозки будут рядом с ним стоять и не узнают. Он мастер обличье менять. Такой он, блин, артист по жизни. Но я могу помочь его найти.

– Так кто ты?

– Погоняло у меня простое – Кудрявый. А если по сути, то я тот самый человек, который охранникам картинки передавал. Меня теперь ищут, и ищут, понятное дело, не для того, чтобы со мной чай с пряниками пить. Ищут те люди, да и если твои дружки меня найдут, мне, думаю, тоже мало не покажется. Но, я думаю, тебе лучше со мной сотрудничать. Взять меня непросто – а живым я постараюсь не даться. Все равно ведь один конец. А так хоть мучиться не придется.

Сергей с сомнением покачал головой. Но, в конце концов, почему бы и не попробовать?

– Ладно, давай с самого начала.

Игорь Кудрявцев служил в Афганистане, в какой-то кэгэбешной спецназовской структуре. Служил серьезно. После дембеля, как это часто бывает у «афганцев», жизнь как-то не слишком складывалась. Сергей занимался разным мелким бизнесом, иногда на грани криминала, иногда и за гранью. Года через полтора дело развалилось, а Игорь круто попал на деньги. В общем, вышли большие неприятности. И вот тогда он встретил Бормана. То есть, мельком видал он его и раньше – тот иногда мелькал на всяких мероприятиях ветеранов «горячих точек». Сам-то Борман служил в Чечне и тоже, судя по всему, не в охране продовольственного склада. В общем, однажды встретились, выпили «за десант и за спецназ»…

– Понимаешь, этот тип в психологии разбирается просто замечательно. Я ему ничего не говорил про свои проблемы, а он первый начал. Дескать, братан, вижу, что у тебя трудности. Не надо ли помочь?

– Или он это просто знал, – вставил Сергей.

– Может, оно и так. В общем, предложил он мне помощь… точнее, предложил найти вариант, чтобы переправлять картины за рубеж и организовать это дело.

– А он не объяснил, почему именно тебе?

– Объяснил. Я ж говорю, он людей хорошо чувствует, и увидел, что этот вопрос у меня на языке висит. Так и не стал ждать, пока я спрошу. Говорит, дескать, слыхал, что кое-чем разным занимаешься. А я, дескать, делаю бизнес среди людей искусства, никаких выходов на криминал у меня нет. Не помещать же в газету объявление. А он и в самом деле выглядел… ну, в общем, богемно. То есть, весь прикид дорогой, но какой-то выпендрежный. Ну, как вот показывают в ящике всяких там деятелей искусств… Это потом я убедился, что он под какую хочешь масть закосить может. Но, короче, я повелся. Тем более, что я тогда был на полном голяке, а он сразу дал денег. Много. Дескать, это на организационные расходы, отдавать не надо.

– Значит, переправлять картинки с эмигрантами – твоя идея? Наше вам с кисточкой. Оригинально придумано.

– Честно говоря, не совсем моя. У меня, знаешь, соображалка не слишком-то работает. То есть, было все так: Борман задал, так сказать, основное направление. Он объяснил, что, по обычным линиям работать опасно, там менты лютуют. Кража, мол, была крупная у одного коллекционера, теперь таможня под колпаком. И надо найти какой-то совершенно нестандартный ход. На том и расстались. А я долго башку ломал, а потом вдруг вспомнил… Знаешь, дело такое было у нас в Афгане – когда какие-то то ли командиры, то ли генералы, наркоту в солдатских гробах возили? А у меня был один корешок. Он позже меня там служил, но, в общем, встречались. Так он как-то по хорошей пьянке рассказывал, что работает теперь у бандитов на перевозке нелегалов с Афганистана. Его взяли потому, что он на фарси говорил, мог с этими как-то объясниться. И, понятное дело, жаловался: работа шестерочная, денег мало. Он-то на наркоте плотно сидел, ему сколько бабла ни кинь – все одно как в черную дыру. Нашел я его, предложил это дело. Он согласился. Так и пошло. Мне Борман картины передавал, я Толяну.

– И сколько раз вы проворачивали это дело?

– Четыре. Если считать последний раз…

– А какие картины, не знаешь?

– Откуда? Да я и не разворачивал ничего. Взял – передал, и все дела. Но в натуре, кто ж думал, что они такие крутые. Что-то у них случилось – и тут же начали мочить…

– Слушай, а Толян – это какой из них?

– Тот, который с концами пропал.

Сергей подумал, что он недооценил людей, стоявших за историей с картинами. И по большому счету эти охранники, возможно, погибли из-за него. Это ведь он, Казак, посоветовал не говорить, что картины нашли. И противники, должно быть, решили, что ребятки картины просто-напросто закрысили. Потому и этот Толян пропал – наверное допрашивали его с пристрастием. Но тут уж ничего не попишешь. Бандиты, как известно, живут хорошо, но недолго.

– И что ты теперь?

– А то. Меня уже пытались грохнуть. Но я же говорю: не так просто это сделать. Не та у них квалификация. Теперь я как большевик – в подполье. И выход у меня только один – устранить их раньше, чем они меня. А ты, насколько я понимаю, тоже с ними собираешься не переговоры вести.

– Как получится. Но дружить с этими ребятами мне никто не приказывал. Так что наши интересы тут совпадают. А кого ты еще знаешь из этой команды, кроме Бормана?

– Можно сказать, никого. Точнее, видал еще двух-трех человек, но как зовут, не знаю, кто такие – тоже. Я вот что скажу: я бандитов по жизни насмотрелся. Так вот, эти какие-то совсем другие. И что интересно – они все косят под западных деловых. Ну вот видел, наверное, в кино показывают всяких штатовских крутых ребят. Которые крупно оружием торгуют, баксы чемоданами носят и все такое прочее. Так вот, у них те же понты. Нашли себе, блин, идеал для подражания. Под американскую мафию косят.

– Хорошо. А как можно на Бормана выйти?

– У меня его мобильник есть.

– Ну, мобильник – это дело такое. Алкашу дал стольник, он зарегистрирует его на себя.

– Оно так, но я еще знаю, что живет он, или жил, где-то в Рамбове или рядом. В Ораниенбауме, в смысле. Вот этот телефон… А вот мой. Ладно, я исчезаю, а ты подумай, ладно? В случае чего, я тут же появлюсь.

Валерий допил пиво и удалился. А Сергей задумался. Мобильник – это немного. Хотя… есть кое-какие варианты…

Случайности обычно ходят большой компанией. Казак потихоньку допивал свое пиво, собираясь уже уходить. Но тут к его столику подрулили двое.

– К вам можно?

Сергей кивнул, и посетители уселись за столик. Один – лет тридцати, с длинными, давно не мытыми патлами, другой – пузатый и бородатый. У патлатого в руках литровая бутылка водки, у бородатого – тарелки с какой-то закуской. Одеты небрежно, но дорого. Судя по внешнему виду, пили они серьезно и уже не первый день.

Казак допил свою кружку. Пора было уже уходить, но что-то его удерживало. Он решил посидеть немного еще.

Тем временем соседи по столику деловито разлили жидкость.

– Слушай, друг, будешь с нами? Мы тут товарища поминаем, – обратился к Сергею старший. Второй, который был помоложе, смотался к стойке и принес еще один стакан.

– Ну, пусть земля ему будет пухом… – произнес Сергей, выпил и поинтересовался: а что случилось-то, ребята?

– Зарезали его. В собственной мастерской. И ведь глупость-то какая. Он ведь был не каким-нибудь гопником, а художником.

– А вы тоже художники? – не удержался Сергей от вопроса. Уж больно не сочетались спитые лица этих ребят, дешевый кабак и их дорогая одежда.

– Ну, типа того. Стеклодувы мы. Знаешь, дуем в такую вот здоровенную трубку и выдуваем всякое-разное. Ничего так выходит. Люди ценят… – Старший снова разлил водку и продолжил:

– А к Сереге мы в гости ходили. Тут недалеко была его мастерская. Он хороший был художник. И ведь ты прикинь, какая-то гнида его грохнула, на деньги его польстилась. Но денег-то этот гад не нашел. Потом только обнаружили в нычке несколько тысяч евриков. Вот как бывает. Погиб талантливый человек ни за что.

– Ни фига. Бандюганы его убили, – встрял в разговор патлатый. Он уже находился в том состоянии, когда человек еще может связно и более-менее разумно говорить, но уже начинает переть подсознание.

А Казака все это вдруг начало сильно интересовать. Он, конечно, не слишком хорошо знал нравы художественного Петербурга, но вряд ли тут художников убивают каждый день. Он уже собрался задать наводящий вопрос, но за него все сделал бородатый.

– Слушай, Грач, ну какие на хрен бандиты? Серега даром что пьянь гидролизная… был мужиком хитрым. Косил под такого простого Ваню, а на самом-то деле – себе на уме. Ты вот знаешь, где и сколько он зарабатывал? Никто этого не знает. Так вот, он-то знал, что в Москве, когда коммунисты кончились, многие свои мастерские перевели в собственность. А потом к ним стали ходить крутые ребята и делать разные предложения… Понятно какие. А у Сереги его мастерская была в собственности Союза художников. Так что как наедешь, так и слезешь. Правда, говорят, у него еще одна мастерская была. Но про нее мало кто что слыхал.

– Все равно бандиты его убили, – упрямо повторил младший. – Говорили ему: не связывайся ты с этой реставрацией. Денег тебе, что ли, не хватает? Так нет, хотел вот сделать из мастерской картинку, как в западных журналах. Сделал. Теперь она кому-то достанется на халяву. Говорят, в Союзе его бывшая жена икру метала по этому поводу, хотела под себя подгрести, а хрен там.

– А что за реставрация? – как бы невзначай спросил Казак. Разговор становился все более интересным.

– Какая? Обыкновенная. Картины старые реставрировать. Дело-то, в общем, обычное, но он по этому поводу крутился с какими-то… Ну, может, и не с бандитами. Они больше похожи на гангстеров из американских фильмов, а не на наших братков. Но уж точно – не самые законопослушные ребята.

– А какие картины? – продолжал Казак вытягивать информацию, более всего опасаясь, что стремительно пьянеющие деятели искусств перейдут в стадию, когда разговор станет уже бесполезен.

– Да он мне рассказывал, что ли? Он никому ничего не рассказывал. Правда, видел я случайно у него. Давно уже. Ну, типа классицизм. Парк там, какие-то тетки в пышных платьях. Как тогда было положено. Начало XIX века, так, вроде.

– Не Юбер, часом?

– Ты, братан, скажешь! Какой там Юбер! Слабовато для Юбера. Хотя… Может, ученик его, может, подражатель. Но я особо не разглядывал. Серега сразу картину закрыл и говорить о ней не хотел.

– Что-то потянуло снова народ на классику, – встрял бородатый. – Можно сказать, недавно все от авангарда с ума сходили. А теперь снова возврат, блин, к истокам. И что ж тогда наши выпускники Репы делать будут? Они ж ведь и кисть в руках держать не умеют. А что я про классицизм начал? Хотел ведь что-то сказать… А, мне вот жена рассказывала, она в Репе преподает. Так вот бегал там недавно по ученикам какой-то человек, искал людей, которые бы взялись картины старые реставрировать. Ему говорят, ты к специалистам обратись, зачем тебе студенты? А он что-то там такое рассказывал…

– И что?

– А я знаю? Да у нас там сейчас вряд ли особо кого найдешь. Тем более – среди студентов. И в самом деле – зачем это ему? То ли хочет подешевле, то ли… То ли светиться не хочет. Темные истории происходят теперь в нашем деле.

Дальнейший разговор успеха не принес. Ребята довольно быстро дошли до стадии, когда трезвому человеку с ними беседовать не о чем. Сергей покинул заведение, которое теперь, в послеобеденное время, все более соответствовало строчкам песни «шумел-гремел посудою шалман».

Алена встретила его ехидно:

– Слушай, это нормально, когда, скажем, поэт или даже журналист уходит за сигаретами, а возвращается через два часа и хорошо датый? Я думала, у бандитов такого обычая нет.

– Да, как всегда бывает: шел себе, валялась на дороге интересная информация. Вот подобрал…

Казак не стал упоминать о Кудрявцеве, о таких вещах чем меньше знает людей, тем лучше. Зато подробно пересказал беседу с мастерами-стеклодувами.

– Изделия их коллег я видела, – кивнула Алена. – Классные штуки они делают. А ты думаешь, между ними и вывозом картин есть какая-то связь?

– Да все как-то уж больно сходится. Бандиты, старинные картины, реставраторы, убийство… Только я вот чего не пойму: этот стеклодув сказал, что у убитого художника была картина не Юбера, а его ученика или подражателя. Это ж получается? Ребята, которых мы ищем, типа открыли временной портал и таскают из той эпохи картины. А по дороге картины портятся, и их нужно реставрировать. Потому что иначе – какой-то у них тайный склад.

– На этот счет не парься. Эти служители муз, они знаешь, не слишком-то отягощены образованием. Они ж не искусствоведы. Чукча не читатель, чукча писатель. Вполне возможно, что это была и одна из тех картин. Да и приходилось мне видеть на разных брифингах ментов-«антикваров» неотреставрированные картины. Знаешь, на них не всегда можно отличить лошадь от коровы, а мужчину – от женщины. Ладно, пошли кофе пить.

Потягивая бодрящий напиток, Сергей шевелил мозгами. Что давал ему новый след? Вроде, много, а вроде – и ничего. Если этих бандитов видел приятель убитого художника, значит – видел кто-то еще. Уходя из кафе, он выяснил у разомлевших стеклодувов адрес мастерской и имя убитого деятеля искусств. Получается это совсем рядом. Казак уже достаточно бывал в Питере, чтобы уяснить одну особенность старых районов: тут все друг друга знают. И многое видят и запоминают. Так что если порасспрашивать, допустим, местных пацанов, алкоголиков и бабушек – можно что-то выяснить. С другой стороны, какой-то человек засветился в Академии художеств. Неизвестно, нашел он кого-то или нет, но ведь наверняка знакомился, общался, давал телефон. Все эти варианты реальны, правда, требуют бездны труда и времени. А что у нас есть еще? Ах да, телефон, который дал Кудрявцев. Конечно, вряд ли этот неуловимый Борман регистрировал его на себя, но попытка не пытка.

На этот раз Казак не стал доверять Интернету, а набрал номер Чемодана.

– Привет, Казак. Какие новости?

– Надо мобильничек пробить. Можешь?

– О чем базар? Посылай номер. Пробью, перезвоню.

Звонок раздался примерно через час.

– Все пробили в лучшем виде. Значит, так. Сиротинский Антон Георгиевич, 1952 года рождения. Проживает: Карьерный переулок, дом… Блин, где ж такой? Еще есть проблемы?

– Пока нет, но могут возникнуть.

– Звони, всегда готов, как юный пионер.

Итак, номер зарегистрирован явно на левого человека. Этот Сиротинский просто по возрасту не подходит. Не может же Борман быть человеком пятидесяти пяти лет. Но все-таки проверить надо.

– Слышь, Алена, знаешь такой Карьерный переулок? – спросил Казак девушку, пристроившуюся у компьютера.

– В Питере теперь и таксисты не все улицы знают. Но какая проблема-то? Открываешь «Яндекс», «Карты», «Санкт-Петербург»… Давай я посмотрю. Какая улица? Карьерный переулок? Один момент. Вот! Смотри.

– А это где? – не понял Сергей, поглядев на карту.

– Вообще-то, это уже не Питер. Но у нас города-спутники входят в городскую черту. Это место называется Мартышкино. Рядом с Ораниенбаумом. Между прочим, этот Ораниенбаум – объект культуры мирового значения.

Ораниенбаум! Казак вспомнил слова Кудрявцева о том, что Борман живет именно в районе этого города. Уже интересней. Похоже, Борман в своей конспирации слегка лопухнулся. Зарегистрировал телефон на чужое имя, но далеко ходить не стал. Казак взглянул на карту. Ха, а ведь это Мартышкино – не самый большой в мире населенный пункт. И там наверняка если не все всех знают, то следы найти можно. Казак глянул на часы. Время подходило к шести, сегодня ехать было поздно, еще не хватало, чтобы менты по дороге повязали за вождение в нетрезвом виде. Ладно, отложим поиски до завтра…

Глава 6 О ВРЕДЕ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Машина Казака притулилась на одной из улиц Мартышкино. Поселок этот представлял из себя мешанину частных, совершенно разнокалиберных домов. Как успел узнать Сергей, в советское время здесь бурно росли дачи разнообразных генералов. Эти, когда-то выглядевшие внушительными, строения, теперь порядком обветшавшие, в самом деле виднелись тут и там. Имелись и обычные неказистые пригородные домики. А посреди всего этого гордо высились недавно построенные кирпичные особняки.

На дело Казак вызвал Кудрявцева. Была у него серьезная причина, чтобы без нужды не связываться с разухабистыми парнями Барина. У тех свои понятия – как надо действовать в таких случаях. Так вот, Казака это не устраивало. Потому что не только непосредственные начальники Сергея – Князев и Ишмуратов интересовались непонятно откуда возникшей группировкой. Имелись и еще люди, которым все это было небезразлично…

Гражданина Сиротинского они нашли без труда. Он, против ожидания, оказался не алкоголиком, а вполне приличным пожилым мужиком, хозяином небольшого, но добротного домика на окраине поселка. В момент, когда они подъехали, он занимался какими-то ремонтными работами.

Устанавливать контакт тоже долго не пришлось. Едва Казак начал какую-то вступительную фразу, Сиротинский его прервал:

– Да ладно, вижу, что вы из милиции. Впрочем, нет, пожалуй, не из милиции, а посерьезнее. Вот ведь чуяло сердце, что не надо было с этим связываться. Но деньги-то не лишние. Пенсия, сами знаете какая, а тут шифер надо было покупать. Дом-то, вон, весь на ладан дышит…

– Это вы о чем? – спросил Казак.

– А то вы не знаете. О телефоне, который я купил. Генка попросил, а он, зараза, речистый. Такой неграм в Африку валенки продаст. В общем, привязался он ко мне в магазине – сделайте, мол, у меня, дескать, украли из машины телефон вместе с паспортом, а дела не ждут. Я и пожалел его. Тем более, как я сказал, деньги, они не лишние. А теперь вот вы пожаловали…

– Антон Георгиевич, к вам у нас никаких претензий нет, – поспешил заверить мужика Казак, придав голосу официальный тон. – Мы-то примерно так и предполагали. Но вот вопрос: а почему вы с таким подозрением отнеслись к простой просьбе соседа? Ведь, в самом деле, житейская ситуация…

– Да какой он сосед? Он тут недавно поселился. Даже не поселился – дом-то не его. Знаю я хозяев. Но они все больше у детей в Германии живут. А он… Сказать, что сторожит – язык не повернется. Больно уж он весь из себя шикарный. Может, снимает или как там еще… А познакомился я с ним случайно. Какой-то инструмент ему был нужен, помнится. Но он, что называется, рубаха-парень. Только с тобой заговорил, а кажется, что всю жизнь его знаешь. Он тут со всеми перезнакомился, держит себя так, будто всегда здесь жил. Впрочем, он часто кого-то нанимает – траву покосить на участке или чего такое прочее.

– А чем он занимается, не знаете?

– Кто ж теперь разберет? Говорит, что бизнесом. Может, так оно и есть. Ездит на хорошей машине, одет всегда дорого, уезжает и приезжает, когда придется.

– А дом-то этот самый где?

– Да вон, по той стороне, через три дома…

Теперь машина с Казаком и Кудрявцевым притулилась в переулке – так, чтобы нужный дом был хорошо виден. Нужное здание не было ни разваливавающейся халупой, ни новорусским «замком». Просто добротный двухэтажный коттедж, видимо, не так давно построенный на фундаменте старого дома. На крыше, сверкающей недавно положенной кровлей, виднелась спутниковая антенна. Да и ограждала дом не модная ныне глухая кирпичная стена, а всего лишь железная сетка. А вот состояние участка, несмотря на то, что имел он, в общем, божеский вид, свидетельствовало о том, что обитателю дома до всего этого дела нет. То есть участок выглядел более-менее пристойно, запустение в глаза не бросалось, но и тщательного ухода, который обычно заметен у домовладельцев, которые имеют силы и средства – тоже не наблюдалось.

Хозяин, судя по всему, был дома – у крыльца стоял внедорожник «Мицубиси».

Казак и Кудрявцев ждали. Идею прихватить Бормана и устроить с ним теплую беседу по душам они отмели сразу. В самом деле, что ж это – каждый раз устраивать шоу «дети в подвале играли в гестапо»? А если он окажется парнем покрепче? Или просто является еще одним передаточным звеном? Тогда ведь всех его дружков распугаешь. И если они такие крутые – то могут начать на тебя охоту первыми. Потому-то и решили клиента пропасти.

– О, жизнь, кажется, началась, – сказал Кудрявцев, не спускавший глаз с дома. – Дверь отворилась, кто-то вышел… Да, это точно Борман. Один. Прется к машине… Слушай, Казак, давай-ка я за руль сяду. На всякий пожарный. Я в свое время занимался гонками на выживание. Так что как я вожу, тебе и не снилось.

– А ты думаешь…

– Я ничего не думаю. Но говорю: так вернее будет…

Обитатель дома не спеша открыл ворота и направился к своей машине. Борман был среднего роста, плечистый, одет в кожаный плащ. Двигался он легко, но опытный глаз мог угадать, что человек занимался каким-то восточным единоборством. Не очень серьезно, но тем не менее. Хм, тогда, может, и к лучшему, что они так по нахалке к нему не стали ломиться.

Борман выгнал машину на улицу, закрыл ворота и тронулся.

Казак развернул карту.

– За ним двигать не будем. Тут улицы пустые, он нас на раз срисует. Судя по всему, он двинулся в сторону шоссе. Давай-ка быстро в обход, возле переезда перехватим.

– А если упустим?

– Завтра организуем ему хвост по всем правилам.

Строго говоря, так и надо было бы делать с самого начала. Но есть в людях такой порок, который называется азартом. Одних он заставляет просаживать деньги в казино, других – заниматься самодеятельностью. В итоге вместо того, чтобы спокойно ехать в город и заниматься организацией грамотной слежки, Казак с Кудрявцевым, сделав изрядный крюк, настигли «Мицубиси», когда она пересекала железную дорогу. Затем машина Бормана двинулась к Ораниенбаумскому шоссе, где повернула направо – к Питеру.

Здесь стало легче. Движение на узком шоссе было очень плотным, здесь потоком шли легковушки и грузовики, затеряться было просто. Тем более, что «Мицубиси» не проявляла никаких признаков нервозности. Шла быстро, но аккуратно, ничем не выделяясь из общего потока движения.

Развлечения начались на подъезде к Петродворцу. Не доезжая до часового завода, Борман вдруг повернул направо, снова пересек железную дорогу и вывернул на Гостилицкое шоссе.

– Чего он крутит? На это шоссе ведь есть дорога покороче? – недоуменно спросил Казак.

– Срисовал он нас, вот что! Что делать будем? Честно говоря, решение подсказали не мозги, а охотничий азарт.

– Что теперь? Раз спугнули, будем дожимать!

– Тоже верно, – буркнул Кудрявцев и, теперь уже не особо таясь, двинул «Тойоту» вслед за «Мицубиси».

Борман ускорил ход, но пока еще держался в рамках приличий. Машин на этом шоссе было уже меньше, зато время от времени приходилось обгонять медленно плетущиеся грузовики, нагруженные чем-то сельскохозяйственным. По бокам дороги просматривалась уже чисто сельская местность. И не подумаешь, что Петродворец совсем рядом.

Но вот «Мицубиси» снова сделала правый поворот. Преследуемый и преследователи оказались на практически пустом, но отлично заасфальтированном шоссе. И тут Борман дал полный газ. Афганец тоже прибавил скорость. Две машины пошли по трассе со свистом. Кудрявцев постепенно нагонял, но вплотную приблизиться не удавалось. Таким макаром проскочили Гостилицы, вывернули еще на какое-то шоссе. Оно вытянулось вперед как стрела на несколько километров. Никаких других машин здесь не наблюдалось.

– Ну, теперь, держись, – пробурчал Кудрявцев и вдавил ногу в газ. Расстояние стало быстро сокращаться. Вокруг свистел воздух, мелькали деревья.

«Мицубиси», когда «Тойота» подошла близко, стала вилять по шоссе, не давая с собой поравняться и прижать. Тем не менее, афганец упорно пытался идти на обгон. Несколько раз это ему почти удавалось, но Борман все-таки успевал вывернуться.

– Дожмем мы тебя, сука, – прорычал Кудрявцев и снова бросил машину вперед.

Он уже начал нагонять «Мицубиси», капот «Тойоты» поравнялся с задним колесом машины Бормана, но тот снова каким-то чудом сумел оторваться. Он резко вильнул на встречную полосу, не давая преследователю повторить маневр. Афганцу пришлось сбросить скорость – и Борман снова ушел вперед…

Наверное, в конце концов его бы дожали. Но тут слева показалось какое-то ответвление от трассы. Оно шло под острым углом, и чтобы на него свернуть, требовалось залудить очень крутой вираж. Что и попытался сделать Борман. Но… То ли он не справился с управлением, то ли на дороге, на которую он влетел, асфальт был совсем не тот… В общем, высокая «Мицубиси» на полном ходу, сделала прыжок вбок, несколько раз перекувырнулась и со страшным грохотом ударилась о зачем-то стоявший тут бетонный столб. Тот, постояв секунду, неожиданно надломился у основания и обрушился на машину…

Кудрявцев ударил по тормозам. Казак и афганец подбежали к месту аварии. Изделие японского машиностроения представляло собой груду металлолома. Что же касается водителя, то пульс у него можно было не проверять. Да и трудно было разобраться, где кончается Борман, а где начинается железо.

– Допрыгались, – изрек Казак, оглядев результаты погони. – Поиграли в боевик, в натуре. – Ладно, садимся в тачку и валим отсюда, пока нас никто не видел. Придется начинать все сначала…

Каждый раз эти конспиративные встречи были обставлены несколько, как казалось Сергею, театрально. Он знал, что Ишмуратов и Князев догадываются о некоторых его своеобразных контактах, но относятся к этому спокойно. Вроде как в продолжении романа «Семнадцать мгновений весны», которую Казак выудил в библиотеке своего города. В этой книге уже чуть ли не все фашисты знали, что Штирлиц – советский агент, но, тем не менее, делали вид, что, мол, так и надо. Возможно и его босс полагал: люди, контактирующие с «органами», все равно в его структуре появятся, и никуда от этого не деться. Так уж пусть будет надежный человек…

На этот раз встреча была запланирована на берегу Смоленки, неподалеку от кладбища. Казак шел по пустынной набережной. Часы можно было проверять – ровно в 17.00 с 14-ой линии вывернула знакомая «Тойота», за рулем которой сидел человек профессионально неприметной внешности. Такого увидишь в толпе – и ни за что не срисуешь. Машина поравнялась с Сергеем, и он тут же сел внутрь. Автомобиль двинулся по мосту на Голодай.

– Ну, что там у вас? – спросил водитель. – Краткий вариант я слышал, теперь подробно…

Выслушав печальную повесть о последних событиях, он покачал головой.

– Да, сержант, поиграли вы в Голливуд. Этот Кудрявцев, он отморозок тот еще. Он однажды устроил такой цирк с фейерверком в Сестрорецке!.. Ну, а ты-то? Впрочем, ладно, с кем не бывает… Если в ты к ребятам Барина обратился – может, они бы еще больше начудили. Дуболомы, что с них взять. А вот что ты об этом всем думаешь?

– Да ничего мне пока непонятно. Ладно, я понимаю, контрабандисты. Переправляют художественные ценности за бугор. Но что-то очень уж у них методы размашистые. Мочат направо и налево не задумываясь.

– Вот то-то и оно. Тут дело даже не в том, что мочат. Это как раз случалось. А вот структура у них, судя по всему… Для большого дела созданная. А какое оно, это дело? Черт побери, ну, сколько там может быть картин? Даже если кто-то из НКВД всерьез в те времена крысил – так не столько же! Знаешь, в «органах», конечно во все времена разные люди были. И все равно в те времена много украсть он не смог бы просто физически. Не успел бы. Кто-нибудь бы обязательно заложил. И получается…

– Что они занимаются чем-то еще? А картины так – просто подвернулись? Да, мне вот какая мысль пришла в голову… Я вот все думаю – чего это он от нас так ломанулся? Может, решил, что мы – это ваши?

– Похоже на то. А значит, эти неизвестные товарищи нам еще интересней. Уже не Ишмуратову, а нам! Так что копай дальше. Да, кстати, мы, как ты просил, пробили этого Гену-Бормана. Нет, ну как он навернулся! Спасатели аж вспотели, выковыривая его из машины. Тоже мне, Шумахер недоделанный. Так вот, он и в самом деле Гена. Точнее Стаценко Геннадий Александрович. Родился и детство провел в Тверской области, город Конаково. После школы пытался поступать во ВГИК.

– Так вот откуда у него такое обаяние, о котором все говорили!

– Именно. У него хоть и была куча спортивных разрядов, но он, вроде, был кем-то вроде местной звезды. Так вот, в институт он не попал и, видимо, с тоски пошел в армию. И угодил не куда-нибудь, а в десант, а потом в Чечню. В ту первую развеселую войну. Далее – не все понятно. После дембеля нарисовался в Питере. Купил себе «левую» прописку в области, под Лугой. Знаешь, как это делают некоторые ушлые фирмы? Стоит в чистом поле халупа, а ней прописано человек двести. Но все по закону, не подкопаешься. Машина вот за ним зарегистрирована, а больше никакой внятной собственности. Что он делал в Питере, до конца не ясно. Во всяком случае, в поле зрения ментов попадал лишь пару раз – и то за вульгарные драки. Известно, что несколько раз был в Германии, возил туда выставки каких-то художников и фотографов. В общем, человек в некотором роде близкий к искусству. Свободный художник. Но если он часто бывал в Германии, значит, вполне мог наладить там какие-то связи. Хотя я лично не уверен, что он играл в этом деле главную роль. Как-то все легкомысленно. Скинхеды, богема… Впрочем, может, это и есть самая надежная маскировка.

– А у вас его фотографии нет?

– А как же. Вот держи. По художникам пойдешь?

– Нет, я подругу свою пущу. Она журналистка, умеет с этой публикой разбираться. У нее там, как у доктора Геббельса, целая контора по клевете и дезинформации.

– Да уж слыхали. Ловкие ребята. Посмотришь на таких – и последняя вера в свободную прессу и прочую демократию пропадает. Ладно, ты лично что думаешь предпринять?

– Надо бы хату его навестить. Может, найдем что-нибудь интересное.

– Это дело. Мы дали понять ментам, чтобы не суетились, если какой-нибудь бдительный сосед тебя выпасет. С кем будешь работать?

– Придется просить людей у Барина. Я ж не взломщик.

– Хорошо, что белые ночи уже кончились, а то маячили бы тут. Не принято в этих местах по ночам прогуливаться, – пробормотал Семен по кличке Мокрый, худой, но жилистый мужик лет пятидесяти, когда они свернули в Карьерный переулок. Машину оставили за несколько улиц и теперь шли расслабленной походкой, держа в руках по бутылке пива.

– Может, и хорошо, что не гуляют. А то встретили бы тут бригаду местных ковбоев. И вместо того, чтобы делом заниматься, пришлось бы сопляков воспитывать.

– Тоже верно. Ладно, бросаем эту ячменную отраву, время не ждет.

К участку они подошли с тыла, прокрались вдоль стены.

– Окно будем открывать? – шепотом спросил Казак.

– Погодь, земеля, не суетись. Дай оглядеться. Или у нас горит?

– Ладно, ты мастер, ты и делай.

Они поднялись на крыльцо, Мокрый внимательно осмотрел дверь.

– Ха, да тут дел-то как два пальца…

Он вынул из кармана какую-то железку, некоторое время деловито ей шуровал – и дверь открылась. Казак и взломщик шагнули внутрь. Мокрый включил фонарик. Они увидели, что находятся в небольшой прихожей, откуда полуоткрытая дверь вела в недра дома.

– Слышь, че ищем-то? – спросил Казака напарник. – Если сейф, то он обычно в спальне.

– Да я и сам до конца не понимаю. Осмотреться надо.

– Эх, блин, времена, мафия… Раньше деньги искали, а теперь…

В неверном свете фонариков они обошли две комнаты и большую кухню. На кухне виднелись следы, что называется, холостяцкой жизни. В раковине громоздились немытые тарелки, в углу паслось большое стадо пустых винных и пивных бутылок. На столе стоял пакет с соком, а также какие-то остатки нарезок. Судя по всему, готовкой Борман не заморачивался.

Одна из комнат имела совершенно нежилой вид, как впрочем, и большое помещение на втором этаже. Всюду стояла современная, но дешевая «дачная» мебель, которую рекламируют в разных торговых центрах. Но всем этим Борман явно не пользовался. Лишь одна комната носила следы пребывания человека. Кровать не застелена, на стульях развешаны и разбросаны предметы мужского гардероба. Казак заметил в углу ботинки «Доктор Мартенс» и висящую на крючке куртку «бомбер» – предметы скинхедовской амуниции. Возле кровати стояли телевизор и видеопроигрыватель, а вот на журнальном столике обнаружилось нечто интересное: ноутбук. Ладно, уже кое-что.

Поднимая аппарат, Казак заметил, что он лежит на какой-то большой и толстой книжке. Точнее даже – альбоме. Тут у него опять заработало шестое чувство.

– Слышь, Мокрый, посвети-ка вокруг, книги здесь еще есть? Вот такие альбомы?

Взломщик посветил по стенам, потом обошел комнаты, поднялся по лестнице…

– Да нет. Там, наверху, есть полка. Но – книги обычные, еще совковые.

Казак снова обшарил фонариком комнату. В логове Бормана нашлось с десяток книг. Но это были обычные детективы, которые люди читают со скуки. Ничего особенного, что подтверждало догадку Сергея – альбом тут лежал не просто так. Что ж, возьмем и его…

Между тем старый вор продолжал кошачьей походкой передвигаться по дому. Казак ему не мешал. Потому что доверял профессионалу. Если в доме есть тайники и какие-то заначки – то этот уж точно их обнаружит.

– Эй, Казак, я бабки нашел. Еврики. На пару штук потянет. В кармане вон того клифта. Берем?

– Берем. Они ему больше не понадобятся. Будет нам премия.

Мокрый передал ему деньги и сразу повеселел. Разумеется, Барин ему заплатит за работу. Но вор есть вор. Видимо, уйти без добычи казалось ему нарушением всех нормальных норм.

– Эй, а тут еще кое-что есть, – послышался голос из угла.

Казак подошел к напарнику и увидел, что тот держит небольшой пакетик с каким-то белым порошком.

– Дурь какая-то, я так думаю. Баловался, видать, мужик.

Казак не стал проверять порошок на вкус, просто сунул пакет в карман куртки.

Дальнейшие поиски ничего интересного не дали. Нашли иностранный паспорт на имя Геннадия Стаценко, но оставили его, где лежал. Честно говоря, Сергей рассчитывал найти оружие – но вот чего не было, того не было.

– Ладно, перепеты все песни. Закрываем дом – и валим до машины…

Глава 7 ГЕНА. А КТО Ж ЕГО НЕ ЗНАЕТ?

Алена лежала, привалившись к боку Сергея, и прерывисто дышала. Секс у них начался сразу, как Казак переступил порог хаты. По принципу – если секс мешает работе, то на фиг такую работу. Но если серьезно, то Сергей решил, что дела обождут до утра. Так вот, теперь было уже утро. И Алена, как обычно, резко перешла от расслабухи к деловому тону:

– Так вот, друг мой ненаглядный, тебе интересно знать, что ж я такого нарыла?

– А ты что-то успела?

– Раньше сядешь, раньше выйдешь. Благо Репа тут в двух шагах. Так что кое-что узнать удалось.

…Первое, что поразило Алену, когда она начала шляться по бескрайним просторам Академии художеств, это то, что Геннадий Стаценко был здесь весьма известной личностью. То есть, она искала какого-то шибко зашифрованного персонажа, а оказалось: «да кто же не знает Гену?» Впрочем, при более подробных расспросах выяснялось: всем он вроде известен, но на уровне «хороший парень». Тут он мелькал, там он мелькал. Кому-то помог картины на Запад продать, кому-то здесь чем-то помог. Но вот сообщить чтолибо более конкретное люди затруднялись. Наконец, на вопрос о том, не искал ли Гена реставраторов, кто-то сказал:

– Это ты к Ирке Ильиной иди. Она… соцреалистка. Вот он ее и подписал. Она сейчас наверняка в мастерской, клепает свою патриотическую живопись.

Отправившись, куда показали, Алена вышла на нужную мастерскую, располагавшуюся в конце одного из коридоров Академии. Внутри, несмотря на довольно поздний час, кипела жизнь. Иру Алена узнала как-то сразу. Высокая, несколько грузная блондинка стояла перед мольбертом, на котором виднелись наполовину нарисованные какие-то древнерусские богатыри.

Разговор Алена завязала легко – о том, о сем, о тенденциях в современной живописи и так далее. Потом плавно ввернула:

– Ирина, а вы не знаете такого Гену Стаценко?

– А как же! Он мне заказ хороший недавно подкинул.

– Боюсь, я вас разочарую. Он вчера погиб в автокатастрофе.

– Ой! Жалко-то как. Хороший был человек… Девушка помолчала, вздохнула и прибавила:

– Но, наверно, так и должно было быть. Знаете, он как в песне: «мой приятель беспечный ездок». Я всего два раза с ним ездила, и в кои-то веки про Бога вспоминала, пока он вел. Псих натуральный. Но жаль. Человек-то был отличный.

– А у вас заказ накрылся… – цинично «посочувствовала» Алена.

– Ну, нельзя ж так… Хотя, с заказом-то как раз все нормально. Гена меня свел непосредственно с клиентом.

Такого поворота Алена не ожидала. Однако она прошла хорошую школу грязной журналистики, поэтому продолжала как ни в чем не бывало.

– А кто этот клиент? Если не секрет, конечно.

– Да какие там секреты? Это все тут строят из себя черт знает кого, когда находят халтуру, боятся, чтобы не перебили. А я не скрываю. Одна фирма – то ли немецкая, то ли австрийская. Гена меня туда привез. Он все кричал, что делает это из любви к молодым художникам. Дескать, сам мечтал стать, не получилась, буду другим помогать. Но, я думаю, он свой процент и с них собирался снять… Так вот, на вывеске у входа было по-немецки что-то написано. Впрочем, говорил со мной наш, русский. Он долго про фирму рассказывал, я, честно говоря, особо не слушала. Что-то вроде того, что они торговали в России еще при царе, а теперь вот вернулись на российский рынок. Меня это как-то не очень занимало. Но работа, которую предложили, оказалась интересной.

– Реставрация? – напряглась Алена.

– Она тоже. Но как раз реставрация-то там пустячная. Так, немного почистить, немного подмазать. Дело в том, что они себе офис оборудуют и купили для него три картины. Хорошие, но ничего особенного. Неизвестный художник, конец XIX века. Изображены на них разные сценки из жизни Питера того времени. На одной картине я узнала торговый двор – знаете, тот, похожий на Гостиный, что возле Никольской церкви? Так вот, этот Юрий, из фирмы, так он и говорит: нам бы еще одну нарисовать. В том же стиле. И хорошо бы, чтобы там была нарисована вывеска нашей фирмы на каком-нибудь из домов. Я согласилась. Почему бы и нет? Задача интересная. Они мне дали много рисунков того времени и разные другие материалы. Вот хотела закончить богатырей, а потом и за эту работу приняться.

Больше ничего особенного Алена не узнала. Только добавила:

– Адрес фирмы я пробила. Совместное российско-немецкое предприятие. Собираются производить, ты будешь смеяться, сосиски и колбасу. Я ночью нашла их сайт. Они, как я поняла, в самом деле намерены строить свою рекламную политику на том, что, дескать, работала эта фирма в дореволюционном Петербурге, все жители их колбасные изделия трескали под пиво и нахваливали. Потом началась Первая мировая, немцам жить тут стало трудно. Так что до того, как пришли злобные большевики и все отняли, они, вроде не дожили.

– Значит, получается, пустышку вытянули. Оно, конечно, Германия, но для маскировки все это слишком наворочено.

– А не совсем. Ты ведь сам говорил – они дилетанты. Но ведь как-то люди приходят в криминал? Наверное, из легального бизнеса. Занимались вот такими делами, а потом занесло в темные дела. Но, значит, следы-то остались! И еще…

– Стоп!

Казак вспомнил историю про убитого художника. Вроде, четкой связи не просматривалось, но почему-то Сергею казалась, что она имеется. И если предположить, что это так… Художника убивают – то ли эти деятели, то ли случайные грабители. Не суть важно. Если предположить, что он занимался реставрацией картин, то получается…

– Поучается, они искали в Академии новые кадры, – вслух сказал он.

– Вот я тоже об этом подумала. Но ты у нас тут главный, а самые умные мысли должен изрекать начальник, – засмеялась Алена.

– Но только зачем им студенты? Профессионалов не найти?

– Ты же видел профессионала: он всех знает, его все знают. Мирок узкий. А студент… В данном случае студентка. Ты знаешь, я по-женски одежду ее оглядела. Она одета откровенно бедно. Очень бедно. И не потому, что творческий человек, которому на все плевать. Ирина как раз свою бедность старается не показывать. Но старые стоптанные туфли не скроешь…

– Я понял. В самом деле, бедного студента проще втянуть в дело и заткнуть ему рот деньгами. Тут даже много денег и не надо.

– Тем более, ты посмотри, какой заказ. Гена заодно думал посмотреть, какова она в работе. И все легально. Ирина мне сказала – они собрались заключать договор. Так что даже с налоговой инспекцией у них проблем не возникло бы. То есть, полегальнее нашей конторы будет. Мы-то, в основном, деньги черным налом берем.

– Ладно, все это интересно, но…

В голове у Казака появился краешек какой-то мысли, но он тут же куда-то исчез без следа. Вздохнув, Сергей подвел итог:

– Пойдем смотреть мои трофеи. Я ведь тоже не зря ночью по чужим огородам болтался.

Трофеи были сложены в комнате, возле компьютера. Первым делом Казак осмотрел белый порошок. Он, на первый взгляд, как впрочем, и на второй, оказался самым обыкновенным кокаином. Что ж, дело обычное. Конечно, в пакетике хватило бы на статью, но «кокс» кто теперь не нюхает? Особенно, если учесть своеобразный характер покойного. Мог сам употреблять, мог дружков своих богемных угощать.

Казак попробовал включить ноутбук. Тот заработал, но потом нагло потребовал ввести пароль. Ладно. Утром придется звонить знакомым специалистам. Нет таких паролей, которые не взломали бы русские хакеры. Так, теперь третий предмет – книга. Это был толстый альбом, изданный явно не вчера. Судя по всему, на немецком. На титульном листе имелся год издания: 1932. Полистав, Казак убедился – это некое сочинение, снабженное черно-белыми фотографиями каких-то домов, картин, статуй и прочих предметов искусства. А может быть…

– Алена, в этом чертовом компьютере можно перевести с немецкого? Хотя бы заголовок, хотя бы приблизительно?

Девушка некоторое время шуровала в машине, потом сказала:

– Давай сюда эту хренотень.

Потом, потрудившись еще, выдала:

– В общем, так. Что-то типа «самые знаменитые частные художественные коллекции Германии». И что?

– А помнишь, нам реставратор подкинул информацию о том, что картины Юбера фигурировали в какой-то книжке? Я думаю, эта книжка перед нами.

Порывшись в альбоме, Казак и в самом деле обнаружил слова «Юбер» и «Дрезден».

Все это, конечно, очень неплохо. Только непонятно, что с этой всей информацией делать…

Глава 8 МАФИОЗИ В ПОЛНЫЙ РОСТ

Оставалось – вернуться к компьютеру. Казак позвонил Артуру. Имелся у него знакомый специалист по взлому чужих компьютеров, с которым они провернули некогда одно очень веселое дело – когда выяснилось, что российский хакер – это не очкастый хлюпик, а крепкий парень, который может, кроме всего прочего, и лазать по стенам. Артуру такая мелочь, как взлом пароля, была не интересна, но он согласился приехать, по его словам «из нашего к вам уважения, в память о незабываемой операции».

Подъехал Артур примерно через полчаса. Это был высокий, худощавый, дочерна загорелый парень в спортивной куртке.

– Здорово, ребята! А я только вчера из Крыма прилетел. Хорошо по скалам полазили. И, кстати, шампанское новосветовское там продается совсем не по той цене, которую тут заламывают. Теперь можно и за дела наши скорбные браться.

Артур повернулся к Алене:

– Я вот почему этого парня люблю? Мы с ним однажды поработали, а после этого такой фарт у меня покатил! И вообще, в хорошую фирму приглашали. Эх, не будь я психом, был бы уже сейчас респектабельным членом общества потребления.

– С бандитами интереснее? – ехидно спросила журналистка.

– А где тут бандиты? – Артур с деланным недоумением огляделся, заглянул под кухонный стол. – Никого не вижу, никого не знаю. И вообще, я всего лишь компьютеры починяю, никого не трогаю. Ну, где тут у вас аппарат?

Казак поставил на стол ноутбук.

– А… Понтовая штука для денежных ламеров, – скривился хакер. – Наворотов много, толку чуть. И что я должен узнать?

– Мне нужна информация, которая в нем содержится. Если нужно – хоть на кусочки его разбери. Но лучше, конечно, поаккуратнее.

– Как прикажете.

Артур включил ноутбук.

– И что мы тут видим? А видим мы тут обыкновенный «виндовский» пароль. Ладно, вы мне некоторое время не мешайте. Да, коньячку у вас не найдется? Для лучшего течения моей математической мысли…

Получив стакан с коньяком, Артур сделал добрый глоток, закурил и удалился в соседнюю комнату, где извлек из сумки свой ноутбук и занялся какими-то манипуляциями. Минут через сорок он закончил.

– Держите, ребята. Машинка, кстати, хоть и так себе, но вполне в рабочем состоянии. Можете потом пользоваться. Да, кстати, в этом компе интересная картинка наблюдается. Там подключен спутниковый Интернет.

– Это как? Проясни лоху.

– Спутниковый – это который через спутник. Такое у нас в России многие используют во всяких северных районах, где деньги у людей есть, а в поселки не то что оптический кабель, а даже обычный телефон не всегда дотянули. Только вот зачем он в Питере? Штука дорогая, и, главное, работает не слишком хорошо. Медленно грузится, зараза.

– Ну, а если владелец часто ездил за границу?

– И что? Обычный мобильный Интернет у него в ноутбуке тоже есть. А при поездке за границу с ним такие же дела, как и с телефоном – обычный роуминг. Телефону-то по фигу, что передавать – для него это все равно набор нулей и единиц. В общем, обладание такой связью может быть оправдано только в двух случаях – если человек бывает в тех местах, куда не добивает мобильная связь. Или – он не слишком понимал, как вся эта техника работает, но решил перестраховаться, чтобы провайдер не совал нос в его дела. Ладно, всем привет.

– И сколько мы тебе должны?

– Со своих денег не беру. Впрочем, у вас еще такой коньяк есть? Вот можете бутылочку мне презентовать. Все, пошел я. У меня еще дел по самое не могу.

Хакер бодро направился к выходу. Выпитый стакан коньяка на нем никак не отразился.

– Ну что же, полезем в глубины хранилища информации товарища Стаценко. Алена, приступай, ты лучше в этой технике понимаешь…

Журналистка бегло просматривала папки.

– Так, это какие-то тексты на немецком. Смотри-ка, их много. Ну, этим придется заниматься позже. Так, вот и русские тексты…

– Потом внимательно изучим, давай сперва просто получим представление…

– А ты надеешься, что, как в дурных американских фильмах, ты найдешь файл, в котором сказана вся правда? – съехидничала Алена.

Казак смущенно улыбнулся. Он, конечно, понимал, что так не бывает, но в глубине души все же надеялся на чудо.

– А вот это уже совсем интересно. Картинки. Алена стала просматривать иконки репродукций.

Выведя одну на полный экран, она удовлетворенно хмыкнула.

И в самом деле, это была одна из тех картин. Другие две тоже нашлись.

– Ого! А ведь это уже не Юбер. Вот, вот и вот. А в этих папках… Слушай, да тут десятки картин! Неужели все это у них? Быть такого не может! Тут хватит на целый музей. И смотри совсем другой коленкор. Кто-то типа Филонова. А это какой-то то ли кубист, то ли футурист… Пока я ничего не понимаю…

– Так, а вот папочка с романтическим имечком «Галилей».

– Это который сказал, что все-таки она вертится? Алена деловито щелкала мышкой, открывая и закрывая файлы.

– Да, но не в этом случае. То есть, что-то там в «Галилее» вертится. Скорее всего, деньги. ЗАО так называется, а с ним наш Геннадий имел какие-то многочисленные дела. Тут разнообразная переписка, черновики каких-то документов… Хорошо, посмотрим это ЗАО.

Алена влезла в дебри Интернета, а потом снова хмыкнула:

– Как говорится, в списках не значится. Впрочем, это ничего не доказывает. Никто не обязывает фирму N давать свои координаты разным конторам, которые делают справочники. Видать, реклама им не нужна. Только и всего.

Казак вздохнул, достал мобильник и вызвал Чемодана:

– Слушай, можешь пробить мне, что собой представляет некое ЗАО «Галилей»?

– Даже так? – после некоторой паузы отозвался Валерий. – Я тебе кое-что и так сказать могу. Слыхал я о них, хотя сталкиваться не приходилось. Рейдеры это. Правда, говорят, типа чистые. Ладно, я попробую узнать что-нибудь. Будь на связи.

Сергей медленно положил мобильник на стол и повернулся к подруге:

– Слышь, журналистка, от тебя требуется лекция для безграмотных. Наш друг Чемодан сказал, что этот «Галилей» – рейдеры. Я вот лично с этим делом не сталкивался. У нас в Карелии, сама знаешь, все больше по старинке. Все эти новые навороты до нас не дошли.

– Дойдут. Слушай лекцию. Это следующий этап развития нормального капитализма. Первый этап – обычный бандитизм, второй – бандитизм юридический. Ты своему Ишмуратову подкинь идею – пусть заранее хороших юристов себе выписывает… Ну, а если по сути: рейдерство сейчас в Питере в большой моде. Это захват чужого имущества, чаще всего предприятий, околозаконными методами. Давай на примере. Вот есть некий завод. Некто его хочет захапать, но просто купить то ли не выходит, то ли цена не устраивает. И тогда он обращается к рейдерам. И вот эти ребята отправляются куда-нибудь в Урюпинск, где некий гражданин предъявляет в местный суд иск о финансовых претензиях к этому заводу. Претензии могут быть разные. Сам понимаешь, при нынешнем безумном капитализме можно скупить какие-нибудь обязательства или еще что. Я не экономист, точно не знаю. Но главное – суд в отсутствие ответчика выносит решения о взыскании некой суммы, и потом как-то все оборачивается, что это перерастает в решение об аресте имущества. Сам понимаешь, будет там провинциальный суд особо разбираться. Тем более, что членам суда можно оказать широкую спонсорскую помощь. Иногда исполнительный лист бывает просто липовым. Это не суть. А суть в том, что с этим листом они идут в управу района, где располагается нужный завод, и предъявляют документ. Судебному исполнителю что? Если есть исполнительный лист – надо исполнять. Наверняка и тут не обходится без спонсорской помощи. То есть, первая задача рейдеров – обтяпать это дело. На Западе их коллегам такой операции достаточно. Там власти, если все сделано грамотно, сами довершат дело. Но у нас чаще всего нужен второй этап. Нанимается какая-нибудь охранная фирма. Ну, из тех… Не мне тебе рассказывать, какие они бывают.

– Ну, да. Официально зарегистрированные бандиты.

– Именно. Или просто нанимается какая-то шпана. Главное – вся эта шобла вслед за судебным исполнителем наносит визит на завод и вульгарно его захватывает. А дальше – начинаются всякие суды, кассации, апелляции и все такое прочее. Но завод-то стоит! Значит, его прежний владелец несет убытки. А суды у нас идут, сам знаешь – годами. В общем, клиент в любом случае становится сговорчивее. И, насколько я знаю, программа-минимум в случае таких налетов – это хотя бы навести хаос, изъять или уничтожить документацию и так далее. Словом, тот же наезд рэкетиров, только на законных основаниях.

– Какие разнообразные интересы были у господина Стаценко! – засмеялся Казак. – А вот я еще не понял: Чемодан мне сказал, что эти рейдеры «чистые». Это как?

– Я думаю, это значит: чисто работают. Ведь, как я сказала, необходимые бумаги можно и просто подделать. Но можно и выправить по закону, так, что комар носу не подточит. Вон, если помнишь, некоторое время назад по ящику показывали: то российские суда в каком-то порту арестуют, то картины, уехавшие на выставку, задержат. А все потому, что некая фирма имела какие-то финансовые претензии к Российской Федерации. Тоже рейдерство – только это уже высший пилотаж. Только вот какая связь с контрабандой картин? Насколько я знаю, рейдеры – не бандиты и уж тем более не уголовники. Хотя, это вроде бы уголовно наказуемая вещь… Но в смысле – среда немного не та.

Сергей задумался.

– А ты знаешь, связь-то, вроде, и есть. Это новые люди. Которые не хотят, или пока не имеют сил отвоевывать себе кусочек сфер влияния. И лезут в такие места, где пока не слишком много толкотни. Хм. Только опыт показывает, что все это до поры до времени. Да, интересно все выходит…

И тут позвонил Чемодан:

– Слышь, Казак, тут такое дело. Подробностей об этой конторе пробить не удалось, но совершенно случайно узнал вот какую вещь. Завтра эти клоуны из «Галилея» собираются цирк замутить. Они к одной нашей знакомой конторе обращались, но те не повелись. Ну, они другую нашли, понятное дело. Подкрепили каким-то бакланьем из числа зенитовских фанатов. В общем, если интересно, пиши адрес…

– Ну, что, госпожа журналистка, завтра у нас есть шанс посмотреть увлекательное шоу под названием «захват завода рейдерами». Поглядим хоть – что за люди в этом «Галилее» и с чем их едят.

Машина притулилась в небольшом переулке недалеко от Обводного канала, возле какого-то предприятия. Судя по машинам, припаркованным возле проходной – зарплаты здесь платили не ахти. Преобладали старые «Жигули» и даже «Москвичи». Основная же масса народа шла пешком от метро, до которого было с километр через парк.

Нужное же здание стояло метрах в двухстах, на другой стороне улицы. Даже издали было заметно, что неприятных визитеров ждали. Окна первого этажа были заделаны железными листами, а поверх обычных решеток – прикреплены еще и металлические полосы. В общем – типичная осажденная крепость.

– Но разведка доложила точно, – прокомментировала Алена. – Пронюхали, видать, хозяева завода о предстоящем наезде.

Кроме Алены и Казака в машине сидел длинноволосый сумрачный парень с цифровой телекамерой. Да уж, журналист – он и с того света будет делать репортаж. Девушка не могла пройти мимо такой интересной темы.

Постепенно улица совершенно опустела. Труженики прошли через проходную – а больше в эти места, видимо, никто не заглядывал.

Ждать пришлось часа полтора. Но вот на улице показалась «ауди». Оттуда вылезли трое. Двое высоких мужчин в хороших костюмах и еще один – ростом поменьше и одетый похуже. Последний держал в руках кожаную папку.

– Похоже началось, – пробормотал Казак. Оператор пристроил камеру.

– Тебя не засекут? А то я не думаю, чтобы эти ребята рвались в телезвезды. Могут обидеться.

– Все нормально. Я и не такое снимал… – парень прильнул к своей аппаратуре.

Рейдеры подошли к проходной, которая была прикрыта железной дверью. Судебный исполнитель долго нажимал на звонок. Наконец, в двери открылось небольшое окошечко. Начались переговоры. Длились они недолго. Да и очевидно – никто и не рассчитывал на их успех. Но тут, видимо, как у гопников – прежде чем начать бить и грабить прохожего, у него просят закурить. Что бы тот ни ответил – результат один…

Один из рейдеров позвонил по мобильнику. После чего все трое уселись в «ауди» – и машина отъехала в сторону.

– А вот и второй акт Мерлезонского балета, – радостно сообщила Алена.

В самом деле, подъехали два микроавтобуса, откуда повалили люди в черных масках. Большинство было в камуфляже и армейских ботинках, однако, на некоторых были и джинсы, и кроссовки, и кожаные куртки. Несколько человек держали в руках бейсбольные биты. Насмотрелись, блин, американских фильмов. Это ведь у них там в бейсбол играют всюду – а соответственно, и биты всюду продаются. А у нас их поди найди.

Двое притащили бензопилу. Вся эта кодла сгрудилась вокруг проходной – и послышался визг разрезаемого металла. Штурм двери продолжался не слишком долго – было видно, как она распахнулась – и рейдерские наемники организованной толпой ломанулись внутрь. Однако их бодрое движение застопорилось. Видимо внутри кто-то держал оборону. Потом толпа несколько вдвинулась внутрь. Устоять тем, внутри, было трудно. Те, кто еще стоял на улице, разгорячились и напирали – так что уже ворвавшимся в проходную волей-неволей приходилось переть вперед.

Из недр дома глухо донеслось два выстрела.

– Ого, кажется дело идет всерьез, – заметил Сергей.

– Я думаю, в воздух стреляли. Для острастки. Ни разу не слышала, чтобы в этих рейдерских делах кого-то убивали.

– Все когда-то начинается. А куда это их шефы заторопились?..

В самом деле, «Ауди» внезапно набрала с места скорость и скрылась за углом.

– Ага, а вот и третий акт, сценарием не предусмотренный!

К штурмуемому дому подкатил автобус – и из него высыпали бойцы ОМОНа. Все произошло очень быстро. Менты деловито положили мордами на бетон тех, кто еще оставался на улице, потом рванули внутрь. Вскоре из проходной стали выталкивать бандитов и живописно раскладывать их на асфальте. С некоторых успели сорвать маски – это были, в основном, молодые коротко стриженые парни.

– Кажется, нам тут больше делать нечего, – подвела итог Алена. – Фокус не удался, факир был пьян. Наверное, у этих, которые с завода, оказались хорошие связи в ментовке. В итоге одно маски-шоу сменилось на другое.

– И что теперь у них там дальше будет, как ты думаешь?

– Да все то же. Суды, пересуды, кассации, апелляции… К ним, возможно, добавится уголовное дело за неправомерные действия, которое заведут на этих гопников. Но самое главное – хозяева внутри! Второй раз на штурм они вряд ли пойдут. Впрочем, подробности мы узнаем позже. А пока надо и нам с Филей – она кивнула на оператора – немного заработать.

Девушка вцепилась в мобильник:

– Кирочка! Наше тебе! Как у вас там? И у меня все отлично. Слушай, мы тут хороший материальчик сняли. Попытка захвата завода рейдерами. И что самое главное – вполне оптимистический финал – приехал наш доблестный ОМОН и всех повязал. Нет, кто там и что там – это уж вы сами выясняйте. У меня картинка есть… Что? Ну, ты же знаешь, я не жадная. Договоримся.

– Вот и все. Сотен пять зеленых мы срубили. Можно ехать смотреть материал. А заодно нарежем для тебя кадров с рожами этих товарищей…

По собственному опыту Казак знал, что последнее дело – уцепившись за одну нить тянуть только за нее. До этого так приходилось делать из-за скудости информации. Теперь с информацией стало полегче. Но ведь, с другой стороны, точно не установлено, что рейдеры и Стаценко были одной компанией. Да, Гена имел с ними дела. Но мало ли с кем этот тип имел дела! Тем более, что Чемодан пока не сообщил ничего нового об этой фирме. А переть туда внаглую Сергей посчитал излишним. Так что он решил отработать и другой след – пошататься у мастерской. Благо теперь он имел фотки не только Стаценко, но и двух других кадров.

Против ожидания, Казак совершенно напрасно потратил время, околачиваясь по двору, где была мастерская убитого художника Самарина. Нет, соседи видели многое. Но в том-то и дело, что слишком многое. К художнику слишком часто приходили и приезжали совершенно разные люди, а потому выделить кого-то конкретного никто из обитателей двора не мог. Тем более, что его откровенно недолюбливали. Дело тут было даже не в шикарной мастерской, хотя и в ней тоже. Просто Самарин вел себя с соседями откровенно по-хамски. В общем, на него старались поменьше обращать внимания, чтобы лишний раз не расстраиваться.

Казак уже начал грустить, но вспомнил, что у художника имелась еще одна мастерская. Эту он имел как член Союза художников, а другую – как член другого объединения творческих людей – Союза театральных деятелей. Дело в том, что Самарин в прошлые времена подмолачивал тем, что рисовал декорации к спектаклям. Для таких работ ему и дали специальное помещение. Он давно уже забросил это дело, но все, кто жил в России, знают – выделить человеку какие-либо квадратные метры куда проще, нежели отобрать обратно. А покойный, несмотря на свой вздорный характер и постоянное пьянство, был судя по всему, ушлым мужиком. Вторая мастерская, если поразмыслить, была куда более интересным объектом. В самом деле, тут, на Васильевском у Самарина был, как бы светский салон, куда знала дорогу чуть ли не половина художественного мира Питера. Заниматься в таком месте делами, не подлежащими широкой огласке, не слишком удобно. Тем более, что в богемной среде слухи распространяются со скоростью лесного пожара. Надо бы съездить туда.

На этот раз Казак поехал один. Алена еще с утра договорилась с какими-то знатоками, запихала в сумку найденную книжку и испарилась в неизвестном направлении. Что же касается мастерской, то она помещалась за Обводным каналом. Сергей аж прибалдел, расспрашивая дорогу и сверяясь с картой. В итоге он оказался в весьма неприветливых местах. Вокруг был какой-то полувымерший индустриальный пейзаж – неприглядные красно-кирпичные здания непонятного назначения, какие-то железные конструкции и прочие чудеса индустрии.

Что же касается самой мастерской, то она располагалась в двухэтажном то ли сарае, то ли складе, который стоял посреди большого пустыря, заросшего высокой травой, на котором валялись некие крупнокалиберные бетонные конструкции. Чуть в стороне виднелось полуразрушенное здание с зияющей черной дыркой входа.

Сергей оставил машину у края пустынной улицы и двинулся к мастерской. Делал он это, скорее, по привычке все доделывать до конца. Хотя и пьяному ежику было ясно: в такой глухомани ни о каких свидетелях и речи быть не может. Интересно, как сам Самарин-то сюда добирался без машины? Точнее, как выбирался отсюда? Такси по вызову в такие развеселые места может и не поехать…

Вблизи мастерская выглядела не менее удручающе, чем издали. Вместо крыльца – железный помост, какие используют на складах для погрузки грузовиков. Забранные решетками окна не мыли, наверное, с позапрошлого века. На ржавой крыше колыхались на ветру небольшие кустики. В общем, к этой своей мастерской художник относился сугубо наплевательски.

Дверь внутрь была железная. Кроме ригельного замка, она была закрыта еще и на обычный, амбарный. На дверях красовались милицейские бумажки с печатями.

Вот, собственно, и все. Можно со спокойной совестью двигать назад. Казак спрыгнул с крыльца, вынул сигарету и попытался закурить. Но налетевший веселый ветер сбивал огонек почти выдохшейся зажигалки. Пришлось отвернуться к стене – но и так пришлось потратить довольно много времени, чтобы запалить «Голуаз».

Когда же Казак повернулся назад, то увидел, что в окружающем мире произошли очень интересные изменения. По пустырю к мастерской бодро шпарил джип – темно-зеленый «Чероки». Ребята явно знали дорогу – машина уверенно летела по направлению к строению.

Казак оценил ситуацию. Вариантов было два. Либо эти люди смогут чем-то помочь, либо наоборот… Он расстегнул куртку, проверил по ходу кобуру с пистолетом и стал ждать. Джип остановился, повернувшись к Сергею боком, не доезжая метров пятнадцати. Сергей, напустив на себя равнодушный вид, двинулся несколько в сторону, вдоль стены.

– Эй, мужик! – раздалось из спустившегося окна машины.

Казак приостановился – и тут увидел, что заднее тонированное стекло тоже ползет вниз…

Боевой инстинкт сработал раньше мозгов. Казак прыгнул вперед, упал на землю и перекатился. Очень вовремя, однако. Из машины загремела очередь. Судя по всему, лупили из пистолета-пулемета. Оружие хорошее, но им надо уметь пользоваться. Эти, похоже, не очень умели. Но вдарили от души – чуть не на всю обойму. Сергей, успевший в прыжке вытащить пистолет, выстрелил пару раз из своего «Магнума» по заднему стеклу. Вроде, попал. По крайней мере, второй очереди оттуда не последовало. Зато с противоположной стороны двое вывалились из машины и залегли за колесами. Ого! Серьезно они взялись. Получается, он им в любом случае нужен мертвым.

Сергей дал еще два выстрела, но попал в колесо. Вскочив, он метнулся в сторону и залег за какой-то бетонной штуковиной. Сзади запоздало начали стрелять. Огонь вели из пистолета-пулемета и простого пистолета. Так, значит, либо он все-таки того не достал, либо у них две автоматические машинки.

Дела были невеселые. За этой хренотенью его не достать, но если их трое, и они опытные бойцы, они его обойдут по пустырю. Он же ни черта из своей позиции не видел. Так… Судя по шуму, они и в самом деле решили предпринять активные действия. Сергей собрался, выскочил из-за бетона и, пробежав несколько метров, снова залег. Мельком отметил: их было двое. Они и в самом деле намеревались взять в клещи ту бетонную хренотень. Он еще раз выстрелил и перекатился. Оба преследователя тут же упали в траву и ответили.

Только теперь Сергей задумался о том, как ему жить дальше, в смысле каков у него боезапас? Он сделал пять выстрелов, а в «Магнуме» восемь патронов. Запасной обоймы он не взял. Расслабился, блин. А у этих? Кто им мог помешать возить в своей колымаге хоть целый арсенал? В общем дело пахло керосином.

Казак огляделся. Недалеко от него был вход в полуразрушенное здание. Там его будет взять не так-то просто. Он снова вскочил и сделал рывок. Сзади стали стрелять, но аккуратней. Поняли, гниды, что не с салагой встретились. Еще один бросок – и Казак ввалился в здание. Здесь пахло сыростью и мочой, валялись неизбежные пустые бутылки. Сергей прижался к ободранной стене и стал просчитывать ситуацию. Полезут они за ним – или плюнут и уедут, решив подловить в другой раз? Уж точно – правильную осаду они держать не станут. Ведь он мог вызвать подмогу, да и здесь все-таки не сибирская тайга. Кто-нибудь в округе мог услышать звуки пальбы и вызвать ментов. Но Казаку все-таки казалось, что эти деятели решат довести дело до конца. Уж больно они решительно начали. Или, может, попробуют вступить в переговоры? Ладно, как учил Сергея командир роты, капитан Гаврилин, дай Бог ему здоровья, «в любой ситуации рассчитывайте на худший вариант, тогда меньше будет неприятных сюрпризов».

Казак огляделся. Увиденное не впечатляло. Здание представляло собой всего лишь кирпичную коробку, заваленную грудами хлама. Укрыться как следует было негде. Но! Сергей поднял голову – и увидел, что прямо над входом имелось нечто вроде карниза шириной в один кирпич. И сбоку даже торчали из стены ржавые железки. Лучше места и придумать нельзя.

Две секунды спустя Казак уже стоял на карнизе. Что ж, в таком положении можно провести сколько угодно времени. Так что будут его пытаться достать – или уберутся – в любом случае он пока в безопасности.

Прошло несколько минут. Ага, снаружи послышался звук. Его противники пытались бесшумно подойти к двери, но не все у них шло удачно. Что ж, теперь можно ждать визитеров. И впрямь снизу раздалась пальба пистолета-пулемета. Кто-то по старому способу, который наши бойцы переняли у немцев во время уличных боев в Сталинграде, пытался обезопасить себя от возможной засады. Тут же один ворвался внутрь и огляделся, держа наготове пистолет-пулемет. Наверх он взглянуть не догадался – а, впрочем, если бы догадался, все равно не успел бы. Казак выстрелил ему в голову, тот повалился, а Сергей спрыгнул и, повернувшись на лету, нос к носу столкнулся со вторым. Тот только собрался войти внутрь – и явно не ожидал такого поворота событий. Секунду, пока он приходил в себя, Казак использовал на полную катушку. Он ударил противника дулом пистолета в лоб, над переносицей. Раздался мерзкий хряск ломающейся кости – и тот повалился на землю.

Теперь можно было оглядеться. Двери джипа так и остались распахнутыми. В салоне никаких признаков жизни не наблюдалось. По уму, пора было побыстрее убираться. В планы Сергея не входило связываться с ментами. Тем не менее, он бегло осмотрел убитых. Это были крупные ребята, оба в длинных широкополых плащах и щегольских полуботинках. У того, которого Казак положил вторым, из-под расстегнутого плаща виднелся светло-бежевый костюм и галстук, судя по всему, цены немалой. В натуре, американские гангстеры из голливудского боевика, мелькнула у Казака мысль. Только ездить они должны не на джипе, а на «Бентли» или «Ягуаре» – но на таких тачках по нашим дорожкам не особо погоняешь.

Помешкав секунду, Сергей все же решил навестить джип. Внутри он увидел еще одного, лежавшего на заднем сиденье. Так, все же зацепил. Между сиденьями он обнаружил телефон и барсетку. А вот это пригодится. Прихватив вещи, Сергей бегом добрался до своей машины и дал газу. Никого вокруг так и не появилось. Но береженого Бог бережет. Сергей порулил в сторону, противоположную центру. Он не очень представлял, куда едет, но рассудил: если есть улицы, то они куда-то ведут. Наконец, пейзаж стал принимать более осмысленный вид, показались дома. Казак завернул в какой-то двор, припарковал машину, вышел и набрал телефон Чемодана.

– Это Казак. Тут есть проблемы. Немножко война началась. Но это потом. На сегодняшний день проблемы улажены. А дело такое. Я тачку оставил во дворе, улица Решетникова, дом 17. Пусть кто-нибудь из ваших ее быстро заберет. Могла засветиться. Да, проверьте ее на предмет жучков и прочей лабуды. А мне к утру новая нужна.

– Братан, так, может, мы сейчас подъедем? – донесся из трубки голос Чемодана.

– Знаешь, я думаю, сейчас парад устраивать ни к чему. А воевать уже немного и не с кем. Я лучше как-нибудь ножками. Ключи куда положить?

– Не парься, у нас для всех наших тачек найдется.

– Ладно. Да, вот еще. Менты рано или поздно обнаружат интересную картину… Возле Обводного канала. Можете проследить, что они там нароют? Что за люди, все такое…

– О чем базар, братан! Как только, так я сразу звякну…

Спросив у прохожего, Сергей выяснил, что недалеко находится метро «Электросила». Вот и чудненько. Воспользуемся общественным транспортом.

Казак неторопливо пошлепал по улице. Теперь было время поразмышлять. Откуда они на него вышли? Пасли? Просто пасли – не похоже. Поздно приехали. Конечно, могли посадить жучок и дождаться удобного момента. Ведь такие дела лучше делать в тихом месте, а Сергей все это время крутился в центре. Но жучок ведь не знает, сколько у него в машине было людей. Трое – не так много. Да и перли они внаглую. Казак прокрутил в мозгу свою поездку – до того, как он подьехал к мастерской. Ага, а ведь в начале этой улицы он спрашивал дорогу у какого-то мужика – то ли сторожа, то ли еще кого. И мужик этот точно должен был слышать пальбу. Но ментов не вызвал. Значит… Значит кто-то, возможно, дал мужику денег, чтобы сообщать не интересовались ли мастерской. Или еще во дворе на Васильевском кто-то постукивал. А эти ребята элементарно вычислили его логику. Покрутился в одном месте, поехал в другое. Или все-таки его вчера срисовали? И теперь, узнав, что подозрительная машина появилась снова, решили раз и навсегда разобраться. Ладно, поглядим, что можно будет вытянуть из этой барсетки и телефона…

Ребята Барина действовали быстро. Едва Казак успел добраться до хаты, выпить кофе с ромом, как брякнул мобильник. Звонил Чемодан:

– Спускайся, принимай новую тачку.

Во дворе и в самом деле стоял… такой же внедорожник-«Тойота». Только если тот был темно-синий, то этот был травянисто-зеленого цвета. На капоте – рисунок оскаленного тигра. Как заметил Казак, это в Питере стало модно.

– Вы их что, оптом закупили? – спросил он, пожимая руку Валерию.

– Типа того. Один деятель должен был. Больше с него взять было нечего. Вот пять штук этих взяли.

– А на фиг мне вот эта особая примета?

– Э, братан, все хитро. Гляди, вот тут и тут ножичком подковырнешь – и через минуту нет рисунка. Это типа пленка. Барин в одном фильме такое увидел. Ну и заказал на всякий пожарный. И сказал: мол, у этого, тебя то есть, тот самый пожарный случай и наступил.

Казак покачал головой. Умеют ребята удивлять. В самом деле, в случае чего все запомнят именно эту яркую картинку.

– Ладно, теперь по делу, – сменил тон Чемодан. – Менты на пустыре уже орудуют. Быстро сработали.

– Ха, быстро… Хорошо хоть, я успел слиться. Там такой Сталинград эти чудики устроили…

– Ну, значит, ты хорошо повоевал. Два трупа, третий живой. Но, как говорят доктора, если и выкарабкается, то в сознание придет нескоро. В больнице он, операцию ему делают, менты охраняют.

– Значит, нам он пока не интересен. А кто такие, известно?

– У одного нашли ксиву. Ты будешь долго ржать. Алексей Гурьев, охранник фирмы «Галилей». Машина, кстати, зарегистрирована на эту фирму. У остальных ксив не нашли, так что менты долго их будут устанавливать.

– Да, я телефончик прихватил, пробейте заодно там все адреса.

– Слушай, так, может, взять пацанов, да поехать в фирму, поспрошать немного? Что-то эти фраера чересчур оборзели.

– Ага, и после Сталинграда устроить Курскую дугу. Если они на меня с пистолетами-пулеметами охотились, то, может, у них там и «Стингеры» стоят? Тем более, что там наверняка менты сейчас пасутся. Давай уж не спеша. Поглядим, что это за фирма, чем занимается, да что за люди вокруг нее крутятся.

– Ладно, тогда бывай, я двинул.

Поднявшись в квартиру, Сергей первым делом произвел ревизию добытой в бою барсетки. Содержание кое-что давало. Имелся паспорт и водительские права категории D, то есть профессиональные, высшей категории, разрешающие водить все, что может двигаться по дорогам. Уже занятно. Любители таких прав не имеют. Опять же – служебный пропуск фирмы «Галилей». Все эти документы были оформлены на Павленко Юрия Аркадьевича, по паспорту, 1967 года рождения, прописан, хм, в городе Москве.

Кроме того, имелись в барсетке разрешение на ношение оружия и некоторая сумма в русских и американских рублях.

Серьезный, выходит, дяденька. Ну, что же, теперь придется заниматься вплотную этой самой фирмой. Когда двое киллеров, как оказывается, трудились в одном и том же месте – это уже не слишком похоже на случайность.

В дверь начали звонить. Три длинных, один короткий. Это Алена придумала. Романтичная девушка, блин. Азбукой Морзе вызванивать первую букву своей фамилии. Хорошо хоть, что не всю фамилию…

Он открыл дверь.

– Это твоя новая тачка во дворе пасется? – с порога спросила она. – А из старой лень было мусор выгребать?

– Не понял.

– Это такой анекдот. Приезжает, значит, новый русский в автосалон, говорит: дайте мне серебристый шестисотый «Мерседес». Ладно, дали. Приезжает через неделю тот же мужик: дайте мне еще один серебристый шестисотый «Мерседес». Ну, подгоняют, но один из сотрудников не утерпел, спрашивает: а что с тем-то? А новый русский: а у того пепельница переполнилась.

– Вроде того. А у тебя есть что-нибудь интересное?

– И даже очень. Показала я альбом знатокам. Все поначалу ахали: редкое какое издание. Никогда о нем не слыхали. А я человечка нашла, он о книгах по искусству знает все. А работает этот человек в одном антикварном салоне. И вот потащил он показывать книгу коллегам. Я ж еще так, из любопытства, спросила: сколько она может стоить? Если уж собирать информацию, так всю. Ну, и стали они ее рассматривать… И вот тут-то началось самое смешное. Там сидел один такой дедушка, он ее повертел, повертел, а потом говорит: интересно, а весь тираж с опечаткой, или только вот эта? Я заинтересовалась – какая такая опечатка? А он говорит: книга не 1932 года издания!

– То есть?

– А вот то и есть. Он мне целую лекцию прочитал. Я хоть и сама с печатной продукцией дело имею, не все поняла. В общем, шрифты, бумага, репродукции – все говорит, что книга выпущена не так давно. Дедок все ахал – какая, мол, замечательная стилизация!

– Хм, получается, книга выпущена недавно. И я даже смутно догадываюсь, кем она выпущена.

– Похоже. Для создания рекламной шумихи они фабрикуют «старую» книгу. В принципе, я уточняла – дело-то несложное и не самое дорогое. Подготовить макет, отшлепать несколько экземпляров.

– Вот только зачем?

– Возможно, источник картин и в самом деле паленый. Если картины, допустим, в самом деле были украдены, то ведь в музеях, могли остаться описи или что там у них. А вдруг кто-то из наших, заинтересовавшись всплывшими картинами, полезет в архивную пыль – и вся эта история всплывет? А тогда – скандал, Россия потребует вернуть, немецкие менты начнут копать… А так все более-менее гладко.

– В общем, чем больше мы копаем, тем больше встает вопросов…

Глава 9 ТАМ, ЗА ОКЕАНОМ

Дня два не происходило ничего особенного. За офисом «Галилея» ребята Чемодана установили плотную слежку, но там все было скучно. На входе встречал одинокий охранник, который говорил, что никого из начальства нет. То же самое отвечала по телефону и секретарша. В общем, все ушли на дно. Что впрочем, и понятно. Как сообщали люди Чемодана, милиция плотно связала стрельбу на пустыре с неудачным рейдерским налетом. Тем более, что, по слухам, кто-то в Смольном сильно стукнул кулаком по столу: дескать, что за беспредел творится с этими захватами! Так что дело раскручивали по полной. Арестованные исполнители, среди которых большинство были футбольными хулиганами, узнав, что им засветился вполне конкретный срок, размазывали сопли по мордам и кричали, что они не виноваты. А рейдеры поспешили разбежаться по кустам, пока до них не добрались. В общем, Казак сидел и в очередной раз просматривал список контактов с добытого телефона, раздумывая, где там можно зацепиться. На первый, как, впрочем, на второй и на третий взгляд, все было глухо, как в танке. Какие-то девки, молодые люди, все «без определенных занятий». В общем, шпана.

И вдруг позвонил Чемодан.

– Собирайся. Вечером в Москву едем. Барин обратился к одному человеку, он кое-что раскопал. Но лучше будет, если ты сам с ним потрещишь. Да, девку свою тоже возьми. Там дело такое, за наш с тобой разум далеко выходит. А она, вроде, сечет во всяких фишках типа политики…

Блин, только политики еще не хватало. Но делать было нечего – и на следующее утро троица выгрузилась на Ленинградском вокзале.

Москвичи показали свою широкую натуру – гостей встречал черный «Мерседес», ожидавший их на VIP-стоянке. Правда, шик оказался недолгим. Машина выскочила на Садовое кольцо и плотно засела в пробке.

– Вот, блин, в столице надо ездить на метро, – изрек Казак, наблюдая бешеное скопление машин.

Когда, наконец добрались до места, выяснилось, что Сергей был прав, потому что нужное место находилось возле Таганской площади. В принципе, за то время, пока болтались в пробках, могли бы и пешком дошлепать.

Водитель загнал «Мерседес» во двор огромного сталинского дома, громоздившегося напротив небольшой церквушки. Он проводил их на третий этаж, позвонил в дверь и сообщил, что будет ждать в машине.

Честно говоря, Казак рассчитывал увидеть кого-то вроде себя. Но убедился, что в столице уже, видимо, привилась узкая специализация. Одни думают, другие стреляют и кулаками машут.

Дверь им открыл очень высокий нескладный парень с большой головой, на которой, как на фотографиях молодого Ленина, виднелась ранняя лысина.

– О, тут вас целая делегация… – Он церемонно поцеловал руку Алене, поздоровался с мужиками и представился:

– Меня зовут Илья. А про вас, Сергей, я кое-что слышал.

– Вот так начинается слава, – по обыкновению съехидничала Алена.

Хозяин пригласил их в огромное помещение, совмещающее кухню и гостиную. Первая была отделена от второй чем-то напоминающим барную стойку. В гостиной же имелись низкий стол и кресла, а в углу – огромный плоский экран телевизора, подключенный к компьютеру.

– Что будете пить? Кофе, виски, коньяк?

– Давай нам виски, – предложил Сергей.

– Мне кофе. Я спиртного вообще не пью, – ответил Чемодан и, перехватив удивленный взгляд Казака, пояснил:

– Привычка со времен, когда я спортом занимался. У нас тренер за выпитую рюмку морду лупил нещадно.

Наконец, закончили все предварительные процедуры – и Илья сразу перешел к делу. Когда он, наклонившись к столу, заговорил, то напомнил Казаку какой-то старый советский фильм с Лениным. Дело было не в лысине, а в жестком и цепком взгляде. Да, парень даром что на вид «ботаник» – такому палец в рот не клади…

– Мы тут навели справки по поводу безвременно погибшего Юрия Павленко – начал Илья. – Скажу вам честно, личность весьма и весьма интересная. Настоящая его фамилия Павлович. Он из наших, ну, которые всю воду в кране выпили. Родился и жил в Москве. В 1984 году поступил в Университет, на химический факультет. От армии освобожден по причине какой-то редкой желудочной болезни с жутким названием. Ну, из тех болезней, которые врач находит, если он видит некоторое количество хрустящих бумажек. Впрочем, в те времена это стоило не так уж и дорого. Проучился два курса, потом семья господина Павловича и он сам выехали на ПМЖ в Соединенные Штаты Америки. Но с ПМЖ у него как-то не заладилось. В 1996 году Павлович угодил в американскую кутузку.

– И за что, вы не в курсе?

– Обижаете. Почему же не в курсе? Кое-что известно.

– Длинные у вас руки, – покачал головой Чемодан.

– Да никакой особой длины тут не требуется. Америка ведь вроде как шибко демократическая страна. Там материалы закрытых судебных дел может посмотреть любой желающий. Так что всех проблем было – позвонить в Бостон, где Павлович обитал, и попросить человечка наведаться в суд. Правда, это дело как раз закрыли для просмотра, доступна была только выжимка.

– Спецслужбы? Только этого нам не хватало, – насторожился Казак.

– Да нет, спецслужбами тут не пахнет. В спецслужбах такая же бюрократия, как и здесь. Кто-то и у них получает деньги за то, что охраняет государственные секреты. Так ему ведь надо что-то охранять… Но это все неважно. Дело было связано с какими-то махинациями с медицинскими рецептами. Быстро он там освоился. Суть далее какая-то очень запутанная, или ее нарочно запутали. Дело в том, что американские врачи – это очень спаянная и пробивная корпорация, которая очень хорошо умеет защищать свои интересы. А он своей возней с рецептами ее каким-то образом задел. В общем, получил он пять лет за мошенничество плюс еще что-то. Из них отсидел три. После освобождения за примерное поведение его с песнями вышибли из Штатов. Гражданства-то он так и не получил. И в самом деле, зачем америкосам приезжий уголовник? У них там и с местными все в порядке. Пришлось ему возвращаться на родную землю. Но приехал он не нищим. Открыл фирму по продаже и покупке чего-то там. Бизнесом занимался без особого блеска, но, в общем, более-менее жил. Год назад зарегистрировал новую фирму. И с тех пор несколько раз ездил в Америку. Правда, не в Северную, куда его больше не пустят, а в Южную – в Аргентину и в Перу. Впрочем, он и до этого туда мотался. И долго там пробыл. Почти полгода.

– А что он там делал?

– Вот это мы уже установить не сумели. Но тут интересен второй соучредитель фирмы. Честно говоря, я совершенно не понимаю, что тут сказать. Итак, Евгений Сергеевич Коломейцев. Так же учился на химфаке, но, в отличие от Павловича, его закончил. Но интереснее в его биографии один эпизод. В 1991 году он вступил в одну из коммунистических партий…

– А что, их разве несколько? Я думал, у нас только одна, в которой этот главный… Ну, который крокодил… – перебил Сергей.

– Нет, это солидные деловые люди. А есть еще мелкие, которые кричат про революцию. А в те времена их было еще больше. Но нам вся эта политика интересна вот почему: Коломейцев довольно быстро выбился там в руководители. Оно и понятно. У красных же, в основном, пенсионеры. А этот молодой и энергичный. Коломейцев стал контролировать зарубежные связи. А дело-то в том, что все эти партии тогда жили за счет помощи товарищей по борьбе. В основном, в Латинской Америке. Там у них народ горячий, проблем полно, еще многие верят в Ленина, Сталина и Че Гевару. Ну вот. Оседлав это дело, Коломейцев через некоторое время устроил большой дебош, обвинил своих партайгеноссе в оппортунизме, ревизионизме или еще в чем там у них положено… И ушел в откол с несколькими товарищами, образовав что-то свое. Его создание как-то себя не проявило, но…

– Он утащил с собой все финансовые связи с заграницей, – подала голос Алена.

– Вот именно. Девушка, вы совершенно точно угадали суть произошедшего идейного конфликта. Там ведь у них все было на личных отношениях. Коломейцев тоже ездил в Южную Америку, налаживал контакты.

– И вот это, думается, самое важное, – подал голос Казак. – Деньги-то… Ну, много ли эти горячие южноамериканские парни могут дать денег? Это в начале 90-х несколько тысяч долларов были для жителей России серьезной суммой. А теперь – смех один. А вот если тамошние коммунисты серьезные ребята…

– Я интересовался. Вполне серьезные. В том смысле, что связей у них в своих странах полно. В том числе, и в мире бизнеса. Да и занимаются они частенько… примерно тем же, что и вы. Только ради революции.

– А какая-то деятельность этой фирмы заметна?

– А вот это самое интересное. Потому что рассказать все, что вы слышали, я мог бы вам и по телефону или по мылу. Но тут кое-что интересное намечается. Фирма для начала возила вино. Мода сейчас такая пошла – на сухие латиноамериканские вина. Неплохие, кстати. А потом стали возить какую-то местную настойку. Она заявлена как лечебная. Сами, наверное, сталкивались с подобным – «по древним оригинальным рецептам». В данном случае легендируется что-то про древнюю цивилизацию ацтеков и прочая рекламная чушь. Лекарственной эта штука не считается. Поэтому проходит как обычный пищевой товар. Наши приобрели несколько экземпляров, но полный анализ еще не сделали. Но я не думаю, что найдут что-нибудь из ряда вон. Я предполагаю: обычное шарлатанское снадобье, каких сейчас продают десятки.

– А на фиг его возить из такого прекрасного далека? У нас что, воды в кране и всяких пахучих травок на рынке мало? – спросила Алена.

– Вот и мне непонятно. Но все лицензии и прочие сертификаты на эту жидкость есть, на таможне их тоже плотно проверяли. И вот что самое интересное. Они пытаются распространять свое средство методом сетевого маркетинга. Это как «Гербалайф», всякая косметика типа «Орифлейм» и прочие чудеса. То есть, распространитель ходит-бродит, заводит разговоры, уговаривает людей купить. Сам за это процент получает. Если найдет чудака, который готов брать оптом, он, так сказать, повышается в должности, его процент больше, новый продавец, в свою очередь, ищет покупателей… В общем, что-то типа пирамиды. Но все по закону. Даже распространители отдают деньги за товар не сразу, а как продадут. Ментам подкопаться абсолютно не к чему. Разве что с налогами у таких фирм всегда беда, но у налоговиков к ним вопросов пока что не было… А для распространения этой своей настойки они из всех сил лезут в светские тусовки. Во всяких модных клубах мелькают распространители, пытаются влезть туда, где звезды бывают. Насколько я знаю, пытаются и с ними договариваться… В общем, цель их очевидна – создать на этот продукт моду. Не массовую, а элитарную. Тем более, что стоит-то эта настойка немало.

– Грамотно. Это, возможно, и лучше, чем выбрасывать на телерекламу, то есть на воздух, миллионы баксов, – с одобрением сказала Алена. – И как результат?

– Специально мы этот вопрос не изучали, но так… Особого ажиотажа не наблюдается, и все же товар потихоньку идет. И вот что еще самое интересное – есть у нас сведения, что сегодня у них уходит машина с грузом в Питер.

– Погоди. А откуда ж эта настойка в Москву поступает? Если я что-то не путаю, Латинская Америка находится за океаном. И не на самолетах же они ее доставляют. Это ж вообще разоришься. А наша столица, вроде как, не морской порт…

– Вот в том-то и дело, что доставляют эту чертову жидкость в Питер, на обычном сухогрузе, среди множества всяких других товаров. Оттуда везут в Москву.

– И потом обратно…

– Странно это. Но, с другой стороны, до сего дня в Питере у них никаких структур не было. Может, решили заняться?

– Вот самое время, если вспомнить, что там у них происходит. Впрочем, это не суть. Когда идет машина?

– Ночью. Вот адрес фирмы. Вот номер машины, а вот адрес, куда она должна подойти сегодня к 21 нуль-нуль…

– Я только одного не могу понять, – сказал Казак, когда они уселись в машину, – откуда этот Павленко-Павлович набрался такой крутизны? Армию благополучно откосил – а за мной бегал чуть ли не как спецназовец.

– А если там? – подала голос Алена.

– Где там?

– В Латинской Америке. Там у них, в Перу, треть территории контролируют красные. Правда, не коммунисты, а еще краснее – но что мы знаем про их взаимоотношения? И ребята в Перу водятся страшноватые. Это не наши дедушки с портретами Сталина.

– Так ты хочешь сказать, что они тут тоже раздували пожар мировой?

– Совсем не обязательно. Но все революционеры рано или поздно становятся до слез похожи на обыкновенную мафию. И где они сражаются за благо трудового народа, а где за свое личное благосостояние – уже никто не понимает.

– В общем, пока мы получили, что ко всем нашим вопросам прибавился еще и далекий латиноамериканский берег, откуда к нам возят какое-то дерьмо. Не нравится мне это. Как-то уж слишком много совпадений. Павленко сидел в Америке за какие-то игры с медициной, тут появляется чудодейственный ацтекский препарат… Туда-сюда идут перевозки. Причем в такой момент, когда в Питере менты ходят вокруг как коты вокруг сметаны. И вообще – к картинам и рейдерству добавился еще сетевой маркетинг. Просто какие-то ребята на все руки!

Заговорила Алена:

– Может, они понимают, что им сели на хвост, и в Москве их найдут рано или поздно. А они обратно в Питер все перебросят. Положат на какой-нибудь склад. Или у них есть еще какая-нибудь фирма…

– Похоже, подруга, где-то ты права. Я ведь что сказал? Что картины хранились в Питере? Это мы как-то так, с ходу себе в голову вбили. А почему не в столице?

– Короче, Казак, что делать-то будем? – спросил конкретный парень Чемодан. – Может, их того, за вымя пощупать, а? Перехватить машину на въезде в город?

– Перехватывать надо. Но не у вас, а где-то тут. Потому что иначе – вдруг они подъедут, допустим, к Новгороду – да и уйдут на какую-нибудь другую трассу. Все въезды в Питер задолбишься перекрывать. Можно организовать пару машин более скромного вида, чем этот монстр, и нескольких ребят?

– Да почему ж нельзя? Оно всегда можно, – сказал Чемодан и потянулся за сотовым.

Вечером неприметная, изрядно потрепанная и запыленная «девятка» стояла посреди хрущевок где-то в районе Свиблово. Точнее Казак сказать бы не мог – столицу он знал скверно, а уж районы за Садовым кольцом – и подавно. За рулем сидел Чемодан, Алену отправили на Ленинградский вокзал – на поезд. Потому что как тут дело обернется, никто сказать не мог. Казак и Валера уже час наблюдали за бывшем детским садиком, в котором угнездилась нужная фирма. Перед входом стояла грузовая «газель», в которую два каких-то мужика, видимо нанятые у ближайшего винного магазина, бодро таскали коробки.

Наконец, погрузка была завершена – и «газель» тронулась. Чемодан двинулся следом. Куда они ехали, Сергей не сказал бы даже под пыткой. Машина катила по каким-то малопонятным улицам, среди бесконечных хрущевок. Потом вывернула на оживленный проспект – и по сторонам потянулись бесконечные новостройки. Блин, да сколько ж их! Казака всегда угнетали и питерские спальные районы, но по сравнению с московским размахом в северной столице их было до смешного мало. Время от времени мелькали навороченные дома новейшей застройки, похожие на глюк наркомана.

Наконец впереди показалась развязка кольцевой дороги. «Газель» въехала на нее и двинулась по МКАД налево.

– Ну, слава богу, вроде, на Питер пошли, – проворчал Чемодан.

– А ты сомневался?

– Да я во всем теперь сомневаюсь! От этих клоунов, как я въехал, всего можно ожидать. Могли бы и в объезд, через Вологду, двинуть. С них станется. Теперь все путем. Наши ребята ждут на кольцевой, возле спуска на питерскую трассу.

«Газель» неспешно двигалась по МКАД, встроившись в бесконечный поток болыпегузников и прочей тяжелой техники, огибающей столицу. Никакой суеты ее водитель не проявлял. Впрочем, на «газели», да еще с высокой неуклюжей коробкой фургона, не очень-то погоняешь.

Пока «газель» крутилась по городу, настала ночь – тем не менее, машин на кольце было как раз в меру. С одной стороны, не наблюдалось столпотворения, с другой – преследователи не светились.

Наконец, фургон миновал мост через Москву-реку и двинулся по развязке на Ленинградское шоссе.

– Внимание, мы подъезжаем, ведем зеленую «газель»-фургон, – сказал Чемодан в мобильник.

На выезде на трассу и в самом деле стоял джип «Лендкрузер» с поднятым капотом.

– Деятели, блин! Тоже мне столица! Ни на чем другом, кроме как на джипе, они приехать не могли! – выругался Валерий и снова заговорил в гарнитуру мобильника:

– Братва, вы бы еще на танке приехали. Давайте за нами на хорошем расстоянии. А то нам тут цирк не нужен.

– Вообще-то, их там всего двое. Хотя… И двое могут дел наделать.

– Вот именно, братан! Оно нам нужно? Оно нам не нужно. Да и я, так понял, нам нужен груз, а не их завалить. И тем более не здесь же, в сплошной населенке. Надо вести их подальше.

Казак никогда не бывал в окрестностях Москвы, и убедился в справедливости слов напарника: тихими эти края назвать было нельзя. Вокруг тянулись сплошные деревни и поселки, а трасса, несмотря на ночное время, была довольно оживленной.

– Ты вкупись, братан, там, по этой дороге – аэропорт Шереметьево. Так что пока идем тихо, а вот когда пройдем поворот на него…

Между тем полил дождь, причем довольно сильный. Дворники отчаянно заработали, но видимость все равно стала не очень. Впрочем, оно и к лучшему. Фургон не упустишь, а тем, кто его ведет, ни черта не различить, что творится сзади. Неспешная езда на скорости 80 километров в час продолжалась довольно долго. Но вот, наконец, появился указатель «Аэропорт».

– Ну, вот, теперь ищем подходящее место, – подвел итог Чемодан.

Впрочем, он явно руководствовался принципом «не спеши, а то успеешь». Не таким уж, как оказалось, был Чемодан отморозком – действовал очень грамотно. Они миновали еще пару то ли деревень, то ли поселков. Шоссе между тем становилось все более пустынным. Прошли еще одну развязку и еще один поселок. Начался лесной массив. У Чемодана зазвенел телефон.

– Ну? Понял. Работаем! – бросил он в гарнитуру и повернулся к Казаку:

– Пацаны говорят: здесь хорошее место. Им лучше знать. Да, вон маска лежит, надень. Твою рожу светить лишний раз ни к чему.

Казак надел маску-«омоновку».

Мимо них с ревом пропер джип на обгон «газели». Чемодан тоже прибавил скорость. Джип, обогнав фургон, резко повернул и перегородил дорогу. Тем временем «девятка» подошла и тормознула сзади. Казак и Чемодан выскочили, выхватив пистолеты, и кинулись с двух сторон к дверям. Из джипа тоже выскочили люди, в свете фар было видно, что один из них держит в руках укороченный Калашников.

Казак распахнул дверь – и тут же подался в сторону, увидев мелькнувший ствол. Однако выстрелить тот не успел – Сергей ударил его по руке и пистолет упал на асфальт. Прыгнув, Сергей вырубил противника ударом в горло.

Одновременно Чемодан распахнул дверь шофера.

– Из машины! Быстро! Мордой на землю!

Шофер не искал на свою задницу приключений и поспешно выполнил приказание. Между тем подбежали ребята из джипа.

– Все в норме? – спросил один из них, огромный толстый мужик с пистолетом в руке.

– Порядок.

Казак подобрал с асфальта пистолет. Это был обычный Макаров. Причем, не снятый в предохранителя. Его хозяин, видимо, не был бойцом.

– Что с этими делать? – спросил толстяк.

– Трупы нам не нужны. Казак, что скажешь?

– Без понта. Наверняка, наемники. Пацаны, оттащите их в лес и вырубите, чтобы пару часов не встали. Ну, телефоны там заберите…

– Без базаров, – толстяк свистнул своим ребятам, они быстро запаковали двоих в джип – и машина ломанулась по просеке в лес. Сам же главарь полез за руль «газели».

– Куда теперь?

– Тут вбок уходит Фирсановское шоссе. Сначала туда. А там партизанскими тропами зарулим в одно место. Двигайте за мной…

Глава 10 А ЛАРЧИК ПРОСТО ОТКРЫВАЛСЯ

«Партизанские тропы», по которым Чемодан гнал «девятку» вслед за «газелью», оказались слегка асфальтированными сельскими дорогами. Московские ребята работали аккуратно. Как понял Казак, толстяк гнал машину с тем расчетом, чтобы даже случайно не попасться на глаза гаишникам. Поэтому они еще долго крутились по каким-то грунтовкам среди полей, проезжали деревни и дачные поселки. Дорогу водитель «газели» знал – уверенно сворачивал на многочисленных перекрестках.

Примерно через час въехали в какой-то очередной дачный поселок. Таких Сергей уже по пути насмотрелся – ряды разномастных деревянных домов советского типа с вкрапленными между ними кирпичными «замками» за глухими бетонными заборами. К одной из таких громад и подрулила «газель». В свете фар строение рассмотреть было трудно – но даже не слишком разбиравшийся в архитектурных стилях Сергей заметил, что фантазия у заказчика (или у архитектора) была буйная. Дом и в самом деле напоминал средневековый замок – их Казак в Европе видел. С одного бока даже было пристроено нечто вроде большой башни-«донжона».

«Газель» прогудела, распахнулись железные ворота – и машины въехали во двор. Внутри уже стоял джип, который, видимо, двигался более прямой дорогой. Во дворе горел мощный прожектор, высвечивая довольно-таки запущенную территорию.

Толстяк выпрыгнул из кабины и подошел к «девятке»:

– Что будем дальше делать?

– А до утра нельзя подождать? Груз надо осмотреть вдумчиво. А то при свете фар как-то не то…

– Если надо, можно и еще включить. Но если хотите ждать – давайте подождем. Хоть до утра, хоть сколько. Тогда пойдемте в хату.

Внутри дом выглядел нежилым. Они прошли через несколько помещений, в которых вообще не наблюдалось мебели – и оказались в той самой башне. Это был просторный круглый зал. На окнах – нечто вроде витражей. С мебелью было получше – но все равно интерьер выглядел как-то по-походному. Зато был громадный жидкокристаллический телевизор, транслировавший какой-то спутниковый спортивный канал. Был и пылающий камин. В центре зала стоял большой тяжелый стол – то ли старый, то ли «под старину». За столом сидели трое братков – те, которые приехали на джипе. Они с чувством, с толком выпивали и закусывали.

– Присоединяйтесь, братаны, – пригласил широким хозяйским жестом толстяк. – Меня, кстати, Гоблином зовут. Похож?

– Есть маленько.

– Да как спортом бросил заниматься, вот вширь и поперло. И ни хрена не помогает. Не садиться ж, как баба, на диету. Ну, будем. За встречу.

– Интересные тут места, – сказал Казак.

– Ха! Ты еще мало видел. Тут, под Москвой, еще и не такое строят. Будет время – могу показать. Один придурок себе хату построил – маленький Кремль! В натуре, тебе говорю. Но самое-то смешное – многие эти самые терема так и стоят пустые. Девяносто восьмой год помнишь, дефолт этот гребаный? Много народу на этом круто попало. У нас целые поселки стояли пустые – были уже построенные дома, были и недостроенные.

– Под Питером тоже были, – сказал Чемодан, – только у вас размах покруче.

– Я о том и базарю. Вот этот дом – из той же оперы. Хотел какой-то лох, вишь ли, замок с рыцарями замутить. Но пришел, значит, амбец, и не до рыцарей и замков ему стало. Ну, а наши по дешевке его и прикупили. Пусть будет. Запас не тяготит – верно я говорю? Правда, не очень понятно, что с ним делать. Продать или там сдать кому-то – так покупатели как посмотрят на эти рыцарские навороты, сразу у них пропадает охота бабло в такое вкладывать. Вот и используем для всяких разных дел…

– А если это типа замок, то тут и подвал пыточный должен быть? – спросил Казак. – Как это во всяких фильмах показывают.

– Гы. Не додумались. А вообще-то мысль интересная. Надо и в самом деле соорудить. А то, я смотрю, жизнь как-то косяком идти начала. Все какие-то непонятки возникают. Вот эти-то кто были, можете сказать? Нам так сурово велели вам во всем помогать, что чую – дело серьезное.

– Сказать-то можем, только сами до конца не врубились. Но дело и в самом деле гнусно пахнет. Ломится кто-то в систему. Чужой. И серьезно так ломится. У нас в Карелии такое уже было. Едва отбились. Вот мы и пытаемся понять – кто это такие и с чем их едят, – пояснил Казак.

– Вот, блин. С одной стороны – менты с гебистами теснят, с другой – какие-то новые. Я ж говорю, косяки сплошные пошли. Ну, да ладно. Давайте накатим, что ли? Время до рассвета еще имеется.

Утром Казак и Чемодан вышли во двор. При свете стало видно, что участок выглядел не то что запущенным – просто тут никаких работ по благоустройству и не начинали. Выбросили строительный мусор, и все дела. Дом казался и в самом деле чудовищным. Травкой его несостоявшийся хозяин баловался, что ли? Три кирпичных этажа с маленькими башенками по краям – и одной большой четырехэтажной башней. Все окна узкие – какие и делали в настоящих замках. В общем, понятно, почему желающих приобрести это архитектурное извращение не находилось.

Наконец Чемодан открыл фургон. Внутренность оказалась примерно на треть забита белыми картонными коробками с какой-то пестрой эмблемой и надписью на незнакомом языке. Испанском, наверное.

– Зови братанов, будем вытаскивать эту халабуду.

Усилиями всей компании «газель» разгрузили очень быстро. После чего москвичи снова ушли к телевизору, а Казак и Чемодан остались размышлять над грудой груза. Больше внутри фургона ничего не было. Для верности внимательно осмотрели кабину, даже подняли сиденья. Но все было чисто.

– Что ж, займемся нудным делом. Сейчас я за ножом схожу – и приступим, – подвел итог Казак.

Впрочем, для начала он внимательно осмотрел каждую коробку – не имеется ли каких-либо пометок. Но все они оказались абсолютно одинаковыми. Оставалось – начинать тупо их потрошить.

В коробках обнаружились темные бутылочки затейливой формы, с какой-то жидкостью. На бутылочки были наклеены красивые яркие этикетки с разными испанскими словами, к каждой было присобачено нечто вроде сложенной гармошкой маленькой книжки.

– О! Тут по-нашему изложено.

Чемодан отодрал одну из книжек.

– Так… Целебный напиток… Разработан по уникальным технологиям, сочетающим древние рецепты индейцев племени… С современными разработками. Помогает при… В общем, лажа рекламная. Знаем, видали. Излечивает похмелье, понос, триппер и удар топором по голове. – Валера свернул пробку и понюхал. – Спиртом, вроде, не пахнет. А пахнет чем-то непонятным. Я бы такое лакать не стал.

– И не пробуй! Мы же не знаем, что там налито. Так что дегустацию отложим.

– Да я и не собирался. Ну, поехали дальше…

Скорбный труд никаких особых результатов не принес. Во всех коробках были только все те же самые бутылочки.

– Сдается мне, что мы вытянули пустышку, – подвел итог Казак. – Правда, есть вероятность, что в этом напитке есть что-то интересное. Так что пару ящиков захватим и отдадим на анализ. Для верности. Хотя мне кажется, что ничего там особенного не обнаружат. В общем, полный ноль. Никаких дополнительных грузов не везли, а сам груз – обычная лабуда для дураков. Блин, но ведь они же создали сеть распространения! Зачем? Бизнес для прикрытия? Слишком сложно. Если уж с латиносами какие-то дела мутили – могли тем же самым перуанским вином торговать. Привез, распихал по магазинам – и все дела. Да и в особой прибыльности этого сетевого маркетинга я сильно сомневаюсь.

– Дело ясное, что дело темное, – согласился Чемодан. – Ладно, грузим пару коробок, прощаемся с братвой и двигаем в нашу дорогую столицу. Кстати, узнать надо – в каком направлении она находится.

Они быстро договорились с московскими ребятами о химическом анализе – и успели на «Аврору». Так что к вечеру Казак уже перешагнул порог хаты. Алена выглядела очень загадочно.

– Я тут время не теряла, кое-что интересное обнаружила. И возникла у меня одна веселая мысль… Но проясним это завтра. А обнаружила я вот что. Я отнесла трофейный ноутбук для растерзания в наше агентство. Мы ведь все равно по-немецки не шарим. Да и компьютерщики из нас те еще. Могли что-то существенное пропустить или не заметить.

– Ладно, не оправдывайся, все правильно сделала. Кто лучше твоих ребят умеет работать с информацией. И что?

– Вот что. Тексты все просмотреть не успели. Но Серега, есть у нас один такой, сделал то, про что мы позабыли. Он открыл «Аутлук». Ну, программу, которая занимается электронной почтой. И обнаружил там среди отправленных писем очень даже интересные. Как сказал Серега, все они – на стационарный германский почтовый ящик.

– Стационарный – это как?

– Ну, большинство популярных почтовых программ, в которых у людей ящики, не привязаны к какой-то конкретной машине. Они существуют где-то там, на серверах. То есть, ты откуда угодно можешь в них войти, если знаешь пароль. И есть ящики, которые привязаны к совершенно конкретному адресу.

– То есть его можно выпасти.

– Теоретически, да. Но ты ж не попрешься в Германию, чтобы трясти тамошних провайдеров? Там это могут не понять. Но дело не в том. Содержание весьма интересно. Это переписка с неким герром Шоеном. Судя по содержанию писем, этот Шоен – специалист по живописи. Я позвонила нашему реставратору, он подтвердил: Генрих Шоен – видный эксперт. Не самый авторитетный, но, в общем, серьезный. Так вот, письма к нему очень странные. Стаценко его постоянно торопит – дескать, нужно поскорее выдать заключение.

– И что?

– Ну, как-то это уж больно неуважительно. Понимаешь, не тот это уровень отношений. Вот я и решила кое-что проверить. Хотя, может, ничего и не выйдет. Но я договорилась с одним кадром из Союза театральных деятелей. Из тамошних административных работников. Кстати, с вашей конторы пятьсот американских рублей, которые я ему обещала за помощь.

– Не вопрос. А суть в чем?

– Вторая мастерская Самарина принадлежит СТД, так? Вот этот кадр, Юдин его фамилия, и поедет завтра в местную ментовку, чтобы мастерскую вскрыли. Наплетет им что-нибудь, что так надо. Ну, а я там кое-что хочу посмотреть…

– Ну, вы, журналисты, и темнилы, – сказал Казак, привлекая девушку к себе.

Наутро они подъехали к станции метро «Балтийская». Алена умчалась в вестибюль и вскоре вернулась с невысоким человеком в очках, одетым в добротный костюм.

– Вот, Сергей, познакомься, Максим Иосифович. Он любезно согласился нам помочь.

– Да что там, все равно рано или поздно это нужно было сделать. Но, сами понимаете, текучка, то да се… А у нас в Союзе уже форменная драчка началась за это помещение. Вы читали Ильфа и Петрова или Булгакова, как жильцы дома решают кому отдать освободившуюся комнату? Вот это точно про наш Союз. Впрочем, у художников сейчас все еще серьезнее. Та мастерская Самарина, насколько я знаю – куда позавиднее. Но и из-за нашей люди дерутся как гладиаторы в Колизее. Я даже свой мобильник отключил, чтобы не надоедали. Сегодня хоть полдня отдохну от этого дурдома…

Они подъехали к какому-то отделению милиции, где к ним присоединился молодой лейтенант – то ли участковый, то ли еще кто. Судя по его доброжелательности, он тоже получил от Алены какой-то финансовый стимул.

Двинулись к мастерской.

– Это ж то самое место, где стрельба была, три трупа нашли, – заметил мент.

– Ого, а что ж там такое было? – спросил Казак.

– А… бандитские разборки. У нас говорят, что покойные занимались чем-то нехорошим по линии ОБЭП. Какой-то экономический беспредел. И накануне что-то у них не выгорело. Вот, наверно, и устроили разбор полетов, перешедший в перепалку, а потом в перестрелку. В общем ничего особо интересного.

– Ой, у вас тут как в голливудском боевике, и места вокруг – прямо как в фильмах про бандитов, – оживленно сказала Алена.

– Лучше бы это было только в боевиках, – проворчал лейтенант.

Пустырь выглядел вполне мирно. Все следы боевого столкновения, разумеется уже убрали. Лейтенант снял печать, протянул Юдину такую же бумажку со штампом.

– Сами повесите, когда будете уходить. А мне недосуг.

Когда мент удалился, Юдин отпер дверь, и все проникли внутрь, Юдин включил рубильник, загорелся свет.

В мастерской было несколько маленьких комнат, в одной из которых имелся верстак и разные инструменты, в другой – мольберт и художнические принадлежности – а основную площадь занимало огромное помещение. Оно было очень светлым – большие окна выходили на другую сторону пустыря и были тщательно вымыты. В помещении царил невероятный хаос. Тут были какие-то здоровенные сооружения из металлических реек, кусков фанеры и парусины. Приглядевшись, Казак увидел нарисованные куски какого-то здания.

– Декорации, – пояснил Юдин. – Ладно, господа, вы ищите, что вам надо, а я, раз уж приехал, посмотрю коммуникации и все такое прочее.

Что касается Казака, то он следовал за Аленой. Возле одного из окон стоял мольберт, стул и столик. Тут же наблюдалось некоторое количество пустой винно-водочной посуды.

– Во, это подтверждает мои мысли, – довольно произнесла Алена.

Сергей не стал спрашивать – какие. Ну, хотела девушка подготовить эффект, ладно. У всех нас есть маленькие слабости.

Между тем журналистка стала копаться в холстах, прислоненных к стене. Отодвигала их, просматривала, досадливо отставляла. Пыль поднялась до потолка. Вдруг Алена издала торжествующий вопль:

– Вот оно! – Девушка извлекла небольшую картину на подрамнике и протянула Сергею. Он увидел довольно грубо написанный, но чем-то знакомый пейзаж…

– Понял?

– Пока не очень…

– А вот еще подсказка. Зачем он тут рисовал картины – а рисовал, как видишь, если имеется прекрасная мастерская в центре?

– Так выходит…

– Именно так и выходит! Они все эти якобы старые картины просто-напросто рисовали! Вот подтверждение. Эта, что я в руках держу проба, подготовительная работа. Я ведь и надеялась, что найду тут что-нибудь.

– Самарин занимался подделкой картин? – послышался голос Юдина. Никто и не заметил, как он появился. – А вы знаете, господа, такие слухи ходили.

– Именно в вашей театральной среде?

– Да, именно в нашей. Тут ведь, в этой мастерской, многие бывали: режиссеры, помрежи, монтировщики сцены, которые все эти сооружения отсюда вытаскивали… Кто-то что-то заметил или о чем-то догадался. Но ведь сами знаете – театральную среду называют террариумом единомышленников. Зависть, сплетни, интриги. А Самарину-то многие завидовали. Процветающий художник, как же! Две мастерские, а кто-то и об одной мечтать не может. Так что всерьез эти сплетни никто не воспринимал. Знаете, у нас еще и не то друг о друге рассказывают.

– Но как же… Эксперты признали картины подлинными, – озадаченно протянул Сергей.

Тут вмешалась Алена.

– Так это ж, как я поняла, была предварительная экспертиза. А серьезную, если и будут делать, то это долгая история. Куда им спешить? Да и не такая уж эта экспертиза точная, как принято думать.

– Но картины-то должны быть старые, а не только что нарисованные… Неужели не видно разницы?

Ответил Юдин:

– Знаете, молодой человек, я, конечно, не художник и даже не искусствовед, но жизнь я прожил долгую и многое видел. Так вот, насколько я знаю, есть множество способов искусственного старения картин. Произведения искусства не вчера начали подделывать. Опыт в этом отношении накоплен богатый. Тем более что они вроде как после реставрации. Значит, многие вопросы снимаются.

На обратном пути Алена пояснила:

– Ты знаешь, мне с самого начала это возня показалась странной. Откуда картины? Что это за таинственные игры с поиском молодых художников? Этот паленый альбом. Но по-настоящему я задумалась, когда узнала о письмах к Шоену. Я сказала – какие-то они уж очень неправильные. Но если предположить, что Шоен в доле – тогда все понятно. От него требуют выполнить свои обязательства. Вот и все.

– Слушай, так его что, просто купили?

– А ты думаешь, за бугром все эти специалисты кристально честные? Деньги, знаешь ли, любят все. К тому же, он не особенно-то и рискует. Ну да, ошибся, с кем не бывает. Тем более, насколько я понимаю, фальшивки изготавливались очень качественно.

– Тогда все понятно и с этой девушкой-художницей. Заказ-то какой! Не скопировать картины, а написать в стиле художника еще одну. Что они, собственно и делали. Но этот Самарин, ладно, большой профессионал. Но неужели это так просто, что даже молодая девчонка могла картины подделывать?

– Вообще-то ее считают очень талантливой. Но помнишь в ноутбуке Стаценко мы видели картины авангардистов? Возможно они планировали перейти на них. Там, знаешь ли, особого мастерства не надо. Возьмем знаменитый «Черный квадрат» Малевича, который, кстати, 16 миллионов бакинских стоит – с этой работой вообще любой маляр справится.

– Что же, комбинация понятна. В Петербурге изготавливают типа шедевры старых мастеров…

– Заметь, именно старых «классиков». Почему? Именно потому, что меньше подозрений. Не так просто подделать.

– Похоже. Далее их переправляют за бугор. Возможно не только потому, что там они дороже. В России все, кто может, воруют и мошенничают. Значит, и проверять будут тщательнее. А в старой доброй Европе якобы мошенников меньше. Для верности создают легенду, которую запускают в прессу. Даже вот, книгу старинную сфабриковали. И не одну. Далее – для пущей верности подкупают эксперта. Ну и кого-то из аукционистов. И система работает как часы. Вот только что-то с художником не срослось. Возможно потребовал слишком много денег. Интересно, а зачем это Самарину понадобилось? На водку, насколько я понимаю, ему и так хватало.

– Я могу тебе сказать. Когда я по Репе бегала, кое-что слыхала. Говорят, он был просто одержим построением своей мастерской. Все говорил: «я строю себе дом». И с таким, знаешь, пафосом. А на это, я думаю, денег много требовалось. Ты ведь видел это сооружение? Говорят внутри тоже картинка. Вот и связался.

– А тогда, возможно, вот почему его убили. Он просто захотел соскочить. Не знал, бедняга, принципов, которые в таких делах приняты: вход рубль, выход – два.

– Серега, но если я правильно все просекла, это только одна из граней деятельности твоих «подопечных»?

– Именно. Причем, судя по всему, далеко не главная. И вообще… Мне вот кажется, что вся эта возня с картинами, как и разные рейдерские дела – просто способ создать стартовый капитал. А к какому-то самому главному делу мы так и не подобрались. Ведь как выходит? Тут у них три трупа, там их берут менты – а они продолжают работать как ни в чем не бывало. Значит – масштаб такой, что остановиться они себе позволить не могут.

Тут позвонил Чемодан:

– Казак, у меня для тебя две новости. Не очень хреновая и очень. С какой начать?

– Давай по возрастанию хреновости.

– Значит, мне из Москвы сообщили результаты анализа этой самой настойки.

– Быстро они.

– Химикам столько заплатили, что они все дела забросили. В общем полный результат они по электронной почте мне выслали, могу тебе перекинуть. Может, что поймешь или кому покажешь, кто в этом деле сечет. А человеческим языком мне объяснили, что это голимая бодяга. Ну типа настойка каких-то там пахучих травок. Даже не спиртовая настойка. Травки, сказали, в самом деле сильно пахучие. И еще для вкуса что-то добавлено. Да, там еще кофеин. То есть действует он примерно, как «энергетические напитки», которые малолетки на дискотеках сосут. Бодрит короче. Но – не сильнее, чем то, что продается. В общем ничего это нам не дало. А на что ты рассчитывал? Что это наркотики, что ли?

– На то, что там наркотики, понятно, нет. Но что там есть какие-то сильнодействующие вещества – да. Или что это может быть полуфабрикатом для изготовления каких-то веществ. Этот Коломейцев ведь химик. Но ты правильно сказал. Тут мы в большом пролете. А что за вторая новость?

– Она как раз про этого Коломейцева. Я просил ребят за ним присматривать. Так вот, он исчез. Нигде не появлялся – ни в фирме, ни дома. Сотовый молчит, как партизан.

– А когда он исчез?

– В фирме говорят вчера его не было целый день. Получается машину отправлял не он.

– Машину отправить – много ума не надо. Поручил наемнику, он и отправил. Но тогда это кое-что объясняет с этими странными телодвижениями, когда груз гоняют туда-сюда. Я так думаю, они решили перейти на запасной аэродром. На всякий пожарный. Решили продолжить дело в Питере. Так что, я думаю, – искать их надо тут.